Текст книги "Под прицелом. Часть 2 (ЛП)"

Автор книги: XWPFanatic

Соавторы: ,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Усмехаюсь. Уж это точно не для меня.

Следующей сидит низенькая женщина лет сорока. Скорее всего она на пике своей карьеры и достигла потолка. Но вполне возможно, что она просто хороший работник, хоть и не хватающий звезд с неба, но ответственный и исполнительный.

В конце стола сидит Джо Кул собственной персоной. Его эбеновая кожа блестит так же ярко как его начищенные туфли. Я уверена, что за ним бегает много девушек.

Возле него находится стройный латиноамериканец. На вид он очень сдержан. Его рубашка и брюки идеально выглажены, галстук плотно облегает шею, прическа безупречна. Интересно, он сдерживает себя, когда что-то идет не так, как ему бы хотелось?

И наконец последним в этой группке сидит белый мужчина более старшего возраста с внешностью, которую сложно описать. Он так же интересен, как тарелка овсяной каши. Надо будет запомнить на будущее – никогда не обедать с этим парнем. Разве только если я буду страдать от бессонницы.

Что касается остальных старших продюсеров, я знаю их всех по имени – вместе со мной они занимаются этой передачей. А все мы, включая дикторов, подотчетны исполнительному продюсеру. У каждого из нас есть несколько подчиненных, ассистент и помощник по сбору информации, а также мы можем подключать секторных и линейных продюсеров, которые нам нужны для того или иного репортажа. Пусть телезвезды зарабатывают намного больше денег, чем мы, но у нас зато есть очень большие полномочия за кадром. И мы не позволяем им об этом забывать.

Теперь мне надо определить, у кого какие личные мотивы и интересы, и можно сказать, я практически адаптировалась на новом месте.

Вот сидит Жаклин Дениелс, если коротко – Джек. Нет, я не шучу. Ее действительно так зовут. И ей подходит это имя. Слышно, как она пьет – прямо как рыба, если конечно рыбы пьют воду. А что касается одноименной марки виски, то я даже не знаю, когда она пила его в последний раз. Ей далеко за тридцать, но выглядит она старше на вид. Всем своим видом она показывает, как ей хочется курить, и даже за десять метров я чувствую запах сигаретного дыма. Она может свести с ума с десяток начальников пожарных команд, доведись им оказаться рядом. Также по слухам она готова спать с любым – мужчиной или женщиной – если посчитает, что они могут продвинуть ее по карьерной лестнице. Судя по всему, свою нынешнюю должность в этой передаче она также получила через постель. Меня передергивает от этой мысли. Я рада, что не была очередной ступенькой на ее пути.

Возле меня сидит Джошуа Леви. Ему около тридцати пяти и он уже обладатель небольшой лысины. Наверняка, это из-за того, что он выдирает себе волосы от отчаяния. Такое часто случается в этом бизнесе. Я пока что мало что о нем знаю. Всю свою карьеру он делал на нью-йоркских телестанциях. Но я видела его работу – очень профессионально сделанные репортажи.

И наконец Дуг Велш. Он типичный американский мальчик с плаката и выглядит точь-в-точь как парень с рекламы деорантов в семидесятые годы. На вид очень симпатичный. По крайней мере, не высказывает глупости каждые пару секунд как некоторые другие. Интересно, знает ли он какой-нибудь пристойный паб? У него такой вид, как будто он часто зависает в подобных заведениях.

А вот входит и мой новый босс, Ричард Ленгстон. Ему под пятьдесят. Он невысокого роста, с волосами каштанового цвета с налетом седины, и пронизывающим взглядом глубоко посаженных темно-серых глаз. Но его энергии хватит на то, чтобы осветить весь остров Манхеттен. Он обожает стрессовые ситуации, в которых чувствует себя как рыба в воде.

Ленгстон ставит на стол кофейную чашку, в которой я замечаю шоколадный напиток.

Черт. Не удивлюсь, если ему не спится по ночам.

Он занимает свое кресло и рявкает:

– Так, что у нас есть для воскресного выпуска?

Затем начинает обходить стол, кивая и делая заметки, попутно диктуя указания или предложения секторным продюсерам, и один раз матерится, когда не удается сделать запланированный репортаж. У нас начинается небольшая дискуссия по поводу альтернативного варианта сюжета.

После этого он переходит к самому интересному – обсуждению потенциальных сюжетов для будущих репортажей.

Он снова обходит стол – точнее это можно назвать пробежкой. Латинос, оказывается, готовит репортажи по ценам на потребительские товары. У него есть сюжет про влияние растущих цен на нефть на повседневную жизнь. Он получает одобрение, но мало кто вдохновлен этой идеей.

У двух энергичных бойскаутов есть идеи на криминальные темы, одна из которых – про фальсификации в рамках проведения государственной программы страхования здоровья. Вторая – про высокооплачиваемых проституток. Сюжет про фальсификации получает одобрение, про проституток – отклонен.

– Спасибо, не надо, у нас и без того достаточно репортажей про содержательниц публичных домов в Голливуде, – с колкостью поддевает Ленгстон. – Постарайтесь найти что-нибудь пооригинальнее.

Женщина, которой под сорок, предлагает взять интервью у жены кандидата в президенты Тайпер Гор. Это пригодится, поскольку скоро намечаются выборы, и потенциально может быть интересно, потому что Тайпер поддерживает программы лечения психических заболеваний. Предложение получает одобрение.

Присутствующими выдвигаются все новые идеи, некоторые из них вызывают одобрение, некоторые отклоняются. После опроса всех присутствующих, Ленгстон неожиданно спрашивает меня, над чем я работаю.

Думаю, он делает это специально, чтобы проверить меня на вшивость. По лицам других старших продюсеров вижу, что у меня намечаются проблемы. Они все считают меня лишь придатком к новой телезвезде.

Как бы не так, не дождетесь!

– Вы знаете, в последнее время мы занимались вопросом культов. И два репортажа о культах были номинированы на национальные премии. Мне бы хотелось пристальнее изучить некоторые новые культы нью-эйдж, неоязыческие культы, американский дзен. Просто интересно понять, почему мы отворачиваемся от традиционных религий и веры?

– Звучит неплохо. Ладно, тогда вперед, – бормочет он и просматривает несколько листочков бумаги, лежащих перед ним на столе, решая, который из них взять первым. – А теперь послушайте меня. Прежде всего, вы будете рады узнать, что в этом году мы задействуем одного из наших новых ребят из вашингтонского офиса, чтобы сделать репортаж о национальном конкурсе по правописанию.

Это заявление вызывает бурные аплодисменты и смешки облегчения. Никто не хочет заниматься таким скучным репортажем, это даже хуже чем готовить съемки о траурных церемониях.

– Следующее. Скоро Конгресс начнет пересматривать закон про окружающую среду. Мне нужна серия репортажей о захоронении отходов в Америке и в других странах. Этот год объявлен годом защиты окружающей среды. Поэтому некоторых из вас я отправлю для исследования различных аспектов этой проблемы.

– А вот еще одно интересное дело, которые сегодня рассматривают в суде – мужчину обвиняют в жестоком изнасиловании и убийстве нескольких женщин. Его обвинили только из-за теста ДНК, несмотря на тот факт, что несколько свидетелей утверждают, что он был в других местах во время совершения убийств. Основываясь на этом тесте, присяжные вынесли ему смертный приговор. Он же утверждает, что невиновен. Я хочу, чтобы мы следили за процессом подачи апелляции, судопроизводством и тем, как суд примет во внимание новые свидетельские показания. Между прочим, его адвокатом является Барри Шек, который в свое время вел дело Симпсона. Это может быть по вашей части, Кингсли, – он поднимает голову, глядя мне прямо в глаза.

Как там говорилось в той поговорке? Никогда не позволяй им видеть, что тебе приходится несладко.

Я знала, что он будет испытывать нас с Келс. Слишком большие деньги и слишком большое искушение. Выдвижение наших кандидатур на премию вполне достаточный факт для того, чтобы дать нам самое сложное задание и тем самым доказать, что компания CBS не зря потратила свои деньги. Но данный случай – это нечто из ряда вон выходящее.

Хотя если Крошка Ру или я попадем в переделку – ему снимут голову, а не нам.

– Будет сделано, – киваю ему, делая запись в своем блокноте. Боже, я так рада, что мы едем домой в Новый Орлеан через неделю на празднование Марди Гра. Это даст мне время правильно преподнести эту новость Келс.

Ленгстон поворачивается к женщине средних лет:

– В дополнение к интервью с Тайпер, мне нужны интервью со всеми потенциальными первыми леди. В таком случае мы останемся политически нейтральными.

Затем он продолжает:

– Скоро состоится 30-летняя годовщина с момента вынесения судебного приговора по группе радикалов из чикагской семерки, протестовавших против участия в войне во Вьетнаме. Как насчет репортажа о том, как изменились способы выражения политического протеста в Америке у поколения Х?

Мужчина с невзрачной внешностью кивает:

– В 68-м я был в Чикаго и могу взяться за этот репортаж.

– Тогда вперед. А что касается праздников, начинайте уже сейчас обдумывать новые репортажи. Я хочу видеть на День памяти нечто отличное от традиционных кадров с флажками. А на День Труда лучше представить сюжеты о новых профессиях, чем стандартно рассказывать о деятельности профсоюзов. Что касается Дня Благодарения – нам надо найти какие-то интересные интервью, например, что думают иммигранты об этом дне. И что-то необычное на Хеллоуин. Может быть, связанное с вашими культами, Кингсли. Так что, господа, подумайте обо всем этом. А теперь за работу, – он закрывает свой портфель, встает и быстро выходит из комнаты.

Я уверена, что он мне понравится. Он говорит быстро как пулемет, но по крайней мере, профи и знает свое дело.

* * *

После всех заседаний мы остаемся одни, чтобы обосноваться в наших новых офисах.

– Ну вот, мисс Стентон, – Харпер слегка протирает рукавом табличку с моим именем, а затем открывает дверь в мой офис.

Должна сказать, он прекрасен. Я не успела по-настоящему оценить его утром, когда Кевин показал мне его мельком. Он огромен, его стены отделаны вишневым деревом с репродукциями старинных картин. Подхожу к своему столу и сажусь в высокое кожаное кресло черного цвета.

Харпер стоит в дверном проеме с глупой улыбкой на лице:

– Ну как, ты одобряешь?

– О, да!

Она подходит к открытой боковой двери и просовывает туда голову.

– Тут целая ванная комната с гардеробом, а также маленький холодильник с кофеваркой.

– Я не пью кофе, – напоминаю ей.

– Да, но я его пью, милая, – она изгибает брови. – И поскольку мы будем тесно работать друг с другом …

– Угу, – бормочу я, открывая ящики стола, и неожиданно наталкиваюсь взглядом на коробку, завернутую в яркую фольгу с широкой красной лентой. – О, черт! – отклоняюсь от стола как ужаленная.

В каком-то смысле так и есть.

Харпер присаживается на коленях возле меня.

– Что случилось? – она осматривает мои руки, думая, что я поранилась.

Дрожащим пальцем указываю на один из ящиков стола. Меня сейчас стошнит. Боже, я думала, что это все осталось в прошлом. Я думала, что он мертв. Я не смогу пережить это еще раз.

Харпер заглядывает в ящик и видит подарок. Затем разворачивается ко мне с очень грустным выражением на лице.

– Вот черт, Келс, извини меня.

Я обхватываю ее шею и крепко прижимаюсь к ней.

– Я не могу пройти через это снова, – всхлипываю у нее на плече, – не вынесу, если еще кого-нибудь убьют из-за меня.

– Нет, любимая, все в порядке, – она гладит меня по спине. – Я полная идиотка, прости меня. Я просто попросила Фостер занести мой подарок к тебе в офис. Я не думала, что она положит его в ящик. Я просто не предусмотрела это. Всего лишь хотела сделать этот офис более уютным для тебя.

– Так это от тебя? – мне наконец удается задать осмысленный вопрос в перерывах между всхлипываниями.

– Угу, от меня. Прости меня, детка.

Она целует меня чуть пониже уха, все еще крепко сжимая в своих объятьях. Я успокаиваюсь, осознавая, что это была всего лишь ошибка. Сделав несколько глубоких вдохов, слегка глажу Харпер по плечам и откидываюсь назад в своем кресле, вытирая слезы.

– Я нормально выгляжу? – спрашиваю ее.

– Отлично. Мне очень жаль, Келс.

Машу рукой:

– Все в порядке. Я просто не ожидала этого.

– Я должна была подробно объяснить Фостер, куда его положить. Просто хотела удивить тебя.

У нее такое виноватое выражение на лице, что не могу удержаться, чтобы не погладить ее по щеке.

– Не волнуйся Харпер. Со мной все в порядке. Это было очень мило с твоей стороны. Передай мне, пожалуйста, коробку.

– Конечно, – с этими словами она достает предмет наших переживаний из ящика.

Успокоившись, я разворачиваю коробку и вижу две фотографии в рамочках. На первой мы с Эриком – это та самая фотография, которая стояла в моем офисе в Лос-Анджелесе. Харпер поместила ее в новую деревянную рамку, которая подходит по цвету к отделке моего офиса. Я привстаю и ставлю ее на полку слева от меня, проведя на секунду пальцами по стеклу при воспоминании о моем друге. Затем поворачиваюсь к Харпер и улыбаюсь:

– Спасибо тебе!

– Там еще одна, – она указывает на коробку.

Вынимаю вторую фотографию и смотрю на Харпер – должно быть, она прочитала изумление на моем лице.

– Она сделана во время празднования Дня Благодарения в Новом Орлеане?

Я смотрю на нее, пытаясь припомнить, когда нас могли тогда сфотографировать. Харпер стоит возле меня, приобняв одной рукой за плечи, а я держу ее руку, и наши пальцы переплетены. Мы обе смеемся и явно не в курсе, что нас снимают. Прекрасный снимок. Я даже не знала, что он существует.

– Это снимал Роби. У него настоящий талант на вещи такого рода. Большинство фотографий в доме – его рук дело.

– Боже, Харпер, она прекрасна, – я ставлю фотографию на свой стол возле телефона. Она отлично смотрится на этом месте. И кроме того, я буду видеть ее каждый раз, когда сажусь за стол. – Спасибо тебе огромное!

– Пожалуйста. Знаешь, это не простая фотография.

– Не простая? – растерянно спрашиваю ее.

– Да, этот снимок сделали в День Благодарения, перед Празднованием в Дубах.

– Ты имеешь в виду, перед тем, как мы…? – в волнении машу рукой.

Она смеется при виде моего жеста.

– Да, перед тем, как мы … Когда Роби проявил эту пленку в пятницу утром, они с Рене решили, что нам нужен хороший пинок под зад.

Я вспоминаю, как они улизнули тогда, оставив нас наедине в карете.

– Я рада, что они решили это сделать.

– Я тоже, любимая, – она гладит меня по щеке и легонько целует.

Нас прерывает стук в дверь. Я слегка отпрыгиваю назад. Боже, мне надо перестать так реагировать. Здесь же все по-другому. Если я хочу поцеловать мою партнершу в приватной обстановке своего офиса, пусть только кто-то попробует сказать что-то против.

– Извини, – шепчу я.

– Все нормально. Ты по крайней мере не укусила меня, – подмигивает она, зная, что я действительно стараюсь изменить свое поведение. Затем Харпер отходит от меня и присаживается на диване.

– Входите, – зову я.

В мой офис входит молодой человек с подносом, на котором стоят три кофейных чашки. Первую он вручает с улыбкой Харпер, отклонив голову слегка назад:

– Черный крепкий кофе для вас.

Затем передает чашку мне.

– Эрл Грей с ложечкой меда.

Третью чашку он берет сам, придерживая поднос под мышкой.

– А я? Я сам кофе со сливками и сахаром. Это на тот случай, если вам потребуется добавка.

С этим парнем не нужен никакой гей-радар. Такого, как он никогда не запихнуть ни в какие чуланы, чтобы скрыть ориентацию.

– Как тебя зовут?

– Брайан Диксон, ваш ассистент, мисс Стентон, – он отпивает глоток кофе и протягивает мне руку. – Надеюсь, вы не против называть меня так – терпеть не могу слово «секретарь».

Пожимаю его руку.

– Ну, Брайан, тебе уже удалось приятно поразить меня. И – да, я не против. А еще хотелось бы узнать, откуда ты узнал о моих вкусовых пристрастиях.

Он многозначительно смотрит на Харпер.

– Мне нащебетала о них одна маленькая птичка.

– Называй меня Келси, – добавляю я.

– Тогда вы зовите меня Брайан, – отвечает он. Я смотрю с большим изумлением, как он оборачивается, чтобы оценивающе посмотреть на Харпер с головы до пят.

– А как мне называть тебя, красавчик? – спрашивает он Харпер.

Я громко смеюсь, не силах сдержаться. Но быстро замолкаю, когда Харпер с раздражением смотрит на меня. Думаю, после Гейл мне понравится работать с этим парнем. Он будет прикольным.

– Можешь звать меня просто Харпер.

– Как скажете, – он присаживается на краешек моего стола. – Добро пожаловать в программу «Взгляд». Если вам что-нибудь понадобится, только намекните. Я знаю, где что достать и …, – он наклоняется ко мне и шутливо шепчет, – знаю, где зарыты все трупы. – Затем переводит взгляд то на одну, то на вторую, как будто играя в пинг-понг. – Как давно вы вместе?

Харпер скрещивает руки на груди:

– Почему ты думаешь, что мы «вместе»?

– Я вас умоляю, – он поднимает глаза кверху и затем смотрит на меня. – Стоит только взглянуть на вас обеих, как сразу становится понятно, что вы – пара. Кроме того, у высокой и темноволосой на губах осталось немного вашей помады. И знаешь, красавчик, – обращается он к Харпер, – это совершенно не твой цвет.

Я снова смеюсь, пока Харпер сердито стирает с себя остатки моей помады.

* * *

Харпер выходит на пару минут со словами, что ей надо позаботиться о некоторых вещах, чтобы мне не пришлось хромая ходить по всей компании. Теперь у меня появляется возможность сделать кое-что, что я давно намеревалась.

– Брайан, если можно, мне надо сделать личный звонок.

– Конечно, босс. Если вам что-нибудь понадобится, только свисните, – он замолкает и, положив руки на бедра, становится в позу. – Я же знаю, что вы это умеете, – смеясь над своей собственной шуткой, он выходит и закрывает за собой дверь.

Я смотрю на фотографию на своем столе и набираю номер. Буду вечно признательна Роби за эту фотографию.

Когда раздается звонок, смотрю на часы – я почти забыла о смене часового пояса и разнице во времени. Хмм, она должна быть уже дома. Я почти вешаю трубку, когда она отвечает:

– Алло?

– Сьюзен, это Келси.

На том конце провода на секунду воцаряется тишина. Затем она слегка прочищает горло и говорит:

– Привет, красотка. Как там Нью-Йорк?

– Здесь холодно, как в заднице у землекопа. Теперь я понимаю, почему выбрала в свое время Лос-Анджелес, – она смеется над шуткой, которую любил мой папа, когда они с матерью приезжали, чтобы забрать меня на зимних каникулах из школы-интерната.

Терпеть не могу эти воспоминания.

– Я просто хотела позвонить тебе и сказать …

– Да, да, о том, что ты работаешь в известной передаче на национальном телеканале. Я знаю. То, что было между нами – это были настоящие чувства, и это было весело, – шутит она.

– Эй, – мягко прерываю ее. Теперь я серьезна. – Это было очень весело. Спасибо тебе!

– Ну, мы же договорились, что у нас отношения без обязательств.

Я не хочу продолжать разговор на эту тему, потому что не могу больше думать о ней как о партнерше.

– Послушай, мне действительно очень приятно, что мы расстались друзьями. Надеюсь, мы всегда сможем…

– О да, конечно! – отвечает она чуть более экспрессивно, чем надо, но искренне. – В следующий раз, когда я буду в Нью-Йорке, вы с Харпер пригласите меня на ужин в очень дорогой ресторан, чтобы доказать это.

– Договорились, – делаю глубокий вдох, постукивая слегка своим гипсом по столу. – Ты не могла бы порекомендовать мне хорошего врача?

– Возможно. У меня есть пара коллег в Нью-Йорке. А кто тебе нужен?

* * *

В то время, как Таблоид направляется к моему офису, я выхожу, чтобы сделать себе еще одну чашечку чаю. Теперь, когда у меня есть нужная информация, мне необходимо время все хорошенько обдумать.

Харпер тащит два черных кейса, улыбаясь во весь рот.

– Что? – не могу не спросить о причине ее улыбки.

– Ты готова? – отвечает она. – Я уже все закончила на сегодня. А как насчет тебя?

– Я тоже. Только захвачу пальто.

Возвращаюсь обратно в офис, прячу свои записи в ящик и запираю его. Все же я еще не полностью доверяю Брайану. Харпер ставит кейсы и помогает мне надеть пиджак, который я оставила на диване.

– Знаешь, ты выглядишь как кот, который только что съел канарейку, – поддразниваю ее.

– Мы правильно сделали, что приехали сюда, Крошка Ру.

– Думаю да, солнышко, – жестом показываю на кейсы. – Что в них? Ты собираешься переезжать куда-то?

– Нет. Это два суперсовременных лэптопа, которые нам достались по щедроте душевной нашего руководства.

– Впечатляет.

– Еще бы! Мне пришлось выторговать их в обмен на наших первенцев, – шутит она, пока мы собираем наши вещи и идем к лифту.

Я делаю глубокий вдох, пока мы ждем кабину, и медленно выдыхаю.

– Устала, любимая? – шепчет она, придвигаясь поближе ко мне, чтобы я могла опереться на нее.

– Да, немножко. Меня все еще беспокоит мое колено. Ему не нравится холодная погода.

– Может быть, тогда вернемся в гостиницу и организуем для тебя сауну, чтобы облегчить боль?

– Ты знаешь, Таблоид, это одна из многих причин, почему я люблю тебя. У тебя всегда много хороших идей.

Она улыбается в ответ на эту похвалу, а ее синие глаза ярко блестят, впервые с того времени, как мы переехали в Нью-Йорк. Это одна из веских причин, по которым стоило сюда переехать.

* * *

Мы снова в нашем номере в гостинице «Стенхоп». Келс отдыхает в спальной, а я заказываю ужин. Думаю, она забыла, что сегодня День Святого Валентина. Но я не забыла об этом. Во-первых, потому что иначе мама напоминала бы мне об этом до конца моих дней. А во-вторых, мне просто приятно от мысли, что у меня есть возлюбленная, которую можно поздравить с этим праздником.

Она моя первая любовь.

Надо же. Я влюблена впервые в своей жизни.

Я заказываю романтический ужин, много закусок, шампанское, десерт. Здесь есть четырехзвездочный ресторан, поэтому мы не умрем с голоду в наш первый День Валентина. Кроме того, Келс сегодня очень устала, и мне не хочется без особой причины вывозить ее в город. У нас еще будет много времени, чтобы исследовать его попозже.

В ожидании еды я смотрю на нее. Она одета только в голубой шелковый халат. Боже, как мне хочется подойти к ней и …

Так, Харпер, успокойся, ты только раздраконишь себя. Она даст тебе понять, когда будет готова к этому.

Но, черт, я же так долго ждала –целых шесть недель!

А ну-ка вспомним, когда это у меня не было секса шесть недель кряду?

Хмм…

Ну…

Я все еще вспоминаю.

Ладно, признаю, никогда. С тех пор, как я открыла для себя радости секса, я никогда не ограничивала себя.

Я снова смотрю на Келс. Она выглядит так чудесно. А, была – не была. По крайней мере, мы можем просто пообниматься – кажется, она совсем не против этого. Я завязываю поплотнее свой халат, чтобы вести себя хорошо, и подхожу к кровати. Затем ложусь рядом с ней, беру за руку и легонько целую ее, прикасаясь к ней щекой.

– Привет, – сонным голосом шепчет она и широко открывает глаза, чтобы встретить мой взгляд.

– Привет. Чувствуешь себя получше?

– Намного. Спасибо, что ты так хорошо обо мне заботилась, – она наполовину разворачивается ко мне, помня о колене, пробегается пальцами по моим волосам и ласково проводит ладонью по моей щеке.

– Это было нетрудно, солнышко, – перехватываю ее руку и целую в ладошку.

– Нет, это не так, – теперь она полностью проснулась. – Черт, Харпер, я же не слепая. Я знаю, что со мной было очень непросто все это время. А ты – ты была такой чудесной, такой доброй, такой любящей, – она замолкает и ее рука пробирается ко мне под халат, а ноготки слегка царапают мою грудь. – Такой терпеливой.

Ладно, Келс, это мало помогает. Точнее, хочу сказать, это помогает. Очень даже. Если ты намереваешься помочь. Если нет, мне придется лечь в ванную с парой ведер льда. И молиться о том, чтобы не умереть.

Она придвигается поближе ко мне, целуя в шею.

– Я люблю тебя, Харпер, – поцелуй превращается в легкое покусывание. Она либо голодна, либо возбуждена. Надеюсь, что последнее.

Так, Харпер, полегче, дай ей вести. И не расстраивайся, если ничего сегодня не выйдет. Это и так для нее огромный шаг вперед. Она развязывает пояс моего халата. Боже, я чувствую себя как подросток, которого в первый раз затащили в постель. Ну, может, в этом что-то есть, когда живешь с женщиной постарше.

Она с нежностью ложиться поверх меня. Мы обе очень осторожны, помня о ее колене, которое покоится на матрасе, зажатое между моих ног. Большая часть ее веса поддерживается моим телом. И это здорово – ей нравится охватывать меня своим телом.

– Я собираюсь заняться с тобой любовью, Таблоид.

– Хорошо, – мой ответ звучит по-идиотски, но я не знаю, что можно сказать при этом еще. Разве только «спасибо». Она может делать сейчас со мной все, что захочет. Я полностью в ее власти.

Пусть она только будет милосердной. Все мое тело готово взорваться в любую секунду.

Она слегка кусает мою ключицу.

– Как тебе такая идея, а?

Я с радостью киваю. Звук ее голоса и прикосновения ее рук к моему телу сводят меня с ума. И я боюсь пошевелиться, чтобы не спугнуть ее.

– Ладно, – она наклоняет голову и долго и медленно целует меня.

О, Боже, как чудесно. Ее губы на вкус как мед, который она добавляет в свой чай. Интересно, есть ли у них мед в службе доставки.

О, Господи, служба доставки!

Очень деликатно я прерываю наш поцелуй. Она смотрит на меня с растерянностью – на ее лице отражается страдание и страх, что я отвергла ее.

– Все в порядке, – шепчу я и ищу рукой телефон. Наконец нащупываю трубку, прикладываю к уху – она выпадает, я ругаюсь, беру ее опять и нажимаю «0». Одной короткой фразой я говорю принести нам ужин через час. Мы заняты.

Келси смеется с меня и вешает трубку, склоняясь над моим телом. Мне приходится призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не накинуться на нее. Она проскальзывает обратно на свое место и начинает распахивать мой халат, обнажая мое тело. Мои соски твердеют и приветствуют ее.

Она отвечает на приветствие, и в ответ я издаю сильный стон. Она убеждается в том, что оба получили достаточно внимания, прежде чем поцеловать меня снова в губы. Я чувствую, как ее мягкий халат скользит по моей разгоряченной коже.

Я нежно обхватываю ее одной рукой, давая пространство для действий. Не хочу, чтобы она чувствовала себя в ловушке, но в то же время просто не могу не прикасаться к ней. Я поглаживаю ее тело с верху до низу, все ближе придвигая ее и сплетая наши тела воедино.

Очень хорошо, что ее правая загипсованная рука упирается в меня. Я вряд ли бы выжила сегодня, если бы получила хук правой.

Левой рукой скользящими движениями она начинает мучительное исследование моего тела, легко входя туда, где она нужна мне больше всего. Я задыхаюсь и немного усиливаю свою хватку. Моя вторая рука менее любезно обходится с простыней, в которую я крепко вцепилась.

Я на седьмом небе от счастья, она дает мне все, о чем я мечтала. Ее дыхание расходится теплом по моей коже, и я еле разбираю те нежности, что она нашептывает мне. Наши тела вошли в единый плавный ритм. Мы не сгораем от страсти, а скорее заново открываем для себя друг друга. Боже, как мне этого не хватало. Не хватало ее.

Моя голова кружится от удовольствия, в то время как тело страдает от напряжения. Какое чудесное сочетание! Я могу остаться в этом мгновении навеки.

Когда Келс отпускает меня, ее рот вбирает мой крик, а язык вторит движениям ее руки. Мое тело вжимается в ее, а затем падает обратно на кровать, когда пик удовольствия пройден. О, это было мощно! Воздержание обостряет ощущения во много раз. Но мне не хотелось бы больше воздерживаться.

Я стараюсь восстановить дыхание, пока она прижимается ко мне, успокаивающе поглаживая мое тело.

– Тебе будет легче, если ты будешь сначала вдыхать, а потом выдыхать. Если только выдыхать, это приведет к гипервентиляции, – шутит она, целуя ложбинку на моей шее.

Я отпускаю смятую простыню, склоняюсь над ней с поцелуем, нежно посасывая ее нижнюю губу.

– Спасибо, – говорю в ответ.

– Пожалуйста.

– Мне очень не хватало этого с тобой.

– Я знаю, – она отводит взгляд. – Прости меня, Харпер.

– Нет, любовь моя, не извиняйся. Я не хотела обидеть тебя. Я сказала это, потому что хочу, чтобы ты знала, как много значишь для меня. Точнее – все, – признаюсь я. С облегчением вижу, как ее взгляд возвращается ко мне. – Боже, я вела себя как животное всю свою жизнь, ты знаешь это. Я никогда никого не ждала раньше, Келс. Потому что никто не был достоин ожидания. Кроме тебя.

Она слегка улыбается, и я чувствую, как напряжение покидает ее тело.

– Харпер, почему ты так вела себя? – тихо спрашивает она. – Я имею в виду – это ведь не вписывается в ту картину, которую я видела в Новом Орлеане. И в правила семьи, которая воспитала тебя.

– Ну это вопрос на миллион долларов.

– Могу я получить ответ?

Я пожимаю плечами.

– Постараюсь ответить. Я люблю секс, в этом нет сомнений. И у меня есть к этому склонности, – качаю бедрами, пытаясь вызвать ее улыбку, чтобы все это не звучало слишком серьезно.

Но это не срабатывает.

– Это мало что объясняет, Харпер, а всего лишь вызывает встречный вопрос, почему ты не сделала карьеру в Лас Вегасе, а выбрала журналистику.

– Да, я знаю. Это наверное из-за того, что в этой сфере у меня не было никаких образцов для подражания. Все лесбиянки, которых я знала во время моей юности, были слишком домашними, на мой взгляд. Ты же помнишь ту старую шутку … Что взять с собой на второе свидания с лесбиянкой? – я делаю паузу и Келс произносит вместе со мной. – Грузовик, чтобы перевезти ее вещи к себе.

– Слишком большие обязательства? – спрашивает она.

– Слишком быстро, как на мой взгляд, – выдыхаю я. Об этом сложно говорить. – Ты же видела мою семью. Знаешь, по маминой линии у нас никогда не было разводов. Ни единого. А мы можем отследить историю нашей семьи вплоть до 1600 года. Представляешь, иногда случались убийства супругов в течение всего этого времени … но не было разводов. И я не хотела быть первой, кто нарушит эту традицию.

Келси вопросительно смотрит на меня.

– Как ты могла бы стать первой, если геи не могут жениться?

Я фыркаю.

– Могут в мамином мире. И к тому же, как можно быть уверенной, что выбрал правильного человека? Поэтому когда я слушала все эти бабские разговоры про то, как найти свою половинку и всякую такую чушь, я все время думала – вы хоть фильтруйте свой базар.

– Ты не веришь, что в этом мире у каждого есть своя половинка?

Так, Харпер, поосторожнее. Помни, с кем ты говоришь и что ты только что сказала.

– Я знаю только одно – что люблю тебя, Келс. И не пытаюсь наклеивать какие-то ярлыки или анализировать этот факт. Честно говоря, я не знаю и мне все равно, было нам так суждено свыше или нет. Это просто есть и все, – я притягиваю ее к себе поближе, стараясь передать всю глубину своих чувств, как могу, – мы подходим друг другу, Келс, ты идеально вписываешься в мою семью и мою жизнь. Ты та, которая мне нужна.