Текст книги "Пузыри славы (Сатирическое повествование о невероятных событиях, потрясших маленький городок Яшкалу)"
Автор книги: Агиш Гирфанов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
ТОВАР – ДЕНЬГИ – ТОВАР
Между тем горы скалок и топорищ росли буквально не по дням, а по часам, они заполнили заводской двор, склады. Пора было подумать о реализации готовой продукции.
– Сколько процентов?! Подумать только! А? Красота какая! Скалки словно жемчуг! – восхищался Булат.
На это следовала отрезвляющая реплика Ибрахана:
– Красота нужна в картинной галерее, а нам требуется рентабельность. Каждый рубль должен давать доход. Вот когда эта красота принесет доход, тогда я буду ею любоваться… Так нас учили на курсах политэкономии.
– Сбудем! Чего волнуетесь? Справка торга у нас в кармане, – самодовольно воскликнул Булат. – А какой заряд дали эти маленькие скалки всему комбинату! Этого никто отрицать не станет.
– Я и не отрицаю! Азарт был! Не спорю! Только смотри правде в глаза, зятек! – поучал Ибрахан Булата. – Увлекшись скалками и топорищами, упустили качество остальной продукции.
Ибрахан не уточнял, какая продукция имелась в виду. Но Булат отлично понимал, в чей огород этот камушек… Увлекшись скалками и топорищами, допустили брак при изготовлении мебели и кирпича. И за качество кирпича тоже нес ответственность Булат. Дело в том, что он, заменяя ушедшего в отпуск Альмухаметова, неведомо откуда выкопал какие-то данные, позволяющие вести ускоренный обжиг кирпича – вместо восьми часов за шесть. Из такого кирпича стали воздвигать на видном месте городскую водокачку. Альмухаметов по возвращении из отпуска не замедлил скомпрометировать нововведение Булата. В свою очередь Булат не остался в долгу и походя очернил Альмухаметова в глазах Ибрахана.
– Комбинат мог бы давать кирпич в больших количествах, да этот демагог Альмухаметов ставит палки в колеса и тормозит.
– Очень просто, охаивает почем зря кирпич ускоренного обжига. Мы, говорит, выпускаем не кирпич, а полусырец. Вот, говорит, обрушится какой-нибудь объект, зададут Ибрахану перца, не усидит на месте. И вообще у вашего, сказал, Ибрахана чего-то не хватает…
Лицо Ибрахана от сдерживаемого гнева мгновенно покрылось темно-бурыми пятнами.
– Я покажу ему, у кого не хватает…
Что именно он собирался предпринять, он и сам еще не знал. Но жажда мести обуяла его… Желая как-то разрядиться, Ибрахан переключился на другую тему:
– Что же это машин до сих пор нет?
– Начальник автохозяйства, – успокоил Булат, – обещал к полудню.
К ним подошел Акоп, одетый по-дорожному, с отросшей щетиной. Он собирался в дальнюю поездку и решил за время командировки отрастить бороду.
– Документы все захватили, Акоп Галибекович? – поинтересовался Ибрахан. Он отправлял Акопа в Стерлитамак с ответственным поручением – реализовать топорища. А если выражаться образно, Акоп ехал с миссией доброй воли, чтобы выручить попавших в беду жителей Стерлитамака, терпящих острую нужду в топорищах.
– Все в полном порядке! Ни один ревизор не придерется, – успокоил Акоп Ибрахана.
Комбинат попытался было реализовать топорища на месте, но магазин «Хозтовары» поскупился и приобрел всего пятьдесят штук. Что же делать с остальными? Письмо, отправленное в свое время в Стерлитамак, осталось почему-то без ответа, хотя к нему была приложена вырезка из республиканской газеты «Почему в Стерлитамаке нет в продаже топорищ?».
И вот теперь Акоп во главе автоколонны из семи грузовиков с топорищами отправляется в ответственный рейс с твердым наказом вернуться только со щитом и с туго набитым кошельком.
Погрузкой экспортной продукции руководил лично Булат. Кузова машин покрыли брезентом, дабы топорища не утратили в дороге своего отличного товарного вида и не пострадали от дождя и пыли. На передней машине над смотровым стеклом вывесили красочный транспарант: «ГАИ! Дай зеленую улицу! Важный госгруз!» А на борту последней, замыкавшей колонну машины Булат собственноручно начертал мелом: «Не уверен – не обгоняй!»
Ибрахан еще раз проверил документы Акопа и еще раз наказал:
– Звони каждый день! Не продашь в Стерлитамаке, гони в Салават, это рядом. Долго не колеси! Сам знаешь, с каким трудом добились мы этих автомашин…
Прощание было торжественно-грустным. Тучный Факай не скрывал, как горестно ему расставаться со своим дружком. Большим белым платком вытирал он слезы, невольно брызнувшие из глаз. Прощался с Акопом, будто расставались они навсегда.
– Чует мое сердце, что я тебя больше не увижу. На тебе, Акоп, мой платок, будешь махать, пока не скроешься из виду. – Поцеловал щетинистую щеку Акопа и еще пуще расплакался.
– Сводка погоды обещала сухо, а ты нагоняешь сырость! Нечего распускать нюни! – отрезал Булат.
Акоп обошел всех провожавших, тепло распрощался и сел в свою «Волгу».
– Ярмухамет, открывай ворота! – скомандовал Ибрахан. Машины тронулись.
Минникунслу и Шагей-бабай тоже были среди провожавших.
– Твой товар увезли, Сумитэ, – скорбно-тоненьким голосом заметил старик, – а мой когда?
– Разве то товар? – Минникунслу скорчила брезгливую мину.
– Зря его не выпускали бы, значит, надо.
Караван автомашин скрылся из виду. Булату в голову пришла неожиданная мысль:
– Ибрахан Сираевич, проводим до водокачки. Заодно и водокачку посмотрим…
Ибрахан, Булат, Факай сели в газик и поехали к водокачке. А водокачка была действительно что надо: высокая, и вид с нее открывался изумительный. И леса, и реки, и озера – все как на ладони! Какая ширь, какие просторы! Отсюда были видны Сиялитау с Сарыелгой (Желтой рекой), вблизи которой расположена блаженной памяти база отдыха, где, казалось, еще так недавно Акоп отплясывал «Танец разбойников» и где закатилась звезда Ибрахана…
От одного воспоминания об этом Ибрахан вздрогнул всем телом и заметно пошатнулся.
– Что, голова кружится? – спросил Булат и поддержал за руку Ибрахана.
– Нет, просто так…
– А вид-то какой! – продолжал восхищаться Булат. – Картины писать…
– Вон, выехали из-за горы! – трубным голосом прохрипел Факай.
Далеко внизу на Стерлитамакскую дорогу из-за горы вышел автокараван. Из «Волги» Акоп махал белым платком… Ибрахан и Булат ответно замахали шляпами…
Спускаясь вниз, Булат увидел, что несколько рядов кирпича сплющились, как лепешки, водокачка чуть заметно накренилась. Ибрахан же не обратил на это внимание и хотел было похвалиться: вот, мол, что из нашего кирпича сооружают, но Булат перехватил его взгляд и, не дав ему открыть рот, поторопил шефа в машину…
В ПОРЯДКЕ ВЗАИМОПОМОЩИ
Напрасно тревожился Шагей-бабай за судьбу выработанных его бригадой скалок. Скалки сегодня составляли главную заботу Ибрахана. Нет, не потому, что он был обеспокоен их сбытом, а потому, что давно ждал дня, когда он сможет не резкими и грубыми словами заставить своего вековечного противника Хамзу Курамшина выбросить белый флаг, капитулировать. От промкомбината зависит теперь – спасти Хамзу от позорной нехватки скалок или продолжать скалочную блокаду торга.
Он думал было сначала направить в торг Булата, как бы считая недостойным для себя, для своего положения вести на равных с Хамзой переговоры о сбыте скалок. Но при этом варианте Ибрахан никак не испытал бы чувство полного удовлетворения. Ему самому хотелось наблюдать за пристыженным лицом Хамзы, который униженно вынужден будет благодарить промкомбинат и его директора Ибрахана за великодушный жест, за товарищескую выручку.
Случай, что и говорить, особенный. Ибрахан побрил голову и соответственно приоделся, будто собирался на дипломатический прием, – черный парадный костюм, черные лакированные туфли, накрахмаленная сорочка и пестрый галстук, который вот уже несколько лет висел в шкафу без дела.
Хамза, предупрежденный по телефону о предстоящем визите, встретил Ибрахана со сдержанной учтивостью.
«Заносится, дает понять, что он как-никак Хамза, – мелькнуло в голове Ибрахана. – Ну и мы не лыком шиты. Или, может, хочет дать почувствовать, что я теперь не тот, что был, еще недавно ходил в штрафных…»
Ибрахан, не ожидая приглашения, сел в кресло и решил сам идти в атаку, упредив возможный вопрос Хамзы, что именно заставило Ибрахана впервые за столько лет явиться к нему.
Ибрахан первый раскрыл рот. Так он заранее у себя в промкомбинате продумал, так и поступил.
– Я зашел к тебе, можно сказать, по-соседски, по-товарищески. Нам с тобой, Хамза Ибрагимович, делить нечего. Годы наши уже немолодые. Забудем старые недоразумения. Я пришел к тебе с добрым делом. Слыхал я, торг испытывает затруднения со скалками. Скалка – что? – пустяк, а все равно, если она доставляет неприятности, это никуда не годится…
– Да, – достойно, не проявляя признаков озабоченности, произнес Хамза, – заминка в некотором роде есть…
– Я могу выручить…
– Спасибо на добром слове. О каком количестве идет речь?
– Порядка восьми – десяти тысяч.
– Ну что ж, меня это вполне устраивает. С удовольствием принимаю твое предложение. Сейчас вызовем старшего товароведа и оформим все, как положено…
– Большое спасибо, Хамза Ибрагимович! Спасибо, что не помнишь зла…
– Какие могут быть разговоры! Мы – на службе… Путать личные отношения со служебными не в моих правилах…
Хамза снял трубку и позвонил:
– Хурмат Галиевич? У меня сидит Ибрахан Сираевич. Он хочет купить у нас восемь-десять тысяч скалок. Пойдем ему навстречу? Уступим по-соседски! Он сейчас зайдет к вам. Оформите, пожалуйста!..
Ибрахан резко изменился в лице, нервно задергался и даже растерялся.
– Хамза Ибрагимович, ты не так меня понял. Я пришел предложить торгу свои скалки. Нашего производства. Я сам продаю…
– Как?
– А так. У вас, как мне известно, скалок в наличии нет.
– Как нет?! Кто такое сказал? Два месяца назад действительно скалок не было. Мы и завезли из Чебоксар. Целый вагон. Но мы не жадные, можем уступить кому надо…
– А ваша справка? – запинаясь, произнес Ибрахан.
– Какая справка? – удивился Хамза.
– Та самая, что вы направили в редакцию. Вот копия. – Он вынул из кармана бережно сложенную бумажку. – Здесь черным по белому написано, что на сегодняшний день в магазинах торга скалок в наличии не имеется. Это что же? Издевка? Обман? Провокация? За это ответить можно! Не куда-нибудь, а в редакцию писали! Понимаешь?
– Нет, не понимаю, чего ты шум поднял! Мы никого не вводили в заблуждение. «На сегодняшний день…» Этот сегодняшний день был два месяца назад.
– Ты что?! – Ибрахан все еще не понимал: всерьез ли все это или кто-то разыгрывает с ним злую шутку…
– А ничего… Если бы мы сегодня дали справку «на сегодняшний день», тогда ты был бы вправе предъявлять нам претензии, а так…
Ибрахан понял, что сел в калошу, и изобразил на лице вымученную улыбку:
– Будем считать, что вышло небольшое недоразумение. Надеюсь, оно не отразится на наших добрых отношениях. Будем искать другой рынок сбыта…
– Вот именно, и я так думаю.
– Извини, что побеспокоил…
– Будь другом, Ибрахан Сираевич, – ласково произнес Хамза. – Найдешь покупателей, имей и нас в виду. У нас скалки высший сорт, а ваши, говорят, из сосны…
– Конечно, конечно, – пробормотал Ибрахан, проглотил обиду и вежливо попрощался.
«Как же, будем иметь в виду. Держи карман пошире!..»
В промкомбинате, сидя в кабинете директора, Ибрахана нетерпеливо дожидался Булат, он еще с порога спросил:
– Ну, как? На коне? Можно поздравить с удачей? Сколько реализовали?
– Все реализовал! – зло выпалил Ибрахан. – Одну оставил, чтобы всыпать тебе пониже спины. Да боюсь, не выдержит – сосновая… Зачем подсунул мне липовую справку о скалках? «На сегодняшний день?» Мы с тобой на сегодняшний день оба в дураках. И ума в наличии у нас не имеется. На сегодняшний день. Пока что не поумнели…
Дальше шло выяснение отношений между директором и помощником главного инженера по столярке, то есть между тестем и зятем. Ибрахан ругал себя, что слепо (в который раз) доверился Булату, а Булата ругал, что доверился бумажке… Булат безропотно слушал все обидные слова, говорившиеся в его адрес директором-тестем, и о чем-то думал. Надумав что-то, поднял голову, резко выпрямился, вскинул свой орлиный нос, сверкнул глазами и бодро произнес:
– А вы уже и руки опустили?! Свет, что ли, клином на Хамзе сошелся? Даю голову на отсечение, не пройдет и месяца, как за нашими скалками будут стоять очереди…
– Хе! – истерически усмехнулся Ибрахан. – Надумал Акопу вдогонку послать? В нагрузку к топорищам?
– Завтра скажу. Вы завтра мне спасибо скажете… – И, хлопнув дверью, ушел в столярку…
На другое утро Булат зачем-то повел Ибрахана на лужайку, раскинувшуюся за комбинатом.
– Видите, Ибрахан Сираевич, какое прекрасное поле!
– Ну и что?
– Неужели не соображаете, что это поле самой природой создано специально для спортивных целей…
– Хе… мне еще спорта не хватает ко всем моим делам. Может, объявить бег с препятствиями в комитет народного контроля с эстафетой о разбазаривании государственных денег… Это хочешь предложить? Благодарю покорно…
– Нет, Альмухаметов был определенно прав, когда говорил, что вам не хватает масштабной жилки… Вы не «хекайте»! Читаете газеты и не знаете, что нынче все директора солидных предприятий покровительствуют спортивным командам. Кто делает первый удар по мячу в начале футбольного сезона? Директор крупного завода – шеф команды. А что у нас? Ровным счетом пустое место. Я не вас, конечно, имею в виду, а состояние спорта. Спорт – это трамплин, откуда взлетают вверх…
– Хватит, мы уже взлетали… И даже вылетали… В трубу, – съехидничал Ибрахан, – я не дам столкнуть себя в пропасть…
– А я вас и не толкаю. Я просто доказываю, что лишь благодаря спорту вы можете прославиться не только в Яшкале, но и в Уфе…
– Опять за свое! Я не жажду славы… Остаток лет хочу прожить в тихой, мирной пристани.
– Тогда я молчу… Булат обидчиво надул губы и отвернулся от Ибрахана.
– Ну, договаривай, что надумал?
– А что говорить, вам все равно не угодишь…
– Ты не обижайся… Разве я не прав, что у тебя голова на фантастику настроена. Ты не от мира сего.
– Да, я родился на сто лет раньше, чем следовало. Отсюда и мои переживания, мои неудачи. И все-таки лучше быть человеком завтрашнего дня, чем вчерашнего.
– И то правда, – согласился Ибрахан.
– Но то, что я хочу предложить, отдает вчерашним днем, пахнет, можно сказать, милой стариной…
– Ну, договаривай, не томи… Лапту предлагаешь возродить?
– Лапту не лапту, а городки предлагаю…
Суровое лицо Ибрахана при одном только упоминании городков мгновенно потеплело.
– Городки, говоришь?! Интересно… Играл я в городки. То другие годы были… Детская игра… – Ибрахан витал где-то далеко, в безноменклатурном детстве. Боясь нарушить дорогие сердцу тестя воспоминания, Булат молчал. И лишь когда Ибрахан переспросил: «А что, разве не для детишек игра?», терпеливо и настойчиво разъяснил, что городки полноправная спортивная игра, что и в ней можно отличиться, завоевать звание мастера, чемпиона и т. д. и т. п.
– На этой вот лужайке мы и развернем городошные бои, – выкладывал свой оперативный план Булат. – Особых расходов нам не потребуется. Скалки – это готовые биты. Обить железом – вот и вся недолга. А если распилить скалки пополам, будут рюхи. Сперва проведем соревнования по Яшкале, на звание чемпиона города. Потом в масштабе республики…
– А дальше?
– А дальше все загорятся городками. Появятся болельщики. Их готовить не надо, они сами по себе рождаются. Ну и побегут стар и млад к нам за скалками. Но тут, учтите, продавать мы будем не по цене скалок, а как спортинвентарь, подороже. Спецификация и ГОСТ другие…
– Опять в фантазию ударился… Тьфу!..
– Ладно, ладно, Ибрахан Сираевич, – примирительно произнес Булат, – пока что дайте согласие на организацию в комбинате команды городошников. А там сами убедитесь, будет все по-моему…
– Делай, что хочешь. Только на это не дам ни копейки. И еще одно непременное условие – наша команда должна в городе завоевать первое место…
– Это как пить дать… И денег ваших нам не надо, еще вам в кассу подбросим, помимо реализации скалок…
На другой день Булат распорядился изготовить из скалок биты и рюхи. Скалки попросту распиливали пополам, и получались отличные рюхи. Много времени и сил отняло комплектование команды. Булат обошел все цеха, присматривался к рабочим, спрашивал, кто из них когда-то играл в городки. Нашлись и такие, нашлись и любители, готовые пожертвовать часами досуга, чтобы овладеть профессиональными навыками старой, но увлекательной народной игры. Тренировал будущую команду самолично Булат. Кроме того, он договорился с месткомом бытового комбината, что и там создадут команду городошников.
Не за горами маячило интереснейшее спортивное событие – матч в городки между командами двух комбинатов – «быт» и «пром».
ВНЕОЧЕРЕДНОЕ ИНФОРМАЦИОННОЕ СООБЩЕНИЕ
У иного читателя может создаться превратное представление, будто окружающая жизнь сплошь состоит из одной призрачной погони за мыльными пузырями славы. И никакой другой жизни нет. Нет удивительных гигантских новостроек, поражающих воображение не только наше, но и зарубежных наблюдателей. Нет заводов и фабрик, где трудятся чудотворцы, обставившие в мастерстве тульского Левшу, подковавшего блоху. Нет искусных хлеборобов, преображающих нашу землю-кормилицу и заставляющих ее плодоносить все больше и чаще…
Есть эти чудо-богатыри и в Яшкале! Но они принадлежат другому жанру литературы и никак не ложатся в прокрустово ложе сатиры. И хорошо, что не ложатся…
Дабы не искажать истинной картины нашей действительности, автор считает необходимым объективности ради, в порядке голой информации сообщить, что пока на промкомбинате разгоралась шумиха вокруг скалок и топорищ, тому же Ибрахану удалось договориться о строительстве туннельной газовой печи для обжига кирпича.
И проект утвердили, и деньги дали, и фонды выделили, и оборудование отпустили… Наконец наступил долгожданный день – прибыли строители. Люди попались бравые, энергичные. Слов попусту не стали тратить, а сразу взяли быка за рога, приступили к строительству туннельной печи. Одно только было непонятно, каким образом к строителям втерся в доверие и стал для них своим человеком пьющий не просыхая Уркенбай. По штатному расписанию разнорабочий, он фактически был помощником для слесарей, каменщиков, газовиков и монтажников. Всюду он был нужен, везде поспевал. Словом, слыл мастером на все руки. В комбинате нашлись злые языки и приписали популярность Уркенбай тому, что он, стоило только строителям поманить пальцем, охотно бегал в дальний магазин за горючим. Трудно сказать, может, в этом и была доля правды.
ПЕРЕЙДЕМ К ТЕКУЩИМ ДЕЛАМ
Сделав это небольшое, чисто информационное отступление, перейдем теперь к текущим делам.
Среди широких профсоюзных масс к текущим делам почему-то установилось несколько предвзятое, я бы сказал, высокомерное отношение, как к делам второстепенным, малозначительным. В повестке дня важных собраний, конференций, заседаний и симпозиумов текущие дела ютятся где-то на задворках, хотя нередко они, поверьте, занимают умы рядовых членов профсоюзов куда больше иных генеральных вопросов.
Текущие дела зачастую по инерции включаются в повестку дня даже в тех случаях, когда никаких текущих дел в наличии не имеется.
Когда перед яшкалинской общественностью возник вопрос о проведении спортивных состязаний по городкам, право, трудно было установить, что главное, а что второстепенное. От любой мелочи зависел успех спортивного мероприятия, которое само по себе являлось в жизни Яшкалы подлинно историческим событием. Ведь ничего подобного раньше не было и в помине. В спорте нет мелочей! Плохо обструганная рюха, дурное настроение игрока – все это в конечном счете сказывается на исходе состязания.
Выше мы глухо и скупо упомянули о том, как рюхи изготовлялись: скалку распиливали пополам – и все. Казалось бы, пустяковая операция. Но каждую рюху требовалось обмерить, чтобы она соответствовала установленному размеру. Так же обстояло и с битами. Скалку для того, чтобы она могла именоваться битой, следовало обить железной планкой определенной толщины и длины. Только тогда ни одному эксперту не придраться к тому, что биты и рюхи не стандартного образца.
А сколько сил и времени отняло благоустройство поляны, расположенной за промкомбинатом! Из смолистых свежевыкрашенных в желтый цвет досок оборудовали трибуны. В центре трибун огородили площадку, покрыли ее толем, на случай дождя, – это для почетных гостей. Ну, чем не Малые Яшкалинские Лужники!
Все места на трибунах были пронумерованы. Как объяснил потом Булат, эта, как будто незначительная на первый взгляд, процедура обеспечивала спокойствие и безопасность на тот случай, если зрители-болельщики, поддавшись спортивному азарту, сорвутся с мест и станут на поле брани отстаивать честь своей команды в рукопашной схватке. Булат дал указание при распределении билетов избегать средоточия болельщиков в одном месте. Болельщики обеих команд рассаживались вперемежку – рядом с промкомбинатовцем сидел быткомбинатовец.
Эта мера предосторожности была далеко не лишней. Природа болельщиков по сути одинакова на всех широтах и, к сожалению, до сих пор исчерпывающе не изучена.
В давние времена схоласты вели нескончаемый спор: что появилось раньше – яйцо или курица. В наши дни такой же беспредметный спор ведется по поводу того, что важнее – спортсмен или болельщик? Спорят давно, а ни до чего не договорились. Одно совершенно очевидно: спортсмены любой команды взаимосвязаны с болельщиками. Не будь у зрителей любимых спортсменов или команд, не было бы и болельщиков. И наоборот, представьте себе: в один ужасный день исчезнут болельщики! Уверяю вас – исчезнет и спорт.
Итак, мы с вами, дорогие читатели, присутствуем при зарождении в Яшкале спорта и, следовательно, нового пополнения армии болельщиков.
Нужно быть таким дальновидным, как Булат, чтобы в повседневной сутолоке, заполненной заботами о производственных нуждах своего цеха, не упустить ни одной мелочи в будущей городошной эпопее. Загоревшись идеей городошного боя, Булат отдал всего себя этой затее.
Едва ли какой-нибудь режиссер так придирчиво и скрупулезно подбирал труппу, как Булат отбирал людей для своей команды. Это вам не список составлять на премирование! Обойдешь сегодня одного, не беда, его можно премировать в следующем квартале. Здесь же речь шла – подумать только! – о комплектовании команды, способной защитить и отстоять спортивную честь комбината!
Булат и эту хлопотливую миссию взял на себя, обходил цеха, присматривался к будущим рыцарям городошного боя, выявлял охотников, готовых добровольно сразиться в городки ради спортивной чести промкомбината. А кое-кого пришлось уговаривать, убеждать, сулить лавры чемпионов: по внешним данным – в плечах косая сажень, в длинных руках сильная хватка – они как будто родились для городошной команды, но в жизни никогда не держали биты.
Читатель, наверное, заметил пристрастие автора к Шагей-бабаю: на любом сюжетном повороте нашего повествования непременным участником является Шагей. Так было и сейчас. Узнав о предстоящем поединке городошников, Шагей явился к Булату и выразил желание войти в состав команды.
– У тебя на голове столько волос не осталось, сколько я вот этими руками выбил рюх из городков! – хвастал старик.
Булат отвел кандидатуру Шагея.
– Когда это было? При царе Горохе!
– Когда надо было в цеху рекорд ставить, я был нужен, а теперь…
– Да поймите, уважаемый бабай, одно дело рекорд на токарном станке, другое – сбивать сложнейшие фигуры на городошном поле… У вас рука не та, что в молодости, и глаз не тот… Годы, сами знаете, берут свое…
Старик серьезно обиделся:
– Причину всегда можно найти… Аллах с тобой! Насильно мил не будешь…
Отказ задел его вдвойне, когда он узнал, что Булат включил в команду… кого бы, вы думали?.. Минникунслу!
– Ты, как тот Стенька Разин, меня на бабу променял!
– Да она любому мужику сто очков даст форы! – отстаивал свой выбор Булат. – А тебе против нее не устоять…
Шагей молча проглотил пилюлю, вспомнив давнюю угрозу Минникунслу украсть его, Шагея, и унести под мышкой к себе в дом… Тут уж крыть было нечем.
Но Булат подсластил горькую пилюлю – выдал старику постоянный пропуск на стадион в ложу для почетных гостей:
– Всегда будете желанным!
Когда составы команд – основной и запасной – окончательно определились, Булат принялся за тренировки.
Он, к его чести, не довольствовался тем, что буквально до изнурения доводил на тренировочных занятиях участников своей команды. Он бывал частым гостем и на тренировках городошников промкомбината, которых натаскивал сам председатель месткома.
– Какое вам дело до соперников? – удивлялись многие.
– Настоящим спортсменам неинтересно сражаться со слабыми игроками, – отвечал Булат. – Мы хотим иметь дело с серьезным противником.
И вот наконец настал долгожданный день, когда на поле городошной брани решалась судьба спортивной чести Яшкалы. Для Булата вместе с тем тут решалась судьба громоздких запасов бывших скалок, превращенных теперь в рюхи: если поединок пройдет успешно, со всех сторон, безусловно, посыплются заявки на рюхи и биты. Булат тогда полностью реабилитирует себя в глазах Ибрахана, а также в глазах многочисленных завистников и откровенных недругов.
Заиграл оркестр. Все было празднично, торжественно. На поле вышел вооруженный фотоаппаратом, микрофоном и свистком Будракай Фекеров, который одновременно выступал в трех ролях – фотокорреспондента, спортивного радиокомментатора и судьи. Несколько лет назад он присутствовал в Уфе на матче в городки и заверил Булата, что досконально знаком с правилами судейства и будет судить честно, объективно.
Будракай дал свисток. На поле вышли обе команды. Бросили жребий. Первой предстояло сразиться команде промкомбината.
Под гул аплодисментов судья пригласил Шагей-бабая, как почетного гостя, сделать первый удар и открыть соревнования.
Шагей неторопливо и важно покинул ложу, взял в руку биту и… О, как хотелось ему продемонстрировать перед всеми, на что он, несмотря на годы, способен. Но больше всего ему хотелось утереть нос Булату.
Старик прищурил глаз, прицелился, размахнулся битой и разнес в разные стороны самую сложную фигуру «Письмо», плотно уложенную на земле.
Со всех сторон раздались восторженные крики, аплодисменты.
– Молодец! Вот так распечатал «Письмо»! – похвалил старика Ибрахан.
На смену Шагею выступила Минникунслу. Дородная, она самой природой как будто была создана для игры в городки. От ее мощного удара, попади она в цель, все рюхи, как бы они ни были сложены, разлетелись бы в разные стороны. Но вся беда была в том, что Минникунслу, охваченная горячим желанием показать себе перед Шагеем с наилучшей стороны, разволновалась и бросила биту, не целясь. Первый блин вышел комом: ее мощнейший удар поднял клубы пыли, не задев ни одной рюхи. Неудача ее обескуражила, нервы вовсе сдали, она еще больше разволновалась, того и жди, сейчас расплачется, словно школьница, забывшая первую строку стихотворения, которое она выучила наизусть. И остальные биты полетели в пространство, не причинив никакого вреда выложенным фигурам.
На трибунах зашикали. На какую-то долю секунды невольно позлорадствовал Шагей, что Булат публично был посрамлен. Но ему искренне стало жаль своей соседки, а к тому же он все-таки болел за команду промкомбината.
Выступивший после Минникунслу представитель быткомбината уложил точно в цель одну за другой все биты. Быткомбинатовские болельщики вскочили с мест, запрыгали и стали безудержно поносить «слабаков» противной стороны.
Директор быткомбината Баляфетдинов не удержался и поддел Ибрахана и Булата:
– Криворукие! На кого пошли?!
Булат отлично понимал, что бессмысленно ругать Минникунслу за неудачное выступление, можно было, конечно, отстранить ее от участия в соревновании, но где гарантия, что запасной игрок не оскандалится? Он дал возможность Минникунсле успокоиться, прийти в себя и вновь обрести ту спортивную форму, какую она демонстрировала на тренировках. Со второй попытки Минникунслу оправдала надежды тренера и исправила положение своей команды в турнирной таблице. Из пяти бит четыре угодили по мишеням. Она легко и грациозно разгромила «Дом», «Ракету» «Серп» и, что особенно ценно, «Змею», прочно прилипшую к земле.
Приунывший было Ибрахан воспрянул духом. Он готов был при всех броситься к Минникунслу, обнять и расцеловать ее, но уловил бдительный взгляд ревнивой супруги Ямбики и ограничился тем, что воздал должное спортивному мастерству и ловкости Минникунслу криками: «Браво!», «Молодцы!»
Но все же, чего греха таить, явное преимущество было на стороне команды быткомбината. Промкомбинатовцы играли неровно, с обидными срывами. Видимо, сказалось то немаловажное обстоятельство, что Булат, беззаветно отдавшийся подготовке к городошному бою и тренировке команды, все же совмещал это со своими прямыми обязанностями по производству, а председатель месткома быткомбината, будучи освобожденным работником, уделял тренировочным занятиям чуть ли не двадцать четыре часа в сутки…
Булат и виду не подавал, что тревожится за исход битвы. Но внутри у него все клокотало. Во рту пересохло. А буфета на стадионе не было. Опять же по вине Булата: он опасался, что вместе с лимонадом и газированной водой на стадион через буфет просочатся горячительные напитки. Даже мороженого, какое продавалось в Яшкале буквально на каждом шагу, и того на стадионе не было. Конечно, можно было на минутку забежать в контору комбината и утолить жажду водой из-под крана, но Булат не хотел даже на минутку отлучаться, он был уверен в том, что своим присутствием вдохновляет бойцов команды и предохраняет их, пусть даже частично, от поражения.
Стадион ревел и бушевал сильнее, чем океан в девятибалльный шторм. Быткомбинатовцы наращивали победные очки. Ибрахан сидел, погрузившись в мрачные мысли, готовый растерзать на части сидевшего рядом с ним Булата. Но стоило кому-то из своих, из промкомбинатовцев, удачно сразить мишени, как лицо его светлело, он вдохновлялся и мгновенно превращался в одного из азартных и заядлых болельщиков, имя которым легион. Он, как и все на стадионе, невзирая на возраст, служебное положение, орал во всю глотку, когда игрок противника не попадал в цель:
– Мазила! Сапожник!..
Не лучше вел себя и директор быткомбината Баляфетдинов. Он так же орал, не щадя голосовых связок, поощряя своих игроков и понося на чем свет стоит игроков из промкомбината за неудачные удары.
– A-а! Играть в городки это тебе не штаны штопать, – с издевкой произнес Ибрахан, толкнув в бок Баляфетдинова.
– Не торопись, дружище! Еще, как говорится, не вечер! Мы припасли вам сюрприз почище твоего ИДБС! – кольнул Ибрахана Баляфетдинов.
И действительно, быткомбинатовцы выставили в качестве главной неотразимой силы Калбетдинова, который чуть ли не вдвое выше и шире Минникунслу.
