Текст книги "С нежностью цвета огня. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Аадет Тэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Вскоре уходит и Аллеон, а следом – Эшер, ему сегодня нужно закупить какие-то рабочие инструменты и материалы.

Вроде бы три с половиной мужа, а дома только я, Мирэйл и Сефира, потому что остальные все разбежались. А потом, когда моя новая свекровь вернётся жить в Талассу, вообще вдвоём будем. Скучно.

Правда, что ли, пойти учиться, чтобы дополнить курс юриспруденции местной спецификой? Надо же мне чем-нибудь заниматься, пока нет работы.

Хотя, теперь, может, и не будет у меня никаких переходов и путешествий.

Нерешительно покосившись на дверь, крепче сжимаю в ладонях чашку. Нужно проверить, вернулся ли дар. Сиор сказал, он пропал лишь на время и может восстановиться в любой момент, так почему не сейчас? Прошло уже больше суток.

– Тебя что-то тревожит? – аккуратно спрашивает Мирэйл.

Да, тревожит. Я не хочу становиться обычной. Не хочу, чтобы меня заменили. От одной мысли об этом становится очень тоскливо.

– Не кисни, а подойди и проверь, – раздаётся с порога голос Рраяра. – Мир не рухнет, если пока ничего не получится.

От неожиданности Сефира порывается вскочить из-за стола, но Мирэйл ловит её и гладит по плечу:

– Ничего страшного, он не хотел тебя напугать. Пей чай, не спеши.

– Иногда создаётся впечатление, что ты заранее ко мне подкрадываешься, а потом, затаившись, выжидаешь момент для наиболее эффектного появления.

Джарой уже и сам понял, что с внезапностью придётся заканчивать. Это мы тут привыкли к его причудам, а для Сефиры подобные фокусы – стресс.

Кстати говоря, если мы всё-таки поженимся, он официально станет одним из её опекунов, почти приёмным папой. Что вообще Рраяр по этому поводу думает? Может, и учителя никакого искать не нужно?

– Смелее же, – подбадривает он. – Я поспрашивал у знакомых и выяснил, что у всех способности возвращаются по-разному. У кого-то через два часа, у других только через три-четыре дня. Пробуй хотя бы утром и вечером и не пропустишь.

Аллеону я бы рассказала, чего боюсь, но с Рраяром хочется выглядеть уверенной, насколько это вообще возможно с тем, кто видит людей насквозь.

Через силу подойдя к распахнутой в коридор двери, закрываю её и замираю, вцепившись в ручку.

Надо собраться! Совсем я размякла здесь, с тремя-то мужьями. Того и гляди вообще разучусь решать проблемы.

Детально вспомнив двор, в котором выросла, наполняющие его звуки и запахи, распахиваю дверь и крепче сжимаю губы, чтобы не выдать своего разочарования вслух. Опять не сработало.

Глава 11

Пообещав скоро вернуться, напоминаю нашим гостьям, что дом в их полном распоряжении, и уже привычно принимаю руку Рраяра, чтобы тут же шагнуть в открытый им телепорт.

Вопреки обыкновению, когда мы переносимся в его сад, мою ладонь он не отпускает. Я не настаиваю, гадая, что будет дальше, и послушно захожу в дом, сажусь на давно облюбованный стул и рассеянно слежу, как джарой колдует над заварным чайником.

– Давай, рассказывай, – велит он между делом.

То, что я только что из-за стола, для Рраяра не имеет значения. Любой чай, кроме его собственного, не настоящий и не считается.

– О чём? – уточняю, нахохлившись.

– Для начала, о том, что тебя так пугает.

– Не буду, – ворчу, глянув на него исподлобья.

Вряд ли, конечно, Рраяр назовёт мои опасения глупостью, но жаловаться ему всё равно не тянет. У нас и другие темы для разговоров есть.

Хмыкнув, он заливает тщательно отобранную смесь кипятком, садится, по-хозяйски закинув ногу на ногу, и сосредотачивает на мне всё внимание.

– Ладно. Тогда про Сиора.

– И про него не хочу.

Это вообще личное! Мало того, что почти все беззастенчиво считывают мои эмоции, подсматривают мысли или воспоминания, так мне ещё придётся обсуждать то, что каким-то чудом осталось в секрете? Ну нет!

– Про Эшера? – джарой выразительно кивает на новую татуировку.

Про это, пожалуй, надо.

– Мы поженились.

– Есть повод спешить?

Смысл вопроса доходит не сразу, и, чтобы ускорить мыслительный процесс, Рраяр многозначительно опускает взгляд к моему животу.

– Нет! Просто нам так захотелось.

Не знаю почему, но он всё заметнее улыбается, хотя должен бы, наверное, начать сердиться. Это противоречие меня настораживает.

А тут ещё, как нарочно, совсем умолкает. Рраяр – и молчит! Это ли не повод для беспокойства? Сидит, рассматривает меня, как картину на выставке, и уголки его губ чуть заметно подрагивают, пряча улыбку.

– Что? – спрашиваю сурово. Чего он так смотрит?

– Ничего, – пожимает плечом.

Ну да, конечно…

– О чём ты с таким лицом думаешь?

– Пей, колючка, – усмехается, разливая по чашкам янтарный чай, пахнущий душистой сиренью.

И на вкус, как всегда, великолепно. Чуть терпко, с лёгкой кислинкой и восхитительным фруктовым послевкусием.

По мере того, как ароматный пар и приятное тепло, разливающееся по телу, прочищают мне мысли, мир перестаёт казаться враждебным, перспективы – удручающими, а джарой – коварным.

А зря.

– Сиор вне очереди тебя соблазнил? – внезапно спрашивает этот чайных дел мастер. – Ты поэтому киснешь?

От подобного вопроса я едва не давлюсь, а только восстановившаяся внутренняя гармония с грохотом рушится.

– С ума сошёл, что ли?!

У меня трое мужей дома! Законных! Хоть всех скопом в постель тащи! Будь Сиор даже в сотню раз лучше, изменять я бы не стала!

– Значит, всё-таки нет. Но что-то он сказать должен был. Ты ему отказала?

За оскорбительные предположения я всерьёз на него рассердилась, но порыв нарычать, чтобы не лез не в своё дело, мужественно пересиливаю.

Не получив ответа, джарой снова демонстрирует, что, если действительно хочет, вполне может обходиться без слов, угадывая всё по всплескам эмоций.

– Вы об этом не говорили?.. Ага. Ты ведь не отказала?

– А ты на какой из вариантов надеешься?

Он усмехается:

– Я надеюсь на твоё благоразумие. Ну и на Аллеона. Имей в виду, что элисары не любят, когда с ними спорят. Сиор ещё ничего, но вообще они не такие уж милые. Не порти с ним отношения.

Да поняла я, что элисарам никто не отказывает, поняла…

– Что он сказал? Ты его предначертанная, я угадал?

Ещё не успев толком подумать о том, что провернул с предначертанностью Сиор, я уже ощущаю предупреждающее давление запрета.

– Рраяр! Раз тебе так интересно, спроси у него сам!

– Было бы что скрывать, всё равно же узнаю! – сердито покосившись, джарой недоумённо хмурится: – Ничего не разберу. Вампир разве что не облизывался… Он что, заколдовал тебя?..Да?! И запретил рассказывать?!

– Нет же, Рраяр! Нет! Сиор использовал на мне свою магию только однажды, я сама попросила. Надеялась, что это поможет открыть переход.

– Но что-то не так, я же вижу.

– Ничего плохого не произошло. Никто не лишал меня выбора. Честно. И да, я его предначертанная.

Шумно выдохнув, джарой молча наливает нам ещё по чашечке чая. А потом, когда мысли у нас обоих приобретают подобие упорядоченности, спокойно произносит:

– Хочу комнату в вашем доме.

Обрадовавшись было, почти сразу понимаю, что жилплощадь ему понадобилась в первую очередь для того, чтобы быть в курсе того, что у нас там происходит. Желание поближе сойтись с возможной семьёй если и учитывалось, то точно не в первую очередь.

С другой стороны, если Рраяр будет хоть иногда заходить в гости, пусть и для сбора новостей, это уже хорошо. Начнёт понемногу вливаться в наш коллектив.

– Я передам Лену.

Кивнув, он задумчиво постукивает ногтями по столешнице.

– Имей в виду, что элисары легко могут обойти запрет на использование силы в личных целях. И делают это без малейших угрызений совести… Если когда-нибудь Сиор с помощью магии попробует принудить тебя к чему-нибудь, дай мне знать. Я сообщу об этом другим элисарам, они сумеют призвать коллегу к порядку… Нет, Дари, это не подлость, а самозащита. И, возможно, защита твоих мужей или детей. Просто помни об этом.

Такое сложно забыть.

– Насчёт детей. Может быть, позанимаешься с Сефирой?

– Пытаетесь сэкономить на учителях? Меня к этому не приплетайте. Мне, знаешь ли, и одного ребёнка хватает…Пойдём уже. Не терпится оценить глубину твоих заблуждений.

Всё-таки Рраяр не совсем уж тиран и мучитель. Будучи в курсе того, что после нашего урока запланирован поход по магазинам, он как-то ухитряется сдержать в себе желание загонять меня до потери способности передвигаться. Судя по насупленным бровям и количеству ядовито-вдохновляющих комментариев, даётся это ему с трудом.

До ванны добираюсь почти ползком. Ноги ощутимо дрожат от слабости, мышцы ноют, в боку привычно покалывает, но это всё ерунда. Сейчас я сделаю чудодейственной зелёной водички и…

– Сиди уж, несчастная, – хмыкает Рраяр, входя следом. – Или раздевайся, я, в общем, не против.

Под моим недоумевающим взглядом он прикрывает за собой дверь, усмехается, любуясь произведённым эффектом, и невозмутимо отправляется перебирать баночки и бутылочки.

– Я, конечно, устала, но вполне могла бы справиться с этим, – напоминаю на всякий случай. – Или тебе так понравилось мыться со мной в душе?

Хотела, чтобы вышло ехидно, а получается как-то растерянно.

Глупое девчоночье волнение! Откуда оно снова взялось? Ведь нормально же всё было, я освоилась с джаройем, привыкла к нему, а тут – опять!

Рраяр действительно собрался составить мне компанию? Нет, ванная у него большая, мы оба поместимся, и даже останется немного свободного места, да и без одежды он меня видел, но… хм… даже не знаю. Неожиданно как-то. Сомнительно.

– Понравилось, – улыбается провокационно, открыв кран и настраивая подходящую температуру.

На этот раз он выливает в воду не тёмно-зелёную настойку, а прозрачно-синюю. Новую, наверное, потому что раньше я её здесь не замечала.

Что-то не похоже, что всё это ради забавы.

Мысленно пометавшись между тем, чтобы попытаться изобразить незакомплексованную уверенность в себе, и сгущающимся осознанием неправильности, сдаюсь.

– Я не полезу с тобой в ванну, Рраяр. Не могу отделать от ощущения, что это нечестно по отношению к остальным.

– А целоваться в душе – честно? – его губы насмешливо кривятся, но глаза серьёзные, почти укоризненные, и явственно прощупывают моё лицо и эмоции на предмет неискренности.

Приемлемо ли целоваться с другим, будучи замужем?

Нет, разумеется.

Но с женихом-то это нормально! Ну и что, что жених уже четвёртый? У нас всё серьёзно. С Медифом же мы целовались и до того, как пошли в храм.

Или нужно было получить официальное одобрение от мужей? Не думали же они, что мы с Рраяром тут только разговоры разговаривать будем? Нет, до постели, конечно, бы не дошло, но немного же можно?

Я что-то запуталась… В голове настоящая каша из старых и новых семейных правил.

– Трудно сказать, – вздыхаю, внутренне признавая его правоту. – У нас с тобой особенный случай. Зная это, никто из мужей не станет обвинять меня в распущенности, ведь для всех ты тоже почти мой муж. Но именно что «почти». Поэтому есть черта, которую я перейти пока не могу.

Секунды две Рраяр молча это обдумывает, а потом, устало выдохнув, подходит, щёлкает по лбу и участливо спрашивает:

– Чем ты их кормишь?

– Кого? – недоумеваю, машинально потирая условно-пострадавшее место. – Мужей?

– Своих тараканов! – фыркает. – Про мужей-то мы уже давно выяснили: у вас кто что приготовил – тот то и ест. Да и то если ты раньше отобрать не успеешь… Так себе условия для претендентов… Я, может, поэтому и не тороплюсь, – под конец он делает такой обделённо-печальный вид, словно и сам голодает вместе с моими мужьями.

Всё опять свелось к шутке.

Но я-то знаю, что понежиться вместе в ванной джарой собирался всерьёз.

И, будь обстоятельства иными, я с удовольствием бы согласилась.

Но не сейчас. К сожалению.

– Чего ты расстраиваешься, глупая? – самую малость наигранно усмехается он. – Сначала на корню загубила весь романтический порыв, а теперь ещё хочешь заставить извиняться за то, что моё предложение посягнуло на твои высокоморальные принципы?

– Всё должно быть не так, Рраяр! – отчего-то, несмотря на правоту, мне тоскливо и больно в груди. – Я хочу быть к тебе ближе, но не так же! Не украдкой, пока никто нас не видит. Разве ты этого не понимаешь?

С его лица исчезает даже намёк на улыбку. Исчезает всё наносное, ненастоящее, и только теперь я вижу, что этому мужчине на самом деле триста шесть лет. Три столетия! Трудно даже охватить разумом такое количество лет!

Ничего не ответив, он просто проходит мимо, на миг сжав моё плечо сильными пальцами.

Знаю, я прошу… требую, слишком многого. И, наверное, слишком рано. Но не можем же мы всегда быть вместе только наполовину…

А ещё очень хочется, чтобы он был счастлив. Только обязательно со мной, потому что я не смогу видеть, что он улыбается кому-то чужому.

Как я сглупила, попытавшись добровольно отдать Рраяра другой!

Надо, наверное, радоваться, что наши отношения развиваются, становятся всё более близкими. Мы часто видимся, разговариваем и почти не ругаемся, у меня есть здесь своя комната, а теперь и у Рраяра будет своя в нашем доме. Но мне вдруг стало этого мало.

Переждав эмоциональный приступ в горячей ванной, оказавшейся настолько бодрящей и тонизирующей, что изматывающего занятия словно и не было, нерешительно спускаюсь.

Он, как обычно, сидит за столом, приготовленным для нашего традиционного послетренировочного чаепития. Разве что вид у джаройя задумчивый и на моё появление он не оборачивается.

– Извини. Я не должна была так поступать.

– Ты же на самом деле так не думаешь, верно? Никогда не извиняйся, если не считаешь, что виновата.

– Что бы я ни думала, мне точно не хотелось тебя расстраивать.

– Ты была права – вот что имеет значение.

Я надеялась, что Рраяр добавит ещё что-нибудь, объяснит, как намерен поступать дальше, но он умолкает, вновь погружаясь в свои мысли, и рассматривает чашку с таким вниманием, словно там происходит нечто крайне важное.

Мне одновременно безумно интересно, о чём он думает, и страшно, потому что кажется, что всё вокруг стало зыбким, непрочным. Именно поэтому заговорить снова я не осмеливаюсь.

Вдумчиво допив до горечи резкий и терпкий чай, Рраяр поднимается, намекая, что время вышло.

Ясно. Никаких объяснений. Меня просто отправят домой, и хорошо, если завтрашний урок вообще состоится.

Преодолев навалившуюся тяжесть, встаю, медленно подхожу к нему и, сорвавшись, порывисто обнимаю, зажмурившись и крепко сцепив руки. Вкладываю в эти объятия всю свою любовь, всю потребность в его поддержке и ехидстве, весь страх потерять.

Какая разница, кто признаётся первым? Я просто должна это сказать! Сказать сейчас, потому что потом будет уже поздно!

– Люблю тебя, – шепчу.

Джарой замирает и, наконец, прижимает к себе. Сильно и… как-то обречённо, что ли? Так что мне даже больно.

Пусть. Лишь бы не отпускал.

Его сердце колотится быстро и мощно, почти оглушающе, и моё подхватывает этот сумасшедший ритм, чтобы звучать в унисон.

– Дари… – начинает Рраяр так глухо и тихо, что я едва узнаю его голос.

Что, если он не хочет идти дальше или чувствует ко мне что-то другое?

– Люблю. Люблю, не бойся. Ты просто… ты всю душу мне разворошила.

Не разнимая объятий, смотрю ему в глаза, чтобы запомнить, запечатлеть этот миг, и поэтому успеваю заметить, как в них постепенно зажигаются привычные лукавые огоньки.

– И если ты сейчас хоть что-то скажешь о своих принципах… если хотя бы подумаешь…

С этими словами он подсаживает меня прямо на стол. Его руки скользят по спине и замирают на талии и лопатках, привлекая ближе, хотя я и сама прижимаюсь, обхватив его ногами за бёдра.

От Рраяра исходит приятно волнующее ощущение силы, уверенности и желания. Он прищуривает свои янтарно-карие глаза, убирает прядь моих волос, выбившуюся из косы, не спеша проводит пальцами от виска вниз, до самого подбородка, подчёркивает линию губ. Едва дыша, я слежу за ним, как зачарованная, и вижу, что он тоже наслаждается тем, что я чувствую, впитывает мои эмоции. Их не становится меньше, – джаройи не могут ничего забирать, – но вкус ему явно нравится.

Когда ожидание поцелуя превращается в жажду, а Рраяр что-то не торопится, я сама тяну его за воротник рубашки.

– Не спеши, – усмехается мягко, склонившись так, что практически касается моих губ. – Предвкушение – самая лучшая часть.

С Рраяром каждый поцелуй получается разным. Были грубые, были злые и жадные, но этот совсем другой. Он до краёв наполнен нежностью. Мягкой, как облако, по-детски чистой и доверчивой нежностью, словно мы оба целуемся первый раз в жизни.

Не любя, так целовать невозможно.

После его «люблю» мне стало настолько легко, словно ноги вот-вот оторвутся от пола, и я научусь летать, но настоящее осознание приходит только теперь.

Любит. Рраяр тоже меня любит!

– Ты чего? – настораживается опасливо. – Я не настолько плохо целуюсь, чтобы это оплакивать!

– Я и не плачу!

– А носом кто шмыгает?

– Не я!

Ну, может, всего разок от переизбытка чувств и совсем тихо. Но ему не признаюсь. Он вообще не должен был это заметить.

– Хочешь сказать, мне показалось?

Ну вот почему он… такой!? Лучше бы и дальше целовал! Молча.

Фыркнув, снова тянусь к его губам. Даже когда Рраяр помалкивает, эти губы сами собой изгибаются в соблазнительно-наглой ухмылке. В равной мере манящей и раздражающей.

В ответ на мой поцелуй он кусается! Не до крови, однако достаточно больно, чтобы я с возмущённым возгласом попыталась отпрянуть. Но обнимающие за спину руки не отпускают. Чужой язык, пробуя, оглаживает место укуса. Удовлетворившись результатом, Рраяр целует сам, как ему хочется: уверенно и тягуче. Мне остаётся только следовать за ним, пока внутри с шипением сталкиваются друг с другом желание отомстить или, наоборот, закрыть глаза, целиком сосредоточившись на ощущениях. Временно побеждает второе. Когда так сладко целуют, даже тяга к вредительству сдаёт позиции. Отыграться я смогу и потом, после. Сейчас нельзя отвлекаться, чтобы ничего не упустить.

Никогда не думала, что можно уцеловаться до состояния, близкого к опьянению! Голова слегка кружится, мысли едва шевелятся, взгляд, наверно, шальной, и по всему телу разлита тёплая слабость. В таком виде Рраяр и доставляет меня домой. Прямо к сидящим в гостиной Медифу, свекрови и нашей подопечной.

– Удачной прогулки, – желает насмешливым шепотом, наклонившись к самому моему уху.

Он сделал это нарочно, чтобы покрасоваться перед зрителями, а я даже рассердиться не в силах!

С каким удовольствием я утащила бы его в ближайшую комнату, чтобы продлить те ощущения ещё на пару минут! Мы только целовались, даже одежду не трогали, но было невероятно.

– Я к вам ещё загляну, – обещает Рраяр уже спокойнее.

Отпустив меня, он приветственно кивает присутствующим, наконец о них вспомнив, и вновь исчезает в телепорте.

Честно признаться, не один он тут такой бессовестный. Я и сама едва отметила наличие посторонних, даже не рассматривала никого. Теперь же, когда сознание слегка прояснилось, я первым делом обращаю внимание на Медифа, в глубине души опасаясь увидеть на его лице вчерашнюю мрачность или, ещё хуже, злость. Однако инкуб доволен и ещё, кажется, у него есть какие-то новости, которыми очень хочется поделиться.

– Переоденусь во что-то более подходящее, и можем идти! – говорю, устремляясь к лестнице.

– Если позволишь, я тебе помогу, – вызывается Медиф, присоединяясь.

То ли его стараниями, то ли от пробежки на второй этаж тлеющее томление окончательно уходит, уступив место деятельной энергичности. Но это не мешает мне жарко поцеловать любимого мужа, едва мы оказываемся в комнате.

– Расскажешь? – спрашиваю, заглядывая в мерцающие бирюзой глаза. – Я же вижу, у тебя случилось что-то хорошее.

– Я нашёл наставника, мастера-оружейника, который согласился меня обучать.

– Здорово! – искренне обрадовавшись, быстро чмокаю его в улыбающиеся губы. – Какой он? Когда начнутся твои занятия?

– Его зовут нисс Рилиан, и, по-моему, он такой же, как Сиор, вампир. Есть в них что-то похожее. Завтра я тренирую стражников, поэтому занятия в мастерской начнутся послезавтра… Я так рад, Дари! – счастливое воодушевление из него так и льётся. – Нисс Рилиан – один из трёх лучших оружейников столицы, и я буду его учеником!..

– Есть какое-то «но»? Подвох?

– Нет… Я вам не говорил, но два предыдущих мастера мне отказали. Даже спрашивать ничего не стали, выгнали, как только увидели. Один прямо так и заявил: «С такой смазливой мордой только баб тискать, а не оружие делать!»

Разве не может оружейник хорошо выглядеть?

Как всё же несправедливо. Все стремятся быть привлекательными, а у Медифа из-за внешности одни беды. Красота была его проклятием в Талассе и продолжает доставлять проблемы даже теперь.

– Я и к ниссу Рилиану пошёл в основном из упрямства. Он известнее остальных, так что мог вообще не пожелать слушать, у него уже могло быть много учеников…А он показал мне мастерскую и предложил для начала помочь с ковкой кинжала. Вот так сразу! Ты когда-нибудь была в мастерской? Там столько всего! Половину инструментов я раньше только в учебнике видел! Пока работали, я рассказал, что учусь обращаться с нитями магии, что много читал об оружии и артефактах и очень хочу посвятить этому свою жизнь. Нисс Рилиан покивал, а потом, когда мы уже закончили с формой лезвия, и он опустил его в какой-то раствор, велел приходить снова!

– Поздравляю! Я очень рада, что тебе так повезло с наставником. Пусть теперь остальные локти кусают, когда ты тоже станешь известным мастером.

Всё-таки всё, что ни делается, – к лучшему. Не выгнали бы его те двое, до вампира Медиф мог бы и не дойти, а от таланта учителя зависит многое.

– Что ты! – смеётся инкуб, радостно сверкая глазищами. – До мастера мне ещё далеко! Нисс Рилиан, например, уже тридцать семь лет оружием занимается.

Вспомнив, зачем мы вообще сюда пришли, вбегаю в гардеробную. Тянусь к ближайшему, тёмно-зелёному, платью, но Медиф бережно перехватывает мою руку.

– Надень вот это, пожалуйста.

Во всём, что касается женщин и меня, в частности, он редко проявляет инициативу, а настаивает и того реже, но успешное начало дня подействовало благотворно. Если так и дальше пойдёт, можно надеяться, что благодаря работе и нашей семейной поддержке Медиф обретёт достаточно уверенности в себе, чтобы не вспоминать о прошлом.

Предложенное им нежно-персиковое платье куда красивее, чем то, которое я поначалу выбрала. По меркам этого отражения, оно даже немного провокационное, хотя в кокетливо выглядывающих пышных подъюбниках нет ничего предосудительного.

Медиф действительно помогает мне переодеться, осторожно застёгивает молнию и задумчиво взвешивает в ладони волосы:

– Можно?

– Давай.

Коса не подходит к получившемуся милому образу. Я собиралась просто распустить, но у инкуба есть другая идея. Он поднимает волосы вверх, собирает в хвост, а потом хитро заворачивает, так что получается что-то вроде свободного пучка, и кончиков совсем не заметно.

– Спасибо, Медиф.

Охотно подставив щёку для целования, он переводит взгляд на дверь в коридор и едва слышно вздыхает.

– Тебе не нравится Мирэйл? – спрашиваю обеспокоенно. – Или ты не хочешь с нами идти?

– Так странно думать, что леди Луассис не моя мать… Мне и в голову это не приходило. Я никогда не слышал о леди Мирэйл.

– Как она тебе?

Пару секунд он пытается определиться, но всё же сдаётся и неопределённо пожимает плечами:

– Не знаю. Она спрашивала о том, как я рос, как живут сёстры… то есть, получается, тёти, но что я мог доверить ей, чужой женщине? Рассказывала про отца. Говорит, что уже начала его искать и непременно нас познакомит.

– Ты не веришь?

– Не похоже, что леди Мирэйл в чём-то обманывает. Она, кажется, даже испытывает ко мне симпатию. Но у нас… В Талассе матери редко любят своих сыновей, предпочитая их просто использовать. Как меня леди Луассис. Я поэтому и не сомневался никогда.

Бедная Мирэйл. Мало того, что любимого мужчину держат неизвестно где, так ещё и единственный сын вырос вдали от неё и теперь считает чужой.

Впрочем, не стоит спешить с выводами и переносить на неё свои чувства. Как-никак, она из Талассы. Вовсе не обязательно, что она так уж страдает оттого, что Медиф ей не доверяет.

– Если я предложу ей иногда видеться, ты будешь не против? Всё-таки мы теперь родственники.

– Я не возражаю.

– Хорошо. Остальные, думаю, тоже.

Когда мы спускаемся обратно, обе гостьи уже ждут у лестницы, не в силах усидеть в креслах. Больше всего, конечно, нетерпение одолевает Сефиру. Она беспокойно сжимает тонкие пальцы, теребит подол бежево-золотистого платья, вздыхает и переминается с ноги на ногу под снисходительно-ироничным взглядом Мирэйл.

Предложение поехать в карете не встречает особой поддержки: обеим хочется прогуляться и посмотреть город, поэтому мы отправляемся на прогулку пешком. Я, по мере сил, стараюсь вовлекать в разговор молчаливого Медифа, а Мирэйл очень мастерски проделывает то же самое с Сефирой, робеющей в присутствии инкуба и многочисленных прохожих.

Я и не подозревала, что с нуля подобрать гардероб, игрушки и учебные принадлежности для всего одной девочки, – такое хлопотное занятие! Нужно столько всего! Платья домашние, «на выход» и для путешествий, шляпки и шарфики, пальто и куртки, туфли, ботиночки и сапожки, ленты и заколки, сумочки, учебники, тетради, ручки и карандаши! Покупки сливаются в бесконечный пёстрый поток! Единственная радость – средства нам позволяют. Ассоциация действительно щедро оплачивает услуги проводников, а я ещё никуда не тратила свою зарплату.

Начав с банка, мы постепенно двигаемся по одной из центральных торговых улиц, заглядывая почти во все магазины. Если бы не волшебная сумка, все трое уже давно были бы с ног до головы обвешаны пакетами и коробками. Сефира не привередничает, наоборот, старается отказываться от всего «лишнего», но мы-то с Мирэйл знаем, что два или даже четыре платья – никуда не годится.

Больше того, иметь в шкафу одни только платья – тоже никуда не годится! Как-нибудь потом, когда Сефира привыкнет, мы непременно выберемся в мой родной мир и пополним её гардероб тем, что там носят.

Домой мы попадаем уже вечером, за полчаса до ужина.

Медиф сразу отправляется выгружать покупки в сопровождении притихшей от усталости Сефиры и Мирэйл, а я без сил падаю в первое подвернувшееся кресло и скидываю надоевшие туфли.

Это был очень долгий, очень жаркий и очень выматывающий день!

Посидев в прохладной тишине минуту-другую, через силу плетусь на второй этаж, к себе, чтобы забраться в душ и освежиться.

– Дари! – негромко окликает освободившийся Медиф и ускоряет шаг, чтобы поравняться со мной. – Сильно устала? Если хочешь, я…

– Донесёшь до ванной? – спрашиваю насмешливо.

Ведь знает же, что я откажусь, а всё равно уже второй раз пытается вызваться на поднятие тяжести.

Сначала на красивом лице появляется лёгкий укор, а потом он неожиданно подхватывает меня на руки и уверенно шагает к комнате:

– Донесу! И даже помою, – тут Медиф всё-таки сбавляет обороты и украдкой бросает тревожный взгляд, чтобы убедиться, что я не сержусь.

Таким он нравится мне даже больше! Уважение – это хорошо, но когда оно переходит в покорность, уже не так радужно.

– Если хочешь – неси, – мурлычу, потеревшись носом о его шею.

Инкуб на миг прикрывает глаза, но с намеченного пути не сбивается. Боком открывает нужную дверь, проходит в ванную, бережно ставит меня на коврик.

– Молния на платье, – подсказываю, поворачиваясь спиной.

Он аккуратно тянет замок вниз, до конца. Чуть медлит. Я слышу, как ускоряется его дыхание. Не удержавшись, очерчивает пальцами позвонки. Вдоль шеи, между лопаток и ниже – там его ладонь ненадолго замирает, а потом раздаётся тихий щелчок расстегнувшегося бюстгальтера.

Уверена, несмотря на молчание, Медиф понимает, как действует на меня ласка – ощущает с помощью своего дара, слышит, как частит от предвкушения моё сердце. Я вижу это понимание в его движениях, которые становятся всё смелее. Нежные руки ложатся на мои плечи, легко сдвигая бретельки платья, и оно с шорохом падает на пол. Туда же отправляется и бельё, его верхняя часть.

Прикосновения пальцев сменяются поцелуями. Его губы порхают по моей шее, отмечают родинку под левой лопаткой, добираются до поясницы, и по движению за спиной я догадываюсь, что Медиф опускается на коленях. Прослеживает ладонями изгиб талии и бёдер, плавно стягивает мои трусики.

Едва дождавшись этого мига, вышагиваю из кучки одежды, одновременно поворачиваясь к инкубу лицом, и задерживаю дыхание, попав в омут его дивных бездонных глаз.

Он встаёт, не отводя взгляда. Как во сне, тянется к пуговицам своей рубашки. Расстёгивает их одну за другой, и она, повинуясь грациозному движению плеч, стекает на пол. От довольно-таки узких брюк Медиф избавляется с такой же танцевальной гибкостью и оказывается полностью обнажённым.

Видимо, про то, как приятно было целоваться под упруго-мягкими струями воды, мы вспоминаем практически одновременно. Искушающе улыбнувшись, он втягивает меня в душевую кабинку. Обнимает, чтобы оградить от брызг, пока настраивает подходящую температуру.

– Я люблю тебя, – говорю, воспользовавшись паузой. – Очень люблю. С каждым днём всё сильнее.

Инкуб чуть грустно улыбается:

– Остальных ты тоже любишь, – он не спрашивает, заранее зная ответ. – Я для тебя лишь один из пяти, а ты… ты для меня – целый мир, небо и звёзды. Если бы эти звёзды хоть иногда были только мои, я был бы полностью счастлив.

– Как сейчас?

– Как сейчас. Можно мне похищать тебя?

– Похищай! – разрешаю щедро, прижимаясь к его гладкой, блестящей от воды груди. – Будем меняться: то ты меня, то я тебя. Только так, чтоб остальные за нас не волновались. И ты – не один из многих, Медиф. Ты – особенный. Не забывай об этом.

Понежившись и поласкав друг друга ещё немного, мы вспоминаем о том, что вот-вот будет ужин, и прибегаем в столовую – свежие, довольные и проголодавшиеся.

За столом уже собрались Мирэйл, Сефира, Эшер, Аллеон и, к моей радости, Рраяр. Большое достижение, почти все! Не хватает только Сиора. Я ждала его вчера, надеялась, что увижу сегодня, но работы, наверное, накопилось, пока он тут с нашими проблемами разбирался.

О том, что вампиру просто не очень-то хочется, запрещаю себе даже думать. Если бы не хотелось, он мог вообще не напрягаться.

Рраяр, задержав насмешливый взгляд на наших с Медифом влажных волосах и до сих пор алых губах, разумеется, сразу понимает, где мы были и что делали, но не язвит. Ухмыляется, правда, но молча.

Решив не оставить ему и шанса на какую-нибудь глупость, с искренней радостью целую джаройя в чуть колючую щёку, потом – Аллеона и, наконец, Эшера, рядом с которым как раз есть свободные стулья. Инкуб садится с другой стороны, между мной и Мирэйл.

– Приятного аппетита! – желаю с энтузиазмом, голодным взглядом «поедая» содержимое ближайших тарелок.