Текст книги "Заклятые враги (СИ)"
Автор книги: Владислава
сообщить о нарушении
Текущая страница: 88 (всего у книги 88 страниц)
Лиара прошипела что-то невразумительное, но с места не сдвинулась – молча наблюдала, как принц, да что принц – король уже, стоявший на пороге одного из двух своих дворцов, нагло миновал ряды факелов, выстроенных в его честь – как ограничительные линии, – поймал за локоть ведьму, не абы какую – свою, любимую, – и с нею под руку вернулся на порог замка.
– Эй, – окликнул он родителей, замерших в том конце пути, – а вы как превратили вот это, – он снял с головы корону, – превратили в браслеты? Не поделитесь секретом?
Толпа замерла, поражённая, а после элвьентская часть королевства рассмеялась внезапно. Воинство зааплодировало, будто бы наконец-то узнав что-то родное.
– Вот это наш король! – громогласно прокричали они.
– О богиня! – возопила возмущённым шепотом Лиара, отворачиваясь – что-то ей подсказывало, что сын, раз уж вздумал сделать из несчастной короны венчальные браслеты, ни за что не отступится. – Я уж думала, что это будет нормальная страна… И что получается? Элвьентский балаган в лучших правилах двора его величества!
Дарнаэл весело, легко так рассмеялся, обнимая её за талию и привлекая к себе.
– Лиара, – протянул он, – это называется не балаган, а король, которого любит народ.
– Король, который пьёт с народом в кабаках – не нормальный король! – возмущённо прошипела она. – И вы все, элвьентское кодло, сумасшедшие.
– Нет больше никакого элвьентского кодла, – заулыбался Тьеррон. – И вообще, королева-мать, разве вас что-то не устраивает? Поберегите свою злость на следующую свадьбу.
– Какую следующую свадьбу? – удивилась она.
Дарнаэл не ответил, только выразительно покосился на замершую где-то в толпе дочь – найти её было довольно просто, по герцогским-то снежно-белым волосам.
Но, наверное, на его драгоценную королеву сегодня и так слишком много потрясений, чтобы говорить ещё и об отцовском благословении, правда?
И народ пусть сначала за короля порадуется…
========== Эпилог ==========
Восемь лет спустя
Полыхнуло. Он, раздражённо отмахиваясь от пыли, пытаясь стряхнуть её со своего плаща, сделал несколько шагов вперёд и замер, с удовольствием вдыхая свежий морозный воздух. Открыл глаза, осмотрелся и удовлетворённо улыбнулся – не было ни яркого, почти кипевшего на небесах солнца Халлайнии, ни ненормального императора с шестью дочерьми, каждую из которых ему, мужчине женатому, пытались просватать – “Ну, милок, у нас многоженство – в порядке вещей!” – ни стайки солдат, не понимающих, что с королём соседней державы делать. Хватать и жечь за использование магии, по правде, но силы воли их не хватило бы и на то, чтобы ступить к нему чуть ближе – видели ведь, что случилось с войском в прошлый раз? Видели.
В Лэвье было холодно – на самом деле. Так, как полагается. Вот уж за что больше всего Шэйран любил возвращение домой, так это за разнообразие. Что толку жить в пустыне? Всё время жарко. А в оазисах зелено, но всё равно душно – хоть воды напиться можно, и то хорошо. Ни леса, ни чего-нибудь ещё.
Если б у халлайнийцев не было толковых учёных, которых в последнее время активно переманивали в их страну, то, пожалуй, он бы туда и не отправлялся. Ни с дипломатичными миссиями, ни с военными – вообще никогда.
Всё-таки, пожалуй, больше, чем империю за океаном, Шэйран ненавидел разве что наведываться в третье государство своей собственной, Объединённой.
Эррока, Элвьента и Торресса так и не стали чем-то единым по названию – Объединённая Держава так и осталась Объединённой, а Рэй был не таким уж дураком, чтобы так просто, так уверенно разрушать религиозные убеждения разных стран. В конце концов, пусть религии и слились в одну целую, а ни Эрри, и Первого никто не видал в этом государстве уже больше восьми лет, они мыслили по-разному – и по-разному приносили государству пользу.
Шэйран предпочитал не вмешиваться, по крайней мере, до той поры, пока это не станет необходимо – зачем портить жизнь собственным гражданам?
Он мотнул головой – то ли пытался вытряхнуть глупые мысли, то ли просто избавиться от песка. Следовало поспешить – хотелось вернуться домой к Восшествию Новой Звезды, ежегодному празднику, что отмечался посреди зимы во всех трёх королевствах и знаменовал наступление нового годового кольца.
Он осмотрелся – ну вот, опять вместо пустыря за дворцом или хотя бы сада, окружавшего замок, оказался посреди города. Сколько лет уже пытался нормально телепортироваться, а без направлений Мон ничего не получалось. Обычно они отправлялись на подобные миротворчие миссии вдвоём, но сейчас его супруге путешествовать, а уж тем более общаться с императорами вражеских государств строго-настрого запрещено.
Рэй вздохнул и уверенно зашагал по родным улицам столицы – сколько его не было дома? Больше месяца, наверное – проклятая жаркая Халлайния напрочь отбила желание мечтать о лете, и Шэйран надеялся на то, что дом не будет покидать до самого конца зимы. Тем более, Мон вот-вот рожать – не оставит же он супругу одну, когда она должна привести в свет столь желанного ребёнка.
Повернув с узкого проулка на широкий проспект, мужчина улыбнулся – и вправду, Восхождение Новой Звезды – он уж было удивился, что в городе так тихо, но это просто было неудачной местностью. На главных улицах гремела музыка, светились яркие факелы, вопреки тому, что была середина дня. Играли дети, швыряя друг в друга снежками, вокруг царил смех – сплошная радость.
Шэйран ускорил шаг – домой хотелось неимоверно. Повидать жену, родителей, да и, может быть, сестра с супругом уже прибыли, кузен с Анри, бабушка вот обещала прибыть.
Дворец уже виднелся впереди, когда в голову с силой ударило снегом – мужчина обернулся, по инерции вскидывая руку, нащупывая вслепую чужие нити – чтобы перехватить, остановить сердце или бросить на колени, – но вовремя остановился и со смехом взмахнул рукой, осыпая ребятишек потоками снега.
Дети расхохотались в ответ, реагируя на его выпад канонадой снежков.
Пора переставать содрогаться от каждого прикосновения, Ваше Величество, а то так можно переложить половину Лэвье из-за обыкновенной игры в снежки.
– Рэй! – послышался из ребяческой толпы радостный вопль, и из груды детишек вырвался шестилетний мальчишка. – Вернулся!
Остальные сбились кучей, восторженно глядя на короля и порицая своего товарища за смелость, но Шэйран только потрепал мальчишку по чёрным кудрям, отвечая приветливой улыбкой.
– Я ж обещал, – подмигнул он брату, а после вновь повернулся к ребятишкам. – Ну что, юноши и милые леди, лепим снеговика?
Они отозвались благоговейными смешками – мало кто из детей не слышал сказку о добром и справедливом короле, способном остановить армию врага одним только взглядом. Образ молодого мужчины с задорной улыбкой, готовящегося слепить им гиганта снежных армий, ну никак не вязался с тем грозным правителем, о котором вещали мамы.
Но снеговик и вправду удался на славу – без взрослых они вряд ли смогли бы его сделать таким высоким, а Шэйран, вместо порицать детей за мокрые рукавички и снег в волосах, помог поставить огромный снеговой шар на самую верхушку, да ещё и надеть красное ведро. И морковку наколдовал, а глаза у снеговика были – ну чисто живые, вот-вот побежит вперёд!
Дети завели хоровод вокруг своего нового произведения искусства, но Рэй потянул брата за собой.
– Пора возвращаться, – хмыкнул он. – За ночь ничего с твоим снеговиком не станется.
– А если станется? – недоверчиво поинтересовался он. – Ты смотри! Я папе пожалуюсь!
– Хэй! Кто тут из нас король, я или папа?!
– Это неважно! – мальчик упёр руки в бока, копируя сейчас, кажется, мамину позицию. – Важно не то, что на голове, а то, что в голове!
Рэй шутливо отвесил ему подзатыльник, но мальчишка только рассмеялся в ответ – уважение к старшему брату ему было столь же свойственно, как отцу – пугаться материных возмущений.
Шэйран всегда поражался умением своих родителей растить детей. Первый никак не мог привыкнуть к короне, поэтому должен был загодя представляться пред правителями других держав или подсылать послов, мол, это не слуга, это у нас король такой чокнутый, без короны, без символов на голове, на груди и ещё боги знают где, но вы не переживайте, что молодой, на вас хватит; вторая, открестившаяся от престола, была готова спорить по какому угодно поводу; на третьего не действовал ни мамин авторитет, ни королевский, и даже сказки на ночь о страшном злом Величестве не действовали, разве только папа брался изредка за ремень, но да когда в последний раз он это делал?
– А если всё-таки снеговика разобьют? Тут на углу есть противнючие мальчишки-хулиганы!
– Слушай, Кальт, – Рэй на мгновение остановился, – ты – королевский брат. Твой отец руководит огромной армией, а мать пугает даже твоего отца. Ты серьёзно полагаешь, что мальчишки-хулиганы могут тронуть твоего снеговика?
– Ну на нём же не написано, что в Его Величестве проснулось детство, и он решил заняться детской забавой! – тут же возмутился Кальт. – Ты ж не можешь гарантировать, что они его и вправду не тронут! А научи магическим приёмчикам, а?
– Кальт, рано.
– Ну научи!
– Я сказал – рано! – по правде, ему самому и в двадцать пять было рано, и только к тридцати годам, когда дурость из головы выветрилась, Рэй научился пользоваться своей силой умеренно и целенаправленно. А то так пытаешься облагоразумить императора Халлайнии, а он берёт и при всём честном народе на колени и головой в пол…
Брат, кажется, обиделся. Шэйран на это внимания не обращал – он обижался по десять раз на дню, – и только быстрее зашагал в сторону дворца.
…Замок будто бы сверкал, что снаружи, что изнутри. Сотни маленьких огоньков блуждали по воздуху, воссоздавая воистину магическую атмосферу, и Рэй сам замер, удивлённо улыбаясь яркому сиянию. Когда он был маленьким, мама называла всё это глупой детской блажью и ересью, а значит, в их доме никогда ничего не светилось и не походило на магическое действо.
Но сейчас – и Шэйран был рад, что застал это, – казалось, что они попали в самую настоящую сказку.
На улице уже темнело, становилось холодно, особенно в тонком плаще после Халлайнии, и Рэй ступил в замок с радостным осознанием того, насколько дома может быть тепло и уютно. Кальт запропастился уже через мгновение – его ужасно раздражало то, как слуги пытались заискивать перед королём и как в тот же миг дружественно с ним обращались.
Шэйран был готов поклясться, что самым страшным проклятьем для Кальта было бы занять тот самый неуютный стул и надеть на голову корону, которую Рэй так и не рискнул переплавить на венчальные браслеты. На его запястье замер другой, простой, без излишеств – и почему-то мужчине казалось, что лучшего для них с Моникой придумать было нельзя.
Ведь главное – не то, кем они являлись, а что любили друг друга, не так ли?
Из огромного зала для пиршеств уже доносились приятные ароматы. Слуги, гости дворца, придворные – каждый имел право занять место там; королевская семья обычно собиралась в малом зале, и Шэйран, заглянув на мгновение и поприветствовав их, поднялся на этаж выше.
В семейной обстановке всегда было приятнее. Не так шумели, не так мешали, можно было остаться хоть однажды наедине со своей семьёй – и, более того, раз в год они могли почувствовать себя не королями, королевами или великими полководцами, а нормальными людьми. Ну а если захочется поучаствовать в ежегодном балу, то для этого надо всего лишь спуститься вниз.
Официальное празднество, впрочем, завтра – тогда приглашают вельмож со всей страны, и звуки бала не стихают до самого утра. Но там не место ни детям, ни простому человеческому счастью, просто очередное мероприятие, такое же, как и всё остальное.
Шэйран переступил порог малого зала с уверенностью, что увидит там свою семью – и замер с улыбкой на пороге, дожидаясь, пока его заметят.
Отец так и остановился, не открыв бутылку с вином – то ли не ожидал, то ли, может быть, думал, что Рэй припозднится.
– Кальт, зараза, – нарочито медленно протянул он, наконец-то откупоривая бутыль, – ты почему сказал, что твой брат прислал послание о том, что будет только завтра?!
– Папа, прекрати, – отмахнулся Рэй. – Он же ребёнок, пошутил.
– Ребёнок! – рассмеялся Дарнаэл. – Ты, будучи ребёнком, никогда не… Кальт! Прекрати демонстрировать всем язык, не то отведу к лекарю!
Мальчишка притих – лекарь был самым страшным его ночным кошмаром, особенно зубной. Зачем они, если можно выпросить у брата маленькую дозу исцеления и навеки забыть о лишнем молочном зубе или о том, что с носа текло пару минут назад?
Шэйран сделал ещё один шаг вглубь комнаты – и остановился наконец-то напротив жены.
Она никогда не бросалась с разбегу ему на шею, если они были не наедине, сегодня – и вправду не могла, потому что ещё месяц-другой – и рожать. Подошла настолько быстро, насколько могла, и нежно обвила шею руками.
– Я скучала, – совсем тихо прошептала Моника ему на ухо, – и я вправду прибью твоего брата когда-нибудь!
Он обнял её в ответ, прижимая к себе.
– У нас сын или дочка? – вместо ответа о брате, поинтересовался Рэй.
Моника только уклончиво улыбнулась и, вывернувшись из его объятий, поспешила к богатому столу.
…Шэйран ненавидел сидеть во главе стола – пожалуй, потому, что это лишний раз напоминало о королевской обязанности. Поэтому самый большой восторг на этом празднестве у него вызывало то, что стол был круглым, и никто не должен был выделяться из общей массы.
Так они больше чувствовали себя семьёй – одной большой, надёжной и крепкой, семьёй, которой не страшны никакие невзгоды.
Дети обычно сидели рядом с родителями – Кальт сейчас, впрочем, был изгнан за детский стол, потому что висеть на плечах у отца и дёргать его за кудри – верх неуважения. Дарнаэл то и дело срывался на обсуждение военной стратегии с Кэором – племянник был единственным, кроме младшего сына, способным ощутить истинную прелесть воинственности своего дядюшки. Ирил и Льена – дети Эрлы, – периодически донимали отца и мать, одинаково светловолосые, светлоглазые, похожие на отца – особенно дочка, – и всё выпрашивали, как и Кальт, подарки.
Лиара, отмахиваясь от свекрови – у них всегда плохо складывались отношения, – обращалась к дочери, то и дело пытаясь вовлечь её в разговор, и Рэй и сам не заметил, как заговорился с Анри и Эльмом, одинаково интересующимися относительно халлайнийской кампании.
– И как, – весело подмигнул ему Марсан, – симпатичные у него шесть дочерей?
– Особенно младшая, – фыркнул Шэйран, уворачиваясь от лёгкого удара супруги.
– Это которой десять? – оживился Дарнаэл. – Да, милое дитя. По-моему, единственное неиспорченное существо во всём том кодле. А что, он и её сватает?
Рэй усмехнулся – император Халлайнии, несчастливый обладатель шестерых дочерей, никак не мог просватать их за королей соседних держав – то тому, то тому грозил войной, но ни один почему-то от этого не хотел принимать это величайшее сокровище, одно из его чад.
– Очень жаль, что ты отказался от нашего охранного отряда, – покачала головой Сандриэтта. – Между прочим, будь я заместо твоего…
– Оторвись ты от своего полугодовалого ребёнка и рванись через всю пустыню за своим королём – о да, это сделало бы мне большую честь! – скривился Рэй. – Сами справились. Войско уже давно отбыло, вот и я теперь – нечего иметь с Халлайнией дело.
– А учёные? – Эльм вздохнул. – Прошлый разнёс уже три лаборатории.
– Этого я поселю не в Ламаде, – пообещал Шэйран, переглядываясь с женой. – Мон, что-то не так?
– Халлайния решила отобрать у меня мужа ещё и в вечер Восхождения? – фыркнула она. – Сколько можно разговаривать о политике?
– Это у них в крови, – отмахнулась Лиара, – так что, милая, тебе пора привыкнуть.
– Да ведь я не Антонио – привыкать ко всему плохому, что есть в моей второй половинке! – она весело покосилась на мужа. – Верно, Рэй?
– Достигнуть мастерства Антонио невозможно, – покачал головой он. – Отправиться в деревню, утвердить там матриархат…
– Они счастливы, – отметил Дарнаэл. – Точнее, Реза счастлива. Всё ещё мечтает о дочке…
– Так у неё три сына! – повела плечами Мон.
Рэй вновь покосился на неё, но ответа так и не получил. Знала ведь – иначе ответила бы, что пока не уверена в том, кто у них будет, – но не говорила.
– Лучше три сына, – отметила Лиара, – чем целая библиотека книг и один король в семействе.
– Два! – в один голос возмущённо возразили Дарнаэл и Шэйран – и расхохотались тоже в один голос, словно удивляясь тому, как до сих пор реагировали на её ставшую уже ежегодную шутку.
…Разговор неспешной нитью вился вокруг общих знакомых – пропавшего торресского посла, так и не вернувшегося обратно, Тэра и Нэ, поселившихся в библиотеке Лэвье – они оттуда выбирались на диво редко, будто бы всю свою долгую жизнь собирались спустить на книги, армий, достижений и проигрышей, экономики и технического развития, подскочившего в последние года – всё стараниями нового короля, – угрозу Халлайнии и неудачливого императора…
Свет во всей стране погас. Люди высыпали на улицы – казалось, весь огромный дворцовый сад был занят жителями замка. Рэй покрепче обнял жену за плечи, наблюдая за тем, как медленно загоралась Новая Звезда – каждый год, раз за разом.
– Сейчас загорится, – прошептал он, – и Кальт опять перероет всю землю под ёлкой в поиске желанного подарка…
– Помнится, в прошлом году ты к нему охотно присоединился, – отметила Мон.
– А в этом – стоит? – он бросил на жену весёлый взгляд, и она только положила голову ему на плечо, устало улыбаясь.
Перехватила ладонь, положив себе на живот.
– Вот твой подарок, Тьеррон, – вздохнула она. – Двое у нас. И сын, и дочка.
========== 980 лет спустя ==========
В лекционном зале не было где сесть. Студенты – народ благодарный только в самом начале обучения; огромная Вархвская академия давно не видела на занятии такого наплыва, но поток, едва ли не безмерный, как на историю, сейчас сидел здесь в полном составе.
– Почти тысячу лет назад была сотворена Объединённая держава, существующая в тех границах, в которых мы знаем её сейчас, – лектор махнул рукой, проецируя карту на стену, и студенты попытались сделать вид, что им интересно.
Риена раздражённо откинулась на спинку своего стула, вздохнула и покосилась на своего соседа по парте.
– Тебе не скучно?
– Так ведь история нашего государства, – пожал плечами он. – Надо послушать. У нас госэкзамен.
Она бросила взгляд на наручные часы, потом запрокинула голову назад и вцепилась глазами в светильники, словно пыталась заставить их расколоться на части и осыпаться потоком осколков на головы слушателей.
– К сожалению, с той поры, – продолжал уверенно преподаватель, – сохранилось очень мало информации. Доподлинно известно, что правителем стал король Шэйран Первый, сын Лиары Эрроканской и Дарнаэла Тьеррона…
– Ну и что в этом интересного? – Риена даже не шептала. – Правда, Тэрин. “Великие Тьерроны объединили огромное государство в одно целое. При могучем Шэйране Первом страна наконец-то стала цельной и добилась наивысшего прогресса в развитии…”
– Тебя чем-то не устраивают великие Тьерроны? – Тэрин сложил руки на груди, поворачиваясь к ней. – Давай послушаем, а?
– Я не хочу слушать об этом толстяке, – она кивнула на фото, изображавшее невысокого, кривоногого, толстого мужчину со сверкающей лысиной в ореоле каких-то гадких седых прядей волос. – Великий Шэйран Первый, ха! Урод он, а не король…
– Но ведь державу-то объединил.
– Ну и что? – она мотнула головой, и тёмные волосы разлетелись по плечам. – Объединил – велико чудо, – женившись на тупой торресской принцесске. Как там её. Мона? Тоже ни одного портрета не сохранилось.
Тэрин не стал ничего говорить о королеве – фактов с того времени сохранилось поразительно мало. Ему почему-то не верилось, что этот коротышка мог быть тем самым великим королём, но спорить с преподавателем – глупо, поэтому он и молчал.
– Ведь ты тоже Тьеррон, – наконец-то промолвил он. – Должна испытывать гордость…
Риена ничего не ответила. Переглянулась с ним, а после придвинулась чуть ближе.
– И я тебе его напоминаю? – она усмехнулась. – Серьёзно? Вот этого коротышку?
– Риена…
Она едва досидела до конца занятия, со своего места сорвалась, будто обезумевшая – он шёл чуть медленнее, зная, что Ри сейчас перекипит под дверью, дождётся его – он же должен довезти её до дворца, – а потом можно будет говорить и об истории.
Преподаватель как раз выключал проектор, собирал материалы в папку, и теперь поднял недовольный взгляд на Тэрина.
– Вы, молодой человек, решили извиниться за своё непристойное поведение на моей лекции? – он скрестил руки на груди, выпрямляясь, и тряхнул головой, чтобы тёмные волосы не падали на глаза. – Или вы считаете, что ваши близкие отношения с Её Высочеством спасут её – или даже саму Риену – от экзаменационных работ.
– Но папа… – он запнулся.
– Не папа, а профессор Дэнир, – строго поправил его преподаватель. – Юноша, я вам советую всё же унять свой пыл. Вы ведь были нормальным студентом, а как это понимать? Чем вас не устраивает тема о Шэйране Первом? Выдающаяся, между прочим, личность, очень интересный человек…
– Полтора метра ростом? – он указал рукой на портрет короля, изображавшего его столь неприглядным и отвратительным, что страшно посмотреть было. – Пап… Неужели это может быть правдой?
– Равно как и то, что мой сын – редкостный лодырь, соблазнивший принцессу.
– Я не!.. – возмутился Тэрин, но запнулся, так и не закончив фразу. – Ну ведь не может быть всё… Вот так. Это ж не история, это издевательство!
– Свою двойку матери аргументируешь.
– Но папа!
Дэнир вздохнул.
– Иди, утешь принцессу. Скажи, что я всё наврал для общего государственного блага, и что в учебниках пишут всякую ерунду, а настоящий портрет Первого можно посмотреть у нас дома в папках.
– Опять лжёшь?
Мужчина только пожал плечами.
– Приводи – узнаешь.
Сын раздражённо фыркнул.
– А что я должен ещё вам рассказывать, как не утверждённое министерством? – наконец-то полюбопытствовал он.
Но Тэрин больше не слушал – вышел из лекционного зала, оставляя отца одного.
Мужчина открыл папку, то самое отделение, в которое никогда не заглядывал, и бросил портрет на стол. На него смотрел улыбающийся молодой мужчина с яркими синими глазами – как у него самого, – такими же смольными волосами и весёлым, немного хитрым взглядом.
– Ну, Шэйран Первый, – вздохнул он, – интересно, кто докопается до правды? Они? Или кто-то другой? – Дэнир покачал головой. – Знаешь, как меня достало показывать потоку студентов портрет Вирра Кэрнисса вместо твоего?
Он знал, что, конечно, Первый его не слышит. Тряхнул головой, выпрямился и вновь улыбнулся пустоте.
Трудно быть историком Дэниром, но – Эрри, его супруга, поймёт, – Дарнаэлом Первым быть намного труднее.
Он только бросил взгляд в сторону закрытой двери и вздохнул. Принцесса – вылитая королева Моника, – напоминала ему о том прошлом, когда король сжимал в руке шпагу, а не мобильный телефон, а одним только взмахом руки мог поставить на колени целую толпу.
Может, оно и хорошо, что никто из них не знает правду?
И Дэнир в последний раз посмотрел на семейный портрет Тьерронов, махнул рукой и вышел, так и не забрав с собой лист бумаги.
…В пустоту потолка улыбались короли прошлого. Смеялся Дарнаэл Второй, обнимая любимую жену за талию, гордо вскинул голову молодой Кальт… Сжимал руку супруги Шэйран Первый, Моника положила ладонь на плечо младшей дочери, рядом выстроились двойняшки – старшие дети. Герцог и герцогиня Ламадийские – четверо их детей. Статный, с поседевшими рано висками королевский племянник, супруга, их дитя…
И одинаково счастливые, радостные взгляды.
