Текст книги "Неоконченный портрет"
Автор книги: Агата Кристи
Жанр:
Классические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Что-то не так… Дермот приехал, но это был не Дермот. Это был чужой человек, который бросал на нее искоса взгляд и отводил глаза…
Что-то случилось…
Заболел…
Попал в беду…
Нет, тут было что-то другое.
Он стал чужим…
7.– Дермот, произошло что-нибудь?
– А что должно произойти?
Они были одни в комнате Селии. Селия заворачивала в папиросную бумагу подарки для Джуди ко дню рождения и перевязывала их лентой.
Почему она так испугалась? Отчего это тошнотворное чувство ужаса?
Его глаза – странные бегающие глаза… он то взглянет на нее, то отведет взгляд…
Это был не Дермот – честный, красивый, смеющийся Дермот…
Это был вороватый, увиливающий тип… он выглядел почти как преступник…
Она неожиданно спросила.
– Дермот, ничего не произошло… с деньгами… я хочу сказать, ты ничего не натворил?..
Как передать это словами? Дермот, воплощение честности, – и вдруг растратчик? Фантастика – фантастика!
Но эти бегающие глаза…
Как будто ей не все равно, что он сделал!
Вид у него был удивленный.
С деньгами? Нет, с деньгами все в порядке… Я… у меня все хорошо.
Она успокоилась.
– Я подумала – глупо, конечно, с моей стороны…
Он сказал:
– Тут такое дело… Думаю, ты можешь догадаться.
Но она не могла. Если это не деньги (мелькнула страшная мысль, что, может, фирма его обанкротилась), тогда она не представляла себе, в чем дело.
Она попросила:
– Скажи.
Это же не… не может быть, чтобы рак…
Рак поражает иногда сильных, молодых.
Дермот поднялся. Он заговорил голосом натянутым и незнакомым.
– Дело… ну, в общем, в Марджори Коннелл. Я часто вижусь с нею, она мне очень нравится.
Какое облегчение! Не рак… Но Марджори Коннелл – при чем тут Марджори Коннелл? Неужели Дермот… Дермот, который никогда не посмотрит ни на одну девушку…
Она сказала мягко:
– Не имеет значения, Дермот, даже если ты и наделал глупостей…
Флирт. Дермот не привык флиртовать. Все равно она была удивлена. Удивлена и обижена. Пока она была так несчастна – так хотела, чтобы Дермот был с нею и мог ее утешить, – он флиртовал с Марджори Коннелл. Марджори очень славная девушка и довольно красивая. Селия подумала: «Бабушка ничуть бы не удивилась». И в голове молнией пронеслась мысль, что, наверное, бабушка в конце концов совсем неплохо знала мужчин.
Дермот вспылил.
– Ты не понимаешь. Это совсем не то, что ты думаешь. Ничего не было… ничего…
Селия залилась краской.
– Конечно. Я и не думала, что…
Он продолжал:
– Ума не приложу, как заставить тебя понять. Она не виновата… Она очень переживает из-за этого – за тебя… О, Господи!
Он сел и закрыл лицо руками…
Селия сказала с удивлением:
– Значит она тебе дорога… понятно. Ох, Дермот, мне так тебя жаль…
Бедный Дермот, которого захлестнула страсть. Он так настрадается. Ей просто нельзя, нельзя злорадствовать, ожесточаться. Она должна помочь ему превозмочь это, а не осыпать его упреками. Он не виноват. Ее рядом не было – он тосковал, это вполне естественно…
Она опять сказала:
– Мне ужасно жаль тебя.
Он опять вскочил.
– Ты не понимаешь. Тебе не надо меня жалеть. Я скотина. Я считаю себя последним трусом. Я не сумел пристойно вести себя. Вам с Джуди от меня толку не будет… Лучше сразу меня брось.
Она пристально на него посмотрела.
– Ты хочешь сказать, проговорила она, – что ты меня больше не любишь? Совсем? Но мы были так счастливы… Всегда были счастливы вместе.
– Да, пожалуй. В некотором роде – тихое счастье… А тут все по-другому.
– По-моему, тихое счастье – самое лучшее, что есть в мире.
Дермот сделал нетерпеливое движение.
Она удивленно сказала:
– Ты нас хочешь оставить? Не хочешь больше видеть ни меня, ни Джуди? Ты же отец Джуди… Она любит тебя.
– Знаю… Она мне невероятно дорога. Но что толку. Я не умею делать то, чего не хочу… Я не могу вести себя порядочно, если я несчастлив… Я буду зверем.
Селия медленно проговорила:
– Ты уйдешь – к ней?
– Нет, конечно. Она не такая. Я никогда ей такого не предложу.
Он говорил оскорбленным тоном с раздражением.
– Не понимаю – ты что, просто хочешь оставить нас?
– Потому что толку от меня вам не будет… Я был бы просто подлецом.
– Но мы же были так счастливы, так счастливы…
Дермот сказал нетерпеливо:
– Да, разумеется, были – в прошлом. Но мы женаты уже одиннадцать лет. После одиннадцати лет нужна перемена.
Она вся съежилась.
Он продолжал говорить, голос его звучал убедительно, он все больше становился собой:
– У меня вполне приличный заработок, я положу тебе достаточно на Джуди – да и сама ты теперь деньги зарабатываешь. Ты можешь поехать за границу – путешествовать – заниматься тем, чем ты всегда хотела…
Она подняла руку, словно загораживаясь от удара.
– Ей-богу, тебе понравится. Ты будешь куда счастливее, чем со мной…
– Замолчи. – Помолчала минуту-другую и сказала тихо: – Как раз этой ночью девять лет назад на свет стала появляться Джуди. Ты помнишь? Разве это ничего для тебя не значит? Разве я для тебя просто любовница, которую ты теперь хочешь спровадить на пенсию, неужели нет никакой разницы?
Он надулся.
– Я же сказал: мне жаль Джуди… Но разве мы оба не договаривались, что каждый будет иметь полную свободу…
– Разве? Когда?
– Я помню, что договаривались. Это единственно достойный способ отношений в браке.
Селия сказала:
– Когда на свет появляется ребенок, куда достойнее, мне кажется, его не бросать.
Дермот ответил:
– Все мои друзья считают, что идеал – это свобода в браке…
Она расхохоталась. Его друзья! Какой удивительный Дермот человек – только он мог приплести сюда друзей.
Она сказала:
– Ты свободен… Можешь уйти от нас, если хочешь… если на самом деле хочешь… но не подождать ли тебе немного, чтобы убедиться? Одиннадцать лет счастья против увлечения длиною в месяц. Выжди год – проверь себя, прежде чем все разрушать…
– Не хочу ждать. Не хочу жить в напряжении…
Селия вдруг потянулась и схватилась за ручку двери.
Все это на самом деле не происходит… не может на самом деле происходить… Она закричала:
– Дермот!
В комнате наступила тьма и закружилась вокруг нее.
Она обнаружила, что лежит на кровати. Рядом стоит Дермот со стаканом воды. Он говорит:
– Я не хотел огорчать тебя.
Она подавила в себе истерический хохот… взяла стакан, выпила воду…
– Я в порядке, – сказала она, – в полном порядке… Делай, как тебе угодно… Можешь уйти сейчас. Я в порядке… Делай, как знаешь. Но пусть у Джуди будет завтра день рождения.
– Разумеется…
Он спросил:
– Ты уверена, что в порядке?
Он медленно прошел в свою комнату и плотно закрыл за собой дверь.
Завтра день рождения Джуди…
Девять лет назад они с Дермотом бродили в саду их разлучили – она прошла через боль и страх и Дермот страдал…
Кто еще в целом свете мог быть таким жестоким, чтобы выложить ей все это именно в такой день…
А вот Дермот смог…
Жестокий… жестокий… жестокий…
Сердце ее вопило:
«Как он мог, как он мог быть со мной таким жестоким?..»
8.У Джуди должен быть день рождения.
Подарки… праздничный завтрак… пикник… ужин… игры.
Селия думала: «Еще ни один день рождения не тянулся так долго… так долго… я сойду с ума. Если бы Дермот хоть немножко мне подыгрывал».
И Джуди ничего не заметила. Она видела только подарки, свои развлечения, готовность каждого выполнить любое ее желание.
Она была настолько счастлива, настолько не подозревала ни о чем, что сердце Селии разрывалось.
9.Дермот уехал на другой день.
– Я напишу из Лондона, хорошо? Ты пока здесь поживешь?
– Не здесь, нет, не здесь.
Здесь в пустоте, в одиночестве, без Мириам, без ее поддержки?
Мамочка, мамочка, вернись ко мне, мамочка…
Мамочка, если бы ты была здесь…
Остаться здесь одной? В этом доме, полном таких счастливых воспоминаний – воспоминаний, связанных с Дермотом?
Она сказала:
– Я бы предпочла вернуться домой. Завтра мы приедем домой.
– Как угодно, я поживу в Лондоне. Мне казалось, тебе так нравится здесь.
Она не ответила. Иной раз просто бессмысленно отвечать. Люди либо понимают, либо нет.
После того, как уехал Дермот, она играла с Джуди. Она сказала девочке, что во Францию они не поедут. Джуди восприняла это спокойно, без интереса.
Селия чувствовала себя совсем больной. Ноги ломило, голова кружилась. Она казалась себе старой-старой женщиной. Голова разболелась так, что хотелось кричать. Селия приняла аспирин, но он не помог. Ее мутило, и даже мысль о еде была ей отвратительна.
10.Селия боялась двух вещей – боялась сойти с ума и боялась, как бы Джуди чего-то не заметила.
Непонятно было, заметила ли что-нибудь мисс Худ. Мисс Худ была такая сдержанная. Большое утешение иметь мисс Худ – такую тихую и нелюбопытную.
Мисс Худ все устроила с их переездом. Кажется, она не видела ничего странного в том, что Селия и Дермот не поедут во Францию.
Селия с радостью вернулась в свой загородный домик. Она думала: «Так лучше. Может, я все же не сойду с ума».
Голова у нее прошла, однако, все тело ныло – как после жестоких побоев. От слабости она с трудом передвигала ноги… Это и ужасная тошнота делали ее безвольной и беспомощной…
Она думала: «Я заболеваю. Почему дух так влияет на тело?»
Через два дня после их возвращения приехал Дермот.
По-прежнему не Дермот… Чудно – и страшно – обнаружить в собственном муже совсем чужого человека…
До того страшно, что хотелось закричать…
Дермот натянуто говорил о всяких сторонних делах.
«Как будто в гости пришел, – подумала Селия.
Потом он сказал:
– Ты не считаешь, что самым лучшим будет, если мы… расстанемся?
– Лучшим для кого?
– Для нас всех.
– Не думаю, что так будет лучше для Джуди или для меня. Знаешь ли, не думаю.
– Все сразу быть счастливыми не могут, – сказал Дермот.
– Ты хочешь сказать, что счастливым собираешься быть ты, а мы с Джуди – нет… Никак не возьму в толк, почему все же ты, а не мы. Ох, Дермот, почему ты просто не уйдешь – делай что хочешь, зачем требовать, чтобы мы еще и разговоры об этом вели. Тебе надо выбирать между Марджори и мною… нет, не то: ты устал от меня, и возможно, я тут виновата – мне надо было предвидеть, что произойдет, больше стараться, но я была так уверена, что ты меня любишь… я верила в тебя, как в Бога. Это было глупо, сказала бы бабушка. Нет, выбирать тебе придется между Марджори и Джуди. Ты ведь любишь Джуди – она твоя плоть и кровь, – и я не в силах быть для нее тем, чем можешь быть ты. Между вами двумя существуют узы, которых у нас с ней нет. Я ее люблю, но не понимаю. Я не хочу, чтобы ты бросил Джуди, не хочу, чтобы жизнь ее была искалечена. За себя я не стала бы драться, но за Джуди буду. Подло бросать родную дочь. Я знаю, если ты сделаешь это, – счастлив ты не будешь. Дермот, милый, почему тебе не попытаться? Не пожертвовать годом жизни? Если к концу года ты ничего не сможешь с собой поделать и будешь чувствовать, что должен уйти к Марджори, – ну, тогда иди. Но я по крайней мере буду знать, что ты пытался.
Дермот сказал:
– Я не хочу ждать… Год – это долгий срок…
Селия безнадежно развела руками. (Если бы только ее так ужасно не тошнило).
Она сказала:
– Очень хорошо, ты выбор сделал… Но если когда-нибудь ты захочешь вернуться, – мы готовы будем тебя принять, и упрекать я тебя не стану… Иди и будь… будь счастлив, и может быть, когда-нибудь ты вернешься к нам… Я думаю, вернешься… Думаю, что в глубине души ты любишь меня и Джуди… И я думаю также, что в душе ты честный и преданный нам человек.
Дермот откашлялся. Вид у него был смущенный.
Лучше бы он ушел. Все эти разговоры… Она его так любит – это же мука на него смотреть… шел бы и делал, как ему захочется… не заставлял бы ее еще больше страдать…
– Главный вопрос в том, – сказал Дермот, – когда я получу свободу?
– Ты свободен. Можешь уходить хоть сейчас.
– По-моему, ты не понимаешь, о чем идет речь. Все мои друзья считают, что нам надо развестись – и как можно быстрее.
Селия смотрела на него широко раскрыв глаза.
– Ты вроде бы говорил, что для развода нет… нет… ну, никаких оснований.
– Разумеется, нет. Марджори на редкость порядочная женщина.
Селия почувствовала дикое желание расхохотаться. Она сдержалась.
– Ну и в чем же тогда дело? – спросила она.
– Я бы никогда ничего подобного ей не предложил, – сказал Дермот возмущенным тоном. – Но я думаю, если бы я был свободен, она вышла бы за меня.
– Но ты женат на мне, – сказала Селия недоуменно.
– Потому нам и надо развестись. Все можно проделать быстро и без особого труда. Самой хлопотать тебе не придется. Все расходы я возьму на себя.
– Ты хочешь сказать, что вы с Марджори все же соединяетесь?
– Неужели ты думаешь, что я буду втягивать такую девушку в бракоразводный процесс? Нет, все можно сделать очень легко. Ее имя даже и упомянуто не будет.
Селия вскочила, глаза ее сверкали.
– Ты хочешь сказать… хочешь сказать… это же гнусно! Если бы я любила человека, я бы соединилась с ним, пусть это и не хорошо. Может быть, отняла бы и мужа у жены – хотя не думаю, что смогла бы отнять отца у ребенка, – не знаю… Но я бы сделала это по-честному. Не стала бы прятаться за чужую спину, осмотрительно выжидая, пока другие не разгребут всю грязь. По-моему, вы с Марджори оба отвратительны. Если бы вы действительно полюбили друг друга, жить друг без друга не могли бы, я бы, по крайней мере, вас уважала. Я дала бы тебе развод, если бы ты этого захотел, хоть и считаю, что разводиться – это плохо. Но я не желаю заниматься враньем и притворяться и разыгрывать спектакли.
– Чепуха, все так делают.
– Ну и пусть.
Дермот подошел к ней вплотную.
– Послушай, Селия, я все равно разведусь. Я не буду ждать и втягивать Марджори в это дело не стану. И тебе придется дать согласие.
Селия смотрела ему прямо в лицо.
– Не дам, – сказала она.
Глава восемнадцатая
Страх
1.Вот тут Дермот и допустил промашку.
Если бы он стал уговаривать Селию, просить о снисхождении, говорил бы, что любит Марджори, что она нужна ему и что он жить без нее не может, – Селия бы растаяла и во всем пошла ему навстречу, как бы ни было это ей больно. Она бы не устояла перед страдающим Дермотом. Она всегда ему уступала, – не удержалась бы и на этот раз.
Она была на стороне Джуди против Дермота, но найди он правильный к ней подход, она бы поступилась Джуди, даже если бы и возненавидела себя за это.
Но Дермот пошел другим путем. Он считал, что вправе иметь свои желания, и пытался силой своего добиться.
Селия всегда была такой мягкой, такой уступчивой, что он теперь поражался ее сопротивлению. Она практически не ела, потеряла сон, ноги не держали ее, она едва ходила, жестоко страдала от невралгии и болей в ухе, но держалась решительно. А Дермот все пытался давить на нее.
Говорил, что так себя вести – позор, что она пошлая баба с железной хваткой, что ей должно быть за себя стыдно, что ему за нее стыдно. Не действовало.
Это с виду. Внутри же его слова резали ее как по живому. И это Дермот – Дермот так о ней думает!
Ее начинало беспокоить ее состояние. Иной раз она теряла нить разговора – даже мысли путались…
Ночью она просыпалась, обливаясь холодным потом. В полной уверенности, что Дермот ее отравит, чтобы убрать с дороги. Днем она понимала, что это были дикие ночные фантазии, но все равно спрятала подальше и заперла пакет с химикатами для сорняков, стоявший в сарае рядом с цветочными горшками. При этом она думала: «Это же не нормально – я не должна сходить с ума… я просто не должна сходить с ума…»
Случалось, она просыпалась среди ночи и принималась бродить по дому, что-то разыскивая. Как-то ночью она поняла, что ищет. Она искала маму…
Ей надо найти маму… Она натянула платье, затем надела пальто и шляпу. Взяла фотографию матери. Она пойдет в полицейский участок и попросит установить, где мама. Мама пропала, но полиция найдет ее… А стоит ей только найти маму – и все уладится…
Она долго шла пешком – под дождем, по мокрой дороге… Не могла припомнить, зачем идет. Ах, да, в полицейский участок – где же полицейский участок? В городе, конечно, а не там, где поля.
Она повернулась и пошла в другую сторону…
В полиции ее хорошо встретят и помогут. Она назовет им имя матери – какое у матери имя? – Странно, она не может вспомнить…
А как ее зовут?
До чего страшно – она не может вспомнить!
Не Сабилла ли? Или Иванна?.. Какой ужас, когда не можешь вспомнить…
Обязательно надо вспомнить свое имя…
Она чуть не упала в канаву…
Та была полна воды…
Можно утопиться…
Утопиться лучше, чем повеситься. Если ничком лечь в воду…
Какая же она ледяная! Нет, она не сможет, не сможет…
Она найдет маму… и мама все уладит.
Она скажет: «Я чуть не утопилась в канаве», а мама в ответ: «Было бы очень глупо, родная».
Глупо… да, глупо. Дермот считает ее глупой – давно. Он так ей и сказал, и лицо его кого-то ей напомнило.
Конечно же! Стрельца!
Стрельца. Дермот все время был на самом деле Стрельцом…
Ее стало мутить от страха…
Надо попасть домой… спрятаться… Стрелец разыскивает ее… Дермот за ней крадется…
Наконец она добралась до дома. Было два часа ночи. В доме спали…
Крадучись, она поднималась по лестнице…
Какой ужас, стрелец там – за той дверью – она слышала его дыхание… Дермот – Стрелец…
Она не осмеливалась войти в свою комнату. Дермот хочет избавиться от нее. Он может туда прокрасться…
Сломя голову, она взлетела на один пролет вверх. Там комната гувернантки Джуди – мисс Худ. Ворвалась к ней.
– Спрячьте меня от него… спрячьте…
Мисс Худ была очень добра, она успокоила Селию.
Проводила ее вниз, в ее комнату, осталась с ней.
Засыпая, Селия вдруг проговорила:
– Как глупо, я ведь и не могла бы найти маму. Я помню – она же умерла…
2.Мисс Худ вызвала врача. Он оказался человеком добрым и настаивал, чтобы Селия доверила себя заботам мисс Худ.
Сам он переговорил с Дермотом. Сказал ему без обиняков, что Селия очень тяжело больна. И предупредил, что может произойти, если не избавить ее от волнений.
Обязанности свои мисс Худ выполняла очень умело. Старалась делать так, чтобы Селия и Дермот не оставались наедине. Селия просто прилипла к ней. С мисс Худ она чувствовала себя в безопасности… Мисс Худ добрая…
Однажды Дермот вошел и встал у кровати.
Он сказал:
– Мне так жаль, что ты заболела…
С ней говорил не чужой человек, а Дермот.
Комок встал у нее в горле…
На другой день мисс Худ появилась очень обеспокоенная.
Селия тихо спросила ее:
– Он уехал, да?
Мисс Худ кивнула. С каким она вздохнула облегчением, увидев, что Селия так спокойно восприняла эту новость.
Селия даже не шелохнулась. Она не чувствовала ни горя – ни острой боли… Она была как в оцепенении и лежала очень тихо.
Ушел…
Но ведь однажды придется встать с постели и начинать жизнь заново – с Джуди…
Все кончено…
Бедный Дермот…
Она заснула и спала беспробудно два дня.
3.А потом он вернулся.
Не незнакомец вернулся, а Дермот.
Сказал, что сожалеет о случившемся: с тех пор как он ушел, места себе не находил. Сказал, что думает, Селия права: ему следует быть с ней и с Джуди. Во всяком случае он попробует… Он сказал:
– Но ты должна поправиться. Я не выношу болезней и несчастий. Я и с Марджори подружился отчасти из-за того, что ты этой весной была такая несчастная. Мне надо было с кем-то развеяться…
– Знаю. Мне надо было оставаться «красивой», как ты постоянно мне твердил. – И помолчав, спросила: – Ты в самом деле хочешь попробовать? Я ведь не выдержу больше… Если ты честно будешь пытаться наладить отношения – в течение трех месяцев. А не сможешь, то так тому и быть. Но… но… я боюсь, что опять начнутся со мной странности…
Он ответил, что в течение трех месяцев попытается все забыть. Даже с Марджори видеться не будет. Он сказал, что очень сожалеет.
4.Но так продолжалось недолго.
Мисс Худ – и Селия знала об этом – жалела, что Дермот вернулся.
Через некоторое время Селия признала, что мисс Худ была права.
Начиналось все не сразу.
У Дермота стало появляться плохое настроение.
Селия жалела его, но не осмеливалась что-либо сказать.
Мало-помалу становилось все хуже.
Если Селия входила в комнату, Дермот выходил.
Если она к нему обращалась, он не отвечал. Он разговаривал только с мисс Худ и с Джуди.
Дермот не говорил с нею, не смотрел на нее.
Иногда он брал Джуди покататься на машине.
– А мама поедет? – спрашивала Джуди.
– Да, если хочет.
Когда Селия готова была ехать, Дермот говорил:
– Пусть лучше мама тебя повезет. А то у меня дел много.
Иногда Селия отказывалась, говорила, что занята – вот тогда Дермот с Джуди отправлялись кататься.
Невероятно, но Джуди ничего не замечала, или так казалось Селии.
Однако изредка Джуди говорила такое, что приводило Селию в удивление.
Они говорили о том, что надо быть поласковее с Обри, которая уже и так была всеобщей любимицей. И Джуди вдруг сказала:
– Ты вот добрая, ты очень добрая. А папа не добрый, но с ним очень, очень весело…
А как-то, погруженная в размышления, заметила:
– Папа не очень-то тебя любит… – И добавила с большим удовольствием: – А меня вот любит.
Однажды Селия решила с ней поговорить.
– Джуди, твой папа хочет уйти от нас. Он думает, что с другой женщиной будет более счастлив. Как, по-твоему, надо проявить доброту и отпустить его?
– Не хочу, чтобы он уходил, – быстро проговорила Джуди, – пожалуйста, пожалуйста, мамочка, не отпускай его. Он очень счастлив, когда со мной играет, и потом, потом… он же мой папа.
«Он же мой папа. Какая гордость, какая уверенность звучала в этих словах!
Селия думала: «Джуди или Дермот? Надо быть либо с тем, либо с другим… Джуди совсем ребенок, я должна быть на ее стороне». Но тут же подумала: «Я не выдержу больше такого обращения со стороны Дермота. Снова теряю почву под ногами… Мне страшно становится…»
Дермот снова пропал – место Дермота занял незнакомец. Он смотрел жесткими, злыми глазами…
Ужасно, когда на тебя так смотрит человек, которого ты больше всего на свете любишь. Можно понять супружескую неверность, но Селия не могла понять, как одиннадцатилетняя привязанность вдруг – в одночасье – превращается в неприязнь…
Страсть может поблекнуть и пропасть, но разве ничего другого не было? Она любила его, и жила с ним, и родила ему ребенка, и пережила с ним бедность – и он с совершенным спокойствием готов никогда больше ее не видеть… Так страшно… безумно страшно…
Она помеха для него… Если б она умерла…
Он желает ей смерти…
Он, должно быть, желает ей смерти, иначе ей так страшно не было бы.
