Текст книги "В одном из сказочных измерений (СИ)"

Автор книги: Yukhari Rakhag

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Драко, ах, – исступлённо шептала она.

– Моя, моя, – рычал я в районе её груди.

Приняв решение, что девушка уже готова, я остановился, немного отстранился, всматриваясь в её глаза, и медленно начал стягивать свои боксёры.

Тихий вздох сорвался с её губ, когда я осторожно лёг между её разведённых ног, задевая своей плотью её. То, что я прочитал на её лице, немного меня отрезвило. Ей было страшно.

– Гермиона, – проговорил я, – хочешь, ты будешь сверху? Будешь контролировать процесс.

Она несколько секунд смотрела на меня, а потом замотала головой.

– Обними меня, – попросила девушка, и я склонился к ней, когда её руки обвили мою шею.

– Всё хорошо, милая, – прошептал я, целуя её в висок. – Я буду медленно.

Моя девочка кивнула и лишь сильнее прижалась ко мне.

Я сжал зубы, призывая все остатки своей силы воли, чтоб резко не дёрнуться и не сделать ей больно.

Одной рукой я поддерживал её за плечи, а второй, обхватив основание члена, аккуратно начал водить головкой по её влажной плоти.

От ощущения возбуждённого тепла сдерживать себя становилось почти нереально.

Я застонал сквозь зубы.

Осторожно, медленно я начал входить в Гермиону. Её пальцы с такой силой вжались в мои плечи, что наверняка оставят там царапины.

Я продвинулся ещё немного и почувствовал, что дальше мне мешают мышцы её стенок. Моё дальнейшее движение принесёт ей адскую боль, ей и сейчас было крайне некомфортно.

– Гермиона, – тихо позвал я.

– Прости, Драко, – она всё так же прижималась к моему плечу, и я мягко попытался отстраниться. Девушка зажмурилась не то от боли, не то от страха.

– Всё нормально, милая, открой глаза, – я сделал движение тазом назад, полностью выходя из неё, – посмотри на меня.

Девушка послушалась, глаза у неё блестели, и я понимал, что не от возбуждения, а от сдерживаемых слёз.

– Всё в порядке, не паникуй, – я бережно провёл ладонью по её щеке. – Просто смотри на меня. Это я здесь, я здесь с тобой. И я не причиню тебе боли. А если не получится, то попробуем в другой раз, хорошо?

Она кивнула, и я запечатлел нежный поцелуй на её раскрасневшихся губах.

– Я попробую ещё раз, а ты постарайся не зажиматься. Смотри на меня.

Я снова начал осторожно проникать в неё, медленно и аккуратно. Грейнджер судорожно дышала, а потом затаила дыхание, ощутив меня в себе. Я снова почувствовал барьер из её мышц.

– Расслабься. Не концентрируйся на этом, – говорил я, всматриваясь в её глаза, а после сделал то, что выбило из её головы мысли о том, что с ней сейчас происходило. Я наклонился к ней и, прежде чем увлечь в поцелуй, прошептал: – Я не сделаю тебе больно, я ведь люблю тебя.

Давление её мышц слегка спало, и я немного продвинулся вперёд. Целуя её, не давая концентрироваться на чём-то одном, я немного отвоёвывал её, пока не почувствовал, что уже полностью в ней.

Остановившись, чтоб девушка привыкла к этому ощущению, я отстранился и улыбнулся.

– Драко…

– Всё хорошо? – она коротко кивнула. Очевидно, новые ощущения дарили ей некоторый дискомфорт, однако, выражения боли на её лице я не увидел. Всё так же смотря на неё, я облокотился на руку возле её головы, и сделал небольшое движение тазом назад. Потом медленно и аккуратно вперёд.

Её широко распахнутые глаза жадно следили за каждым мои движением, и я, улыбнувшись, наклонился к ней и потёрся о её нос своим.

– Всё хорошо, Грейнджер, не думай, чувствуй.

Первые фрикции дарили незабываемые ощущения, моё тело упорно требовало того, чтоб я вышел на другой темп и амплитуду движений, чтоб вызвать разрядку, но я двигался всё так же бережно.

В какой-то момент девушка подо мной расслабилась полностью, это ощущалось как на контрасте.

Еще раз глубоко войдя в неё, я вышел, и перевернулся на спину, увлекая Гермиону на себя.

– Теперь ты будешь доминировать, – я сел, обнимая девушку и разводя её ноги, чтоб помочь ей умоститься на мне.

– Драко, я не уверена, что у меня получится.

– Я подстрахую, не бойся.

Я приподнял её тело над собой одной рукой, из-за чего Грейнджер обняла меня за шею, а другой я держал свой орган, направляя его в неё.

– Вот так вот, – проговорил я, чувствуя головкой её плоть, – медленно.

Я удерживал девушку и помогал ей медленно оседлать меня.

В этот раз проникновение было намного проще, и мы оба судорожно вздохнули, когда я полностью погрузился в её податливую плоть.

Мы не разрывали зрительный контакт, дышали, пожалуй, в унисон, насколько я мог тогда судить, и я, подхватив её ладонями под ягодицы, немного приподнял Гермиону, а после точно так же медленно потянул назад. Мы двигались осторожно, чувственно, доверительно. И я буквально ощущал, как падают, разрушаются между нами все барьеры. Хоть сейчас, хоть ненадолго, но они падали.

Я скользнул одной рукой вниз, протискивая её между нашими телами, и прикоснулся пальцами к её чувственному бугорку. Продолжая двигаться в ней, я в такт двигал пальцами.

– Драко, – простонала она, прижавшись к моему торсу, из-за чего к ощущениям добавилось ещё чувство трения её груди об мою.

Она должна была получить оргазм, и это не оговаривалось.

В какой-то момент, когда наши движения стали более хаотичны и рваные, я, не разрывая нашу связь, перекатил девушку на спину, нависая над ней. Теперь я задавал ритм, который стал более частым.

Она тяжело дышала, иногда с её губ срывался тихий стон, и я, уткнувшись носом ей в шею, проговорил:

– Давай, милая, ещё немного.

Она была порядком мокрая, даже мои пальцы между её половых губ были влажные.

– Драко, я… – я не знаю, что она хотела сказать, потому что в этот момент я ощутил, как стенки вокруг моей плоти сжимаются. Девушка откинула голову, закрыв глаза и закусив губу, сквозь которую она не сдержала протяжного стона.

От этого зрелища и ощущения я и сам подошёл к пику, после пары рваных движений, меня накрыла волна разрядки и удовольствия.

Я застонал Грейнджер в шею и чуть не повалился на неё, вовремя облокотившись на локти.

– Всё в порядке? – отдышавшись некоторое время, я затуманенным взглядом смотрел на мою любовницу, такую прекрасную в этот момент, пребывая всё ещё в ней и осознавая, что слышать мне мешает звон крови в ушах.

Девушка кивнула, и я осторожно вышел из неё, падая на бок.

Скатившись к краю кровати, я нащупал свою палочку, и усмехнулся, увидев подушки и одеяло возле нашего ложа.

«Обожаю это место», – подумал я, произнося очистительное заклинание, а потом укрывая нас с Гермионой одеялом. У нас было время немного понежиться нагими вдвоём.

Мы лежали в тишине, среди всего этого хлама. Я обнимал девушку со спины, лёжа на боку и забросив на неё верхнюю ногу. Судя по её сопению, она не спала, а о чём-то усиленно думала.

– Драко, – нарушила наконец-то тишину гриффиндорка. – По поводу того, что ты тогда сказал…

– Тебе не обязательно отвечать, Грейнджер, – я лениво потёрся носом о её лопатку, чувствуя, как приятная опустошённость толкает меня в объятия сна. Совершенно не хотелось сейчас загоняться какими-то несбыточными мечтами, своей неразделённой любовью и, несомненно, попытками как-то уладить ситуацию со стороны хрупкого тела, которое я так собственнически прижимал к себе.

***

– Готова? – я подошёл к сидящей на полу в кругу Гермионе и чмокнул её в щеку. Она одарила меня озадаченным взглядом.

– А к такому можно быть готовой? – она пожала плечами.

Утро наступило чересчур быстро, врываясь суровой реальностью в наш безмятежный сон, и вместо того, чтоб понежиться под ласки друг друга, мы почти безмолвно привели себя в порядок и начали подготовку к ритуалу.

Я сел напротив Грейнджер.

– У нас есть план на случай, если он не захочет напасть на Салазара? – отчего-то запоздало спросил я.

– У него не будет выбора, – Гермиона потрясла передо мной чашей, в которой было зелье, – оно заставит его.

– Хорошо, – я настроился, расслабился, а потом сделал глубокий вдох.

Гриффиндорка пролила на пол, на котором была маленькая гексаграмма, немного зелья.

– Теперь надо немного крови, – она достала ритуальный нож, намереваясь полоснуть по своей руке.

– Давай лучше мне, – проговорил я, протягивая девушке свою ладонь.

– Может, лучше не надо? – на её лице были и жалость, и неуверенность одновременно.

– Грейнджер, ради Мерлина, я не маленький ребёнок. К тому же, я привык к боли. Режь, давай.

Она обхватила моё запястье пальцами одной руки, а дрожащей второй приставила к внутренней стороне ладони острое лезвие. Выдохнув, она отвернулась и резко повела ножом, делая неглубокий надрез.

Я зашипел, и она посмотрела на меня с сожалением.

– Всё нормально, – проговорил я, капая кровью на гексаграмму. Ненавижу эти ритуалы на крови!

– Хозяин Теней, – начала моя соучастница читать заклинание.

– Хозяин Теней, – повторял я.

– Что держит ключи от мира Иного. Выпусти сюда дух того, кого мы призываем. Пусть пройдёт он через врата Твои незамеченным. Пусть цепи его ниспадут. Хозяин Теней, мы призываем Гордика Гриффиндора!

Когда мы закончили читать заклинание, пару секунд не происходило буквально ничего, мы переглянулись.

«Неужели, не выйдет?»

Вскоре раздался гул и вой, точно такой же, как я слышал в библиотеке. Над рисунком шестиконечника начал появляться лёгкий дымок, который, разрастаясь, превращался в человеческую фигуру.

Несколько мгновений – и перед нами возвысился коренастый мужчина с длинной рыжей гривой и такой же бородой. Бросив короткий взгляд на меня, он выудил им мой значок дома Слизерина, который я носил на пиджаке, и рванул на меня.

– Ах ты ж слизеринский ублюдок! Решил поиграть со мной? – я отшатнулся назад, но его лапища уже схватила меня за грудки.

– Отпусти его! – последовала команда от Гермионы, и, расслабив пальцы, Годрик повернулся к ней. – Мы призвали тебя не за этим, Годрик Гриффиндор. Твой замок в опасности, и только ты можешь помочь.

На всякий случай гриффиндорка держала в руках ту самую чашу, но, судя по тому, как расслабилась фигура духа (лапищи которого были вполне материальны), в ней не было нужды.

– Говори, дитя моего дома! Чем могу помочь?

– Это Салазар Слизерин. Нерадивые ученики призвали его, как и тебя, и теперь он нападает на тех, чья кровь не чиста.

– Салазар? Этот скользкий хрыщ? Где он? Я ему покажу, как моих детей обижать!

Я встал на ноги и осторожно подошёл к Гермионе, беря её за похолодевшую руку. Гриффиндор смотрел на меня, опасно сузив глаза. Видимо, он не любил представителей моего дома так же, как и те его.

– Он где-то в замке, мы надеялись, что ты его сможешь найти, – проговорил я.

– Тогда надо его позвать, – отозвался Годрик и закричал: – СААААЛАЗАР!

От такого громогласного звука мы с девушкой согнулись, прикрывая уши. Этот крик пронзил весь замок. План, который гарантировал нам полную конфиденциальность, трещал по швам.

– И чего ты разорался, старый враг? – раздался шипящий вкрадчивый голос, и на нас не то выплыл, не то вышел сам Слизерин. Он прошёл сквозь груду хлама, словно призрак, но выглядел так, словно из плоти, и было в этом что-то завораживающе опасное.

– Ты, мерзкий червь, ты снова строишь козни грязнокровкам?

– А если и так, то что с того? – ответил лысый мужчина.

– И ты, презренный, еще хотел, чтоб я отдал за тебя свою сестру? – с отвращением произнёс Годрик.

– Если бы мы поженились, то я бы таким не стал, и она бы не пришла в запустение, – отозвался Сазалар.

– Пади от моего меча! – символ львов достал свой клинок. Символ моего факультета лишь фыркнул и материализовал в руке посох, что больше походил на застывшую змею.

Я потянул Гермиону на себя, увлекая её подальше от поля назревающего боя, на всякий случай доставая попутно палочку.

Гриффиндор замахнулся рубящим движением на Слизерина, однако тот поставил блок своим посохом, а после ловко вывернул его, нанося удар по шее льва. Годрик отступил на шаг, но потом рубанул снизу вверх, отсекая лысому мужчине пару пальцев, которые, так и не упав на пол, осыпались порохом. На месте обрубков выросли новые конечности, но уже менее яркие.

– Он теряет таким образом энергию, – прошептала Грейнджер, заворожено наблюдая за битвой двух основателей Хогвартса.

Они сражались достаточно долго, разрушили несколько груд с вещами в Выручай-комнате, они сыпались с жалобным звяком на пол, однако, основатели либо переступали через них, как люди, либо проплывали сквозь, как призраки.

В какой-то момент стало понятно, что Гриффиндор слабее. Очевидно, это было из-за того, что Слизерин имел постоянную подпитку от своих пока ещё живых жертв.

Я посмотрел на Гермиону, и, кажется, она пришла к такому же неутешительному выводу.

В голове сразу же назрел план увести её отсюда, однако, я не успел.

Слизерин оглушил ударом по голове Гриффиндора, а после подтянул к себе за барки и, открыв рот, словно дементор, начал поглощать его энергию.

– Мордред, – выругался я, дёргая за руку свою подругу, но та не поддавалась. Вместо этого она схватила близлежащую доску и бросила её в хозяина моего факультета.

– Эй, ты! Помнишь меня? – как и ожидалось, предмет пролетел сквозь лысую голову, но чёртов ублюдок нас заметил.

– Ты… Грязнокровка. Низшее существо, не заслуживающее быть волшебником, – прошипел лысый обмудок, оставляя своего врага и приближаясь к нам.

– И что теперь? – спросил я, пряча Грейнджер за своей спиной, выставив вперёд палочку.

– Спиритус Эванесцет! – бросил я, но чёртово заклинание всего лишь прошло сквозь Слизерина.

– Не мешайся мне, щенок! – рявкнул Салазар, и из его тела вырос энергетический канал-щупальце, который с силой толкнул меня в сторону.

«БЕГИ!» – подумал я, не успев озвучить, сильно приложившись головой о стену.

На несколько секунд мир погрузился во тьму. Когда она рассеялась, я тряхнул головой, ощущая, как на глаза со лба стекает тёплая кровь. Я перевёл взгляд туда, где была Грейнджер, и увидел, что её Протего вот-вот пропустит энергетический канал, который тут же заберёт её энергию. Пути к отступлению у девушки были перекрыты.

– Салазар! – громко крикнул я. – Посмотри сюда!

Лысый мужчина отвлёкся, немного сбавляя свой напор на Гермиону. Я направлял на него палочку, и он искривил губы в усмешке.

– И что ты сделаешь, мальчишка?

– А вот что! – я дёрнул рукой, переводя палочку на лежащего на хламе Гриффиндора, и невербально приказал своей энергии течь. На пару секунд Выручай-комнату озарил белый луч света, исходящий из моей руки и входящий в тело Годрика.

Я опустил руку, тяжело дыша, кажется это забрало чересчур много моей силы. Зато Гриффиндор тут же очнулся, схватил свой меч и с силой налетел на Слизерина. Лев проткнул змея своим клинком, пришпиливая того к стене из хлама, и теперь уже он открыл рот, вытягивая его энергию. Когда образ Салазара стал почти бесцветным, Годрик рванул клинком, разрезая того пополам.

Тело основателя моего факультета рассыпалось порохом, а из него выскочили несколько маленьких шариков энергии и направились прочь. Очевидно, к своим настоящим хозяевам.

Когда всё затихло, Гермиона осторожно подошла ближе ко мне, и львиный основатель повернулся к нам.

– Вы молодцы! – Произнёс он. – О такой школе я всегда мечтал. О таком сотрудничестве всех факультетов. Я могу быть свободным? – Он обратился к Грейнджер, и та кивнула.

– Спасибо.

– У меня будет просьба, – проговорил он, медленно рассыпаясь песком. – Навестите мою могилу как-нибудь.

Он не объяснил, почему, просто растворившись.

– Вот это да, – проговорила Гермиона, поворачиваясь ко мне. Я попытался встать, ощущая исполинскую усталость, но тут же рука моя скользнула по мокрому полу, и по ужасу застывшему на лице девушки я понял, что это было.

Медленно опустив взгляд вниз, я увидел под собой лужу собственной крови, красной и вязкой. Боль пришла позже, забирая на несколько секунд возможность дышать. Причём боль не резкая, не однотонная, а нарастающая. Складывалось такое впечатление, что Сектусемпра медленно резала меня. Медленно прорастала внутрь, разрывая плоть, мышцы и сухожилия, а в отдельных случаях доходя и до костей. Я закашлялся, ощущая, как к горлу подходит металлическая жидкость.

Похоже, это была моя расплата за то, что я не послушался Идати и израсходовал всю свою энергию.

У обычных волшебников это состояние вызывает всего лишь недомогание на несколько дней и невозможность колдовать. Но у меня это забрало защиту от реверсивного возвращения.

– Драко! – тут же бросилась ко мне Гермиона, она осторожно уложила меня себе на колени. – Как тебе помочь? – её голос дрожал, как и руки, в которых она зажала свою палочку.

В её красивых глазах, которые меня пленили без особых усилий, снова стояли слёзы, и снова из-за меня.

«Блять!»

Я смотрел на неё снизу вверх, ощущая, как жизнь медленно покидает меня.

– Вулнера Санетур! – она всхлипнула и сквозь слёзы пыталась применить исцеляющее заклятие. – Вулнера Санетур! – громче.

Её руки снова были в моей крови, снова дрожали.

– Гермиона… – позвал я, слабо улыбнувшись. – Это бессмысленно.

– Драко, нет, всё не может так закончиться, – она замотала головой, осторожно обнимая меня. – Я не хочу тебя терять, – она сдавленно зарыдала в моё плечо.

Её тёплые слёзы, что до этого падали на лицо, наверное, смешивались с моими, мир плыл перед глазами. Было тошно и тоскливо терять всё именно сейчас. Сейчас, когда я только обрёл шанс.

– Прости. Я не успел.

– Не умирай, прошу, – рыдания пробирали её тело. – Драко…

– Гермиона… я… – сил сказать то, что я хотел, уже практически не осталось. Да и не помнил я уже, что хотел.

Боль пульсировала в висках. Сердце отдавало набатом.

– Драко, я люблю тебя. Тоже люблю тебя, слышишь? Пожалуйста… – она осторожно покачивалась взад-вперёд, отчаянно держась за меня. Я хотел бы прикоснуться к ней в последний раз, ощутить тепло её кожи на кончиках пальцев. Подняв немного руку, я понял, что это конец. Душу пронзала боль страшнее той, что сейчас мучила тело. Моё счастье было так близко.

Наше счастье.

Блядские боги, если они существуют, действительно жестоки.

Я сделал ей больно. Снова. Теперь влюбив в себя.

«Я снова облажался. И в этот раз уже навсегда».

– Про… сти… – рука с мерзким хлопком приземлилась в лужу крови, и последним моим осознанием было то, что стук сердца в ушах прекратился…

«Здравствуй, Грейнджер!

Если ты читаешь это, значит, меня уже нет в живых. Прости за банальное начало – никогда не был ни оратором, ни писакой.

В общем, письмо ты получишь в тот момент, когда моё сердце перестанет биться. Таков закон этого пергамента.

Я, честно, не знаю, что тебе написать здесь. С одной стороны хотелось бы много чего тебе рассказать, но с другой – я не уверен, что стоит.

Наверное, первым и самым логичным было бы немного объясниться с тобой. Я не успел это вовремя сделать ни в прошлой жизни, ни в этой. Да, вот такой вот я трус, взрослый, но трус.

В прошлой жизни я влюбился в тебя ещё на третьем или четвёртом курсе, сложно сказать, но я подозреваю, что и на первых была симпатия, которая заставляла меня строить тебе козни, лишь бы ты обратила на меня своё внимание. Возможно, сначала это было соревнование, ведь ты была лучше меня в учёбе (Мерлин, Грейнджер, как тебе это удаётся?). А потом было непонимание. И да, неприятие, вызванное предрассудками. Меня штормило, меня разрывало на два противоположных полюса.

Я много делал ошибок в той своей жизни. И мне всего лишь оставалось втайне украдкой наблюдать за тобой, за тем, как ты увлечённо, что-то изучаешь, как закусываешь кончик пера, когда что-то не понимаешь, как улыбаешься, но не мне. Иногда это просто сводило с ума, и я вёл себя, как недоумок.

Я потерял тебя там, просто отдал по глупости другому.

Здесь я тебя тоже потерял, увы. Хотя надеялся обрести. Наверное, мне просто не хватило времени, а может, какого-то умения выразить всё, определить.

Сначала я думал, что жизнь здесь – это что-то вроде квиддича, можно получить второй шанс, не особо парясь и впариваясь в ситуацию, пройти его, потакая собственным желаниям. Я думал, что это просто – сразить тебя наповал и заставить быть со мной. Хотя бы просто для того, чтоб попробовать, какого это. Но для этого, как оказалось, нужно было что-то ещё, чем просто быть неотразимым красавчиком (ну, признай, что я таковым и являюсь!). Нужны еще благоприятные обстоятельства…

Какое-то время я понимал, что ты – другая Грейнджер. Пару раз скучал по прежней Гермионе, которая никогда не была моей. Но потом все эти границы начали смываться и стираться. Это был просто грёбаный ад! Я вдруг осознал, что люблю тебя любой, в любом из измерений, и это не будет изменой одной Гермионе с другой. Нет, это просто что-то необъяснимое. Сложно подобрать слова…

Ты всё та же. Ты – неизменна. У тебя один и тот же голос, один и тот же взгляд. Ты по-прежнему закусываешь перо на некоторых уроках. И да, грёбаная Амортенция пахнет по-прежнему тобой.

Я хотел бы защитить тебя от твоего прошлого, забрать его с собой, когда умру. Но кому как не мне знать, что это невозможно. Надеюсь, я хоть немного сумел исправить то, что натворила ублюдочная версия меня здесь. В этом есть и моя ответственность, ведь если бы со мной лично не произошло того, что было в прошлой жизни – это было бы моим жизненным путём. От осознания этого мне иногда становится жутко.

Как всё неправильно, и как всё запутанно в этих перемещениях! Блядские боги!

Прости за мат.

Мой якорь – это не похоть к тебе, малышка. Мой якорь – это, пожалуй, любовь. Долбанное слово, блин! Я сам не до конца понимаю, что оно значит, хоть мне и двадцать шесть.

И да, представь себе, у меня был такой же патронус, как и у тебя. Возможно, ты когда-нибудь найдёшь причину этого, я же так и не разобрался во всех хитросплетениях этой ситуации.

Я бы хотел, чтоб ты могла почувствовать ко мне хоть сотую долю того, что я испытываю к тебе. Мне бы хотелось, чтоб и у тебя перехватывало дыхание от моего голоса за спиной, или чтоб ты хотела меня настолько сильно только потому, что я – это я, а не просто потрясающий любовник и друг, которого ты не хочешь терять.

Но я реалист. И я понимаю, что после всего того дерьма, что произошло с тобой, то, что у нас есть сейчас – и то долбанное чудо. Возможно, эти строки таки не дойдут до тебя, может, у меня будет немного больше времени, и я влюблю тебя в себя. Возможно, грёбаное «долго и счастливо» бывает не только в твоей любимой сказке (я знаю этот твой маленький секрет).

Думаю, тебе стоит знать, что, по моему мнению, провоцировало мои раны. Полагаю, чем больнее мне было, тем сильнее происходила реверсия. Плюс магия, как истощение духовных сил. Это уже мои закосы, не твоя вина. Я ревновал тебя, не имея права на это. Я злился, давясь собственническими порывами. Я болел от того, что было больно тебе. Возможно, надо было сбросить маску, и просто с тобой поговорить. Прости, я не смог. Я не отважный гриффиндорец, я всё тот же скользкий слизеринец.

В любом случае, что произошло, то произошло. Не вини себя. Попытайся прожить прекрасную жизнь, найди себе крутого парня, который хоть немного будет дотягивать до моего уровня (хэх!), нарожайте с ним пару спиногрызов, и вообще сделай всё, что там в твоём жизненном плане.

И да, Грейнджер, заведи себе кота. Рыжего, как в прошлой жизни. А лучше – белого, под цвет моих волос. И назови его в честь меня, пусть он постоянно вымораживает Поттера и Уизли. Вот будет умора.

Наверное, к моменту, как я покину этот мир, ты всё так же будешь немного дружна с моей сестрой. Прошу, постарайся немного её поддержать. Какой-то неведомой силой этому мне удалось получить её признание – я сам в шоке от такого исхода. Не хочу, чтоб ей было одиноко.

И да, есть одна небольшая просьба. Приди на мои похороны в платье. Но не в чёрном, а в красном, или хотя бы фиолетовом. Как же они, сука, на тебе красиво сидят. Если есть какая-то загробная жизнь, моя душонка останется на лишние пару часов, чтоб лицезреть тебя в этом наряде.

Собственно, не знаю больше, что и написать. Как там заканчивают влюблённые слюнтяи? Пусть сегодня буду одним из них.

Не держи на меня зла. Не скучай.

С любовью,

навеки твой

в любом из миров.

Драко М.»

Комментарий к Глава 13. Потому что не может.

Небольшая подсказка: название этой главы отвечает на последний вопрос из предыдущей.

По задумке, такая же пасхалка будет и в последующем эпилоге.

Их танец – да, слямзено с канона с Поттером. Песня та же. O’Children – Nick Cave.

А сама ситуация – обложка этого фанфа. Да.

Мерлиновы портки, эта глава меня буквально выжрала! И я представляю, как она взбудоражит читателей.

========== Эпилог. Навсегда не существует… ==========

Здесь было чересчур тихо. Казалось, даже птицы не пели здесь, облетали это место стороной, лишь бы только не тревожить им покой давно усопших. И только ветер, вечный бродяга, позволял себе такую вольность.

Он бродил между старыми каменными плитами, поросшими мхом, обходил некоторые новые, чтоб, пробегая мимо, задеть её волосы.

Она была слишком живой для этого места. Слишком выделялась и не подходила для него. Она напоминала мёртвым, что они потеряли, уйдя за грань. Это можно было рассчитать, как неуважение.

Гермиона поправила выбившуюся прядь и наколдовала маленький венок на каменном постаменте.

На улице моросил мелкий дождь, было холодно и противно, девушка поежилась от неприятного ощущения, но уходить не собиралась. Вместо этого она любовно провела по камню, что был надгробием там, где не было тела.

«Он пустой», – подумала она и вздохнула.

Память услужливо преподнесла ей то, от чего хотелось убежать и скрыться.

Сначала много крови, и старший Драко Малфой на полу в Выручай-комнате. Потом то, как она исступлённо кричала Вулнера Санетур над его бездыханным телом, она вся была в его крови, сотрясалась в рыданиях. В какой-то момент его тело начало меняться. Оно снова становилось моложе, без ран, без смертельной опасности Сектусемпры. Но, по-прежнему бездыханное.

Девушка кричала, звала его, паниковала. Потом сделала то, что видела в маггловских фильмах, которые смотрела на каникулах дома. Она начала стучать в его грудь, пытаясь заставить сердце снова заработать, снова отмерять свой ритм.

И, о боги, ей это удалось!

Но он так и не проснулся.

Грейнджер тогда вытащила его из комнаты, где они были, слыша, как неприятно стучат каблуки его туфель на стыках каменных плит.

На входе их уже встретили обеспокоенные профессора, которые пришли на зов Гриффиндора.

Дальше была какая-то каша, непонятные события, разбирательства.

А он спал.

У его кровати постоянно дежурили. Отец и мать, сестра, она. Все молчали и тоскливо ожидали. Проснётся ли он вообще.

Все скорбели, но таили слабую надежду.

И она их не подвела. Всех, кроме неё.

Малфой проснулся. Проснулся в тот момент, когда девушка сидела у его кровати.

– Грейнджер? – с ходу спросил он, кривя губы в презрительной ухмылке. – Что ты здесь делаешь, грязнокровка? Понравилось то, что было в кабинете маггловеденья? Но, к сожалению для тебя, на трезвую я на тебя не позарюсь.

Сначала был холодок, пробежавший по пояснице. Потом была боль осознания, обухом ударившая по голове. И её мир поплыл, утонул в пелене слёз и неверия.

Безысходность пришла позже, когда в палату ворвалась Виолетта, чтоб обнять своего брата, но тот отшатнулся от неё, как от прокажённой, раздражённо говоря ей что-то о манерах.

Это был не её Драко. Не её двадцатишестилетний любовник, а тот, кто был её палачом, насильником.

Это воспоминание рушило её мир.

Девушка мотнула головой, возвращаясь обратно в реальность и чувствуя, как глаза предательски наполняются слезами.

На плечо ей легла рука, и Гермиона оглянулась.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросил Поттер.

– Почему мы должны тут торчать и украшать его могилу? – заныл Уизли, запутавшись в вазонах, которые им предстояло высадить.

– Потому что он нас всех спас, – ответила девушка, борясь с непрошенным наваждением.

– А он почему тогда стоит в сторонке? – тон рыжего был почти обиженным.

– Потому что это ваш основатель. И в отличие от вас, меня он чуть не убил при первой встрече, – я выбросил недокуренную сигарету и подошёл ближе. – Поттер, убери руки от моей девушки.

– Она моя подруга, Малфой! – ощетинился «Золотой мальчик».

– Это не даёт тебе права лапать её, – я ощутил, как ревность колючим ежом пробежала по туннелям нервов. – На это только у меня есть лицензия.

– Малфой, не зарывайся! – Поттер таки убрал свою руку, которая инстинктивно дёрнулась к палочке.

– Мальчики! – Гермиона встала между нами, одаривая обоих сердитым взглядом. – Вы обещали!

Шрамированный послушался и медленно направился к Уизелу.

– Правильно, Потти, лучше иди, ублажи последнюю волю своего основателя! – я почувствовал, как губы расползаются в ухмылочке, подойдя к моей девушке. Рука хозяйски приземлилась ей не плечи, но Грейнджер тут же сбросила её.

– С тобой мы позже поговорим, – угроза с её уст меня только раззадорила.

– Да ладно тебе, – я поднял руки в жесте «я сдаюсь», а потом более серьёзный тон: – Будешь снова вспоминать тот дурной сон, что приснился тебе у моей кровати, я применю на тебе Обливиэйт.

– Эй! Ты снова лазил в моей голове? Серьёзно, Малфой…

– Ну, надо же было узнать, с чего такой перепад настроения, – я снова её обнял, в этот раз гордая гриффиндорка не сбрасывала мою руку. – Серьёзно, Грейнджер, – перекривил я, – я здесь, с тобой. Живой. И да, в молодом теле, что бонусом дало мне пару лишних лет жизни, если, конечно, твои мордовороты-авантюристы не натворят каких-то дел, что сведут меня в могилу раньше.

– Драко! – она возмущённо хлопнула меня по плечу ладонью.

– И что она в нём нашла? – Уизли пыхтел над последним вазоном, а после распрямился и зло посмотрел на меня.

– Тебе не понять, Уизел. Всё дело в мужской харизме, а у тебя её нет, – я оскалился, а Гермиона закатила глаза. Похоже, она уже жалела, что собрала нас всех вместе.

– Драко, прекрати его задевать! – как же я любил этот менторский тон из её уст.

– А что? Ему ведь совсем не больно.

– Зато тебе сейчас будет больно! Колдовать-то ты пока не можешь! – Рыжий решительно направился к нам, и я спрятался за Грейнджер.

– Меня есть кому защитить!

– Так! Хватит! – девушка выставила руки. – Вы мне надоели. Все трое!

Она развернулась и решительным шагом направилась к замку.

– Опять я попал под раздачу, – озадаченно проворчал Поттер, и мне вспомнился Святочный бал из прошлой жизни.

Я улыбнулся и поспешил за Гермионой. Всё-таки здорово быть живым, пусть и не всё гладко.

К слову сказать, когда я проснулся, у меня было много вопросов.

Но у постели я застал не Грейнджер, нет, она, как я узнал позже, была в туалете, плакала после того чёртового сна, которым решило истязать её истощённое подсознание. Ви была с ней, утешая девушку и не понимая, чем вызвана её преждевременная скорбь.