Текст книги "Песочные часы (СИ)"

Автор книги: X-Law

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Кейне! Ты просто невероятен! Это же просто уму непостижимо! – продолжая смеяться, выкрикивал Деамайн, словно безумный.

Ему было плевать на Тауру и вообще на всех, а вбежавшему в дом перепуганному мужу он лишь коротко бросил:

– Я некромант, и я на службе короля.

И этой короткой фразы хватило, чтобы хозяин дома замолчал и просто начал молиться, понимая, что незваный гость может сделать с ним что угодно и остаться полностью безнаказанным.

Вновь раздался пронзительный крик ребёнка, отвлёкший некроманта от его веселья, и Деамайн, сощурившись на секунду, язвительно хмыкнул:

– Когда мальчик подрастёт, приводи его в Авертри. Из него получится неплохой боевой маг.

С этими словами мужчина навсегда покинул этот дом, решив, что он и так достаточно узнал от его обитателей. Было ясно, чем живёт сейчас Кейне и насколько далеко он готов зайти ради своих целей. Конечно, было бы лучше, если бы он убил всех тех, кто стал свидетелем проявления их дара, но такого от ученика пока, пожалуй, требовать рано: почему-то многие питают совершенно непонятную слабость к младенцем, словно те чем-то отличаются от остальных людей. К счастью, Деамайн такими предрассудками не страдал. Он шёл по засыпанным снегом улицам, мимо всё также возящихся и кричащих детей, и дорога звала его вперёд, всё ближе и ближе к Сиану, туда, где он наконец-то снова сможет увидеть своего Кейне…

Люце шёл по коридору, чтобы позвать Кейне ужинать. Если бы он этого ежедневно не делал, то некромант, пожалуй, давно бы уже с голоду помер. Он настолько увлёкся дневниками Баота, что оторвать его от них было совершенно невозможно. Впрочем, учитывая их положение, подобный энтузиазм не мог огорчать. Правда, разрушений душ ни у кого из них давно не было, но это, с другой стороны, было сомнительной радостью: ведь это значит, что следующий приступ будет особенно сильным.

Дверь в библиотеку вдруг открылась в тот самый момент, когда Люце поднял руку для того, чтобы потянуть за ручку, и перед ним возник его любимый. Взгляд Кейне был каким-то чересчур сосредоточенным и внимательным. Он разглядывал Люце долго и настойчиво, и при этом целитель совершенно ничего не мог прочитать по его разноцветным глазам, которые всегда так восхищали его и пугали всех остальных, тех, кто видел некроманта в истинном виде. Наконец, не выдержав, он спросил:

– Кейне, в чём де..

Договорить ему некромант не дал. Одним быстрым, но аккуратным движением он вжал его в стену. Тяжёлое дыхание щекотало затылок, а к бёдрам весьма недвусмысленно прижималась возбуждённая плоть, заставляя сердце Люце биться неровно и торопливо.

– О, Высшие!.. – простонал целитель, когда ловкие пальцы его любимого пробрались под кофту.

Они были холодными, и это лишь усиливало дрожь во всём теле. Губы Кейне суматошно, жадно припадали к его шее, лицу, а руки торопливо стягивали лишнюю одежду. Никогда любимый ещё не был так напорист и так страстен с ним, он всегда контролировал свои порывы, по крайней мере, сначала. Но сейчас это всё походило на шторм, безжалостный, агрессивный, который не спрашивает разрешения, а просто делает то, что считает нужным. Люце задыхался. Воздуха хватало лишь на стоны, а кровь, разгорячённая предвкушением секса, текла в теле опьяняющими потоками, напрочь лишая остатков ощущения реальности.

Штаны упали вниз, Кейне срывающимся голосом прошептал заклинание, и тут же, без всякой подготовки, пронзил тело любимого. Люце закричал, но вовсе не от боли, прогибаясь в спине, царапая пальцами каменные стены и нетерпеливо, порывисто двигаясь навстречу Кейне так быстро, как только мог. Свет освещавших комнату факелов смазывался в сплошную оранжевую полосу, и, закрывая глаза, Люце отдавался ощущениям до самой последней капли. Ноги его почти не держали, и если бы ни сильные руки Кейне, он давно бы уже упал на пол. Они сжимали его бёдра крепко и сильно, пожалуй даже властно, так, словно некромант хотел раз и навсегда утвердить своё право собственности на его тело.

– Кейне… – прошептали губы Люце, и он ничего не мог поделать со сладкой волной, всё стремительнее накрывающей его тело…

Однако, в этот самый момент, Кейне, прекратив движения, пальцами сжал его член у самого основания, и целитель, со смесью разочарования и возбуждения понял, что так быстро кончить ему не дадут. Он сам не заметил, как вдруг оказался лицом к лицу со своим любимым. Разноцветные глаза одарили его многообещающим взглядом, и некромант опустился на колени, почти сразу же завладев членом Люце, ноющим и подрагивающим от возбуждения.

Целитель, вскрикнув, зажал себе рот рукой, всхлипывая от невозможного, острого наслаждения, подобного которому он ещё ни разу не испытывал. Было в этой торопливости, в этой животной страсти что-то необъяснимо потрясающее, Люце никогда не думал, что сможет получить от подобного секса такое удовольствие. Не контролируя собственное тело, он толкался вперёд, почти не думая о том, насколько комфортно Кейне, но, похоже, некромант не возражал. Причмокивание, стоны и вскрики отражались от стен, становясь неприлично громкими, и обоим магам оставалась лишь радоваться тому факту, что во всём огромной подземном дворце они был одни, не считая Луру. Хотя, пожалуй, даже наличие соседей не могло бы сейчас остановить Кейне. Он хотел Люце полностью, хотел хоть ненадолго почувствовать, что ему достаточно его ласк, его горячих губ и отзывчивого тела, потому что сколько бы они ни занимались этим, некроманту всегда было мало. Он готов бы был часами доставлять своему любимому наслаждение, если бы он мог, он бы сутками не выпускал его из постели, пробуя всё новые и новые позы и ласки, шепча на ухо всякие пошлости, или слова любви, по настроение. Его просто разрывало изнутри желание стать с Люце одним целым, потому что он чувствовал, что они предназначены друг для друга, что они должны быть едины.

– Я люблю тебя, – прошептал некромант, смотря прямо в бирюзовые глаза любимого, любуясь его растрёпанными рыжими локонами и лёгким румянцем на щеках.

Он был прекрасен, так, как прекрасен может быть лишь самый дорогой человек в мире. Люце усмехнулся и сам повернулся к Кейне спиной, призывая продолжить и довести себя до конца. Некромант, чувствуя, как надсадно бьётся в груди сердце, мгновенно исполнил эту немую просьбу, вновь погружаясь в расслабленное тело, требовавшее этого проникновения так откровенно. Он скользил ладонями по груди Люце, по подтянутому животу, бёдрам, лаская их, ощущая их тепло и нежность кожи, рельеф мышц и биение пульса там, где это было возможно. Сейчас совершенно не верилось в то, что им обоим грозит смерть, потому что слишком живым, реальным и близким было прижавшееся к нему тело, вздрагивающее от каждого резкого толчка, покорно насаживающееся на его возбуждённую плоть, принимая её в себя до конца. Мир разлетался цветными искрами, дыхание становилось всё тяжелее, и стоны сменялись мольбами, перемешанными во всхлипами. Его Люце… его любимый… пальцы сомкнулись на напряжённом члене, и Кейне едва удержал выгнувшееся тело, подавшееся ему навстречу в последний раз за этот вечер. Его колотила крупная дрожь, и, застонав сквозь зубы, он, до синяков сжав бёдра целителя, жёстко и сильно толкнулся вперёд, выплёскивая всё своё возбуждение и желание внутрь податливого, обмякшего в его объятиях тела.

Ещё какое-то время кружилась голова, тяжёлое дыхание гулко отражалось от пустых стен, а потом, ласково улыбнувшись, Кейне, отведя в сторону прядь огненно-рыжих волос, поцеловал Люце в ухо, услышав в ответ тихий смешок.

Потом, после ужина, они какое-то время просто лежали в своей спальне, тесно прижимаясь друг к другу, ничего не говоря, общаясь лишь взглядами и ненавязчивыми, ласковыми прикосновениями. Вокруг была благостная, такая спокойная тишина, нарушаемая порой лишь вознёй Луры, которой, похоже, снился какой-то сон.

Часы ночи утекали, и вскоре целитель, расслабленный после секса и еды, уже спал в кольце сильных рук, беззаботно прижавшись щекой к груди Кейне, и совершенно не подозревая о том, что его любимый этой ночью не собирается смыкать глаз…

========== Глава 18 ==========

        Люце проснулся от дикого крика, и, выдернутый из плена сладких снов, даже не сразу сообразил, кому именно он принадлежит.

– Кейне!..

Целитель протянул к любимому руки и тут же отдёрнул, почувствовав, как пальцы словно обожгло огнём.

«Значит, так выглядит разрушение души…» – с каким-то обречённым спокойствием подумал он, быстро сообразив, в чём дело, и торопливо отодвигаясь. За несколько секунд ему удалось оказаться в самом  дальнем углу комнаты, покрытом тьмой, куда даже не доставал тусклый свет свечей. И оттуда он смотрел на то, как на кровати корчился его любимый, охваченный красным пламенем, рвавшим на части его душу. Кейне кричал так, как, казалось, живое существо кричать не может, и по телу Люце разливалась холодная дрожь, потому что он не мог видеть, как страдает тот, кто ему дороже всего на этом свете. Целитель понимал, что должен что-то делать, что он обязан облегчить боль. Но как?! Ведь он даже приблизиться не может…

Разбуженная сианская волчица металась по комнате, воя, и это дико мешало сосредоточиться. Люце не знал, что делать, об этом не было написано ни в одной книге из тех, что он читал, и не было никого, кто сейчас бы помог ему советом. Осознание этого разгоняло кровь по телу ещё стремительнее, заставляя сердце стучать в панике и разрываться от боли.

«Творец, мудрейший из Высших! Дай силу сыну своему! – молился Люце, упав на колени, – Я что угодно сделаю, лишь бы он жил! Мне плевать, кто он, я просто не хочу видеть его страдания! Помоги мне, прошу!»

Лура вдруг затихла, замерев на месте. Её голубые глаза вспыхнули, подобно звёздам, и она, тихо ворча что-то, начала медленно переступать лапами, подбираясь всё ближе и ближе к целителю, прижав уши к голове и смотря на него настолько отрешённо и странно, что на мгновение Люце даже забыл о Кейне.

«Ты можешь спасти его, сын Творца, – раздался вдруг низкий голос Хранителя леса, – я говорил тебе, что он в твоих руках. И не обращайся к отцу своему в минуты горестей, ибо не он, несущий исцеление, помощник тебе, любовнику некроманта».

«Так помоги мне! Скажи, что я должен делать!»

«Ты и сам знаешь. Знает твоя сила, знает твоё сердце. Разве не подсказывает тебе оно, что можно сделать с болью любимого, когда все надежды потеряны?»

«Я не… Хранитель? Хранитель!»

Лура улеглась на пол, уронив голову на лапы. Испугавшись за неё, Люце, подобравшись ближе, потрогал мягкий, тёплый мех, почувствовал размеренное дыхание: волчица спала. Он попытался растолкать её, разбудить, но это оказалось напрасной тратой сил и времени: похоже, всё, что было необходимо, он уже услышал. Оставалось лишь понять совсем немного… и глядя на сжимающие одеяло пальцы Кейне, на его бледное, покрытое потом лицо, он вдруг увидел, насколько всё просто, и насколько очевидно на самом деле решение.

Глубоко вздохнув, Люце сложил руки на груди, чувствуя, как окутывают его золотые нити, как тянутся они к Кейне, прочные, но тонкие, выливаясь ослепительным светом из его души, унося с собой её часть.

По телу пробежала болезненная судорога, и Люце осел на пол, дрожа и кусая губы. Он делил с Кейне боль, он разделял с ним остатки своей души, и ничуть не жалел об этом. Тихий вздох любимого, который уже перестал кричать, был для него сейчас лучшей наградой. И неважно, что будет дальше, он не может поступить иначе, не может видеть мучения Кейне, зная, что способен избавить его от них.

– Люце…

Сухой, тихий голос. Потом вскрик, шорох одеяла, быстрые шаги и пальцы, до синяков сжимающие его плечи.

– Хватит! – кричит Кейне прямо ему на ухо, и Люце вдруг чувствует, как некромант насильно обрывает золотые нити, яростно тараторя что-то сквозь зубы на своём непонятном, древнем языке. – Ты просто идиот! Идиот! О, Высшие!..

А потом Кейне заходится в рыданиях, судорожно сжимая его плечи, целуя холодный лоб и шепча такие слова любви, каких Люце ещё никогда от него не слышал. Пожалуй, в любой другой ситуации он посчитал бы их глупыми, потому что они были словно вырваны их дешёвого дамского романа. Но сейчас, наполненные болью и искренностью, они звучали как никогда уместно.

– Никогда так больше не делай! Никогда, слышишь! Я не хочу выживать так! Ты нужен мне больше, чем эта жизнь! Поэтому никогда больше не исцеляй меня в ущерб себе, Люце! – отражался от стен срывающийся голос.

Целитель, едва заметно кивнув, прильнул к Кейне всем телом, жадно вдыхая аромат его кожи, наслаждаясь его тёплым дыханием и биением сердца. Его любимый был жив, и его разрушение души прошло. Ради этого стоило принести подобную жертву.

– Я люблю тебя.

Атмосферу в каменной камере сложно было назвать просто «давящей»: с потолка по стенам стекала гулкими каплями мутная вода, слабое пламя факелов почти не давало света, а тяжёлая дубовая дверь, обитая металлическими пластинами с высеченными на ними рунами, была толщиной в две ладони. Отсюда сбежать было практически невозможно, хотя Алеит и не пыталась: она была слишком сильно растеряна, она до сих пор не понимала, как всё могло так обернуться. Из главной надежды она вдруг превратилась в сообщницу беглого некроманта. Она, дочь главы клана Охотников!

– Спрашиваю ещё раз: вы состоите в сговоре с Кейне, эктос-некромантом, сбежавшим из Авертри вместе с заложником?

– Нет! – отчаянно крикнула Алеит и Маэн лишь усмехнулся.

Он знал, что девочка не врёт. Только вот правда сейчас никому не была нужна, учитывая все столь неблагоприятно сложившиеся обстоятельства. Всем нужна смерть его драгоценного бывшего ученика, и придётся серьёзно напрячься, чтобы её организовать. В Алисандра Маэн не верил, как и в то, что Деамайн способен, как обещал королю, привести своего ученика обратно в Авертри, на верную смерть. А значит, у них остаются лишь Охотники, и чем активнее они будут суетиться, тем лучше. Взять в плен дочь главы клана, обвинить её в пособничестве и дать узнать об этом всем желающим… Маэн был уверен, что найдётся немало тех, кто немедленно отправится по следам некроманта ради того, чтобы обелить имя девочки…

– В том бою погибли лучшие боевые маги Его Величества. Как вы смогли остаться в живых?

– Я же уже говорила, что цели...

– Это ложь! Признайтесь, что вы специально согласились выполнить это задание, чтобы помочь Кейне скрыться!

– Но вы же сами пришли к нам...

– Что мешало вам попросить других охотников? Ведь ваш отец – глава клана.

– Именно поэтому он и не мог отказаться!

– И он решил послать вас, неопытную двенадцатилетнюю девчонку? – проникновенно понизив голос, прошелестел Маэн.

– У него не было выбора...

Алеит, исчерпав все доводы, закрыла лицо руками, пытаясь сдержать слёзы. Она уже около часа боролась с такими логичными и такими ошибочными доводами мужчины, совершенно не зная, что ей теперь делать. Она понимала, как картина произошедшего выглядит со стороны, но от этого было ничуть не легче. Она не знала теперь, как оправдать своё доброе имя, и, что гораздо важнее, восстановить репутацию клана. Ей страшно было думать о том, что теперь говорят о ней и её отце, страшно было представить, сколько позора придётся вынести её соклановцам… и всё это лишь потому, что она осталась в живых.

А Маэн мысленно торжествовал, уже представляя, какие результаты будут, когда его план начнёт действовать и все охотники ринутся искать Кейне. Каким бы он ни был хорошим магом, против большой группы опытных охотников ему никогда не выстоять. А это значит, что успех в избавлении этого мира от мальчишки припишут именно ему, придумавшему весь этот план…

Одновременно он думал о Деамайне, об этом самоуверенном маге, который вызывал у него тайную зависть. По сути, именно из-за этого чувства история с Кейне Маэна даже радовала. Благодаря ей старший некромант, к огромной радости директора, попал в немилость короля и значительно подрастерял своё влияние при дворе, сохранив, однако, определенные привилегии. Хотя и это было очень легко исправить. Главное, чтобы мужчина повёл себя именно так, как Маэн и планировал. В конце концов, только ленивый при дворе не знал о слабости Деамайна к малолетним мальчикам, а в особенности к своему ученику. И если похоть так затмит сознание мага, что он решит не вести Кейне обратно в Авертри, то тогда можно будет убедить короля использовать все способы, чтобы уничтожить его. А Маэн прекрасно знал, что где-то в глубине подземелий под замком, в одной из сокровищниц, хранится вещь совершенно бесценная, потому что она может даровать некроманту вечный покой в объятиях его создательницы. И тогда этот чёрный паук, вечно плетущий какую-то свою паутину интриг, будет раздавлен…

 А ведь Маэн помнил его ещё по школе. Он, конечно, тогда был ещё в самой середине своего обучения, а Деамайна уже боялись все вокруг. Маэн, сын древнего рода, хотел славы и внимания, некроманту же было на всё это плевать. Но почему-то именно его, безродного мальчишку, судьба одаривала всеми благостями, оставляя несчастного графа в тени. Даже Кристофер Халлрон, будущий герцог и один из самых красивых парней в школе, вопреки всем законам на выпускной пошёл с Деамайном, хотя Маэн гораздо больше подходил ему по положению и ходил вокруг него, как ниточкой привязанный.

Конечно же, став через десять лет после выпускного директором, он не хотел, чтобы некромант возвращался в школу. И, слава Высшим, повода довольно долго не было. Но в один дождливый день Деамайн появился на пороге, не сказав никому ни слова, вместе с этим запуганным щенком с разноцветными глазами, и объявил о том, что нашёл эктос-некроманта. И опять вся суета поднялась вокруг этого безродного выскочки, но даже тогда ещё Маэн видел, как можно со временем обратить всё это себе на пользу. Когда же буквально через полтора года в эту школу пришёл ещё и эна-целитель, сын какого-то мидирского лорда, заботливо найденный Талухом, терпению директора пришёл конец. Он метался в бессильной злобе, думая, что же ему делать теперь, строил мелкие, недостойные пакости... а потом эти два идиота сделали ему настоящий подарок: взяли и сбежали неизвестно куда. Сначала его эта новость привела в ужас, и первую неделю Маэн вообще ходил сам не свой. Но потом природная гибкость и способность планировать взяли своё, и ситуация постепенно начала разворачиваться к директору другой, гораздо более привлекательной стороной…

 «Давай, Деамайн, ищи своего ученика. Броди по лесам и деревням, опрашивая мертвяков и прочую нечисть. Когда ты найдёшь его, ты захочешь сохранить ему жизнь, любым способом… и этим ты приблизишь мою славу и собственную смерть!»

А сам некромант, тем временем, следуя своему собственному плану, продолжал идти к зачарованному лесу Сиан, доверяя уже не следу магии, а просто собственному чутью. Интуиция его никогда не подводила, и в этом он убедился в тот самый момент, когда почувствовал в чаще леса, раскинувшегося вдоль дороги, следы призыва мёртвых, такие, какие невозможно скрыть ни от одного некроманта. Там был бой. И, судя по количеству призванных трупов, довольно серьёзный.

Дойдя туда, к этому небольшому, относительно пустому пятачку, Деамайн, небрежно принялся водить рукой по земле, выискивал свидетелей. Он сканировал окрестности терпеливо и скрупулезно пока не возвращая мёртвых в этот мир, а просто считывая общую информацию о тех, кто здесь был похоронен. Как давно лежит, в каком состоянии находится – и так далее. Старые трупы он тут же пропускал, потому что они никак не могли принадлежать недавно убитым здесь боевым магам, в новые всматривался тщательнее, позже отбрасывая. И лишь один раз некромант остановился: когда ему попалось тело молодого мужчины, у которого отсутствовала значительная часть кишечника, почка, и ещё всякие сосуды и ткани, по мелочи. Довольно усмехнувшись, Деамайн зашептал слова частичного призыва, аккуратно извлекая из гулко треснувшей перед ним земли ещё почти не разложившиеся останки. Вообще он такое не любил. Конечно, некромантия предполагала возню с трупами, и сам маг даже не испытывал никакого отвращения, работая с ними, однако он признавал, что на свете бывают и более приятные занятия. Поэтому мужчина, накрывая рукой лоб жертвы своего ученика, всё же поморщился, чувствуя под пальцами размягчённую плоть.

«Если уж работать с мёртвыми, то или совсем со свежими, или со скелетами, которым уже лет сто хотя бы. А то это разлагающееся тело…»

Образы хлынули в сознание тяжёлым потоком, начисто выбив оттуда лишние мысли. Деамайн видел разворачивающийся бой так отчетливо, словно он происходил прямо перед ним, а сам он был лишь безмолвным наблюдателем, который по какой-то причине не мог вмешаться. И он, признаться, был крайне недоволен тем, как Кейне сражался в начале: откровенно слабо, он берёг противников и делал всё, чтобы принести им как можно меньше вреда. На это было больно смотреть. Не на такого ученика Деамайн потратил эти годы! И не таким он нужен был ему в будущем. Однако, к счастью, вскоре один тупоголовый маг догадался послать в целителя пусть и не смертельное, но крайне неприятное по своей сути заклинание, и именно с этого всё завертелось.

Деамайн обожал, когда его ученик покорялся своей сути. В таком состоянии он был просто великолепен: чистое сосредоточие силы, мощи и давящей энергии, древней, как сам мир. Во взгляде Кейне отражалась сама смерть, и то, как беспристрастно он трансформировал ткани умирающего мага в нужные Люце части тела, было поистине завораживающе, хоть и не так, как самый первый, самый яркий момент с охотницей... блеск кинжала, фонтан крови – и полное безразличие в глазах ученика. Именно этого он от него хотел, всегда. Деамайн искренне жалел, что никчёмный боевой маг умер раньше, чем целителя окончательно заштопали. Он так хотел посмотреть на реакцию этого рыжеволосого мальчишки! Ну ничего, осталось немного. Скоро всё свершится, и этот нахальный рыжий юнец канет в вечность, а он сам сможет, наконец, насладиться телом своего любимого ученика, прошедшего через боль потери, через полное раскрытие силы, познавшего, что значит брать, а не давать, и всё равно при этом покоряющегося его ласкам, как и всегда. Кейне будет его. И теперь уже никто и никогда не разлучит их.

– Вот, смотри... ты непременно должен отнести это Хранителю. Прости, что не говорю, что это, но это очень важно... – Кейне виновато опустил глаза.

На фоне белоснежных просторов леса его красные волосы своей яркостью резали глаза так, что почти невозможно было смотреть. Хотя, пожалуй, огненно-рыжий цвет Люце не сильно от них в этом отставал.

– Ничего, я всё понимаю. И не помню, чтобы требовал от тебя абсолютной откровенности во всём, – улыбнулся целитель, беря увесистый свёрток.

– Луру возьми с собой, она ведь тоже сианский волк. Не удивлюсь, что Хранитель обратил на тебя своё внимание во многом благодаря ей.

Волчица довольно заурчала, показывая, что польщена. Она немного подросла за прошедшее время, хотя всё ещё продолжал оставаться довольно милым щеночком, который, впрочем, активно и плодотворно охотился каждую ночь.

– Запомни всё, что Хранитель тебе скажет. Любое слово может оказаться важным... эх, я бы сам пошёл, но мне он точно не явится...

Люце ободряюще похлопал Кейне по плечу, и, взяв свёрток поудобнее, сказал:

– Не переживай, я справлюсь.

Снег начал тихо шуршать под его шагами, проминаясь и рассыпаясь в стороны белой крошкой, и Кейне, смотря на удаляющуюся спину своего любимого, тихо прошептал:

– Удачи.

Это прозвучало почему-то надсадно горько. Будь рядом Люце, он бы точно заподозрил неладное, но ничего не подозревающий целитель уже был слишком далеко, чтобы расслышать слова своего некроманта. Он шёл по безмолвному лесу, наслаждаясь его свежим дыханием и чистой красотой, забывая обо всём плохом, что происходило за последние дни и не задумываясь о будущем. Лура задорно бежала рядом, периодически утопая в глубоком снегу и смешно отфыркиваясь, после чего, встряхнувшись, как ни в чём ни бывало продолжала бежать впереди хозяина. Судя по тому, как она поглядывала в сторону, где находилось термальное озеро, ей нетерпелось добраться туда, и Люце, заразившись её задорным настроением, сам не заметил, как начал ускорять шаг. Серые стволы деревьев теперь пролетали мимо намного быстрее, и совсем скоро целитель уже увидел знакомые берега, окутанные лёгким туманом. Озеро было прекрасно, как и в тот раз, и Люце искренне надеялся, что принесёт отсюда для Кейне добрые вести.

Но вдруг шедшая впереди Лура остановилась, застыла на месте подобно изваянию, беспокойно втянув носом воздух. Голубые глаза сузились, шерсть вздыбилась, и, посмотрев на хозяина, волчица тихо зарычала.

– В чём дело? – удивленно спросил целитель.

В ответ Лура лишь прижала уши, и, двумя прыжками приблизившись к нему, потянула Люце за штанину в совершенно противоположном от озера направлении.

– Лура, но мне...

Волчица дёрнула мордой так резко, что ткань затрещала, порвавшись, а сам целитель едва устоял на ногах. Лура просто бесновалась, прыгая из стороны в сторону, рыча и порываясь бежать обратно в ту сторону, откуда они только что пришли. Застыв от внезапной догадки, Люце тихо спросил:

– Что-то с Кейне?

Волчица коротко взвизгнула, и, не тратя больше времени, стремительно понеслась к подземному замку Баота, взрывая лапами пушистый снег. Побледнев, Люце кинулся следом, на ходу шепча недавно выученное заклинание, позволяющее превратить рыхлое белое покрывало в хорошо укатанную твёрдую дорогу.

«Опять боевые маги? Но как?! А если это снова охотница?.. Но почему тогда Кейне меня не зовёт? Не хочет, чтобы я пострадал? Или не хочет, чтобы я видел то, что он с ними сделает?..»

Тревога нарастала с каждой секундой, и Люце уже просто потерял счёт времени и расстоянию, поглощённый страхом за жизнь своего любимого и боязнью не успеть. Он сотню раз пожалел о том, что они с Кейне не заключили магический союз: это позволило бы ему переместиться сразу туда, где сейчас был некромант.

«Только бы успеть...» – мысленно умолял Люце непонятно кого.

Он добрался до входа в замок так быстро, как никогда раньше. Вокруг, как ни странно, никого не было, но у целителя не было времени удивляться. Белой стрелой Лура рванулась вниз по ступенькам, и он последовал за ней. Коридоры, залы, двери – путанный лабиринт, в котором без волчицы Люце бы так быстро не разобрался. В большинстве этих помещений он никогда не был, да и не стремился побывать, помня предупреждения некроманта о том, насколько это может быть небезопасно.

– Кейне! – крикнул Люце, распахивая очередную дверь, и тут же замирая на пороге.

Синие свечи тускло освещали комнату, в самой середине которой был нарисован светящийся ярко-зелёным магический круг. В его середине сидел некромант, держа в руке свой любимый кинжал. Когда целитель открыл дверь, Кейне вздрогнул и опустил клинок, поражённо смотря на своего любимого, который, тяжело дыша, прислонился к стене.

– Что ты делаешь? – спросил Люце, и некромант не нашёл, что ответить.

Тогда целитель, вздохнув, попытался подойти, но не смог, остановленный защитным полем круга.

– Кейне, что ты делаешь? – на этот раз в голосе Люце отчётливо послышался страх.

Лура, до этого безуспешно пытавшаяся подойти ко второму хозяину, вдруг начала скрести когтями стоящий в углу тяжёлый комод, на котором, как целитель только сейчас заметил, лежала плотная трубка перевязанного лентой пергамента. Люце сделал шаг к комоду, и выражение лица Кейне резко переменилось.

– Стой! – крикнул некромант прежде, чем подумал, но было уже поздно.

Шёлк ленты упал на пол, бумага, зашуршав, развернулась, и Люце вцепился взглядом в неровные, явно написанные в спешке строчки. С каждым новым словом его голубые глаза расширялись, наполняясь ужасом, неверием и болью. В комнате стояла абсолютная тишина, и даже Лура, до этого беспокойно вертевшаяся на месте, притихла, свернувшись клубочком у ног хозяина.

– Что это значит, Кейне? – убийственно спокойным голосом спросил Люце, откладывая пергамент.

– Ты не должен был прийти так рано. Я думал, у меня будет больше времени.

– Нет. Я тебя спрашиваю не об этом… Ты что, правда собирался себя убить, пока я буду у озера?..

Некромант отвёл глаза – он не мог сейчас встретиться взглядом со своим любимым. Полутьма, расписанная смесью зелёного и синего, разливалась по его фигуре странным, неземным светом, и глядя на неё можно было с лёгкостью поверить, что этот маг не принадлежит миру живых. Он словно пришёл из-за грани, с разноцветными глазами, выкрашенными в цвет крови волосами и блестящим, жаждущим жизней кинжалом в руке.

– Ты видишь сам: это – лучший выход, – убеждённо произнёс Кейне, и его голос гулко отразился от пустых каменных стен. – Баот ничего не писал об Испытании. Точнее, о том, как преодолеть его. В итоге он предпочёл самоубийство, а не смерть любимой женщины…

«Нет… этого просто не может быть!..»

– А моего мнения ты спросить не хотел? – севшим голосом произнёс Люце.

– Прости, – Кейне отвернулся, – ты должен выйти. Я не хочу, чтобы ты это видел.

Это стало последней каплей. Люце, отшвырнув пергамент, в порыве ярости, ударил руками в защитное поле, закричав:

– Немедленно прекрати всё это! Сними защиту круга! Ты что, правда думаешь, что мне нужна твоя смерть?! Ты думал, меня это обрадует?! Думал, мне станет легче?! А как я потом буду жить с этим, а?! Кейне, ради Высших!..

– А ты подумал, как буду жить я с мыслью о том, что убил тебя?! – сорвался некромант, мигом растеряв всю показную холодность. – Я хочу, чтобы ты жил! И если ты потом будешь меня за это ненавидеть – мне плевать! Для меня... чёрт, Люце, я люблю тебя... – голос Кейне вдруг стал совсем тихим, – ...и я не могу позволить тебе умереть...

«Убивает себя, чтобы дать жизнь мне… как многого мы на самом деле не знаем о некромантах?..»

– Кейне... я прошу последний раз: выйди из круга. Закончи всё это. Давай просто притворимся, что ты этого не делал. Я пойду готовить обед, а ты в свою библиотеку, и потом...

– Там больше нечего искать, – едва не плача? произнёс некромант, стиснув кулаки, – там нет ничего, что могло бы нам помочь. Кто-то должен уйти из этого мира. Я решил, что это будешь не ты.

– Кейне...

– Нет.

Люце вздохнул, опустив голову и отойдя обратно к комоду. Несколько тихих слов – и синие свечи вспыхнули ярче, разогнав давящий полумрак.

– Кейне, посмотри на меня, – спокойно попросил целитель, и этот тон подействовал.

Некромант, развернувшись, послушно перевёл взгляд на любимого и вздрогнул: в руке целителя был маленький острый нож. Тот самый, которым пользуются некроманты для быстрого убийства жертв. Давно, ещё в самом начале их путешествия, Кейне сам дал ему это оружие, желая защитить от возможных врагов. И вот теперь…