Текст книги "Призрак (ЛП)"

Автор книги: А. Заварелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава 23
Алексей

Уже поздно, когда я добираюсь до города.

Обычно меня возит Франко. Но теперь, когда Талия в доме, я чувствую, что его услуги лучше всего пригодятся там. Несмотря на его протесты, я заставил себя выбраться в «Слейнт».

Мне нужно было, чтобы эта встреча состоялась на родной земле ирландцев. Ложь готова сорваться с моего языка, когда я приветствую Лаклэна в его офисе. Это стало привычным с тех пор, как я привел Талию в свою жизнь.

У него не будет другого выбора, кроме как понять. Его союз с Воронами не будет нарушен из-за одной девушки. Я знаю это. И я пользуюсь этим в полной мере.

– Алексей, – он пожимает мне руку в знак уважения, а затем наливает мне стакан коньяка.

Когда он садится напротив меня, мы оба произносим привычные тосты. А после начинаем говорить о делах.

– У тебя есть новости о подруге Мак?

– Верно, – я допиваю стакан и встречаюсь с ним взглядом. – Есть… осложнение.

Лаклэн хмурится.

– Какого рода осложнения?

– Ее купил Арман Кассабян.

– Понимаю.

Я позволил этим сведениям немного устаканиться в его мозгу. Арман – болгарский торговец оружием, который держит значительную долю мирового рынка в этом бизнесе. Он также является поставщиком ирландцев и Воров. Это прибыльные деловые отношения для всех нас. Лаклэн не развяжет войну из-за одной девушки и даже не станет терять запас оружия из-за одной девушки. Это просто факт мафиозного бизнеса. Постоянные поставки оружия – это источник жизненной силы ирландского Синдиката.

В конце концов, именно так я узнаю, какой выбор он сделает. Он предан своему Братству. Ратует за благополучие организации. А лидер всегда должен ставить интересы организации превыше всего.

Лаклэн знает меня довольно хорошо. Настолько хорошо, настолько я могу кому-то это позволить. Он знает о моем недостатке, хотя я не уверен, как он это разузнал. И все же он никогда не проявлял ко мне неуважения или не демонстрировал ко мне недоверия. Он доверяет моим суждениям и не сомневается в моих способностях.

По этой причине я считаю его не только союзником, но и другом. Наш договор имеет хороший деловой смысл, но он единственный из ирландцев, с кем мне нравится иметь дело.

– Ты говорил с ним? – спрашивает Лаклэн. – Он готов расстаться с ней за определенную плату?

Я качаю головой и сохраняю нейтральное выражение лица.

– Он привязан к ней. Он не желает расставаться с ней навсегда.

– Что это значит? – спрашивает он.

– Теперь девушка на моем попечении.

Его глаза расширяются, а затем сужаются.

– Как долго?

– Он расстался с ней в качестве залога за пропавший груз, – говорю я ему.

Он проводит руками по лицу и откидывается на спинку стула. Я вижу, какие мысли проносятся у него в голове. Они идентичны тем, которые зародились в моей голове изначально. Раздобыть девушке новую личность, отправить ее куда-нибудь в другое место. Сказать Арману, что я потерял голову, а она стала просто жертвой деловых разборок.

– Она нигде не будет в безопасности от него, – говорю я Лаклэну. – И даже если бы была…

Слова улетучиваются, и часть меня чувствует вину за то, что приходится так говорить о Талии.

– Даже если бы и была, что?.. – спрашивает Лаклэн.

– Девушка не в лучшем психическом состоянии.

– Я и не предполагал, что с ней будет иначе, – отвечает он.

– Она не может оставаться одна.

– Мы не можем отправить ее обратно к Арману.

– Я и не собираюсь этого делать.

– Тогда что? – спрашивает он.

– Я решил ситуацию наилучшим из возможных способов в интересах всех заинтересованных сторон.

Волнение Лаклэна видно отчетливо, когда он говорит.

– Как именно?

– Я женился на этой девушке.

В комнате воцаряется тишина, и он недоверчиво впивается в меня взглядом. Он мне не верит. Но он также знает, что я никогда не шутил. Поэтому он ждет. И я тоже. И через некоторое время до него доходит. Все серьезно.

– Ты женился на ней, – повторяет он. – Не посоветовавшись со мной.

– Я обычно не советуюсь с теми, кто не имеет никакого влияния на мои собственные решения.

– Это не только твое решение, – проскрежетал он. – Она вообще хотела выйти за тебя замуж?

Внутренне я вздрагиваю.

Я знаю, что это не намек на мой дефект, когда Лаклэн спрашивает об этом прямо, но часть меня все еще верит, что это может быть напоминание.

– Я выполнил больше, чем обещал, – сообщаю я ему, вставая. – Я забрал девушку и обеспечил ей безопасность. Я обеспечил ей будущее вдали от Армана. Достаточно простого «спасибо».

Лаклэн вздыхает, а затем кивает.

– Ты прав. Прими мои извинения, Алексей. Я понимаю, что это то, за что я перед тобой в неоплатном долгу.

Я собираюсь уйти, но он останавливает меня.

– Но у меня есть еще одна просьба.

Я смотрю на него и жду.

– Мак должна знать, что с ней все в порядке, – говорит он. – Она должна услышать это от самой Талии.

Глава 24
Талия

Сегодня утром шел снег.

И я убедила Магду выпустить меня на улицу, чтобы посмотреть на него. Она дала мне ответ только после того, как она получила разрешение от Алексея.

Я знаю, что он наблюдает за мной из окна наверху. Я видела его лицо, когда разлеглась на земле.

– Мисс Талия, – упрекает меня Магда, но я игнорирую ее.

Я смотрю в небо и позволяю хлопьям снега падать на мою кожу, даже поймав несколько на язык. Мои руки и ноги двигаются в стороны, образуя идеального снежного ангела. А потом я встаю и повторяю этот процесс еще четыре раза. Когда я повторяю по пятому кругу, открываю глаза, чтобы встретиться с ледяной синевой его глаз.

Алексей.

– Ты сделала слишком много, – замечает он, как будто знает что-то о моих мыслях.

– Нет, все совершенно верно.

Его лицо становится жестким, и он не пытается скрыть свое презрение к моему отношению. Он почти не разговаривал со мной с тех пор, как трахнул меня две ночи назад. С тех пор как он сказал мне самое худшее, что мог сказать кому-то вроде меня.

Нет, даже такой, как я. Только такой как я.

Я такая же сумасшедшая, как и моя собственная мать. Я не могу быть матерью. Я уничтожу все, что люблю. Так же, как и она.

Я – яд.

Я сказала об этом Алексею в состоянии панической атаки… Он полностью проигнорировал это. Вместо этого он поцеловал меня, одел и привел обратно на вечеринку, на котором была полно его гостей со мной во главе, больше похожей на девушку, которая приехала первой, чем на ту, которая должна была стать его женой.

Это зрелище ничуть не поколебало решимости Кати. На самом деле это, казалось, только разозлило ее. Она не хочет отказываться от него, женат он или нет.

И снова я удивляюсь, почему он не с ней. Он явно любил ее. Она хотела стать его женой. Вероятно, родила бы ему детей. И она и вполовину не так безумна, как я.

Когда я смотрю на него сейчас, стоящего надо мной, я почти говорю ему об этом. Что он должен переосмыслить то, что сделал. Но я не могу заставить себя произнести эти слова.

Это и к лучшему, потому что он наклоняется, чтобы взять мое замерзшее тело на руки, несет меня, как ребенка, обратно в дом. Я прижимаюсь к нему, позволяя его теплу окружить меня, пока он несет меня вверх по лестнице. Он ведет меня прямо в ванную, сажает на стойку и раздевает.

Он идет в душ и включает его, пробуя воду на ладони, пока я наблюдаю. Его голова высовывается над стеклянными дверями, и мне интересно, как выглядит его собственный душ.

– Какой у тебя рост? – спрашиваю я, когда он возвращается, чтобы забрать меня.

Он снова поднимает меня на руки и наблюдает за мной, пока говорит.

– Два метра 2 сантиметра, – отвечает он.

Я киваю, потому что это было близко к тому, о чем я и так догадывалась. Мой рост составляет 161, 5 сантиметров, поэтому, смотря на него, я всегда ощущаю зияющую пустоту пропасти между нами.

Он ведет меня в душ и засовывает внутрь, и я стою под горячими струями, позволяя им впитаться в мои мышцы. Через несколько мгновений дверь снова открывается, и за моей спиной появляется Алексей. При этом он полностью обнажен. Притягивая мое тело к себе, он целует меня в шею.

Без дальнейших промедлений одна из его рук обхватывает меня спереди и скользит вниз по животу, опускаясь меж моих бедер.

– Я собираюсь трахнуть тебя, – говорит он мне.

– Хорошо.

– Но сначала я хочу поиграть с тобой. Наклонись вперед и возьми себя за лодыжки.

Это нелегко, но я делаю, как он просит. И в этом положении я чувствую себя уязвимой. Его глаза смотрели на самую интимную часть меня. Сначала его прикосновение мягкое. Уже чувствую влагу между ног от его близости.

Всегда мокрая для него. Как шлюха, о которой я люблю ему твердить.

– Тебе нравится, когда я играю с тобой, как с игрушкой? – спрашивает он.

– Да.

– Мне тоже нравится, – говорит он мне.

А потом он шлепает меня. По три раза с каждой стороны. Так сильно, что ему приходится схватить меня за запястья, чтобы я не упала вперед.

Закончив, он возвращает меня в вертикальное положение и снова просовывает пальцы между моих раздвинутых бедер. Проверяю свою реакцию на него. Оживаю для него. Готова ко всему, что он захочет мне предложить.

Он тянет мою руку за спину, чтобы обернуть пальцами моей ладони ствол своего члена. И я поглаживаю его, пока он трогает меня пальцами. Никто из нас при этом не смотрит друг на друга. Я очень этому рада. Потому что сейчас я не хочу, чтобы он видел то, что отражается на моем лице.

Как мне страшно. Какой уязвимой я себя чувствую. То, какая война развернулась в моей голове, которая решила, что мне нужно больше боли. Все, что угодно, лишь бы избежать других чувств, накапливающихся во мне. Чувство доверия, комфорта и безопасности, когда я нахожусь в его объятиях. Они не настоящие. Они подобны зыбкому песку, который всегда движется подо мной.

– Пожалуйста, – шепчу я, но знаю, что он меня не слышит.

Хотя Алексею и не нужно меня слушать. Он меня знает. Слишком хорошо. Я не знаю, как это возможно, но это правда.

Он хватает мои волосы в кулак и с силой оттягивает мою голову назад, так что мне приходится встретиться с ним взглядом, в то время как его другая рука поднимается, чтобы ущипнуть меня за сосок. Я шиплю и дергаюсь на него, и он повторяет процесс с другой стороны.

– Тебе следует постараться, – говорит он мне. – Я не могу всегда причинять тебе боль, моя милая. Я не хочу тебя баловать.

Даже когда он произносит эти слова, я знаю, что он лжет. Он даст мне все, о чем я попрошу. До тех пор, пока это у него под контролем. Ему нравится контролировать меня так же сильно, как и мне.

Он возобновляет свои прежние действия, лаская меня пальцами, целуя все мое плечо и спину, удерживая меня на месте. Я откидываю голову ему на плечо и смотрю, как он наблюдает за мной. Его член зажат между моими ягодицами, твердый и готовый для меня. Другая его рука лежит на моей груди, разминает ее, прежде чем он тянется, чтобы взять в рот сосок.

Кончаю для него.

На этот раз это даже не занимает у меня много времени. Когда мои глаза снова открываются, я встречаюсь с ним взглядом.

– О чем ты сейчас думаешь? – спрашивает он.

– Мне интересно, удалил ли ты мою ВМС, – честно отвечаю я ему, и его ответ такой же честный.

– Да.

– А еще мне интересно, собираешься ли ты снова кончить в меня.

– Собираюсь.

– Я не могу забеременеть, – говорю я ему.

– Но забеременеешь.

И на этом разговор окончен. Потому что теперь я прижата спиной к стенке душа, мои бедра в его руках, когда он толкается внутрь меня.

Он опускает голову на дюйм от моей, и я улавливаю огонь в его глазах.

– Моя.

– Твоя, – шепчу я.

– Поцелуй меня, – требует он.

Что я и делаю. Я обнимаю его за шею и целую. Его язык вторгается в мой рот и берет мой в плен, в то время как его бедра двигаются в такт стонам, вырывающимся из моего рта.

Интересно, слышит ли он их? Слышит ли что-нибудь из этого.

Когда я выныриваю, чтобы глотнуть воздуха, я нахожу губами его правое ухо. И я целую его там, а потом остаюсь, чтобы он мог слышать мои звуки. Чтобы он мог услышать то немногое, что я могу ему дать.

Он набухает внутри меня. Он вот-вот кончит. Поэтому он снова делает паузу. Просто медленно входит и выходит из меня.

Его голос хриплый и грубый, когда он говорит.

– Поговори со мной, – шепчет он мне в волосы. – Я хочу услышать твой голос.

Это уязвимая просьба для него. И я уважаю его за это.

Я подношу губы ближе к его уху, целую его, а затем задаю свой собственный уязвимый вопрос.

– Тебе нравятся безумные женщины?

Он отстраняется ровно настолько, чтобы я увидела улыбку на его лице.

– Очевидно, – отвечает он.

А потом он снова целует меня.

– Мне нравится твое безумие, – говорю я ему. – И мне нравится, как ты меня трахаешь. Мне нравится, как ты заставляешь все это исчезнуть.

Он делает паузу на середине толчка и жестко входит в меня. Снова наполняя меня. Я закрываю глаза и содрогаюсь от ужаса и… чего-то еще, чего я не могу объяснить.

Когда он отодвигается, чтобы посмотреть на меня, выражение его лица расслабленное и решительное.

– Тогда я буду трахать тебя каждый день.

Он хватает меня за лицо и крепко целует.

– И ты больше никогда ничего не вспомнишь.

Глава 25
Талия

Я ожидаю, что он оставит меня, когда закончит со мной.

Потому что у Алексея свои проблемы. Он говорит, что не полюбит меня. И я ему верю. Он всегда будет держать меня на расстоянии вытянутой руки.

Трахать меня и любить – две разные вещи.

Он любил Катю. И теперь он никогда больше не захочет никого любить. Потому что она каким-то образом отравила его. И я не могу исправить его, так же как он не может исправить меня.

Мы действительно похожи.

Я смотрю, как он роется в моем шкафу. Продираясь через стеллажи с дизайнерской одеждой, к которой я даже не прикасалась. На нем нет ничего, кроме брюк, мышцы спины растягиваются и расширяются с каждым движением. Его татуировки выставлены на всеобщее обозрение.

Иногда мне кажется, что они не соответствуют его характеру.

Я знаю, что он, вероятно, хотел, чтобы они были устрашающие. Таково его намерение. Но я знаю настоящего Алексея. Отшельник, который остается в своем доме, играет в шахматы и большую часть дня сидит за компьютером. Тот, кто спокоен, сдержан и честен.

Ему не нужно устраивать шоу, чтобы казаться опасным. Его тело сильное, но я не сомневаюсь, что его разум – самое опасное оружие из всех.

Он возвращается ко мне с простым черным облегающим платьем и прижимает его к моей бледной коже, прежде чем одобрительно кивнуть.

– Черный тебе идет.

Он помогает мне одеться. Так, как он часто заботится обо мне. Интересно, зачем он это делает? Он знает, что я могу сделать это сама. Но вот он здесь, одевает меня. Зашивает мои раны, когда я истекаю кровью. Принимает душ вместе со мной. Заводит меня домой с холода.

Это мелочи. Но никто никогда не делал этого для меня.

Я не могу отвести от него взгляд, но знаю, что мне нужно это сделать. Поэтому, когда он берет щетку и начинает расчесывать мои волосы, я забираю ее из его рук.

– Я могу сделать это сама.

Он кивает, но не уходит.

Только когда я заканчиваю, я узнаю, почему он задержался.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала.

– Хорошо.

Я поворачиваюсь к нему, и взгляд его глаз встречается с моим. Иногда я все еще забываю, что он меня не слышит. Что мне нужно смотреть ему в лицо, когда я говорю. Но он просто притворяется, как и со всеми остальными.

– Тебе это не понравится, – добавляет он.

– Скажи мне, в чем дело.

– Тебе нужно поговорить с Мак.

– Нет.

У меня сдавило грудь. И мне давит на глаза. Одно упоминание ее имени вызывает во мне огромную волну стыда и вины. Она никогда не сможет увидеть меня такой. Она не поймет. И я только снова разочарую ее. Я продолжаю трогать звезду на своей руке. Надеясь на утешение, но оно не приходит. Потому что именно он делает это со мной. Поднимает этот вопрос.

– Сегодня она вышла замуж, – говорит он мне. – Считай это свадебным подарком. Немного душевного спокойствия для подруги, которая предана тебе.

– Я знаю, что она предана, – огрызаюсь я на него. – Не веди себя так, будто знаешь о наших отношениях. Как будто ты что-то знаешь обо мне или о ней, если уж на то пошло.

– Я знаю достаточно, – говорит он мне. – В конце концов, она все-таки пришла ко мне. Она – причина, по которой ты сейчас здесь. Подальше от Армана.

Я отворачиваюсь, потому что не хочу, чтобы он был невольным свидетелем слез, которые сейчас текут по моим щекам. Но я знаю, что он знает, что они есть. Он даже не пытается дать мне ложное утешение. Или подойти ко мне. Что я ценю.

Я знаю, что поступаю несправедливо. Я знаю, что это эгоистично.

Но Мак не сможет с этим смириться. Принять то, кем я стала.

Она попытается меня вылечить.

Так же, как она делала всегда.

Тогда я была плоха, но теперь… ущерб непоправим.

Я подхожу к окну и стучу по пуленепробиваемому стеклу, собираясь с мыслями. Я знаю, что мне нужно сделать. Я знаю, что правильно. Но от этого не легче.

Я поворачиваюсь и нахожу Алексея, ожидающего, когда я закончу вести бой в своей голове.

– Я не собираюсь возвращаться в Бостон.

– Тебе и не нужно, – соглашается он. – Теперь ты моя жена, Солнышко. А это значит, что я несу ответственность за твою безопасность. И я никогда не попрошу тебя сделать что-то, что подвергнет тебя опасности.

Его тон низкий и серьезный. Как будто защита меня для него важнее всего остального. Но это не имеет смысла. Для человека, который считает себя неспособным любить. Для мужа, который женат на мне только номинально.

– Почему? – спрашиваю его. – Почему это так много значит для тебя?

– Потому что ты моя жена. И это то, что должны делать мужья. Они должны ставить семью превыше всего.

Я наклоняю голову в сторону и рассматриваю его, еще один кусочек головоломки, который теперь встает на свое место.

– Ты имеешь в виду то, чего не сделал твой отец?

Он моргает, пораженный моим ответом. И в этот момент я понимаю, что совершенно права.

– Не говори о вещах, понятия о которых не имеешь, – говорит он мне. – И никогда больше не упоминай моего отца.

– Значит, для тебя нормально подталкивать меня к вещам, которые заставляют меня чувствовать себя неловко, но не наоборот? Это кажется несправедливым.

– Жизнь несправедлива, Солнышко, – отвечает он. – Тебе об этом известно куда лучше других.

В комнате воцаряется тишина, когда мы встречаемся лицом к лицу. Мой муж и я. Этот человек, которого я только начинаю узнавать. И все же он читает меня, как никто другой. Возможно, это работает в обоих направлениях. Возможно, у таких поврежденных, как мы, есть способ обнажить ту же рану в другом.

И прямо сейчас я хочу ткнуть его пальцем. Чтобы избежать этой темы.

– Я даже не знаю, кем был мой отец, – говорю я. – Никто из нас не знал. Все они были разными, но при этом одинаковыми. Отсутствующими.

– Я не собираюсь обсуждать это с тобой, – коротко отвечает он. – Не важно, что ты предлагаешь. Ты забываешь, что это то, что я уже знаю о тебе.

– Я не забыла, – говорю я ему. – Но есть разница между тем, что я тебе рассказываю, и тем, что ты прочитыаешь в моем деле.

– Для меня это не имеет значения.

Его слова обжигают меня, но я не показываю этого. Я больше никому не показываю, что у них есть сила причинить мне боль.

– Почему ты так легко принимаешь это? – спрашивает он, подходя ближе ко мне. – Почему ты не сопротивляешься, когда мужчина, которого ты даже не знаешь, говорит тебе, что ты выйдешь за него замуж? И ты будешь жить здесь, в этом доме, с незнакомцем. И все же при этом ты даже не можешь заставить себя поговорить с единственным человеком, который знает тебя лучше всех?

– Потому что она не знает меня лучше других, – тихо отвечаю я. – Она совсем меня не знает.

Я пытаюсь отвернуться, но он хватает меня за запястье и останавливает.

– Почему?

Я моргаю, глядя на него, и у меня возникает внезапное желание снова возненавидеть его. Он такой лицемер. Требует от меня всего этого. Требует ответов. Когда сам не дает мне того же взамен.

– А с чего бы ей? – интересуюсь я у него. – Как может кто-то знать, если не прошел тем же путем. Как кто-то может понять, каково это, когда тебя не слышат, когда их всегда слышали просто прекрасно?

Он не отвечает. Поэтому я отвечаю сама себе.

– Они не могут. Они не могут понять этих вещей, и все же они чувствуют, что имеют право судить тебя за них. Просить тебя измениться, изменить свою суть. Чтобы исправить то, что не может быть исправлено.

Я слишком много выдала, понимаю я, когда снова встречаюсь с его взглядом… и нахожу полное понимание в его глазах.

Алексей берет мои руки в свои и проводит пальцами по моим ладоням. Теперь он понимает, почему я здесь. Почему я не сопротивлялась. Потому что он принял меня такой, какая я есть, с того самого момента, как забрал меня. Он никогда не просил меня измениться. Притвориться, что я нормальная. Или что я в порядке. До сих пор.

– Тебя не нужно чинить, Солнышко, – говорит он мне. – Но ты не можешь вечно избегать своих чувств. Ты уверена, что предпочла бы встретиться лицом к лицу со смертью, чем со своими страхами. Но не так это работает.

– Почему нет? – интересуюсь я у него. – Ты же избегаешь их.

– Я ничего не избегаю, – смело лжет он. – Я просто принял то, что есть.

– И я тоже.

– Нет, – возражает он. – Ты нет. Ты просто оцепенела.

Он похлопывает меня по голове, а затем сжимает пальцами мой подбородок, приподнимая мое лицо так, чтобы у него был полный доступ ко всем моим эмоциям.

– Это защитный механизм. Мозг – замечательная вещь. Делая это, можно пережить любую травму. Но твои травмы закончились. Теперь пришло время обработать твои раны. Время начать чувствовать.

Я сглатываю, а он берет меня за руку. Ведет меня по коридору в свой кабинет. Я не провоцирую его. Потому что мы оба знаем, что весь разговор был просто моей попыткой отсрочить неизбежное.

Он садится в свое кресло, а затем притягивает меня к себе на колени и подтягивает телефон ближе. Он не заставляет меня ничего делать. Абсолютно ничего.

Он просто набирает номер и протягивает мне телефон.

– Просто скажи ей, что ты в безопасности, – говорит он. – И все, что тебе еще захочется сказать.

Он звонит очень долго. И каждый гудок подобен отбойному молотку для моих ушей и моей брони. Я дрожу в объятиях Алексея, и он успокаивающим жестом гладит меня по спине. В моих глазах стоят слезы. А затем приглушенный звук чьего-то ответа.

– Алло?

Мои губы слипаются, и мне требуется три попытки, чтобы произнести ее имя.

– Мак?

Наступает долгая пауза, и чувство вины пронзает мое сердце. То, которого я поклялась, у меня больше не будет. Она так напугана. Так переживает, что это какая-то дурацкая шутка. Что это не может быть реальностью. И теперь я знаю, она думала, что я мертва. Она думала, что я потеряна навсегда.

Потому что я была слишком труслива, чтобы уверить в обратном. Она заслуживает гораздо лучшего, чем это. Чем я. Она заслуживает всего, чем я никогда не смогу быть для нее.

– Талия?

– Да, – шепчу я. – Это я.

– Ты в порядке? – спрашивает она. – Пожалуйста, скажи мне, что ты в порядке.

– Я в порядке, – отвечаю я. – Я не могу очень долго говорить.

– Что ты имеешь в виду?

– Я просто… – мой голос срывается, и я едва могу говорить. Я собираюсь сломаться. В любую секунду. Я собираюсь полностью сломаться. И это несправедливо по отношению к Мак. Я не могу позволить ей услышать, как я плачу. Лучшее, что я могу для нее сделать, – это позволить ей поверить, что со мной все в порядке. Такой, какой она всегда хотела меня видеть. – Я просто хотела, чтобы ты знала, что я в порядке. И что тебе не стоит больше беспокоиться обо мне.

– Что значит “не стоит беспокоиться»? – спрашивает она.

– Я в безопасности, – повторяю я. – И я не собираюсь возвращаться домой.

– Талия…

– Мне нужно идти, Мак, – говорю я ей. – Я просто хотела поздравить тебя со свадьбой. И сказать, что я люблю тебя, и очень по тебе скучаю. Но сейчас я в порядке, и я должна поблагодарить тебя за это. Это последнее предложение, которое я успеваю произнести, прежде чем моя решимость рушится, и я кладу трубку.