Текст книги "Выпуск 1.Том 4"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

Глава 19

– Это неубедительно, – на лице сержанта Уэтералла обычная ухмылка.

Крэддок читал отчет об алиби Гарольда Крекенторпа. 20 декабря его видели в Сотбис около половины четвертого, но утверждали, что он вскоре ушел. В кафе «Руссель» никто не узнал его по фотографии, хотя в этом ничего удивительного не было, так как в это время торговля в кафе обычно идет бойко и всегда много народу. К тому же Гарольд не числился постоянным посетителем этого кафе. Слуга Гарольда подтвердил, что хозяин приезжал домой на Гардиан-Гарденс переодеться перед приемом и именно без четверти семь, так как прием был назначен ровно на 7 часов, а мистер Крекенторп болезненно щепетилен к подобного рода мероприятиям. Однако слуга не мог вспомнить, когда мистер Крекенторп возвратился в тот вечер домой. И вообще, слуга редко слышит, когда возвращается его хозяин. Он и его жена предпочитают, когда это возможно, освобождаться от работы пораньше… От гаража, где Гарольд держит машину, у хозяина собственный ключ. Никто не заметил, входил или выходил кто-нибудь оттуда.

– Факты не в его пользу, – заключил Крэддок со вздохом.

– Он действительно был на приеме в клубе «Катеринг», но ушел оттуда довольно рано.

– А какие сведения с железнодорожной станции?

Ни в Брэкхемптоне, ни в Паддингтоне узнать ничего не удалось, ведь прошло около месяца.

Крэддок опять вздохнул и протянул руку за донесениями, которые собрали о Гедрике. Они тоже были неутешительны, хотя шофер такси не совсем уверенно сообщил, что в тот вечер он получал плату за проезд до Паддингтона от пассажира, «который чем-то похож на этого парня с фотографии». Шофер вспомнил, что у пассажира были грязные брюки и всклокоченные волосы и что он ругался по поводу того, что расценки на такси стали выше с тех пор, как он в последний раз был в Англии. Шофер запомнил тот день потому, что лошадь по кличке Краулер выиграла на скачках, и он как только довез этого пассажира до места, никуда больше не заезжая, поехал домой отпраздновать это событие.

– Слава богу, что хоть состоялись скачки, – сказал Крэддок и отложил отчет в сторону.

– А это донесение об Альфреде.

Что-то в голосе Уэтералла заставило Крэддока взглянуть на него. На лице сержанта было написано удовольствие, которое бывает у человека, приберегшего лакомый кусочек на самый конец.

В целом расследование не дало ощутимых результатов. Альфред жил один, выходил из дома и возвращался в самое неопределенное время. Соседи его не очень любопытны, все они служат в различных конторах и весь день отсутствуют. Но вот Уэтералл указал на последний абзац рапорта.

Сержант Лики, которому поручили дело о кражах грузовиков, побывал в кафе для грузчиков, что у дороги Уэддингтон – Брэкхемптон. За соседним столиком сержант Лики заметил Чика Эванса из шайки Дикки Роджерса. С ним сидел Альфред Крекенторп, которого он знал по делу Дикки Роджерса. Лики очень хотел бы узнать, что они обмозговывали. Это происходило как раз в половине десятого вечера 20 декабря. Через несколько минут Альфред Крекенторп сел в автобус, который шел в Брэкхемптон. Уильям Бэйкер, билетный контролер в Брэкхемптоне, проверяя билеты у пассажиров, узнал в одном из джентльменов брата мисс Крекенторп. Контролер помнил, что это было совсем незадолго до отправления на Паддингтон поезда в 23 часа 25 минут. Бэйкер запомнил эту дату потому, что в тот вечер ему рассказали, что какая-то старая сумасшедшая дама уверяла, будто была свидетельницей убийства, происшедшего в поезде.

– Альфред? – спросил Крэддок, отложив донесение в сторону. – Альфред? Очень странно.

– Значит, пойман на месте преступления? – высказал свои предположения Уэтералл.

Крэддок кивнул. Да, могло случиться, что Альфред уехал в Брэкхемптон с поездом в 4 часа 44 минуты, по дороге совершил убийство, потом автобусом вернулся на стоянку грузовиков «Коуд-оф-Брикс». Он мог уехать оттуда в половине десятого, и у него оставалось еще вполне достаточно времени, чтобы добраться до Рутерфорд-холла, перетащить труп с железнодорожной насыпи в саркофаг, а потом доехать до Брэкхемптона и вернуться в Лондон поездом в 23 часа 25 минут. Кто-нибудь из банды Дикки Роджерса мог помочь ему перетащить труп, хотя в этом Крэддок сомневался. Все они очень неприятные парни, но не убийцы.

– Альфред? – снова спрашивал себя Крэддок, строя всевозможные догадки.

В Рутерфорд-холле собралась вся семья Крекенторпов. Гарольд и Альфред приехали из Лондона, и вскоре их голоса стали звучать все громче, страсти накалялись.

По собственной инициативе Люси приготовила коктейль, положила в стаканы лед и направилась в библиотеку. Даже в холле отчетливо слышались голоса разговаривающих в библиотеке, братья выражали свое недовольство по адресу Эммы.

– Вина целиком и полностью твоя, Эмма, – глубокий бас Гарольда звучал гневно. – Ты поступила недальновидно и глупо. Если бы ты не отнесла письмо в Скотланд Ярд, не началась бы такая заваруха…

– Ты, наверное, была просто не в своем уме, – выговаривал более высокий голос Альфреда.

– Да не мучайте вы ее, – вступился за сестру Гедрик. – Что сделано, то сделано. Было бы еще глупее, если бы полиция опознала труп, а мы бы делали вид, что ничего не знаем.

– Тебе, конечно, безразлично, Гедрик, – гневно сказал Гарольд. – Тебя здесь не было 20 декабря. Но это ужасно неприятно для меня и Альфреда. К счастью, я могу вспомнить по минутам, где был тогда и что делал.

– Да уж, конечно, ты можешь выкрутиться, – съязвил Альфред. – Если бы ты задумал убийство, Гарольд, ты бы продумал алиби очень тщательно, я в этом уверен.

– Думаю, что ты не такой счастливчик, – холодно ответил Гарольд.

– Это как посмотреть, – сказал Альфред. – Я бы придумал что-нибудь получше железобетонного алиби, которое ты представляешь полиции: оно, между прочим, не такое уж неприступное. Эти ребята достаточно умны, чтобы разобраться и найти в нем брешь.

– Если ты намекаешь на то, что я убил женщину…

– О, прекратите же, прекратите! – закричала Эмма. – Конечно, никто из вас ее не убивал.

– А, кстати, лишь для твоего сведения сообщаю, что 20-го я находился в Англии, – сказал Гедрик. – И полиция разнюхала это. Поэтому мы все под подозрением.

– Вот если бы Эмма не выкинула такой глупости…

– О, Гарольд, опять ты начинаешь свое! – воскликнула Эмма.

Доктор Куимпер вышел из кабинета, где он сидел со стариком Крекенторпом. Взгляд его скользнул но кувшину с коктейлем, который держала в руках Люси.

– Празднуется что-нибудь?

– Нет, это больше для того, чтобы их немного охладить. А то они слишком уж разгорячились.

– Взаимные обвинения?

– Нет, в основном нападают на Эмму.

Брови доктора Куимпера поползли вверх.

– Правда? – он взял поднос из рук Люси, открыл дверь в библиотеку.

– Добрый вечер!

– А, доктор Куимпер. Мне бы хотелось с вами побеседовать. – Гарольд говорил повышенным тоном, раздраженно. – Я хочу знать, с какой стати вы вмешиваетесь в дела нашей семьи и вынуждаете мою сестру ходить в Скотланд Ярд с заявлениями.

Доктор Куимпер ответил спокойно:

– Мисс Крекенторп спросила моего совета, я его дал. И мне кажется, она поступила совершенно правильно.

– Вы осмеливаетесь заявить, что…

– Девушка! – старый мистер Крекенторп вышел из кабинета и стоял позади Люси. Люси неохотно обернулась.

– Что вам угодно, мистер Крекенторп?

– Что сегодня на ужин? Я хочу курицу с подливкой из чеснока и пряностей. Вы делаете очень вкусную подливку. Давно ничего подобного не ел.

– Мальчики не очень любят соус.

– Мальчики, мальчики! А мне какое до них дело? Тут хозяин я. И, между прочим, мальчики уже уехали. Хорошо, хоть избавился от них! Так вот, слышите? Я хочу курицу с подливкой.

– Хорошо, мистер Крекенторп.

– Вот и ладно. Вы хорошая девушка, Люси. Вы заботитесь обо мне, а я позабочусь о вас.

Люси ушла на кухню. Она принялась готовить продукты для соуса. В это время распахнулась парадная дверь. Через окно Люси увидела, как доктор Куимпер, зеленый от злости, выбежал из дома, сел в свою машину и уехал.

Люси вздохнула. Скучно без мальчиков. И еще скучно без Брайена. Ну хватит! Она села на скамеечку и принялась чистить грибы. Во всяком случае, она сделает для всех великолепный ужин. Накормит этих неразумных тупиц!

Было уже 3 часа утра, когда доктор Куимпер поставил машину в гараж и вошел в дом, неслышно закрыв за собой входную дверь. Да, миссис Симпкинс сегодня родила еще двух чудесных здоровых близнецов. Правда, мистер Симпкинс не выразил особого восторга от такого прибавления в семействе.

– Близнецы, – сказал он сурово. – А что в этом хорошего? Говорят, это здорово. О прибавлении узнают, приедут репортеры, появятся снимки в газетах, да еще, говорят, ее величество королева пришлет поздравление. Но что такое двойня? Два рта вместо одного. Их нужно кормить. У нас в роду никогда не рождались двойняшки, и в роду у моей жены их не было.

Доктор Куимпер пошел наверх в спальню и начал раздеваться. Он посмотрел на часы: пять минут четвертого. Оказалось довольно мудреным делом помочь близнецам появиться на свет, но все окончилось благополучно. Он зевнул. Да, он устал, чертовски устал. Доктор с наслаждением посмотрел на свою кровать, предвкушая отдых.

Зазвонил телефон. Куимпер выругался и снял трубку.

– Доктор Куимпер?

– Да, слушаю.

– Вам необходимо приехать. Сейчас же. Кажется, все заболели.

– Заболели? Чем? Какие симптомы?

Люси подробно рассказала.

– Я выезжаю. А пока…

Доктор дал короткие и точные указания, что нужно делать, быстро оделся, положил пакеты с лекарствами в чемоданчик и стремительно бросился к машине.

Часа три спустя доктор и Люси, оба очень уставшие, уселись за кухонным столом выпить по чашке черного кофе.

– Ха! – Доктор Куимпер допил кофе и поставил чашку на блюдце так, что они звякнули друг о друга.

– Мне только этого не хватало. А теперь, мисс Айлесбэроу, давайте разберемся в сути дела.

Люси посмотрела на доктора. Следы усталости явно были видны на его лице, и поэтому он выглядел старше своих сорока четырех лет. В черных волосах на висках пробивалась седина, под глазами собрались морщины.

– Насколько я могу судить, – начал он, – теперь с ними будет все в порядке. Но как могло такое случиться? Вот что я хотел бы знать. Кто готовил ужин?

– Я, – ответила Люси.

– Из чего он состоял? Подробно.

– Грибной суп. Курица с подливкой и рисом. Взбитые сливки с вином и сахаром. А на закуску перед обедом – куриная печенка с беконом.

– Каналэ Диана, так, кажется, называется это блюдо, – сказал вдруг доктор Куимпер.

Люси чуть улыбнулась.

– Да, «каналэ Диана».

– Ну, ладно. Давайте разберемся в каждом блюде в отдельности. Грибной суп. Приготовлен, конечно, из консервов?

– Нет, что вы!

– Вы сами готовили? А из чего?

– Полфунта грибов, куриный бульон, молоко, клецки из масла и муки и лимонный сок.

– Ага. И каждый теперь может сказать: «Это, должно быть, от грибов».

– Нет, только не от грибов. Я сама ела этот суп, и со мной ничего не случилось.

– Да, да, с вами ничего не случилось.

Люси вспыхнула.

– Вы хотите сказать…

– Я ничего не хочу сказать. Вы весьма умная девушка. Я знаю о вас все. Мне пришлось взять на себя труд выяснить, что вы за человек.

– Но зачем?

– Затем, что я считаю своей обязанностью знать о людях, которые сюда приезжают и здесь живут, все. Вы добросовестная молодая женщина, зарабатывающая на жизнь такой необычной работой. И раньше, до приезда сюда, не имели никаких контактов с семьей Крекенторп. Поэтому вы не подружка ни Гедрика, ни Гарольда, ни Альфреда, которая могла бы помогать им делать грязное дело.

– Так вы и впрямь думаете?..

– Я думаю об очень многом, – сказал Куимпер. – Но должен проявлять осторожность. Быть врачом – самсе последнее дело. Ну, давайте продолжим. На второе приготовили курицу с соусом. Вы сами-то ели ее?

– Нет, когда делаешь соус с пряностями, то сыт от одного запаха. Конечно, я пробовала соус, пока готовила. Я ела суп и взбитые сливки.

– А как вы подавали взбитые сливки?

– Каждому в отдельной вазочке.

– Ну, а теперь вы уже все убрали?

– Конечно, вся посуда вымыта и убрана на место.

Доктор Куимпер даже застонал.

– Бывает же такое сверхусердие.

– Постойте… Кажется, что-то еще есть.

– Что же?

– Немного соуса, он в кладовке. Я хотела приправить им завтра суп. Осталось немного грибного супа. Но куриной печенки и взбитых сливок нет.

– Я возьму с собой и соус, и суп. А как насчет приправ? Ну, перец, горчица. Они их ели?

– Да. Приправы находятся вон в тех баночках.

– Я возьму немного приправ. – Он встал. – Схожу наверх и еще раз всех посмотрю. Вы до утра сможете приглядывать за ними? Я пришлю сюда сестру часов в восемь и дам ей необходимые указания.

– Доктор, скажите прямо, это пищевое отравление или… просто отравление?

– Врачи не смеют думать, они должны знать наверняка. Если результаты анализа остатков пищи будут хорошими, я смогу взяться за лечение. В противном случае…

– Что в противном случае? – насторожилась Люси.

Доктор Куимпер положил руку на ее плечо.

– Особенно следите за двумя из них, – сказал он. – Прежде всего, за Эммой. Я не хочу, чтобы с ней что-то случилось… – В голосе его прозвучало волнение, которого он не смог скрыть. – Знаете, такие люди, как Эмма Крекенторп – соль земли. Да, Эмма для меня значит многое. Я никогда ей этого не говорил, но когда-нибудь скажу.

– Не сомневайтесь, я прослежу за ней обязательно, – сказала Люси.

– А еще присмотрите за стариком. Не могу сказать, чтобы он был самым любимым моим пациентом, но он – мой пациент. И черт меня побери, я не позволю ему так просто перекочевать на тот свет лишь потому, что кому-то из его весьма непривлекательных сынков – а может быть и всем троим – хочется, чтобы он убрался с дороги.

Он вдруг лукаво посмотрел на нее.

– Ну вот, я слишком разоткровенничался. Но держите ухо востро, милая девушка.

Инспектор Бэйкен был расстроен.

– Мышьяк? – переспрашивал он. – Мышьяк?

– Да. В соусе. У меня сохранились остатки этого соуса, пусть ваши сотрудники сами проверят. – Я сделал только грубый анализ. Но результат вполне определенный.

– Так значит, мы имеем дело с отравителем?

– Похоже, что так, – сухо сказал доктор Куимпер.

– И вы утверждаете, что пострадали все, за исключением мисс Айлесбэроу?

– Да, все, кроме мисс Айлесбэроу.

– Всякие подозрения в ее адрес слишком невероятны.

– И какие причины могли бы ею руководить?

– Может быть, просто спятила? – предположил Бэйкен. – На вид все в порядке, и тем не менее, как говорится, у них не все дома.

– К мисс Айлесбэроу этого нельзя отнести. Говорю вам как врач. Мисс Айлесбэроу вполне в своем уме, как вы и я. И уж если мисс Айлесбэроу подмешивает мышьяк в пищу всей семье, то только с определенным умыслом. Более того, будучи весьма смышленой, она постаралась бы не остаться единственным не пострадавшим человеком. Она, как и любой умный отравитель, должна была бы съесть хоть немного отравленного соуса, а потом, преувеличивая опасность, проявить все симптомы отправления.

– А вы смогли бы определить?

– Что она получила меньшую дозу, чем остальные? – продолжил его мысль Куимпер. – Нет, по всей вероятности не смог бы. Не все одинаково реагируют на яд. Одна и та же доза действует на одних сильнее, а на других слабее. Конечно, – весело добавил Куимпер, – если пациент умирает, дозу установить можно довольно точно.

– В таком случае, могло случиться и другое. – Инспектор Бэйкен остановился, чтобы собраться с мыслями. – Допустим, преступником является один из членов семьи, который делает вид, будто чувствует себя хуже, чем это есть на самом деле, и сейчас лежит вместе с другими, чтобы отвести от себя возникающие подозрения. Как вы думаете?

– Эта мысль и мне приходила в голову. Поэтому я у вас. Теперь дело в ваших руках. Я направил к ним медицинскую сестру, которой вполне доверяю. Но она не может ухаживать сразу за всеми. У меня такое впечатление, что никто из семьи не получил смертельной дозы.

– Ошибка отравителя?

– Нет. Мне кажется, идея состояла в том, чтобы создать видимость пищевого отравления. Все бы стали винить в этом случае грибы. У людей всегда панический страх перед грибами – ими действительно часто отравляются. Ну, а потом кто-нибудь почувствует себя хуже других и умрет.

– От следующей порции яда?

Доктор кивнул головой.

– Вот поэтому я и поставил вас в известность о случившемся и приставил к ним специальную сестру.

– Она знает о мышьяковом отравлении?

– Конечно. Знает она и мисс Айлесбэроу. Я бы на вашем месте поехал сейчас туда и всем бы дал ясно понять, – что они страдают от отравления мышьяком. Может, предупреждение навлечет страх на убийцу, и он не посмеет осуществить свой план. Он же рассчитывает на версию о пищевом отравлении.

На столе инспектора зазвонил телефон. Он взял трубку и сказал:

– Хорошо. Соедините ее со мной. – Потом инспектор обратился к Куимперу. – Звонит ваша медицинская сестра. Да, алло! Слушаю… Что, что такое? Серьезный рецидив, повторение симптомов? Да… Доктор Куимпер здесь, у меня. Если вы хотите поговорить с ним…

Он передал трубку доктору.

– Говорит Куимпер… Понимаю. Хорошо. Так и продолжайте делать. Мы сейчас приедем.

Он положил трубку и повернулся к Бэйкену.

– Ну, что там? – спросил Бэйкен.

– Альфред умер.

Глава 20

В голосе Крэддока, раздавшемся в телефонной трубке, явно звучало недоверие.

– Альфред? – спрашивал он. – Альфред?

Инспектор Бэйкен, чуть придвинув трубку поближе к себе, спросил:

– Вы этого не ожидали?

– Нет, конечно. Я только что собрал улики о его причастности к убийству!

– Я слышал, что билетный контролер опознал его. Похоже, все складывается против него. Вы напали на след?

– Значит, – сказал решительно Крэддок, – мы ошибались.

Наступила небольшая пауза. Затем Крэддок спросил:

– Там же была медицинская сестра. Как она не углядела?

– Ее нельзя винить. Мисс Айлесбэроу всю ночь провела с ними, а потом пошла соснуть. На руках медсестры осталось пять человек – старик, Эмма, Гедрик, Гарольд и Альфред. Она не могла быть сразу около всех. Кроме того, старый мистер Крекенторп стал сильно волноваться. Причитал, что умирает. Сестра прошла к нему в комнату, дала успокоительное, потом вышла отнести Альфреду чай с глюкозой. Он выпил чай, и наступил конец.

– Снова мышьяк?

– Вроде бы. Конечно, мог быть и рецидив. Но Куимпер так не думает. И с ним согласен Джонсон.

– Так неужели именно Альфреда выбрали жертвой? – с сомнением в голосе спросил Крэддок.

Бэйкен явно заинтересовался таким вопросом.

– Вы имеете в виду, что смерть Альфреда никому не нужна, а смерть старика устроила бы многих? Я думаю, могла произойти ошибка. Кто-то надеялся, что чай попадет к старику.

– А вы уверены, что именно таким путем применили яд?

– Нет, конечно, в этом доктора не уверены. Медсестра, как все хорошие медсестры, предварительно вымыла и чашки, и ложки, и чайник. Но все же чай – единственный для яда путь, который мы можем предположить.

– Значит, – в раздумье сказал Крэддок, – один из них был менее болен, чем остальные? Он воспользовался случаем и всыпал в чашку яд.

– Ну, больше таких штучек не повторится, – сказал сурово инспектор Бэйкен. – Мы послали туда двух медицинских сестер. Да, кроме того, там еще и мисс Айлесбэроу. А еще там есть пара наших ребят. Вы приедете?

– Да, сейчас же.

Люси Айлесбэроу шла через холл навстречу инспектору Крэддоку. Выглядела она ужасно, лицо ее посерело от горя.

– У вас выдалось трудное время, – сказал Крэддок.

– Все как бесконечный ночной кошмар, – сказала Люси. – Вчера ночью я действительно думала, что все они умирают.

– От соуса?

– А разве виноват соус?

– Да, в него очень умело подсыпали мышьяк. Все как в самых страшных рассказах о доме Борджиа.

– Если это так, – сказала Люси, – то яд мог подсыпать только кто-то из членов семьи.

– А кто-нибудь исключается?

– Нет. Видите ли, я начала готовить, этот проклятый соус поздно, уже после шести часов вечера, потому что старый мистер Крекенторп специально просил меня об этом. Мне пришлось открыть новую коробку со специями. Раньше меня эту коробку никто не трогал и ничего подмешать туда не мог. Я думаю, что специи и заглушили привкус яда.

Люси задумалась.

– Нет. Мышьяк безвкусен, – сказал Крэддок рассеянно. – Ну, а кому из них представился удобный случай подсыпать яд в соус, пока он готовился?

– Вообще-то говоря, любой мог войти на кухню, когда я накрывала на стол.

– Понятно, а кто был в это время дома? Старый мистер Крекенторп, Эмма, Гедрик…

– Гарольд и Альфред. Они днем приехали из Лондона. О да, еще Брайен. Брайен Истлеу. Но он уехал до ужина встречать кого-то в Брэкхемптоне.

Крэддок задумчиво проговорил:

– Болезнь старика на Рождество тоже не случайна. Куимпер подозревает, что и тогда ему всыпали мышьяк. А все ли казались одинаково тяжело больными вчера ночью?

Люси опять задумалась.

– Мне кажется, старому мистеру Крекенторпу было хуже других. Доктору Куимперу пришлось здорово повозиться с ним, а он очень хороший врач. Гедрик доставлял меньше всего хлопот.

– А Эмма?

– Ей было тоже очень плохо.

– Но почему все-таки Альфред? Я просто удивляюсь, – сказал Крэддок.

– Догадываюсь, – сказала Люси. – Значит, так и было задумано, чтобы умер Альфред.

– Вот если бы я только мог понять мотивы, которыми руководствовался отравитель! – размышлял вслух Крэддок. – Никак не могу связать факты воедино. Женщина, которую задушили и спрятали в саркофаге – вдова Эдмунда. Это теперь почти доказано. Ведь должна же быть какая-то связь между ее гибелью и намеренным отравлением Альфреда? Что-то очень неладно в этой семье. Даже если допустить, что кто-то из них сумасшедший, то и это не объяснение.

– Нет, не объяснение, – согласилась Люси.

– Так вот, будьте осторожны, – предостерег ее Крэддок. – В доме есть отравитель, помните это. И еще помните, что кто-то из больных не так уж сильно болен, как делает вид.

После ухода Крэддока Люси стала медленно подниматься на второй этаж. Властный голос, лишь немного ослабленный болезнью, окликнул ее:

– Девушка! Девушка, это вы? Идите сюда.

Люси вошла в комнату. Мистер Крекенторп лежал в постели, со всех сторон обложенный подушками. Люси подумала, что для больного он выглядит удивительно бодро.

– Дом набит чертовыми медсестрами, – пожаловался мистер Крекенторп. – Крутятся здесь повсюду, важничают, то и дело меряют температуру, не дают есть. А ведь, наверно, в хорошенькую копеечку влетит их уход. Скажите Эмме, пусть она их всех выгонит. Вы сами можете прекрасно за мной ухаживать.

– В доме все больны, мистер Крекенторп, – сказала Люси. – И я не могу одна ухаживать за всеми, вы же понимаете это.

– Грибы, – сказал мистер Крекенторп, – дьявольски опасная вещь.

– Грибы были хорошие, мистер Крекенторп.

– Я вас не обвиняю, девушка, я вас не обвиняю. Такое случалось и раньше. Попадется одна поганка, и все. Никто в этом не разбирается. Я знаю, вы добрая девушка и нарочно такого не сделаете. А как Эмма?

– Чувствует себя лучше.

– А Гарольд?

– Ему тоже лучше.

– Так почему же Альфред отдал богу душу?

– Вы уже знаете, мистер Крекенторп, а мы думали, что вам не успели рассказать.

Мистер Крекенторп захохотал, и смех его был безудержным и радостным от переполнявшего его веселья.

– А я все слышу, – сказал он. – От старика ничего не скроешь. Так Альфред умер, да? Одним паразитом на моей шее меньше. Да и денежек он от меня теперь не получит. Они все ждут, что я умру, вы же знаете. А Альфреду особенно не терпелось меня похоронить. И бот он сам мертв. Я считаю, произошла интересная шуточка.

– Как вы можете, мистер Крекенторп! Нехорошо так говорить, – произнесла строго Люси.

Мистер Крекенторп снога засмеялся.

– Я их всех переживу! Вот увидите, моя девушка, вот увидите!

Люси пошла в свою комнату. Достала словарь и нашла слово «тонтина». Потом закрыла книжку и задумчиво уставилась в пустоту.

– Никак не пойму, почему вам захотелось прийти именно ко мне, – раздраженно сказал доктор Моррис.

– Вы ведь долгое время знали всю семью Крекенторп, – учтиво произнес инспектор Крэддок.

– Да, да, я знал всех Крекенторпов. Я помню до сих пор старика Джошуа Крекенторпа. Это был крепкий орешек и весьма неглупый. Сумел сколотить большой капитал. – Он поудобнее расположился в кресле и взглянул из-под косматых бровей на инспектора Крэддока. – Значит, вы наслушались идей молодого идиота Куимпера! Ох, уж эти мне усердные молодые врачи! В их головах всегда полно идей. Он вдолбил себе в голову, что кто-то пытается отравить Лютера Крекенторпа. Вздор! Мелодрама! У него и раньше были приступы гастрита, и я его лечил от них.

– А доктор Куимпер, – сказал Крэддок, – думает, что все не так просто.

– Доктор не должен заниматься раздумьями, этак далеко не уедешь. Во всяком случае, я могу различить мышьяковое отравление, если вижу пациента.

– Многие известные врачи не замечали мышьяковых отравлений, – напомнил ему Крэддок. – В деле о Гринбэроу, с миссис Реней, с Чарльзом Лидсом и с тремя членами семьи Уэстбэри. Всех их с почестями и по всем правилам похоронили. И ни один из врачей, лечивших их, даже ничего не заподозрил.

– Ну ладно, ладно, – смягчился доктор Моррис. – Значит, вы считаете, что я мог ошибиться? А я вот не уверен, что ошибся.

Он помолчал немного, подумал, потом спросил:

– Кто мог сделать это, по мнению Куимпера, раз уж на то пошло?

– Он не знает, – сказал Крэддок, – и не хочет гадать. Но вы сами знаете, что речь идет о крупном наследстве.

– Да, да, знаю. Наследство сыновья получат только после смерти Лютера Крекенторпа. А им деньги очень нужны, это правда. Но они не пойдут на убийство старика, чтобы добраться до денег.

– Пожалуй, не пойдут, – согласился инспектор Крэддок.

– Знаете, у меня свой взгляд на такие вещи, – сказал доктор Моррис. – Нельзя подозревать без достаточных оснований. Да, без достаточных оснований, – повторил он. – Но должен признаться, что все рассказанное вами меня потрясло. Мышьяк, и в больших дозах! Но я до сих пор не понимаю, почему вы обратились именно ко мне. Могу только уверить, что я раньше ничего не подозревал. Может быть, мне следовало бы призадуматься? Отнестись к желудочным заболеваниям Лютера Крекенторпа более серьезно? Но это было так давно!

Крэддок согласился с ним.

– Сейчас мне необходимо узнать побольше о семье Крекенторп. Нет ли у них какого-либо наследственного душевного заболевания?

Глаза из-под густых бровей остро вонзились в Крэддока:

– Да, я вижу, в каком направлении работает ваша мысль. Так вот, Джошуа был совершенно нормальным человеком. Всегда и во всем поступал в соответствии с здравым смыслом, всегда был твердым как сталь. Его жена была несколько склонна к меланхолии. Умерла она вскоре после рождения второго сына. И я бы сказал, что Лютер унаследовал от нее некоторую неуравновешенность. В молодости он был вполне заурядным человеком, но не всегда ладил с отцом. Джошуа не любил его, и думаю, Лютера возмущало это и тяготило. И в конце концов подозрительность стала его навязчивой идеей, которую он принес в свою семью. Вы, верно, уже заметили, что Лютер относится к своим сыновьям с истинной, идущей из нутра, неприязнью. Дочерей он любил. И Эмму, и Эдит, которая умерла.

– А почему Лютер невзлюбил сыновей? – спросил Крэддок.

– Я знаю только, что Лютер никогда не чувствовал себя полноценным человеком и всегда горько сетовал на свое материальное положение. Он мог получать доходы с капитала, но не имел права распорядиться самим капиталом. И если бы он мог лишить своих детей состояния, то, очевидно, ненавидел бы их меньше. Но он бессилен, и это вызывает в нем чувство униженности.

– Так вот отчего он так радуется мысли, что переживет сыновей, – сказал инспектор Крэддок.

– Возможно. К тому же, в этом основная причина его скупости.

Новая мысль пришла в голову Крэддока.

– Наверное, он завещал кому-то другому свои сбережения? Это на него похоже.

– О да, хотя только богу известно, кому он мог завещать. Может быть, Эмме, хотя и сомневаюсь. И потом, у нее своя доля капитала от деда. Может быть, внуку Александру?

– Он ведь его очень любит, правда? – спросил Крэддок.

– Раньше – да. Ведь он ребенок дочери, а не одного из сыновей. Это для старика имеет значение. Он очень хорошо относился к Брайену Истлеу, мужу Эдит. Конечно, я плохо знаю Брайена. Но мне кажется, что после войны Брайен опустился, совершенно изменился и ведет беспутный образ жизни. У него были все качества, которые необходимы во время войны: смелость, энергия, решительность и беззаботное отношение к будущему. А теперь… Возможно, что он со временем совсем превратится к бродягу.

– Так значит, ни у кого из детей Лютера нет никаких особых причуд и странностей?

– Гедрик довольно эксцентричный тип, одна из обычных теперь мятежных душ. Не могу сказать, что он абсолютно нормальный. Но скажите, кто теперь абсолютно нормален? Гарольд немного ортодоксален. Он черствый, бессердечный человек и всегда держит нос по ветру, как бы не упустить случай. В Альфреде чувствуется какая-то надломленность. Он испорченный человек, да и раньше всегда был таким. Однажды я видел, как он взял деньги из коробки с пожертвованиями для проповедников, которая обычно стояла в холле у них дома. Ах, да, ведь бедняга умер, мне не стоило плохо говорить о мертвом.

– А что вы скажете… – Крэддок чуть заколебался, – об Эмме Крекенторп?

– Милая, спокойная девушка, но никто никогда не знает, о чем она думает. У нее свои собственные планы и свои идеи, и она их никому не раскрывает. У нее более сильный характер, чем можно подумать.

– Вы знали Эдмунда, который погиб во Франции во время войны?

– Да, знал. Он был самым лучшим из них: добрый, веселый и красивый парень.

– Не слышали ли вы, что он собирается жениться на француженке незадолго до своей гибели?

Доктор Моррис нахмурился.

– Я припоминаю по этому поводу какой-то разговор.

– Это было в начале войны?

– Да. И мне кажется, что, останься жив, он, пожалуй, пожалел бы, что женился на иностранке.

– Есть определенные причины полагать, что так оно и было, – сказал Крэддок.

Коротко, в нескольких словах, он рассказал доктору Моррису о недавних событиях.

– Я помню сообщение в газетах о том, что в саркофаге обнаружили какую-то убитую женщину. Так значит, это случилось в Рутерфорд-холле?

– И есть основания считать, что это была вдова Эдмунда Крекенторпа.

– Да, да. Все кажется необычным. Больше похоже на роман, чем на действительность. Но кому мешала эта бедняжка? И как ее смерть связать с отравлением мышьяком семьи Крекенторп?

– Так или иначе, это связано, – сказал Крэддок, – но и то, и другое чересчур инсценировано. Очевидно, кто-то хочет сразу завладеть всем состоянием Джошуа Крекенторпа.

– Несчастный глупец тот, кто хочет этого, – сказал доктор Моррис. – Ему же ведь придется платить невероятно большие налоги от доходов с этого капитала!