Текст книги "Азербайджанские сказки"

Автор книги: Ахлиман Ахундов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

БАХТИЯР

ил старик по имени Бахтияр. Был он очень беден. Однажды, усталый, он пришел с работы, поел просяного хлеба и лег спать. Ночью Бахтияр увидел сон, будто у него с правой стороны взошло солнце, с левой – луна, а над головой блистала звезда.

– Старуха, – сказал он жене наутро, – положи в переметную суму немного просяного хлеба и творогу, я иду странствовать.

– Куда тебе, такому старому, странствовать? – удивилась жена.

– Старуха, – сказал он, – ты в мужские дела не вмешивайся. Я видел сон и хочу теперь его найти.

– Эх, старик, ты с ума спятил, – пристала к нему жена. – Разве можно найти сон? Каждую ночь человек видит тысячу снов!

– Эй, старуха, не вмешивайся не в свои дела. Приготовь то, что я сказал.

Старуха больше не посмела возражать и собрала ему все на дорогу.

Старик попрощался с женой, перекинул суму через плечо и пустился в путь, лапти подтянувши, землю победивши, день да ночь – сутки прочь.

Так он дошел до широкой степи, где пастух пас большое стадо овец. Старик пробрался к кочевой палатке и сказал пастуху:

– Да умножится твое стадо! Я путешествую уже несколько дней, и просяной хлеб мой зачерствел.

Пастух на это ответил:

– Если проголодался – иди к пастуху, устал – иди к погонщику каравана.

Он засучил рукава, подоил нескольких овец и подал в миске молоко Бахтияру. Бахтияр накрошил хлеба в молоко и подкрепился немного. Когда он собирался уходить, пастух спросил у него:

– Дядюшка, откуда ты пришел и куда путь держишь? Может, дорога твоя длинная, так я приготовлю тебе немного масла и сыру.

Увидев, что пастух – хороший человек, Бахтияр сказал:

– Сын мой, однажды ночью я увидел сон и теперь иду за этим сном.

– А что это за сон, дядюшка? – спросил пастух. – Разве за сном ходят? Человек каждую ночь тысячу снов видит.

– Сын мой, – ответил старик, – сон, который я видел, такой, что за ним ходят.

– Дядюшка, – сказал пастух, – продай мне твой сон.

– Ну что же, продам, – подумав, ответил старик.

Он рассказал свой сон пастуху и взамен получил от него все стадо овец, да еще в придачу собаку, осла и палатку. При этом они обменялись своими именами: пастух стал называться Бахтияром, а старик – Мелик-Мамедом.

Бахтияр перекинул переметную суму через плечо и пошел странствовать. А Мелик-Мамед со стадом овец потихоньку побрел к своему дому.

– Ай, ай! – воскликнула жена, когда увидела, что муж ее стал пастухом и идет со стадом овец. – Эй, старик! Чье это стадо? Вот славно придумал! Теперь народ будет судачить: «Бахтияр на старости лет нанялся в пастухи».

– Что ты жена, с ума спятила? – сказал Мелик-Мамед. – У кого мне быть пастухом? Во-первых, – стадо мое, я его выменял на сон, а во-вторых, – я уже не Бахтияр, а Мелик-Мамед.

Жена растерялась и подумала:

«Может, это не мой муж, а кто-нибудь другой, похожий на него?».

– Извини, братец, – сказала она. – Я думала, что ты мой муж, Бахтияр, поэтому я и говорила так.

Мелик-Мамед знал и раньше, что жена у него немного глуповата.

– Эх, жена, ты одурела! – сказал он. – Разве я не твой муж? Я променял сон, а вместе с ним и свое имя.

Жена поняла, наконец, в чем дело, обрадовалась и стала, как юла, кружиться около мужа.

Оставим Мелик-Мамеда с женою счастливо доживать свой век, а я расскажу вам о Бахтияре.

Бахтияр шел не торопясь по горам, по долам, и, наконец, под вечер дошел до одного города в то время, когда запирались городские ворота. Сколько Бахтияр ни просил стражу, – в город его не пустили. Тогда юноша положил суму под голову и лег у городской стены. Он всю жизнь был пастухом и привык спать без навеса над головой, а поэтому сразу уснул. Под утро он услышал чей-то голос, который звал его:

– Бахтияр! Бахтияр!

Бахтияр поглядел направо, налево и, наконец, догадался что кто-то зовет его с городской стены.

– Что ты стоишь? – снова послышался сверху голос. – Скоро утро, подержи коней! Я сейчас выйду!

Бахтияр пошел к стене и увидел, что кто-то спускает сверху увесистую переметную суму. Он взял суму и положил ее на землю. Вдруг какой-то человек вывел из городских ворот двух коней, и за ним тотчас же заперлись ворота.

– Чего стоишь? – сказал нетерпеливо человек, повернувшись к Бахтияру. – Привяжи суму к седлу, садись и поскачем. Отец может спохватиться, нас поймают и убьют. Уж сколько раз с вечера я со стены делаю тебе знаки, а ты не замечаешь их. У меня было желание вернуться, но тут пришла в голову догадка – может, ты уснул. Нагибаюсь через стену и вижу, что ты в самом деле спишь. Много мы упустили времени. Ну, садись на коня, поскачем!

Бахтияр был поражен и не знал что ответить. Откуда этому человеку известно его имя? Кто он? Наконец, Бахтияр сел на коня. Незнакомец тоже вскочил в седло, и они помчались. До рассвета они скакали. Когда же забрезжил рассвет, Бахтияр разглядел, что его спутником была девушка, и такая красавица, что не есть, не пить, а только бы любоваться на нее.

Девушка обернулась и увидела, что с ней ехал простой пастух, который даже кислой сливы не пробовал в своей жизни. Девушка была так поражена, что не могла вымолвить ни слова. Немного погодя она успокоилась и спросила:

– Юноша, как тебя зовут?

– Девушка, – ответил Бахтияр, – ты же сама ночью звала меня по имени, а теперь делаешь вид, будто не знаешь?

– Как?! Тебя тоже зовут Бахтияр? – изумилась девушка.

– А что? Разве, кроме меня, ты знаешь еще другого Бахтияра?

– Да, знаю, – сказала девушка. – Да будет тебе известно я дочь шаха, зовут меня Перизад-ханум. У придворного сановника есть сын; его зовут Бахтияр. Мы влюблены друг в друга, но отец хотел выдать меня замуж за сына везира. Вот мы сговорились с Бахтияром, чтобы он сегодня ночью ждал меня на том месте, где находился ты, а я должна была придти туда. Мы хотели бежать вместе. Я сделал, как сказала: когда отец и мать уснули, наполнила переметную суму золотом и пришла сюда с двумя конями. И вот теперь не знаю, испугался ли Бахтияр, раздумал ли, или что-нибудь случилось с ним, только он не пришел, а я приняла тебя за сына знатного придворного. Что же теперь делать? Значит, такова моя судьба. Погоняй же коней, – бежим! Мы не должны останавливаться, пока не выедем из владений моего отца.

Бахтияр хлестнул коня плеткой и поскакал вперед, а девушка следом за ним.

Они скакали до вечера, пока не достигли, наконец, границы владений другого шаха. Здесь слезли с коней, немного перекусили и отдохнули.

«Если Бахтияр – пастух, – подумала царевна, – то из него еще что-нибудь выйдет. Надо его испытать».

– Бахтияр! – сказала она. – У отца моего большой табун лошадей. Можешь ли ты быть табунщиком?

– Девушка, а что такое табун? – спросил Бахтияр.

– Стадо таких вот коней, – объяснила Перизад-ханум, – на которых мы скакали.

– Нет, девушка, я не могу быть табунщиком, – ответил он.

– У отца моего много рогатого скота. Можешь ли быть скотником? – спросила Перизад-ханум.

– Нет, девушка, я не могу быть скотником.

– Ну, что же! – сказала царевна. – Будь тогда погонщиком верблюдов.

Но и от этого отказался Бахтияр.

– Бахтияр, у отца моего много овец. Можешь ли ты их пасти? – спросила тогда Перизад-ханум.

Как только Бахтияр услышал про овец, у него и косточки заплясали от радости.

– Девушка, – сказал он, – вот это мое занятие. И отец и дед мой этим занимались.

Когда царевна услышала такой ответ, она немного успокоилась. Ночью они поспали, а под утро сели на коней и опять помчались вперед, как ветер по холмам, как поток по долам, по сыпучим пескам, меж колючих кустов, по шумящим камышам, по горным ущельям, по тайным тропам.

Наконец, на закате солнца они доехали до одного города к остановились в каравансарае. Они почистили и накормили коней, внесли переметную суму в комнату и там расположились.

– Бахтияр, – сказала девушка, – ступай на базар, найди там барышника, продай ему наших коней, а потом подыщи подходящий дом. Мы туда переедем и будем потихоньку жить.

Бахтияр тотчас же пошел на базар, нашел барышника и продал ему коней. Потом купил дом с садом, цветником и фонтаном.

Перизад-ханум позвала кази, который заключил брачный договор между ней и Бахтияром. Потом она послала Бахтияра в баню, купила ему новое платье, и Бахтияр превратился в красивого юношу. И они стали жить в довольстве и веселии.

Как-то Бахтияр позвал к себе цирюльника, чтобы тот побрил ему голову. Цирюльник случайно увидел Перизад-ханум и едва не лишился чувств: так она была красива. Он кое-как докончил свою работу и, не дождавшись платы, побежал во дворец к шаху.

– Шах! – вскричал он. – Да провалится твой трон! Что ты спишь?!

– Что случилось? Рассказывай! – встревожился шах.

Цирюльник так восторженно расхваливал Перизад-ханум, что шах тотчас же влюбился в нее за глаза.

– Везир, – сказал он, – я должен ее видеть во что бы то ни стало.

– Пусть блаженствует властелин мира! – ответил везир. – Что может быть легче этого? Позовем Бахтияра и скажем, что завтра будем у него в гостях. Пойдем часом раньше назначенного времени, внезапно войдем в его дом и увидим его жену.

Шаху понравился совет везира. Тотчас же позвали во дворец Бахтияра, и шах сказал ему:

– Мы слышали, что ты хороший юноша и прибыл из другой страны. Я не желаю, чтобы тебя обидел кто-нибудь из моих подданных. Я хочу тебе покровительствовать. Завтра ровно в полдень мы будем у тебя в гостях. Приготовься к встрече.

Поклонился Бахтияр и вышел. Всю дорогу он раздумывал: чтобы могла означать эта царская затея? Пришел домой. Перизад-ханум сейчас же заметила, что он мрачен, обняла его и сказала:

– Бахтияр, да буду я твоей жертвой! Скажи, что с тобой? Если ты будешь грустить, что же станет со мной здесь, на чужбине? Ты должен рассказать мне о своем горе.

Бахтияр подробно рассказал жене, как все было. Перизад-ханум тотчас поняла, что здесь что-то кроется. Но чтобы не расстраивать мужа, она сказала:

– Бахтияр, да стану я твоей жертвой, стоит ли тебе огорчаться из-за этого?! Тут ничего особенного нет. Покровительство шаха и вправду тебе полезно. Поди на базар, купи риса, масла, фазанов и отдай все это носильщику, пусть принесет домой. Приготовимся к завтрашнему дню.

Бахтияр пошел на базар и купил все, что ему поручила жена. А наутро они стали готовиться к приему гостей. За час до полудня пришел шах с везиром, открыл двери и неожиданно вошел в комнату, где находилась Перизад-ханум. Шах увидел ее с открытым лицом, с засученными рукавами и в это время почувствовал, будто из междубровья Перизад-ханум вылетела стрела и вонзилась ему в сердце. Шах с пронзенным сердцем, как мертвый, упал без чувств. Везир обрызгал его лицо водой, кое-как привел в чувство и шепнул на ухо:

– Да умрет твой сын! Что ты делаешь, возьми себя в руки!

Шах собрался с силами, встал и сел у стены. Подали обед. Они наспех поели и ушли.

Когда шах вернулся во дворец, он лег навзничь и сказал:

– Везир, посоветуй, не то сердце мое разорвется.

– Властелин мира! – сказал везир. – Вот мой совет. Завтра позови Бахтияра и прикажи принести тебе райское яблоко.

– А где он найдет такое яблоко?

– Пойдет искать, авось совсем не вернется, а если вернется без яблока, то прикажи отрубить ему голову. Другого выхода нет. Насильно взять у него жену ты не можешь. Без причины убивать тоже не годится. Что скажут люди? Надо иметь повод.

Совет везира понравился шаху и наутро он приказал позвать Бахтияра.

– Бахтияр, – сказал шах, когда тот пришел во дворец, – я болен. Врачи посоветовали мне лечиться яблоком из райского сада. Ты смелый юноша и должен во что бы то ни стало достать мне это яблоко.

– Да продлится жизнь властелина мира! – ответил Бахтияр. – Я чужестранец и не знаю дороги в рай. Прикажи это своим людям, которые хорошо знают все дороги в стране. Они смогут это сделать лучше меня.

Шах разгневался:

– Много не болтай! Даю тебе сорок дней сроку; если не принесешь райского яблока, то прикажу отрубить тебе голову. Опечаленный Бахтияр поплелся домой. Жена спросила его:

– Бахтияр, что приключилось с тобой?

Бахтияр обо всем рассказал ей.

– Не бойся, я дам тебе письмо, – сказала Перизад-ханум, – и ты пойдешь к югу. Через три дня ты дойдешь до царства дивов. Там живет моя сестра – жена повелителя дивов. Какому бы диву ты ни показал это письмо, всякий приведет тебя к нему. То, что он скажет, ты исполнишь. Но будь осмотрителен: женщин ты не должен привозить с собой.

Бахтияр взял письмо, попрощался с Перизад-ханум пошел на базар и купил себе хорошего, выносливого коня.

Три дня и три ночи ехал он на коне и достиг, наконец, царства дивов. Дивы тотчас же поймали его.

– Поведем этого смертного к нашему шаху, – сказал главный из них. – Пусть он полакомится человечиной.

Привели Бахтияра к шаху дивов. Бахтияр тут же вынул письмо и подал шаху. Когда шах узнал, что это его зять, он сказал:

– Бахтияр, добро пожаловать! Как ты попал к нам?

Бахтияр обо всем рассказал шаху дивов, и шах оставил его у себя гостем. Потом позвал одного дива, поручил ему Бахтияра и сказал:

– Моему гостю нужно райское яблоко. Помоги достать его.

Див поднял Бахтияра на плечи, и три дня они летели в облаках, потом опустились на землю. Див показал ему чинар и сказал:

– Спрячься за этим чинаром и приготовь палку с крючком. Сюда прилетят дочери падишаха пери в образе голубок. Вон там, невдалеке, есть родник, в котором они будут купаться. Укради у одной из них голубиное оперенье, и тогда они исполнят все, что ты захочешь.

Бахтияр спрятался за чинаром и через некоторое время увидел, как прилетели три голубки. Голубки сели у родника и стали разговаривать.

– Сестрицы, раздевайтесь, будем купаться! – сказала старшая.

– Сестрицы, я видела дурной сон и не буду купаться, – ответила младшая.

– О сестрица, ведь мы сюда прилетели издалека, – стала уговаривать ее старшие сестры. – Без тебя и мы купаться не станем. Не огорчай нас.

Наконец, младшая сестра согласилась. Они разделись я стали купаться.

Бахтияр высунул из-за чинара палку с крючком и потянул одежду младшей сестры. Девушки выкупались и вышли из воды.

Старшая и средняя сестры оделись, а младшая не нашла своего голубиного оперенья.

– Эй, вор, – крикнули сестры, – заклинаем тебя всем, во что ты веришь, верни нам голубиное оперенье! Клянемся – мы дадим тебе все, что ты пожелаешь!

Тогда Бахтияр вышел из-за дерева и сказал:

– Если так, то прошу вас дать мне несколько райских яблок, и я верну вам голубиное оперенье.

Старшая сестра тотчас же полетела в царство пери и принесла ему несколько райских яблок. После этого он вернул им голубиное оперенье младшей сестры.

Бахтияр пустился в обратный путь, но увидел, что та сестра, у которой он украл голубиное оперенье, в образе девушки следует за ним.

– Девушка, куда ты идешь? – спросил он.

– Бахтияр, – ответила пери, – ко мне прикоснулась рука человека, и пери не примут меня больше в свой круг.

– Ну, что же, будем путешествовать вместе, – сказал Бахтияр.

Тогда девушка прочитала волшебный стих, обратила Бахтияра в соломинку, а сама превратилась в голубку. Она подняла клювом соломинку и полетел вместе с ней. Когда они прилетели к дому Бахтияра, пери опять прочитала волшебный стих и обратила Бахтияра в человека, а сама превратилась в девушку. После этого они вошли в дом.

Перизад-ханум увидела их и сказала:

– Бахтияр, ты привел одну из дочерей шаха пери. Ты забыл, о чем я предупреждала тебя, когда ты уходил?

– Жена, – ответил Бахтияр, – клянусь, не я привел ее, а она сама пришла.

– Ну что ж, пришла и ладно, – сказала Перизад-ханум. – Будем подругами.

Девушку эту звали Гуризад-ханум.

Рано утром Бахтияр хотел отнести яблоки шаху.

– Кому несешь яблоки? – спросила Гуризад-ханум.

– Шаху, – ответил Бахтияр.

– Бахтияр, ты в своем ли уме! – воскликнула она. – Тот, кто съест эти яблоки, будет вечно молодым. Вот тебе три других яблока, похожие на те; отнеси их шаху, а настоящие оставим себе.

Бахтияр взял у нее яблоки и положил в карман.

– Молодец, Бахтияр! Я рад, что ты благополучно вернулся! – сказал шах, когда увидел его.

Он улыбнулся, хоть, на душе у него стало тоскливо, и отпустил Бахтияра домой.

Теперь я расскажу вам о цирюльнике. Цирюльник опять пришел к Бахтияру, чтобы побрить ему голову, и увидел, что Бахтияр привез девушку, такую красавицу, что не есть, не пить, а только бы любоваться на нее; а Перизад-ханум не годится ей даже в служанки. Окончив кое-как бритье, он побежал к шаху.

– Шах, да провалится твое царство! Бахтияр привез девушку, которая красивее первой!

– Ну, что ты? – воскликнул шах.

– Клянусь твоей головой, как говорю, так и есть!

– Как нам быть, чтобы посмотреть на эту девушку? – спросил шах у везира.

– Что может быть легче? – ответил везир. – Как и раньше, пойдем – и увидим.

Тотчас же шах велел передать Бахтияру, чтобы он приготовился к встрече гостей.

Бахтияр готовился встретить шаха и везира вечером, но гости пришли в полдень и увидели обеих девушек. Шах убедился, что новая девушка во много раз красивее Перизад-ханум. Наспех пообедали они в доме Бахтияра и вернулись во дворец.

– Везир, – сказал расстроенный шах, – дай мне совет. Я шах, а у меня нет таких красавиц, как у этого простого чужестранца.

– О властелин мира! Ты не беспокойся, – ответил везир, – пошли Бахтияра в такое место, откуда он не мог бы вернуться. Завтра же вызови его и вели ему достать тебе розу из сада Гюлистани-Ирем[17]17
  Гюлистани-Ирем – Гюлистан дословно означает цветник, где в изобилии растут розы; Гюлистани-Ирем – недосягаемый сад, подобный раю, где живут пери, дивы, ифриты и куда не может проникнуть ни один смертный человек.


[Закрыть]. Он уйдет и больше никогда не вернется. А если вернется без этой розы, ты прикажешь отрубить ему голову.

Рано утром шах вызвал Бахтияра и сказал:

– Бахтияр, ты, я вижу, отважный юноша. Поэтому ты должен достать мне розу из сада Гюлистани-Ирем. Сорок дней даю тебе сроку, если к тому времени не принесешь розы, тебе отрубят голову.

Бахтияр понял, что тут долго нельзя разговаривать, и опечаленный вернулся домой.

Когда девушки увидели Бахтияра, бледного и понурого, они спросили:

– Бахтияр, почему ты печален? Разве ты не знаешь, что твоя печаль здесь, на чужбине, расстраивает нас?

Бахтияр обо всем рассказал девушкам.

– Только и всего? – смеясь, спросила Гуризад-ханум.

– Да! – ответил Бахтияр.

– Тогда будем тридцать девять дней веселиться, а на сороковой что-нибудь придумаем, – сказала Гуризад-ханум.

И они втроем веселились все тридцать девять дней, а на сороковой Гуризад-ханум научила Бахтияра заклинанию и сказала:

– Прочитаешь этот стих, закроешь глаза, потом взлетишь. Когда ноги твои коснуться земли, откроешь глаза и увидишь сад Гюлистани-Ирем с хороводом девушек. Возьми это письмо; среди девушек ты найдешь одну, по имени Гюль Гах-Гах-ханум. Это письмо вручишь ей, и она даст тебе розу. Но нас ты не должен забывать. Обещай нам никаких девушек с собой не приводить. Когда получишь розу, то опять прочитаешь этот стих и будешь дома. Все это ты должен успеть сделать до заката солнца.

Бахтияр взял письмо и пошел за город, там он прочитал стих, закрыл глаза и взлетел. Когда почувствовал, что ноги его коснулись земли, открыл глаза и увидел перед собой такой красивый сад, будто уголок рая.

Среди кустов благоухающих роз сорок прелестных девушек танцевали под пенье соловьев. Такие красавицы могли родиться только в счастливый час.

Бахтияр обомлел, когда увидел их, и забыл про шаха, про розу и про наказ, который ему давали Перизад-ханум и Гуризад-ханум. Он стоял с разинутым ртом, пораженный красотою девушек.

Долго любовался на них Бахтияр, пока вдруг не заметил, что солнце стало клониться к закату, Тогда он прочел стих, закрыл глаза, взлетел и через мгновенье почувствовал, что ноги его коснулись земли; открыл глаза и увидел себя дома. Тут Бахтияр сразу вспомнил, зачем его посылал шах, и хотел было вторично лететь в сад Гюлистани-Ирем, но Гуризад-ханум позвала ею.

– Бахтияр! Иди сюда, посмотри, что ты принес!

Бахтияр вернулся и что же видит? Самая красивая девушка из тех, что он видел в саду Гюлистани-Ирем и от которой не мог оторвать глаз, сидела тут. Эта была Гюль Гах-Гах-ханум.

Гюль Гах-Гах-ханум взглянула на Бахтияра, рассмеялась, и в тот же миг из ее рта посыпались распустившиеся розы.

– Бахтияр, – сказала она, – возьми эти розы и отнеси шаху.

Бахтияр взял розы и понес шаху.

– Каков молодец Бахтияр! Не умер! – сказал шах, принимая из его рук чудесные розы.

Опять у шаха защемило сердце, но он не показал вида и отпустил Бахтияра домой.

Наутро пришел цирюльник, чтобы побрить Бахтияра. На этот раз он увидел, что Бахтияр привез такую девушку, перед которой Перизад-ханум и Гуризад-ханум совсем поблекли.

Побрив кое-как Бахтияра, он побежал к шаху.

– Шах, провалиться тебе вместе с троном и царством! Слыхал новость? – вскричал он. – Ты послал Бахтияра на гибель, а он привел такую девушку, в сравнении с которой те две истертого гроша не стоят!

Как только шах услыхал это, немедленно позвал везира.

– Везир, мы должны еще раз пойти в гости к Бахтияру, чтобы посмотреть на Гюль Гах-Гах-ханум.

Бахтияра опять предупредили, что к нему придут в гости шах и везир, и назначили час, чтобы приготовился к их встрече.

Но шах и везир пришли раньше обещанного часа и вошли в комнату, где увидели сразу всех трех девушек. Шах от волнения не мог есть предложенное угощение и с везиром возвратился во дворец.

– Везир! – сказал шах. – Куда бы мы ни посылали Бахтияра, он возвращается живым. Как бы придумать такое, чтобы его погубить наверняка?

– Да прибавится тебе мудрость, о сокровищница ума! – ответил везир. – Что можно тут посоветовать? Надо его послать в такое место, откуда он не мог бы вернуться.

– Куда же его послать?! – вскричал шах и топнул ногой.

– Да продлится жизнь падишаха! – ответил везир. – Мы его пошлем на этот раз за молоком кобылицы, у которой сорок жеребят. Быть может, кобылица покончит с ним.

Шах обрадовался этому совету.

Пришла ночь, а наутро опять позвали Бахтияра во дворец.

– Эй, чужестранец – сказал шах. – Я болен. Врачи советуют мне пить молоко кобылицы, имеющей сорок жеребят. Во что бы то ни стало ты должен мне достать ее молока.

– Да прибавится тебе здоровье, о сокровищница бодрости и силы! – сказал Бахтияр. – Дай мне сорок дней сроку!

Шах согласился на это и сказал:

– Смотри, если через сорок дней не принесешь молока кобылицы, я прикажу отрубить тебе полову.

Опять опечаленный вернулся Бахтияр домой. Девушки спросили его:

– Что с тобой, почему ты так печален?

Бахтияр рассказал им обо всем.

– Только и всего? – обрадовалась Гюль Гах-Гах-ханум. – Тогда будем тридцать девять дней веселиться, а на сороковой что-нибудь придумаем.

Тридцать девять дней они веселились все вместе. На сороковой день Гюль Гах-Гах-ханум научила Бахтияра заклинанию и сказала:

– Выйдешь за город, закроешь глаза, прочитаешь этот стих, после откроешь глаза и увидишь холм, а на нем крепость. Войдешь в эту крепость и увидишь глубокого старика. Он так стар, что его обернули в вату и положили в люльку. Ты смени ему вату, покачай, пусть заснет. Когда он проснется, расскажи ему о своем горе.

Бахтияр сделал так, как сказала девушка. Когда он открыл глаза, увидел себя у подножья холма; поднялся наверх и очутился перед небольшой крепостью. Он вошел в крепость и увидел там в люльке старика, обложенного ватой. Бахтияр распеленал его, переменил вату и затем укачал старика. Выспавшись, старик открыл глаза и сказал:

– Бахтияр, сын мой, добро пожаловать!

Бахтияр удивился: откуда старик мог знать его имя? И он рассказал ему о своем горе.

– Бахтияр, сын мой, – сказал старик. – Это очень опасное дело. Шах хочет погубить тебя, но ты не бойся. Достань из моего уха горошину, потом вырежь из камыша дудку. На восток от этого холма лежит озеро. Пойди к озеру, вырой на берегу его яму и спрячься в ней. В полдень придут к озеру на водопой кобылица и сорок жеребят. Когда они подойдут близко к берегу, ты брось горошину в воду. Вода вспенится и хлынет на берег. Лошади испугаются и убегут. Тогда ты начни играть на дудке. Лошади тотчас же успокоятся, соберутся вокруг ямы и будут тебя просить, чтобы ты поиграл им еще. Но ты возьми прежде с кобылицы клятву, что она тебя не тронет. Чем бы она не клялась, не верь, пока не поклянется именем своего последнего жеребенка Гариба. Тогда ты можешь выйти из ямы и что бы у нее ни потребовал, она исполнит.

Бахтияр пошел к озеру и вырыл яму. Как сказал старик, он вырезал из камыша пастушескую дудку, влез в яму и стал ждать. Наступил полдень. Бахтияр видит – идет кобылица с сорока жеребятами. Когда лошади подошли к озеру, Бахтияр бросил горошину; вода в озере вспенилась и хлынула на берег. Лошади испугались и шарахнулись назад. Бахтияр стал играть на дудке. Тотчас же кобылица и жеребята успокоились в подошли к яме. Тогда Бахтияр перестал играть. Кобылица стала упрашивать его, чтобы он поиграл им еще.

– Поклянись, – сказал Бахтияр, – что ты не тронешь меня и исполнишь мою просьбу, тогда я выйду и буду играть, сколько захочешь.

Как ни клялась кобылица, Бахтияр ей не верил.

– Пока не поклянешься именем Гариба, не поверю, – сказал он.

Кобылица поклялась именем жеребенка Гариба, что не тронет его и исполнит все, что бы он ни попросил. Тогда Бахтияр вылез из ямы и стал играть им на дудке.

– Наш повелитель шах заболел, – сказал он, когда кончил играть. – Его может исцелить только твое молоко. Поэтому ты должна мне дать немного молока.

– Знаешь ли ты, – отвечала ему кобылица, – что твой повелитель шах хочет тебя погубить. Ты садись мне на спину, закрой глаза и крепко держись за мою гриву. Мы помчимся к шаху. Ты скажешь ему: «вот я привел тебе кобылицу, подойди к ней сам и подои». Посмотрим, сумеет ли он меня подоить! Тот, кто выпьет моего молока, будет вечно молод. Вот почему мои жеребята не могут стать конями. Я ему не дам ни капли молока. Тебе нужно только привести меня к шаху. После этого сам сейчас же уходи.

Как посоветовала кобылица, так Бахтияр и поступил. Он сел на ее спину, закрыл глаза и крепко уцепился за гриву. Кобылица расправила гриву и полетела вместе со всеми своими жеребятами. Летели они долго ли, коротко ли, но, наконец, кобылица сказала:

– Бахтияр, теперь открой глаза.

Бахтияр открыл глаза и увидел, что он в своем городе.

Когда он подъехал ко дворцу, то крикнул:

– Вот я привел кобылицу вместе с сорока жеребятами, пусть шах доит ее сам, сколько хочет!

Шах вышел из дворца и видит, что Бахтияр действительно привел кобылицу с ее сорока жеребятами.

– Отведите лошадей в конюшню, – приказал он, – вечером подою.

Поместили лошадей в конюшне, а Бахтияра отпустили домой. Как только он ушел, кобылица навострила уши, перепрыгнула через стену дворца, жеребята следом за ней, и они ускакали в степь.

– Не пускать! – закричал шах.

Но кобылица мигом отгрызала голову тому, кто пытался задержать ее, и мчалась дальше.

Однако шах не очень горевал из-за этого: у него было совсем другое горе.

Он позвал везира и сказал:

– Знаешь, если мы пошлем Бахтияра в преисподнюю, под седьмой слой земли, то и тогда он вернется невредимым. Везир, дай совет! Теперь нужно придумать ему такое поручение, чтобы он непременно погиб, иначе у меня печень лопнет от досады!

Везир немного подумал и сказал:

– Да будет долговечна жизнь шаха! Завтра позови Бахтияра и вели ему сходить на тот свет, чтобы принести весть от твоих покойных родителей. Посмотрим, как он вернется с того света!

Шах обрадовался этому совету. Наутро он позвал Бахтияра и сказал ему:

– Бахтияр, я вижу, никто не может сравниться с тобой по храбрости и смекалке. Ты должен пойти на тот свет и принести мне весть от моих родителей.

– О сокровищница милосердия, будь справедлив! – взмолился Бахтияр. – Разве можно с того света принести весть от кого бы то ни было?

Когда шах услышал это, он разгневался и прикрикнул на него:

– То, что я тебе приказываю, ты должен исполнить! Даю тебе сорок дней сроку. Если принесешь весть от моих родителей с того света, – хорошо! Если нет – прикажу отрубить тебе голову, да так, чтобы ни одной капли крови не пролилось[18]18
  «Чтобы ни одной капли крови не пролилось» – гиперболическое устрашение, предполагающее наличие такого страха, что кровь застынет в жилах и не прольется при казни.


[Закрыть].

Опечаленный Бахтияр вернулся домой. Девушки увидели его таким бледным, словно он уже мертвец к некому его хоронить.

– Что с тобой, Бахтияр? – стали спрашивать они. – Расскажи нам про свое горе.

– Ах, девушки, – ответил Бахтияр, – шах дал мне такое поручение, которое невозможно исполнить. Он приказал пойти на тот свет и принести весть от его умерших родителей. Если не выполню поручения, через сорок дней мне отрубят голову.

– Не бойся, Бахтияр, – сказала Гуризад-ханум. – Пойди скажи шаху, чтобы он приказал сложить дрова и посадить тебя сверху. Затем пусть подожгут дрова. Только ты попроси наложить их побольше, чтобы мог удобнее поместиться на них. Когда будешь окутан дымом, я прочту стих, обращу тебя в соломинку, а сама превращусь в голубку, возьму тебя в клюв и принесу домой. А о дальнейшем ты не думай. Я знаю, как дальше надо поступить с шахом.

У Бахтияра от радости все косточки заплясали. Он пошел к шаху и сказал:

– Да будет долговечна жизнь падишаха! О властелин мира! Прикажи сложить сорок вьюков дров. Я заберусь на них. Тогда пусть их сразу поджигают со всех сторон. Только так и могу отправиться на тот свет и на сороковой день принесу тебе весть от покойных родителей.

Бахтияр просил сложить всего сорок вьюков дров, но шах на радостях приказал доставить сотню.

– Клади больше дров, пусть и кости его сгорят! – сказал он везиру.

Наутро шах, везир и народ собрались на площади перед дворцом. Бахтияр забрался на сложенные дрова; со всех сторон дрова обложили сухим хворостом, и шах сам зажег костер. Когда поднялся густой дым, Гуризад-ханум обратилась в голубку, прилетела и села около Бахтияра. Она прочитала заклинание, обратила Бахтияра в соломинку, взяла его в клюв и полетела домой; затем прочитала еще раз стих и опять превратила его в человека.

– Бахтияр, – сказала Гуризад-ханум, – найди в этом городе самого старого человека и приведи его ко мне.

Бахтияр поискал и нашел в городе такого старца, который даже ходить был не в силах. Этого старца он с трудом привел к себе домой. Гуризад-ханум спросила его:

– Видел ли ты отца шаха?

Тот ответил, что даже и деда его хорошо помнит и прадедов. Гуризад-ханум обрадовалась, взяла бумагу, перо и написала со слов старика список всех злодейств рода шаха до седьмого поколения. Таким же образом она составила список рода везира и даже цирюльника. От имени предков шаха она написала такое письмо:

«Да будет тебе стыдно! Нехорошо гордиться своими злодействиями и ни во что не ставить наши. Бахтияр пришел нас навестить, а ты даже никогда и не вспомнишь о своих родных!».

Такие же письма были написаны от имени предков везира и цирюльника, и Бахтияр положил их в сумку. На сороковой день, под утро, девушки незаметно повели Бахтияра на то место, где был сложен костер, закопали его в золу, а сами вернулись домой.