Текст книги "Заклятые враги (СИ)"
Автор книги: Владислава
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 88 страниц)
Синие глаза-сапфиры, сияющие волшебством. При первом же взмахе руки хочется рухнуть на колени и умолять о том, чтобы король почтил своим существованием их мир, вот только что-то сдерживает, как и с Лиарой. Он ещё способен здраво думать, хотя Зэльда широко распахивает глаза, игнорирует укус и то, что змея тенью буквально втягивается в её тело, и пытается склонить голову в почтительном кивке, но каменные пресмыкающиеся всё ещё держат её очень и очень крепко.
Чёрные, как смола – как шёлк, – волосы. Чётко очерченное лицо, будто бы он сошёл с портрета, и едва заметная синева выбритой щеки – подтверждение древней легенды картин о том, что короля Дарнаэла Первого рисовали отнюдь не с Дарнаэла Второго.
Тонкие пальцы застывают на рукояти меча. Белизна кожи кажется почти неестественной, равно как и сам Первый.
– О боги… – Дар отступил на один шаг от того, кто показался ему предком. – Это…
– Не стоило так гнаться, – сухо проронил мужчина. – Моя драгоценная наследница рода всё равно смогла бы управлять этими змейками, да, дорогие?
Змеи зашипели так согласно да ладно, что Дарнаэл вынужден был мотнуть головой, дабы прогнать в сторону своё опротивевшее наваждение. Вот только от этого жеста никуда Дарнаэл Первый так и не пропал – увы, но король оставался королём.
Богом.
– Я же говорил, – протянул покойный король, – что веры приходят к беде. Даже правнука парализовало. Да, милая? – он повернулся к огромному изображению Эрри. – Удачи, Даррэ. Советую тебе очень постараться выжить.
И, равно с тем, как распахнулись наконец-то двери, он растворился вместе со всеми змеями в воздухе, не оставив даже той, что укусила Зэльду и оставила отметину на запястье уже едва дышащей женщины.
…Дарнаэл не мог отвести взгляда от Эрри. Он был уверен в том, что наконец-то узнал её – и мог поклясться Богами, да всем, что только было в его жизни, что это именно она. Не может быть никакой ошибки, просто не может быть.
Она. Именно она.
Мужчина не успел даже подумать о том, что произошло. Руки скрутили за спиной, и на запястьях защёлкнулись волшебные браслеты. Венчальный свалился сам по себе, покатился по земле, к портрету Богини Эрри.
– Едва дышит! – провозгласил со стороны женский голос. – В темницы его! За нарушение целостности ритуала!
Он не мог сопротивляться. Оружие отобрали, магии больше не было, и Дарнаэл оставил в себе силы только для того, чтобы поднять коротко-холодный взгляд на ненавистную Тэзру, отдававшую приказы. Лиары не было. Лиара, возможно, даже не знала.
А после волна бессознательности накрыла его с головой, и Дарнаэл знал, что в этом замешана отнюдь не магия, а старательный удар эфесом по голове.
***
Тэзра улыбнулась. Наконец-то! Наконец-то они получили эту птичку, наконец-то смогли запереть его там, где ему и место. Она даже не расстроилась от того, что с Зэльдой ничего не вышло, Боги так и не явились к ней – или явились, потому что женщина уже едва дышала.
– Как прекрасно врать королеве, правда, Виэст? – поинтересовалась Высшая Ведьма, склоняясь над умирающей. – И идти на ритуалы, на которых ты не имеешь права даже присутствовать! Бездарная, бессмысленная, ещё и спала со всеми, с кем не лень!
В голосе слышалось плохо скрываемое торжество. В конце концов, Тэзра ведь добилась своего, она сумела заполучить Дарнаэла Второго. Достаточно только заставить его отречься от трона, от волшебства, признать собственную слабость, и тогда власть окончательно будет в руках матриархата. Ведь Шэйран запропастился неведомо куда, а остальные мужчины сопротивляться вере не могут. И Элвьента склонит голову с такой же лёгкостью.
Одобрительно зашипела невидимая Богиня. Тэзра была уверена в том, что она зависла где-то над головой и собиралась дать своё благоговение на каждое действие со стороны ведьмы. В конце концов, не было ничего, что могло бы остановить нынче почитательницу культа Эрри.
Жаль только, что Лиара пришла.
…Отворились вновь двери, с размахом, шумно, от одного взмаха рук, так, как принято – приветствуя королеву. И Лиара наконец-то оказалась в зале, совершенно спокойно и равнодушно перешагнула порог.
– Твой любовник, – холодно проронила Тэзра, – прервал ритуал, ворвавшись сюда, и Зэльда теперь при смерти! Боюсь, Лиа, нам не удастся её спасти.
– Где он? – Лиару мало интересовало дело, нет, зачем? Она скорее была готова броситься на шею этому “распрекрасному Дарнаэлу”, чем хотя бы на мгновение подумать головой и сделать то, что следовало.
От этого Тэзру буквально колотило. Впрочем, женщина умела терпеть поражения и старательно боролась с подобным беспределом, не позволяя действовать Лиаре так, как той хотелось.
– Он едва не угробил огромное количество стражи. Словно обезумел, – легко ответила она. – Отправила пока что в закрытые комнаты, туда, вниз, чтобы не натворил беды. Сам понимаешь, он осквернил Алтарь Богини…
Лиара опустила голову.
– Мне надо будет к нему сходить, – наконец-то проронила она.
– Ну, – отмахнулась Тэзра, – у тебя ещё будет такая возможность. Но пока что… Как жаль, что мы не сможем её воскресить. Но зато есть прекрасная возможность победить.
– Какая? – во взгляде Лиары загорелись знакомые огоньки.
– Ты ведь знаешь, Элвьента и её король – символы сопротивления. Как только Дарнаэл подчинится, его страна подчинится тоже, – проронила Тэзра. – Мы должны заставить его сказать нужные слова исключительно для того, чтобы вся страна стала нашей. Это в интересах Эрроки. И это будет довольно просто, Лиа. Ведь он только мужчина.
Лиара уверенно кивнула. Она знала, что на это надо пойти.
– Отправьте письмо в Эрроку, Ваше Величество. Пусть его советники почитают о том, где их распрекрасный король находится сейчас, а потом готовят документы для того, чтобы отдать нам страну.
Лиара кивнула. Губы растянулись в улыбке – казалось, она наконец-то оценила план Тэзры и была почти готова ему повиноваться. Это несказанно радовало женщину, по крайней мере, хоть какие-то отголоски разума у её королевы появились, а это уже очень многое значило.
…Королева ушла довольно поспешно, вероятно, загоревшись новой идеей, и Тэзра довольно кивнула. Она знала, как достигнуть своего.
Она коснулась Зэльды, и та захрипела. Не умирает, дрянь! И как она только может влачить ещё своё жалкое существование? И так уже стала козырной картой, но ведь именно на её смерти столько всего и основывается, разве ж нет?
– Помоги… – каменные змеи наконец-то отпустили Виэст, и она протянула руку, отчаянно пытаясь схватить Тэзру. – Пожалуйста… Воды… помогите…
Женщина нахмурилась. Нет, если она протянет ещё несколько часов, то это может оказаться серьёзной проблемой. а уж если выживет, так и вовсе может рассказать очень много лишнего.
– Тут был Бог… – внезапно выдохнула Зэльда.
– Богиня, ты хотела сказать, – сердито поправила её Тэзра. – Богиня Эрри, – она упрямо кивнула в сторону прекрасного портрета их божества.
– Нет, – Зэльда говорила почти ясно. – Бог. Такой, как Дарнаэл. Первый… Первый! – она словно прозрела. – В Элвьенте не врут… Их вера праведна, Бог действительно существует…
Тэзра сердито отпихнула её руку. Этого только не хватает, в Первого она уверовала! А после того, как эта чёртова Зэльда явится к людям, пережившая ритуал непорочного зачатия, она станет практически пророком, как та… Нэмиара, что принесла им столько вреда своими баснями. И Тэзре тоже. Значит, надо это остановить. Немедленно. пока история опять не повторилась – оно и так всё в последнее время происходит с завидным постоянством.
– Первый… – вновь прошептала уже более бодро Зэльда.
Тэзра знала, что больше тянуть нельзя. Она вытащила из-за пояса ритуальный кинжал, которым иногда делала тонкие надрезы на ладони. Он был неимоверно острым, потому что разрезать приходилось руку иногда даже сквозь кольчугу.
Волшебный металл помогал ранам затянуться внешне, но болеть изнутри.
Тэзра, впрочем, не собиралась доставлять Зэльде такие мучения. Она вогнала кинжал по саму рукоятку ей в сердце, а после резко выдернула. Рана моментально затянулась, но только внешне. Зэльда захрипела, дёрнулась и испустила дух – это было очень удачно, воспользоваться ритуальным кинжалом тут.
– Богиня, она твоя, – выдохнула Тэзра, а после, отвесив церемониальный поклон, поспешила уйти. Она знала, что дел ещё поразительно много, да и письмо следует изучить как можно более внимательно, перед тем, как позволить Лиаре его отправить.
В любом случае, ошибки нынче допускать ни в коем случае нельзя, это всё поразительно опасно, особенно если сравнивать с уровнем предыдущих попыток.
…Тэзра прикрыла за собой дверь, уже и забыв о трупе. Стража пусть заберёт, что с них взять ещё, если они не смогут выполнить такое банальное задание без постоянного помыкания? А она не планировала тратить своё время на то, чтобы раздавать им настолько элементарные указания.
Зэльда широко распахнула резко потемневшие глаза. Кожа её побелела и стала тонкой, как лист пергамента, а змеи больше не держали запястья.
Оковы пали.
С губ сорвалось шипение. Тело деформировалось – постепенно, медленно, и в змеиных глазах проснулось что-то зелено-ядовитое.
…Змея соскользнула с алтаря и двинулась по полу. Новая Жрица Богов была избрана.
========== Глава тридцать пятая ==========
Мэллор казался поразительно нетерпеливым. По крайней мере, так выжидательно на Эльма за всю его не слишком длинную, по крайней мере, не настолько, чтобы её прекращать, жизнь ни разу не смотрели. Хотелось взвыть. Нэмиара настойчиво требовала время, а Марсан старательно тянул паузу, потому что от неё очень даже прямо зависело то, смогут они выбраться наконец-то из этой отвратительной передряги, или так и превратятся в берёзку, труп и пленницу сумасшедшего идиота.
– Ты будешь говорить? – Мэллор и так был терпелив. Лесничий умудрился выдержать уже три паузы минут по пять.
Эльм понятия не имел, сколько ещё “э” можно будет использовать, потому что был уверен в том, что пятнадцати минут должно хватить на любое заклинание. Но Нэмиара всё ещё старательно колдовала там себе в наполовину зелёном, наполовину живом виде, и он должен был вмешаться сию секунду.
– Если ты ещё одно мгновение не скажешь мне того, чего ты хочешь, то я превращу тебя в такой же дуб, – пригрозил Мэллор. – И ты будешь долго, старательно думать над тем, что…
– Я стесняюсь! – возопил Эльм.
Так или иначе, он просто не мог придумать, что бы это ещё такое странное, но зато правдоподобное ляпнуть, чтобы сейчас отвратительный маг старательно поверил в его песнопения, а после этого ещё и не поспешил моментально убивать.
Губы Нэмиары шептали уже что-то новое, и Эльм с ужасом расшифровал короткое “пожалуйста, говори подольше”.
– Я хочу признаться в любви, – наконец-то выпалил он. – И не могу даже встать на одно колено, потому что меня держит этот отвратительный плющ!
Мэллор побелел. Кажется, признания в любви совершенно не входили в его планы, потому что он как-то удивлённо ощерился и уставился на Эльма, будто бы на стадо обезумевших лошадей, возомнивших себя птичками.
Больное воображение старательно нарисовало себе коняшку, которая машет передними копытами, пытаясь улететь, но Эльм сдержал тихий смешок, что так и рвался на свободу. Может быть, он очень даже правильно всё придумал…
– Сколько времени это займёт? – наконец-то поинтересовался Лесничий. – Просто проблема в том, что мне однажды не дали признаться в любви… Загадай ты что-то другое, может быть, я бы и отказался, но это же шанс навеки запомниться своей возлюбленной. Ах, если б не возразили мне тогда, не помешали…
– Так можно?
– Можно! – Мэллор почти прослезился. Впрочем, Эльм не сомневался в том, что в этом всём бреде присутствует толика отличной актёрской игры, поэтому не обольщался. Вероятно, несчастная любовь сделала с Лесничего того безумца, которым он нынче и являлся, а значит, следовало очень постараться.
Плющ немного отступил. Эльм ещё несколько секунд мялся, словно не мог выбрать, кто тут его возлюбленная. Можно было броситься перед Нэмиарой, вот только получилось бы подозрительно, да и Мэллор оглянется.
Эрла?
Но… Меньше всего ему хотелось говорить принцессе приятные слова. принцессе – да. Эрле, кем бы она ни была, хотелось, потому что она каким-то странным образом вытолкала из его головы всяческое подобие здравого смысла и посадила туда собственный образ.
Иногда хотелось пасть перед нею на колени безо всяких там Мэллоров и нужды это сделать, вот только он упрямо не мог заставить себя это сделать, потому что не пускала гордость и упрямство.
Дочь Лиары! Что может быть хуже?
Разве он не проклинал её заодно с матерью всё это время, пока страдал, пока получал батогом по плечам, разве не мечтал удушить на месте?
Потом идеи переросли в более физиологическую плоскость, ибо Эрла была достаточно хорошенькой, после – в моральную, а теперь каким-то странным образом вновь во всю ту же физическую, вот только явно основывались на желании определённой взаимности. Так или иначе, но Эльм не мог вынудить себя её ненавидеть, хотя это как раз и привело бы его к возможности выжить, если б его не понесло воровать эту отвратительную королевскую дочку.
Осталось только действительно принять её за отвратительную, и дело сделано.
Так или иначе, признаваться в любви Мэллору он уж точно не мог, а раз уж с Эрлой получится наполовину правдиво… А почему б и не рискнуть? Вряд ли они выживут.
Если нет – то, по крайней мере, он скажет ей правду. А если да – то потом можно будет сказать, что это было для пользы дела, и, может быть, она даже немножечко ему поверит ещё раз, если постараться.
Эльм всё равно шёл к Эрле очень медленно. Для порядка плющ тоже ускользнул от них, расчистил пространство, но Марсан знал, что не стоит обольщаться. Всё это счастье не надолго, стоит рвануться и попытаться сбежать, как моментально появится несколько особо наглых дополнительных веточек.
И они – покойники.
– Эрла, – он опустился на одно колено, как и полагалось, и оглянулся в поисках травинки, из которой можно было бы скрутить кольцо. – Я…
Она замерла. Казалось, в девушке всё сражалось между двумя позициями, верить или нет. С одной стороны, хотелось хотя бы в последние мгновения собственной жизни склонить голову в согласном кивке и больше не думать о том, что на самом деле ей самым наглым образом лгут, а с другой она всё же не была последней другой и осознавала, что добром доверчивость не закончится уж точно.
– Я знаю, что обычно кажется совсем иначе, – выдохнул он под вздох Мэллора, такой грустный, словно это он тут стоял на коленях, – что ты считаешь, будто бы я тебя не ненавижу, но… Что бы я когда-то потом или в прошлом, тогда, не ляпнул…
Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, прекрасно-золотистыми, и внезапно Марсан понял, что говорит правду.
Что б он потом не ляпнул, эти слова перечеркнуть пояснением выдумки не получится. Он действует не только потому, что надо отвлечь Мэллора.
И потянуть время, соответственно.
– И как бы потом всё это не закончилось, – надо было говорить дольше, но фразы срывались с губ рвано и быстро. Эльм уже почти забыл о пользе дела, сейчас, по крайней мере, в его голове появились абсолютно противоположные цели. – Ты должна знать, что… Что, подери твою матушку Богиня, или в кого она там верует, ты всё-таки куда лучше, чем она.
Так в любви не признаются. Мэллор, по крайней мере, недоверчиво фыркнул, и Эльм понял, что откреститься от признания не получится.
Ладони как-то сами по себе сжали её хрупкую руку. Солгать? Или это будет правдой? Впрочем, откладывать всё это общение до того момента, пока он решит мысленную дилемму, возможности не было.
А жаль.
Если б не Мэллор, он бы и дальше старательно ходил кругами и убеждал себя в том, что терпеть её не может, но теперь всё сложилось в голове само по себе, и больше прикусить язык и отмахнуться от того, что думает, Эльм просто не мог.
– Ты должна запомнить, что вся моя ненависть была только к политике и к тому, как поступила твоя мать. Ты никогда не была в этом виновата. Но если б я понимал это с самого начала, ничего бы не было.
– Но… – начала было Эрла.
– Молчи. Ничего б не было. Если б я тебя не ненавидел, ты бы осталась там, у своей матери, либо гонялась бы по горам сама. И вернулась бы совсем скоро либо примкнула бы к своему отцу и радовалась бы жизни. Всё было бы хорошо.
– Я сама виновата, – шмыгнула носом Эрла. Её взгляд устремился на Нэмиару, словно в Шэ она искала поддержки, но Эльм знал, что он отвернуться не может.
Только не сейчас.
Посмотреть на Мэллора тоже было нельзя, в конце концов, тот может не особо разбрасываться собственным терпением и нагло оборвать признание как раз на самом кульминационном моменте.
– Нет, – упрямо отозвался Марсан. – Ты не виновата. Если б я тебя не ненавидел, я бы никогда тебя не полюбил.
Он лжёт, лжёт, лжёт…
Вот только от того, что Эльм мысленно раз сто отрёкся от собственных слов, он так и не смог понять, какая часть тирады, словесная или та, что в голове, действительно была лживой.
Когда он признавался или отказывался от своего признания? когда было столько фальши, что прямо до дрожи и ненависти к самому себе?
Когда, чёрт его подери?
– И… – он запнулся. – Если мы выживем… Если ты выживешь, Воительница, поклянись, что сделаешь всё для того, чтобы быть счастливой. Именно в том понятии, что это счастье означает для тебя.
А это уже не было искренне-влюблёнными словами, и если Эрла не дура, она поймёт. Он говорил не с Эрлой, он говорил с девушкой, что взяла в руки лук и попала тогда, когда не должна была этого сделать.
– Клянусь, – кивнула Эрла. – Всё, что подразумевает счастье для меня.
Она выдернула руку из его пальцев, словно отвечая резким отказом, но Эльм знал, что причина совершенно в другом. Причина куда важнее, чем любовь или отказ от неё. Эрла была умной. Эрле нельзя было отказать в сознательности.
Эрла отлично знала, что она делает.
И, самое главное, она отлично видела Шэ. И Мэллора. Видела, что происходит, что их берёзка пытается сделать.
Ну, и следовало помнить о том, что Лесничий ничего не знал о том, что жертвы до сих пор не планировали сдаваться.
– Я так понимаю, признание окончено? – в голосе мужчины вновь чувствовалось раздражение. – А теперь я должен…
Он всё-таки не был великим злодеем, которым так стандартно притворялся. Он был сумасшедшим. Сумасшедшие, конечно, совершают странные и непредсказуемые поступки, но у них есть одно преимущество – они не умеют думать.
Абсолютно.
Это может пойти на пользу, а может повернуть во вред.
А ведь Мэллор так отчаянно хотел воскресить собственную возлюбленную, что даже не заставил плющ повиноваться ему всё это время, и тот осел. Контроль над заклинанием ещё предстояло вернуть, но куда могут деться двое людей, что так влюблённо смотрят друг на друга?
Никуда, если они отключили головы.
…Заклинание с треском ударило ему в спину. Мэллора не отбросило, но, впрочем, он обернулся – посмотрел на Нэмиару, и тогда основная сила, безо всякого разочарования, рванулась на него.
Он вскинул руки в отчаянной попытке защититься, и у него получилось. Сила застыла в нескольких метрах от Лесничего, но она неумолимо подбиралась ближе.
От усилия все остальные заклинания рухнули. Это было ощутимо и весьма заметно, по крайней мере, по тому, как вёл себя плющ.
Он плавился и горел, превращался в пепел прямо на месте, будто бы не существовало ничего, что могло поддержать растение.
У него не было корней.
Но и Шэ переставала быть берёзой. Она вновь возвращалась в человеческое состояние, и зелень постепенно отходила в сторону, уступая светло-русым волосам.
Эльфийка держала удар достаточно хорошо. Она так и не опустила руки, старательно сдерживая мощь отвратительного мага и не позволяя ему дожать её, но было видно, что надолго девушки не хватит.
Эльм схватился за тот обрубок меча, что у него ещё был, и ринулся на Мэллора. Защитное заклинание, конечно, его не допускало, но сама суть была в другом. Надо было отвлечь – даже сейчас, чтобы разрушительная магия Нэмиары ринулась на Мэллора.
Сумасшедшие сильны.
– Эй! – оклик означал практически смерть, если Мэллор сыпанёт этим прямо в него, вот только Эльм понимал, что одному из них всё равно придётся погибнуть, дабы победить Лесничего.
Раз он уж Эрле высказал такую ерунду, то пусть умрёт сам, а не позволит девушке уйти на тот свет с горьким ощущением лжи.
Или сладким пониманием правды.
– В сторону! – вскричала Эрла. Эльм не обернулся, он уже знал, что сейчас будет. Это по мишеням она не могла попасть, но нынче вновь наступила опасность.
Воительница должна уметь сражаться. Но когда приходит момент опасности, она забывает о разуме и использует свой дар так, как велит сердце.
Руки.
Руки – сердце тут не имеет значения. Каждый раз задействовано только тело, а орган, перекачивающий кровь – это просто приставка от пророчиц, таких, как Нэмиара.
От дур, виновных в том, что с ними происходит.
Стрела прорезала сгустившийся воздух и впилась в спину Мэллора. Крови не было, но он зашипел от боли, и по плащу стекал зелёный сок, словно свидетельствуя о том, что не такой уж он и неуязвимый.
– Плющ! – закричала Эрла.
Эльм едва успел отпрыгнуть в сторону. На сей раз растение было без характерного блеска, явно не ядовитое, но всё равно опасное.
Он сумел схватить свой обрубок оружия настолько удобно, насколько это было возможно, и оглянулся. Без корня плющ не может жить, даже если его поддерживает магия Мэллора.
Эрла выпустила вторую стрелу. Та впилась в руку отвратительного мага, но не помогло. Он не потерял контроль.
Корень, корень, корень!
Эльм подозревал, что тот может быть где-то в карманах, но нет. Ведь плющ сбежал от Мэллора, когда пришла опасность, чтобы нападать сзади, значит, корень тоже где-то дальше.
Марсан рванулся туда, откуда примчался побег, пытавшийся его схватить. И увидел, что если он срочно не сделает что-то, что остановит растение, то им уж точно конец.
Отвратительные побеги ринулись к Эрле. Они стеной стояли у неё за спиной, собираясь спустя несколько мгновений обрушиться сплошной волной и разорвать на мелкие кусочки. А Нэмиара не устоит, разумеется.
Да и без Эрлы всё потеряет смысл. Принцесса Эрроканская – та, кого надо защитить в этой проклятой битве, чего бы им с Шэ не стоила эта кровавая и слишком странная победа.
Марсан не подумал, что он и сам поляжет. Он только ударил в очередной раз по росткам мечом, и плющ попытался уцепиться в него самого. Казалось, остался только один побег – и корень, от которого вновь отрывались новые ростки.
Они уже устремились к его горлу, когда вновь засвистела стрела, старательно перерезая нить побега, что рванулся к самому Эльму.
Плющ засипел в воздухе, рванулся было к Эрле, вот только было слишком поздно. Марсан с силой вонзил обрубок своего меча (или это была шпага?) в корень, и растение с громким криком, почти неслышным на этой поляне в пылу битвы, осело и превратилось в пепел.
Мэллор обернулся.
Обернулся, как мать бросается к своему ребёнку, а после вновь рванулся защищать себя от нападения Шэ. Казалось, он и вовсе не собирался отвлекаться ни на что другое – потому что теперь его детище погибло, остались только враги.
Враги, которых он, естественно, планировал уничтожить.
Заклятые.
Плюща больше не было. Только один безумный маг – и обожжённая дотянувшимся соком рука, которой он теперь едва-едва мог шевелить.
Эрла выстрелила в последний раз, когда на него напало растение. И потеряла то, что могло помочь ей защититься. Она зря выбросила стрелу, вот и всё – его всё равно не спасти, если Мэллор вздумает нападать.
Потому что убить не владеющего магией, никому не нужного бывшего дворянина куда проще, чем принцессу с даром Воительницы.
Но она не сдавалась.
Осколок меча так и остался валяться там, но девушка не обратила на него никакого внимания. Она выдернула из земли оружие Мэллора, тяжёлый меч, который тот почему-то приволок с собой – или обратил в него растение, Эльм так и не успел заметить.
Мэллор обернулся как раз вовремя, чтобы мощь заклинания впилась ему в спину, но это ни капельки не помогло. Он выглядел всё таким же бодрым, хотя теперь спина разве что не дымилась.
Он схватил посох – и как только сумел сотворить его за такой короткий срок, ведь предыдущий был уничтожен? – и с лёгкостью парировал удар.
Казалось, посох был соткан из воздуха – он появился в ладонях Мэллора неожиданно, из пустоты, и Эрла поняла, что сгорело не всё.
Он восстановил его.
Восстановил, украв силу у почти бессознательной Нэмиары.
Мэллор пользовался посохом очень умело. Он наносил быстрые удары ядовитым древком, и девушке оставалось только пятиться и уступать. Она едва могла удержать в руках слишком тяжёлый меч, и казалось, что сейчас эта огромная махина рухнет прямо на неё, опустится на затылок, на голову, на лоб, она сама себе рассечёт кожу, а после и череп, и…
Руки немели. Посох ударил по ногам, и Эрла рухнула на колени. У Эльма не было магии и оружия, Нэмиара потеряла сознание – она осталась наедине со своим противником впервые за всю жизнь, но в этом бою вынуждена была победить.
Из последних сил девушка резанула его по ногам.
Мэллор успел подпрыгнуть, но равновесие он потерял. Чтобы вновь встать на ноги, пришлось опереться о край посоха, а Эрла уже вскочила, чувствуя, как её сила, тайная, только сейчас решившая проснуться, сама руководила мечом в уставших руках.
Магии обычно было глубоко наплевать на то, насколько силён противник. Но Мэллор почему-то так и не обрушил на неё своё волшебство, оно самым наглым и удивительным образом впиталось в его посох и растворилось в глубинах магического дерева. Он пытался пробормотать несколько коротких заклинаний, но вся сила с одинаковым успехом уходила в зелёные побеги вокруг. Вот только это не отменяло главного – Мэллор был сильнее. Намного сильнее. И даже если они нападали на него все втроём, ничего не получалось – а теперь Эрла оказалась единственной, у кого вообще было оружие.
Эльм сумел нащупать лук – он почему-то опасался отвести от сражения взгляд. Глаза Эрлы – он видел это даже отсюда, – выдавали её испуг и неуверенность, девушка словно не понимала, что происходит вокруг и что она делает. Но – продолжала своё сражение, словно надеялась, что её природный дар сможет взыграть сам.
Руки не слушались принцессу. Запястья выворачивались как-то сами по себе, так, как им было удобно, и сила рвалась на свободу, выпивая из Эрлы остатки самообладания. Она уже едва-едва стояла, потому что на неподготовленный организм обрушившаяся сила Воительницы была смертельной. Да и девушка словно не понимала, что если она ещё несколько минут проведёт в бою, то потом ей уж точно ничто не поможет. Организм не вечен, у него есть определённые рамки, в которых надо оставаться, что бы ни случилось.
Удары начинали слабеть. Мэллор словно не выдохся, только его посох в руках наливался волшебством всё больше и больше.
Меч вылетел из рук Эрлы – она как-то неловко сжала пальцы, на мгновение вспомнила о том, кем являлась на самом деле, и все старания оказались лишними, никому не нужными попытками сохранить былое счастье. Глаза наполнились слезами – она из последних сил перехватила его посох, когда Мэллор пытался ударить им девушку по шее или по голове, приправив заодно несколькими десятками заклинаний.
Меч превратился в оплавленную железку. Эльм продолжал сжимать в руках лук, но не было ни единой стрелы – все три торчали из Мэллора.
И четвёртая – из корня плюща.
Если забрать её оттуда, растение вновь примется за прошлое. Но если оставить – то Эрла вот-вот вновь отпустить посох, не сможет удержать нападавшего на неё безумца, и всё. Конец. Им и так не светит победа, но раз уж погибать, то хотя бы забрав Мэллора с собой на тот свет, к Богине или к Первому, кто уж во что верит.
Эльм не ожидал, что руки будут так дрожать, когда он попытается выдернуть стрелу. Тетива тоже отнюдь не собиралась подчиняться, да и вообще, в голове набатом били абсолютно лишние, жуткие мысли. Он прицелился – не попасть в Эрлу было очень трудной задачей, – и выстрелил, когда только появилась такая возможность.
Стрела впилась Мэллору в плечо. Марсан был готов поклясться, что Лесничий даже не почувствовал боли – то только коротко и удивлённо уставился на оперение, а после Эрла из последних сил выдернула посох из его рук и древком ударила мага по тому же больному плечу. Безумец пошатнулся – его спина превратилась в сплошную рану, но осознание дикой боли пришло только сейчас. Теперь сумасшедший зажмурился и осел на колени, но до смерти ему было ещё очень далеко.
Эрла отбросила посох в сторону, будто бы ядовитую гадюку. Магия была для неё такой же чуждой, как родным – оружие, вот только и меча толкового под руками не было. В уставшем взгляде вновь проснулась отчаянная жалость к едва не погубившему их всех мужчине – Эрла не умела пылать ненавистью постоянно, её хватало только на какие-то жалкие осколки времени.
Пальцы вновь сжались вокруг рукояти покорёженного меча. Им ещё можно было перерезать горло, а при достаточной силе, которой принцесса, конечно же, не обладала, и отрубить голову, но она теперь вновь сомневалась. Вновь задумывалась о том, что его можно просто привязать к дереву.
Шэ внезапно села, широко распахнув глаза, и смотрела на Эрлу, будто бы та тоже сошла с ума. Губы шевелились в немом “убей”, Нэмиара явно корила себя за то, что сама не решилась на столь дерзкий поступок, но после внезапно обмякла и вновь упала на траву без сил.
Эльму тоже хотелось закричать, чтобы принцесса рискнула. Или выдернуть из её рук этот меч, чтобы уничтожить Мэллора самому. Но руки жгло невыносимо, и мужчина слишком ярко осознавал, что все его отчаянные попытки отправить Лесничего на тот свет закончатся провалом. Он не сможет сжать в руке ничего тяжелее ложки как минимум несколько дней – даже любимый лук выпал из неожиданно непослушных пальцев.
Мэллор рассмеялся. Сначала это был тихий и мелодичный смех, но со временем он становился всё более грубым и жестоким – считай, пора сходить с ума, но он и так уже успел помешаться. Он был уверен в собственной победе, в том, что удача уже – и безвозвратно, – на его стороне. И ничто его бы не остановило, сколько ни старайся.
Эрла зажмурилась. Ей было страшно – убить в пылу битвы, может быть, девушка и смогла бы, но только не сейчас, не тогда, когда несчастный стоит на коленях и в лицо смерти демонстрирует свою самую привлекательную улыбку – оскал безумия.
Она бы так ничего и не сделала. И Шэ не смогла бы её заставить, и Эльм не пробудил бы отчаянное желание уничтожить врага. Но испугаться Эрла тоже не успела, когда из трав вырвалась вихрем зелёная змея и сомкнула свои острые зубы на шее Мэллора. Он только картинно взмахнул руками – и рухнул, повалился почему-то вперёд, а не назад. Пальцы конвульсивно сжимали траву, побелев до невероятного состояния, и Мэллор что-то там хрипел – но было и так понятно, что для Лесничего всё закончено.
