Текст книги "В одном из сказочных измерений (СИ)"

Автор книги: Yukhari Rakhag

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Именно эти строчки уже в третий раз читала Маккгонагал, пока мы с Гермионой стояли возле её стола. Я облокотился о парту, скрестив руки на груди, и едва сдерживал смех. Со стороны старухи это действительно выглядело, как что-то нереалистичное.

– Мисс Грейнджер? – наконец, она подняла глаза и уставилась на мою спутницу. – Вы хотите посетить другую страну в это явно неподходящее время с… мистером Малфоем?

– Да, профессор, – под старухиным испытуемым взглядом Гермиона знатно нервничала, что было видно по тому, как она заламывает пальцы, держа руки за спиной.

– Вы понимаете, что вы – несовершеннолетние?

– Но, тем не менее, я являюсь лордом древнего рода, – сказал я. – Магия сама выбрала меня, а это значит, что я имею все права совершеннолетнего, в том числе и сопровождать Грейнджер.

Минерва перевела свой взгляд на девушку.

– Вы уверены, что хотите этого? – спросила она с нажимом.

– Да, уверена, – ответила моя соучастница с толикой бунта в голосе.

– Что ж, в таком случае, даю вам выходной на два дня. Воспользоваться камином вы сможете только в Хогсмиде, так как в Хогвартсе каминную сеть закрыли на время усиленного комендантского часа. Пожалуй, выходить вам надо сейчас, – она склонилась над бумагой, поставила там свой росчерк и передала её Гермионе. – Пусть Мерлин вас бережёт!

– Спасибо, – ответила девушка, и мы направились собирать свои вещи.

***

Мы шли по пустынной дорожке в Хогсмид. Шёл мягкий и воздушный снег. Я был наедине с Гермионой.

– Мда, Грейнджер, – задумчиво произнёс я, прерывая тишину между нами, – и всё-таки я на тебя плохо влияю, да? Два дня прогула, а потом через несколько дней – рождественские каникулы.

К слову, да, я тогда ошибся с ориентировкой во времени, была не средина зимы, а только её начало, что было крайне удивительно для этого времени, ведь снег сыпал, как сумасшедший. Что же касается рождественской атмосферы, то мне как-то было совсем не до неё в последние дни, так что и она прошла мимо меня.

– Иногда нарушать правила – довольно интересно, – с каким-то детским задором ответила она, и я расхохотался.

– Даже так? – я зачерпнул в ладонь небольшую горсть снега и бросил её в девушку, попав ей по пояснице, так как шла она немного впереди меня.

– Эй! – крикнула она и, увидев, сугроб, наклонилась и взяла в руки снега.

Её снежок прилетел мне в шею. Очевидно, что в лицо она не целилась, потому как на нём всё ещё красовались почётные боевые раны. От растаявшего снега, который немного скатился мне за шиворот, стало прохладно.

– О-о, ну, всё! – я поставил свой небольшой чемодан, куда сложил свои вещи на эти пару дней, и побежал к сугробу, чтоб слепить шарик. Я уже не поддерживал иллюзию, так как вне Хогвартса она не нужна, поэтому был полон сил и энергии. Отчего-то в такую погоду захотелось порезвиться, тем более что время у нас было. Из-за временных поясов в каминной сетке Идати нас ждали только к четырём утра по нашему времени. Поэтому нам следовало остаться на ночь в одной из гостиниц Хогсмида, и уже оттуда переправиться к моему последнему шансу на спасение. Но пока я пытался гнать от себя такие мысли. Мне было весело. Грейнджер тоже смеялась, убегая от меня, бросая хаотично снежки.

Именно о таком я мечтал, когда видел их с Уизелом возле Визжащей хижины на третьем курсе. Всегда хотелось такой вот простоты в общении.

В какой-то момент я поскользнулся и рухнул в сугроб.

– Ты там живой? – подошла ко мне улыбающаяся девушка.

– Живее всех живых, – ответил я и стукнул рукой возле себя. – Нарушь ещё одно правило, пай-девочка.

Она пару секунд смотрела на меня, видимо, решаясь, а потом упала рядом. Мы, как двое беспризорников, лежали в снегу и смотрели в серое небо, которое сыпало и сыпало на нас эти белые хлопья.

– Так, какие планы на каникулы? – спросил я.

– Наверное, с родителями поедем к тётушке Саре в Австралию.

– В тёплые края, значит, – моё настроение резко ухудшилось. Совсем скоро Хогвартс выпустит своих учеников по домам на каникулы, а я в своём доме был нежелательной персоной. А от мысли, что мы расстанемся с Грейнджер на две недели становилось тоскливо, тем более что до её приезда я мог и не дожить.

Я резко поднялся на ноги, нахмурившись.

– Что-то случилось? – спросила девушка. – Рана болит?

– Всё нормально, – буркнул я, идя к своему чемодану. – Пошли.

***

– Мордредовый придурок! – ругнулся я, ставя на стол два стакана сливочного пива себе и Грейнджер.

– Малфой! – одёрнула меня последняя.

– Нет, ну ты просто не слышала, какие сальные шуточки он мне закинул, когда я спросил у него про свободные номера, – я был раздражён. Ночевать в таком клоповнике хотелось мало, но по сравнению с подземельем Малфой-мэнора, в котором меня однажды держали в целях профилактики, это было французским отелем.

Мы с моей соучастницей в этой авантюре решили посидеть немного в пабе на первом этаже, а потом уже идти по номерам.

– Ну, главное, что есть свободные номера рядом, – ответила она, потупив взгляд.

«Блять, я сейчас разнесу тут всё к мордредовой бабушке!» – ворчал я про себя, стуча пальцами по засаленному столу.

В надежде, что хоть сливочное пиво меня немного успокоит, я взял стакан и сделал пару глотков.

Когда я отнял стакан от губ, Гермиона посмотрела на меня и рассмеялась.

– У тебя… – сквозь смех пыталась выдавить она. – У тебя усы, – девушка для наглядности провела рукой возле своей верхней губы.

Я улыбнулся. А когда она тоже надпила своё пиво, представ передо мной в таком же амплуа, и вовсе расхохотался. Былое раздражение сошло на нет. И я осознал, что одним стаканом наш вечер сегодня не закончится.

– Пожалуй, я и правда на фоне тебя выгляжу, как педофил, – расслабленно резюмировал я.

– Да ладно тебе, ты не такой уж и старый. Если не присматриваться, – она рассмеялась, а потом добавила: – Кстати, не думала, что ты знаешь это слово.

– Я ведь примерный ученик, отходил все занятия по маггловеденью, – как только я сказал это, я с сожалением посмотрел на свою спутницу, выражение лица которой тут же изменилось.

«Сука!»

– Я… я слышал твой разговор со старухой в коридоре… – проговорил я.

– Да, Маккгонагал сказала, что, если я не появлюсь на курсе, у меня будет незачёт, – грустно ответила она.

– Это… Хочешь, мы пойдём туда вместе? – предложил я, всматриваясь в карие глаза. – Как перед Боггартусом… Ты больше не будешь наедине со своими воспоминаниями, наедине с ним.

– Спасибо, – девушка натянуто улыбнулась. – Пожалуй, стоит преодолеть этот страх.

Моя левая рука сама потянулась через стол к её ладони, но я вовремя заметил это и пресёк этот жест, убрав её, чтоб якобы почесать макушку.

– Что это? – Гермиона указала пальцем на моё левое запястье.

Я отнял руку и положил её на стол ладонью вверх. Из-под свитера виднелся кусок нарисованной змеи.

– Это татуировка?

Я замотал головой, и, оглядевшись, что никто не смотрит, закатил рукав, обнажая Тёмную метку.

– Ого, – Грейнджер тут же нагнулась через стол, рассматривая мой знак уродства.

– Это символ рабства, символ тьмы, – произнёс я и слегка вздрогнул, когда её теплые пальцы провели по моей плоти, очерчивая изгибы змеи.

– Это твой шрам из прошлой жизни? – спросила она, обеими ладонями держа мою руку и осторожно, чтоб не задеть незаживших костяшек, перевернула её, чтоб посмотреть, нет ли продолжения метки сверху. Я послушно позволял ей эти маленькие манипуляции. От её прикосновений становилось тепло в груди, и это гребаное ощущение так и норовило растечься по всему телу, вниз.

– Да, – проговорил я, перехватывая её левую руку и осторожным движением закатывая её рукав. – У тебя тут тоже был.

– Я служила Воландеморту? – с ужасом в глазах уточнила моя спутница, и я коротко, но как-то сухо хохотнул.

– Нет. Тебе выцарапала тут шрам одна тёмная сучка, – подушечкой большого пальца я провёл по её мягкой коже, ощущая, как же блядски сильно хочется повторить этот путь губами.

– И что она написала?

– Ерунду, – я быстро поправил её рукав обратно.

– Малфой, расскажи, мне интересно, – упорствовала Гермиона. – Тем более, ты обещал когда-то показать часть своих воспоминаний.

– Но не такие уж точно! – возразил я.

– Она написала «грязнокровка», да? – догадалась Грейнджер. Кто бы сомневался, вот же всезнайка.

Я не ответил, но она и так поняла ответ. Девушка откинулась на спинку стула, а я вымолвил:

– В любом случае, Война показала, что кровь у всех одинаковая, она красная.

После этого разговора наше общение как-то увяло, поэтому минут через десять мы направились на второй этаж, к номерам.

– Если что-то будет нужно, я – рядом, – проговорил я, стоя возле своей двери.

– Хорошо.

Войдя в комнату, я переоделся, с крайней брезгливостью очистил кровать дополнительными заклинаниями от паразитов, и попытался отключиться от осознания того, где именно будет моё ложе сегодня.

– Ты – параноик, – донёсся до меня насмешливый голос Грейнджер.

– Мда, акустика – просто Мерлину на радость, – проворчал я, укладываясь в кровать.

– В таком случае ставятся заглушки. Магию никто не отменял.

– Ага, но тогда я не буду слышать твоих насмешек через стенку, – съязвил я.

Возникла небольшая пауза.

– Драко? – Она снова назвала меня по имени, и я улыбнулся, закинув руки за голову.

– А? – судя по звуку, наши кровати стояли возле той самой стенки по обе стороны от неё. Создавалось ощущение того, что мы лежим в одной кровати, стояло лишь прикрыть глаза и помечтать.

– А умирать – страшно?

– Не страшнее, чем засыпать. Правда, если это Сектусемпра – то процесс становится довольно болезненным.

В комнате снова застыла тишина.

– Доброй ночи, – тихо сказала Гермиона.

– Доброй ночи, – вторил ей я.

Комментарий к Глава 7. Обнажая души.

Как обычно, жду ваших отзывов)

Кароч, по моим скромным подсчётам, половину фф уже написано. С чем я себя и поздравляю! Впервые столько текста было написано за столь короткое время (про мою курсовую, которая писалась в последнюю неделю, промолчим). Спасибо всем, кто читает, лайкает, и особенно – тем, кто черкает хоть пару строк, хоть смайлик в отзыве.

Автор немного выдохся, поэтому на пару дней попытаюсь забыть о главных героях, ибо дальше будет тоже много эмоций, а мне их описывать, все дела)

========== Глава 8. Якорь души моей. ==========

Я стоял с протянутой палочкой. Тёмный Лорд стоял чуть сбоку и впивался своей мерзкой холодной ладонью мне в руку.

– Давай же, Драко, сделай это, – вкрадчиво шептал он возле моего уха, направляя палочку на Чарити Бербидж.

– Драко, пожалуйста, – с уголка её глаз стекали слёзы.

– Я не могу… – я скривился, хотелось убежать, но Воландеморт держал мою руку чересчур крепко.

– Авада Кедавра! – крикнул он, и из моей палочки вылетел зелёный луч, пронзающий смертельным проклятием профессора по маггловеденью.

– Молодец, Драко, – похвалил меня змей. – Тебе ведь ничего не будет стоить убивать дальше?

– Нет, пожалуйста, я не хочу, – молил я, но на месте Бербидж уже появились какие-то магглы, которых я, повинуясь взмаху руки Тёмного Лорда, убил.

Дальше был Теодор Нотт.

– Прошу, – шептал я, но и его постигла та же участь.

Забини, Пэнс, Крэбб и Гойл – всех догнала смерть от моей палочки.

– А теперь – она, – прошипел Воландеморт и я вскрикнул.

Грейнджер стояла передо мною на коленях, всё в том же чёртовом маггловском одеянии, как и в тот день, когда её пытала Беллатриса.

– Давай, Драко, – Тёмный Лорд внезапно отпустил мою руку и, выудив свою палочку из-под полы мантии, направил её в сторону. Там были мои родители. Отец обнимал мать и с мольбой во взгляде смотрел на меня.

– Драко, ты должен. Мы твоя семья, – говорил Люциус.

Моя рука предательски тряслась, а из глаз уже давно лились слёзы – признак малодушия и слабости.

– Драко, – говорила Грейнджер, пока я всматривался в её глаза. В её взгляде стояла всё та же борьба вперемешку со страхом. – Драко! – повторила она более требовательно.

– Я не могу…

– Ты знаешь эти два слова, – вещал Воландеморт.

– Драко!

Резкая боль в плече вытащила меня из моего кошмара. Я открыл глаза и, встретившись с пустынным потолком, вскочил.

– Драко! – от меня отшатнулась Гермиона, и я уставил на неё свой ошалевший взгляд.

– Гре… Грейнджер? – Хрипло спросил я. – Ты как здесь?

Она осторожно села на кровати возле моих бёдер и ответила:

– Ты кричал. Сильно кричал. Я поначалу пыталась до тебя достучаться через стену, а потом, использовав заклинание, открыла замок на двери.

– Я… кричал? – тяжело дыша, словно после марафона, я начал понемногу вспоминать. Я вздохнул и прикоснулся ладонью к лицу.

«Блять!» – оказалось, что я ещё и плакал. Я постарался незаметно стереть влагу со щек.

– Это был кошмар? – спросила участливо девушка, а я на миг залюбовался тем, как свет луны застыл на её лице.

– Ага, – буркнул я. – У тех, кто прошёл Войну, такое бывает…

Моя футболка была мокрой возле горла от пота и неприятно прилегала к телу.

– И давно они у тебя? – поинтересовалась Гермиона.

– С самого начала, – ответил я. – Ой, только не смотри на меня так, они не постоянно. Просто… в последнее время много чего случилось.

«Например, я умер».

Возникла неловкая тишина.

– Не хочешь рассказать, вдруг тебе полегчает? – спросила Грейнджер.

– Нет, – я коротко мотнул головой. Чего-чего, а жалости мне вот только и не хватало!

– Побыть с тобой? – она потёрла ладони о свои штаны. К слову, я только сейчас заметил, что моя спутница была в пижаме. И это было так мило, так по-домашнему уютно, что мои губы невольно растянулись в небольшой улыбке.

– Ну, я лично уже больше не усну, – упускать такую возможность было грехом, поэтому я решил ради этого положить свою гордыню на алтарь этого решения. Пусть это и было жестом слабости.

– Я тоже, – прошептала Гермиона.

Я пододвинулся к изголовью кровати, подтягивая к себе ноги. Грейнджер улыбнулась и пересела поближе к стенке, которая не столь давно разделяла нас. Она тоже подтянула к себе колени и уткнулась в них подбородком.

– Расскажешь что-то? – подала голос девушка.

– А разве это не по твоей части? – хмыкнул я.

– Ну, это ж не я прожила две жизни, – парировала моя собеседница.

Я откинулся на изголовье, прикрыл на минуту глаза и проговорил:

– Ты никогда не видела пьяного Флитвика? – она замотала отрицательно головой. – Нет? А Хагрида на свидании? Серьёзно? Грейнджер, никогда? О-о, я тебе сейчас такое расскажу…

И я рассказывал. Историю за историей. Весёлые, смешные, где не было никакой жести. Она иногда перебивала, уточняла что-то, смеялась, сначала неловко, прикрываясь ладошкой, а потом девушка расслабилась и чуть ли не покатывалась от смеха.

Это было, пожалуй, самое тёплое воспоминание за несколько лет моей жизни. Я смотрел на неё и пытался так блядски отчаянно запечатлеть в памяти этот момент, её лицо и её смех. А меня тем временем так распирало от мягкого тепла в груди, что я бы душу отдал за то, чтоб эти наши моменты длились вечно.

Мы проговорили так в полумраке до самого утра. А когда настало время, мы собрались и двинулись к камину. Нас ожидал Идати.

***

Я вышел из камина первым, не заморачиваясь джентльменскими штуками по типу пропустить даму вперёд. Я не знал, что нас там ждёт, и, если уж честно, мне было немного страшно. Страшно узнать то, что касалось моей жизни и смерти.

– Малфой-доно? – меня тут же встретил молодой азиат в костюме европейского образца. Он был невысокого роста, крепкого телосложения и да, я его где-то видел.

– Да, – сдержанно ответил я, окидывая взглядом комнату, в которой очутился. Всё-таки это была Япония. И, похоже, Япония в её классическом понимании, ведь это была комната из бамбука, за исключением самого камина. На стенах висели какие-то рисунки и каллиграфические оттиски.

– А вы Грейнджер-сан? – спросил он у Гермионы, которая вышла сразу за мной.

– Да, здравствуйте, – проговорила девушка, так же осматривая помещение.

– Я Идачи Ибике. Вы просили встречи с моим дедушкой.

И тут до меня дошло.

– Так это был ты! – чёртов ответ на мои вопросы постоянно был у меня под носом. Увидев недоумённые взгляды моих спутников, я сухо пояснил: – Ну, там, откуда я, этим вопросом занимался именно ты, а не твой дед.

– Так вы один из путешественников? В письме вы этого не говорили. Дедушка будет в восторге. Пройдёмте за мной! – Он быстро развернулся, и мы направились за ним.

Выйдя из комнаты, мы попали на улицу. Как оказалось, это был большой дом, который огибал роскошный сад с цветущими сакурами. Где-то сбоку журчал небольшой искусственный ручей.

Мне стало жарко, и я снял пальто. В самой стране зимы не такие уж и суровые и снежные, плюс, скорее всего, именно в этом саду использовалась перманентная магия для поддержания вечной весны.

Мы прошли к одной из бамбуковых дверей. Ибике остановился, снял свою обувь и поставил рядом с ней.

– Прошу вас, – он жестом попросил сделать то же самое.

Мы с Грейнджер переглянулись, но всё же исполнили его волю.

Молодой азиат вошёл в комнату первым, мы проследовали за ним. В комнате оказалась лежанка (ну, не поворачивался у меня язык назвать это кроватью, поскольку оно было на полу) с дряблым стариком на ней. Он полулежал под одеялом и с любопытством, на которое только был способен его старческий ум, взирал на нас.

Ибике сказал ему что-то на японском, показал сначала на меня рукой, я кивнул, а потом на Грейнджер, которая, поклонившись, сказала что-то вроде:

– Конничива! – ну, конечно, кто бы сомневался, что гриффиндорская зазнайка выучит хотя бы приветствие! Я закатил глаза.

Молодой азиат махнул палочкой – перед нами предстали небольшие подушечки, на которые мы с Гермионой и приземлились. Ибике занял своё место возле деда.

Идачи-младший что-то нашептал своему деду, и тот ответил ему что-то на японском.

– Поскольку ваш вопрос требует срочного разбирательства, дедушка просит вас рассказать, что с вами произошло. Он просит особенно упомянуть, что послужило катализатором перехода, а так же как много отличий от вашего мира в этом мире вы увидели.

Да уж, сразу к делу, такой подход мне нравится. Я расстегнул верхнюю пуговицу чёрной рубашки и начал рассказывать про свои гребаные приключения. Начал, конечно, с момента смерти. Упомянул о том, что высмотрел в архивах библиотеки и что, по моему мнению, стало поворотным моментом этого измерения. Я рассказал о выборе Петтигрю, но лишь поверхностно. Потом поведал о том, что мне рассказал Абраксас, и о том, какие метаморфозы со мной произошли.

Когда я закончил, старый японец что-то шепнул своему внуку, и тот перевёл:

– Он просит вас показать ему ваши раны.

Я пожал плечами, распрямил ноги на полу, так как сидел до этого по-турецки, и закатил рубашку, являя всем присутствующим одну большую рану, большую часть которой скрывал бинт, и одну маленькую царапину на груди. Она появилась после ночного кошмара, и я увидел её, уже одеваясь на встречу.

Идати-старший немного приподнялся и посмотрел на всю печальность моей картины, а после снова опустился на подушки.

– У тебя появилась ещё одна? – с нажимом спросила моя спутница. – Почему ты мне не сказал?

– Грейнджер, а что бы это изменило? – фыркнул я, опуская рубашку.

– Ты должен был рассказать!

– Да? Чтоб целое утро видеть твой хоронящий меня взгляд? Спасибо, обойдусь! – отчего-то раздражение мелкой рысью пробежало по натянутым до предела нервам. Я не хотел срываться на Грейнджер, тем более что она была здесь из-за меня. Может, это было результатом моего недосыпа, или того, что я утром не покурил, как делал это всегда. А может, меня самого угнетал тот факт, что появилась ещё одна царапина, которая вскоре начнёт кровоточить и превращаться в неглубокую пока рану. Я с трепетом приговорённого к смерти ждал, когда эти разрывы начнут въедаться в мои внутренние органы.

Морино что-то нашептал своему внуку и тот проговорил:

– Дедушка говорит, что наши миры пропитаны Магией – именно это показало его исследование. Она решает всё. И каждый мир, каждое измерение – это река, одна и та же река, которая по-разному течёт. Вы сейчас попали именно в такую реку, потому как, умерев, вы угодили в своеобразный вихрь в той реке, который перенёс вас в эти воды. Предыдущая река для вас закрыта, может, её и вовсе не существует теперь. А сейчас вас уносит течение. Вам нужен якорь, что-то, что позволит вам закрепиться здесь, потому как для Магии и для себя самого вы тут чужой. Обычно этим якорем может быть какое-то незавершённое дело из прошлого. У вас было такое?

Я задумался, скосил взгляд на Грейнджер, которая, выслушивая этот метафорический бред, перестала на меня дуться, и до меня дошло.

И видно, ответ на этот вопрос отразился у меня на лице, поскольку все трое присутствующих в этой комнате, кроме меня, уставились на меня в немом вопросе.

– Ну… у меня было, пожалуй, одно незавершённое дело. Я… э… хотел одну девушку, – я невольно бросил косой взгляд на Грейнджер, намеренно беря такую формулировку «хотел». Благо, никто не уточнил, в каком смысле.

– Ну, тогда вам следует найти её и всеми правдами и неправдами заставить быть с собой, – перевёл Ибике.

– Ага, аж сто раз! Мне туда путь закрыт, – и снова осторожный взгляд на обеспокоенную Гермиону. – Она наверняка ненавидит меня. И боится… – совсем тихо добавил я. На душе заскребли треклятые кошки.

– В таком случае, просто быть как можно ближе с ней физически, есть вероятность, что это затормозит вашу гибель, – говорил Идати-младший, -ну, и на худой конец, вам следует как можно больше сохранять свою духовную энергию, именно она взаимодействует с Магией и указывает ей, что вы здесь. И поменьше колдуйте, а то вы таким образом словно звоните в колокольчик. – Он сделал паузу, послушал Морино и продолжил: – Дед говорил, что изучал историю одного немага, который смог продлить себе таким образом жизнь на целый год.

«Ну, блять, спасибо!» – мрачно подумал я.

Дальше японцы ещё что-то спрашивали меня, в основном о самом моменте перемещения. Я вежливо рассказывал им об этом, а сам мыслями был не здесь. Когда наш разговор закончился, нам предложили отобедать, но для этого необходимо было немного подождать.

Грейнджер ещё что-то уточняла у Ибике, а я вышел на улицу. Сел на помосте, снял носки и опустил ноги вниз.

Выудив из кармана сигарету, я блаженно втянул дым, который тут же заполнил мои лёгкие, оседая на них горьким осадком, вторя моему внутреннему осадку.

– Тебе стоит попробовать, – Грейнджер подошла слишком тихо, я бы пожалуй вздрогнул, если бы меня в тот момент не тяготила мысль о смерти.

– Что именно? – спросил я.

– Наладить связь с той девушкой, – она села рядом со мной, и я сардонически расхохотался.

– Нет, Грейнджер, у меня банально не хватит на это времени, – я перестал смеяться и выпустил дым в виде двух фигурок держащихся за руки.

– А вдруг? Нельзя же просто так сдаться!

– Это гриффиндорцы не сдаются, они сшибают лбами стены, мы же, слизеринцы, умеем признать поражение.

– Это Пэнси, да? – настойчивым тоном спросила Гермиона, и я подавился дымом.

– Что? – откашливаясь, уточнил я.

– Паркинсон. Ты с ней встречался ранее, а теперь она с Забини. И ты думаешь, что она тебя ненавидит и боится после той драки с твоими однокурсниками, – моя спутница упрямо смотрела мне в лицо, пытаясь выудить там хоть какие-то ответы на свои вопросы, но я всего лишь натянул столь привычную каменную маску равнодушия.

Мне было горько на душе, настолько горько, что появилось мимолётное желание пойти и утопиться в том сраном ручье, который так некстати шумел рядом.

«Блять, имея такой ум, умея так раскладывать факты, ты остаёшься слепой в самом важном…»

– Да, типа того, – наконец-то сказал я, чувствуя, как мне хочется выблевать собственные лёгкие и сердце, лишь бы так не жгло в груди.

– Ты должен поговорить с ней.

– Нет! Грейнджер, вообще, завязывай с этим. Всё кончено! – я выбросил окурок и поднялся на ноги. – Обедай без меня. Я возвращаюсь в Хогсмид.

«Сука! Сука! Сука!»

***

Грейнджер не осталась на обед. Она вышла из засаленного камина в гостинице Хогсмида спустя какие-то пятнадцать минут после меня. Я, взяв свой чемодан, не особо дожидаясь девушку, двинулся в сторону замка. Настроение было скверным, и это ещё мягко говоря.

– Малфой, подожди! – она окликнула меня только тогда, когда мы прошли сквозь барьер Хогвартса при помощи специальных пропусков, которые делали нас невидимыми для этих чар.

– Грейнджер, не сыпь соль на рану своими нотациями! Мне и так тошно! – она поравнялась со мной, едва поспевая за моим широким шагом, а я намеренно стал идти ещё быстрее.

– То, что ты делаешь, – это неправильно!

– Ну, так иди к своим правильным дружкам! Уж такой вот я, блять! Неправильный! – это уже было не раздражение. Это был гнев вперемешку с болью.

Моим якорем оказалась она. Моим единственным шансом на грёбаное спасение! Но никогда! Ни в каком из, сука, Мордредовых измерений светлая Гермиона Грейнджер не полюбит чёртового тёмного Драко Малфоя! Это понимал даже я.

Эта мысль пульсировала под виском и причиняла столько страданий, что мне снова пришла мысль о самоубийстве. И мысль эта была до ужаса рациональной. Ведь только так я мог уберечь себя от физических страданий – от боли, разрыва органов, агонии, которые не убьют меня, пока последний сантиметр моего тела не пронзит всё та же Сектусемпра Максима.

«Интересно, а могу ли я вообще убить себя?»

– Малфой! – крикнула она, одёргивая меня за руку, что я аж остановился.

– Что?! – рявкнул я ей в лицо.

Она пару секунд смотрела на меня своим упрямым грейнджеровским взглядом, а потом произнесла спокойно, отпустив мой рукав:

– Тебе стоит набросить на себя иллюзию, – она отошла на полшага. – Давай я это сделаю?

Я цыкнул, махнул палочкой и через пару секунд предстал перед ней в облике себя юного.

«Прекрасно, пусть это небольшое колдовство станет гвоздём в крышке моего гроба!» – я прочувствовал мазохистское удовлетворение от сделанного мною.

Я хотел было развернуться, чтоб уйти, но знакомый голос издали окликнул меня:

– Драко! Драко! – к нам на всех парах неслась Виолетта. Я вопросительно изогнул бровь.

Моя сестра подбежала к нам, задыхаясь, что, собственно, не мешало, ей окинуть презрительным взглядом Грейнджер, и протараторила:

– Нам надо срочно поговорить!

– Говори.

– Наедине. И уж тем более, не при грязнокровке, – снова косой взгляд на Гермиону, которая от него лишь вздёрнула подбородок вверх, показывая таким образом, что это оскорбление её не волнует.

– Грейнджер – мой друг, – на меня вдруг навалилась исполинская усталость – сильный контраст против того, что я чувствовал буквально пару минут назад. – Можешь говорить при ней. И чтоб я больше не слышал от тебя оскорблений в её сторону.

– Ты дружишь с ней? Ты с ума сошёл? – воскликнула моя сестра, очевидно, забыв причину, по которой искала разговора со мной.

– Виолетта, давай не сегодня и не сейчас! Я устал, хочу нажраться в хлам и вырубиться святым сном. И если у тебя там только не снова Салазар разбушевался, я пошёл к себе.

Глядя на выражение её лица, я застонал, я попал в точку. Виолетта бросила осторожный взгляд на мою спутницу, и я проговорил:

– Она в курсе всех событий. Грейнджер… э… консультировала меня по некоторым вопросам. И да, она тебя не выдаст, так что побольше уважения к ней! А теперь говори!

– На грязнокровку из Хаффлпаффа напали. Салазар… – она снова с осторожностью взглянула на Гермиону.

– То есть как это?.. Снова ублюдок Петтигрю?

– Нет, он бы не смог, без книги провести ритуал призвания почти невозможно.

Я перевёл вопросительный взгляд на Грейнджер. Та нахмурилась, видимо, пребывая в собственных размышлениях, а когда подняла глаза на меня, проговорила:

– Да, в книге есть оригинальный оттиск рун, которые нужны при ритуале. Их не так просто воссоздать, да и заряжать надо…

– Тогда как, мать вашу, он снова попал в Хогвартс? – вспылил я, и Виолетта немного вжала голову в плечи, понимая, что всё то дерьмо – результат её действий.

– Скорее всего, – задумчиво произнесла гриффиндорка, – Слизерин нашёл способ обрести самостоятельность. Некий аналог постоянного канала подпитки от предыдущих жертв, который будет поддерживать его существование. Нам нужно в Больничное крыло!

Я выдохнул и пожал плечами, мол, пошли. Мой алкотрип откладывался на неопределённое время. Виолетта с неким неверием посмотрела на меня, мол, я повинуюсь грязнокровке, но я лишь выразительно взглянул на неё и направился за Грейнджер.

***

– Пару дней назад в их состоянии был проблеск, энергия начала пополняться, а не просто уходить, – проговорила Помфри, когда мы ввалились в Больничное крыло под предлогом проведать нашего с Виолеттой крёстного. То, что с нами пришла и Гермиона, вопросов не вызвало. Даже здесь она была на особом счету. – А вот со вчерашнего вечера состояние их снова начало ухудшаться. Если так и дальше пойдёт, боюсь, в Хогвартсе будут приняты плохие меры. – Её голос дрогнул. Медсестра развернулась и направилась к себе в кабинет.

– Многие из ребят сейчас собираются на каникулы с тем, что, возможно, не вернутся сюда, – произнесла Виолетта, проходя к окну. Грейнджер подошла к студенту своего факультета и поверхностно окинула того взглядом.

– Ты тоже задержишься дома, – безапелляционно сказал я.

– Это почему ещё? – взбрыкнула моя сестра.

– Потому что ты ещё маленькая! – я снова был раздражён.

– А ты стал главой рода и теперь считаешь себя большим?

– Малфой! – прикрикнула Гермиона.

– Что? – одновременно с сестрой рявкнули мы, переводя взгляд на гриффиндорку, а потом мы снова посмотрели друг на друга, и мой настрой немного смягчился.

– Э… – растерялась на миг Грейнджер, видимо, забыв, что в палате присутствуют два представителя этой фамилии. – Смотрите! – она показала пальцем на ладонь своего сокурсника. Я подошёл ближе, чему вторила и моя сестра, и нашим взглядам открылась небольшая изогнутая змейка на жертве Салазара. – Это не татуировка, а аналог метки. Посмотрите, может, у других есть.

– Вот это мне нечего делать, так ещё мужиков без сознания осматривать, – проворчала Виолетта, я закатил глаза и подошёл к Снейпу. Сняв с того одеяло, я осмотрел его руки, заглянул под рубашку, а потом мой взгляд зацепился за его ступню.

– Ты права, Грейнджер, – сказал я, показывая такую же змейку на ступне своего декана. – Думаю, остальных проверять смысла нет. – Я накрыл крёстного обратно одеялом.

– И что нам теперь делать? – спросила моя сестра.

– Я поищу ответы в библиотеке после обеда. Возможно, можно как-то снять эту метку, – проговорила Грейнджер.

– Хорошо, я с тобой! – выпалил, не задумываясь, я.

– Нет, у тебя есть дела поважней, – сказала она с нажимом, видимо, имея в виду проклятую Пэнси.

– Ради Мерлина, Грейнджер! – воскликнул я. – Ты – грязнокровка, – пожалуй, впервые эта конструкция из моих уст несла в себе не оскорбительный эффект. – Тебе вдвойне опасно ходить по Хогвартсу одной.