Текст книги "Выпуск 1.Том 4"

Автор книги: Агата Кристи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

– Вот это лучше, – сказал он, садясь к ней в машину. – Бр-р-р, как холодно! Мне что-то захотелось немножко пройтись, чтобы взбодриться, но ничего не вышло. Вы проводили свою тетушку домой, все в порядке?

– Да. Ей очень понравилось.

– Это заметно. До чего же странная любовь у старых особ ко всякого рода сборищам, пусть даже скучным. И, право же, нет ничего скучнее, чем Рутерфорд-холл. Меня хватает здесь лишь на два дня. И как вы так сжились с этим, Люси? Вы не будете возражать, если я стану называть вас Люси?

– Нет, не буду. А я не считаю, что здесь чересчур скучно. Конечно, мне ведь не всегда здесь оставаться.

– Я все время наблюдал за вами. Вы ведь симпатичная девушка. Слишком симпатичная для того, чтобы посвятить себя кухне и уборке.

– Спасибо, но я предпочитаю готовить и убирать для кого-нибудь, чем по супружескому долгу.

– Как и я. Но есть и другие пути в жизни. Вы могли бы жить совершенно свободно.

– А я свободна.

– Нет, не так. Я хочу сказать, вы могли бы работать для себя, направляя свой разум против…

– Против кого?

– Да против сильных мира сего! Против всех глупых крючкотворных правил и предписаний, которые в каше время всех нас так стесняют. И самое интересное, что всегда их можно обойти, если вы достаточно симпатичны для этого. А вы такая и есть. Ну, скажите, нравится вам такая идея?

– Возможно.

Люси развернула машину и завела ее в гараж.

– Ну как, не хотите связываться?

– Мне бы хотелось побольше узнать.

– Честно говоря, моя милая, я мог бы вас пристроить к делу. В вас есть что-то такое привлекательное, внушающее доверие.

– Вы хотите, чтобы я помогала вам продавать золотые слитки?

– Нет, зачем так рисковать. Просто чуть-чуть обойти закон, ничего больше. – Рука его скользнула по ее плечу. – Вы чертовски симпатичная девушка, Люси. Мне бы хотелось иметь такого партнера в деле.

– Я польщена.

– И больше ничего? Подумайте! Подумайте, как весело и какое получаешь удовольствие от того, что перехитрил всех этих рассудительных, степенных людей. Вся печаль в том, что для дела нужен капитал.

– Боюсь, что деньгами не могу вам помочь.

– О, я совсем не туда клоню! Не так уж долго осталось ждать, когда ко мне в руки кое-что попадет. Мой достопочтенный папаша ведь не проживет вечно, наш жадный старый деспот. Когда он испустит дух, я получу кое-что существенное. Так как же, Люси?

– А какие условия?

– Поженимся, если уж вам так хочется. Все женщины одинаковы, независимо от того, насколько они преуспевают и обеспечены в жизни. И ко всему прочему, замужняя женщина не даст показаний против своего мужа.

– Ну, это не так уж приятно слышать!

– Бросьте, Люси. Разве вы не понимаете, что я уже попался к вам на крючок.

Совершенно неожиданно Люси почувствовала себя счастливой. Альфред в какой-то мере обладал обаянием, исходившим, возможно, от его жизнерадостности. Она засмеялась и выскользнула из его объятий:

– У меня нет времени для флирта, нужно подумать об ужине.

– Вот так всегда и получается, Люси. А вы ведь хорошо готовите! Что сегодня на ужин?

– Подождите, увидите. Вы точно такой, как и наши мальчики.

Они вошли в дом, и Люси поспешила на кухню. К ее удивлению, вскоре на кухне появился Гарольд Крекенторп.

– Мисс Айлесбэроу я хотел бы с вами кое о чем поговорить.

– А нельзя ли немного позже, мистер Крекенторп? Я сейчас очень занята.

– Конечно, конечно. После ужина?

– Да, так будет лучше.

Ужин был подан в должное время и оценен сидящими за столом. После того, как Люси закончила уборку и вымыла посуду, она вышла в холл, где ее уже ждал Гарольд Крекенторп.

– Слушаю вас, мистер Крекенторп.

– Давайте, пойдем вот сюда.

Он открыл дверь в гостиную, пропустил ее вперед и плотно закрыл дверь.

– Завтра рано утром я уезжаю, – объяснил он, – но я хотел сказать вам, насколько я поражен вашими способностями.

– Спасибо, – ответила Люси, чувствуя себя несколько удивленной.

– Я чувствую, что ваши таланты здесь пропадают, зря пропадают.

– Правда? Я так не думаю.

«Во всяком случае, уж он-то не сможет просить меня выйти за него замуж, – подумала Люси, – у него уже есть жена».

– Я предлагаю, чтобы вы, доведя до конца заботу о нас всех в это прискорбное для нас время, позвонили мне по телефону в Лондоне. Если у вас появится желание назначить время для встречи, я оставлю указания на этот счет своему секретарю. Я думаю, вы будете приятно удивлены.

Улыбка его стала великодушной.

– Спасибо вам, мистер Крекенторп, – ответила Люси сдержанно. – Я об этом подумаю.

– Не тяните. Такой случай не следует упускать молодой женщине, которая заботится о своем пути в нашем мире.

И снова его зубы блеснули в улыбке.

– До свидания, мисс Айлесбэроу, желаю вам доброй ночи.

«Да, – сказала себе Люси. – Да… Все это очень и очень интересно».

Поднимаясь на второй этаж к себе в спальню, она встретила на лестнице Гедрика.

– Послушайте, Люси. Я вас хочу кое о чем спросить.

– Хотите, чтобы я вышла за вас замуж, поехала на Ивицу и стала заботиться о вас?

Гедрик казался пораженным и слегка встревоженным.

– Никогда не думал ни о чем подобном.

– Простите, значит, я ошиблась.

– Я просто хотел узнать, есть ли у нас в доме железнодорожное расписание?

– И это все? Расписание лежит на столе в холле.

– Знаете, что я вам скажу? – продолжал Гедрик укоризненно. – Не следует думать, что все хотят жениться на вас; вы хорошенькая девушка, но не такая уж красавица. Для подобных вещей есть свое название, вами овладела такая мысль, но вы ошибаетесь. На самом деле вы не являетесь той женщиной, на которой я захотел бы жениться. Вовсе не той.

– Правда? – спросила Люси. – Не стоит меня в этом так усиленно убеждать. Может быть, вы предпочитаете меня в качестве мачехи?

– Что? Что вы сказали? – Гедрик остановил на ней свой ошеломленный взгляд.

– То, что слышали, – сказала Люси, входя в свою комнату и закрывая дверь.

Глава 14

Дэрмота Крэддока с Армандом Дэзином из парижской полицейской префектуры связывала дружба. Они встречались по поводу одного-двух дел и понравились друг другу.

– Имейте в виду, что это всего лишь предположение, – предупредил Дэзин. – У меня есть фотография артисток кордебалета. Вот она, четвертая слева. Вам ее лицо о чем-нибудь говорит?

Инспектор Крэддок ответил, что решительно ни о чем. Те, кто мог заинтересовать их в связи с убийством, выглядели экстравагантно под толстым слоем косметики и в шляпках из перьев. Среди них трудно опознать женщину, обезображенную смертью.

– Вполне возможно, что это она, – проговорил инспектор Крэддок, – но я не уверен. Так что вы о ней знаете?

– Почти ничего, – ответил весело его собеседник. – Видите ли, она не из «звезд». Да и весь «Балет Марицкого» тоже ничего значительного не представляет. Он выступает в пригородных театрах, выезжает на гастроли, в нем нет громких имен, знаменитых балерин. Но я вас познакомлю с мадам Жолиэ, которая держит труппу.

Мадам Жолиэ оказалась проворной деловой француженкой с острым взглядом, небольшими усиками и огромным количеством жировой прокладки под кожей.

– О, я не люблю иметь дело с полицией! – Она хмурилась, глядя на них, не скрывая, что ей не доставляет удовольствия их визит. – Всегда, когда только возможно, полиция причиняет мне неприятности.

– Нет, нет, мадам, не говорите так, – сказал Дэзин, высокий худой меланхолического вида человек. – Ну, скажите, когда я причинял вам неприятности?

– А помните дурочку, которая выпила карболовую кислоту, – немедленно ответила мадам Жолиэ. – Из-за того, что влюбилась в дирижера оркестра, а он никогда женщинами не увлекался, у него другой вкус. Вы по этому поводу устроили шум, а он не делает чести моему прекрасному балету.

– Напротив, – сказал Дэзин. – Я сделал вам большие сборы. И потом, это случилось три года тому назад. Не надо быть злопамятной. А теперь давайте поговорим об Анне Стравинской.

– Хорошо, что же вы хотите о ней знать? – спросила мадам осторожно.

– Она русская? – начал инспектор Крэддок.

– Нет, конечно. Вы имеете в виду фамилию? Но все балерины присваивают себе звучные имена. Она была довольно бледной фигурой, не отличалась завидной красотой. Так себе, ничего особенного. Правда, она прилично танцевала в кордебалете, но не солировала.

– Анна – француженка?

– Возможно. У нее французский паспорт. Но она мне говорила, что ее муж – англичанин.

– Она говорила вам, что ее муж англичанин? Он жив или умер?

Мадам Жолиэ пожала плечами.

– Или умер, или бросил ее. Откуда мне знать? Эти девицы, у них всегда неприятности с мужчинами…

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Мы выезжали с труппой в Лондон на шесть недель. Давали представления в Торнуэй, в Борнемуте, в Уэстоурне и еще где-то, я забыла, потом вернулись во Францию, но Анна не вернулась. Она только письмом мне сообщила, что оставляет труппу и будет жить с семьей мужа, и еще какую-то чепуху. Я сама не очень верила в это и думала, что, вернее всего, она встретила какого-то мужчину. Вы меня понимаете?

Инспектор Крэддок кивнул головой. Он чувствовал, что мадам Жолиэ говорила то, что думала.

– Для меня это не большая потеря, и я даже не беспокоюсь о ней. Я могу набрать сколько угодно таких танцовщиц и даже получше. Я прочитала письмо и забыла о нем. Все эти девицы одинаковы: с ума сходят от мужчин.

– Когда это случилось?

– Когда мы вернулись во Францию? Это… да… в воскресенье перед Рождеством. А Анна ушла за два или три дня до этого. Не могу вспомнить точно. Но в конце недели нам пришлось танцевать без нее. А это означало, что мы должны перестраиваться… Но ей, конечно, наплевать на это. Впрочем, эти девицы, стоит им только встретить мужчину, уже ни о чем больше не думают. Я только сказала: «Слышите, конец! Я ее обратно не возьму!».

– Вам это очень неприятно?

– О! Мне? Совершенно безразлично. Ясно, она провела рождественские праздники с мужчиной, которого подцепила. Но это не мое дело. Я могу найти других, кто мечтает танцевать в «Балете Марицкого». Они смогут танцевать так же и даже лучше Анны.

Мадам Жолиэ замолчала, а потом спросила, проявляя интерес:

– А почему вы ищете ее? Она получила наследство?

– Наоборот, – вежливо ответил инспектор Крэддок. – Мы думаем, что ее убили.

– А! Такое случается, – сказала мадам Жолиэ безразличным тоном. – Она верная католичка, ходила по воскресеньям на мессу и, конечно, исповедовалась.

– Не говорила ли она вам о сыне, мадам?

– О сыне? Вы думаете, что у нее остался ребенок? Ну, это выглядит невероятно. Все эти девицы знают точный адрес, куда обращаться. Мосье Дэзин знает это так же хорошо, как и я.

– У нее мог родиться ребенок до театра, – сказал Крэддок. – Например, во время войны.

– А, во время войны? Это вполне возможно. Но если ребенок и рос, то я ничего о нем не знаю.

– А с кем из ваших девушек она близко дружила?

– Могу назвать два-три имени, но и с ними она не была очень откровенной.

Больше ничего важного они не получили от мадам Жолиэ. Когда ей показали пудреницу, она сказала, что у Анны видела такую же, впрочем, как и у других девушек. Анна, вероятно, купила пальто в Лондоне, мадам Жолиэ точно не знает.

– О, я занята репетициями, освещением сцены, у меня много трудностей в работе, и нет времени смотреть, во что одеваются артистки.

После разговора с мадам Жолиэ они побеседовали с девушками; одна или две из них знали Анну хорошо, но сказали, что она не из тех, кто много рассказывает о себе. А если уж рассказывала, то чаще всего врала.

– Ей нравилось набивать себе цену, рассказывать небылицы! То она любовница Великого Герцога, то английского банкира, или вдруг начинала выдумывать, как сражалась в Сопротивлении в войну. И даже, что была звездой в Голливуде.

А другая девушка сказала:

– Я думаю, на самом деле у нее очень скучная и неинтересная жизнь. Ей нравился балет, она считала его романтичным, но сама оказалась посредственной танцовщицей. Вы понимаете, ее отец – продавец мануфактуры в Амьене, что нельзя назвать романтичным, вот почему она выдумывала.

– Даже в Лондоне, – сказала первая девушка, – она делала намеки, будто у нее есть богатый поклонник, который собирается взять ее в кругосветное путешествие. Потому что она, видите ли, напоминает ему дочь, погибшую в автомобильной катастрофе. Явная чепуха!

– А мне говорила, что собирается остаться с богатым лордом Шотландии, – вступила вторая девушка. – Она сказала, что в Шотландии будет охотиться на ланей.

Рассказы девушек не помогли в раскрытии истины. Одно было очевидным, что Анна Стравинская слыла лгуньей. Конечно, она не охотилась на ланей с пэром Шотландии и мало правдоподобно, что она находилась сейчас на солнечной палубе лайнера, совершающего кругосветное путешествие. Но нет никаких достоверных доказательств того, что именно ее тело обнаружено в саркофаге Рутерфорд-холла. Опознание ее девушками и мадам Жолиэ по фотографии выглядело неуверенным и сомнительным. Чем-то похожа на Анну, в этом согласились все, но право же, лицо очень раздулось; так могла выглядеть любая.

Но удалось установить, что 19 декабря Анна Стравинская решила не возвращаться во Францию, а 20 декабря женщина, внешне похожая на нее, ехала в Брэкхемптон на поезде, отошедшем в 4 часа 33 минуты, и была задушена.

Если женщина в саркофаге не Анна Стравинская, то где теперь находилась Анна?

Ответ мадам Жолиэ выглядел просто и определенно:

– С каким-нибудь мужчиной!

И, возможно, ответ правильный, с сожалением думал Крэддок. Еще одно необходимо принять во внимание: мадам Жолиэ вскользь обронила, что муж Анны – англичанин.

Может быть, ее мужем был Эдмунд Крекенторп? Но в то же время это выглядит маловероятным после рассказов двух девушек. Более достоверным казалось, что Анна знала Мартину близко, разузнала некоторые подробности ее жизни и написала то самое письмо Эмме Крекенторп. А если так, то, испугавшись расследований, она пришла к выводу, что благоразумнее всего расстаться с «Балетом Марицкого». Да, но где находится Анна теперь?

Самым правдоподобным выглядел ответ мадам Жолиэ:

– С каким-нибудь мужчиной…

До отъезда из Парижа Крэддок переговорил с Дэзином о Мартине. Дэзин согласился с Крэддоком, что скорее всего не она была найдена в саркофаге, но сказал, что необходимо тщательное расследование. Он заверил Крэддока, что французский уголовный розыск сделает все возможное и установит, действительно ли зарегистрирован брак между лейтенантом Эдмундом Крекенторпом из 4-го Саутширского полка и француженкой по имени Мартина перед сражением у Дюнкерка. Дэзин, однако, предупредил Крэддока, что надеяться на точные сведения нельзя, потому что эта часть Франции сильно пострадала во время оккупации. Многие здания и документы уничтожены.

– Тем не менее, дорогой коллега, мы сделаем все, что в наших силах.

Сержант Уэтералл ждал возвращения Крэддока, чтобы доложить ему с мрачным видом:

– По адресу Элверс Крезент, 126 находится вполне респектабельный дом.

– А опознание дало что-нибудь?

– Нет, никто не мог утверждать, что на фотографии именно та женщина, которая приходила за письмами. Но ведь прошел почти месяц, и в доме побывало много народу. Вообще-то дом является пансионом для студентов.

– Она могла жить в пансионе под другим именем.

– Но никто не признал на фотографии постоянную жилицу. Мы обошли несколько гостиниц, – добавил он. – Ни в одной из них не записана среди приезжих Мартина Крекенторп. После вашего телефонного звонка из Парижа мы навели справки об Анне Стравинской. Она вместе с труппой записана в дешевой гостинице на Брук-Грин. Там чаще всего останавливаются артисты. Анна выехала оттуда в ночь на вторник, 19 декабря, после спектакля. И больше нигде не появлялась.

Крэддок кивнул. Он наметил пути дальнейшего расследования, хотя надежд было мало.

Поразмыслив, он позвонил мистеру Уимборну и попросил его о встрече.

В установленное время Крэддока провели в довольно душный кабинет. За старомодным огромным столом сидел мистер Уимборн, со всех сторон обложенный кипами запыленных бумаг. По стенам красовались ящики для дел с наклейками: «Сэр Джон Фоулдс, ныне умерший», «Леди Дэррин», «Георг Роуботэм, эсквайр».

Реликвии ли это прошлого века или часть современных юридических дел, инспектор так и не понял.

Мистер Уимборн смотрел на посетителя с вежливой осторожностью, характерной для адвокатов, ведущих дела какой-нибудь семьи, когда они встречаются с полицией.

– Чем могу быть полезен, инспектор?

– Вот письмо.,. – Крэддок протянул через стол письмо Мартины.

Мистер Уимборн дотронулся до него с видимым отвращением, но в руки не взял.

– Совершенно верно, – сказал он, – вчера я получил письмо от Эммы Крекенторп, в котором она сообщала о своем визите в Скотланд Ярд. Я совершенно не понимаю, почему сразу после получения письма от Мартины со мной никто не посоветовался. Невероятно, странно! Меня необходимо было немедленно поставить в известность…

Инспектор Крэддок спокойно повторил те банальные вещи о роли полиции, которые привели мистера Уимборна в умеренное состояние.

– Я и представить не мог, что возникнет вопрос о женитьбе Эдмунда, – сказал мистер Уимборн с обидой в голосе.

Инспектор Крэддок сказал, что он мог такое предположить, ведь было военное время.

– Военное время! – ухватился мистер Уимборн с язвительной жестокостью. – Да, конечно! Помню, в начале войны мы стояли во дворе юридического института Линкольнс Инн, и как раз в соседний дом попала бомба. Огромное количество регистрационных книг и протоколов погибло на глазах. Конечно, не такие уж важные документы. Потом основные архивы эвакуировали в пригород. Но пожар вызвал огромное количество путаницы и беспорядков.

Естественно, в то время все дела семьи Крекенторп находились в руках моего отца. Он умер шесть лет тому назад. Полагаю, ему было известно о так называемой женитьбе Эдмунда, но эта женитьба, очевидно, не состоялась, а поэтому мой отец не считал разговоры о ней хоть сколько-нибудь значительными. Для меня все это звучит довольно подозрительно. Теперь, после стольких лет, вдруг всплывает вопрос о законном сыне. Очень уж подозрительно. А какие у нее есть к тому доказательства?

– Вот именно, – сказал Крэддок. – Каково положение ее самой и ее сына?

– Я думаю, она надеялась, что Крекенторпы обеспечат ее и мальчика.

– Да, но я спросил, какие у нее и ее сына юридические права, если она сумеет подтвердить свои притязания.

– О, понимаю. – Мистер Уимборн схватил со стола очки, надел их и с пристальным вниманием стал разглядывать инспектора Крэддока… – Так вот, в настоящий момент – никаких. Но если она сможет доказать, что мальчик законный сын Эдмунда Крекенторпа, то тогда мальчик получает право на свою долю наследства, оставленного Джошуа Крекенторпом. Но только после смерти Лютера Крекенторпа. Более того, ему перейдет Рутерфорд-холл как сыну старшего наследника.

– А кто-нибудь еще хочет унаследовать Рутерфорд-холл?

– С целью поселиться в нем? Я совершенно определенно знаю, что никто. Но владение, дорогой мой инспектор, стоит больших денег, весьма больших денег. Земля нужна для постройки жилых домов и заводов, участок находится в самом центре Брэкхемптона. Да, наследство весьма значительное.

– Если умрет Лютер Крекенторп, то имение перейдет к Гедрику?

– Он имеет на него права как старший из живых сыновей.

– Мне дали понять, что Гедрик Крекенторп не интересуется деньгами.

Мистер Уимборн холодно взглянул на Крэддока.

– Правда? Сам бы я хотел сказать о нем, как о человеке с перчиком. Вы думаете, что в мире есть такие люди, которые бы отказывались от денег? Я, например, лично таких не встречал.

Мистеру Уимборну доставило удовольствие сделанное им замечание. Инспектор Крэддок поспешил воспользоваться таким оборотом.

– Очевидно, Гарольд и Альфред Крекенторп, – наугад назвал он имена, – сильно опечалились, когда пришло письмо?

– Очень может быть, – сказал мистер Уимборн, – очень может быть и так.

– Это уменьшает их долю наследства?

– Конечно. Сын Эдмунда Крекенторпа – будем предполагать, что он действительно существует, – унаследует пятую часть завещанного состояния.

– Но пятая часть ведь для них не очень большая потеря?

Мистер Уимборн взглянул на него с хитрецой.

– Это ни в коей мере не достаточное основание для убийства. Вы это хотите сказать?

– Но у них обоих очень запутаны денежные дела, – пробормотал Крэддок.

– О, полиция уже занялась наведением справок? Так вот, Альфред почти постоянно сидит на мели, иногда у него появляются деньги, но так же скоро исчезают. Гарольд, как вам стало уже известно, в настоящее время находится в рискованном положении.

– Несмотря на видимое финансовое благополучие?

– Видимость. Все это лишь видимость! Половина концернов Сити даже не знают, платежеспособны они или нет. Балансовые дела для непосвященных выглядят вполне благополучно. Но когда актив не является таковым, тогда все статьи находятся на грани банкротства. Так что же происходит?

– Происходит, очевидно, то, что сейчас случилось с Гарольдом Крекенторпом – невероятная нужда в деньгах.

– Да, но он не станет добывать их убийством вдовы своего умершего брата, – сказал мистер Уимборн. – Ведь никто не убивает Лютера Крекенторпа, хотя его смерть принесет выгоду семье. Поэтому, инспектор, я все же никак не могу понять, в каком направлении работают ваши мысли.

Самое худшее, думал инспектор Крэддок, что он и сам не очень хорошо знал, в каком направлении они работают.