Текст книги "Заклятые враги (СИ)"
Автор книги: Владислава
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 88 страниц)
Парень свесил ноги в пустоту, держась ладонями за каменную поверхность, и вновь зажмурился. Он почти засыпал иногда тут, на этих шпилях – выбираться в башенку получалось примерно раз в неделю, но одной ночи не жалко для того, чтобы насладиться прекрасными ночными видами.
– Молодой человек, вы не опасаетесь, что можете упасть и банально погибнуть? Не на поле битвы, а вот так, просто, упав и распавшись на мелкие косточки. Мне кажется, королю будет очень горестно так просто потерять преданного придворного мага, – послышался за спиной вкрадчивый голос.
– Тэллавар, что вы тут делаете? Сами желаете испытать на себе такую прекрасную дорожку в пустоту? – язвительно уточнил Шэйран. – Или, может быть, вам немного придать ускорения?
– О, милый юноша! – воскликнул возмущённо Высший. – Вы совершенно не уважаете старших. В вашем возрасте я…
– Мой возраст был у вас примерно два столетия назад. О времена, о нравы, не так ли? – холодно спросил Рэй. Он надеялся на одиночество, и Тэллавар совершенно не вписывался в его понятия. Вот только нынче избавиться от надоедливого мага не получалось – тот встал прямо на небольшой, притупившийся уже от времени осыпавшийся мелкой каменной крошкой уступ и довольно зажмурился. Ветер поднимался довольно сильный, а соблазн подтолкнуть Гартро к краю был велик, но Высший на то и Высший, чтобы не погибнуть от элементарного падения.
– Шэйран, ведь ты действительно чувствуешь себя плохо с таким жалким запасом магии. А мог бы свернуть горы, если б действительно постарался, – покачал головой старый маг. – А я просто хочу помочь.
– И забраться с моей помощью туда, куда обычным волшебникам зась, не так ли? – уточнил Рэй.
– Меня интересуют только знания. Да, это было бы приятным бонусом – посмотреть на древность, увидеть то, что таили великие маги прошлого много лет до меня. Вот только… Всё это прекрасно, но я действительно никогда не работал с таким, как ты. Мне было бы интересно этим заняться.
Рэй поднялся. Учиться? В последнее время об этом ему напоминали слишком часто, и парень даже не знал, правильно ли он поступает, когда регулярно отказывается и возмущённо заявляет, что всё это совершенно его не волнует. Может, и вправду стоит согласиться и не морочить себе голову?
– Я не могу сказать однозначное “да”, если не буду знать, что именно вы собираетесь сделать потом с моей помощью, – наконец-то выдохнул парень. – Как только я узнаю, я приму решение. И что пообещал вам король за это обучение?
Тэллавар усмехнулся.
– Дарнаэл не глуп, – заявил он таким тоном, словно в этом и вправду кто-то сомневался. – И, надо сказать, далеко не наивен. Он бы никогда не позволил себе опростоволоситься в беседе со старым несчастным магом. Я сначала просил у него очень многое, просил, чтобы он сам помог мне в этом… Я хочу открыть тайную гробницу в Дарне. Гробницу Королей. Магии там великое множество, и знаний тоже… Я попросил о Ключе… И Его Величество согласился дать мне его. Только кто ж мог знать, что когда я думал о том, что действительно откроет Все Двери, он всего лишь протянет мне маленькую железяку с рубином на конце? О, это издевательство, право слово, вот только я уже не мог отказаться. Дарнаэл меня переиграл. Он, в принципе, не против, если я открою те врата. Только считает, что если меня можно туда не допустить, то почему бы этого не сделать? Но, так или иначе, он знает, что даже с этим ключиком я зайду очень далеко, – Гартро нахмурился. – Только один зал… Усыпальница Дарнаэла Первого. Только туда я не могу открыть дверь, вот и всё.
– И что требуется от меня? У вопроса было две части.
Темнота словно сгустилась вокруг них. Шэйрану показалось, что он совершает самую большую глупость на свете, продолжая этот безумный разговор, но кто ж его знает… Вдруг Тэллавар и вправду сможет пояснить ему что-то толковое?
– Я научу тебя очень многому, я смогу сделать из тебя настоящего Высшего, – заговорщицки подмигнул ему Тэллавар. Увидеть это в темноте казалось практически невозможным, но старый маг засветил на ладони пульсар, и лучи света прекрасно освещали его лицо. – Так что? Ты согласен?
– Я так и не услышал, что требуется от меня. И не ответить на этот вопрос не получится, – холодно промолвил Шэйран. – И, пожалуйста, поскорее. У меня нет ни малейшего желания на обратном пути нарваться на стражу.
– Ну, да, конечно, ведь они не знают, что речь идёт о королевском сыне… – Тэллавар подмигнул ему довольно весело, будто бы пытался убедить, что от него ничего не скроешь. – Ладно, не волнуйся, Шэйран. Я всего лишь хочу, чтобы ты открыл мне усыпальницу Дарнаэла Первого, и всё. Я посмотрю на его кости и те манускрипты, которые Тьеррон уволок с собой в могилу, да и только. Это ведь не будет для тебя трудно? Капелька королевской крови, капелька королевской магии…
Усыпальница? И всё?
– И больше я ни о чём тебя не попрошу, – подтвердил его мысли мужчина. – Ну же! Я хочу просто…
– Я согласен, – выдохнул Шэйран.
Он устал от этого. Устал от того, что вечно вынужден скитаться по миру без достойных знаний волшебства, что должен терпеть “серого троечника” в свой адрес от Моники – в её исполнении это звучало особенно обидно, хотя, пожалуй, не потому, что девушка в слова вкладывала особый смысл, а потому, что она казалась ему куда важнее, чем все остальные, обыкновенные люди на фоне прекрасной Лэгаррэ. И чем ему так нравилась проклятая дарнийка? Ну чем? Неужели в этой бесконечно глупой принципиальности было хоть что-то хорошее? А подсознание считало, что было – и набатом било в виски, чтобы он согласился на дурацкое предложение со стороны Гартро. Ведь в усыпальницах нет ничего страшного, отец говорил, что это просто груда костей. Просто Тэллавар получил от двух сделок то, что планировал получить от одной.
Гартро протянул руку, и Шэйран сжал её в стандартном рукопожатии, прекрасно понимая, как именно следует скреплять подобного рода договоры. Сквозь тучи прорвалась тонкая, одинокая молния, а после небо разразилось летним громом. Медленно, словно кто-то заколдовал их, падали на землю капельки дождя.
Тэллавар запрокинул голову назад и позволял воде пронизывать его седые волосы, мочить одежду, смывать грехи тяжкие с души. Шэйран пока что не планировал вдаваться в подобного рода философию, да и мёрзнуть тоже не намеревался, поэтому отступил к окошку, через которое залез сюда.
В коридорах стало ещё темнее от навалившегося сплошной волной дождя, и он шагал довольно быстро, успешно игнорируя хитрые, затаившиеся по углам тени. Он – сын короля Дарнаэла, а наследные принцы не шарахаются от каждой вазы, будь они хоть сто раз не до конца признанными. Папа руководствуется только понятием безопасности, и всё.
Не стоит придумывать ещё больше проблем и неприятностей в общениях с родителями, ему хватает их и в реальности.
Некстати вспомнилось, что Моника когда-то боялась грозы. Шэйран остановился напротив её двери и замер – ему не надо было даже стучаться, мог открыть и так, но… Может быть, хватит с нею церемониться? Это его территория, да и девушка замешана не только в том, о чём ему рассказывает.
Он дёрнул дверь на себя, распахивая её, и остановился на пороге. Моника, оказывается, не спала – она сжалась в углу кровати, завернувшись в одеяло, и смотрела на грозовое небо, содрогаясь от каждой вспышки молнии. Те откидывали на её лицо причудливые тени, рассекали воздух полосами и будто бы пытались пронзить насквозь. Стоило только взблеснуть разряду в небесах или прогреметь грому, как Моника содрогалась и натягивала одеяло на голову, словно пыталась от них сбежать.
Рэй зашёл в комнату как раз в такой момент. Она бросила на него пугливый взгляд, а после вымученно улыбнулась, и вся ненависть куда-то улетучилась, будто бы её и не было никогда. Парень переступил порог её комнаты и остановился совсем рядом – до безумия хотелось обнять или поцеловать, и приходилось в сотый раз напоминать себе о том, что Лэгаррэ в любом случае будет против.
– Почему не спишь? – тихо спросил он.
Моника придвинулась ближе и кивнула на окно, будто бы напоминая о том, как сильно она боится одного только понятия грозы. Парень едва заметно улыбнулся и обнял её за узкие плечи, притягивая к себе.
– Я согласился, – внезапно выдохнул он. – На предложение Тэллавара. В конце концов, от знаний хуже не бывает, правда ведь?
– Правда, – кивнула Моника. – Ты всё правильно сделал… Может быть, пора убедить всех, и меня в том числе, что ты не серый троечник?
– Может быть.
– Ты когда-то отвезёшь меня в Дарну? – внезапно спросила Моника.
Он рассмеялся, хотя в фразе не было ничего смешного, а после, не сдержавшись, наклонился и поцеловал её – равно как тогда, на их отвратительном выпускном вечере. Вот только на сей раз Лэгаррэ не оттолкнула его, пылая от ненависти, а даже почти ответила на поцелуй, только спустя несколько секунд несмело отстранилась, выпутываясь из объятий.
– Выучишься – тогда, – едва заметно улыбнулась она, касаясь губами его щеки. – Посиди со мной, пожалуйста. Мне страшно. Гроза за окном.
– Хорошо, – кивнул парень, вновь обнимая её за талию. Гроза… Конечно, страшно. Вот только бывают на свете вещи и похуже обыкновенной грозы.
========== Глава двадцать пятая ==========
Лиррэ чувствовала усталость. Память старательно ускользала из её рук, оставляя за собой заметный след горечи и отчаянного раздражения. Смириться с этой пустотой в воспоминаниях девушка никак не могла – что-то мешало ей, не пускало, заставляло вспоминать о случившемся с грустью. Далла – единственное, что было в её памяти от прошлой хозяйки не этого тела. Увы, но её сознание пропало, спряталось на задворках, и стоило только девушке уснуть, как выбиралось на свободу и старательно забирало с собой всё, что могло.
После того, как они покинули территорию Эрроки, мужчины и вправду пригодились. Сколько мужчин пыталось подобраться к ней, когда Лиррэ не могла воспользоваться ни одним толковым заклинанием? Сколько этих гадких, потных животных пытались коснуться её колена, подхватить лошадь за поводья? Только заученная фраза от Антонио, их “господина” – он согласился сыграть эту роль и вжился в неё весьма правдоподобно, – заставляла их отскочить. Девушка и парень – его слуги, они отправляются в Лэвье по велению короля, и кто посмеет задержать хотя бы одного из процессии на несколько минут, не говоря уже о “паре часиков”, того король Дарнаэл будет судить за государственную измену. Почему-то Лиррэ была уверена, что говори это женщина, ещё и путешествующая в гордом одиночестве, никто бы ей без приказа на бумаге не поверил. Приказ-то можно наколдовать, но она сама призвала Даллу и развязала ей руки, сама отдала ей шанс выбрать дар, по своей же вине всё потеряла. Найти себе оправдание оказалось довольно трудно, и Лиррэ сколько ни пыталась, так и не смогла отвоевать у мыслей хотя бы один маленький намёк на всепрощение. Получалось до ужаса плохо и трудно; она хваталась за волшебство и чувствовала резерв, что утекал сквозь пальцы, но ничего годного сделать не могла. Все её возможности упрямо ограничивались тем, что она держала на цепочке двух остолопов, и те старательно тащили её вперёд, к столице, забыв о привычном бахвальстве и о том, чем любили заниматься.
Сейчас они переступили порог большого города. Отвратительная череда деревушек, где всем почему-то было до неё дело, наконец-то закончилась. Остался за спиной и наглый знахарь-дедок, что так и лез под копыта лошади со своими глупыми вопросами, и его соседи, что пытались стащить её с коня – и получили бы волшебством в грудь, если б Антонио не подоспел вовремя. Магия в деревушках такого типа старательно порицалась, максимально возможными чарами было разве знахарство, и Лиррэ отлично понимала этот факт. Он, впрочем, тоже выскользнул из её памяти, и из следующего пункта назначения они едва-едва вырвались. Пришлось влить огромное количество магии в дурацкую местность, и волшебство почти выжгло деревеньку, состоявшую из нескольких десятков домиков. Выжгло бы, да только на них бросились с пламенем и камнями, а Лиррэ не смогла удержать волшебство под контролем, и огонь затих гребнем льда на крыше одного из домов, а после опасными хрусталиками осыпался на землю. Всё это звучало красиво, и Лиррэ никак не могла избавиться от глупого ощущения, что делает всё неправильно, вот только из осознанных желаний у неё осталось только одно – желание власти.
…Лээн и Антонио вновь переглянулись. На широких улицах Сарны они внезапно воспрянули духом и теперь смотрели на мир совершенно иными глазами. Самодовольство, которым лучился Карра, смешалось с творческим вдохновением Фарни, и они оба никак не могли сделать адекватный выбор относительно того, где бы это заночевать и что поесть. Лиррэ валилась от усталости – ведь она вынуждена была держать ещё и заклинание, что заставляло их повиноваться её воле, а оное оказалось слишком трудным для того, чтобы его подкрепляла забывшая обо всём на свете магичка.
– Я надеюсь, вы сейчас немного ускоритесь, – сухо промолвила она, а после пришпорила своего коня, направляя его по прямым и красивым улицам Сарны. Народ с громкими криками разбегался в стороны, сыпанули из-под копыт дети, вот только Лиррэ было всё равно. Она ненавидела это место всей душой уже за то, что оно посмело взрасти тут, посреди пути в Лэвье, и не собиралась оглашать помилование какому-то гадкому местечку.
Конечно, мчаться вперёд в городе – не самая лучшая идея, но довольно скоро Лиррэ добралась до таверны. Она швырнула поводья первому попавшемуся мальчишке и оставила Антонио и Лээна разбираться с проблемами самостоятельно – нет уж, с неё хватит. Девушка даже не спросила о том, какие комнаты свободные, схватила ключ первой попавшейся, и плевать, была ли бронь на ней. Она даже не подумала о том, где будут жить её спутники, но те – не дети малые, пусть разбираются со своими проблемами самостоятельно.
Лээн бросил на неё подозрительный взгляд, но не проронил ни единого слова, пока девушка не скрылась в помещении. Он недовольно покосился на Антонио, ведь именно тот был виноват в их пребывании здесь, и повернулся к тавернщику, стараясь излучать только спокойствие и радость.
– Здравствуйте! – Лээн отдавал себе отчёт в том, что, скорее всего, говорит с сильным эрроканским акцентом, но изменить это, естественно, был не в силах. Язык – один, наречия – разные, вот уже и повод подозревать каждого, кто говорит немного не так, как ты, в шпионстве. Прежде, когда державы были дружны, этой ненависти между народами не было, но теперь… Началось всё ещё до Даллы, она – равно как и её братец, – поддержала новые веяния, а королева Лиара – что с неё взять? Королева Лиара исправно подписывала договоры с Дарнаэлом Вторым, не стремилась нападать на соседнюю державу, вот только тот жизненный устав, который она ввела на своих территориях, совершенно не сочетался с порядками Элвьенты. Матриархат был противен, само собой, каждому мужчине по ту сторону границы – нерушимой магической черты, защищающей Элвьенту от Эрроки, разрастающейся с каждым новым завоеванием Его Величества.
– День добрый, – сухо промолвил мужчина, из рук которого только что вырвала Лиррэ ключи. – Барышня у вас, однако…
– Голубая кровь, – хмыкнул Лээн. – Нам бы ещё один номер… И прейскурант, конечно же. Сколько это будет стоить?
Парень уже давно не отдавал себе отчёта в том, что, вместо того, чтобы Лиррэ оплачивала все расходы, он частенько тянул собственные золотые монеты. В Эрроке всё было иначе, но по мере приближения к столице Лиррэ становилась всё злее и злее, а запросы её непомерно возросли. Фарни жалел о том, что согласился, стоило ей скрыться за дверью, но как только девушка показывалась ему на глаза, он тут же растекался такой себе влюблённой лужицей и понятия не имел, почему прежде считал её плохой или, того хуже, даже отвратительной.
Тавернщик скривился. Его заведение было далеко от идеала – рассохшиеся доски, вывеска давно не обновлялась, да и ступеньки скрипели так, словно под ними засел не шибко талантливый скрипач. Но, вопреки всему этому, он собирался не снижать цену той поры, когда заведение казалось прекрасным и буквально процветало, а планировал её завысить. Лучше потом позволить постоянным клиентам пожить чуть дешевле, чем этой стерве и её двум подкаблучникам. К тому же, как бы парень ни старался притвориться местным, эрроканца в нём выдавал взгляд – чуть затравленный. Да и плечи опущены не от тяжёлого труда, а от того, что над ним всегда возвышается женщина с кнутом.
Он пару раз видел эрроканцев, что смотрели гордо. Те не скрывали собственную национальность; один из них даже напомнил мужчине самого Короля, то ли Второго, то ли Первого, это не имело значения. Тому парню он цену не затягивал до необъятных высот, наверное, потому, что испытывал определённое уважение к человеку, сумевшему не согнуться под гнетом их стервы-королевы, а вот этому – с радостью загнул бы Первый знает куда!
– Ну что же… – протянул наконец-то тавернщик. – Я бы с радостью, но… Цены с поры прошлого сезона вскочили, так что, двойная, – он подсунул прейскурант. – Придётся рассчитываться золотыми, ребятки.
Лээн даже не возразил. Он вспомнил о том, как устала в дороге Лиррэ, и сердце внезапно наполнилось непонятной теплотой. Это же заставило его моментально вытащить из кошеля на поясе монеты и всучить их мужчине, жадному, но… Зато таверна должна быть хорошей, раз уж тут дерут такие деньги.
Ключ им хозяин вручил весьма недовольно, словно отрывая родное дитя от сердца и вручая гадким незнакомцам. Впрочем, Карра схватил его безо всякого возражения, даже не поинтересовался о том, какого качества будет номер. По правде говоря, рассчитанный на двоих взяла Лиррэ, так что кому-то из парней придётся покоиться в своём, одноместном, на полу.
Лестница под ногами разве что не выла, да и то ещё не окончательный диагноз. Местами казалось, что они обязательно провалятся под пол, если сделают ещё хотя бы один шаг, но после, уже через несколько секунд, через особо шаткие доски удавалось перескочить. Их номер был на самом последнем, четвёртом, больше походившим на чердак этаже. Антонио, отличавшийся довольно высоким ростом и широкими плечами, шёл боком, ещё и согнувшись, но худощавому низкому Лээну не составило никакого труда проскользнуть по коридорчику к нужной двери.
За нею таилась даже не комната – какое-то самое настоящее позорище. По крайней мере, более ёмкую характеристику помещению дать было весьма трудно, парень аж поперхнулся, узрев там только какую-то накидку на соломенном матрасе. Ни о каком “спать на полу” и речи не могло идти – ибо весь пол погрызли мыши, а то и крысы. Одна из них, особо крупная и жирная, размером едва ли не с кошку (хотя, у страха глаза велики), сидела в углу и, как показалось Лээну, потирала лапы, уже деля в своей голове шкуру посетителя на часть для себя, для любимых деток, для близких родственников, для дальних родственников и для врагов.
– Может быть, мы бы попросили что-то получше? – наконец-то подал голос Антонио. Его акцент был сильнее, чем у Лээна, и Фарни прекрасно понимал, что если бы парень вёл переговоры, то стало бы ещё хуже.
– Молчи. Есть первым будут тебя, – отмахнулся он. – У нас всё равно больше нет денег…
Карра вздохнул, но спорить не стал. Сам он не вложил в путешествие ни копейки, правда, всё больше по той причине, что у него этих денег и не было никогда. Ни драгоценная матушка, ни кто-либо ещё никогда ему ничего не давал, а отец… Своего отца Антонио никогда в жизни не видел. Когда мать была уверена в том, что в нём проснётся дар Богини, пусть и родился мальчик, Анио считался любимым, драгоценным ребёнком, но за магией Тэзра ни разу не увидела настоящую душу своего сына. Волшебство в нём едва-едва дышало, и стоило женщине это осознать, как она разочарованно отреклась от Антонио. Конечно, Высшая Ведьма Кррэа помогала родному ребёнку, конечно, перетягивала с курса на курс, и он любил её до потери пульса, свою прекрасную маму, вот только что-то всё равно было не так. Он чувствовал холодность, отношения натянулись подобно струне, и ничто не могло заставить молодую перспективную ведьму любить своего сына сильнее. Шэйрану – ему повезло. У того пусть мама и королева, пусть и заносчивая и с постоянными попытками доказать ребёнку, что он – ошибка, но всё равно любила она в своём сыне не магию, а его самого. Что уж говорить про отца? Антонио хотелось бы, чтобы он мог именовать Его Величество Дарнаэла Второго папой, вот только личность собственного отца оказалась для него неизвестной. Мать так и не призналась, не раскрыла свой секрет, не поведала, когда предала возлюбленную Богиню и возлегла с мужчиной. Что же, Карра её почти понимал. Нет ничего отвратительнее в этом мире, чем он и ему подобные, и женщины Эрроки, следуя постулатам матриархата, абсолютно правы в своём странном, страшном и прекрасном выборе.
– Может быть, – протянул Лээн, пытаясь убрать с глаз мешающие пряди тёмных волос, – нам следует как-то потихоньку уйти? Мы не устали, лошади ещё скачут, можно избавиться от Лиррэ, да и точка.
Но Антонио только упрямо покачал головой. Он не мог.
– Предать госпожу? – подобострастным тоном поинтересовался он. – Нет! Ни за что! Это самая отвратительная идея, что только могла посетить твою голову, Фарни… – он зажмурился, будто бы старательно выталкивал саму мысль о том, чтобы оставить Лиррэ тут, из головы. – Нет, нет, нет… Так нельзя. Мы не имеем никакого морального права…
– Успокойся, я уже и так всё о тебе понял, – отмахнулся тот. – Ты даже свою прекрасную матушку готов продать, только бы с драгоценной Лиррэ всё было хорошо, я понял. Гадко это, Анио.
– Она дороже, чем мать, – покачал головой парень. – Она не пыталась получить от меня результат.
– Наверное, вовремя поняла, что это бесполезно, – Лээн рухнул на соломенный матрас и закрыл глаза. – Если ты не хочешь никуда уходить отсюда, то я сплю. И не беспокой меня, считай, что меня для тебя больше не существует. Хотя бы до утра.
Антонио ничего не ответил. Всегда всё складывалось вот так. Сначала от него что-то требовали, а потом, получали или нет, отворачивались и теряли всякий интерес к существованию такого глупого существа, как Карра. Но повиноваться женщине – это инстинкт любого мужчины Эрроки. Лээн просто не до конца понял это, а Анио слышал подобные речи каждый день. Магия Лиррэ захватила его с головой, а парень даже не попытался сопротивляться. Он знал, что “госпожой” девушку называл не он сам, а что-то в нём, такое испуганное, как маленький ребёнок, что старательно пытается вернуть себе счастье, одобрение матери.
Он покосился на засыпающего парня, которого считал своим другом. Ничего не выйдет – Фарни тоже не сможет воспротивиться Лиррэ. Против её могучих чар нужна сильная магия. Увы, но её ни у Лээна, ни у Антонио никогда даже близко не было – они уже давно привыкли к тому, что волшебство ускользнуло от них, только легонько поманив рукой. Это болезненно, особенно если учитывать то, что они обучались в магической академии, вот только ничего не поделать. Если всё сложилось до такой степени противно, остаётся лишь подчиниться сильным мира сего.
Антонио вновь выскользнул в коридор. Стены давили на него, будто бы пытались вытрясти из парня те остатки жизни, что ещё были в нём, но он старался идти быстро и не обращать внимания на старые, рассохшиеся доски и покосившиеся стены, на потолок, что грозился свалиться прямо на голову. На последних сантиметрах пути пришлось даже закрыть глаза, чтобы страх перестал застилать сознание, но Карра всё-таки сумел справиться и с этим испытанием тоже.
Дальше идти стало чуточку легче, и он расправил плечи, почти самодовольно шагая вперёд. Так было намного легче – он убедил себя в том, что не свалится с лестницы, ведь если та выдержала двоих, то сможет удержать и одного. Он шагал по ней довольно быстро, минуя опасные участки и стараясь не скрипеть, ведь где-то в комнатах могли спать люди.
Зависимость от Лиррэ нарастала. Не думать о ней казалось сущим адом, думать – ещё хуже, и Антонио знал, что поможет только одно. Если он её увидит, то сопротивление окончательно умрёт и позволит слабости захватить парня. Тогда он будет всецело ей предан, и больше ничто не станет беспокоить его сознание. Это главное. Не сдаваться – это, конечно, хорошо, вот только Карра всё равно проиграл бы бой.
К тому же, Лиррэ была не просто волшебницей, захватившей их с Лээном. Нет. Если б так, то всё оказалось предельно просто – он бы остался её рабом до того момента, как схлынет заклинание. Но она успела превратиться в нечто большее, куда более важное, чем только мог прежде представить себе Антонио.
Он не влюблялся – по крайней мере, считал, что не влюблялся прежде никогда. Лиррэ была единственной, чувства к кому пояснялись не только психологией рабства и подчинением, но и не исключительно страстью. Она казалась идеальной смесью первого и второго, и парень давно уже смирился с тем, что истинные взаимные и искренние чувства ему не светят, а вот этот суррогат любви и подчинения – очень даже да.
Карра остановился у двери и осторожно, тихонько постучал. Он не был уверен в том, что это спальня Лиррэ, но в сей факт хотелось по крайней мере верить. Так или иначе, парню очень долго не открывали, и он повторил свою попытку постучаться, будто бы напоминая людям, что жили там, за тонкими стенами, что кто-то их ждёт.
Дверь наконец-то отворилась с характерным тихим скрипом. Лиррэ была взъерошена и казалась до безумия злой. Она теребила в руках какие-то бусы, волосы потеряли свой привычный лоск, да и во взгляде змеилась ненависть, смешанная с очередным отчаянным приступом боли.
– А, это ты, – она выдохнула почти с облегчением, и Антонио показалось, что сначала девушка его даже не узнала. – Заходи.
Она и вправду заняла номер для семейных пар – ухоженный, чистый, с большой кроватью и дорогими коврами на полу. Тут ничего не скрипело, да и свечи горели ровным ясным светом, не грозясь поджечь дом. Крыс, естественно, не было – девушка умела делать случайный выбор в свою пользу, так, чтобы её выгода оказалась неоспоримой, хотя сей факт сама же подвергала сомнению.
Лиррэ плюхнулась на кровать и расхохоталась. В её поведении всё ещё было что-то жуткое, правда, Антонио толком не мог понять, что именно, и ему хотелось, чтобы девушка успокоилась и перестала пугать его практически каждым своим жестом, движением, самим поведением тоже.
– Хорошо, что ты пришёл, – довольно изрекла она. – Садись, – девушка кивнула на вторую половину кровати. – Я как раз собиралась позвать кого-то из вас, но поняла, что не знаю, где вы находитесь.
Лээна и Антонио нельзя было оставлять вместе. Нет, это было бы самой большой ошибкой, а самое главное, последней, что она совершит в своей жизни. Потому что если они объединятся, если сольют свои силы воедино, то у них будет прекрасный шанс всё-таки избавиться от гнёта Лиррэ. А девушка не помнила, как восстановить свою власть, ведь отвратительная старуха забрала всё, что только смогла, и старательно продолжала свой путь.
– Я хотел спросить… – Антонио запнулся. – Зачем тебе ехать в Лэвье? Зачем тебе мы? Ведь ни я, ни Лээн толком не…
Лиррэ поймала его за запястье и придвинулась ближе. Карра будто бы только сейчас заметил, что её платье было почти полностью расстёгнуто и едва держалось на плечах. Обнажённая фарфоровая кожа словно обжигала взор; дышать стало труднее. Девушка улыбнулась – она перехватила его взгляд и придвинулась ещё ближе, почти полностью прижимаясь к нему всем своим хрупким, тонким телом. Может быть, это прогонит старуху? Конечно, ненависть к мужчинам – это прекрасно, но должна же хоть одна слабость эрроканки в её голове сыграть против неё самой.
– Я не помню, – шёпотом призналась она. – Я вообще ничего не помню. Ни о своих целях, ни о своём прошлом.
Она всё же соврала. Лиррэ знала, что мечтала о власти, просто всё остальное временно покинуло её память, да и только. Но от этого не становилось легче – она надеялась на то, что однажды сможет заполучить желаемое, но для этого надо отпугнуть проклятую старуху. Она завтра поищет способ, но если Далла вновь придёт ночью… А она не приходит, когда рядом кто-то есть.
– Хорошо, что ты пришёл, – повторила Лиррэ фразу, словно в ней таилось какое-то волшебство. – Я хочу, чтобы ты остался на эту ночь.
Она обвила его шею руками, и в чёрных глазах мелькнуло что-то предательски-злое, преисполненное ненависти. Антонио несмело дёрнул за нить, и платье само соскользнуло с её плеч. Казалось, кожа сияла фарфором – Карра не мог отвести взгляд от идеального очертания её тела. Руки сами по себе скользнули по её спине, сначала неуверенно, а после всё смелее и смелее. Лиррэ его не оттолкнула – может быть, она и вправду была почти не против. Ладони пробежались по позвоночнику, замирая чуть ниже талии, и девушка прогнулась навстречу его прикосновениям. Платье уже не служило помехой – оно осыпалось тонкими волнами ткани на пол, и Антонио теперь пытался поместить в своей голове хотя бы мысль, что эта прекрасная женщина находилась рядом с ним.
– Сегодня, – выдохнула Лиррэ, – я хочу подчиняться.
…В эту ночь старуха не украла у неё ни одного воспоминания.
========== Глава двадцать шестая ==========
Эрла старательно боролась со сном. Ей отчаянно хотелось нынче провалиться в подобие небытия, закрыть глаза и больше ничего не видеть и не слышать, но вот только это оказалось неслыханной роскошью. Дедок дежурить около Эльма или Нэмиары за просто так не собирался, а денег, которые она могла бы ему дать, попросту взять неоткуда. В пустоте монеты не сотворяют, а принцесса не умела даже колдовать.
Марсан казался куда спокойнее. Он что-то шептал сквозь полудрёму, ворочался и выглядел пусть не здоровым, но уже вполне с претензией на выживание. К огромному сожалению Эрлы, Шэ похвастаться подобной выдержкой не могла, поэтому сейчас она лежала в полусознательном состоянии на соседней скамейке и то и дело тянула руки к пустоте. Дедок же старательно подливал масла в огонь, что-то там бормоча над двумя мисками черноты, в которые обратилось отвратительное проклятие.
– Ты бы легла, дитя, – наконец-то отчасти грустно предложил он Эрле. – А то ведь могут проблемы быть, если и ты, последняя, тоже с ног свалишься.
Она лишь повела плечами. Проблемы – дело такое, они в их жизни присутствуют в качестве констант, и Эрла даже забыла о том прелестном дне, когда она жила в тишине и спокойствии. Впрочем, последние два блага подразумевали маму, “непорочное зачатие” и целую тонну волшебства, поэтому принцесса выбирала вариант проблемный, но зато безо всякой заботы со стороны Лиары Первой.
