Текст книги "Песочные часы (СИ)"

Автор книги: X-Law

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Расслабься… – прошептал Деамайн на ухо мальчика, погладив его по спине.

Кейне, стиснув зубы, послушался.

Секс был частью его обучения, по крайней мере, так уж повелось. Он был нужен, чтобы показать: через боль можно добиться желаемого результата. Если Кейне хотел получить удовольствие, сначала нужно было выдержать неизменно болезненное проникновение в собственное тело и первые пару минут. Потом становилось легче. А ещё через минуту приходило и наслаждение. Оно было чисто физическим, но юный маг не знал, что бывает и другое.

Деамайн регулярно трахал его уже не первый год, с того самого момента, как стал его учителем, так что в своём возрасте Кейне уже многое успел узнать не только из области магии…

– Забывай про боль, думай только о том, что получишь в итоге, – вновь прозвучал низкий бархатный голос, и Кейне почувствовал, как по телу медленно начинает расходиться жар.

Охнув, парень подался назад, требуя больше, нетерпеливо и жадно. Он знал, что Деамайн любит, когда он проявляет инициативу.

Учитель молча, но жёстко толкнулся вперёд, заставив Кейне закричать, и схватил его за волосы, потянув на себя. У ученика не оставалось другого выбора, кроме как прогнуться в спине и запрокинуть голову назад, чувствуя, как сразу стало тяжелее дышать. Но говорить об этом Деамайну было бесполезно: это побудило бы его стать ещё грубее.

В сексе этот спокойный и всегда уравновешенный мужчина был настоящим садистом. Иногда он резал Кейне, выписывая на нежной коже кровавые узоры, и, к своему стыду, парень всё равно в итоге получал удовольствие, а потом залечивал раны своей магией, забирая куски мёртвой плоти из трупов и вживляя их себе, делая своими.

Жёсткая поверхность стола больно впивалась в рёбра, но любая попытка лечь хоть немного поудобнее заканчивалась тем, что Деамайн изо всех сил, до слёз дёргал его за волосы, так, что иногда Кейне удивлялся, как он до сих пор не вырвал целый клок.

Но ему было хорошо, как и всегда. Боль исчезла, сменившись поглощающим наслаждением, искажённым, неправильным удовольствием. Кейне стонал и извивался в опытных руках, сильнее разводя ноги, уже добровольно прогибаясь и отдаваясь учителю похотливо, совершенно безумно. Он считал это правильным, необходимым. Некромант не должен сдерживать себя – это ещё одно правило. Он хозяин этого и загробного мира, он должен получать то, что хочет. По крайней мере, этому Деамайн пытался его научить.

– Смотри туда!

С этими словами учитель грубо дёрнул Кейне за волосы, заставив повернуть голову. Парень вскрикнул и покорно уставился взглядом в огромное зеркало, в котором отражался залитый зелёным светом класс, с расставленными на полках тёмными пузырьками с зельями, и сам Кейне, непристойно стонущий и насаживающийся на член учителя. Он не хотел этого видеть. Это было слишком, он хотел отвести взгляд… но Деамайн спокойно взял со стола ритуальный нож и приставил его к шее непокорного ученика. Блестящая сталь зловеще сверкнула в приглушённом свете.

– Я сказал тебе смотреть… – прошипел мужчина, и Кейне, поборов стыд, смирился.

Одно дело просто ощущать учителя в себе, чувствовать, как его возбуждённая плоть растягивает тебя изнутри, и совсем другое – видеть это. Не просто видеть, а наблюдать, чувствуя, как лицо заливает краской, из-за того, что возбуждаешься ещё сильнее. И Деамайн это чувствует, это понятно по его самодовольной улыбке.

Нож оставляет на коже неглубокие порезы, когда мужчина, почти дойдя до конца, начинает вколачивать его в стол, грубо и быстро, не заботясь о том, что чувствует Кейне, но этого и не нужно: Деамайн знает, что его ученик не против грубости. Как всегда, молодой некромант кончает раньше, чем его учитель, и тот ещё какое-то время продолжает толкаться в расслабленное, обмякшее после оргазма тело.

Деамайн, в отличие от Кейне, никогда не кричит и не стонет, кончая. Он просто сжимает зубы, судорожно вздыхает, замирает на несколько мгновений, а потом небрежно выходит из податливого тела, быстро и равнодушно. На сегодня урок окончен.

Кейне, тяжело дыша, и всё ещё чувствуя слабость в ногах, торопливо одевается, и, пошатываясь, идёт к двери. Он знает, что Деамайн не любит, когда он после секса задерживается слишком надолго.

– Как тебе твой новый сосед? – в голосе мужчины нескрываемая усмешка.

Кейне замирает на секунду, поражённый тем, что учитель заговорил с ним после, ведь он этого не делал никогда, а потом спокойно, с нотками безразличия в голове отвечает:

– Никак. Всё равно он скоро переедет.

– О, Высшие, у тебя кровь!

Не успел Кейне ничего сделать, как по его шее заструились золотые нити, стягивая края раны и залечивая плоть. Секунда – и на шее не осталось даже шрама.

– Я не просил тебя об этом, – мрачно говорит некромант и поворачивается к Люце спиной.

– Знаю. Но это не повод не лечить тебя.

Кейне чувствует, как от этих слов внутри всё теплеет. Но это вовсе не тот жар, который просыпается в нём во время секса с Деамайном, это что-то совсем другое, пугающе-светлое.

– Ты ведь видел, как относятся ко мне в школе. Почему бы тебе не начать относиться также?

– А зачем? – беззаботно откликается целитель, и Кейне поражённо замолкает, не находя нужных слов.

Люце подобрался к нему слишком близко. Он здесь всего пару дней, а уже так сильно на него влияет. Это неправильно, так не должно быть. Некромант всегда один. У него не может быть друзей. Если Деамайн узнает о том, что Кейне проявляет слабость, он убьёт и его, и Люце.  Причём совершенно не в переносном смысле. Хотя… пожалуй, Кейне он убивать не станет, хотя бы потому, что он – третий за всю историю этого мира эктос.* А значит, он убьёт только целителя, наплевав на его уникальный дар, над которым так трясутся. Некромантам всегда было на всех плевать.

«Стоп! Если нам на всех плевать, то почему меня так волнует, что Деамайн может убить его?!»

Понимание этого было совершенно неожиданным и пугающим, ведь Кейне уже очень давно перестал испытывать к окружающим хоть что-нибудь. Важен был его дар – он помогал ему выживать, важен был его учитель – он показывал, как правильно даром пользоваться… но целитель? Этот рыжеволосый наивный парень… как он мог стать важным для Кейне? От этой неожиданной, нежеланной и опасной зависимости срочно нужно было избавляться. Некромант проклинал себя за слабость, называя размазнёй за то, что так остро откликнулся на проявление тепла и заботы со стороны практически незнакомого человека. Это было недопустимо.

– Ты прочитал книги? – как можно небрежнее постарался спросить некромант Люце.

– Да. Все, кроме «Управление мёртвым телом». Она очень толстая.

– И?.. – выжидательно спросил Кейне.

Он был уверен, что едва открыв первую книгу, Люце побежит в комнату собирать свои вещи. Он не мог быть таким же добрым после всего того, что узнал.

– Я хотел спросить у тебя кое-что…

«Вот и отлично. Сейчас пойдёт паковать чемодан», – с какой-то отчаянной радостью подумал некромант.

– Спрашивай.

– Ты… все некроманты могут обмениваться мыслями? Просто я первый раз об этом слышу. И в книгах ничего не было.

Кейне замер, широко раскрыв глаза. Он ожидал чего угодно, но не такого.

«После всего, что он прочёл, его интересует это?! Могу ли я обмениваться мыслями?! А мои знания о том, как правильно высасывать жизнь из организма, его не волнуют?! Или то, что для проведения половины ритуалов нужно есть мертвечину?! Или что я, взяв его волос, превращу его в послушную марионетку?! А пункт про использование целителей в качестве материала для оживляющих зелий его тоже не заинтересовал?!»

– Ты вообще читал, что там написано? – угрюмо спросил Кейне, повернувшись к соседу по комнате.

– Да. Тебе пересказать?

Повисла напряжённая тишина. Некромант чувствовал, как внутри него что-то ломается. Так не должно быть. Это просто невозможно.

– Я доверяю тебе, – прозвучал вдруг голос Люце совсем рядом.

Некромант не заметил, когда целитель успел к нему так приблизиться. Он стоял перед ним, целеустремлённый и уверенный, ничуть не опасаясь его. В голубых глазах горело пламя решительности, перемешанное с искренней заботой. Кейне почувствовал, как к горлу подступает неприятный комок.

– Зачем тебе это? – сдавленно спросил он.

– Я знаю, что значит жить, когда окружающие тебя ненавидят. И я не хочу, чтобы ты был один. Позволь мне быть рядом.

От этих слов Кейне чуть не расхохотался. Он – эктос-некромант, чья сила, по уверениям учителя, через пару лет проснётся окончательно, яростная и безжалостная, готовая уничтожить весь мир, поднять из могил всех, кто покоится в пропитанной смертью земле. Он должен быть воплощением страха, а потому и одиночества. Его уже боятся все, кроме Деамайна. И кроме этого хрупкого рыжеволосого целителя, который непонятно зачем пытается пробиться через его ледяной барьер отчуждения. И которому ни в коем случае нельзя этого позволить, иначе…

«Я боюсь, что он пострадает!..» – вспыхнула обжигающая мысль в голове некроманта, но прежде, чем он успел опомниться, отшатнуться, чтобы выбежать прочь из комнаты и хоть немного прийти в себя, по его плечам скользнули тонкие руки, заключая его в объятия. Рыжая копна мягких шелковистых волос оказалась прямо напротив его лица, а горячее дыхание щекотало кожу даже через ткань кофты.

– Люце… – срывающимся голосом прошептал некромант.

– Не отталкивай меня.

Эктос – «вне» (греч.)

========== Глава 3 ==========

        – Итак, целительная магия! – с восторгом в глазах произнёс директор, расхаживая около кафедры.

За ним лениво летали листочки с нужным текстом и чернильница. Надменное перо предпочло остаться на месте, зная, что если надо, то хозяин за ним сам подойдёт, так что суетиться просто бессмысленно.

– Что это на практике – мы с вами все знаем. Даже те маги, которые не обладают даром целителей, способны залечивать несложные раны с помощью зелий и заклинаний. А те, кто по каким-то причинам не умеет этого делать, например наши дорогие предсказательницы, – директор ласково улыбнулся сидящим на третьем ряду симпатичным девушкам, – хоть раз в своей жизни бывали в больнице и знают, как там все работают. Но целитель целителю, безусловно, рознь. Есть те, чьих сил хватает только на царапины, неглубокие раны и синяки. Их мы благополучно оставляем без номеров и вообще забываем о них, поскольку такой дар, конечно, в чём-то полезен, но, по сути, при отсутствии других талантов таких целителей даже не считают магами…

– Моя старшая сестра такая, – шепнул Алан на ухо Люце, – родители говорят, что она совершенно бесполезна и поэтому мечтают поскорее выдать её замуж, чтобы она принесла семье хоть какую-то пользу.

Эна-целитель испытал острое желание ударить Алана хоть чем-нибудь, чтобы этот тринадцатилетний мальчишка наконец понял, что ведёт себя просто неприемлемо. Но, как всегда, Люце сдержался. Он ценил гармонию в отношениях с окружающими, даже если она ему самому была во вред. Именно поэтому он уже целый месяц не мог отвязаться от заклинателя, который никаким образом не хотел понимать тонких намёков. Так что на общих занятиях они по-прежнему сидели вместе. А Кейне один. Как Люце ни пытался уговорить некроманта сидеть с ним, у него не получалось. Со временем целителю пришлось смириться и оставить все попытки втянуть упрямого парня в жизнь школы. Да, он читал, что путь некроманта – путь одиночки. Но это были правила, написанные кем-то тысячи лет назад. Люце не хотел верить, что с тех пор ничего не изменилось.

– … часть целителей могут работать с ранами средней тяжести и лёгкими переломами. Их называют «трия», и вы часто можете встретить их в больницах по всему нашему королевству, – продолжал директор свой рассказ, – если маг может полностью вылечить сложный перелом или серьёзное ранение, избавить от действия простых заклинаний и частично восстановить силы – то это «дио». Абсолютное большинство целителей в нашем мире относятся именно к этой группе… Мальчики, встаньте!

С середины зала поднялось около десяти человек. Всем им было на вид лет 16-18. Аккуратная одежда, серьёзный вид и полное понимание собственной значимости. Все они, закончив обучение, станут главными врачами в лучших больницах, а может быть даже будут работать при дворе. В общем, их дар всегда был и будет нарасхват, что придавало им уверенности в собственном будущем и позволяло относиться к остальным ученикам несколько снисходительно. В частности к предсказателям, поскольку им найти работу было сложнее всего: дар не работал по желанию, приходя лишь тогда, когда ему хотелось. Конечно, были способы стимуляции, но даже они далеко не всегда оказывались действенными.

– И, конечно, наша звезда… – при этих словах Люце поёжился, прекрасно поняв, что сейчас произойдёт, – эна-целитель, единственный из живущих в настоящее время. Правда, моя знакомая предсказательница пообещала, что эта уникальность сохранится за ним всего лишь на ближайшие сорок лет, так что… Люце, встань.

Парню оставалось лишь послушаться. Его лицо покраснело, хотя за месяц он успел немного привыкнуть к тому, как на него реагируют другие ученики. Предсказательницы на третьем ряду оживились, и одна из них послала Люце очаровательную улыбку, на которую тот неуклюже ответил. Девочки захихикали и зашушукались, явно обсуждая его.

– Что ж, эна-целитель… кто-нибудь расскажет мне, чем он настолько отличается от дио, что его все боготворят?

Люце почувствовал, как внутри закипает ярость. Он знал, что директор его почему-то невзлюбил. Возможно, проблема была в том, что раньше именно он был главным персонажем в этой школе. Эна-заклинатель, участвовавший в своё время в какой-то там битве, из-за чего его долгие годы превозносили до небес. И вот теперь этот сорокапятилетний мужчина был оттеснён в сторону семнадцатилетним выскочкой. Люце просто кожей чувствовал, что директор замышляет в отношении него какую-то гадость.

– Эна-целители, помимо обычных ран и переломов, могут лечить утерянные конечности, отращивая их заново. Важное отличие от дио в том, что эна работают также и с душами, леча раны, полученные в ментальных боях. И… говорят, что эна могут воскрешать мёртвых, если  после смерти прошло не больше часа, – неуверенно ответила милая девушка с шестого ряда.

Судя по месту, где она сидела, она явно была медиумом. Люце, к тому же, чувствовал это по особой вибрации её души, ощущавшейся даже на таком расстоянии.

– Верно, Лана, – снисходительно кивнул директор, – давайте устроим небольшую демонстрацию!

Прежде, чем Люце успел понять, что именно сейчас будет происходить, в зале материализовался небольшой столик, с лежащей на нём неподвижной пушистой кошкой. Ученики возбуждённо загалдели, а Люце почувствовал, как по телу пробегает холод. Он ещё никогда не оживлял мёртвых. Он даже не знал, как это нужно делать, и он готов был поклясться, что директору это прекрасно известно: мужчина смотрел на него, хитро улыбаясь.

– Люце, подойди сюда, – ласково сказал он.

Сердце колотилось в панике, молодой целитель не чувствовал под собой ног, когда спускался по покрытым красным ковром ступенькам вниз, к кафедре. Его больше беспокоило даже не то, что сейчас его опозорят на всю школу. Ему было жалко бедное животное, которое убили только для того, чтобы унизить его.

На практических занятиях с Талухом они пока лишь лечили самые сложные раны и переломы, пару раз работали с душами. Но до оживления дело никогда не доходило, и вот…

– Прошу вас, – директор подтолкнул столик с кошкой к Люце, наслаждаясь растерянным видом мальчика.

А целитель всё никак не мог сосредоточиться. Это прекрасное пушистое создание с шикарной белой шерстью всего несколько минут назад, наверное, весело бегало по школе, охотясь за птицами в саду и ластясь к ученикам. И вот теперь эта кошка лежит, безвольно раскинув лапы, смотря вперёд остекленевшими глазами. Жертва тщеславия директора.

Люце протянул дрожащие руки и аккуратно, бережно положил их на мягкую шёрстку. Она ещё была тёплая.

«Живи!» – прокричал мысленно мальчик, и его руки осветились золотыми искрами.

Весь зал притих, восхищённо смотря на эна-целителя: большинство из них ещё ни разу не видели силу Люце в действии. Но проходила минута, другая… а кошка всё продолжала лежать точно также, как и до начала исцеления. Люце почувствовал, как на глазах наворачиваются слёзы. И не из-за того, что ученики в зале зашумели, явно обсуждая его провал, а потому, что он понимал: он единственный эна-целитель, и если он не поможет этому животному, то не поможет уже никто.

«Неужели она должна вот так умереть, из-за меня?!» – отчаянно подумал парень.

Он опустил голову, сдерживая рыдания. Свечение вокруг его рук погасло, и зал сразу показался каким-то серым и холодным.

– Простите, я не могу… – дрожащим голосом сказал Люце, ни на кого не смотря.

Толпа учеников притихла, а директор даже и не думал скрывать торжествующей улыбки.

– Что ж, такое бывает, молодой человек, – мужчина небрежно похлопал Люце по плечу, – не расстраиваетесь, когда-нибудь у вас получится. А это была всего лишь кошка, не стоит беспокоиться из-за того, что из-за вашего неумения она погибла.

Это было уже слишком. Люце почувствовал, как злость вперемешку с обидой рвутся изнутри, и он понял, что не сможет их удержать. Сейчас он просто повернётся к стоящему у него за спиной директору, и…

– Погибла она не из-за него, – раздался вдруг такой знакомый голос с заднего ряда.

Все ученики теперь повернулись туда, смотря на одиноко сидящего некроманта, разные глаза которого не выражали совершенно ничего. И вообще вид у него был крайне скучающий, и лишь внимательный наблюдатель, который хорошо знал Кейне, мог бы заметить, как судорожно он переплёл пальцы рук, пытаясь контролировать эмоции.

– А ещё, если вы забыли, оживлять мёртвых могут не только эна-целители.

Кейне склонил голову набок, впиваясь в лежащую внизу кошку цепким взглядом, и коротко, отчётливо и резко произнёс всего три слова на каком-то странном, шипящем языке. Свет магических ламп в зале беспокойно заметался, потревоженный неизвестно откуда взявшимся порывистым ветром. Ученики, закричав, в ужасе прижались к партам, закрывая руками голову, и в этой панике, на которую Кейне смотрел совершенно спокойно, раздалось громкое, жизнерадостное мяуканье.

Маэн стоял, словно примёрзнув к месту, не в силах вымолвить ни слова, и глядя на воровато озирающуюся кошку, которая, похоже, даже не осознавала своего чудесного спасения. Муркнув, она спрыгнула на пол, грациозно подошла к Люце и принялась доверчиво тереться о его ногу, довольно урча. Целитель не нашёл в себе сил её погладить. Он смотрел туда, на самые дальние места аудитории, и ему казалось, что Кейне сидит совсем рядом. Он чувствовал его взгляд, ободряющий и обжигающий, пронзительный и манящий, который даже на таком расстоянии заставлял сердце стучать быстрее. И страх, струившийся по телу несколько секунд назад, сменился чем-то пока ещё нечётким и малопонятным, чем-то таким, чего Люце пока не готов был признать. Зелёно-голубые глаза, выкрашенные в красный волосы, небрежно склонённая на бок голова и переплетённые пальцы… всё в Кейне неосознанно, неотвратимо взывало к целителю, искало его ответа и дрожало в страхе ощутить совсем не то, чего так сильно хотелось. Некромант хотел быть ближе к нему и боялся этого, и Люце чувствовал его беспокойную хаотичную энергию как струны, робко тянущиеся к нему.

Пульс бился всё быстрее, по классу прокатывался первый недовольный ропот, и Люце судорожно сглотнул, коря себя за то, что не может отвести взгляда от бледного лица с острыми, дерзкими чертами. Его раздирало от желания броситься вверх по ступеням и приблизиться, хоты бы просто приблизиться… а что делать дальше, он не знал.

– Прошу прощения, – раздался со стороны двери вежливый бархатный голос, на который все, включая Люце, не могли не обернуться, – мне нужно забрать Кейне. Это срочно.

Люце честно пытался хотя бы начать учить заданные на завтра руны, но с каждой минутой всё больше понимал, что это бесполезно. В голове крутились только мысли о том, что произошло в большом зале. Он впервые увидел силу Кейне, и, по сути, она не показалась ему какой-то страшной или пугающей, хотя он и знал, что для исцеления некроманты используют силы другого мира, что они черпают необходимую энергию из смерти. В книгах было написано, что некромант способен открывать что-то вроде канала, соединяющего этот мир с потусторонним, и чем больше энергии он по этому каналу хочет переправить, тем сильнее он должен быть сам, и тем сложнее будет проводимый ритуал. Во многом дар Кейне походил на дар Люце: они оба зависели от времени, прошедшего с момента смерти, они оба могли концентрировать энергию и использовать её в своих целях. Только вот целитель до сих пор не мог забыть тот холод, окутавший его тело за мгновение до того, как кошка вернулась к жизни. Казалось, что весь его дар в панике заметался, чувствуя присутствие того, что было абсолютно противоположно ему по природе. Конечно, книги – это хорошо, но увидев дар некроманта в действии, Люце впервые осознал, насколько велика пропасть между ними. Кейне был Смертью, её воплощением и представителем в этом мире. Люце же нёс жизнь, он весь был посвящён людям, он жил ради того, чтобы жили они. И эта мысль не давала целителю покоя. Он со своим состраданием, со своей безусловной привязанностью к некроманту, порой забывал о его сути. Он видел перед собой лишь красивого, несчастного и одинокого парня, и тянулся к нему, стремясь помочь. Было большой глупостью закрывать глаза на то, что Кейне не просто несчастный маг, и Люце готов был ненавидеть себя за то, что почти полностью поддался этому заблуждению.

Он должен был решить сейчас, готов ли он принять Кейне таким, какой он есть, не пытаться изменить его, и не страдать каждый раз от того, что некромант пользуется своим даром. Это – часть его, неотделимая, присутствующая в нём постоянно. Нужно заставить себя открыть глаза на правду.

А ещё Люце пытался разобраться, что именно он испытывает к Кейне. Это был сложный вопрос. Часть его шептала, что некроманта нужно отвергнуть и забыть, но что-то не позволяло целителю сделать этого. Что-то привязывало его к Кейне, не давая просто собрать чемодан и переехать. Только вот семнадцатилетний парень, выросший в ненависти, никак не мог понять, что же это. Ему было приятно находиться рядом с ним, глупо это отрицать, как и то, что, не смотря на всё, с Кейне ему спокойно и легко, он, вопреки всем законам логики, чувствует себя защищённым. Наверное, любой другой маг, услышав мысли Люце, лишь рассмеялся бы и подумал, что целитель сошёл с ума: некромант и защищённость – несовместимые понятия. Даже сам Люце порой поражался этим своим чувствам, но они были, и он никак не мог их извести, хотя, впрочем, он к этому и не стремился…

Тяжёлая дверь комнаты с тихим скрипом открылась. Люце, оторвавшись от учебника по рунам, повернулся на звук, украдкой бросив взгляд на старинные часы на стене: половина одиннадцатого. Что ж, могло быть и позже. Целитель уже привык, что его сосед зачастую возвращается за полночь, молча раздевается и падает в кровать, практически мгновенно засыпая. Кейне объяснил, что после основных уроков у него дополнительные занятия с учителем, притом почему-то избегая подробностей. И Люце сразу понял по его тону, что настаивать на более детальном рассказе не стоит.

– Ты ведь эна-целитель?

Этот вопрос был больше похож на утверждение. Вздрогнув, Люце вскочил со стула, и тут же зажал себе рот рукой, чтобы не вскрикнуть: у входа стоял высокий мужчина средних лет, тот самый, который сегодня приходил на занятия, и с абсолютно бесстрастным видом держал на руках Кейне. Некромант не шевелился, его глаза были закрыты.

– Д…да… – дрожащим голосом ответил Люце, не в силах справиться с паникой.

– Я Деамайн, его учитель, – представился мужчина, и, пройдя в комнату, уложил своего ученика на кровать.

Люце продолжал стоять около загромождённого свитками и учебниками письменного стола, не шевелясь. Красный свет комнаты отбрасывал на лицо неподвижного Кейне жутковатые тени, а чёрный тюлевый полог над кроватью напоминал траурный покров.

«Нет… не может же быть, что…»

– Он мёртв, – спокойным холодным голосом сказал Деамайн.

Люце понял, что комната как-то странно начала плыть перед его глазами, уходя куда-то в сторону, но прежде, чем он осознал, что происходит, его уже подхватили сильные мускулистые руки.

– А вот в обморок падать не надо, – всё тем же лишённым эмоций голосом произнёс Деамайн.

Его чёрные глаза словно проникали в душу Люце. Парень буквально чувствовал рядом с ним присутствие смерти. О, если все некроманты, взрослея, становятся такими, то целитель начинал понимать страх остальных учеников перед Кейне. Создавалось такое ощущение, что сейчас Деамайн просто протянет руку и вырвет его сердце, и при этом ни одной эмоции не проявится на его отстранённом лице.

– Он мёртв физически. Душа ещё привязана к телу, хоть и изранена. Ты можешь его спасти, если постараешься.

– Но…

Одним движением Деамайн подхватил Люце на руки и бросил на кровать рядом с Кейне, совершенно не обращая внимания на то, что при падении парень едва не ударился головой о деревянную спинку.

– Некромантия ему не поможет. По крайней мере, моя некромантия эна. Его можешь спасти либо ты, либо эктос, но учитывая, что единственный эктос-некромант сейчас лежит перед нами и окончательно умирает, то вариантов у нас немного.

Люце неуклюже сел на кровати и осторожно, неуверенно дотронулся до руки Кейне. Она была едва тёплой, но он всё же почувствовал вспышку жизни. Если верить книгам, то он должен уметь спасать магов в таких ситуациях, но…

«Если верить книгам, то я и кошку сегодня тоже должен был оживить!»

– Как это случилось? Я вижу его душу… Её как будто на куски рвали…

– Рвали. Он сам виноват, – бросил Деамайн и направился к выходу.

– Стойте! – закричал Люце, сам не узнавая своего голоса.

Он никогда ещё не слышал у себя таких яростных и решительных интонаций. Он только что приказал эна-некроманту! И самое невероятное было в том, что Деамайн замер, послушавшись.

– В чём дело? – небрежно спросил мужчина, повернувшись к Люце.

– Расскажите, что случилось. Я должен знать, чтобы помочь.

На самом деле Люце не был уверен, что знание ситуации действительно позволит ему оживить Кейне, но он не мог просто так взять и начать лечить его. Он даже не представлял, с чего стоит начинать.

– Ладно… сегодня ровно два года с тех пор, как Кейне получил дар. В этот день некроманты должны найти себе демона-помощника и приручить его. Проще говоря, они вступают в ментальный бой. Я предупреждал Кейне, чтобы он трезво оценивал свои силы, но он выбрал слишком сильного демона. В итоге, конечно, он его приручил, но сам видишь, чего ему это стоило.

– Почему вы думаете, что я стану ему помогать?

Деамайн вдруг улыбнулся. И совсем не злобно и не презрительно, а просто как-то… по-доброму.

– Ты живёшь с ним в комнате уже больше месяца. Это о многом говорит.

Люце не нашёлся, что ответить, а учитель Кейне, воспользовавшись тем, что его больше никто не собирается останавливать, подошёл к двери.

– И, кстати, если не знаешь с чего начать: сначала залатай дыры в душе. Телом займёшься после, оно почти не пострадало.

Деамайн вышел, аккуратно прикрыв дверь, а Люце, сев на кровати на колени, сделал медленный глубокий вдох, закрыв глаза. Внутри него всё бушевало и рвалось как можно скорее сделать хоть что-нибудь, но он знал, что в таком состоянии он Кейне ничем помочь не сможет. Применение силы требует рассудительности и спокойствия, именно поэтому Люце постарался сконцентрироваться исключительно на том, что время у него ещё есть. Выдох… ещё один вдох.

Целитель посмотрел на лежащее перед ним неподвижное тело. На нём почти не было ранений, только пара царапин на лице, и один неглубокий порез на руке. Ими можно заняться позже. Люце, потянувшись вперёд, уверенно дотронулся до плеча Кейне, и тут же вновь почувствовал его душу. Стараясь не упустить это ощущение, он закрыл глаза, сконцентрировавшись лишь на ней. Плотная, кроваво-красная масса, окутывающая всё тело, в которой зияли огромные дыры. Самая большая была около сердца: она открывала практически всю грудь. Люце слышал, как она скулит и подвывает, словно бродячая собака, или, скорее…

«Волк…» – всплыл в памяти образ из их первой встречи.

Целитель по наитию положил руку на место, где отсутствовала самая большая часть души, и чуть не задохнулся от потока силы, который накрыл его тело подобно цунами. Он никогда ещё такого не испытывал. Золотые нити осветили комнату, выливаясь из тела Люце целым каскадом, ударяясь о бесчувственное тело Кейне и радостно звеня, будто сотня маленьких колокольчиков. Они впивались в кровавую душу, штопая её как умелая портниха, стягивая края и восполняя недостающие куски. Пальцы Люце приятно покалывало, а сердце стучало возбуждённо-быстро, откликаясь на происходящее. Целитель почувствовал, как всё внутри него сейчас тянется к Кейне, хочет стать с ним одним целым, единым и неразрывным, хочет быть с ним полностью.

Действуя скорее по наитию, Люце осторожно лёг рядом, обняв некроманта, прижимаясь к нему, и положив голову на его плечо. Он видел, как встрепенулись нити, высвобождаясь теперь не только из его рук, а из всего тела, переплетая их с Кейне вместе, рисуя причудливый ажурный кокон, укрывающий их обоих.

«Вернись ко мне!» – мысленно прокричал Люце, и только потом понял, сколько чувств на самом деле было вложено в эти слова.

Он не представляет, как будет жить, если Кейне вдруг так и останется неподвижным, если тщеславная попытка некроманта завоевать сильнейшего демона положит конец его недолгой жизни. Он не мог вынести даже мысли о том, что взгляд невероятных глаз больше никогда не пронзит его, что он не услышит этого слегка приглушённого, бархатного, не по-мальчишески низкого голоса.

«Ты мне нужен!» – вновь закричали мысли Люце, и целитель прижался ближе, накрывая Кейне собой, чувствуя кожей каждый изгиб его тела, и отчаянно, горячо целуя равнодушные губы, просто потому, что знал, что так нужно.

Люце видел, как душа некроманта становится всё менее плотной, залечиваясь, возвращая себе былую воздушность и избавляясь от кровавого оттенка, хоть и не полностью. Он никогда раньше не воскрешал людей, но откуда-то знал, что именно так и должно быть, что это признак того, что у него всё получается.

– Ну же, очнись… – шептал Люце, гладя пальцами нежные черты застывшего лица, – давай же, Кейне…

Золотой водопад медленно угасал, кокон истончался и втягивался обратно в тело целителя, удовлетворённо дрожа. Теперь звук нитей походил на струны гитары, пронзительно-ликующие, воспевающие возвращение жизни в этот мир. Веки некроманта дрогнули, губы разомкнулись, и, судорожно вздохнув, Кейне открыл глаза.