Текст книги "Мама по принуждению (СИ)"
Автор книги: Адалин Черно
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Глава 33
– Ангелина! Ангелина!
До меня долетает настойчивый мужской голос, но из бессознательного состояния, куда я провалилась, выйти никак не получается.
– Ангелина! – мое безвольное тело встряхивают и я, наконец, открываю глаза. – Ну, наконец-то! – произносит Адам, смотря на меня максимально обеспокоено. – Ты в порядке? Что с тобой?
Он явно переживает за меня, но сейчас это, почему-то совершенно не волнует меня. Я рассматриваю его выгоревшие ресницы, густые темные брови, прорезь глаз, думая о том, что Адам, безусловно, очень красивый мужчина.
На его ответы у меня нет сил. Тело отказывается слушаться, а мозг все еще подвержен легкой панике из-за того, что мы оказались в замкнутом пространстве. Наверное, я сильно ударилась головой, потому что пока Адам что-то обеспокоенно спрашивает, я только разглядываю его и улыбаюсь.
– Ангелина, скажи уже что-то.
Я не могу ничего сказать. Горло будто сковало спазмом. На самом деле мне страшно, потому что я ума не приложу, есть ли тут вентиляция. Что, если нас сегодня не найдут? Закончится кислород и мы задохнемся? Даже представить страшно.
– Эй, – Адам хватает меня руками за лицо. – У тебя клаустрофобия, что ли?
Я киваю.
– Боюсь, – шепчу, чувствуя, как дрожат руки, а сердце бьется о ребра снова и снова.
Я чувствую все симптомы наступившей паники и не знаю, как об этом сказать Адаму. Отвлечься пришлось только на несколько минут, когда я непрерывно смотрела на него. Сейчас же сердце снова ускоряет темп своего биения, дыхание становится частым и прерывистым, а еще я начинаю трястись, во рту пересыхает так, что язык не поворачивается хоть что-то произнести.
– Да твою ж мать!
Адам отпускает меня и усаживает на что-то мягкое. Я осознаю все, что происходит внутри, слышу его слова, замечаю резкие нервные движения, но ничего не могу с собой сделать. Паника редко отпускает меня, стоит оказаться в лифте или любом другом замкнутом пространстве. И сейчас она тоже не хочет отступать.
– Ангелина, смотри на меня, – произносит он, перехватывая мое лицо руками и заставляя сосредоточиться на нем. – На меня, в одну точку, Ангелина. Слышишь?
Я киваю. Пытаюсь сфокусироваться, но взгляд блуждает по его лицу, по скулам, губам, носу, глазам. Я изучаю его вместо того, чтобы смотреть в одну точку, хотя знаю, что это помогает. Сосредоточиться, успокоиться, перестать бояться.
– Дыши ровно, глубоко, размеренно, – произносит Адам и показывает мне, как это делать.
Я повторяю скорее на автомате, чем задумываясь над тем, что делаю. Просто дышу, повторяя это за ним, делаю глубокий вдох, и выдох сразу. Делаю так раз за разом, не задумываясь об успехе, когда чувствую некую расслабленность. Ощущение, что меня отпускает. Руки больше не дрожат, рот наполняется слюной, а сердце уже не норовит выскочить из груди.
Мне легче.
– Мне… мне уже легче, – произношу и слышу удовлетворенный выдох.
– Ну слава богу.
Адам обнимает меня так сильно, что я, как безвольная кукла, просто падаю ему в руки.
– Ты меня напугала, – говорит следом. – Часто тебя так накрывает?
– У меня клаустрофобия, – произношу, стараясь не задумываться над тем, что только что сказала.
– Я это понял, – произносит Адам. – У моей жены тоже была клаустрофобия. У них это семейное, оказывается, – он улыбается. – Я тогда узнавал, как побороть приступы. Помогло, – он проводит ладонью по моей руке, гладит, ласкает, успокаивая.
Я понимающе киваю. Все эти уловки я и сама прекрасно знаю. Как дышать, куда смотреть. Они срабатывали, но не так часто. Алиса использовала их куда успешнее. Она и на лифте приучилась ездить, а я так и не смогла. Боялась до чертиков и предпочитала даже на пятый, да хоть на десятый этаж, ходить пешком.
Я обвожу взглядом комнату и фокусируюсь на коробке, которую он показывал мне, прежде чем я бесстыдно упала в обморок. Она одиноко валяется под стенкой в паре метров. Забытая Адамом из-за волнения.
– Что там? – я киваю на бархатную квадратную коробочку.
Адам непонимающе смотрит на меня, а после переводит взгляд в сторону и улыбается.
– Подарок, я уже говорил, – он пожимает плечами. – Думал, подарю тебе, когда приедем домой, поговорим.
– Адам, прости меня, – прошу у него.
– Ты не виновата, – говорит он. – Я понятия не имею, что произошло и почему мы оказались запертыми здесь, но причин для паники нет, – четко произносит Адам. – Здесь отличная вентиляция, правда, прохладно. Ты вон, дрожишь вся.
Он трогает меня за плечи и прижимает к себе, а я вдруг чувствую холод. Руки уже давно закоченели. В подвале действительно ощущается низкая температура, а на мне – тоненький свитер и джинсы. Правда, Адам тут же снимает с себя пиджак и вынуждает надеть его на себя и укутаться. Я делаю так, как он велит, плотно затягиваю полы пиджака и пытаюсь согреться. Адам в это время согревает мои руки своим дыханием.
Глава 34
Кажется, мы находимся здесь более получаса. Я почти что окоченела и никакое согревание от Адама не помогает, хотя он сделал почти невозможное – остался в одной майке, надев на меня всю одежду и обмотав всем, что нашел в подвале, лишь бы мне было тепло. Правда, лучше так и не стало. Замерзли даже ноги. Вообще после родов я стала жутко восприимчива к низким температурам.
– Да что ж такое! Почему здесь никого нет?
Адам снова подходит к двери и бьет по ней несколько раз, кричит, но в ответ снова полная тишина.
– Ты как? Держишься? Думаю, нужно стучать постоянно, кто-то, да услышит.
Спустя минут десять я перекрикиваю звук ударов и зову Адама ко мне. Во-первых, мне становится жутко холодно, а во-вторых, его удары не приносят никакого результата.
– Открой вино! – прошу его.
– Тебе нельзя – это раз, два – скоро тебе станет однозначно хуже, поэтому нет. Неизвестно, сколько мы здесь еще пробудем.
Я киваю, хотя от его слов становится еще холоднее. Что значит, неизвестно, сколько мы пробудем?
– Тише, – Адам подходит ближе, приседает рядом. – Вставай, тебе нужно двигаться. Так ты замерзнешь еще больше.
Все, что он говорит мне, я понимаю. Мне и правда лучше двигаться, но на это нет абсолютно никакого желания.
– Ангелина! – Адам требовательно трясет меня за плечи. – Вставай.
Я мотаю головой. По щекам начинают стекать слезы. Мне холодно и страшно. А еще я хочу обратно, в тепло, желательно под махровое одеяльце.
– Ангелина, подумай о Родионе! Если ты продолжишь сидеть, замерзнешь!
Его слова магическим образом действуют на меня. Я отбрасываю плед, которым он меня укрыл и встаю. На несколько минут становится холодней, но только я обхожу подвал, тело чуть нагревается. Мы вместе с Адамом начинаем махать руками, делая зарядку, а после просто прыгать на месте.
– А не потанцевать ли нам? – спрашивает он и тянет ко мне руку.
– Почему бы и нет.
Адам быстро притягивает меня к себе, располагает руку на моей талии, прижимая мое хрупкое тело к своему прессу и начинает двигаться. Быстро, ритмично и невероятно заражающе. Поворачивает к себе спиной, кладет руки мне на бедра и задает ритм, показывая, что нужно крутить попой в разные стороны. В конце концов, наш танец похож на детский паровозик, но мы согреваемся. И правда, в подвале не минус, чтобы окоченеть, да холодно, но лишь когда сидишь, как сонная муха.
В движении становится хорошо.
И даже жарко!
Особенно, когда тяжелые мужские руки держат меня за бедра, гладят по животу и талии, ощупывают спину. Умом я понимаю, что нужно отстраниться, но телу слишком хорошо, чтобы это сделать. Мы танцуем, то быстро, то медленно, унимая дыхание.
– Легче? – Адам поворачивает меня к себе, прижимает за талию и начинает вальс.
– Да! – я улыбаюсь.
Чувствую жар на щеках и тепло по всему телу. Понимаю, что сейчас наверняка выгляжу растрепанной, расслабленной. Щеки точно раскраснелись, глаза горят блеском. Я так давно не танцевала! Кажется, это было еще на свадьбе! Да, точно. После я и не танцевала. В клубы не ходила, на дискотеки тоже, на свадьбах друзей муж больше сидел, а идти в толпу одной было как-то глупо.
Оказывается, танцевать – очень круто! Особенно, если рядом есть мужчина, который разделяет твои чувства.
Я украдкой посматриваю за Адамом. Он выглядит счастливым, периодически следит за ногами, видимо, чтобы не оттоптать мои ступни, и улыбается, когда мы сбиваемся.
– Сто лет не танцевал, – смеется он, замедляясь еще, чтобы отдышаться. – Видишь, оказывается, все не так плохо. У меня вон – майка вся мокрая.
В подтверждение своим словам Адам перекладывает мою руку себе на пресс и надавливает. Майка действительно мокрая, а вот его кожа – горячая, как в печке. Я сглатываю, мы останавливаемся, глупо глядя друг на друга.
Я теряюсь, хочу убрать руку, но получается, что лишь поглаживаю Адама по кубикам пресса. За эти несчастные пару секунд, успеваю понять, что они у него, оказывается, довольно твердые. И их много!
– Прости, – он улыбается. – Это было лишним.
– Нет, просто…
Я замираю. Щеки начинают гореть сильнее. Мне почему-то становится жутко неловко, впрочем, в его присутствии это нормально. Подобные чувства я испытываю не впервые.
– Ладно, давай танцевать!
Мы пытаемся, но что-то как-то не получается. Я ухожу с головой в себя, думаю о том, почему чувствую в его присутствии все это, а Адам слишком пристально смотрит прямо на меня, заставляя смущаться.
Адам вдруг останавливается, перехватывает мой подбородок и вынуждает посмотреть прямо ему в глаза.
– Ты чертовски красивая, когда расслабляешься. И я жутко хочу тебя поцеловать.
Его признание звучит искренне, поэтому я могу только молча смотреть на то, как он склоняется и касается губами моих, как целует, едва ощутимо проводит языком по небу. Господи, я отвечаю ему. Целую Адама в ответ, обнимаю его за шею и притягиваю ближе. В моей голове все смешивается воедино. Родион, Маша, наше свидетельство о браке, его слова и внимание, которым он меня одаривает.
Я пытаюсь подумать о том, что нам не стоит этого делать, но думать не получается. Особенно тогда, когда Адам делает несколько шагов назад и мы вместе падаем в кресло. Вернее, он помещается на мягкое сидение, а я… я на него. Сверху. Адам устраивает меня поудобнее, обнимает и притягивает к себе за бедра ближе. Снова целует. Так, что с моих губ срывается горячий стон.
Господи, что мы делаем?
Это все от холода! Точно от него!
Глава 35
Его руки на моей талии, губы исследуют едва ли не каждый сантиметр на моей шее, плечах и груди. Он едва ощутимо касается кожи, проводит по ней влажным языком, ласкает так, что с лишь сильнее обнимаю его за шею и откидываю голову назад.
– Ты так красива, – шепчет Адам, приспуская лямку моего бюстгальтера и касаясь губами чуть покрасневшей от трения кожи. – Идеальная.
Я тону под его комплиментами и ласками, делаю рваный выдох и пьяно смотрю на мужчину, который порабощает мою волю и превращает меня в овощ, не способный взять себя в руки. Странно, но сейчас я не чувствую никакой вины или сожаления. По телу расползается лишь трепет и отчаянное желание почувствовать себя необходимой, услышать комплименты.
Когда мне последний раз говорили комплименты?
Не “Геля, неси еду на стол”, не “Геля, повернись, так неудобно”, не “зай, давай ты сверху, я жутко устал”, а вот такие, которые шепчет Адам. Откровенные, открытые, сказанные таким тоном, что сердце в груди готово разорваться от передозировки нежностью.
Когда последний раз я себя чувствовала женщиной больше, чем в данный момент? Кажется, это было так давно, что уже и успелось забыться. Мне совсем не по себе от того, что я так реагирую на Адама. А еще в воспоминаниях снова всплывает Тимур. Один из вечеров, когда мы позволили себе больше, чем просто дружеские посиделки. Вечер, когда он практически так же, как сейчас Адам, целовал меня, обнимал, прижимал к себе. Я даже распахиваю глаза, чтобы убедиться, что передо мной не Тимур.
Господи, да что со мной?
– Ангелина, – шепчет Адам, впиваясь поцелуем в шею и зарываясь рукой в мои волосы.
Холод отходит куда-то на второй план. Я вдруг забываю, что еще некоторое время назад мне было жутко холодно. Сейчас мне безумно жарко. Тепло разносится по телу, и хотя я понимаю, что ничего не будет, не будет продолжения. Адам не станет настаивать, ведь если бы хотел, мы бы уже лежали в горизонтальной плоскости и избавлялись от остатков одежды. Тем не менее, не смотря на это, мне жарко. И я хочу мужчину, который так по-хозяйски забрал меня к себе.
Адам вдруг отстраняется, отворачивается, пытаясь унять дыхание и притягивает меня к себе ближе, обнимая. Я возвышаюсь над ним, упираюсь руками о его плечи и тоже стараюсь смотреть в сторону. Господи, что мы наделали? Почему так спокойно отдались захватывающей нас страсти? И ладно Адам, но я… я ведь женщина! Откуда во мне такое дикое необузданное желание к мужчине, которого я едва знаю?
– Иди ко мне, – шепчет он, устраивая меня под боком и обнимая за талию.
Самое ужасное, что я не сопротивляюсь.
Я даже не пытаюсь!
Просто лежу, ощущая жар, исходящий от его тела, и думаю, как получилось так, что я настолько ему доверилась, так прониклась. Когда это случилось? Тогда, в первую ночь, когда он дал мне выспаться? Или тогда, когда я увидела их взаимоотношения с дочерью? А, может, во время ранения, когда мы были максимально близки, и я спасала свою жизнь? Или, все же, после той ночи, когда он признался, что хочет семью?
Впрочем, какая разница, когда и как это произошло? Главное, что это случилось! Я перестаю воспринимать Адама как главную беду в своей жизни, больше не думаю о нем, как о том, кто разрушил мою семью. Это первые шажочки, маленькие, едва заметные, но я сама, неосознанно, делаю их.
И с каждым разом эти шажочки будут больше и чаще.
– О чем ты думаешь? – вдруг спрашивает Адам.
– О том, что мы слишком торопимся.
Он смеется, поглаживая мой живот своей большой ладонью.
– Я думаю наоборот, мы потеряли слишком много времени и сейчас наверстываем упущенное.
Что значат его слова, я не уточняю, только пожимаю плечами и встаю, потому что снова слышу холод.
Как раз в этот момент мы слышим какой-то шорох у двери. Адам тут же срывается с места и подбегает к выходу:
– Откройте! Нас заперли, – кричит он.
Дверь тут же открывается. На пороге стоит испуганная девочка, работающая у Адама.
– Что вы здесь делаете? – ошарашенно спрашивает она.
– Двери заперли, мы стучали, но никто не слышал.
– Какой ужас. Вы замерзли, наверное.
– Конечно. Закрой тут все, а мы пойдем.
Адам берет меня за руку и тянет наверх. В коридоре я, наконец, чувствую, что окончательно оттаиваю, правда, придется еще отпаиваться чаем и приходить в себя не столько после подвала, сколько после всего, что там произошло. Мне нужно переосмыслить все.
– Идем, я проведу тебя к Родиону, а после пойду разбираться, кто и почему решил запереть дверь. А, главное, неужели они не видели, что внутри горит свет?
– Ты думаешь… нас специально заперли? – спрашиваю, хотя почему-то этому не верю.
Не хочется думать, что в доме, где живут наши дети, может быть небезопасно.
– Нет, не думаю. Скорее всего, это ошибка, но нужно это выяснить. Можно, Маша поспит этой ночью с тобой?
– Спрашиваешь? – удивляюсь. – Конечно, можно. Она, я думаю, будет в восторге.
– Я буду вечером. Устроим тихий семейный ужин при свечах. Я, ты, Родион и Маша. Что скажешь?
– Хорошо, – улыбаюсь и смотрю на Адама.
К двери моей комнаты мы добрались давно, но никто из нас не спешит уходить. Мы будто пытаемся продлить наше общение. В конце концов, Адам склоняется, проводит рукой по щеке и целует меня на прощание. Я же с глупой улыбкой смотрю ему вслед и только после этого захожу в комнату, где сразу же попадаю в плен нежных рук Маши. Она обвивает меня за талию и укоризненно произносит:
– Мы тебя потеряли!
Глава 36
Маша радостно обнимает меня и ведет к кровати, где уже кряхтит Родион. Он напоминает всем о том, что недоволен долгим отсутствием кормления. Делает это единственным известным ему способом – громко плачет. Я тут же беру его на руки и прикладываю к груди. Улыбаюсь, когда Родион начинает усердно есть и причмокивать, а еще недовольно кряхтеть, мол, что-то ты задержалась.
После кормления сообщаю Маше, что папа разрешил ей ночевать у меня и сегодня.
– Плавда? – она радостно хлопает в ладони и оживленно придвигается ближе. – Что ты с ним сделала, мам?
– Ты о чем? – невинно улыбаюсь я.
– Папа изменился, – мечтательно протягивает малышка. – Стал доблее и улыбается чаще. Почему ты не велнулась ланьше?
После ее вопроса понимаю, что это всегда будет между нами. Маша не хочет задеть, но ей обидно, и она вспоминает о том, что меня не было столько времени. Говорить, что я знать не знала ни о ней, ни о ее отце, уже поздно. Я призналась, что ее мама. Мне с этим жить и просить прощения, как бы сложно ни было.
– Прости меня, Маш, – я беру ее за руку и крепко сжимаю хрупкую ладошку. – Я обещаю, что больше никогда тебя не брошу.
Мы обнимаемся. Маша, кажется, начинает верить мне, но обида все еще читается в ее глазах. Это и не удивительно. Маша ждала, что ее мама вернется, надеялась все эти годы. И она вернулась, но слишком поздно. Девочка и рада и обижена одновременно. Я вообще удивлена, что она нормально меня приняла.
На этой радостной ноте нас прерывают. В комнату забегает та самая женщина, которая проводила меня в комнату в первый день прибытия.
– Собирайтесь, срочно, – кричит она. – Адам Всеволодович приказал немедленно забрать детей и последовать за мной.
– Куда? – удивленно спрашиваю, совсем не понимая, что происходит.
– Я вас провожу, идемте.
Я киваю, беру на руки Родиона, хватаю Машу, попутно думая о том, что с собой взять. Я почему-то думаю, что нам грозит опасность. После того, что я пережила в подвале это вовсе не удивительно, но женщина тут же разуверяет меня.
– Что вы делаете? – удивленно спрашивает женщина. – Одна идите, одна! О детях позаботятся.
Я начинаю сомневаться и обводить взглядом комнату в поисках телефона. Того, как назло нет.
– Я могу позвонить Адаму?
– Звоните, – равнодушно бросает женщина. – Он ждет вас в машине, господи, там и поговорите, – не выдерживает она, когда видит, что я не могу найти мобильный.
– Ладно. Малыш, я вернусь.
Выхожу из комнаты следом за женщиной и пытаюсь ту разговорить, спросить, куда и зачем мы идем.
– А я почем знаю? – она пожимает плечами. – Хозяин приказал, я веду, – она улыбается. – У богатых свои причуды. Сюрприз у него такой, оригинальный.
Совсем не понимаю, что происходит. Почему она сказала, что мне нужно срочно собраться, но не разрешила взять Родиона и Машу? Адам действительно хочет со мной встретиться? У него и правда такой сюрприз? После подвала я начинаю нервничать и все происходящее воспринимаю в штыки.
Мы идем не к главному входу, а совсем в другую сторону, спускаемся по какой-то лестнице. У двери я останавливаюсь и разворачиваюсь. Пускай Адам скажет, что я истеричка, но все это кажется мне подозрительным. Вне себя, начинаю подниматься по ступенькам, но меня тут же оттаскивают назад со словами:
– Как же ты мне надоела!
Этот голос я не знаю. Он принадлежит мужчине, но я не вижу его лица. Хочу закричать, но мои мысли будто прочитывают, потому что в этот момент на мой рот ложится тяжелая мужская рука, и я не могу сказать и слова. Мы выходим на улицу. Кажется, это задний двор. Здесь стоит машина. Большой внедорожник с затемненными окнами. Меня подводят к нему, напоследок запихивают в рот какую-то ткань, заклеивают рот скотчем, на голову накидывают ткань. Руки заводят за спину и связывают.
Через несколько минут я оказываюсь в машине. Дверца хлопает, после открывается снова, и машина трогается. Я совершенно ничего не понимаю. Меня что, похитили? Или это такой дурацкий сюрприз от Адама? Если второе, клянусь, я ни за что его не прощу!
Глава 37
Вот сейчас! Нас остановят, дверцу машины откроют и увидят, что я связанная и у меня закрыт рот. Я думаю так, кажется, уже в десятый раз. Первый был еще когда мы даже не выехали из территории. Я все думала, что так и не выедем, ведь на выезде охрана. Они точно заметят чужого человека, другую машину, но нас пропустили, я поняла это почти сразу, и мне стало еще страшнее, ведь это означает, что предатели в доме и в подвале мы оказались неслучайно.
А еще, вспоминая слова женщины о том, что “о детях позаботятся”, мне становится по-настоящему страшно. Что, если пока Адам решает проблемы, точно так же увезут Родиона и Машу? От бессилия мне хочется кричать и плакать, угрожать полицией, но я ничего этого не могу. Даже слова сказать не могу, мне и дышать становится ужасно сложно, потому что рот закрыт тряпкой, а на голове какой-то мешок. И кромешная темнота. Я не имею ни малейшего понятия, куда и зачем меня везут. Это ужасает.
На грани потери сознания, понимаю, что мы останавливаемся. Это придает мне сил. Я вытягиваю голову, распрямляю спину, жду, что с моей стороны откроются двери, меня вытащат наружу и стянут мешок, но происходит все, кроме последнего. Мне так и не дают возможности ни заговорить, ни увидеть, куда меня привезли.
Грубо вытащив мое хрупкое тело из машины, похититель бесцеремонно подхватывает меня под локоть и куда-то тащит. Я хочу воспротивиться, но мне в спину внезапно упирается что-то холодное и твердое.
– Попытаешься сопротивляться, пристрелю прямо тут, – слышу тот же мужской голос.
Я каменею и продолжаю идти с энтузиазмом. Чего-чего, а умереть я не хочу. Меня ждет сын и дочь. Маша наверняка подумает, что я снова бросила ее. Как после всего вернуть доверие девочки, понятия не имею.
– Иди давай быстрее! Вот так, молодец.
Меня ведут куда-то в дом, мы спускаемся по ступенькам, по всей видимости, снова в подвал.
– Стой!
Я останавливаюсь, чувствую, как мне развязывают отекшие руки, снимают мешок с головы и вытаскиваю кляп изо рта. После нахождения в темноте глаза трудно привыкают к освещенному помещению. Свет тусклый, но я все равно не могу ничего разглядеть, а еще руки затерпли, так что я даже не могу протереть глаза.
Наконец, я привыкаю к освещению и осматриваюсь. Передо мной стоит мужчина, но его лица я не вижу: он в маске. Все, как в фильмах, но есть один плюс, если на нем надета маска, он не собирается меня убивать. Ведь так?
Пока я осматриваюсь, замечаю, что мужчина собирается уйти, он поворачивается, но я быстро останавливаю его словами:
– Что вам от меня нужно? Почему вы привезли меня сюда?
Незнакомец останавливается и поворачивается. Его спина прямая, в руках пистолет, а взгляд горит опасным блеском. Я жду ответа, но он вдруг начинает смеяться. Его противный гортанный смех пробирает до самых внутренностей, от чего хочется закрыть уши и не слышать его.
– Ты правда думаешь, что я стану перед тобой распинаться? – мужчина перестает смеяться и хмыкает. – Ты действительно такая дура, как о тебе говорили. Сиди здесь, скоро к тебе придут.
– Кто?
Последний вопрос, конечно же, остается без ответа. Мужчина просто поднимается по ступенькам и выходит, оставляя меня в подвале. Я обреченно осматриваюсь по сторонам, останавливаю взгляд на кровати, небольшом кресле, столе, тумбочке и даже шкафе. Здесь куча каких-то безделушек, статуэток, ваз, всякого хлама. Видно, что перед моим приходом здесь если и убирались, то забрали только вилки, ножи и любые другие колюще-режущие предметы.
Мне становится страшно, потому что я совсем не понимаю, кто и зачем похитил меня, и что будет с детьми. Но главное, где Адам? Он ищет меня? Уже знает о похищении или еще находится в неведении? Когда няня или Маша забьют тревогу и она дойдет до мужчины? Эти мысли одна за одной крутятся в моей голове. Я понимаю, что совершенно ничего не знаю о сфере деятельности Адама. Кем он работает? Может, связан с преступностью и криминалом? Тогда мое похищение может быть тщательно спланированным и виновные потребуют выкуп.
Кажется, я перечитала детективных книг и пересмотрела примитивных сериалов.
Осматриваюсь в помещении. Здесь нет окон и единственный выход тот, откуда мы пришли. Конечно же, он закрыт, но я все равно проверяю. Когда дверь не поддается, спускаюсь обратно. К моему удивлению, тут в подвале довольно тепло. Или к моему приезду приготовились и прогрели помещение, или тут так всегда. Если готовились, убивать меня точно не будут. Тогда что?
Им нужна информация? Расположение дома Адама? Количество охраны? Сомневаюсь, что я буду полезна, потому что ничего не знаю. Единственное, в чем я точно уверена: что являюсь его женой. Это всё.
Не знаю, сколько я нахожусь здесь, прежде чем дверь открывается и на пороге появляется… мой бывший муж. Я даже дар речи теряю и первым делом думаю, что и его похитили, но нет. Он спокойно заходит в двери, кивает, чтобы их за ним закрыли и спускается вниз, попутно произнося:
– Здравствуй, Ангелина.
Я молча смотрю на то, как Андрей подходит ближе, останавливается, осматривает меня с головы до ног.
– Что происходит? – наконец, спрашиваю.
– Даже не поздороваешься со мной? – он хмыкает. – Не обнимешь? Ты что, не рада меня видеть?
Андрей делает шаг ко мне, но я отхожу от него. Он прав. Я действительно совсем не рада его видеть. После всего, что произошло и того, что он сказал в кафе, хочется забыть о его существовании, ведь я даже в мыслях не думала о нем плохо и старалась вспоминать только положительные моменты. А он… вот так. Даже сейчас смотрит на меня так, будто я извалялась в грязи, будто во всем виноват не он.
– Что происходит, Андрей?
– И правда, не рада, – он ухмыляется, а я вдруг замечаю чуть осунувшееся лицо и цинизм, которого раньше точно не было. – Ты еще не поняла, что происходит?
– Андрей…
– Да все, все, – он в шутку поднимает руки вверх, будто показывая, что извиняется, и продолжает: – Ты же не думала, что все будет так легко и сказочно?
– О чем ты?
Несмотря на мой холодный тон и внешнее полное спокойствие, меня задевают его слова, потому что он может говорить так только об одном. О моей с Адамом жизни. Что он хочет этим сказать?
– Ну ладно, дам тебе возможность погадать, – Андрей хлопает в ладоши. – Как ты думаешь, почему мы здесь? Даже не так. Почему ты здесь? Какова причина твоего похищения?
– Судя по тому, что ты чувствуешь себя здесь главным, ты прекрасно знаешь причину. И тебя никто не похищал.
– Конечно, нет, – он говорит это так, будто я всего лишь глупая, ничего не понимающая дурочка. – Я здесь, чтобы помочь тебе, – он пожимает плечами. – Ты же тут не просто так. И тебя на самом деле никто не похищал, – Андрей обнажает ряд белоснежных зубов. – Просто от тебя приказали избавиться.
– Что? О чем ты?
– Господи, ну ты же не глупая женщина, Ангелина. Тот человек, что привез тебя сюда, должен был убить тебя, как ты не понимаешь!
– Но за что? – бросаю в сердцах.
– Глупая, глупая Ангелина. Неужели ты действительно думала, что нужна такому богачу, как Адам Суворов? Ему нужен был ребенок. Я согласился на то, что они предлагали под дулом пистолета, а ты… ты бы ни за что не отказалась от Родиона, не так ли? Об этом я говорил его человеку, Рустаму, кажется.
Я сглатываю. Мир уходит у меня из под ног. Я медленно оседаю на стоящее неподалеку кресло и вцепляюсь пальцами в подлокотники. Я не хочу ему верить! Даже не собираюсь!
– Я вижу, ты сомневаешься, – Андрей кивает, будто только этого и ждал от меня. – Я предполагал, что ты мне не поверишь. Понял, когда увидел тебя там, в кафе, заметил, какой счастливой ты была. Его дочь называла тебя мамой, верно? Ты слишком сильно влилась в их семью, а ведь не должна была, – Андрей вздыхает так, будто ему по-настоящему жаль. – Ты привыкла к ним, но ты не нужна ему.
– Скажи, почему я должна тебе верить?
Я правда не понимала. Возможно, произойди это чуточку раньше, я бы спустила всех собак на Адама, безоговорочно поверила бы в его вину, но после того, как его дочь называет меня мамой, а сам мужчина относится, как к важному человеку в его жизни, я не могу так поступить.
– Действительно! – восклицает Андрей. – Ведь именно я тот человек, которого ты знаешь всего месяц. Я тот, кто обманом получил ребенка, я тот, кто ничего тебе не рассказал. Ангелина, очнись! – вдруг произносит бывший муж и подходит ближе. – Ты знаешь меня гораздо дольше, мы пожили столько лет! Как ты можешь верить тому, кого даже не знаешь?
– А ты знаешь? – вдруг кричу и вскакиваю на ноги. Сама не ожидаю от себя такой реакции. – Что ты о нем знаешь? И… поверить тебе? Я думала, что знаю тебя, пока ты не продал меня как инкубатор. Взял деньги, пошел в стриптиз, а потом, как ни в чем не бывало, стал встречаться с моей подругой. Ты и их семью разрушить хотел? Нашей стало мало? Сколько тебе заплатили, Андрей? Сколько тебе заплатили за то, чтобы ты все это сказал мне? Миллион, два, десять? Ну же, скажи мне! Ты не должен был продешевить.
– Мне ничего не платили, дура, – резко бросает он. – Я пришел помочь тебе. Увезти подальше отсюда. Вот билеты, – он протягивает мне два листа. – Тебе решать.
Я беру их в руки, а после бросаю ему в лицо.
– Ты правда думаешь, что я поверю тебе? И оставлю своего сына? Я ведь больше не твоя жена!
– Ошибаешься, – смеется Андрей. – Как же ты ошибаешься, – он вытаскивает из кармана какую-то бумажку и протягивает ее мне. Посмотри на дату. Эту выписку я взял в ЗАГСе. Ты что, правда думала, что он на тебе женится? Это всё была игра! Ему нужно было получить ребенка, убедиться, что ты не откажешься от него добровольно и избавиться от тебя. Я помогаю тебе, пойми же ты! – Андрей хватает меня за плечи. – У тебя ведь даже документов нет. Он их забрал, слышишь?
Андрей продолжает говорить снова и снова, что-то доказывает, распинается, будто и правда волнуется. Я же сижу и молча смотрю на полученный документ. Это свидетельство. Наше свидетельство о браке, точнее, копия, выписка из реестра, или как оно там называется! И сделана эта копия пару дней назад.
Я не хочу верить в то, что говорит Андрей, он не заслужил доверия. А еще у меня не складывается в голове, почему Адам разрешил мне так сблизиться с дочерью, разрешил своему ребенку называть меня мамой, ведь ладно я, но ей это разобьет сердце. Он не мог так поступить с ней! Я уверяю себя в этом, но почему-то червячок сомнения все равно грызет душу.
– Ангелина! Идем, нам нужно уходить, – настаивает Андрей, таща меня за руку.
