Текст книги "Шаг за черту"

Автор книги: Ахмед Салман Рушди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

Косово

Август 1999 года.

После массового убийства близ деревни Грачко[218]218
  Речь идет об убийстве 23 июля 1999 г. 14 сербских крестьян, убиравших урожай. Их расстреляли из автоматов.


[Закрыть] британский премьер-министр Тони Блэр взывал к косовским албанцам, убеждая их забыть о вражде. «Мы участвовали в этом конфликте, – сказал Блэр в пропитую пятницу в столице края Приштине, – ибо верим в справедливость, ибо верим, что это неправильно, когда этнические чистки и расовый геноцид имеют место в Европе в конце двадцатого столетия, но мы участвовали в нем не для того, чтобы репрессиям подверглось другое этническое меньшинство [косовские сербы]». Это добросердечные, возвышенные, пристойные слова, слова человека, который верит, что сражался и победил в справедливой войне, и для которого «справедливость» включает в себя идею примирения. Однако эти же слова выдают недостаток воображения. Творившееся с албанцами в Косово было зверством, чье темное воздействие на душу не утишат никакие увещевания людей вроде мистера Блэра. Может статься, что случившееся с ними никак не простить.

Трагично то, что это не первый раз, когда воображение дает сбой. В первые дни конфликта многие косовские албанцы тоже не могли представить себе масштабы ужаса, который надвигается на них. Во многих деревнях мужчины решили спасаться бегством, уверенные, что армия Милошевича собирается их истребить. Они спрятались в лесах, в горах, подальше от смертоносной хватки армии. Однако они допустили просчет – оставили дома семьи, не в силах поверить, что их женам, детям и престарелым родителям угрожает опасность со стороны наступающих солдат. Они не представляли себе, на какую жестокость способен человек.

Теперь давайте вообразим себе ужасное возвращение беглецов по завершении конфликта. Возбужденные, в радостном предвкушении, они подходят к своей деревне. Но еще прежде, чем войти, понимают, что случилось невообразимое. Поля усеяны окровавленными лохмотьями и отсеченными конечностями. Стервятники важно расхаживают и хлопают крыльями. Смрад. Мужчины этой деревни вынуждены взглянуть в лицо правде, которая примешивает к великому горю жгучий стыд и унижение. Они живы, потому что сбежали, но те, кого они любили, кого оставили дома, уничтожены вместо них. Тела, которые они теперь везут на телегах к месту погребения, словно бы выкрикивают сквозь саваны слова обвинения. Сын мой, я был немощен в своем преклонном возрасте, а тебя не было здесь, чтобы меня спасти. Муж мой, ты допустил, чтобы меня изнасиловали и убили. Отец мой, ты обрек меня на смерть.

Те, кто уцелел, рассказывают вернувшимся беглецам историю кровавой резни. Они рассказывают, как некоторые сербы из деревенских надели форму сербской армии и, пользуясь своим знанием местности, помогали убийцам выгонять напуганных до смерти албанцев из их укрытий. Нет, говорили они, этот дом можете не обыскивать, в нем нет подвала. Зато в этом доме вход в подвал под половиком, они будут прятаться там.

Теперь эти косовские сербы бежали. Однако Милошевич не хочет, чтобы они оставались в Сербии, где служили бы живыми доказательствами его поражения. А мистер Блэр хочет, чтобы они вернулись по домам, где будут находиться под защитой Кей-фор[219]219
  Кей-фор (от англ. Kosovo Force) – миротворческие силы ООН в Косово, действующие под руководством НАТО.


[Закрыть]. Они же не хотят возвращаться, опасаясь мести. И знаете что? Они правы. Они правы, а Тони Блэр с его видением нового Косово – «символом того, какими должны быть Балканы» – ошибается.

Я поддерживал операцию НАТО в Косово, полагая защиту человеческих прав перед лицом интервенции достаточно сильным и убедительным аргументом. Многие писатели, интеллектуалы, художники и bien-pensants[220]220
  Благонамеренные (фр.).


[Закрыть] левого толка считали иначе. Одним из их аргументов был следующий: если Косово, то почему не Курдистан? Почему не Руанда или Восточный Тимор?[221]221
  Рушди упоминает те географические точки, где вспышки насилия и массовые убийства требовали вмешательства мирового сообщества. В Иракском Курдистане Саддам Хусейн применял в конце 1980-х гг. против курдов химическое оружие, санкционировал массовые расстрелы и уничтожение населенных пунктов. Население Восточного Тимора, крохотного островного государства в Юго-Восточной Азии, бывшей португальской колонии, подвергалось жестокому гнету захвативших его индонезийцев; в 1999 г. сюда был введен международный миротворческий контингент. В Руанде в 1994 г. разгорелся этнический конфликт между народностями тутси и хуту, который вылился в геноцид.


[Закрыть] Как ни странно, подобного рода риторика на самом деле доказывает обратное тому, что, как представляется говорящему, он утверждает. Потому что, если бы и в тех случаях было бы правильно вмешаться, а Запад этого не сделал, это только подчеркнуло бы правомерность защиты косовцев; предыдущие промахи Запада лишь подтвердили бы, что, по крайней мере, на сей раз все сделано правильно.

Главное утверждение противников интервенции состояло и состоит в том, что на самом деле действия НАТО вызвали волну насилия, которую должны были предотвратить, что, если на то пошло, в кровавой резне виновата Мадлен Олбрайт[222]222
  Мадлен Олбрайт (р. 1937) – американский дипломат, первая женщина – государственный секретарь США (1997–2001): занимала этот пост в администрации президента Б. Клинтона.


[Закрыть]. Это представляется мне и предосудительным с точки зрения морали (потому что снимает вину с настоящих убийц), и откровенно неправильным. Отриньте эмоции и взгляните на устроенную Милошевичем резню с холодной рассудительностью. Сразу станет очевидным, что эти зверства тщательно планировались. Никто не разрабатывает детальный план уничтожения тысяч людей просто на случай, если потребуется спешно отражать атаку Запада. Кровавая резня планируется для того, чтобы устроить кровавую резню.

Верно, скорость и напор сербской атаки застали войска НАТО врасплох (снова воображение дало сбой). Что не позволяет винить войска НАТО. Убийцы виновны в тех убийствах, которые совершили, насильники виновны в изнасилованиях.

Но если мы имеем право вмешиваться и война действительно велась по идеалистическим соображениям, идеализм нынешней политики, кажется, приобретает все более мечтательный характер. Реальность же, как сообщают, возвращаясь из Косово, испытавшие ее на себе иностранные корреспонденты, не похожа ни на что виденное ими раньше, в Косово еще остаются немногие сербы, но защитить их, скорее всего, невозможно. Прежнее, многонациональное Сараево было уничтожено в ходе Боснийской войны[223]223
  Боснийская война – острый межэтнический конфликт между вооруженными формированиями сербов, мусульман-автономистов, боснийцев и хорватов, имевший место в 1992–1995 гг. на территории Боснии и Герцеговины.


[Закрыть]. Старое Косово тоже исчезло, очень может быть, что это и к лучшему. Идеал Косово, каким видит его мистер Блэр, недостижим. Он и его коллеги теперь вынуждены поддерживать создание свободного, этнически албанского сообщества, что представляется исторической неизбежностью. Послевоенный период не время для мечтаний.

Перев. Е. Королева.

Дарвин в Канзасе

Сентябрь 1999 года.

Несколько лет назад в Кочине, на юге Индии, я отмечал Всемирный день взаимопонимания в местном Ротари-клубе. Главным спикером был американский креационист Дуэйн Т. Гиш[224]224
  Дуэйн Т[олберт] Гиш (р. 1921) – американский биохимик, один из самых видных и популярных представителей креационизма (учения, которое рассматривает мир как результат созидательной деятельности бога).


[Закрыть]. который приписывал болезни современной молодежи распространяющемуся через образовательные системы во всем мире зловредному учению несчастного старины Чарльза Дарвина. Современную молодежь учат, что она произошла от обезьян! В результате – и это совершенно понятно – молодежь чувствует отчужденность от общества и «подавленность». Все остальное: пассивность, преступность, сексуальная распущенность и наркомания – лишь неизбежное следствие.

Я с любопытством отметил, что через несколько минут обычно вежливая индийская аудитория просто перестала слушать его лекцию. Сдержанный гул голосов становился все громче, заполняя помещение, пока окончательно не заглушил докладчика. Но Дуэйна это не остановило. Словно динозавр, не заметивший, что его племя вымерло, он продолжал твердить свое, пытаясь всех перекричать.

Однако уже этим летом рептильное племя мистера Гиша получит радостную весть. Решение Канзасского совета по вопросам образования[225]225
  Совет по вопросам образования—в США общественное формирование, руководящее образованием в штате. Состоит из 5–9 членов, в большинстве случаев избираемых жителями штата прямым голосованием на срок от 3 до 6 лет.


[Закрыть] исключить теорию эволюции из рекомендованных учебных и экзаменационных программ само по себе является убедительным свидетельством ошибочности великой теории Чарльза Дарвина. Если бы Дарвин побывал в Канзасе 1999 года, он обнаружил бы живое доказательство того, что естественный отбор не всегда имеет место, что самые глупые и неприспособленные иногда выживают и человеческая раса, таким образом, способна эволюционировать в обратном направлении, к этим угнетающим юношество обезьянам. Но случай с Дарвином не единственный. Очевидно, Большой Взрыв обошел стороной Канзас; во всяком случае, это одна из имеющихся теорий. Таким образом, на одной чаше весов мы имеем теорию относительности, космический телескоп «Хаббл» и все, пусть несовершенные, зато собранные по крупицам знания человечества, а на другой – Книгу Бытия. В Канзасе чаши уравновешиваются.

Хороших учителей, надо сказать, повергает в ужас решение совета. Как только начнется новый учебный год, разгорится битва, и, может быть, здравый смысл все-таки восторжествует над предрассудками. Однако уважаемые преподаватели публично признают, что «это происходит повсеместно и поборники креационизма побеждают». Например, в Алабаме наклейка на учебниках жизнерадостно сообщает, что, поскольку «никто не присутствовал при том, как жизнь зародилась на Земле», истины мы не узнаем никогда. Мы просто появились, и всё.

Однако веселье – в сторону. Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Американские фундаменталисты, наверное, будут рады узнать, что кое-где в мире – например, в Карачи, в Пакистане – зашоренные сторонники буквального толкования текстов являются в университетские аудитории, вооруженные до зубов, и угрожают лекторам немедленной смертью, если те отклонятся от строгого взгляда на науку Корана (или чего-нибудь еще) – Возможно ли, что печально известная огнестрельная культура Америки теперь тоже обратит оружие против знаний?

Но и всем остальным не следует проявлять излишнее самодовольство. Война против религиозного обскурантизма, война, которую многие считали давно уже выигранной, разгорается снова, и даже с большей силой. Абракадабра снова в моде. Очарование глупости повсеместно набирает мощь. Молодые говорят о духовной жизни так, словно это какой-то модный аксессуар. Впереди маячит новое Средневековье, эпоха неразумия. Верховные жрецы и свирепые инквизиторы злорадно хихикают по темным углам. Снова кого-то предают анафеме, подвергают гонениям.

Тем временем – медленно, но прекрасно – продолжается поиск знаний. По иронии судьбы за всю свою историю наука еще не знала такой насыщенной, революционной золотой эпохи. Большая наука открывает Вселенную, малая разрешает загадки жизни. И да, новые знания приносят с собой новые моральные проблемы, однако старое невежество никак не поможет нам их разрешать. Одна из прекрасных черт познания состоит в том, что оно допускает собственную условность, собственное несовершенство. Эта научная добросовестность, эта готовность признавать, что теория, даже подкрепленная убедительными доказательствами, все равно остается всего лишь теорией, теперь эксплуатируется недобросовестными. Однако ограниченность нашего знания не означает, будто мы не знаем ничего. Не все теории одинаково весомы. Луна, даже над Канзасом, не сделана из зеленого сыра. Теории Книги Бытия – полная чушь.

Изобилие новых знаний современной эпохи – это ураган, который увлекает нас в страну Оз, необыкновенный красочный мир, откуда – жизнь не кино – назад дороги нет. Говоря бессмертными словами Дороти Гейл, «кажется, мы уже не в Канзасе». К этому можно лишь добавить: «Слава богу, детка, и аминь!»

Перев. Е. Королева.

Эдвард Саид[**]**
  Эдвард [Вади] Саид (1935–2003) – американский литературный и музыкальный критик, литературовед, историк литературы, пианист. Культуролог, автор знаменитой книги «Ориентализм», жестко критикующей западные воззрения на Восток и обвиняющей западную науку в духовной поддержке и оправдании колониализма. Был активистом Палестинского движения.


[Закрыть]

Октябрь 1999 года.

«Все семьи выдумывают своих родителей и детей, дают каждому историю, характер, судьбу и даже язык. Всегда было что-то неправильное в том, как придумали меня…»– так начинается книга «Не к месту» Эдварда Саида, самые прекрасные воспоминания о детстве и юности из множества выпущенных за долгий год, работа, которая побуждает критика к поиску восторженных эпитетов. Ее можно справедливо сравнить с циклом романов Пруста – за собственные поиски утраченного времени, с Бальзаком – за отчетливость социальных и исторических впечатлений, а также с Конрадом. Автор принадлежит к школе Конрада, но он сверх того, подобно «Негру с „Нарцисса“», больной человек, который тем не менее твердо намеревается жить, пока не умрет. (Саид страдает от хронического лимфолейкоза, формы лейкемии.) Об этой книге можно сказать – помимо многого другого, – что она есть героический миг писания против смерти.

Как следует из начала, в книге «Не к месту» угадываются придуманность, расплывчатость и навеянность воображением, которые создают наше восприятие самих себя и нашего рода. Ей ведомо все, что можно знать о перемещении, укоренении и искоренении, об ощущении себя чужим в мире, и она полностью захватывает читателя, потому что подобные переживания «не к месту» лежат в самой сердцевине того, что должно выжить в наши сумбурные, хаотические времена, или рядом с ней. Как странно, однако, что такая тонкая, такая прозрачно искренняя книга, каждая страница которой выдает безграничную честность и прямоту автора, сделалась центром межконтинентальной политической бури! Потому что Саид был обвинен в обмане, фальсификации собственной биографии и в том, что вся его политическая деятельность основывается на «тридцати годах старательно фабрикуемого обмана»; короче говоря, на самом деле никакой он не палестинец.

У выступившего с его критикой Юстуса Рейда Вайнера[227]227
  Юстус Рейд Вайнер – специалист по международному праву из Еврейского университета в Иерусалиме, автор книги «Права христианского населения в палестинском обществе», сотрудник Иерусалимского центра по изучению социальных проблем.


[Закрыть] неприглядный союзник – Иерусалимский центр по связям с общественностью, финансируемый в первую очередь семейным фондом Милкена. Да, того Майкла Милкена, плутоватого финансиста, который сел в тюрьму, как известно, за мошенничество. Хотя Вайнер и хвастается тем, что три года шел по следу Саида, его обвинения неубедительны. Вайнер не может опровергнуть того, что Саид действительно родился в Иерусалиме. Но чтобы «доказать», будто Саид и его семья не заслуживают права называться палестинскими беженцами или изгнанниками, Вайнер заявляет, что Саид не ходил в школу Святого Георгия в Иерусалиме и что дом его семьи никогда ей не принадлежал. Все это пустая болтовня. Соученики Саида выступили свидетелями, подтверждая, что он действительно посещал школу Святого Георгия и что Саиды прекрасно известны как старинное палестинское семейство. Как минимум один из соучеников подтвердил все это Вайнеру, который благополучно умолчал о данном факте.

Дом в Иерусалиме записан не на отца Саида, а на близких родственников. Использовать подобный факт в качестве доказательства чего бы то ни было – значит игнорировать каждодневные реалии быта большой семьи. И кстати, насколько тривиальным может быть человек? Неужели можно всерьез полагать, что детство, проведенное Саидом «вне места», частично в Иерусалиме, частично в Каире, каким-то образом лишает его права называть себя палестинцем и говорить от лица палестинцев? Стало быть, Вайнеру, американскому еврею, переселившемуся в Израиль, можно высказываться от лица израильтян, а Саиду, прижившемуся в Нью-Йорке, нельзя говорить за народ Палестины?

Когда подобным образом нападают на известного писателя, когда враги настроены не просто написать скверную рецензию на его книгу, но уничтожить автора, тогда на карту поставлено нечто гораздо большее, чем обыденное зло мира книг. Профессор Саид не новичок в диспутах и в качестве «награды» за то, что является самым непримиримым и заметным палестинским интеллектуалом последней четверти века, получил свою долю смертельных угроз и скверного обхождения. Однако эти последние нападки являют собой что-то новое. И, несмотря на всю их сомнительность, им выказали высшую степень доверия сначала в журнале «Комментари», а затем во множестве ведущих газетных изданий Америки и в британской «Дейли телеграф».

Еще более странным представляется тот факт, что ни одна американская газета не опубликовала опровержений Саида, которые неизбежно появились, как ни парадоксально, в израильской газете «Хааретц». Израильские масс-медиа, таким образом, оказались справедливее тех печатных изданий Запада, которые выступают поборниками интересов Израиля.

Саид – страстный сторонник урегулирования конфликта между евреями и палестинцами, а его враги (как нетрудно догадаться) – нет. Нападение на Саида – это нападение на все, что он отстаивает, на мир, который он надеялся десятилетиями спора воплотить в жизнь, мир, в котором палестинцы смогут с честью жить в своей стране, да, но еще и мир, в котором намеренно позабытое во благо прошлое останется в прошлом, чтобы палестинцы и евреи могли подумать об ином будущем. Существование в Израиле экстремистов, твердо намеренных этому воспрепятствовать, не новость. Новость то, что западная пресса с такой готовностью идет на сотрудничество с ними. Вот это действительно скандал.

Перев. Е. Королева.

Пакистан

Ноябрь 1999 года.

Новый военный правитель Пакистана Первез Мушарраф обещал ликвидировать коррупцию в государстве, прежде чем восстанавливать демократию. Те, кто следит за событиями в Пакистане, вспомнят, что когда у власти был предыдущий мультяшный диктатор, генерал Зия[228]228
  Речь идет о Мухаммеде Зия-уль-Хаке (1924–1988) – премьер-министре, а затем президенте Пакистана, пришедшем к власти после свержения (1977) и казни (1979) премьер-министра Зульфикара Али Бхутто.


[Закрыть], с навощенными усами и глазами енота, он тоже поговаривал о чистке рядов и последующем проведении выборов. Зия назначал и отменял выборы так часто, что это уже никто не принимал всерьез. В те печальные дни он назывался ВВП – «Верховный военный правитель», в народе, однако, пошла шутка, что на самом деле это означает «Вас Выберут Потом». Возможно, опасаясь такой же реакции, генерал Мушарраф предпочел и вовсе не назначать выборов. Едва ли это можно назвать положительным сдвигом.

Давайте забудем на миг о том очевидном факте, что отказ генерала Мушаррафа назвать конкретные сроки восстановления демократии сам по себе акт коррупционный, а первым стал подготовленный им государственный переворот. Вместо того давайте оценим состояние тех конюшен, которые он решил вычистить. Правительство Наваза Шарифа было некомпетентным в экономике, неприятно авторитарным, в высшей степени непопулярным и сильно подозреваемым в незаконных махинациях самого разного рода, включая подтасовку результатов выборов. Его действия заслуживают самого пристального расследования. Но как может генерал Мушарраф, который уже обвинил Наваза Шарифа в попытке покушения на его, Мушаррафа, жизнь и назвал эту мнимую попытку «предательской», убедить нас, что расследования, проведенные его режимом, будут беспристрастными и заслуживающими доверия? Поколение назад генерал Зия казнил премьер-министра З. А. Бхутто после показательного суда. Эхо той расправы уже слышится в обвинениях Мушаррафа против Наваза, и оно становится все громче.

Беназир Бхутто[229]229
  Беназир Бхутто (1953–2007) – дочь З. А. Бхутто, премьер-министр Пакистана в 1988–1990 и 1993–1996 гг., погибла в результате второго покушения на ее жизнь.


[Закрыть], ее Пакистанская народная партия и ее муж Асиф Зардари также должны ответить на множество вопросов. Они тоже обвиняются в широкомасштабной коррупции, а Зардари – еще и в убийстве брата Беназир. Когда Наваз Шариф был премьер-министром, Беназир могла отрицать и часто отрицала подобные обвинения, утверждая, что это просто политическая вендетта, затеянная против нее Шарифом. Нет ничего особенно удивительного в том, что она кинулась приветствовать переворот Мушаррафа. Как генерал Мушарраф убедит нас в том, что справедливость восторжествует и в «деле Бхутто – Зардари»?

Взгляните на то, что кроется за политическими партиями, и вы увидите истинную причину социального крушения в Пакистане. Маковые поля на северо-западной границе поставляли опиум столько, сколько помнят люди. И в наши дни здесь производят громадные количества героина. Чтобы распространиться по миру, этот героин должен проделать путь в тысячу километров на юг, до Карачи, мимо армейских формирований и постов таможенного досмотра. По мнению всех моих знакомых обозревателей, пакистанская наркоиндустрия просто не смогла бы существовать без тесного сотрудничества с бюрократическим аппаратом и армией. Если, генерал Мушарраф хочет, чтобы мы поверили в его антикоррупционную программу он должен сначала продемонстрировать, что армия очистила собственные ряды. Но как именно он собирается это сделать? И что он намерен делать с Карачи, чье пугающе дикое население не подчиняется никаким законам, пребывая во власти не только неистовых политиков-сектантов, но также наркобаронов и мафии? Граждане Карачи не устают повторять, что городская полиция сотрудничает с организованной преступностью. Как генерал Мушарраф планирует освободить от криминала важнейший город своей страны?

Под загнивающей поверхностью таятся и более запущенные болезни, с которыми военный режим способен справиться еще меньше. Пакистан – это страна, в которой институтам народовластия, развивающим демократические инстинкты, никогда не позволяли укорениться. Вместо того элита страны: военная, политическая, индустриальная, аристократическая, феодальная – каждая в свою очередь – расхищала богатства нации, тогда как муллы с все возрастающим напором требовали введения самой драконовской версии шариатских законов.

Правительство Наваза Шарифа становилось все более фанатично исламистским по мере того, как слабело. Следует приветствовать выраженное Мушаррафом намерение не позволить фундаменталистам взять государство в свои руки. Но сможет ли зачинщик государственного переворота создать подобие светского демократического государства, в котором перевороты станут не только ненужными, но даже немыслимыми? Можно ли доверять представителю элиты, причем такому, который верит, будто он вправе захватить власть над целой нацией, над государством, ни больше ни меньше, когда он заявляет, что хочет бороться с властью элиты?

Мушарраф также высказывался по поводу мирного урегулирования отношений с Индией и отодвинул часть войск от границы. Однако в то же время этот человек ответственен за обернувшуюся катастрофой военную авантюру в Кашмире этого года, а в прошлом неоднократно делал в адрес Индии крайне агрессивные заявления. Почему мы должны верить этой новой «мягкой» линии поведения, когда он всячески выказывает, что у него так и зудит указательный палец – палец, который теперь нацелен на ядерную кнопку?

Государственный переворот, совершенный Мушаррафом, в настоящее время находит широкую поддержку в Пакистане. Как и пакистанские ядерные испытания. Говорят, что после них рядовые пакистанцы приходят на место взрыва и набирают в жестянки радиоактивную землю в качестве патриотического сувенира. Эти жестянки, выставленные на почетные места в пакистанских домах, могут оказаться менее ценными, чем кажутся сейчас. Сказанное относится и к режиму Первеза Мушаррафа.

Перев. Е. Королева.