Текст книги "Призрак (ЛП)"

Автор книги: А. Заварелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 41
Талия

Жизнь с Алексеем выстроена по хаотичной схеме.

Все всегда не совсем гладко и ровно. Всегда череда взлетов и падений, когда мы узнаем друг друга лучше. Узнаем многое друг о друге.

Каждый день я узнаю о нем что-то новое.

Все, что он делает, делается с выверенной точностью. Тщательно обдуманно и взвешенно, прежде чем принимается решение. Простая вылазка из дома зачастую начинается с подготовки и тщательного планирования за несколько дней.

Я знаю, это потому, что мир был для него холодным и жестоким местом. Ему не нравится чувствовать себя уязвимым. Но это так. Он особенно уязвим, когда покидает стены дома. Всегда беспокоится, что его тайна будет раскрыта.

Его мозг должен постоянно работать. Однажды он пробормотал мне вполголоса, что я стала для него помехой на званых ужинах. Это его беспокоит. Но ему это даже нравится.

Мне нравится отвлекать его.

Вот почему я часто оказываюсь в его кабинете в середине дня, как сейчас. Ему нравится, как я выгляжу снаружи. И он признает, что внутри у меня полный пиздец.

Но я стараюсь выглядеть для него идеально. Каждый день. В этой дизайнерской одежде, которой не место на таких, как я. А потом он клеймит меня своим взглядом, руками и членом.

Однако, когда он видит меня сегодня, кажется, что его отвлекает что-то другое. И мне это совсем не нравится. Я хочу быть центром его мира. Я хочу быть намного больше, чем его номинальной женой и постельной игрушкой в спальне. Желание – опасная вещь.

Тем не менее, я обхожу его сзади и касаюсь его плеч. Он откидывает голову на спинку стула, чтобы посмотреть на меня, а я наклоняюсь и целую его. Мои пальцы скользят по чувствительной коже его шеи, надеясь впитать в себя немного запах одеколона, которым он пользуется.

Мне нравится его запах. Мне нравится тереться о него всем телом.

– Ты приучаешь меня к плохому, Солнышко, – говорит он мне.

– Как так? – спрашиваю я невинно.

Он поворачивается и притягивает меня к себе на колени, утыкаясь лицом в мою шею и вдыхая мой запах. Я пытаюсь поцеловать его. Чтобы заставить его двигаться, потому что я знаю, что он не остановится, как только я это сделаю. Но он не позволяет мне зайти так далеко. Он хватает меня за руки и держит их зажатыми в образовавшемся пространстве между нами. Затем он обнимает меня за талию и притягивает к своей груди.

А потом он просто смотрит на меня. Слишком долго.

Это то, что мне не нравится. И я заметила, что в последнее время это происходит все чаще и чаще. Это интимно, когда кто-то смотрит на тебя без намерения делать что-либо, кроме как смотреть. Увидеть тебя.

– Я хочу тебя, – говорю я ему.

Его рука медленно двигается вверх по моей спине и тянется к моим волосам, запутывая их в кулаке и стягивая так сильно, что я не могу пошевелить головой.

– Ты хочешь, чтобы я делал с тобой грязные вещи, – говорит он.

– Да.

– А что, если я просто хочу посмотреть на тебя? – спрашивает он.

– Мне это не нравится, – отвечаю я.

– Мне все равно, – отвечает он.

Совершенно очевидно, что он будет делать все, что захочет. Поэтому я просто жду, пытаясь спрятаться, уткнувшись лицом ему в грудь. Он играет с моими волосами, и, хотя он уже готов для меня, он больше ничего не делает.

Это сбивает меня с толку. Такого рода близость от него. В какую-то минуту он хочет меня всю целиком. А в следующее мгновение он отступает. Никогда не позволял себе подходить слишком близко. Я просто стараюсь не думать об этом. Но когда он так обнимает меня, трудно удержаться. От того, чтобы не спросить его о вещах, о которых мне даже думать не следовало бы.

Как будто ему не все равно.

Как будто их когда-нибудь станет больше.

Вместо этого я спрашиваю его о других вещах. Вопросы, которые позволяют собирать его как мозаику. Единственное, что у меня действительно может быть. Украденные мгновения. Кусочки его жизни и его сердца. Это все, что он может мне предложить. А мне нечего ему предложить. За исключением моих разбитых мыслей и безумной души, сшитых вместе частыми приступами безумия.

– Магда думает, что мы похожи, – говорю я ему из прихоти.

Он спокоен, задумчив. Его глаза снова скользят по моему лицу. Его руки прижимают меня к себе.

– Согласен?

– Да, – отвечает он.

Он не вдается в подробности, и я могу сказать, что он не хочет этого делать. Поэтому я спрашиваю его о другом.

– Ты можешь научить меня чему-нибудь на языке жестов?

Он моргает, глядя на меня, и это заставляет его улыбнуться.

– Я не знаю языка жестов, – говорит он мне. – Так что нет, скорее всего, нет.

– Ох. Но разве ты не должен его знать?

Он только пожимает плечами.

– Я так и не научился. Я был молод, когда потерял слух. Обстоятельства не позволяли учиться. Поэтому я учился единственным доступным мне способом.

– Читать людей.

Он кивает, и я касаюсь его лица.

– Жаль, что я не могу иногда читать тебя.

– Все, что тебе нужно сделать, это спросить меня, – говорит он.

Я хочу. Мы оба знаем, что я этого хочу. Но я этого не делаю. Потому что мне страшно. И я думаю, Алексею тоже.

– Мне вроде как нравится, – говорю я ему вместо этого. – Что мы прикасаемся друг к другу, чтобы общаться. Ты часто прикасаешься ко мне.

– Мне тоже нравится, – признается он.

Но он не обязан мне это говорить. Я чувствую, как ему нравится, что моя задница располагается у него на коленях. Самое большое возбуждение между нами – это то, что он знает, что я принимаю его, и я знаю то же самое.

– Это странно, – честно говорю я ему.

– Что такое? – спрашивает он.

– Что ты не слышишь, – отвечаю я. – И все же ты единственный человек, который когда-либо по-настоящему слушал меня.

– Я всегда буду видеть тебя, Солнышко, – говорит он мне. – Всегда.

– Ты заставляешь меня чувствовать, – шепчу я.

Эти слова – одновременно и обвинение, и признание.

Но Алексей не отступает и не уклоняется. Во всяком случае, он потакает мне и дальше, и я знаю, что время для объятий и близости уже прошло. Он задирает мое платье и сбрасывает его, оставляя меня только в лифчике и трусиках. Но, как это часто происходит теперь, его руки сначала двигаются к моему животу.

– Как поживает мой ребенок? – спрашивает он.

– Большой, – говорю я ему. – Как и его отец уже.

Алексей улыбается мне. И эта его улыбка прекрасна.

– Думаю, что это мальчик, – отвечает он. – Мне бы этого хотелось.

А потом он просто целует меня. Поцелуй мягкий и сладкий и длится в течение примерно двух минут, прежде чем он добирается до чего-то по-настоящему хорошего. Действительно хороших вещей. Его руки повсюду на мне. Скользнув внутрь, он обхватывает мою грудь под кружевом лифчика. И в моих трусиках. Его пальцы внутри меня.

Все это время его рот поглощает воздух, которым я дышу. Мы много целуемся. И мне это нравится. Возможно, я даже смогу полюбить это занятие. Иногда это медленное горение. А иногда, как сейчас, я полностью поглощена этим безумием. Я чувствую, как это происходит. Падение. Я влюбляюсь в него.

Я знаю, что он говорит. Что ему все равно. Но это уже не просто перепих. Он что-то шепчет мне на ухо, а я даю ему все, что он попросит. Мы оба получаем удовольствие от этого. Любой мужчина может трахнуть меня. Но Алексей трахает мой разум. Мое сердце. Мою душу.

Он зажигает меня и сжигает дотла.

Каждый раз.

Я хочу сказать ему об этом прямо сейчас. Я хочу быть честной. Но внутри я знаю, что мне нужно отогнать эти мысли.

– Будь со мной грязным, – говорю я ему.

– Встань на колени, – отвечает он.

Что я и делаю. Он хватает меня за волосы и трет мое лицо о пульсирующее тепло под брюками. Мои пальцы впиваются в его бедра, и мое дыхание учащается, когда он расстегивает ремень.

– Будь хорошей девочкой, – говорит он, сжимая свой член в ладони. – И умоляй об этом.

Это что-то новенькое. И мне это нравится. Мне еще больше нравится, когда я поднимаю глаза и вижу, как ему не терпится, чтобы я произнесла эти слова. Сказала ему, как сильно я его хочу. И по его глазам я вижу, как сильно он хочет в это поверить. Я заставлю его поверить. Потому что это правда.

– Лешка, – говорю я ему, протягивая руку и беря его член в свою ладонь. – Ты мой муж. Ты принадлежишь мне. И больше нет никого. Ты никогда не сможешь сделать это ни с кем другим.

– Я Вор, – отвечает он. – Я буду делать то, что мне нравится.

Я свирепо смотрю на него, и в его глазах горит удовлетворение.

– А теперь перестань дуться и соси мой член.

Что я и делаю. Я проталкиваю его до самого горла, и он стонет. Жестко. Ему это нравится, но он не может заставить себя признаться, насколько сильно.

– Старайся, – подталкивает он меня.

У меня получается еще лучше. Я отсасываю ему так сильно, что в первые несколько минут он едва не срывается с края. Но я знаю, что Алексей никогда бы этого не допустил. Поэтому вместо этого он хватает меня за волосы и дергает вверх.

– Ты чувствуешь потребность доставить мне удовольствие? – спрашивает он.

Я чувствую себя уязвимой под его пристальным взглядом. Он уже знает ответ. Я не знаю, почему он заставляет меня это говорить.

– Да, – шепчу я. – Я хочу доставить тебе удовольствие.

Он подносит губы к моему уху и что-то шепчет между поцелуями.

– Ты всегда так делаешь, Солнышко.

Я откидываю голову назад и позволяю ему добраться до моего горла, которое он нежно целует.

– Ублажи меня сейчас, – говорит он мне. – Наклонись над столом и раздвинь для меня ноги.

Я делаю то, что он говорит. Он стягивает с меня трусики и трогает меня пальцами, в то время как другая его рука шлепает мою задницу. Жестко. Я издаю звук, и я знаю, что он его не слышит, но он чувствует, как мне это нравится. Как сильно он мне нравится таким.

Он снова шлепает меня по другой ягодице, а затем грубо раздвигает их рукой, разминая плоть под пальцами. А потом он отступает, оставляя меня неудовлетворенной и раздраженной.

– Сядь на стол и поиграй с собой, – говорит он мне. – Я хочу посмотреть.

Когда я снова оборачиваюсь, он сидит в своем кресле. Медленно и неторопливо поглаживая член. Наблюдая, как я делаю то, что он говорит.

– Заставь себя кончить, – говорит он. – И сделай это быстро. Или я не буду тебя трахать.

И снова я делаю то, что он просит. Как марионетка. Как будто я принадлежу ему. Но когда я смотрю на него, я знаю, что это так.

Я ненавижу, когда он так делает. Когда он забирает то, чего я хочу от него больше всего. Это не то же самое, когда мне приходится делать это самой. Но я все равно заставляю себя кончить, просто наблюдая, как он гладит себя.

– А теперь трахни меня, – умоляю я его.

– Назови мне три причины, – отвечает он. – Скажи мне, что ты сделала, чтобы заслужить это.

– Потому что тебе это нравится, – говорю я ему. – И я заставлю тебя кончить.

– Я мог бы кончить вот так, – говорит он.

– Но тебе больше нравится делать это со мной.

Он лишь улыбается.

– А что еще?

– Я позволю тебе работать до конца дня, не отвлекая тебя.

Он заставляет меня ждать ответа. Но его глаза устремлены на меня. И я знаю, что он собирается сдаться. Ему просто нравится мучить меня. Заставлять меня умолять об этом. Из-за него.

– Иди сюда, – наконец говорит он мне. – И оседлай мой член.

Я это делаю. Без капли раскаяния или стыда. Он наблюдает, а затем приказывает мне оседлать его. Я так и делаю. Его руки остаются по бокам, глаза закрыты, и это расстраивает меня.

– Ты не прикасаешься ко мне, – говорю я ему в правое ухо. – И даже не смотришь на меня.

– Ты этого хотела? – спрашивает он. – Или ты хочешь, чтобы хозяин трахнул свою рабыню?

И теперь я знаю, что он пытается доказать свою правоту. По поводу моего предыдущего замечания.

Он сжимает мои волосы в кулаке и притягивает меня ближе, его рот так близко к моему, что я почти чувствую его вкус.

– Я буду смотреть на свою жену, когда захочу, – говорит он мне. – И никогда не говори мне иначе, Солнышко. Ты будешь близка со мной. И ты никогда не спрячешься от меня.

Его слова резки, но поцелуй нежен. И он дает мне то, что мне нужно. Его руки на моем теле. Его тепло, его звуки и его удовольствие. Он входит в меня со вздохом и остается там долгое время, держа меня в своих объятиях.

Никто из нас не двигается, и я знаю, что между нами что-то меняется. Формируется. Растет. Но я боюсь спросить, что это такое. И Алексей тоже об этом не упоминает.

Он просто держит меня.

И на данный момент этого достаточно.

Глава 42
Талия

Прошло два месяца.

Наши гости разошлись, и я благодарна им за это. Если не считать шума, который я слышала наверху, я их почти не видела. Но что бы ни происходило, в конечном итоге это отняло у Алексея уйму времени. Я счастлива, что дом вернулся в распоряжение нас четырех.

Алексея и меня, Франко и Магды. А вскоре здесь появится еще один маленький Николаев.

Это сюр.

Сегодня утром мне сделали УЗИ, и я продвинулась дальше, чем мы оба подозревали. Алексей просидел весь процесс, спокойный и непоколебимый, рядом со мной. У нас будет мальчик. И когда он узнал, то улыбнулся.

Это была прекрасно.

Напряженность между нами меняется с каждым днем. Барьеры рушатся быстрее и быстрее. И эта тема все время вертится у меня в голове. Что, может быть, на этот раз все будет по-другому. Что, может быть, на этот раз я смогу доверять.

Днем Алексей по-прежнему занимается своими делами. Работает в своем кабинете. Но по вечерам мы ужинаем вместе. И ложимся спать вместе. И он обнимает меня. Иногда мы занимаемся сексом. Но иногда у нас есть только наше время вдвоем.

Со временем печаль постепенно отступает. Она не исчезает полностью. Этого никогда не происходит. По-прежнему бывают и плохие дни. Дни, когда воспоминания преследуют меня. Когда боль кажется неумолимой и безжалостной. Но я учусь, как справляться с ней.

Изменение старых шаблонов и мыслей дается нелегко. Я все еще борюсь со своими глубоко укоренившимися страхами каждый день. Я беспокоюсь, что это всего лишь сон. И что скоро я снова проснусь у Армана.

Алексей пока меня не подставлял. И я тоже.

А сейчас я даю ему то, что поклялась не давать никому и никогда. Мое доверие.

Я верю, что он не уничтожит меня. Я верю, что если я буду усердно работать над обузданием своих собственных демонов, то и он сделает то же. Потому что у нас нет другого выбора. Мы должны стать лучше, чем были. Ради нашего ребенка. И ради нас самих.

Я провожу свои дни в борьбе. Борюсь, чтобы преодолеть свои страхи, и учусь тому, чему у меня никогда не было шанса научиться. Магда учит меня чему-то каждый день. Она учит меня готовить, шить и даже петь русские колыбельные.

Я медленно продвигаюсь в изучении языка. Чтобы я могла таким образом общаться с Алексеем. А также нашим ребенком, который будет говорить на обоих языках.

Я провожу время с Танакой, по крайней мере, раз в неделю. Временами она кажется грустной, затерявшейся в лабиринте собственных мыслей. Она не говорит о том, что между ней и Николаем. Я знаю только, что, когда она здесь, со мной, она счастлива. Мы стали близкими подругами.

И все больше и больше я думаю о Мак.

Я думаю о том, чтобы увидеться с ней. И надеюсь, что еще есть какой-то шанс восстановить нашу дружбу.

Думаю, скоро.

Я скоро свяжусь с ней.

Моя жизнь полностью изменилась за столь короткое время. Из той, у которой не было ничего, я стала той, у которой есть все. И это пугает меня почти все время. Я думаю о своем ребенке и задаюсь вопросом, каким будет Алексей со своим сыном. Я знаю, что он будет хорошим отцом. Но я также знаю, что он нервничает. Он боится подвести нас.

Я вижу, как этот страх расцветает все больше по мере того, как растет мой живот. Я вижу это, когда он проводит время в детской, рассматривая вещи, которые я купила. И часто я наблюдаю это поздно ночью. Когда он внутри меня и смотрит мне в глаза.

Я не пытаюсь его успокоить. Потому что, как и я, Алексей должен разобраться в этом сам. Мои слова не облегчат его беспокойства, так же как его слова не всегда облегчают мою озабоченность.

Сегодня, когда я прохожу мимо его кабинета, он смотрит на шахматную доску на своем столе. Но Франко нигде нет. Здесь только Алексей, погруженный в свои мысли.

Некоторое время я наблюдаю за ним в тишине. В своей стихии, его мозг работает так, что я никогда не пойму, как. Я наблюдаю, как его глаза просчитывают все движения, как его рука скользит по челюсти. Он такой невероятно красивый. У меня учащается сердцебиение, сердце бьется слишком быстро. Я испытываю боль за него, которая мне незнакома. Я жажду его слов, его прикосновений, его взгляда на меня.

Когда у меня есть эти вещи, больше ничего в мире не существует. Он всегда заставляет меня жаждать большего.

– Ты могла бы поздороваться, – говорит Франко у меня за спиной.

Я вздрагиваю от его присутствия, мне любопытно, как долго он там стоял. Наблюдая за мной, наблюдая за моим мужем.

– Почему бы тебе не присоединиться к нам, – предлагает он. – Кто-нибудь, кроме меня, должен увидеть его шахматные навыки.

Я колеблюсь, но Франко вводит меня внутрь, прежде чем я успеваю придумать какие-либо оправдания. Когда Алексей видит меня, он бросает на меня любопытный взгляд.

Сегодня утром мне было скучно, поэтому я потратила кучу времени за наведением красоты на лице. Результатом стали сильно подведенные глаза и новый оттенок помады на губах.

– Ты выглядишь иначе, – замечает он.

Я смело сажусь на его стол и свешиваю ноги, встречаясь с ним взглядом.

– И тебе нравится.

Он улыбается, как и Франко. А потом они переключают свое внимание на игру, которая, кажется, никогда не закончится.

– Франко сказал мне, что у тебя есть какие-то сногсшибательные навыки игры в шахматы, – замечаю я.

Алексей отмахивается от этого замечания.

– Он всегда позволяет мне побеждать.

– Я никогда тебе ничего не позволял, – ворчит Франко.

– Ты можешь научить меня? – интересуюсь я.

Алексей, кажется, удивлен моей просьбой. Он тянется к моей икре и проводит пальцами по моей коже, щекоча и массируя ногу.

– Я не могу научить тебя, но ты можешь научиться.

– Что это значит?

– Просто смотри, Солнышко.

Так я и делаю. Но меня все время отвлекает от игры человек, который в нее играет. Его рука все еще на моей ноге, мои ноги теперь покоятся на его бедрах.

Алексей дарит заботливые и согревающие прикосновения. Но он всегда тверд в этих вопросах как непоколебимая скала. Он не принимает эти вещи ни от кого другого.

– А что насчет нее? – спрашиваю я его, указывая на треснувшую шахматную фигуру, лежащую на его столе. Ту, которую, как я знаю, не имеет абсолютно никакого отношения к этой игре, но ко всему, что связано с чем-то другим.

Он смотрит на фигуру, а затем снова на меня. Франко по-прежнему сосредоточен на игре, и я рада этому.

– Она с первого раза, когда я победил своего отца в игре, – говорит он мне. – Вернее, с того самого первого раза, когда я позволил себе сделать это.

Я нерешительно тянусь к ней, рассматривая ее между пальцами. Странно, что он хранил ее все эти годы. Но для него это важно.

– Почему? – интересуюсь я.

– Мама говорила, что я всегда должен позволять ему побеждать, – отвечает Алексей. – И я это делал. Пока он не сказал мне, что я не достойный противник.

– Она треснута, – замечаю я.

– Ага, – отвечает он.

Больше ничего не говорит, но это и есть ответ на мой вопрос. Отец Алексея был взбешен этим. И по какой-то причине ему это нравится. Я подозреваю, что Сергей всегда был не уверен в своем сыне. Но я также подозреваю, что это не имеет никакого отношения к его слуху и всему, что связано с его умственными способностями.

Как и мне, Алексею пришлось приспосабливаться к миру, в котором он родился. И я не сомневаюсь, что он всегда самый умный человек в комнате. Просчитывает свои ходы, как на шахматной доске. Стоя спиной к стене, чтобы никогда не пропустить реплику в разговоре. Его взгляд всегда оценивал каждого, кто выплывал в поле его зрения. Он пытается казаться нормальным.

Но этот человек далек от нормального.

Он гений в комнате, заполненной пещерными людьми. Быстро приспосабливается и универсален во всем, чем бы не занимался. И все же он живет в трущобах со своими братьями – Ворами и такой женой, как я, чувствуя, что никогда не сможет приспособиться к этому миру. И, может быть, это эгоистично с моей стороны, но я надеюсь, что он никогда этого не сделает. Я надеюсь, он никогда не поймет, насколько лучше он мог бы стать, чем такие, как я.

Телефон Франко звонит, прерывая игру. Он говорит короткими и четкими фразами, кивая Алексею, прежде чем выйти на улицу.

– Как ты думаешь, как долго он будет отсутствовать? – интересуюсь я.

– Недостаточно долго для того, что у тебя на уме, – отвечает Алексей, придвигая свой стул ближе.

– Что ты имеешь в виду? – Парирую я. – Извращенец.

Я тянусь к его руке, лежащей на моем бедре. С пустым местом, зарезервированным для другой татуировки. Той, которую он еще не набил. Идея приходит мне в голову, когда я хватаю ручку с его стола. Та, которая, вероятно, откроет ему слишком много моих тайн. Но я все равно это делаю. И он мне это позволяет.

С нажимом на ручку я пишу свое имя на этом пустом участке его кожи. Том, на который, как мне кажется, я имею право заявить права.

– Когда ты выгравируешь мое имя на своей коже? – интересуюсь я.

– Скоро, – отвечает он. – Если ты этого хочешь.

У меня здесь есть возможность. Быть уязвимой. Или попытаться найти его уязвимое мсть.

Я не думала, что когда-нибудь смогу узнать это. Но я его чувствую.

– Мне бы этого хотелось, – говорю я ему.

Он обнимает меня и прижимается лицом к моему животу, осыпая его легкими поцелуями. Мои руки скользят по его волосам, взъерошивая их, прежде чем он притягивает мое лицо, чтобы поцеловать его.

– Лешка, – шепчу я ему в губы.

– Да, моя милая?

– Ты такой горячий.

Он улыбается мне.

– Не думаю, что когда-нибудь расскажу тебе, – продолжаю я. – Но ты горячий парень, и тебе стоило бы об этом знать.

Он хватает меня за подбородок, и его глаза отрываются от моего рта, чтобы встретиться со мной взглядом.

– Солнышко, – искренне говорит он. – Ты меня пугаешь.

Я сглатываю, и он нежно целует меня.

– Я знаю, – говорю я ему. – Потому что ты меня тоже пугаешь.