Текст книги "Смотри на меня (СИ)"

Автор книги: Аадет Тэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 33

– Признавайся! – требую, строго взглянув на Шаррэля.

Ощущение того, что он умело прячет в себе что-то нехорошее, преследует меня уже давно, и пришла пора с этим покончить!

На долю секунды кажется, что в зелени его глаз мелькнуло что-то тревожное, однако разглядеть как следует и убедиться я не успеваю.

– Я тебя люблю, – мурлычет Шаррэль, с обаятельной улыбкой забрав себе обе моих руки и нежно поглаживая запястья.

– Да не в этом! – фыркаю смешливо, игнорируя счастливо порхающих в груди бабочек. – Ты слишком хороший. У всех есть свои тараканы в голове, и у таких, как ты, они обычно самые откормленные.

Может, он храпит по ночам, пускает слюни в подушку, пинается и отбирает одеяло? Или обожает фальшиво петь в душе? «Копит» в спальне грязные чашки из-под кофе? Должно же хоть что-то быть в нём не так!

– Хочешь с ними познакомиться? – усмехается, мягкими губами касаясь чувствительной кожи на внутренней стороне локтя.

– Хочу узнать твою «тёмную сторону».

Пожалуйста, пусть это окажется какой-нибудь пустячок!

– Зачем? – улыбка инкуба настолько порочная, а взгляд из-под густых ресниц – искушающий, что на меня накатывают волны жаркого томления.

Соблазнить собеседника, лишив его способности связно мыслить и рассуждать здраво – возмутительный способ уйти от ответа!

– Я буду тебя беречь, – обещает, лаская вкрадчивым шёпотом, поднимаясь поцелуями выше, к плечу. – Это и есть моя «тёмная сторона». Тебе не нужно её бояться.

Легко очертив виднеющиеся в вырезе туники ключицы, Шаррэль придвигается ближе, снова укладывая меня спиной на диван. Приятная тяжесть сильного мужского тела волнует кровь. Я льну к нему, прижимаюсь, желая насладиться полнее. Инкуб что-то шепчет, задевая губами шею, но слов не разобрать, только дыхание. Мне немного щекотно. Тяну его выше, чтобы поцеловать, но он не поддаётся, уткнувшись носом в изгиб и глубоко вбирая в себя мой запах. От этой странной, какой-то по-животному откровенной ласки бегут будоражащие мурашки, и я сжимаю его плечи, откидывая назад голову.

Ещё!

Ощущений так много, что кружится голова, но я хочу больше. Хочу всё, что он может дать.

Шаррэль улыбается, осыпая поцелуями мою шею и обнажённое плечо. Я этого не вижу, но каким-то шестым чувством безошибочно угадываю улыбку.

– «Ещё» будет, когда повзрослеешь, – усмехается, медленно поглаживая по бедру. Его глаза блестят от возбуждения, но взгляд спокойный, даже чуть ироничный. – Обещаю всё возместить!

– Бережёшь моё детство? – смеюсь, изогнув брови. – Ты вообще помнишь, что…

Не дав договорить, инкуб с неожиданным голодом сминает мои губы своими, целуя глубоко и жадно – до жаркой волны по всему телу. Пытаюсь ответить, включиться в процесс, но просто не успеваю. Он топит меня в своей страсти, не давая даже вдохнуть. Все мои попытки сделать хоть что-нибудь кажутся неумелыми и неуклюжими, и я бросаю их, полностью отдавшись на милость Шаррэля.

– Ирочка, – шепчет он, отстранившись ровно настолько, чтобы можно было смотреть друг другу в глаза, – я помню, что ты уже взрослая. Но внешне… Меня от этого клинит. Пожалей меня, ладно?

– Ладно, – уступаю, погладив его по волосам.

При местной продолжительности человеческой жизни даже мой реальный возраст – это очень и очень немного. Уже не детство, конечно, но где-то близко. А Шаррэль вырос среди демонов, для них два десятка лет – пустяк. Не говоря уж о том, что выгляжу я пока на порядок младше. Не удивительно, что ему не по себе.

– Спасибо. Можно, я сделаю тебе расслабляющий массаж ножек? В благодарность за понимание.

Глядя на его плутоватую улыбку, я мысленно фыркаю. Серьёзно? Это из «благодарности» его пальцы уже сейчас так соблазнительно гладят мою щиколотку?

– Мне будет достаточно и торта, который утром пекли, – предлагаю, притворившись, что не понимаю его мотивов. – Но если ты хочешь именно массаж…

– Хочу, – инкуб с тихим смешком целует меня в коленку и поднимается. – Подожди тут, я быстро принесу масло.

Он уходит, а я, усевшись поудобнее, с улыбкой вытягиваю ноги и шевелю пальцами. Как он там говорил? «Милые», да?

Так непривычно быть для кого-то любимой от самой макушки и до кончиков ногтей… и так страшно, что всё это может внезапно закончиться.

Искренен ли со мной Шаррэль? Обычно сомнений в нём у меня не возникает. Но иногда, крайне редко, бывают минуты, когда ощущение недосказанности, какой-то едва уловимой фальшивой нотки в гармонии наших отношений заставляяет меня внимательно вглядываться в мягкую зелень его глаз, ища там подсказку. А стоит посмотреть – тут же накатывает стыд: недостаток доверия к тому, кто так уязвимо раскрыт нараспашку, выглядит настоящим кощунством.

Почему я такая неправильная? Почему не могу просто поверить?

Если Шаррэль и замечает мои колебания, то успешно имитирует полную неосведомлённость и ничего не предпринимает.

Хотя, нет, не так. Он нарочно, ничуть не стесняясь, показывает, как сильно я ему необходима. И, нужно признать, это даёт мне почву под ногами, отгоняет глупые сомнения в том, что беззаботное счастливое состояние, так похожее на полёт, вот-вот оборвётся сокрушительным столкновением с каменной реальностью. Его руки всегда бережные, взгляды – тёплые, а желание нежности и ласки настолько искреннее, что кажется порой почти детским. Но я, конечно, понимаю, что оно совершенно другое.

Ни один знакомый мужчина не воспринимал возможность сделать для своей девушки массаж ног в качестве желанной награды, а Шаррэль… Интересно, понравятся ли ему чулки и туфли на шпильке? Помнится, в Антэрде я как раз видела несколько магазинчиков, торгующих женскими радостями…

– Что ты задумала? – вернувшийся инкуб настороженно замирает в дверном проёме, внимательно изучая моё лицо.

– Ничего особенного, – невинно пожимаю плечом.

Хмыкнув, он подходит ближе, присаживается на диван и бережно укладывает мои ножки к себе на колени. Щекотно проводит пальцами по стопе.

– Скажи… А как вообще это работает?

– «Это»?

– Ну, «еда», – поясняю, наблюдая, как он выливает на ладонь немного прозрачно-золотистого масла. – Инкубы насыщаются от чужого удовольствия или и от своего тоже?

– Одно другому не мешает, – насмешливо косится Шаррэль. Кажется, выбранная мной тема его позабавила, но я хочу разобраться. – Однако близость между инкубом и суккубой не насытит ни одного из них.

– А с другими? Если вы впитываете энергию… м-м-м, боже, как же приятно!

Усмехнувшись, он снова с нажимом проводит от пальцев к пятке, круговыми движениями массирует свод, и это едва ли не самое восхитительное, что со мной было! Я, конечно, слышала, что стопы буквально усеяны нервными окончаниями, но никогда не думала, что ощущения могут быть настолько захватывающими. От ног по телу расходятся волны расслабляющего тепла. Хочется просто откинуться на мягкую спинку дивана, закрыть глаза и с блаженной улыбкой отдаться умелым рукам, позволяя им делать, что пожелают.

Так я и поступаю, изредка поглядывая из-под ресниц.

Хорошенько размяв подушечку и подъём стопы, он перемещается к пятке и ахиллову сухожилию. Сначала просто гладит, а потом с нажимом проводит по щиколотке вверх и вниз, отчего всё моё тело пронзает резкая дрожь неожиданного удовольствия.

Удивлённо распахнув глаза, натыкаюсь на удовлетворённую улыбку инкуба. Не отводя от меня взгляда, он снова сильно надавливает в том самом чувствительно месте, и я невольно ахаю. Хоть и знала, чего ожидать, ощущения всё равно слишком приятные.

– Спасибо.

– За что?

– За искренний и очень приятный комплимент моим стараниям.

– У тебя волшебные руки. Я даже не думала, что будет так хорошо.

Улыбка Шаррэля становится подозрительно ласковой. Даже, пожалуй, предвкушающей. Но, опустив, взгляд, он благопристойно продолжает делать массаж, уделив на этот раз особое внимание пальчикам. Перебирает их, сжимает, аккуратно тянет… и всё это с таким видом, будто что-то замыслил!

– Что такое? – не выдерживаю я.

– Ничего.

– Неужели? Думаешь, по тебе не заметно?

– И о чём же, по-твоему, я сейчас размышляю? – смеётся инкуб.

– О том, как бы выудить из меня новые «комплименты»!

Расхохотавшись, он ненадолго откидывается на диван, а потом по-кошачьи хитро прищуривается:

– Допустим! Разве ты не хочешь меня ими порадовать?

– Это нечестно… – бормочу, отведя взгляд.

Не то чтобы мне было очень уж стыдно за свою реакцию на его прикосновения, но всё-таки немного неловко, что тело так остро отзывается на невиннейший, в общем-то, массаж ног. А ещё, слегка не по себе оттого, что Шаррэль ведь и правда может придумать что-нибудь этакое. В своём духе.

Интуиция оказалась права.

Подхватив под лодыжку мою правую ногу и чуть-чуть её приподняв, инкуб вдруг приникает губами к пальчикам, а его язык скользит между ними, лаская нежную кожу так, что у меня внутри всё искрит и переворачивается. То, что творит этот демон, настолько внезапно и непривычно, что я даже понять не могу приятно мне, щекотно или же стыдно. Наверно, всего по чуть-чуть… Горячие и влажные прикосновения языка, медленная ласка сильных пальцев, дыхание, взгляды, украдкой бросаемые Шаррэлем из-под тёмных ресниц, – всё это отзывается тяжёлым тянущим возбуждением.

Хочется вновь ощутить нежность его рук. Насладиться жаркой жадностью поцелуев. Вдохнуть у шеи дурманяще-терпкий травяной аромат его кожи и, прижавшись так, чтобы чувствовать сбивающееся с ритма сердце, впиться клыками, смакуя… Жажда на этот раз не болезненная, а распаляющая, и чтобы понять, что зелёные, распахнутые от изумления глаза напротив – уже не фантазия, а самая настоящая реальность, у меня уходит несколько долгих секунд.

Разум отчаянно пробуксовывает.

Как и, главное, когда я успела сесть на Шаррэля верхом, плотоядно примериваясь к его шее?!

Сам мужчина не двигается, но его руки сжимают мою талию так сильно, что вот-вот переломят.

– Ирочка? – зовёт осторожно.

У меня вырывается нервный смешок.

Мы сейчас настолько близко, что, как я и хотела, невозможно понять, чьё именно сердцебиение отдаётся в груди гулким набатом. Оно у нас словно бы общее. Как и дыхание.

– Испугался? – усмехаюсь, надеясь, что это поможет спрятать растерянность.

Конечно же, он наверняка не ожидал от меня такой нечеловеческой скорости, напора и силы. Обычно я не пользуюсь вампирскими преимуществами, ведя себя, как привыкла ещё в прошлой жизни.

– Нет, – спокойно улыбается инкуб, легко выдерживая мой испытующий взгляд, и, подняв руку, гладит по щеке: – Почему ты остановилась?

– Почему? – изумляюсь, пытаясь пересесть, но он не пускает. – Потому что ещё чуть-чуть – и я бы тебя укусила! Пусти, дай мне перевести дух.

– Побудь так ещё немного… Ты никогда не пробовала настоящую кровь, да?

– Разумеется, нет!

– Но тебе хочется?

– Нет!

Он молча приподнимает брови, и я вынуждена признать:

– Это, скорее, инстинкт, чем осознанное желание.

– Так почему бы не дать себе волю?

В упор уставившись на него, жду какого-нибудь подвоха, но Шаррэль, похоже, серьёзно.

– Да хотя бы потому, что тебе будет больно!

– Меня никогда не кусали вампиры, но, знаешь, если это будешь ты, я не против.

– Нет уж! Вдруг, если я начну пить кровь, не смогу очеловечиться? Осталось-то полгода всего потерпеть.

Медленные поглаживания по щеке и его спокойный завораживающий голос творят чудеса. Я прямо чувствую, как напряжение отпускает, и постепенно тело вновь начинает меня слушаться.

– Уверена, что стоит? – спрашивает инкуб, помолчав. – Ты ведь и сама знаешь, вампиры сильнее, живучее и быстрее людей. Разве тебе сейчас плохо?

Честно говоря, с тех пор, как исчезла жажда, от нечеловеческой природы одни плюсы. Но остаться такой навсегда?

– Подумай об этом, – кивает он понимающе.

– Хорошо… Чего ты так улыбаешься?

– Оказывается, я и правда кажусь тебе вкусным.

– Было бы чему радоваться! – закатываю я глаза.

– Мне нравится тебя узнавать, – смеётся. – Каждую деталь, каждую мелочь.

Вопреки ожиданиям, Шаррэль не отпускает. Разговор, вроде бы, закончен, но он продолжает обнимать меня за талию, лаская взглядом лицо, и вид у него…

– Что-то случилось?

– Нет, – вздыхает и, потеревшись носом о мою ключицу, улыбается: – Торта? Не вставай! Массажное масло ещё не впиталось, так что я тебя отнесу.

У меня не так часто, как хотелось бы, получается понять, что прячется за его улыбкой, но сейчас почему-то кажется, что между нами вновь образовалась какая-то недосказанность.

– Всё точно в порядке? – спрашиваю, с удобством устроившись на руках мерно шагающего инкуба. – Если тебя что-то беспокоит, можешь мне рассказать. Я пойму.

Его взгляд устремлён вперёд, но я вижу, как вздрагивают ресницы.

– Скажи… если бы близкий человек утаил от тебя что-то важное, ты бы его простила?

От расстройства и разочарования сжимается сердце.

– Ты всё-таки обманул меня с адресом…

– Что? – он даже останавливается от неожиданности. – Нет, Ира, я тебя не обманывал! Это был настоящий адрес лэсса Фартисса, честное слово! Если хочешь, проверь!

– Но о ком ты тогда говоришь? – хмурюсь непонимающе.

– Забудь, – качает Шаррэль головой. – Я спросил так, гипотетически.

– Неужели?

Игнорируя подозрительный взгляд, он целует меня в лоб и, доставив наконец до места, усаживает за стол.

– Чай или сок?

– Шаррэль…

Какой чай? Какой сок?

– Я действительно спрашивал не о себе, – вздыхает он, жалея, по-видимому, что вообще поднял эту тему.

Но о ком же тогда? О Майрин?

– Если близкий человек что-то утаил, у него, наверное, была для этого какая-нибудь серьёзная причина, – говорю, неохотно отказавшись от дальнейших расспросов.

– Наверное, – соглашается инкуб, глядя очень внимательно. – Ты простишь?

– Думаю, да. Но умалчивание – не то же самое, что обман. Быть обманутой гораздо обиднее.

– Я тебе не солгал, – напоминает он снова.

Похоже, это и в самом деле так.

Но что тогда происходит?

– Ты знаешь то, чего я не знаю?

– Всё нормально, я просто задумался.

– О чём же? – изгибаю бровь, даже не притворяясь, что верю в эту глупую отговорку.

– Помнишь картину, которую ты мне подарила? Наверное, нужно было действительно попасть сюда из другого мира, чтобы так просто и достоверно нарисовать влюблённого дракона. Это невозможно. Но каждый раз, когда его вижу, я убеждаюсь в обратном. И, честно говоря, это здорово успокаивает. Жаль, что мы с тобой не встретились раньше.

В этот момент, глядя на его расфокусированный отсутствующий взгляд, я понимаю, что Шаррэль всё ещё чувствует себя неуверенно. Чувства, которых от так жаждал, – зыбкая почва для того, кто родился наполовину инкубом.

Меня вдруг накрывает осознанием: может быть, он, как и я, тоже ощущает порой хрупкую нереальность происходящего? Может, как и я, нуждается в том, чтобы услышать сказанные вслух слова о том, как сильно он нужен? Мне-то это кажется очевидным, но видит ли, чувствует ли это Шаррэль, когда мы находимся рядом?

– Знаешь, – смущённо верчу в руках ложечку, – этот дракон – ты. Я думала о тебе, когда его рисовала.

Он молчит.

Опасаясь, что сказала это напрасно, поднимаю голову – и получается так, что на полпути друг к другу мы встречаемся губами. Поцелуй долгий и очень мягкий, а когда Шаррэль всё-таки отстраняется, глаза у него спокойные.

– Спасибо, – шепчет, легко поглаживая мои скулы подушечками пальцев.

Пусть он не стал развивать тему инкубьих особенностей, главное я, кажется, поняла. Близость, которой ищет Шаррэль, скорее духовная, чем физическая. Ему нужно чужое тепло. Нужно, чтобы рядом был кто-то, кого он сможет любить, отдавая всего себя и получая в ответ глубокую открытость, полное приятие и, конечно, взаимность. Потому что секс без эмоций, как выяснилось, не греет даже инкубов. Душе холодно с теми, кто не разжигает в ней никаких чувств.

И это настолько по-человечески, что я готова забыть про все те сомнительные особенности его расы, которые меня прежде смущали.

Но сказать об этом не успеваю. Мурлыча под нос какую-то песенку, Шаррэль, не дожидаясь никаких признаний, просто начинает заниматься чаем. Достаёт чашки, заварку…

– Давай, я.

– Не стоит, – улыбается.

– Тогда схожу за десертом.

– Уговорила! – фыркает, пододвигая посуду и чайник.

Пока я магией разогреваю воду и заливаю кипятком густо пахнущую летом заварку, он успевает уйти и вернуться с тортом, аппетитно украшенным белоснежными сливками и сочно-красной клубникой.

– Мням!

Рассмеявшись, мужчина ставит угощение на стол, отрезает нам по кусочку, и на некоторое время все разговоры откладываются. Торт – чудо! Нежнейший бисквит, воздушные сливки, умопомрачительный аромат ягод… Такой в магазине-то далеко не каждый раз купишь!

Однако спустя несколько чашек чая мне по темечку ударяет осознание одной незамысловатой проблемы.

– Как ты собираешься питаться всё то время, что я буду взрослеть?

Шаррэль упрямо наклоняет голову:

– Того, что ты даёшь, достаточно, чтобы подождать пару месяцев.

Скептически поджав губы, рассматриваю его лицо. Вроде бы, уже не такой бледный, как утром, только я ведь теперь тоже знаю кое-что о том, как скрывать голод.

– Да?

– Да… Я не хочу других. И не хочу, чтобы у тебя был хоть малейший повод усомниться в моих мотивах. Ты – не еда.

– Обещай, что скажешь мне, если станет совсем плохо.

– Всё будет хорошо, – улыбается.

– Обещай!

– Если станет совсем плохо, я украду тебя к себе в комнату, – хмыкает, пытаясь напугать кривоватой усмешкой. – Обещаю.

– Договорились, – киваю, ничуть не устрашившись.

Я, может, и не была раньше с мужчиной, но Шаррэль… с ним легко. Когда мы наедине, он смотрит на меня с таким теплом, что я чувствую себя самой лучшей, самой красивой и желанной. Необходимой. Единственной.

Так что, если он вдруг «забудет», я сама его соблазню.

И жалость будет тут вообще не при чём. Мне хочется лишь, чтобы он был счастлив, чтобы ему со мной было хорошо и свободно, чтобы между нами не осталось недопонимания и сомнений.

Если б ещё это было так просто.

Парадоксальная правда в том, чем меньше я сомневаюсь в нём, тем больше теряюсь в себе. На самом деле, это очень тяжело – каждую секунду ощущать чью-то заботу и нежность, но быть не в силах ответить тем же. Не потому, что я не хочу! Нет, я готова отдать всё, что есть: любовь, ласку, веру, поддержку… но будет ли этого достаточно? Ведь я – не такая, как он. Сам того не желая, Шаррэль иногда даже пугает меня глубиной своей привязанности. Смогу ли я любить его так же?

Глава 34

– Скажи, а Зельдейн или Нардиэль когда-нибудь влюблялись по-настоящему? – спрашиваю, неспеша наслаждаясь сочной клубникой.

Шаррэль накупил её несколько килограмм, так что теперь нам предстоит съесть их до наступления ночи.

– Нет. Зельд, как отец, сосредоточен на службе, а Нард… ему нравится быть инкубом.

Так я и думала.

Другие братья пошли в кого-то из родителей, а Шаррэль будто застрял между двумя крайностями, в равной мере не принимая добровольное одиночество нагов и разгульный образ жизни инкубов. Ему хочется более тесной связи – сопричастности, понимания, близости. И, конечно, отдачи. Однако абсолютное большинство суккуб считают это всё лишним. А представительниц других рас, как и меня в начале, отпугивает инкубья поверхностность. Это настолько обыденные и привычные вещи, что с ними ничего не поделать. Нужно, пожалуй, действительно попасть сюда из другого мира, чтобы, как я, видеть в инкубе обычного мужчину, потому что в глубине души местные всё равно всегда будут ждать от него подвоха.

– Странно, что Нардиэль ещё не вернулся, чтобы высказать мне своё возмущение, – добавляет меж тем Шаррэль, бросив взгляд в окно, где солнце уже потихоньку клонится к западу.

– Может, обиделся?

– Нет! – фыркает насмешливо. – Если б Нард обиделся, мы бы узнали об этом сразу, как он проснулся. А вместе с нами и жители всех ближайших домов. Скорее всего, брат помчался к отцу – выяснять, состоялась ли встреча, и тот его чем-нибудь озадачил.

– Не «чем-нибудь», а вашими же проблемами! – ворчливо доносится из коридора, и в кухню влетает раздражённый рыжий демонёнок, успевший переодеться в свежую белоснежную рубашку и узкие зелёные штаны.

Мы с Шаррэлем переглядываемся: ни он, ни я не слышали, как Нардиэль вошёл в дом и разделся.

– Как ты тут оказался?

– Пришёл! – огрызается парень, по-хозяйски отрезав себе огромный кусок торта и плюхнувшись на стул между нами. – Как ты мог меня усыпить?! Я уж думал, конец! Так и помру молодым на Зельдовых тренировках…

– Ты телепортировался? – строго хмуриться Шаррэль.

– Недалеко, – бурчит тот с полным ртом. – Ой, только не начинай! Я знаю технику и «прыгаю» уже не первый раз, ясно?!

– Ясно. Брат или отец знают?

– Зельд в курсе… – контроль со стороны старших не доставляет ему особой радости, но Нард, вздохнув, берёт себя в руки: – В общем, папа всё разузнал. Ваш ирр Руал с час назад отбыл в столицу, так что можете спокойно лететь…

– Но?

– Так как амулет связи ты не носишь, мать связалась со мной и сообщила, что Сиятельная княжна Иррфрин знает, что ты вернулся, и желает видеть тебя у себя на ужине.

Вот чёрт! Только этого нам сейчас не хватало!

– Можешь передать, что я не приду, – равнодушно пожимает плечами Шаррэль.

Нард прищуривается:

– Уверен? Она и так на тебя обижена. Если сейчас ты снова её проигнорируешь, пожалуется папочке, и вас вообще…

Словно не слыша предупреждения, Шаррэль с улыбкой пододвигает ко мне забытые на время ягоды:

– Кушай. Тебе же нравится.

– Рэль! – возмущается Нард. – Хватит нянчить свою игрушку, я говорю серьёзно! Город, фактически, принадлежит их семье! У тебя могут быть проблемы!

«Игрушку»… Небрежно брошенное им слово задевает неожиданно больно и глубоко. Понимаю, есть проблемы и посерьёзнее, да и глупо ожидать, что этот малолетний инкуб, не имеющий никакого представления о нашей связи, будет подбирать слова, но… Зачем он так сказал?

– Извинись, – требует Шаррэль, придавив брата немигающим взглядом. – Немедленно!

В его голосе звенят опасные нотки.

Не ожидавший такого отпора Нардиэль непонимающе переводит взгляд с меня на Шаррэля, а я, опустив глаза, стискиваю под столом пальцы. Ситуация отвратительна. Парень, конечно, брякнул, не подумав, и мне было очень неприятно, но он заботится о брате, и если силой вынудить его извиниться, они наверняка поссорятся. А потом мы уедем.

– Давайте не будем ругаться, – прошу. – Пожалуйста. Лучше обсудим, как избежать неприятностей.

– Нет никаких неприятностей. Мы с тобой просто уедем, а Иррфрин может делать, что пожелает.

– «Что пожелает»? – со злостью рычит Нард, со звоном оттолкнув от себя тарелку. – Тебе плевать на всех, кроме «Ирочки», да? Плевать на семью?!

Мне хочется провалиться под землю.

Шаррэль сжимает челюсти, стискивает пальцы, гася вспышку эмоций, и смотрит на брата так, словно сейчас собственноручно заткнёт ему рот чем-нибудь грязным и гадким. Единственное, что хоть немного его сдерживает, мой умоляющий взгляд… Но так, честно говоря, ещё хуже, потому что это лишь подтверждает брошенные в лицо обвинения. Защищая меня, он готов поссориться с близким человеком… и я не уверена, что так поступать верно. По крайней мере, сейчас.

– Ты исчез на три года! – запальчиво вскакивает на ноги Нард. – Ни с кем из нас не общался! А потом вдруг объявился, потому что «Ирочке захотелось»!

– Если б я тогда не уехал, она бы всех вас достала! Понимаешь ты?! Тебя, мать, отца, Зельда!

Младший инкуб очень медленно садится обратно.

– В каком смысле?

– Ты не знаешь Иррфрин и её вкусы? – зло усмехается Шаррэль. – Или думаешь, я стал бы дрессированной комнатной собачкой добровольно, без шантажа и угроз?

Нардиэль сглатывает. Его глаза широко распахнуты, и злость в них постепенно сменяется растерянностью.

Фух… Кажется, обошлось.

– То, что я уехал, не значит, что не скучал, Нард. Мне вас недоставало, хоть я и считал тогда, что это мама приложила руку к тому, что княжна внезапно мной заинтересовалась.

– Мама?.. – недоверчиво вскидывает он брови. Но потом хмурится: – Хотя да, она бы могла… И когда же ты собирался вернуться?

– Когда Иррфрин, наконец, выдадут замуж и куда-нибудь увезут.

В наступившей тишине слышно даже дыхание.

– Схожу, пожалуй, за вином, – предупреждает Шаррэль, поднявшись. – Не поссорьтесь за это время.

Мы с Нардиэлем остаёмся вдвоём, и нам обоим неловко. Он не смотрит на меня, вперив невидящий взгляд в стену, а я молча любуюсь насыщенно-золотистым цветом своего чая.

Скорее бы вернулся Шаррэль.

– Извини, что я так тебя назвал, – собравшись с мыслями, парень с несвойственным ему серьёзным видом разворачивается ко мне. – Ты же знаешь, инкубы с суккубами друг для друга бесполезны, так что мы иногда заводим себе любимчиков из других рас и «играем». В этом нет ничего оскорбительного, на самом-то деле. Я поначалу решил, что у вас контракт, но теперь окончательно убедился, что брат относится к тебе иначе. Бережёт. Ты его любишь, да?

– Не думаю, что мы должны это обсуждать, – качаю я головой.

Ещё не хватало, чтобы Шаррэль узнал о моих чувствах вот так, из подслушанного разговора!

– Да ладно! – ухмыляется Нардиэль. – Уж мне-то могла бы и рассказать! Я же не против. В конце концов, он выглядит счастливым, так что, что бы ты там с ним ни делала, продолжай. Но всё-таки покорми.

Молча воззрившись на этого беспардонного типа, взглядом намекаю на то, что кое-кто опять лезет не в своё дело, но он понимает меня как-то совсем не так.

– Подожди, ты же в курсе, что инкубов не только тортиками нужно кормить? У вас вообще-то что-нибудь было уже? Да?.. Нет? Ну ты кремень!

– Нард! – не выдерживаю я. – Оставь нашу личную жизнь в покое!

Вернувшийся Шаррэль застаёт брата смеющимся, а меня смущённой.

– У вас всё хорошо? – спрашивает, окинув нас ястребиным взором.

– Мы помирились, – киваю.

– Я давал сестрёнке пару советов, – без зазрения совести врёт Нардиэль и нахально прищуривается на меня: – Ты ведь не против, чтобы я так тебя звал, Ирочка? Всегда хотел передать кому-нибудь звание самого младшего!

Иронично фыркнув, Шаррэль тем не менее грозит брату пальцем:

– Не порти её!

– Я и не порчу! – важно возражает тот, танцующей походкой пройдясь до шкафчиков с посудой и безошибочно отыскав, где хранятся бокалы. – Я просвещаю!

– Я сам её всему научу, – заверяет Шаррэль, аккуратно разливая тёмно-бордовое, пахнущее спелым виноградом вино. – А тебе, между прочим, передавала привет Ольдисс.

Парень морщится и замолкает. Ненадолго, правда, секунд на десять примерно.

– Тоже, что ли, куда-нибудь поехать? Как думаете, Риллд возьмёт меня к вам в школу учителем?

– Ни за что!

– Чего сразу ни за что-то?! – оскорблённо вскидывается Нард. – Может, я на самом деле гениальный педагог, а ты губишь во мне талант!

– Ни за что, потому что, если Риллд тебя и возьмёт, то всю ответственность на меня свалит!

Слушая их беззлобную перепалку, я улыбаюсь и медленно-медленно смакую вино. Оно такое слабое, что больше похоже на виноградный сок и приятно пахнет солнцем, однако ещё неизвестно, как вампиры реагируют на алкоголь. Лучше не рисковать.

– Вот так, значит? Так, значит, да?! – шутливо горячится Нардиэль. – Не ты ли только что говорил, что скучал по мне?!

Ему не хватало брата, это чувствуется. Отсюда и ревность. Они с Шаррэлем ближе всего по возрасту, да и характер похож, так что, наверное, эта парочка раньше много времени проводила вместе, провернув ни одну шалость. По себе знаю, как это объединяет.

Может, Нард даже хотел походить на брата? В конце концов, ведь не на рассудительно-сдержанного же Зельда ему было равняться. И если так, сколько шутки в планах перебраться к нам в школу?

По дому неожиданно проходит едва уловимая вибрация, похожая на тихое-тихое довольное урчание огромного зверя.

– Что это было? – недоумённо оглядывается Нард.

– Представления не имею, – хмурится Шаррэль. – Никогда ничего подобного не замечал.

Сердце вдруг заходится взволнованным стуком. Мне почему-то кажется, что в комнате появился кто-то ещё. Кто-то, кто внимательно на нас смотрит.

– В дом не могли зайти посторонние?

– Нет. Я бы сразу заме… – запнувшись на полуслове, он порывисто поднимается, изучает стены и окна пристальным подозрительным взглядом. – Хм… Вроде бы, никого.

Однако странное ощущение не торопится меня покидать, словно незванный гость всё ещё здесь. Необъяснимым образом это скорее интригует, а не пугает, поэтому я просто жду, что будет дальше. Всё равно, по сравнению с инкубами, в магии и обнаружении скрытого я полный профан.

– Всё в порядке, – успокаивает Шаррэль, сам, похоже, не замечая, что продолжает недоверчиво озираться.

В груди внезапно становится горячо-горячо. Жар такой сильный, что опаляет внутренности, но, прежде чем я успеваю что-нибудь сообразить, огонь превращается в волну прокатившегося по телу приятного тепла.

Мы переглядываемся. Нард непонимающе моргает, а вот Шаррэль, похоже, как и я, испытал что-то необычное. По крайней мере, в его глазах та же обеспокоенная растерянность.

– Что это было? – спрашиваю шёпотом.

Без всякого предупреждения Шаррэль вскидывает руку, и с его пальцев во все стороны кругами расходятся золотистые волны. Ударяясь о стены, потолок или пол они рассыпаются на сотни крохотных искр, снежинками тающих в воздухе. Красота невероятная.

– Кмхф! – закашлявшись, Нардиэль потрясённо таращится на брата. – Ничего себе! Это же было сторожевое заклинание Беллилада, да? Точно оно! Когда ты успел научился?!

– Успел, – разочарованно вздыхает Шаррэль, обессиленно падая обратно на стул. – Если бы здесь был кто-нибудь посторонний, заклинание бы точно его обнаружило. Раз этого не произошло, можно расслабиться. Мы в доме одни.

Расслабиться? Серьёзно? Но я же точно что-то почувствовала! И он тоже. Зачем притворяться, что нам это всё показалось?

Видимо, вид у меня настолько озадаченный, что он решает пояснить:

– Ничего плохого не случилось, я уверен. К тому же, кроме нас, в комнате никого. Чем бы ни было вызвано то необычное ощущение, оно вряд ли опасно, так что волноваться и откладывать полёт нет никакого смысла. Но завтра я на всякий случай всё-таки попрошу Риллда нас посмотреть.

– Может, в универе опять что-нибудь начудили? – с сомнением предполагает Нард. – В прошлом месяце у них призрачный взрыв был, так у половины города заклинания в домах покорёжило. Извинялись потом. Даже, вроде, восстанавливали, как было.

– Возможно, – пожимает плечом Шаррэль. – Университет не так уж далеко от моего дома, а учёба – процесс творческий. И, как показывает практика, взрывоопасный. У нас в школе тоже есть парочка своих экспериментаторов.

– Да? Они тоже что-то взорвали?

– Хуже. Помимо мелких неприятностей, вроде ползающей по школе разумной слизи или зелёного тумана, один из этих умников превратил другого в привидение. Не убил, а просто обратил его тело в энергию, которую потом поглотил артефакт, представляешь? Теперь все преподаватели ломают голов над тем, как вернуть беднягу обратно.