Текст книги "Под прицелом. Часть 2 (ЛП)"

Автор книги: XWPFanatic

Соавторы: ,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Часть вторая. Эпизод пятый. Последний день Карнавала

Смолкает звук пилы, этот чудесный режущий мощный звук, затем ткань слегка надрезают ножницами и я свободна. Наконец-то, слава Богу, я свободна! Моя рука почти парит в воздухе, настолько она невесома по ощущениям.

– Йес! – впервые за два месяца могу повращать запястьем. – И снова здравствуй, дружок, с возвращением! – Медленными движениями растираю кожу, которой понадобятся тонны увлажнителя, чтобы снова выглядеть здоровой. Она все еще побаливает, но это хорошая боль. Слышу смешок Харпер. – Таблоид, ты обнаружила что-то смешное? – с иронией гляжу на нее, пока доктор осторожно осматривает мое запястье.

– Ты смешная.

– Прекрати, – угрожающе смотрю на нее. – Я теперь здоровая женщина.

Она с сомнением качает головой:

– Это всегда было большим вопросом.

– Келси, как ощущения? – спрашивает доктор, прерывая наш обмен любезностями.

– Болит, конечно, но уже не так сильно.

– Рад это слышать. Я выпишу вам специальный крем для кожи и дам список упражнений, чтобы подтянуть мышцы, – он глубоко вздыхает, достает из ящика стола маленькую легкую скобу и передает Таблоиду. – Если рука снова начнет болеть, ей возможно понадобится это приспособление, но сейчас мне бы очень не хотелось фиксировать ее снова.

– Умный ход, док, – встаю чуть ли не подпрыгивая с кушетки. Если бы не остаточные боли в моем колене, я бы прыгала от радости по всей комнате. – А теперь я хочу побыстрее выбраться отсюда. Таблоид задолжала мне большой ланч и поход по магазинам.

– Хорошо, Келси. Вы можете идти. Моя медсестра передаст вам список упражнений, – он выходит из комнаты улыбаясь. – Удачи вам, Харпер.

* * *

Я еще ни разу не видела, чтобы Келс была столь счастлива, выписывая чек, как когда мы уходили из офиса доктора. Она вся светилась от радости, пока мы шли по улице Риверуок. На которой находится сто тридцать магазинов, и в каждый из них она тащила за собой и меня. Ну где же, где же Рене, когда она мне нужна больше всего?

Наконец-то мы сидим в маленькой кафешке и пьем кофе. Ну, на самом деле это я пью кофе, а Келс как всегда свой любимый чай. На третьем стуле взгромоздилась куча пакетов с покупками. Сегодня я играла роль вьючного осла и консультанта по совместительству. И если мне сейчас еще раз зададут вопрос «дорогая, как я выгляжу?», я могу и заорать. Правду говоря, она выглядит великолепно в любой одежде или без таковой, тут уж как получится. Один раз она сделала попытку заставить и меня примерить какую-то вещь, но после того как я настояла, чтобы она присоединилась ко мне в примерочной…

Келс быстро поняла, что я совершенно не в настроении заниматься шоппингом.

Это же стало понятно и ассистентке в примерочной.

Поэтому мы скоренько покинули магазин и пришли в кафе, чтобы немного остыть. При помощи горячих напитков.

– Ты нервничаешь? – спрашиваю ее, понимая, что с тем же успехом мы можем сейчас разговаривать о розовых слониках. Мы обе нервничаем после того, как узнали, что все мои братья сдали свою долю в банк спермы. А потом Келс небрежно сообщила мне, что уже прошло одиннадцать дней с момента окончания ее менопаузы, а значит, самое время зачинать ребенка.

Она смотрит поверх своей чашки, проводя кончиками пальцев по ободку:

– Немного. А ты?

Сказать ей правду или успокоить?

– О да. Все же это что-то новое, большое и пугающее. Быть тетей легко. Когда я забираю малышей у родителей, единственное условие, которое мне ставят, это вернуть их обратно. А вот быть родителем … вау.

Келси кивает и отпивает глоточек чаю:

– Ты бы предпочла оставить все как есть?

Мне требуется пара секунд, чтобы понять смысл ее слов. Прекрасно, Харпер. Ты идиотка. Заставила ее почувствовать дискомфорт без особой на то причины. Я протягиваю руку через стол и беру ее руку в свою.

– Солнышко, я не это имела в виду. Все, что я когда-либо делала стоящего в этой жизни, всегда ужасно пугало меня.

– Правда?

Энергично киваю в ответ.

– Да. Не знаю, видела ли ты тот репортаж про актера Тайлера Сейджмора, когда я уговорила его отдать мне пистолет. Я думала тогда, что отправлюсь на тот свет, а вместо этого получила работу в KNBC и тебя. Потом был инцидент в Омахе, и я поцеловала тебя там. А потом если вспомнить тот случай со спорами сибирской язвы в канун Нового года. Хм, тогда я тоже поцеловала тебя.

– Да, в этом проглядывается некая закономерность.

Я довольна собой – Келс больше не грустна.

– Поэтому, когда нам нужно будет идти в клинику, ты должна мне позволить поцеловать тебя.

– И тогда ты не станешь бояться? – поддразнивает она.

– Совершенно верно.

– Может, стоит тебе напомнить, что это не ты будешь лежать там с трубкой, которую вставляют в…

Я накрываю ее губы своей рукой.

– Спасибо тебе за эту вдохновляющую картинку.

Келси целует мою ладонь, и приятные мурашки разбегаются по всему телу.

– Ты готова к завтрашнему дню? – спрашиваю ее. У Келс это будет первый Карнавал в Новом Орлеане. Я жду-не дождусь показать ей это действо.

– Как всегда. Нам действительно придется носить маски целый день?

– Ну да. Милая, поверь мне, нам будет так весело, что ты не захочешь, чтобы люди узнали тебя.

Она хмурится:

– Я надеюсь, что ты будешь вести себя хорошо.

– О-ла-ла, ты пока еще не понимаешь всей сути этого праздника.

* * *

– Крошка Ру, пора просыпаться, – шепчет нежный голос мне на ушко. – Вставай, нам уже надо идти.

– Слишком рано. Хочу еще поспать, – бормочу в ответ и переворачиваюсь, прижимая подушку к груди. Что за радость провести весь день в развлечениях, если я даже не могу выспаться как следует? На мой взгляд, в этом нет никакого смысла.

– Давай вставай, к нам скоро придет Кристиан.

А зачем нам брать с собой детей?

– Келс, любимая, скоро начнется парад. А мама уже приготовила для нас завтрак.

Прекрасно – развлечения на полный желудок. Я вздыхаю. Неожиданно мои губы накрывают страстным поцелуем. Вот так вот намного лучше – теперь у меня есть причина проснуться, это настоящий завтрак для чемпионов. Я обхватываю ее и с разочарованием нащупываю ткань ее джинсов. Таблоид, так нечестно.

Наш поцелуй длится вечность. Каждый нерв, каждая клеточка моего тела проснулась и отбивает барабанный ритм. Военные барабаны, барабаны конга, барабаны бонго … все они громко стучат в моей голове.

Поцелуй обрывается так же внезапно, как и начался.

Открываю глаза и вижу чрезвычайно довольную собой Харпер, склонившуюся надо мной.

– Теперь ты проснулась. Идем, – она слегка хлопает меня по попе и подхватывается с кровати, отходя подальше от меня.

Но не так уж и далеко. Я бросаю в нее подушкой.

– Сегодня это был твой последний поцелуй, Таблоид, – угрожающим тоном заявляю ей. Но мы обе знаем, что это неправда.

* * *

Чуть позже, приняв душ, одевшись и сидя за столом, я ем омлет и пью «Кровавую Мэри». Обычно я равнодушна к томатному соку, но мама сказала, что это традиция.

Поэтому приходится пить.

Остальные члены нашей семьи встретят нас по дороге к месту проведения парада. Это хорошо, потому что если я сейчас увижу Люсьена, ему не поздоровится. Я еще долго не смогу забыть, как плакала Харпер.

Маме об этом никто не рассказал. Я думаю, это правильно. Даже не могу представить себе ее реакцию на то, о чем проболтался Люсьен во время игры в покер, а также на просьбу Харпер ко всем братьям. Хоть мама и знает многое, она все же знает не все.

Например, то, что мы собираемся сделать попытку зачать ребенка. Харпер заставила всех своих братьев держать эту информацию в тайне.

У мамы может случиться приступ, если она узнает об этом. Поэтому я сделаю все возможное, чтобы до нее дошла информация, что именно Харпер просила это скрыть от нее.

* * *

Мы находимся где-то в Новом Орлеане, и понятия не имею где именно. Я сейчас на взводе. Мы заехали куда-то очень далеко, а теперь прошагали пару кварталов. На часах еще даже нет восьми, а улицы уже переполнены народом. Как будто мы на карнавале.

Смеюсь про себя от этой мысли. Харпер, которая ведет меня за руку, смотрит вопросительно на меня.

– Да так, ничего, – отвечаю и слегка глажу ее по руке.

– Мы уж почти на месте, – сообщает она, глядя поверх голов идущих впереди нас.

– Таблоид, расскажи мне еще раз, что нам сейчас надо делать?

– Мы идем смотреть на «индейцев».

– Угу, – все более чем понятно, Таблоид. – А причем тут индейцы к Карнавалу?

– Детка, они не настоящие индейцы. Просто переодеты в такие костюмы. В течение долгого времени люди радужной ориентации не допускались на парад. Поэтому они придумали свои традиции. В частности, чествовать коренных американцев во время парада, так как во времена рабства коренные американцы были немногими, кто принимал в свои ряды беглецов или освободившихся рабов и относился к ним как к равным.

– Я этого не знала.

– Угу. Поэтому они одеваются как индейцы, чтобы отдать дань прошлому. У них есть один прикольный момент – никто никогда заранее не знает, где должен начаться парад.

– А почему так?

– Они никогда не заботились о получении разрешения. В Новом Орлеане надо согласовывать все детали – маршрут, сопровождение полиции, время начала и окончания, даже количество музыкальных групп во время парада. Корнями это явление уходит в прошлое, когда у них не было возможности получить разрешение, поэтому они просто начинали идти по улицам всей гурьбой. Эта традиция сохранилась до сегодняшнего дня. И если ты не знаком с местной тусовкой, то не будешь и знать где и когда это начнется. Чтобы их найти нужно определенное везение.

– Я так понимаю, ты все же знаешь кое-кого из участников?

Харпер смеется.

– Нет, но знает папа. На одном из карнавалов они с мамой даже шли во втором ряду. Между прочим, это большая честь.

– А что в этом такого особенного? – здесь действительно совершенно другая культура. Надо бы еще раз проверить мою карту и убедиться, что Новый Орлеан все еще является одним из пятидесяти штатов.

– Люди, которые сопровождают «индейцев» во время парада. Они танцуют, поют, играют на барабанах и тамбуринах всю дорогу. У «индейцев» есть даже песни, написанные специально для парадов. Джелли Ролл Мортон написал одну из них.

Пытаюсь представить маму, играющей на тамбурине. Как-то плохо получается.

– Самое прикольное в параде – это соревнования между разными группами «индейцев», – продолжает рассказывать Харпер. – Два Больших Вождя расхаживают с важным видом друг напротив друга, оценивая костюм соперника, гикают и кричат. Сегодня это все происходит без последствий, но раньше во время таких парадов было много случаев потасовок и насилия. Кое-кто использовал костюмы и праздник в качестве прикрытия для осуществления своих преступлений. В буквальном смысле.

Я тут же начинаю беспокоиться о своем драгоценном племяннике.

– Но с детьми будет все в порядке?

– О да, конечно. Сейчас уже все хорошо и таких безобразий не происходит. Даже более того – некоторые из этих костюмов стоят тысячи долларов. И никто не хочет драться, чтобы порвать их, – она на секунду выпускает мою руку, чтобы поприветствовать своих братьев и их семьи, которые собрались все вместе на обочине дороги. – Кажется, уже начинается.

Мы присоединяемся к остальным членам семьи, обнимаемся и здороваемся. Я очень довольна, когда Кристиан без раздумий бросается ко мне. Поднимаю его повыше, чтобы ему было все видно. Он касается обеими ладошками моих щек, чтобы привлечь мое внимание.

– Тетя Келс!

– Да, Кристиан?

– Я хочу дуб-лун.

Хмурюсь в недоумении.

– Что?

Вместо него отвечает Рене.

– Дублон. Их бросают из второго ряда в толпу, вместе с бусами и медальонами.

– Ну что Харпер, как и договаривались? – спрашивает Роби, передавая Кларка жене.

– Конечно.

– О чем? – спрашиваю я. У меня такое впечатление, что я единственная, кто вообще не в курсе, что сегодня происходит вокруг.

Рене поднимает глаза кверху:

– У этих двоих есть свой извечный спор каждый год. Сюда будут бросать дублоны пяти цветов – серебряный, золотой, красный, зеленый и фиолетовый. Очень сложно собрать весь комплект, если только ты не знаком с кем-нибудь из участников парада. Эти двое соревнуются друг с другом, кто из них соберет весь комплект. Слишком сложно набрать все пять цветов с одного парада, поэтому они стараются найти их в других парадах, которые будут проводиться сегодня в течение дня. Победитель получает пятьсот долларов.

– А кто выиграл в прошлом году?

– Я, – Харпер показывает пальцем на своего брата. – А кто выиграл в позапрошлом году? Хм … я. А до этого …?

– Я! – протестует Роби.

– Не думаю.

– Врушка, – отвечает тот, тыча в нее пальцем.

Я целую Кристиана в лобик:

– Сделаю все возможное, мой сладкий. Может быть, мы даже обгоним твоего папу и тетю Харпер.

– Ага, конечно, – фыркают те в унисон.

О, Таблоид, это твоя тактическая ошибка. Я мило улыбаюсь в ответ и обмениваюсь многозначительными взглядами с Рене. О, да!

Неожиданно вздрагиваю от военного клича и чуть не роняю Кристиана.

Посреди улицы стоит самое странное существо, которое мне только приходилось видеть, одетое в костюм, состоящий из бусинок, стекляшек и перьев. Его головной убор метр высотой и свисает каскадом сзади. На его костюме вышиты бисером изображения буйвола, феникса, лося и других животных. Превалирует красный цвет, с вкраплениями белого, голубого и зеленого. Темно-эбеновая кожа этого человека контрастирует с его костюмом.

– Это и есть Большой Вождь?

Харпер качает головой:

– Нет, это Лазутчик. Он идет впереди парада, выслеживая другие группы «индейцев». Надо очень постараться, чтобы заслужить почетное право быть Лазутчиком. А за ним, – она показывает жестом руки на другого «индейца», только что появившегося на улице, – появляется Знаменосец.

Его костюм столь же ярок как и у Лазутчика, но отличается желтым цветом. Кроме того, Знаменосец несет большое полотнище, украшенное перьями.

– У каждой группы есть свой флаг. Когда Лазутчик находит другую «индейскую» команду, он начинает улюлюкать и пускается в пляс. Знаменосец посылает сигнал Большому Вождю, а после – сообщает Лазутчику о решении Большого Вождя.

– Вау. Так все сложно.

– Да. Но зато весело.

Лазутчик начинает самоуверенно двигаться вперед. Где-то я это уже видела. Так вот откуда у нее эта нахальная походочка. Протягиваю руку вперед и глажу ее пониже спины, получая в ответ шаловливую усмешку.

За этим персонажем следует с песнями второй ряд, разбрасывая вокруг разные безделушки. Мы все стараемся поймать их. Со стороны наверное выглядит смешно – взрослые люди, прыгающие как дети, чтобы словить дешевые пластиковые бусы.

Я вешаю нить из бусинок вокруг шеи Кристиана.

За Лазутчиком на приличном расстоянии следует Знаменосец. А за ними – целая толпа «индейцев». Один из них идет посреди, и его окружают несколько человек.

– Это и есть Большой Вождь?

– Да, это он.

– А зачем ему телохранители?

– Во-первых, положено по статусу. А во-вторых, из-за сигарет. Их костюмы очень легко воспламеняются. Некоторые люди стараются подойти слишком близко. В прошлом в связи с этим было несколько несчастных случаев, – неожиданно Харпер прыгает вправо. – Йес! – шумно ликует она, с восторгом показывая дублон, который только что словила.

– Спасибо, тетя Харпер, – говорит Кристиан, забирая его себе.

Выражение ее лица бесподобно.

Мне нравится Карнавал.

* * *

В середине дня мы уже находимся во Французском квартале, на балконе прекрасного здания, откуда наблюдаем за самым ярким костюмированным соревнованием, которое мне только приходилось видеть. Очень хорошо, что мы не в толпе, потому что у меня начала развиваться самая настоящая клаустрофобия после того как мы потолкались на улице Бурбонов. Конечно, прямо сейчас я вжата в объятия Харпер, пока мы смотрим на это шоу, но в данном случае я совсем не возражаю.

– Посмотри на этого парня! – восклицаю я и показываю рукой. У одного из соревнующихся на голове находится копия Тадж Махала, размером метр на два. – Он же повредит себе шею.

– Ага, думаю так и будет, – соглашается Харпер, прижавшись носом к моей шее.

Как же хорошо быть на людях и в то же время оставаться незаметными для всех, тем более что большая часть публики здесь геи. Я никогда особо не ассоциировала себя с ними, но теперь чувствую определенную связь.

– Когда-то один парень даже привел с собой тигра.

– Ты должно быть шутишь?

– Нет, честное слово, у него был настоящий тигр. И конечно же он выиграл соревнование. Теперь он один из судей.

– Ну еще бы, – показываю на другого участника. – Посмотри-ка на этого.

Один из участников одет как карусель, с пони и шарманкой, играющей рядом.

– Мне нравится вот тот, – Харпер показывает на парня, одетого в костюм архангела, у которого крылья размахом в два метра.

– А что, женщины не участвуют в конкурсе?

Она пожимает плечами.

– Некоторые да, но мужчины всегда выглядят интересней.

– Ну, просто у них нет округлостей, из-за которых стоит волноваться, – Боже, что она подумает обо мне, когда я забеременею и буду размером с дирижабль.

Ее большие ладони скользят по моему животу, и она крепче прижимает меня к себе.

– Но их вид несравним со светящейся от счастья беременной женщиной.

Я накрываю ее руки своими и склоняю голову, чтобы посмотреть на нее.

– Таблоид, ты что, читаешь мои мысли?

Она гладит мой животик, пробираясь большим пальцем внутрь моих джинсов.

– Не могу дождаться, чтобы увидеть тебя беременной нашим ребенком, любимая. Ты будешь самой красивой женщиной в мире.

Я встаю на носочки и целую ее.

– Думаю, мне стоит пока оставить тебя для себя.

* * *

Мы с шумом вваливаемся в дом, хотя вроде и не пьяны, несмотря на пару бокалов пива, выпитых во Французском квартале. Это больше из-за того, что мы счастливы и ведем себя как дети. Обожаю Новый Орлеан, где я чувствую себя частью этой семьи.

Во время церемонии награждения мы поймали еще несколько бус, которые сейчас висят у нас на шее. Харпер пояснила, что у бус тоже есть своя система оценки. Чем длиннее и тяжелее, тем более ценны. Двое каких-то идиотов даже начали драку из-за очень хорошей нитки бус. Такие люди меня попросту удивляют.

Харпер словила еще восемь дублонов, но только двух цветов. Не хватает еще трех. Интересно, как обстоят дела у Роби.

Лишние дублоны я конфисковала у нее в пользу моего маленького друга Кристиана.

– Ну как прошла церемония награждения? – окликает папа из гостиной. Он читает Уолл Стрит Джорнал и курит сигару. Удивительно, что мама разрешает это ему.

– Это было невероятно. Я никогда не видела таких сложных костюмов. Должно быть, на их изготовление потратили целый год.

Он кивает.

– Так и есть. Харпер, звонил твой брат. Он просил передать тебе «три».

– Черт.

Я хихикаю.

– Милая, все будет хорошо.

– Я хочу выиграть, – протестует она. – Ладно, папа, мы немного поспим перед вечерней прогулкой, – с этими словами Харпер обхватывает меня руками, прижимая поближе к себе.

Сегодня такой чудесный день. Наши объятия и касания помогали мне забыть о боли в некоторых частях тела, о которой я и не подозревала раньше.

– Мы немного утомились после парада. А кое-кто не хотел сегодня рано вставать.

Я слегка толкаю ее локтем в ребро.

– Поэтому мы идем немного вздремнуть.

– Вот как вы это называете теперь? – спрашивает папа, заставляя меня покраснеть. Он переворачивает страницу газеты. – Надо будет спросить вашу маму, не хочет ли она вздремнуть со мной попозже.

– Эээ, папа, это излишняя информация, – стонет Харпер, склонив голову за моей спиной. – Мне понадобится интенсивная терапия, – шепчет она мне на ухо.

Я смеюсь, беру ее за руку, собираясь уйти прежде чем ее отец вгонит ее в краску еще больше.

– Хорошего вам сна, – громко желает он нам вслед.

* * *

– Ох, – вздыхаю я, запрыгивая на кровать, – мне потребуются дни, недели и годы, чтобы избавиться от этой картинки в уме.

Келси отзывается из ванной:

– Возьми себя в руки, Таблоид. Они же любящая пара. И конечно же, они занимаются сексом.

– Келси! Не говори так! – накрываю подушкой голову, стараясь заблокировать эти картинки. – У моих родителей секс был ровно пять раз.

Она смеется надо мной, но мне все равно. Да, вот так.

Кто-то прикасается к моим ботинкам. Отнимаю подушку от лица. Она снимает их, глядя на меня с очень покровительственной усмешкой.

– Что? – рычу я и бросаю в нее подушкой.

Она с легкостью ловит ее и кладет на дальний конец кровати:

– Для человека, у которого было так много секса, как у тебя…

Прерываю ее:

– Келс, но это же родители. Они не занимаются сексом.

– Ну разумеется, солнышко. А как же они стали тогда родителями, а? – она сбрасывает свои туфли и взбирается на кровать рядом со мной, положив голову мне на грудь, прямо над сердцем. Моя рука тут же прикасается к ее шее. Мне так нравится ощущение от ее волос там. – Ты думаешь, наши дети тоже будут так считать?

Дети. Не ребенок. Хм, это что-то новенькое.

– Без сомнения.

– Но мы будем шокировать их так, как это сделал твой отец, верно? – она вытаскивает левой рукой мою футболку из джинсов и начинает гладить по коже.

Очень приятное чувство.

– О да, при каждом удобном случае, – целую ее волосы, все еще сохраняющие аромат яблок и киви. – Ну что, уже поняла, как пользоваться этой штуковиной?

– Что? Ты имеешь в виду тест на овуляцию?

– Ага.

Она смеется, из-за чего мне становится немного щекотно.

– Штуковиной? Господи, Харпер, ты выражаешься прямо как парень. Мне надо запретить тебе так часто зависать с твоими братьями, а то скоро начнешь чесать себя в неподобающих местах.

Я царапаю ее шею и отвечаю со вздохом:

– Ладно. Так ты научилась пользоваться тестом на овуляцию?

– Думаю да. Если правильно понимаю, я сейчас готова.

– Сейчас? – спрашиваю хриплым голосом, прямо как Роби в подростковом возрасте.

– Ну, имеется в виду сегодня или завтра. По словам доктора Соломон, у меня есть окно в один-два дня.

– Значит, нам надо позвонить в клинику, рекомендованную доктором Соломон и назначить на завтра встречу.

Вау! Завтра Келс возможно забеременеет.

Вау.

Дети.

Несколько. Не один. Она хочет детей.

Я конечно понимаю это. Даже не могу себе представить – без шуток – как это быть единственным ребенком в семье. Мне бы очень сильно не хватало моих братьев. Ну может за исключением Люсьена. Но всех остальных так уж точно.

Но сколько детей она имеет в виду? Двоих? Или еще больше? Боже, а что если она хочет пятерых? Что мы с ними будем делать??? Где мы их разместим?

– Эй? Ты где? – доносится до меня голос Келс.

– А?

– Ты витала где-то в облаках. Все в порядке?

Я киваю.

– Все отлично.

Просто был минутный приступ паники. На это лучше не обращать внимания.

– Так что, позвоним в клинику?

– Да, – отвечает она, широко зевая. – После того, как мы проснемся, – с этими словами она прижимается ко мне, обнимая рукой за талию.

Судя по всему, мы-таки действительно сейчас вздремнем. Какая ирония!

* * *

Паб «Бурбон» – самый популярный среди всех гей-баров в Новом Орлеане во время Карнавала. Он расположен на одноименной улице Бурбонов, и придя сюда, мы оказываемся в самой гуще сумасшествия. К счастью, Роби и Харпер здесь не первый раз и очень заботливо опекают нас с Рене, проводя сквозь толпу.

То, что происходит на улице – не поддается никакому описанию. Несмотря на заверения полиции арестовывать за обнаженку в этом году, чтобы заполучить бусы некоторые женщины вытворяют такое, что вогнало бы мою мать в состояние комы при одном только упоминании об этом.

Неужели они не понимают, что можно зайти в любой из магазинов на улице Бурбонов и купить себе бусы без необходимости снимать с себя всю одежду?

Долгое время мы стоим на балконе, бросая бусы тем, кто внизу. Но ни Роби, ни Харпер так и не расстались со своими дублонами. У каждого из них уже по четыре цвета. И обоим не хватает зеленого.

Заметив, что они слишком много пялятся на теток с голой грудью, после короткого совещания мы с Рене предлагаем зайти внутрь бара. Здесь чуть поспокойнее. Хотя и ненамного.

Мы сидим за столиком в углу и пьем пиво. Роби сегодня жжет по полной, рассказывая один анекдот смешнее другого. Я смеюсь прямо до слез. Как здорово, что я не накрасилась перед выходом. Хотя какая разница, все равно никто бы не увидел моего лица за маской.

Вы только представьте себе – я сижу в гей-баре и весело провожу время! Как все меняется со временем. И мне так приятно, что наконец-то я нашла себя и могу наслаждаться жизнью. Конечно немаловажно также и то, что я в маске и нахожусь в городе, где меня никто не знает.

Я обмениваюсь улыбками с Харпер. Боже, как же она красива сегодня! Она конечно всегда красива, но этот черный костюм – самый сексуальный наряд, который я только видела на ней. Она в черном с головы до пят – в черной маске а-ля Зорро, облегающей черной блузке и брюках, и в мотоциклетных сапогах.

Да, сегодня ночью она будет заниматься сексом. Она это знает, я это знаю, и вся толпа вокруг нас это знает.

Но не раньше, чем мы с Рене повеселимся и отомстим за то, чем они занимались на балконе. О, Таблоид, когда ты будешь смотреть, но не сможешь коснуться … иногда лучше вообще не смотреть. Расплата будет жестокой.

Роби приносит нам еще несколько стаканов с выпивкой. Он тоже отлично выглядит. На нем облегающая черная рубаха, подчеркивающая мускулы, джинсы и сапоги. Черную маску он переместил повыше на макушку, чтобы не мешала видеть происходящее вокруг и нести напитки.

Он ставит наш заказ на стол и усаживается на свое место с широкой ухмылкой на лице.

– Чему ты так улыбаешься? – громко спрашиваю его, стараясь быть услышанной сквозь шум бара.

Он показывает на привлекательного блондина в конце заведения.

– Видишь вон того парня?

Киваю в ответ.

– Когда я проходил мимо, он погладил меня по заду.

– Вот развратник! – Рене игриво шлепает своего мужа по руке.

– А что я могу поделать, если нравлюсь всем?

– Не, – потягивает свое пиво Харпер. – Я видела, как заходил тот парень. У него были очки с толстенными линзами, которые он оставил в гардеробе вместе с курткой.

– Вот зараза, – бурчит Роби поверх своего бокала.

Мы снова покатываемся со смеху. С коварным выражением на лице Рене подмигивает мне. Пора начинать наше шоу. Мы действительно плохие девочки. Как хорошо, что мы не живем обе в Новом Орлеане, Харпер с Роби наверное долго не выдержали бы нашу парочку.

Рене прижимается к Харпер и кладет руку на ее широкое плечо. Та разворачивается к ней лицом к лицу.

– Харпер, у меня есть идея, – Рене проводит кончиком ногтя по щеке Харпер, от чего она вздрагивает.

Я фыркаю и слегка толкаю Роби, который снова смотрит на блондина в конце бара, чтобы он тоже повеселился. Ему бы надо быть поосторожнее. Многие парни плохо переносят отказ. И я не думаю, что Рене понравится сегодня ночью одной возвращаться домой.

– Чт… Что? – запинаясь спрашивает Харпер.

– Ну, вы же с Келс очень серьезно подходите к рождению ребенка, а самый лучший способ это сделать – по старинке. Мы можем обменяться партнерами на одну ночь.

– Чего? – Харпер полностью выбита из колеи этим предложением. Она смотрит с испугом на меня своими огромными синими глазами. Я почти чувствую себя неловко. Почти. И тут перед моими глазами возникает картинка, как она бросала с балкона нитку бус симпатичной девчонке топлесс. Ну я ж и говорю – почти.

– Пусть Роби и Келс немного позабавятся, – она проводит ногтем по шее Харпер. – А мы с тобой позабавимся еще больше.

– Что? Я не думаю… – Харпер пристально смотрит на меня, умоляя взглядом спасти ее. Я усмехаюсь и прижимаюсь к Роби, который решил подыграть и поэтому обнимает меня рукой.

– Ну, что скажешь на это, Харпер? – Рене вопросительно изгибает брови с коварной усмешкой.

– Скажу, чтобы вы трое шли к черту, – рычит Харпер, понимая, что ее разыгрывают.

Я поднимаюсь со своего места и пересаживаюсь к ней, беру ее лицо в ладони и нежно целую.

– Хорошая девочка. Я люблю тебя.

– Не начинай, – бурчит она снова.

– Угу, – слегка провожу языком по ее губам. Этого приглашения ей достаточно, чтобы впиться в меня долгим глубоким поцелуем. Когда мы отстраняемся, я подмигиваю ей. – Вот видишь, я тоже ничего. А если ты будешь себя вести хорошо…, – шепчу ей на ухо о том, где мой язычок пройдется позже. Харпер стонет.

Неожиданно Рене оживляется, слегка склонив голову и прислушиваясь к музыке.

– Ну что, любовничек, пойдем потанцуем, – предлагает своему мужу.

Роби хмурится:

– Даже не знаю, детка, – он берет свой бокал с пивом, как будто оно может исчезнуть, если он пойдет танцевать. Ох уж эти мужчины.

Я касаюсь руки Харпер, приглашая ее потанцевать и показать своему брату, как нужно себя вести.

– Я составлю Роби компанию, – заявляет она, тем самым лишая себя возможности завоевать титул «Лесбиянки года».

– Ладно, мы тоже так будем себя вести, – говорит Рене, берет меня за руку и уводит из-за стола. – Кажется, они ничему не научились? – шепчет она.

– Судя по всему, нет. Очень жаль.

Когда мы идем на танцпол, я оборачиваюсь. Харпер и Роби развернули свои стулья так, чтобы видеть нас. Они оба свиньи – сами не танцуют, а хотят смотреть на нас.

Ладно, сейчас мы вам устроим шоу.

Мы заходим на танцпол, и я спрашиваю Рене, прижавшись к ней:

– Ну что, посмотрим, как долго они смогут продержаться без нас.

Она смеется и начинает двигаться в ритме песни Сантаны «Нежная»:

– Давай их вначале немного помучаем. Иначе это будет слишком простой задачей.

– Точно.

Шоу началось.

Мы намеренно развернулись так, чтобы нас было видно из-за стола. Рене обняла меня сзади, положив руки на мои бедра. Она так близко прижалась ко мне, что я чувствую жар ее тела, когда мы начинаем синхронно двигаться в ритме музыки.

Первые куплеты песни очень подходят по описанию к тому, что мы намереваемся сделать с этими двумя.

 
В твоих глазах горит полуденное солнце
Как нежный зверь под лавою огня
 

Оба Кингсли смотрят с изумлением, хотя и стараются делать вид, что их не волнует происходящее. Они сидят за столом, скрестив руки и вытянув ноги, и выглядят как близнецы.

 
Войди в мой мир и ты узнаешь,
Что я живу лишь только для тебя
 

Роби первый не выдерживает, делая большой глоток пива из своего бокала при виде того, как левая рука Рене скользит по моей талии и останавливается прямо под моей правой грудью, еще теснее прижимая меня к себе.

Черт, она хороша.

 
И если скажешь мне, что жизнь тебе не мила
Я душу положу, чтоб вознести тебя
Чтоб снова счастьем лик твой озарился
Ведь ты как свет прекрасна и нежна
 

Мы продолжаем покачиваться в такт музыке, и ее рука начинает двигаться кругами по моему животу. Еще немного – и она может опуститься пониже, но постоянно замирает в последний момент.

Оооо … Харпер дергается и подтягивает ноги. Похоже, ей тоже хочется выпить.

– Посмотри на Харпер, – шепчет Рене. – Какая она смешная. Я никогда ее такой не видела раньше.