Текст книги "Мама по принуждению (СИ)"
Автор книги: Адалин Черно
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Глава 30
Его поцелуй горячий, влажный и волнующий. Я хочу оттолкнуть мужчину, выставить между нами руки, но получается, что только ближе льну к его телу, прижимаюсь к груди ладонями и отвечаю. Я, оказывается, успела забыть, каково это, когда тебя целуют с таким напором и страстью. Каково это отвечать с волнением и трепетом, желать продолжения и сводить ноги от вдруг накатившего желания.
Моя жизнь была понятной и размеренной, пока не появился Адам. Я точно знала, что рожу ребенка, буду его воспитывать, потом выйду на работу и, как и сотни других семей, буду разрываться между мужем, сыном и работой. Буду зарабатывать, приносить в дом деньги, готовить, стирать, делать с сыном уроки, а пару раз в месяц заниматься любовью с мужем. И, конечно же, предохраняться, потому что позволить себе второго ребенка мы смогли бы не сразу.
И вот сейчас все планы и представления о дальнейшей жизни, улетучиваются. Я вдруг понимаю, что ничего не будет прежде, что в этот самый момент позволила Адаму переступить черту. Более того, я сама ее перешла, сделала шаг и сорвалась в пропасть.
Адам отстраняется сам. Разрывает наш поцелуй, утыкается в мой лоб и часто-часто дышит. Сминает пальцами мои плечи, поправляет лямки пижамы, которые он же и стащил. Его горячее дыхание щекочет кожу лица. Мы оба напряжены и пытаемся успокоиться. Я – нервы и разбушевавшуюся фантазию, а он – откровенное желание пойти дальше.
– Спокойной ночи, Ангелина, – говорит он и отсаживается подальше.
– Спокойной, Адам.
Я быстро спускаю ноги с дивана и семеню к выходу, не медля, открываю дверь и быстро добираюсь до своей комнаты. Только там, прислонившись к стене, пытаюсь унять сердцебиение и дыхание, потому что складывается ощущение, что я пробежала стометровку, так мне сложно и сладко одновременно.
Минут через пять слышу шаги за дверью. Адам, видимо, покинул библиотеку, решив переместиться в спальню. В какой-то момент думаю, что вот сейчас он зайдет к нам в комнату, но шаги стихают.
Отмерев, подхожу в кровати и забираюсь под одеяло. От того, что я долго стояла на прохладном полу, по телу проходит озноб. Ноги ледяные, а сама я начинаю трястись от холода. Укрываюсь одеялом сильнее и пытаюсь уснуть, но сон никак не идет. Я согреваюсь быстро и начинаю думать о том, что произошло. Перед глазами все еще силуэт Адама, в носу его настойчивый запах, а вот рту – вкус.
Еще месяца два назад я бы ни за что не подумала о том, что у меня будет кто-то кроме мужа, а сейчас он стал человеком, который с легкостью предал меня.
Остаток ночи мне приходится провести в беспокойном ворочании, я встаю, чтобы покормить Родиона и забываюсь беспокойным сном только утром. Ожидаемо, просыпаюсь уставшей, с темными кругами под глазами и желанием убивать. Адама за то, что разворошил душу, а себя за то, что чувствовала вчера.
– У тебя очень хорошо спать, – звонко сообщает Маша. – Больше не хочу в свою комнату. Здесь не было драконов!
– Машунь, мне тоже понравилось, но ты должна спать в своей комнате. Думаю, если мы попросим папу, он переоборудует любую из свободных комнат под твою детскую. Расположим тебя поближе к нам. Что скажешь?
– Это будет здорово! – Маша хлопает в ладоши.
Не уверена, что Адам обрадуется такой перспективе, но это как-то странно, что мы с Родионом живем в этом крыле, а Маша в другом. Конечно, ей будут сниться кошмары. Да и папа далеко, чтобы к нему добраться. Решаю, что поговорю об этом с Адамом за завтраком, но он не выходит, а когда я спрашиваю у прислуги, они сообщают, что хозяин уехал ночью.
Отчего-то это заявление меня обескураживает. Я слышала, как он заходил в свою комнату, но как выходил – нет. Или же не прислушивалась? Мгновенно меняется настроение, стоит мне представить, что сразу после нашего поцелуя он уехал. Он ведь был возбужден? Неужели, поехал к другой женщине, поняв, что со мной у него пока ничего не будет?
– Мам, ты почему не ешь? – спрашивает Машка.
– Да что-то меня немного тошнит, – вру.
– Ты белеменна?
– Маша! – возмущаюсь. – С чего ты взяла, что я беременна?
– Мне лассказывала учительница, что пелвые симптомы белеменности – утленняя тошнота и отказ от еды. Ты не ешь и тебе плохо.
– Я просто… всё в порядке, Машуль, я не беременна!
– Точно? – уточняет девочка и смотрит изучающе. – Ну ладно, – тут же меняется в лице. – Я не плотив сестлички, но у нас ведь есть еще и Лоди. Не увелена, что у вас с папой хватит любви на тлоих.
Я смеюсь, вновь удивляясь Машиной непосредственности и детской искренности. Она отвлекает меня от размышлений об Адаме, так что я даже завтракаю. Запихиваю в себя сырники с сыром и запиваю их чаем. В планах у нас прогулка и поездка по магазинам. Я сцеживаю молоко, ставлю его в холодильник, кормлю Родиона и, одев Машу, беру ее под руку. С утра я случайно узнала, что могу покидать дом, могу ездить в магазин и не только.
Узнала случайно, когда ко мне подошел некий Богдан и спросил, нет ли у меня распоряжений на сегодня. Не собираемся ли мы никуда ехать. Я сказала, что собираемся. В торговый центра, правда, я выбираю тот, который расположен подальше, чтобы хотя бы там спокойно провести время и не встретиться с бывшим мужем или подругой.
Маша воспринимает возможность поехать в торговый центр положительно, хлопает в ладоши и кричит “Ура”. Через полчаса мы, одетые и готовые, выходим на улицу. Я взяла кредитку, которую Адам передал мне вместе с телефоном. Сегодня я узнала, что его номер вбит в телефонную книжку, но звонить не стала. Мало ли, вдруг отвлеку его от важного дела.
От одной мысли об этом закатываю глаза и цокаю языком, приказывая себе даже не думать в этом направлении. Сегодня мы развлечемся. Маша просила купить кинетический песок, потому что ее закончился, а я решила, что мне просто необходимо купить несколько дополнительных комплектов белья и пижаму, которая была бы максимально закрытой.
Стоит нам выйти на улицу, как на территорию въезжает внедорожник. Я внутренне сжимаюсь, потому что мысленно уже поехала в центр и примерила то, что хотела, а появление Адама может сорвать планы. Тем не менее, я беру Машу за руку и уверенно веду к машине, которую уже подогнал Богдан.
– Ангелина! – Адам, как я и предполагала, останавливает меня, не успеваю я залезть в салон. Разочарованно вздыхаю и поворачиваюсь к мужчине. Улыбаюсь и произношу:
– Доброе утро, Адам Всеволодович. И до свидания, мы уже уезжаем.
В этот момент я забываю, что рядом стоит Маша и все слышит. Наверняка, потом она спросит, почему я назвала папу по имени и отчеству.
– Доброе утро, Ангелина, – он, по обычаю, касается моего виска губами и чуть приобнимает, а после здоровается с дочкой, целуя ее в щечку. – Куда-то едете?
– В торговый центр, – произношу я, молясь, чтобы он не сказал, что это запрещено.
– Вы могли бы сказать, что вам нужно и все бы купили.
– Папа! – Маша возмущенно топает ножкой. – Мы девочки, и у нас должны быть свои дела и секлеты.
– А, ну если секлеты, – смеется Адам. – Тогда ладно.
Маша уверенно открывает дверь и забирается на заднее сидение, пристегиваясь в автокресле. Она взрослая девочка и уже умеет все делать самостоятельно, не нуждаясь в помощи взрослых. Я хочу обойти Адама, но он вдруг закрывает дверцу авто и толкает меня к нему, спрашивая:
– Расскажешь, в чем дело?
– Ты о чем?
– Хотел узнать, в чем дело? Что-то изменилось за ночь?
– Ничего не изменилось, – пожимаю плечами и прошу: – Отпусти. Нам нужно ехать.
– Ангелина! Я не привык к загадкам!
– Не понимаю, о чем ты!
– Так, стоп, – он перехватывает меня за руку, не позволяя увильнуть в сторону. – Я перегнул вчера? Поспешил? Тебе не понравилось? Ты не испытываешь ко мне ничего? Я был тебе противен? Что, Ангелина, голова раскалывается, мне не до загадок.
– Пить меньше надо!
Не знаю, почему злюсь и хочу врезать ему по наглому лицу. Наверное, это гормональное. Я еще не отошла после родов, поэтому такая раздаженная и нервная.
– Отпусти меня, Адам.
– Ты ревнуешь? – спрашивает он и хохочет.
Откидывает голову назад и смеется. Я тут же толкаю его, пользуясь случаем, обхожу машину и открываю дверцу, чтобы не слышать его больше, но вдогонку все равно летит:
– Я был на работе, а не с женщиной.
Глава 31
Какая мне разница, где он был?
Об этом я думаю половину дороги до торгового центра.
Оставшееся время Маше надоедает сидеть и она начинает спрашивать обо всем на свете. Почему мы едем в другой магазин, что именно мы будем там покупать. Я терпеливо отвечаю на ее вопросы, в конце концов, это лучше, чем сидеть и думать о том, что Адам мне безразличен.
У торгового центра мы выходим из машины, и я замечаю, как двое охранников следуют за нами. Они ехали в другой машине, держась чуть в стороне. Интересно, в магазины они тоже будут заходить вместе с нами? И к чему такая свита? Адам боится, что я сбегу? Это странно, потому что уехала я с Машей, а не с Родионом. И ни за что бы не забрала дочь у отца. Впрочем, я вообще не собиралась сбегать. Разве что в самом начале.
– Мам, я хочу новую юбку, – Маша тянет меня в сторону детского магазина. – Вот эту, на витрине.
Мои глаза ползут вверх, когда я вижу цену этой юбки, но киваю и отправляю малышку на примерку. Она с довольным видом убегает в кабинку, а я думаю о том, правильно ли поступила, позволив Маше купить такую дорогую юбку. Я себе ничего подобного прежде не покупала, а тут кусок ткани для девочки семи лет.
Правда, когда Машка показывается из примерочной, все сомнения куда-то деваются. Юбка идеально ей подходит: стильная, современная, по-взрослому модная.
– Она такая класивая, мама, – произносит Маша. – Плавда, туфель к ней нет. Подбелем?
Думаю, что одной покупкой мы потратили месячный бюджет на одежду среднестатического человека, но я киваю. Конечно, подберем. Вместе с картой я получила и записку, в которой было написано, что карта – безлимитная. Как это, я уточнять не стала, решив, что могу потратить столько, сколько захочу. Если Адам вдруг спросит, куда я потратила деньги, покажу ему чек. Я ведь не для себя.
Через час мы покупаем Маше туфли, колготки и свитерок, который, оказывается, идеально подойдет к юбке. Потратив на это немалую сумму, решаю отложить покупку пижамы. Мало ли, вдруг Адам скажет, что мы настоящие транжиры.
– Мы все? – спрашивает Маша, когда я веду ее к выходу.
– Да.
– А себе? – она останавливается. – Себе ты ничего не купила!
– Машунь, у меня все есть, мне ничего не нужно.
Девочка удивленно смотрит на меня, а потом мотает головой.
– У меня тоже все есть, но я же девочка. Класивая одежда, обувь, это все должно быть в галделобе, и у тебя тоже. Пошли, – Маша тянет меня за руку и разворачивается.
Я пытаюсь возражать, ищу аргументы, чтобы не идти, но малышка оказывается сильнее и настойчивее. Наконец, мы останавливаемся у магазина одежды, Маша тащит меня внутрь и громко произносит:
– Моей маме нужно самое класивое платье. И туфли! – добавляет, когда замечает тут еще и обувь.
Я неловко переминаюсь с ноги на ногу, говорю, что это не лучшая идея, но Маша только пожимает плечами и падает в кресло для посетителей, а потом поворачивается к девчонкам консультантам и просит:
– Плинесите мне воды.
Я умиляюсь ее уверенности и решительности. Охрана остается у входа, я же прохожусь вдоль стеллажей, смотрю на вещи, не зная, что выбрать и стоит ли что-то покупать. Ко мне подходит менеджер, спрашивает, чего бы я хотела и, убедившись, что я не знаю, предлагает мне элегантное вечернее платье.
Понятия не имею, куда буду его носить, и стану ли покупать, но примерить соглашаюсь. Сбрасываю с себя свою одежду и надеваю платье. Оно черное, с небольшими кружевными вставками на плечах. Легкая ткань струится по телу, прорисовывает фигуру. Я мысленно примеряю туфли на каблуке и какое-нибудь ожерелье. Смотрелось бы, и правда, красиво, но куда в нем идти? Поводов, как таковых, нету.
– Ну что там? – Маша бесцеремонно одергивает шторку наполовину. – Ничего себе! – восторженно говорит. – Папа, скажи, красиво?
Папа?
Я нервно оборачиваюсь и ищу глазами Адама, а когда натыкаюсь на мужчину, вижу, что его взгляд направлен на меня. Он смотрит заинтересованно и с каким-то нескрываемым обожанием.
– Красиво.
Что он здесь делает?
– Спасибо, – произношу и задергиваю шторку.
Вздыхаю. Когда Адам успел приехать? Решил проверить, как тут его жена, не готовит ли побег?
Не успеваю расстегнуть молнию на платье, как шторка снова отодвигается и ко мне заходит Адам. Он задвигает шторку за собой и поворачивается ко мне:
– Не думаю, что здесь можно находиться сразу двоим.
– Если я захочу остаться с тобой наедине, все, кто здесь работает, уйдут на обеденный перерыв. И даже охранники, что сидят за камерами.
Его голос звучит уверенно и решительно, я же раздраженно фыркаю и прошу его выйти.
– Сразу, как поговорим. Ночью я действительно поехал на работу, Ангелина. Меня вызвали, пришлось срочно сорваться с места.
– Ну да, – киваю. – Я поняла.
– Ангелина, – Адам мотает головой. – Почему с тобой так сложно?
– Можно упростить, – пожимаю плечами. – Достаточно просто развестись. Сможешь найти себе жену по вкусу.
Я понимаю, что злю его, раздражаю и нервирую, но ничего не могу с собой поделать. Осознание, что еще вчера он целовал меня, обнимал, а потом сразу поехал к другой, больно ударяет по женскому самолюбию. И нет, я ни капли не ревную, просто это неприятно. Вначале Адам говорит о серьезных отношениях, а потом с легкостью об этом забывает.
– Что мне сделать, чтобы ты мне поверила?
– Все в порядке, Адам, – произношу я. – Ты можешь быть где угодно, и не обязан передо мной отчитываться.
– О, да, – шипит он и толкает меня к стене, прижимает своим мощным телом и без спроса впивается в губы. – Я так хотел правильно, Ангелина, – шепчет, разрывая поцелуй. – Но разве с тобой может быть правильно? Сомневаешься, нервничаешь, не доверяешь. Мне ты нужна! – произносит и хватает меня за бедра, прижимая так, что я отчетливо чувствую его желание. – Настолько сильно нужна, – и снова целует.
Глава 32
– А что это вы тут делаете? – Маша появляется как раз в тот момент, когда я крепко обнимаю Адама за плечи и отвечаю на поцелуй.
– Папа обнимает маму, – спокойно говорит Адам. – Машунь, закрой шторку, это не обязательно всем видеть. Я сейчас выйду.
Маша понимающе кивает, хихикает, что-то счастливо бормочет себе под нос, а я цепляюсь за его плечи и пытаюсь выровнять дыхание. О том, что выравнивает Адам, пытаюсь не думать, хотя это “что-то” настойчиво ощущаю кожей.
Мы оба молчим и только тяжелое дыхание нарушает тишину комнаты.
Мне трудно осознать, что только произошло, а Адаму, кажется, все нипочем. Он нехотя отпускает мою талию, касается рукой щеки, нежно поглаживая ее и произносит:
– Я пойду к Маше, мы ждем тебя.
Адам уходит, а я стою, как вкопанная. Пытаюсь найти объяснение происходящему, но пока в голову никаких объяснений не лезет, переодеваюсь в свою одежду, излишне аккуратно развешиваю платье, застегиваю молнию и даже выравниваю складочки на ткани, лишь бы не выходить к нему. Мне почему-то так стыдно. Еще несколько минут назад я без зазрения совести обнимала его и целовала, а еще наслаждалась тем, что он приехал, чтобы объяснится. Значит ли это, что я важна для него?
– Ангелина! – его голос звучит совсем близко, но внутрь он не входит.
– Да, иду, я только переоделась.
Я все еще не решаюсь. Вздыхаю тяжело, набирая в легкие побольше воздуха, хватаю платье с вешалкой и выхожу из примерочной. Адам вместе с Машей ждут меня. Я неловко улыбаясь, не понимая, что мне делать с платьем, но в этот момент, будто поняв мое замешательство, подходит консультант и спрашивает:
– Берете?
– Да, берем, пакуйте, – отвечает Адам. – Обувь не присматривала? – спрашивает.
Мне становится неловко. От того, что я потратила кучу денег на наряд Маши, а после всего еще и согласилась примерить платье, которое идеально мне подошло.
Я хочу возразить, но пресекаю эти попытки, понимая, что сейчас это будет выглядеть жалко.
– Нет, – отвечаю, улыбаясь. – Мне что-то не хорошо. Вернемся? Родиона нужно покормить.
Пытаюсь юлить и улизнуть из этого торгового центра без необходимости снова что-то мерить и покупать. В магазинах, куда меня тащит Маша, безумно дорого. Я не привыкла отдавать столько денег за белье, пижаму или даже платье. Мои попытки прикрыться сыном не дают результата, потому что Адам командует:
– Девчонки, а подберите к платью туфли? – и уже тише мне: – Подскажи размер?
– Тридцать восемь.
– Тридцать восьмого размера, – добавляет и удовлетворенно улыбается, смотря на то, как продавцы-консультанты начинают суетиться.
В итоге мне подбирают лодочки на низком ходу и классические черные шпильки. На примерку уходит полчаса, а когда она заканчивается, отмечаю, что Адама снова нет.
– Машунь, а папа ушел, да?
– Сказал, что это сюрприз, – она подмигивает и замолкает, боясь выдать тайну.
Я только пожимаю плечами, рассчитываюсь на кассе и, взяв малышку за руку, выхожу из бутика. Как раз на выходе мы и сталкиваемся. Адам широко улыбается и спрашивает:
– Выбрала?
Я быстро киваю и осматриваю его с головы до ног. Руки в карманах, поэтому за покупками он ходить не мог. И тем не менее, его не было около получаса. Меня снова начинают терзать сомнения и никакие уговоры, что это не имеет значения, что Адам мне муж лишь по документам, не действуют.
Мне определенно неприятно его отсутствие, когда он уже пришел. Как и то, что ночью он уехал.
Когда мы идем к выходу, Адам берет меня за руку, переплетая наши пальцы, а Маша, глядя на это, лишь самодовольно улыбается. Ей определенно нравится то, что мама и папа оказывают друг другу внимание и что я, оказывается, вернулась не просто так. Не хочу давать малышке ложных надежд, поэтому решаю по приезду поговорить с Адамом.
Я не уверена, что наши отношения будут нормальными. Впрочем, что я знаю о нормальных отношениях? У меня не так много опыта. Замужем я была лишь раз, сравнить мне не с чем, да и Андрей явно не был идеалом мужчины, особенно после того, что сделал.
Когда мы садимся в машину, Адам специально располагается между мной и Машей. Он обнимает нас обеими руками и целует по очереди в щеку, сначала дочь, а потом меня.
Я запуталась.
Понимаю, что совсем не знаю, какой хочу видеть свою семейную жизнь, но переживать о том, где Адам по ночам, куда он уезжает после жарких поцелуев и объятий, не хочу. Как понимаю и то, что он не станет отчитываться за каждый свой шаг. Сегодня, скорее, было исключение из правил. Он решил объясниться, чтобы я не надумала того, чего нет, но что будет дальше? Он по-прежнему будет пропадать и возвращаться, а я должна принимать это как данность?
Разве я смогу?
С мужем, который продал тебя подороже, смогла же, Ангелина? Я начинаю ругать сама себя. И нервничать, придумывая то, чего нет. Вот правду говорят, женщинам повода не нужно, чтобы грызть себя изнутри и сомневаться.
В дороге Маша засыпает, поэтому по приезду Адам берет ее на руки и идет к дому. На втором этаже, к моему удивлению, он не сворачивает на ее крыло, а идет к нашему, подходит к моей двери и заносит малышку туда. Родион спит, а Елена Эдуардовна быстро помогает уложить Машеньку на кровать и укрыть.
– Идем со мной, – произносит Адам, беря меня за руку, которую я тут же вырываю.
– Позже, – произношу, – мне нужно к сыну.
– Родион спит, – с нажимом произносит Адам и подталкивает меня к выходу.
Я недовольно фыркаю, но все же иду. Адам ведет меня куда-то вниз, толкает одну из дверей и помогает спуститься. Мы оказываемся в подвале. В ящиках я замечаю овощи, чуть дальше стеллажи с вином. Их безмерно много, так что я даже теряюсь, хотя что-то примерное предполагала после того, как узнала, что в доме есть бильярдная и бассейн.
– Что мы здесь делаем? – спрашиваю у Адама, поворачиваясь.
– Я знакомлю тебя с домом, – он пожимает плечами и ведет меня дальше. – Это подвал, как ты успела заметить. Идем, – он берет меня за руку и ведет вглубь. Когда ты прекратишь кормление, мы попробуем с тобой все сорта вин. И сыров, – когда мы сворачиваем влево, замечаю стеллаж с сыром.
Мое удивление, наверное, отражается на лице, потому что Адам тут же поясняет:
– Они привезены из разных стран, а здесь самая комфортная температура хранения, да и в холодильник все бы не влезло.
Я киваю, понимая, что тут сыра столько, что им можно заполнить тот огромный аппарат, что стоит на кухне.
– Хочешь попробовать?
Я киваю.
– Есть предпочтения?
– Нет.
Я и правда не слишком разбираюсь в сырах и винах. Мы с мужем покупали обычные в магазине да и то чаще, чтобы приготовить горячие бутерброды или какую-нибудь запеканку.
Адам подходит к стеллажу, берет в руки нож, раскрывает одну упаковку, отрезает кусочек и протягивает мне, правда, взять его пальцами не позволяет, кивая на губы. Я послушно приоткрываю рот и чувствую, как мужчина кладет мне на язык холодный кусочек сыра. Это действительно вкусно, понимаю, когда прожевываю и открываю глаза, осознавая, что наслаждалась продуктом с закрытыми веками.
Натыкаюсь взглядом на Адама и замираю. Он смотрит на меня точно так же, как там, в магазине. С желанием и волнением, с необходимостью меня поцеловать. И он бы непременно сделал это, если бы не стук двери наверху. Мы оба вздрагиваем, Адам чертыхается и просит подождать, а после я слышу:
– Не понял. Это что за приколы.
Я выхожу к мужчине и непонимающе смотрю на то, как он пытается открыть двери.
– Что происходит?
– Я не знаю, – он пожимает плечами и стучит в дверь. – Какого черта?
– Нас что, заперли? – я начинаю нервничать.
– Похоже на то.
– Нет, – мотаю головой, сначала бросаясь вперед, а после отходя на несколько шагов назад. – Это ты устроил? – спрашиваю у него. – Специально? Открывай немедленно! Сейчас же!
Меня накрывает волной паники. Я жутко боюсь замкнутых пространств и темноты. Не знаю, клаустрофобия у меня или нет, но оказываясь в закрытой комнате или лифте, мне становится плохо до тех пор, пока не появляется возможность выйти.
– Эй, тише, – произносит Адам, оказываясь рядом. – Это не я, слышишь? Кто-то из прислуги закрыл, решив, что здесь никого нет. Сейчас, – он шарит по карманам и снова чертыхается. – Я оставил телефон в машине.
– Открой дверь! – кричу, чувствуя, как меня накрывает волной неконтролируемой паники. – Я знаю, что это ты.
Толкаю его в грудь, что есть силы.
– Да твою мать, Ангелина, – он встряхивает меня за плечи. – Снова я виноват? Во всем? Поехал на работу ночью – оправдывайся, закрылся подвал – то же самое! Я не всемирное зло. И не имею к этому никакого отношения.
Видимо, мое неверие отпечатывается на лице, потому что Адам сует руку в пиджак и извлекает оттуда коробку, протягивая ее мне.
– Там, в магазине, пока вы примеряли обувь, я отошел, чтобы купить это. Собирался подарить тебе за ужином, но как видишь, – он обводит подвал взглядом, а я чувствую, как подгибаются мои ноги, и я теряю сознание.
