Текст книги "Выпуск 1.Том 4"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

Глава 23

Секретарша Гарольда Крекенторпа, как всегда подтянутая, внесла в его кабинет чашку чая, которую он обычно выпивал в полдень.

– Спасибо, мисс Элис. Сегодня я уеду домой рано.

– Я уверена, что вам вовсе не следовало сегодня приходить, мистер Крекенторп, – сказала мисс Элис. Вы все еще выглядите очень слабым.

– Я хорошо себя чувствую, – попробовал улыбнуться Гарольд Крекенторп. На самом же деле чувствовал он себя отвратительно. Несомненно, был момент, когда состояние его здоровья внушало большие опасения. Хорошо, что все уже позади.

«Очень странно, – подумал он с грустью, – Альфред не выжил, а старик сумел выкрутиться. Вообще-то говоря, что он собой представляет теперь? Сколько отцу лет – семьдесят три или семьдесят четыре? Все время болеет, лежит в постели. И уж если кому-то суждено умереть, то, конечно, им должен был оказаться старик. Но нет. Получилось так, что умер Альфред, Альфред – здоровый и выносливый парень. С ним раньше никогда ничего не случалось».

Он откинулся в кресле и вздохнул. Секретарша, конечно, права. Ему еще плохо, да и ко всему какая-то апатия, но все же он пересилил себя, приехал в контору. Необходимо узнать, как идут дела. Только узнать и уехать обратно, домой. Он огляделся. Да, все здесь говорило о процветании. А если у вас вид процветающего человека, то люди думают, что вы на самом деле процветаете. Пока еще не просочились слухи о его финансовой неустойчивости. И тем не менее, крах не за горами. Вот если бы вместо Альфреда умер отец! Но он как будто даже расцвел от мышьяка. Да, вот если бы отец не сумел перенести отравления, тогда отпали бы и всякие заботы.

А пока самое главное – не показывать другим своего беспокойства. У него внешность процветающего человека. Не то, что у бедняги Альфреда. Тот всегда казался потрепанным и беспомощным. Да так оно и было на самом деле. Один из жалких спекулянтов, игравший на бирже, никогда смело не бравшийся ни за одно крупное денежное дело. В одном месте его видели среди темных личностей, в другом – занимавшимся сомнительными делами. И хотя он никогда не попадался, не привлекался к судебной ответственности, он всегда был близок к этому. И где он только находил такие мерзкие дела? Вывали у него короткие промежутки изобилия, а потом он снова опускался. Никаких перспектив на будущее. И, думая об этом, нельзя сказать, что смерть Альфреда – великая потеря. Он никогда особенно не любил Альфреда. И вот теперь, когда Альфред ушел с дороги, доля капитала, которая перейдет к нему от деда, значительно увеличится, потому что капитал придется делить не на пять частей, а на четыре. Да, это немного лучше.

Лицо Гарольда посветлело. Он встал, взял шляпу и пальто и вышел из конторы. Лучше поскорее забыть обо всем. Ведь он пока еще недостаточно хорошо себя чувствует. Машина ждала его у подъезда.

Дарвин, его слуга, открыл дверь.

– Только что приехала ее милость, сэр, – сказал он.

С минуту Гарольд смотрел на него, ничего не понимая. Алиса! Он совершенно забыл об этом. Хорошо еще, что Дарвин предупредил. Было бы совсем неловко, если бы, поднявшись наверх и увидев ее, он сделал удивленное лицо. Конечно, думал он, дело вовсе не в этом. Ни у Алисы, ни у него уже нет больше заблуждений насчет чувств, которые они питали друг к другу.

Алиса являлась для него человеком, совершенно не оправдавшим надежд. Он и раньше не сильно-то любил ее. Конечно, ее семья и связи бесспорно оказались полезными. Хотя и не настолько полезными, как могли бы быть. Когда он женился на Алисе, то думал о положении своих будущих детей, о том, что его сыновья будут иметь весьма приятных родственников. Но не было ни сыновей, ни даже дочерей. Он и Алиса с годами просто терпели друг друга. Большую часть года она жила со своими родственниками, а зимой обычно уезжала на Ривьеру. Ее это устраивало, а его не беспокоило.

И вот теперь он поднялся наверх в гостиную и поздоровался с изысканной педантичностью.

– Итак, вы вернулись, моя дорогая… Прошу прощения, никак не мог вас встретить, меня задержали в Сити. Но вот домой я постарался приехать пораньше. Как было в Сан-Рафаэле?

Алиса стала рассказывать о Сан-Рафаэле. Была она худощава, с волосами песочного цвета. Красивой формы нос и отсутствующие карие глаза. Говорила она благовоспитанным, монотонным и даже несколько унылым голосом.

– Поездка обратно домой прошла сносно, правда, Ла-Манш сейчас немного бурный. И, как всегда, таможенный досмотр в Дувре очень утомителен.

– Нужно было лететь самолетом, – вставил Гарольд. – Это проще.

– Но я не люблю летать. Полет меня раздражает.

– Но экономит время, – сказал Гарольд.

Леди Алиса Крекенторп ничего не ответила. Возможно, для нее никогда не стоял вопрос экономии времени, скорее наоборот, была проблема, как убить его. Она вежливо спросила мужа о самочувствии.

– Телеграмма Эммы очень взволновала меня, – сказала Алиса. – Я поняла, что вы все болели.

– Да, да, – кивнул Гарольд.

– Позавчера я прочитала в газетах, – продолжала Алиса, – что в одной гостинице умерло сразу сорок человек от пищевого отравления. Я думаю, что холодильники – опасная вещь. Люди слишком долго хранят в них продукты.

– Очевидно, – Гарольд не решался упомянуть о мышьяке.

Он вдруг почувствовал, глядя на Алису, что совершенно не в состоянии рассказать ей об этом. В мире, где пребывала Алиса, как он понимал, нет места для отравлений мышьяком. О них она могла читать лишь в газетах. Ни с ней, ни с ее семьей такого не случалось. Но такое случалось в семье Крекенторпов…

Он пошел в свою комнату и прилег на часок, который оставался до ужина. За ужином, когда они остались вдвоем с глазу на глаз, разговор шел все в том же духе, пресный, вежливый. Упоминались знакомые и друзья, жившие в Сан-Рафаэле.

– Для вас в холле на столе лежит пакет, – вдруг вспомнила Алиса.

– Где? Я не заметил.

– Странно. Кто-то из моих приятельниц рассказывал мне, что в сарае или еще где-то обнаружили убитую женщину. И подобное якобы произошло в Рутерфорд-холле! Мне кажется это невероятным.

– Это на самом деле произошло в нашем Рутерфорд-холле, – подтвердил Гарольд.

– Правда? И вы ничего не рассказали мне об этом!

– Право же, просто не было времени, – сказал Гарольд. – И вообще все это довольно неприятно. Да и к нам не имеет никакого отношения. Газетчики кружились там толпами. И, разумеется, нам пришлось иметь дело с полицией.

– Очень неприятно, – согласилась Алиса. – И полиция узнала, кто она такая? – в голосе ее звучал неприкрытый интерес.

– Пока нет, – ответил нехотя Гарольд.

– А какая она из себя?

– Никто ее не знает. Очевидно, она француженка.

– О, француженка! – воскликнула Алиса. – Действительно, очень досадно для всех нас.

Гарольд чувствовал себя совсем плохо. «Пойду-ка я сегодня спать пораньше», – подумал он. Взяв со стола в холле небольшой аккуратно завернутый сверток, о котором напомнила жена, он уселся в кресло на свое обычное место у камина. Развернул сверток.

Внутри оказалась небольшая коробочка с таблетками, на которой было написано: «По две штуки перед сном». Здесь же на небольшом листке бумаги значилось имя аптекаря из Брэкхемптона и приписка: «Изготовлено по рецепту доктора Куимпера».

Гарольд Крекенторп нахмурился. Он открыл коробочку и посмотрел на таблетки. Да, они совсем такие же, какие он принимал раньше. Но ведь Куимпер на советовал ему больше принимать лекарства! Доктор так и сказал: «Вам больше не нужно их принимать».

– Что такое, дорогой? – спросила Алиса. – Вы как будто чем-то взволнованы?

– О, это просто какие-то таблетки. Я принимал их перед сном. Но, насколько я помню, доктор не рекомендовал мне их больше.

– Может, вы перепутали? Очевидно, он говорил о том, чтобы вы не забывали их принимать.

– Наверное, так оно и есть, – с сомнением в голосе сказал Гарольд.

Он посмотрел на жену. Она внимательно наблюдала за ним. Лишь на какой-то момент ему захотелось угнать, о чем именно она сейчас думает. Не часто ему хотелось знать такое об Алисе. Но ему ничего не го-вс рил этот кроткий взгляд. Глаза у нее похожи на окна в пустом доме. Что думала Алиса о нем? Что она чувствовала? Любила ли она его хоть когда-нибудь? Он предполагал, что любила. А может быть, просто вышла за него замуж потому, что видела в нем человека с блестящим будущим. Да, в целом она совсем неплохо устроилась. У нее машина и дом в Лондоне, она может ездить за границу, когда заблагорассудится, покупать дорогие наряды, хотя, о господи, они ведь никогда не смотрелись на Алисе. Ему хотелось знать, думает ли она так же, как и он. У них нет ничего общего, им не о чем поговорить, нечего вспомнить. Вот если бы дети… Как странно, что у них в семье ни у кого нет детей, кроме Эдит. Молодая Эдит, она была неразумной, решившись на глупый опрометчивый брак с Брайеном. Он, Гарольд, давал ей тогда хороший совет.

– Конечно, – сказал он Эдит, – они привлекательны, эти лихие молодые летчики с их романтическим ореолом, смелостью и всем прочим. Но от Брайена будет мало толку после войны, понимаешь? Может быть, он едва-едва сумеет зарабатывать, чтобы прокормить тебя.

А Эдит спрашивала, какое это имеет значение. Она любит Брайена, Брайен любит ее. И может быть, его скоро убьют. Почему бы им не быть хоть немного счастливыми? Какой смысл задумываться о будущем, когда в любую минуту их могут убить? И потом, говорила Эдит, о будущем не нужно задумываться, потому что в один прекрасный день они получат деньги дедушки.

Гарольд скорчился в своем кресле. Действительно, до чего же несправедлива воля деда! Держит их всех в напряжении. Заставляет висеть на волоске. Его завещание никого не обрадовало. Оно не обрадовало внуков, а сына, их отца, сделало совершенно безумным. Старик так заботится о себе. Но ему придется умереть. Да, да, ему скоро придется умереть. В противном случае… Все заботы и волнения снова нахлынули на Гарольда, и он почувствовал себя совершенно больным и усталым. У него закружилась голова.

Он заметил, что Алиса все еще пристально наблюдает за ним. Эти бесцветные, бессмысленные глаза. От них ему как-то неловко.

– Я думаю, что мне следует пойти лечь, – поднялся он с кресла.

– Да, – сказала Алиса. – Я надеюсь, врач говорил вам, чтобы в первые дни вы старались не волноваться и больше отдыхать.

– Врачи всегда говорят нечто подобное.

– И не забудьте принять таблетки, дорогой, – напомнила Алиса.

Она взяла коробочку и вручила ему. Гарольд пожелал жене доброй ночи и пошел наверх. Да, они ему еще нужны, эти таблетки. Он достал из коробочки две таблетки и проглотил, запив стаканом воды.

Глава 24

– Кажется, нет на свете человека, который мог бы наделать больше глупостей, чем я, – печально покачал головой инспектор Крэддок.

Он сидел, вытянув длинные ноги, и чувствовал себя, как слон в посудной лавке, в этой чересчур заставленной мебелью гостиной миссис Флоренс. Он дьявольски устал, он был удручен и в плохом настроении.

Мисс Марпл уговаривала его тихим, вкрадчивым голосом:

– Нет, нет, дорогой мой мальчик, вы проделали большую работу. На самом деле, большую работу.

– Это я-то большую работу? Это я-то, который допустил, чтобы отравили Альфреда Крекенторпа, а теперь вот еще и Гарольд умер. Что же, черт возьми, происходит? Вот что я хотел бы знать.

– Отравленные таблетки, – задумчиво произнесла мисс Марпл.

– Да. Действительно. Дьявольски хитро. На вид они совершенно не отличаются от тех, которые раньше принимал Гарольд. Но к ним ведь был приложен специально отпечатанный бланк аптекаря с припиской: «Изготовлено по рецепту доктора Куимпера».

А Куимпер никогда не заказывал ничего подобного. Просто использовали бланк аптекаря. Аптекарь тоже ничего не знает. И все же эта коробочка с таблетками прибыла из Рутерфорд-холла.

– А вы на самом деле уверены, что она прибыла из Рутерфорд-холла?

– Да. Мы очень тщательно все проверили. Оказалось, эта та самая коробочка, в которой хранилось снотворное для Эммы.

– О, понимаю. Для Эммы…

– Да. На ней есть отпечатки пальцев Эммы, двух медицинских сестер и аптекаря, который готовил снотворное. И, конечно, никаких других отпечатков. Человек, который переслал таблетки Гарольду, действовал осторожно.

– Значит, снотворное изъяли, а вместо него положили нечто другое?

– Да. Так оно и произошло с этими дьявольскими таблетками. И те и другие одинаковы, как две капли воды.

– Да, сейчас все таблетки так похожи, – согласилась мисс Марпл. – Я очень хорошо помню, что в дни моей молодости была черная микстура и коричневая микстура, белая, да еще розовая. И люди уж никак не могли спутать. И знаете, по правде говоря, в деревне, где я теперь живу, в Сент Мэри Мид, мы до сих пор предпочитаем пользоваться именно такими лекарствами. Нам больше нравятся лекарства в бутылочках, а не таблетки. А что собой представляли таблетки? – спросила она.

– Аконит, из тех, что хранятся в специальном шкафу для ядов. Потом их обычно разводят в пропорции один к ста, если возникает необходимость в яде как компоненте какого-нибудь лекарства.

– А Гарольд принял их и умер, – мисо Марпл стала печальной.

У Дэрмота Крэддока вырвался из груди стон.

– Не сердитесь, что я пришел к вам и выкладываю такие неприятные вещи, – тихо проговорил он.

– Мне очень приятно, что вы мне доверяете, – сказала мисс Марпл. – И я понимаю, как вам сейчас трудно. Я к вам отношусь с большой симпатией, потому что вы крестник сэра Генри. Да, я отношусь к вам совсем не так, как отнеслась бы к любому другому инспектору уголовного розыска.

Дэрмот Крэддок слегка улыбнулся ей.

– Но факт остается фактом, я сам запутал дело. Начальник полиции здешнего района обратился к Скотланд Ярду. А что из этого вышло? Они увидели, что я остался в дураках.

– Нет, нет, – запротестовала мисс Марпл.

– Да, остался. Я так и не дознался, кто же отравил Альфреда, а теперь вот Гарольда, и ко всему прочему, не имею ни малейшего понятия о том, кто такая убитая женщина! Настоящая Мартина появилась здесь и, что совершенно неожиданно, оказалась женой сэра Роберта Стоддат-Уэста. Так кто же все-таки женщина, убитая в сарае? Лишь богу известно. Вначале я ухватился за мысль, что она Анна Стравинская.

Он неожиданно замолчал и взглянул на мисс Марпл, которая вдруг начала тихонько и как-то многозначительно покашливать.

– Это оказалось не так? – тихо спросила она.

Крэддок уставился на нее.

– Да, но ведь открытка с Ямайки…

– А, это! – воскликнула мисс Марпл. – Но открытка ведь не истинное доказательство, не так ли? Я хочу сказать, что можно устроить так, чтобы открытка пришла из любой части земли. Так мне кажется. Я помню миссис Бриэрли, у нее случались ужасные нервные припадки. В конце концов ей предложили лечь в больницу для душевнобольных на обследование. Она не хотела, чтобы об этом узнали ее дети. И вот она написала четырнадцать открыток, организовала их отправку из разных частей света, а детям сказала перед этим, что уезжает за границу на отдых. Теперь вы понимаете, что именно я имею в виду?

– Да, конечно, – ответил Крэддок, все еще в упор глядя на нее. – Конечно, мы очень тщательно проверяли бы все, связанное с этой открыткой, если бы не история с Мартиной, которая так хорошо соответствовала нашей версии. Ведь этого и вы не можете отрицать.

– Нет, не могу.

– Потом еще одно. Этот конверт от письма Эммы, отправленного ею в Лондон. То, что его нашли в Рутерфорд-холле, означало, что женщина действительно была там.

– Но убитая женщина не была там! – сказала мисс Марпл, усиленно подчеркивая слово «там».

– Она не была там в том смысле, в каком вы имеете в виду. Она попала в Рутерфорд-холл лишь после того, как была убита. Ее столкнули с поезда на железнодорожную насыпь.

– Ах, да.

– Но конверт действительно подтверждает, что убийца там был. Можно предположить, что он взял этот конверт вместе с другими документами и вещами. А потом случайно или по ошибке уронил его. Хотя теперь я уже сомневаюсь, было ли это случайно? Я уверена, что инспектор Бэйкен и ваши люди в полиции тщательно обыскали поместье, но ничего не нашли. Так ведь? Только позже конверт оказался в котельной.

– Ну, это можно понять, ведь старый садовник всегда собирал всякие бумажки и прочий мусор, разбросанный вокруг, и складывал на растопку котла.

– Конверт оказался именно там, где его удобно было отыскать мальчикам, – сказала задумчиво мисс Марпл.

– Вы считаете, что его специально подбросили?

– Ну, я, право, не знаю. А вообще-то совсем нетрудно догадаться, куда именно направятся для розысков мальчики. А может быть, даже и подсказать им… Да, я все время размышляю над этим. А вас это заставило прекратить думать об Анне Стравинской, не так ли?

– Вы полагаете, что на самом деле это она и есть? – спросил Крэддок.

– Я думаю, что кто-то очень забеспокоился, когда вы начали вести расследование о ней. Вот и все… Я думаю, что кто-то не хотел, чтобы такое расследование велось и впредь.

– Давайте будем исходить из того основного факта, что кто-то хотел выдать себя за Мартину, – сказал Крэддок. – А потом по неизвестной причине вдруг отказался от этого. Почему?

– Это очень интересный вопрос, – сказала мисс Марпл.

– Ведь кто-то же послал телеграмму, извещавшую, что Мартина возвращается во Францию, но затем организовал поездку сюда вместе с ней и по дороге убил ее. Пока вы со мной во всем согласны?

– Не совсем, – ответила мисс Марпл. – Все же мне не кажется, что это так просто.

– Вы путаете все мои карты, – воскликнул Крэддок.

Мисс Марпл сказала с обидой, что ни о чем подобном она и не помышляла.

– Ну, хорошо, а есть ли у вас хотя бы предположение, кто такая убитая женщина?

Мисс Марпл вздохнула.

– Так сложно, – сказала она, – поставить все на свои места. Я не имею представления, кто она, и в то же время почти уверена, что знаю ее, если вы понимаете, что именно я имею в виду.

Крэддок вскинул голову.

– Знать, что именно вы имеете в виду? Да я и представить себе не могу!

Он посмотрел в окно.

– Люси Айлесбэроу приехала повидаться с вами, – сказал он.

– О, это уж слишком. Сегодня у меня совсем неважное настроение. И принимать молодую женщину, пышущую здоровьем, упивающуюся своим успехом, выше моих сил.

Глава 25

– Я посмотрела в словаре значение слова «тонтина», – сказала Люси.

Обмен взаимными приветствиями уже закончился, и теперь Люси бесцельно ходила по комнате, то притрагиваясь к фарфоровой собачке, то к пластмассовой шкатулке, где лежало незаконченное еще вышивание.

– Я так и думала, – ответила ей мисс Марпл спокойным голосом.

Люси начала медленно, слово в слово, повторять то, что вычитала в словаре:

– «Лоренцо Тонти, итальянский банкир, в 1653 году предложил новую форму ренты, по которой доля умерших членов, получавших данную ренту, присоединяется к долям дохода живущих наследников». – Люси замолчала. – Это именно то, на что вы намекали? Весьма подходит к данному случаю. А вы думали об этом еще до того, как произошли эти два смертельных случая?

И она снова принялась почти бессознательно ходить взад-вперед. Мисс Марпл сидела и наблюдала за ней. Это была уже совсем другая Люси Айлесбэроу, не та, которую она знала прежде.

– Мне кажется, что все так и было задумано, – продолжала Люси. – Завещания такого рода иногда приводят к тому, что остается в живых только один наследник и получает все. И там ведь очень большая сумма, правда?

– Вся беда в том, – ответила ей мисс Марпл, – что нет предела людской жадности. Человек не хочет никого убивать; даже и не помышляет об убийстве. Он просто вдруг становится жадным и желает получить больше, чем может. – Она отложила вязание и посмотрела куда-то вдаль, в пространство. – Именно по такому поводу я в первый раз и встретилась с инспектором Крэддоком. Дело происходило в деревне, недалеко от Меденхэмсона. Все началось именно таким образом. Просто слабохарактерность у довольно милого человека, который захотел иметь много денег. Денег, к которым он не имел никакого отношения. Но ему казалось, что он может весьма просто их заполучить. Тогда еще не было и мысли об убийстве. Все казалось настолько легким и несложным, что вряд ли могло казаться чем-то предосудительным. Вот так все начиналось… А закончилось смертью трех человек.

– Так же, как и в данном случае, – сказала Люси. – Теперь и здесь три мертвеца. Во-первых, женщина, выдавшая себя за Мартину и захотевшая получить долю наследства для своего сына. Во-вторых, – Альфред, и вот теперь еще Гарольд. Значит, остались только двое, так ведь?

– Вы имеете в виду, что остались только Гедрик и Эмма?

– Нет, не Эмма. Эмма – это не тот высокий темноволосый мужчина. Я хочу сказать, что остались Гедрик и Брайен Истлеу. Я раньше никогда не думала о Брайене, потому что он блондин. У него светлые усы и голубые глаза. Но видите ли, однажды… – Она вдруг остановилась.

– Продолжайте, продолжайте, – мисс Марпл заинтересовалась. – Я вижу, вас что-то сильно расстроило?

– Да. Когда леди Стоддат-Уэст уезжала из Рутерфорд-холла, садясь в машину, она вдруг обернулась и спросила: «А кто тот высокий темноволосый человек, что стоял на террасе, когда я входила в дом?». Я сначала даже представить себе не могла, кого она имела в виду, потому что Гедрик все еще находился в постели. Поэтому я спросила, весьма смутившись: «А это не Брайен Истлеу?». И она сказала: «Да, конечно, он самый. Командир эскадрильи Истлеу. Я помню, однажды его скрывали у нас на чердаке во Франции во времена Сопротивления». Потом она добавила: «Мне хотелось встретиться с ним снова, но я нигде не могла его найти».

Мисс Марпл молчала и ждала, что же еще скажет Люси.

– И вот, – продолжала Люси, – после этого я начала присматриваться к нему. Однажды он стоял спиной ко мне, и я увидела то, что должна была заметить раньше. Что даже если мужчина блондин, его светлые волосы кажутся темными от бриолина. Волосы у Брайена, как мне кажется, ближе к каштановым, но они могут выглядеть и темными. Так что и Брайен мог быть тем человеком, которого ваша приятельница видела в поезде. Могло быть и так, что…

– Да, – сказала мисс Марпл, – я уже думала об этом.

– Похоже, что вы думаете сразу обо всем! – отпарировала Люси.

– Ну, дорогая, ведь нужно же кому-то делать это.

– И все же я никак не могу понять, что получил бы от всего этого Брайен Истлеу. Я хочу сказать, что деньги ведь перейдут к Александру, а не к нему. Конечно, жить им стало бы легче, они могли бы позволить себе кое-какую роскошь, однако у него не было бы возможности применить капитал для реализации своих планов или еще каким-либо образом распорядиться им.

– Но если с Александром случилось бы что-нибудь до исполнения двадцати одного года, Брайен получил бы его деньги, потому что он его отец и ближайший родственник, – заметила мисс Марпл.

Люси с ужасом посмотрела на нее.

– Ну, что вы? Он никогда не пойдет на это. Ни один отец никогда не сделал бы такого ради денег.

Мисс Марпл вздохнула.

– И такое случается, моя дорогая. Все это очень прискорбно, более того, ужасно, но бывает и такое. Люди вообще совершают необъяснимые вещи. Я знаю случай, когда женщина отравила трех своих детей лишь затем, чтобы получить не очень-то большую сумму по страхованию их жизни. И еще одна пожилая женщина, на вид весьма привлекательная, отравила своего сына, когда тот приехал к ней провести свой отпуск. А вот случай со старой миссис Стэнвиг. Об этом много писали в газетах. Я думаю, и вы читали. У нее умерла дочь, а потом и сын. И вдруг миссис Стэнвиг заявила, что ее чуть не отравили. И, действительно, в овсяной каше обнаружили яд, но, как выяснилось на следствии, сама старуха его туда и подсыпала, потому что намеревалась отравить свою последнюю дочь. И дело было вовсе не в деньгах. Она просто завидовала своим детям, их молодости, их жизнерадостности. Она страшилась – об этом неприятно даже говорить, но это действительно так, – что они будут наслаждаться жизнью, а ее удел – смерть. Конечно, как говорили, она была немного странной, я никак бы не смогла принять это за извиняющую причину. Хотя я и считаю, что люди во многих случаях могут быть чудаковатыми. Иногда вот некоторые люди продают все свое имущество, лишь бы сделать приятное другим. И это доказывает, что за чудаковатостью могут скрываться вполне благородные особенности характера. Ну, что, дорогая моя Люси, помогло ли это вам хоть немного?

– Что помогло мне? – спросила Люси, совершенно сбитая с толку этим вопросом.

– А все, что я вам наговорила, – ответила мисс Марпл, потом добавила с нежностью. – Вы не должны волноваться. Право же, вам вовсе не о чем волноваться. Элспет Мак-Гилликади теперь в любой день может быть здесь.

– Но я не понимаю, какое это имеет ко мне отношение.

– Никакого, дорогая, очевидно, не имеет никакого отношения к вам, но мне кажется, что это очень важно.

– И все же я не могу не волноваться, – сказала Люси. – Понимаете, у меня пробудился интерес к этой семье.

– Знаю, дорогая, вам очень трудно, потому что вы сильно привязались к ним сбоим, хотя и по-разному.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила Люси, и вопрос этот прозвучал у нее довольно резко.

– Я говорю о двух сыновьях в этой семье, – ответила мисс Марпл. – Вернее сказать, о сыне и о зяте. Так уж случилось, что два наиболее неприятных члена этой семьи умерли, а остались два очень привлекательных человека. Я думаю, что Гедрик Крекенторп весьма привлекательный молодой человек. Ему нравится казаться хуже, чем он есть на самом деле, и возмущать людей своими выходками.

– Иногда он просто приводит меня в бешенство, – Люси сделала сердитое лицо.

– Да, – сказала мисс Марпл, – но ведь вам все это нравится, правда? Вы – девушка с сильным характером, любите всегда с кем-нибудь сражаться. Да, теперь я вижу, в чем заключается его привлекательность. А вот мистер Истлеу имеет довольно спокойный характер, он чем-то похож на обиженного беззащитного ребенка, и это тоже вызывает к нему симпатии.

– Да, но кто-то из них – убийца, – с горечью произнесла Люси, – и им может оказаться любой. Так что выбирать не из кого. Вот, например, Гедрик. Его совсем не обеспокоила ни смерть Альфреда, ни смерть Гарольда. Он сидит, откинувшись на подушки, упиваясь прожектами о том, что ему делать с Рутерфорд-холлом. И не устает все время повторять, что все его планы перестройки дома в надлежащий вид потребуют больших затрат. Конечно, я понимаю, что он из числа людей, которые хотят казаться и грубее, и бессердечнее, чем есть на самом деле.

– Бедная, бедная Люси. Я так огорчена всем этим.

– Ну, а потом еще Брайен, – продолжала Люси. – Это кажется немного странным, но Брайен действительно хочет жить в Рутерфорд-холле. Он считает, что ему и Александру будет там хорошо, и полон всевозможных планов.

– Брайен всегда полон всевозможных планов. Ведь так?

– Да. Мне кажется, это верно. Только у меня всегда возникает какое-то подсознательное чувство, что планы его никогда не осуществятся.

– Его планы витают в воздухе?

– Да, в большей или меньшей степени. Я считаю, что они в буквальном смысле слова витают в воздухе. Все это планы, связанные с воздухом. Может быть, по-настоящему хороший летчик никогда не садится как следует на землю, как знать?.. И еще, – добавила она, – Истлеу очень, любит Рутерфорд-холл, потому что он напоминает ему большой, беспорядочно выстроенный дом в стиле королевы Виктории, в котором он жил еще ребенком.

– Понимаю, – задумчиво произнесла мисс Марпл. – Да, понимаю.

Потом вдруг искоса взглянув на Люси, сказала, как будто спохватившись:

– Но ведь дело не только в этом, не правда ли, дорогая? Ведь здесь есть что-то еще.

– О, да, здесь есть что-то еще. И это что-то я не понимала вплоть до самых последних дней. Оказывается, Брайен мог находиться на том поезде.

– На поезде, который вышел из Паддингтона в 4 часа 33 минуты?

– Да. Эмма ожидала, что ей придется дать отчет в полицию о 20 декабря, и она очень тщательно все припомнила: заседание комитета утром, затем поездка по магазинам после обеда, чай в Грин-Шэмроке. А потом сказала, что ездила на вокзал встречать Брайена. Поезд, который она ожидала, вышел из Паддингтона в 4 часа 50 минут. Но ведь могло быть и так, что он приехал более ранним поездом, а заявил, будто приехал позже. Он мне сам как-то случайно проговорился, что машина у него тогда что-то забарахлила, ее ремонтировали, и ему пришлось приехать на поезде. Он сказал, что это ужасно скучно, что он ненавидит поезда. Может быть, все действительно так и есть. Но мне почему-то было бы приятнее, если бы он тогда не ехал на поезде.

– И особенно на том самом поезде, – в задумчивости сказала мисс Марпл.

– Вообще-то, это ни о чем не говорит. Самое ужасное – подозрения. Не знать, что же действительно произошло! И, возможно, мы никогда так ничего и не узнаем.

– Нет, дорогая, мы, конечно, узнаем все, – быстро ответила мисс Марпл. – Я хочу сказать, что происшедшее не должно остаться неразгаданным. Единственное, что я знаю об убийцах, так это то, что они никогда не могут остаться одни. Или, лучше сказать, переживать преступления одни. И, как правило, они никогда не удовлетворяются одним убийством. Сошло удачно одно убийство – жди следующего. Однако не нужно так сильно огорчаться, Люси. Полиция предпринимает все, что в ее силах, следит за кем следует. И особенно важно, что Элспет Мак-Гилликади очень скоро будет здесь!