Текст книги "История русского романа. Том 2"

Автор книги: А. Бушмин

Семейственность представляется Мельникову – Печерскому, во многих своих общих взглядах на народ следующему за славянофильскими идеологами круга «молодой редакции» «Москвитянина», главным элементом народной этики и основой русского быта. Отсюда особенность построения романов «В лесах» и «На горах»: в центре каждого из них стоит один герой со своей семьей, история которой обстоятельно рассказывается. Так, нарисовав колоритные образы властного и сильного духом По– тапа Чапурина и строгой и умной игуменьи старообрядческого монастыря Манефы, писатель рассказывает историю обогащения Чапурина и ухода в монастырь его сестры Марфы (Манефы), историю становления семьи Чапуриных в том виде, в каком мы застаем ее в романе. Появление более или менее значительного лица неизменно влечет за собой рассказ о его семье. Представляя читателям Алексея Лохматова, пришедшего наниматься к Чапурину, Груню – воспитанницу Потапа Максимовича, богатую вдову Марью Гавриловну, горного чиновника Колышкина и многих других героев, автор неизменно сообщает не только биографию каяедого, но и хронику его семьи, рассказ о которой подчас носит подлинно исторический характер (как например повествование о семье Смолокуровых). Таким образом, романы о жизни Поволжья складываются как бы из ряда семейных хроник, что вполне соответствует взгляду автора на семью как средоточие жизни народа.

Композиционно экскурсы в прошлое даются большей частью не последовательно, по мере появления героев в романе, а как вводные эпизоды, прерывающие действие, замедляющие его и затем придающие ему новый оборот. Так, рассказ о юности Манефы включен в повествование после появления паломника Стуколова, подбивающего Чапурина на авантюру – поиски золота. Тут, после описания драматической встречи «старицы» и двадцать лет пропадавшего Якима, который «погубил» ее, в момент, когда читатель напряженно ждет, к чему приведет Чапурина соблазн авантюры, действие останавливается, разрешение возникшего конфликта отдаляется, и, как бы прибегая к приему ретардации, широко распространенному в народном эпосе, писатель вводит обстоятельный рассказ о «старине» семьи Чапуриных, попутно раскрывая трагедию Манефы и тайну происхождения Фленушки – ее дочери, которая до того в авторском тексте называется «безродной сиротой».

Напряженное действие глав, заключающих объяснение Насти и Алексея и известие о предстоящем сватовстве Снежкова к Насте, замедляется рассказами о жизни Дарьи Никитишны, крестной матери Насти, об истории Никифора – брата Аксиньи Захаровны, Груни – приемной дочери Чапуриных, т. е. тремя вставными новеллами. Составляющий пункт наибольшего напряжения в первой части романа «В лесах» эпизод в Красноярском скиту обрывается вводной новеллой о происхождении и судьбе знатока горного дела Колышкина. Во второй части в историю Насти и Алексея вторгается рассказ о судьбе Марьи Гавриловны, замедляя развитие действия, и т. д.

Все эти замедляющие действие эпизоды, каждый из которых имеет свою сюжетную схему, свою кульминацию, свою развязку, способствуют возникновению атмосферы таинственности, захватывают читателя. Развязка главной сюжетной ситуации тем больше поражает читателя, чем более она отдалена.

Увлекательность романа Мельникова – Печерского, значение элементов таинственного, постепенно проясняющегося в ходе повествования, наличие острых, неожиданных ситуаций составляют характерную черту произведения, эпического по ширине охвата действительности и по некоторым художественным средствам, которыми пользуется автор.

Вместе с тем развязка ситуаций, увлекающих читателя в романе Мель– никова – Печерского, способствует тому, что эмоциональный акцент восприятия падает не на хитросплетения авантюр и уголовных преступлений, которые часто оказываются разгадкой таинственных ситуаций у Данилевского, а на подлинно трагические черты действительности. [426]426
  Ср.: А. Скафтымов. Поэтика и генезис былин. В кн.: А. П. Скафты– м о в. Статьи о русской литературе. Саратовское книжное издательство, 1958, стр. 6.


[Закрыть]Ключом к таинственной истории Манефы, к роковым судьбам Насти и Марьи Гав риловны, к религиозным нравственным исканиям Дуни Смолокуровой, приводящим ее в тупик, оказывается одно и то же обстоятельство: одержимость людей изображаемого писателем общества стяжательством, жаждой наяшвы. Именно это обстоятельство составляет суть развязок многих сюжетных линий, оказывается в романах Мельникова разгадкой заданных в начале многих его эпизодов и глав таинственных, загадочных ситуаций.

Трагическое разрешение ряда дополнительных сюжетных линий в романах Мельникова находится в полном соответствии с развитием основного действия. Судьба идеально – патриархальной семьи в романе «В лесах» оказывается глубоко трагической. Подобно идеальному представителю народной семейственности – Глебу Савинову в романе «Рыбаки» Григоровича, герой Мельникова – Печерского Потап Чапурин не находит общего языка с детьми, видит, что добытое его усилиями и энергией благосостояние не приносит его детям счастья, что только маленький внук может поддержать его хрупкую надежду на то, что семья не погибнет и все, что он создал, не пойдет прахом. Как и в «Рыбаках» Григоровича, в романе Мель– никова – Печерского непосредственной причиной распада семьи являются коварство и бессердечие «обласканного» и принятого в семью «чужанина». Однако если Григорович дает четкое социальное обоснование поступков приемыша, если в самой крестьянской среде он замечает и сознательно выделяет процессы, которые подготавливают распад патриархальной семьи и формируют характеры, подобные Григорию, то Мельников– Печерский, рисующий жизнь края, где все население занято промыслами, и рассматривающий буржуазные отношения как вечные и незыблемые, не может, подобно Григоровичу, видеть в развитии промышленности причину гибели патриархального уклада жизни. Писатель рисует обстоятельства, которые раздували в душе Алексея искры стяжательства и привели его в конечном счете к попранию нравственных законов. Однако впечатление, которое на Алексея произвели богатство и могущество Чапурина, и ажиотаж, вызванный в доме заволжского тысячника известием о «вет– лужском золоте», не осмыслены в романе как обстоятельства, повлиявшие на героя. Рисуя внезапный перелом в душе– героя, автор не углубляется ни в социальные, ни в психологические причины этого перелома: «подумалось Алексею», «ветлужское золото с ума нейдет» – вот все, что мы узнаем о душевных движениях героя. Корыстолюбие выступает в романе как естественное, хотя и темное чувство.

Характерно, что Мельников не делает центральным эпизодом своего романа аферу фальшивомонетчиков, авантюристов, пытавшихся было добраться до капиталов Чапурина. Острая интрига то и дело «вспыхивает» в романе Мельникова и, разрешаясь, затухает, чтобы уступить место новой коллизии, развязывание которой в свою очередь не заканчивает действия. Каяедая из этих интриг не определяет собой архитектоники романа в целом.

Писатель задается целью сказать свое слово о быте края, и типичные признаки этого быта он видит более в обыденных явлениях – в стяжательстве, гордости, сребролюбии рядовых людей изображаемой среды, чем в исключительных действиях, носящих характер уголовных преступлений. Так оказывается, что не злоумышления мрачных авантюристов, а отношения женихов к невестам, мужей к женам, детей к родителям и родителей к детям влекут за собой наиболее трагические последствия в романе. Тонкие, гуманные, возвышенные чувства человека неизменно оказываются оскорбленными и поруганными. Писатель пытается найти источник трагических коллизий изображаемого быта и указать «противоядие» злу. Эпическая стихия, очерковая характеристика жизни Поволжья являются в романе как бы «успокаивающим», вносящим умиротворение началом. Зачины, открывающие некоторые главы «В лесах», носят явно очерковый характер. Например: «Вёрховое Заволжье – край привольный…» (гл. I, ч. 2); «Ведется обычай у заволжских тысячников народу „столы ставить“…» (гл. V, ч. 1); «„Свадьба уходом“—в большом обыкновении у заволжских раскольников…» (гл. VII, ч. 1); «В лесах работают только по зимам. Летней порой в дикую глушь редко кто заглядывает…» (гл. XV, ч. 1); «»Леса, что кроют песчаное Заволжье, прежде сплошным кряжем между реками Унжей и Вяткой тянулись далеко на север…» (гл. I, ч. 2); «На Пасху усопших не поминают. Таков народный обычай…» (гл. VIII, ч. 2). Такие зачины либо открывают повествование, «задают ему тон», либо возникают в моменты наибольшего драматического напряжения действия, как бы возвращая изложение в русло эпического, неторопливого повествования о жизни народа, в которой судьба того или другого героя составляет лишь тонкую, подчас еле приметную нить. Здоровьем и незыблемостью народного быта в целом, неисчерпаемой жизнерадостностью и твердостью простых людей в соблюдении обычаев, в сохранении традиций и в следовании нравственным законам Мельников – Печерский пытается «уравновесить» трагедийность своего повествования, его обличительно – сатирические элементы, звучавшие подчас весьма сильно в произведении.

Так, путешествие за ветлужским золотом и пребывание Чапурина в Красноярском скиту, рисующие в весьма неприглядном свете и купеческую среду и старообрядческое духовенство, благодаря двум эпизодам, представляющим как бы вставные новеллы (ночевка в лесу и борьба с волками; угощение путешественников в Красноярском скиту), обретают внезапно новый, независимый от сюжетного движения смысл. Этот рас– каз о плутовских проделках и золотой лихорадке, моментально охватывающей людей, становится вместе с тем повествованием о мужестве быва лых людей в приволжских лесах и о замечательных традициях русского гостеприимства.

Живучесть в народном сознании древнейших языческих представлений и упорную приверженность к старообрядчеству Мельников – Печерский рассматривал как явления, наиболее ярко отражающие ту устойчивость и I традиционность народного сознания, которая свидетельствует, по его мнению, о незыблемости извечных форм жизни, даже если они несут в себе жестокие конфликты. Писатель стремился сделать элементом, объединяющим все многообразие повествования, единство народного взгляда на жизнь. Этот взгляд, вечный и неизменный, как природа, окружающая русского человека, он «конструирует», опираясь во многом на труды современных ему ученых – фольклористов – представителей мифологической школы. Отсюда многочисленные, поэтически пересказанные в романе космогонические и другие легенды, переплетающиеся с описаниями природы края, в котором живут герои романа. Отсюда и необычное в романе XIX века обоснование поступков героев: «То веселый Яр – его чары», – говорит голос автора об источнике «греховных» мыслей Манефы, которые она не может «прогнать молитвой». Веселые весенние боги, возрождающие природу после зимней спячки, оживляющие цветы и деревья по перелескам, «сводят» «посла» московского старообрядчества Василия Борисовича с сонной, апатичной Парашей, они же внушают смелые проказы Фленушке. Радость жизни, единство естественного круговорота природы и мира стихийных чувств человека – вот основание, на которое пытается опереться писатель в своем стремлении доказать, что трагические противоречия изображаемой им жизни не грозят ее основам, не колеблют их.

Так, после исполненных трагизма эпизодов гибели и похорон Насти, в которых словами народного плача обобщается смысл судьбы несчастной девушки:

 
Ты чего, моя касатушка, спужалася?
Отчего ты в могилу сряжалася?
Знать того ты спужалася, моя ластушка,
Что ноне годочки все пошли слезовые,
Молодые людушки пошли все обманные,
Холосты ребята пошли нонь бессовестные,
 

возникают сцены, рисующие торжественное шествие палящего бога Ярило – Хмеля по земле, а весь роман, содержащий многочисленные рассказы о любовных трагедиях, заканчивается веселой свадьбой Параши Чапуриной.

«Безжалостность» природы, вечно живой и равнодушной, заключающей единство жизни и смерти, Мельников пытается уподобить жестокости общества и таким образом утвердить вечность современных социальных конфликтов.

Близость народа к природе, вера в ее мудрость – вот в чем видит Мельников – Печерский причину живучести в нем языческих представлений. Практическая хватка простых людей, привычных к борьбе с природой, заставляет их относиться к религиозному фанатизму скептически. Старообрядчество писатель рассматривает лишь как форму выражения твердости и упорства в соблюдении традиций. В романе показано, что даже старообрядческие монастыри – средоточия «древлего благочестия» – оказывают влияние на население главным образом благодаря своей мощной хозяйственной организации и поставленной на широкую ногу, с рекламой и подрывом конкурентов, торговли «необходимыми» в быту аксессуарами культа.

Мельников – Печерский отмечает, что стихия практицизма, торговой деловитости и даже авантюризма захлестывает людей, «ушедших» в религию.

В романе Мельникова «На горах», представляющем как по сюжету, так и по художественным особенностям продолжение «В лесах» и составляющем вместе с первым романом своеобразную дилогию, были усилены сатирические, обличительные элементы и ослаблены моменты поэтизации и идеализации народной старины.

Мельников еще более четко осветил в нем конфликты, неизбежные в изображаемой им буржуазной среде. Здесь уже в полный голос зазвучал мотив противоречий между хозяином и работником, облеченный в первом романе в одежду «внутрисемейных» столкновений. В романе «На горах» мы видим картину бунта бурлаков против нагло обирающего их хозяина, повальное плутовство и взаимное надувательство «почтенных купцов». Лицемерие и доходящий до авантюризма практицизм старообрядческого духовенства и сектантов во втором романе Мельникова – Печерского повернуты также своей «роковой» стороной, несущей гибель чистым душам, которые ищут в религии спасения от хищничества и аморализма буржуазной среды. Светлый и радостный колорит веры в вечную силу стихийных проявлений природы и жизни человека, преклонение перед исконной красотой старинного «обряда» русской жизни во втором романе ослабевают и подчас вовсе исчезают. Писатель не мог не заметить в конечном счете, что патриархальная семья и весь уклад старой жизни рушатся, что бытующие в сознании народа осколки старинных воззрений не могут спасти этот уклад от разрушения и дать ответ на социальные и этические вопросы, волнующие современного человека.

В романе «На горах» Мельников пытается предложить выход из запутанных противоречий, которые он в первом романе трактовал как неизбежных спутников жизни. Центром произведения становится (разоблачение преступных интриг хлыстов. «Зорение» скитов и правительственное упразднение старообрядческих молелен выглядят в романе как спасительная мера; приобщение к официальной церкви рисуется как конец нравственных и религиозных исканий героев.

В романе «На горах» писатель дает «рецепт» преодоления буржуазного хищничества, состоящий в том, что просвещенное купечество, приобщившееся к европейской культуре, должно сознательно стремиться к «правильной торговле», соответствующей коммерческой науке. Эти мысли были выражены в дидактических эпизодах конца второго романа, по своему стилю выпадающих из художественной системы автора «В лесах» и «На горах».

Увеличение значимости авантюрного сюжета, появление в романе хо– дульно – отрицательных злодеев – сектантов и идеально – положительного образа представителя официальной церкви, обилие мелодраматических ситуаций и эпизодов, сухо рассказанных, – все это свидетельствовало о том, что попытка писателя разрешить поверхностно – дидактически вставшие перед ним важнейшие жизненные проблемы привели к утере лучших качеств его писательской манеры.

Отступление Мельникова в конце второго его романа на позиции массовой буржуазной беллетристики было особенно ощутимо, так как художественная система писателя характеризовалась в целом широким применением средств народной поэзии, совершенно не совместимых с приемами, выработанными буржуазной беллетристикой в расчете на безошибочный успех у среднего обывателя. Речь идет не о стилистическом разнобое, а о сочетании взаимно исключающих мировосприятий, ибо элементы фольклора не механически включались в ткань произведений Мельникова, но вплетались в нее, привнося с собой в его романы поэтическое отношение народа к жизненным конфликтам. Народная точка зрения, которую Мельников стремился сделать основанием художественного единства своих романов, проявлялась в его произведениях и как воссозданное пи сателем на основе трудов современных фольклористов «древнее мифологическое мировоззрение», и как подлинная современная народная точка зрения, почерпнутая непосредственно из фольклора и вносимая в роман вместе с большими цитациями образцов народно – поэтического творчества. В любом из этих аспектов, хотя и в разной степени, народная точка зрения противоречила тому поверхностно – дидактическому, официозному решению социальных проблем, которое наметилось у Мельникова к концу его работы над эпопеей. Это противоречие было особенно ощутимо потому, что фольклор является важнейшим конструктивным элементом романов писателя, входит в них как материал и стилистический компонент. Фольклор обогащал социальное содержание романов Мельникова. Сочетание наиболее старинных, традиционных средств художественной выразительности с реалистическими методами характеристики человека и его внутреннего мира, выработанными литературой XIX века и не чуждыми устному народному творчеству нового времени, было одной из особенностей творчества Мельникова, наложившей заметный отпечаток на образную систему его романов.

Характеризуя героев, описывая их внешний облик, передавая их чувства и мысли, автор широко пользуется художественными средствами, созданными фольклором. Думы и чувства героев он передает то послови цами, то песенными формулами, то словами народного плача. И когда в моменты наибольшего лирического подъема рассказчик и его герои начинают говорить песенным складом или причитать, выражая свое горе, это дает большой художественный эффект. Добиваясь сжатости и «броскости» характеристик, дающих читателю возможность моментально отличить каждого героя среди множества других, населяющих страницы романа, Мельников – Печерский, подобно сказителю, наделяет их «постоянными определениями», сопровождающими их на протяжении всего повествования (любящая Груня, бойкая Фленушка, сонная Параша Чапурина, пригожий Алексей, ревнивая каноница Устинья – Московка и т. д.).

Предшественниками Мельникова в его попытке создать народный характер при помощи художественных средств, выработанных фольклором, следует считать А. Н. Островского и Д. В. Григоровича.

В романе Мельникова – Печерского были найдены новые, боЯее совершенные, чем у Григоровича, формы создания эпических типов; в подавляющем большинстве случаев фольклорная манера характеристики образа делается у него определяющей. Однако там, где речь идет о главном герое, или по мере того, как герой выдвигается на центральное место в романе, традиционные формулы народной поэзии перестают быть единственным средством характеристики образа и эпический колорит заменяется социальным анализом.

Песенные и сказочные формулы «накладываются» на выработанный реалистической литературой психологический анализ, основанный на оценке социальной среды, окружающей человека, его положения в обществе. Так обстоит дело, например, с образом Потапа Максимовича Чапурина. Однообразие жестов героя, неизменно величественный и грозный его вид, строгий обряд обращения с домашними соответствуют его положению – одного из столпов «древлего благочестия». Рассказывая о встрече Чапурина с семьей после разлуки, писатель отмечает: «Все по – писанному, по – наученному, по – уставному». Песенные и даже былинные формулы неоднократно вводятся в текст, повествующий о Чапурине. Нередко романист заставляет своего героя думать и говорить готовыми формулами народных поговорок и изречений: «Дочь чужое сокровище, пой, корми, холь, разуму учи, потом в чужие люди отдай» (II, 10); «Птичка ты невеличка, да ноготок у тебя востер», «И лягушка довольна, пока болото не пересохло» (III, 151) и т. д.

Патриархальность Чапурина, верность его освященным веками традициям в целом ряде сдучаев выступает в романе как черта, делающая героя представителем стороны, где «зачиналась земля русская» (II, 4).

Вместе с тем уже с самого начала романа писатель рисует Чапурина как типичного заволжского тысячника, для которого деловые отношения, современная практическая жизнь, интересы торгового и промышленного дела выше не только обычаев, но даже религиозных убеждений. Писатель подчеркивает, что эта увлеченность практическими «мирскими» делами характерна для жителей Поволжья вообще и что поэтому «раскол бабами держится». От главы к главе Чапурин все более открывается читателю как предприимчивый и деятельный, хотя и патриархально – наивный человек, воззрения которого на жизнь носят скорее деловитый, чем религиозный, а тем более аскетический характер. Моменты идеализации, элементы абстрактно – моральной трактовки образа героя в романе «В лесах» подавляются реалистическими тенденциями, раскрытием социальной природы человека. Автор романа сталкивает Чапурина с представителями различных социальных групп, ставит его в сложные, типичные для жизни общества, К которому он принадлежит, ситуации и таким образом многосторонне и ярко характеризует героя. Именно правдивость и живость центрального об раза романа делают его обаятельным. Здравый ум Чапурина, его способность трезво оценить ситуацию и ориентироваться в ней, презрение к фанатизму и пиэтизму, неиссякаемая энергия и безупречная честность трактуются в романе как нравственные черты, присущие крестьянству и свидетельствующие о том, что Чапурин не порвал еще окончательно со средой, из которой вышел.

Социальные моменты выступают на первый план по мере развития романа и в образе Манефы, которая вначале характеризуется лишь неизменным определением «строгая старица» и неизменными, традиционными– жестами: «уставными поклонами», опусканием наметки на глаза, переби– ранием лестовки (кожаные четки у старообрядцев). Постепенно, рассказав трагическую историю молодости Манефы и охарактеризовав социальные обстоятельства, определившие ее судьбу, автор вводит читателя во внутренний мир героини. Стилизованный, хотя и колоритный, внешний облик игуменьи перестает уже занимать главное место в рассказе, и внимание писателя сосредоточивается на переживаниях Манефы, сильный характер, незаурядный ум и замечательная стихийная одаренность которой могут в условиях полного бесправия женщины найти себе выход в какой– либо, хотя бы узко практической, деятельности только при условии полного отказа отличного счастья и свободы совести, – в данном случае через пострижение в монастырь и уход в интересы косной догматики и торговли «святынями».

Такую же эволюцию претерпевает в романе образ Фленушки – героини, которая сначала появляется с неизменной характеристикой «бойкая» («бойкая» белица, «бойкая» девушка и т. д.), но затем раскрывается во всей сложности своего страстного, «неуемного» характера, надломленного сознанием двусмысленности и унизительности своего положения в обществе.

Большинство второстепенных героев романов Мельникова, соответственно традициям народного эпоса, охарактеризованы немногочисленными чертами, непосредственно важными для движения сюжета. Отсюда постоянные эпитеты, их сопровождающие, отсюда и известное однообразие их речей и действий. Ревнивая канонница Устинья замечательна только своей любовью к московскому «послу» и безумной ревностью, сам «посол» Василий Борисович – церковный образованностью, любовью к музыке и слабостью к женскому полу; характерно, что в уста его автор вкладывает чаще всего одну и ту же реплику: «Ох, искушение!», которой герой реагирует на самые разные жизненные ситуации, и это обстоятель ство не кажется читателю странным, а речь героя однообразной, – такова специфика поэтики романов Мельникова – Печерского. Даже в тех случаях, когда функция подобного героя в развитии сюжета резко меняется, автор показывает внутренней психологической логики изменений, происшедших в его характере и поведении. Так, после женитьбы Василия Борисовича выясняется, что он в сфере «деловой», «светской» практики несостоятелен, и его энергия, любовь к женщинам и делам старообрядческой церкви резко и сразу заменяются постоянной апатией; Алексей Лохматый сначала рисуется как «добрый молодец», своей красотой и «вежеством», привлекающий к себе сердца, затем – как «бесстыжие глаза», корыстолюбец, губящий женщин, которые его любят, т. е. как герой, отрицательный во всех своих проявлениях. Как совершается в душе геров подобный перелом, писатель не показывает ни в эпизодах, рисующих перемену характера Василия Борисовича, ни в главах, изображающих Алексея.

Разнообразию героев в романах Мельникова – Печерского соответствовала сложно разработанная писателем система языковой их характеристики. Герои первого плана и лица, социально – этнографическая типичность которых особенно подчеркивается автором, являются участниками широко представленных в романе диалогов. Нередко через диалоги развивается действие романа, иногда диалоги, напротив, насыщаются не драматическим, а повествовательно – эпическим элементом, превращаясь в этнографические очерки, своеобразно, в виде разговора, изложенные. Писатель дает немало диалогов, отточенных мастерами народного юмора и представляющих собой как бы отстоявшиеся и утвержденные устной традицией народные сцены или, напротив, талантливые, остроумные импровизации, которые, казалось бы, могут родиться только в устной речи. Здесь сказалось мастерство Мельникова – рассказчика, который задолго до своего обращения к литературе блестяще владел мастерством устного рассказа.

Основой выразительной речевой характеристики героев у Мельникова-Печерского является лексическое разнообразие их языка. Писатель смело черпает материал из разных лексических пластов и обогащает им как авторскую речь своих романов, так и речь своих персонажей. Это помогает ему создать ощущение многообразия и пестроты картины жизни поволжского населения.

Относя Мельникова – Печерского к числу «богатейших лексикаторов наших», М. Горький призывал писателей учиться у него искусству пользоваться богатствами русского языка. [427]427
  М. Горький, Собрание сочинений, т. 29, Гослитиздат, М., 1955, стр. 212.


[Закрыть]Связанный с достижениями русской этнографии и филологии, стиль Мельникова – Печерского носит следы и непосредственного эмоционального воздействия на него народно – поэтического творчества. Вера в необходимость и важность народознания, в плодотворность обогащения современной художественной литературы сокровищами, извлеченными филологической наукой из арсенала устной поэзии, дала писателю возможность ввести в литературный обиход новые, еще почти не использованные средства. Знание же быта людей разных социальных групп и этнографических районов, не освещенных в литературе, помогло Мельникову – Печерскому создать романы, которые имеют большое историческое значение. Развитие русского реалистического романа, освободившее этот жанр от стеснительных уз поэтических канонов, сделало возможным возникновение романов столь оригинальной формы, как «В лесах» и «На горах» Мельникова – Печерского, – романов, оказавших широкое влияние на последующее развитие произведений подобного жанра и до сих пор пользующихся любовью советского читателя.