Текст книги "Заклятые враги (СИ)"
Автор книги: Владислава
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 88 страниц)
Мэллор обнаружился уже потом. Дарнаэл обнаружил его, когда завоёвывал полосу земли между Эррокой и берегом моря, и тогда-то столкнулся со старым другом. Тот упрямо колдовал и периодами сходил с ума.
Дарнаэл хорошо помнил, как Кальтэн тогда попал в ловушку. Старый добрый друг с радостью и придушил бы Фэза, но не успел. Тьеррон воспользовался магией так серьёзно впервые в своей жизни, но зелень, переставшая повиноваться Мэллору, отреагировала неожиданно позитивно на клич короля.
Так или иначе, с тех пор они только переписывались. Теперь, слыша о глупышках, которые назывались его дочерьми, Дарнаэл ждал подвоха. Мэллору давно хотелось получить в ученики кого-то с нужным ему даром, дочка Дара могла бы стать матерью такого ребёнка. Эрла, впрочем, никак не могла оказаться в тех землях, потому король не особо-то и обращал внимание на старания волшебника. Маг трав, конечно, силён, но… Пусть укладывает дурочек в постель с их спутниками, нечего вмешиваться и заводить войну. Он мог быть хорошим спутником.
Почему-то Дарнаэлу казалось, что Мэллор ждал отпора. Дочь короля не могла бы просто так склонить голову и поддаться на его требования, и вот та порода и нужна была Лесничему. Но ведь… Что в лесах делать Эрле?
– Мэллор, конечно, дрянь ещё та, – вздохнул Тьеррон. – Но всё же настойка у него хороша.
– Да, вырубает знатно, – согласился Кальтэн. – Слушай… Ты б племяннику сообщил о том, что его жена натворила. Или, если хочешь, я пойду. А то парень не переживёт. Представь, приходят тебе и говорят, что твоя Лиа решила убить дядю-короля… И изменяет тебе направо и налево.
– Ну, дядю я бы ещё простил, – резонно отметил Дарнаэл. – А вот измены… в общем, поговорю я с ним. Пойду прямо сейчас. Слушай, а та девчонка, что на чатах стояла, молодая Баррэ…
– Дочь той самой?
– Да, такая хорошенькая хрупкая блондинка, – согласился мужчина. – Её ведь ранили, верно? Как она?
– Плоха, – вздохнул Кальтэн. – Даже слишком. Я бы дал тебе оптимистичный прогноз, но всегда был уверен в том, что ты терпеть не можешь лжецов. В общем, проткнули девочку насквозь, лёгкое пробито… Там разве что маг поможет. Я не знаю, если ещё жива, то хорошо. А если уже…
Дарнаэл поднялся.
– Я пойду к ним. Отправлю этого Высшего, чтоб его, проклятого… – он шумно выдохнул воздух. – И потом навещу Кэора и Сандриэтту. Может быть, обойдётся ещё. Её мать помнишь сколько продержалась? И помнишь, от чего, бедная, умерла?
– Помню, – вздохнул Кальтэн. – Красивая она была, хорошая. Говорят, единственная любовь Мэллора. Он так и не смог перенести то, что она его отвергла. Стражницей хотела быть… а всё равно ведь родила.
– Родила, – согласился Дарнаэл. – И мы до сих пор не знаем, кто у Сандры отец.
Кальтэн как-то грустно вздохнул, но спорить не стал. Всё равно королю сейчас не до того, чтобы копаться в прошлом. Ему бы хоть с нынешним и будущим разобраться, и то было бы хорошо.
***
На Тэллавара ему и вправду повезло. Изгнанника мужчина терпеть не мог, но тот, говорили, знатный целитель, и если Сандриэтта сумела дожить до той секунды, пока до неё доберётся волшебник, то переживёт ещё и короля, и его сына, и внуков, если не правнуков. Девочка не так хрупка, как кажется, она многое может, пусть иногда излишне упряма и творит много глупостей.
Теперь надо было как-то рассказать обо всём Кэору.
…В больничном крыле было тихо. Анри, вероятно, поместили в отдельную комнату, чтобы её никто не тревожил, так что маг и стражник оказались единственными присутствующими в этом неприятном, бело-сером помещении, в котором отчётливо слышался запах лекарств.
Шэйран даже не поднялся, увидев короля. Теперь не было смысла, всё равно весь медицинский персонал уже успел уйти, так что никто фамильярность его и не заметит, так, разве что Кэор – но ему ли не знать, что Рэй – сын короля Дарнаэла, а не просто его придворный маг?
– Как поживаешь? – Дарнаэл присел на стул напротив кровати.
– Да вот, – Кэор привстал на подушках. – Уложили, но я могу хоть сейчас…
Через всю его грудь тянулась тонкая полоса. Вероятно, кто-то из стражников в пылу выполнения королевского приказа резанул легонько мечом, а рана из-за отсутствия лечения загноилась и выглядела не слишком хорошо. Впрочем, заживёт, Кэор не получил никаких серьёзных повреждений.
– Не надо хоть сейчас, – оборвал его Дарнаэл. – У меня для тебя есть одна очень плохая новость. И… Поприсутствуешь завтра при расстреле.
– Кем? Тем, кто встанет у столба?
– Нет, – покачал головой король. – Мне бы не хотелось сообщать тебе такую новость, конечно, но лучше услышать её сейчас, – Дарнаэл выглядел измученным, но нельзя сказать, что особо страдал из-за того, что пленили именно Марту. – Дело в том, что торресского придворного мага сюда притащили не особо богатые люди, сумевшие заплатить достаточно много, чтобы он рискнул изменить своему королю.
– А кто? – Кэор выглядел обеспокоенным, но пока ещё до конца не понимал, что происходит.
– Приказала Марта. Приказала прямо, отправила письмо. Предъяви нам маг эту бумажку, я бы, конечно, решил, что её подставили, как и тебя, но, увы. Нашёл и того, кто заколдовывал ту чудную мантию, и оплачивала ему хрупкая светловолосая женщина. Марта не настолько умна, чтобы умудриться скрыть свою личность. Она уже видела себя королевой с сотнями рабов вокруг.
Кэор осел на подушки. Он смотрел в потолок невидящим взглядом.
– Как её казнят? – голос прозвучал почти равнодушно, хотя король прекрасно понимал, насколько его племяннику больно.
– Расстреляют. Из стрел, думаю.
– Я… Я имею право стать среди тех, кто будет стрелять?
– Кэор…
– Дядя, пожалуйста, – он сжал белые простыни и отвернулся от него. – Я должен отрезать эту нитку.
– Хорошо. Ты имеешь право стать среди тех, кто будет стрелять. Только без глупостей, Кэор. Это добром не закончится.
Тот слабо улыбнулся, словно подтверждая, что в первую очередь жаждет праведной мести, и больше ничего говорить не стал.
Дарнаэл поднялся. Он ещё должен был дойти до Сандриэтты – если девочка, конечно, пережила проклятое нападение. Он почти забыл про неё… Выбросил из головы, будто лишнее, ненужное звено на момент беспокойств с магом, но сейчас – должен же хоть как-то загладить свою вину.
…В проходе он столкнулся с Тэллаваром. Руки Высшего были заляпаны кровью, а вот вид оказался до ужаса довольным.
– Исцелил, – доложил он королю. – Всё время шептала так тихонько: “Дарнаэл, Дарнаэл”…
Дар не проронил ни единого слова, только опустил тонкую цепочку незначительного артефакта в раскрытую ладонь волшебника. Тот не стал возмущаться – исцеление простой стражницы, пусть даже и хорошей, не могло стоит много.
– Вы поговорили с сыном? – деловито уточнил волшебник. – Вы ведь знаете, Дарнаэл, насколько важно то, о чём я вам рассказывал…
– Он не согласится.
– Но ведь можно на него надавить? – полюбопытствовал маг, но в ответ последовал только короткий и логичный ответ. Гартро вздохнул – рано или поздно он доберётся до молодого волшебника, но пока что… Пока что рано.
Дарнаэл наконец-то зашёл в комнату. Сандриэтта лежала на кровати, бинты валялись где-то рядом. Она выглядела целой и почти здоровой – казалось, собиралась демонстрировать предел солдатской верности.
– Ваше Величество! – девушка попыталась рвануться ему навстречу, но от слабости рухнула обратно на подушки. – Вы в порядке…
– Конечно, – мужчина ласково улыбнулся, присаживаясь на край кровати. – Да что мне станется… Живой и здоровый. Сама-то как?
Сандриэтта протянула руку и сжала его ладонь, словно пыталась защитить даже в собственном плачевном положении.
– Всё в порядке, – выдохнула она. – Я… Маг меня исцелил. Ваше Величество, ведь вам это дорого стоило, да? Он такой…
– Анри, ты мне дороже, – он осторожно убрал прядь с лица девушки. – Где я ещё найду такую…
Мужчина не договорил. Сандриэтта смотрела на него до того влюблённым взглядом, что становилось не по себе – Дарнаэл не понимал, к чему это выражение собачьей, предельной верности, почти до тошноты.
Она привстала на локтях, а после как-то слишком резко ринулась к нему, прильнула к губам – от неожиданности король даже не успел её от себя оттолкнуть.
…Бесспорно, Сандра была красива. И, конечно, только сумасшедший мог не желать её – хрупкую, нежную и прекрасную, невинную, словно весенние цветы.
И, естественно, король сумасшедшим не был.
Руки как-то сами по себе скользнули по обнажённой спине; она прижалась к нему, и эта глупая преданность в глазах…
Дарнаэл сжал тонкие запястья, снимая её ладони со своей шеи, и легонько толкнул на кровать.
– Не стоит.
– Ваше Величество… – она покраснела, прижимая одеяло к груди – всё такая же беззащитная и прелестная. – Я… Вам было неприятно, я понимаю…
– Прекрати. С такой, как ты, не может быть неприятно, – покачал головой он. – Ты красавица, Сандриэтта. Но ты не заслуживаешь быть игрушкой на одну ночь.
Она смотрела на него с постепенно засыпающей надеждой.
– Ваше Величество… Дарнаэл, я бы никогда не подумала…
– Подумала бы. Завтра или через неделю, подумала бы. Сандра, не стоит, – он криво усмехнулся. – Ты мне как дочь, и лучше оставайся в этом статусе, ладно? – Дарнаэл осторожно сжал её ладонь. – Любовница короля – не лучшее, что может с тобой случиться. Поищи кого-то, кто действительно будет тебя любить.
Она шмыгнула носом, но… что это? Минутная слабость, секундный порыв с его стороны и выдуманные, фантомные чувства с её. Никогда это не перерастёт в что-то серьёзное, а он переломает её жизнь, если посмеет этим воспользоваться. Навеки станет её клеймом, как однажды Лиара оказалась его собственным.
– Ты должна понимать, – Дарнаэл криво усмехнулся, – кто бы не был со мной рядом, любить я всё равно буду её. Спи, Анри. Завтра будет новый день.
– Завтра будет новый день, – она посмотрела в потолок, не в силах столкнуться с ним взглядом, и сглотнула.
Но лучше переболеть сейчас, чем страдать от боли потом. Когда всё закончится, и появится новая девица, что-то вроде Зэльды.
Она действительно заслуживает большего.
========== Глава семнадцатая ==========
Почему-то Моника вспомнила глупое выражение – время утекает сквозь пальцы. Ей сейчас бы хотелось, чтобы оно хоть немножечко ожило и поползло вперёд даже скоростью черепахи.
В комнате было тепло, но неуютно. Она так и сидела неподвижно на кровати, поджав к груди ноги, хотя логичнее было бы поискать выход. Впрочем, Мон сделала бы это, если бы в подобном оставался смысл. Она – не Богиня, чтобы миновать все магические ловушки, на которые способен, оказывается, не только придворный маг, но и Его Величество, и… Что значит слово ведьмы из Вархвы, оказавшейся на чужой территории, против местного волшебника? Ну, так, средне, а если они ещё и учились вместе, то к её мнению могут даже прислушаться и поверить в то, насколько отвратительный Шэйран или сколько от него было проблем.
Но что значит слово кого угодно для короля, если в противовес будет мнение его родного сына?
И Моника была готова поклясться, что Рэй тут – вполне признанный. Не явившийся наследник, что желает познакомиться с папочкой, а принц, что его воспитывал с самого младенчества сам король.
Девушка не могла сбежать. Не могла ничего сказать или попросить о помощи, равно как и оказаться в каком-то месте, где ей помогут. Дарнаэла в Элвьенте любят все, за исключением тех, кто мечтает занять трон. Такие, конечно, есть, но Моника была уверена, что их интересы идут вразрез с планами Её Величества Лиары Первой.
А ещё – она внезапно почувствовала, что вера в её душе успешно раскалывается на две половины. С одной стороны, ведь королева никогда не говорила, что сына у неё нет, да и во всём остальном она – великое чудо своей страны, а с другой…
Эти проклятые крики о недостойных мужчинах… Ведь у Эрлы тоже был отец. И Моника не знала, кто.
Может, Лиара однажды рискнула и воспользовалась магией, что подарила ей дочь. А может, это была всего лишь очередная бурная ночь с любимым врагом.
…Лэгаррэ смотрела на солнце, прячущееся где-то за линией лесов. В небеса прорывались бордовые струйки лучей, что будто бы пытались воскресить день, но светило упрямо ускользало и желало отправиться на покой.
Сейчас от него осталась только тоненькая полоска багряных листьев на самых верхушках деревьев. Моника старалась сосредоточиться хотя бы на ней – да на чём угодно, лишь бы не на назойливом потоке собственных предельно глупых мыслей.
Шэйран не возвращался. Казалось, ему в одно мгновение захотелось изменить место жительства, чтобы не видеть больше надоевшую сокурсницу; не то чтобы Лэгаррэ очень хотелось его видеть, но, тем не менее, она с радостью покинула бы комнатушку, если б знала, что имеет на это право, без его присутствия. Связаться телепатически… Резерв всё ещё был слаб, хотя потихоньку силы собирались воедино.
Может, оно и хорошо, что Рэя ещё нет. Если она должным образом сконцентрируется, то быстро наполнится волшебством и потеряет свою глупую беспомощность. Трудно быть ведьмой первого уровня, даже если ты дотягиваешь до второго, а то и третьего – так или иначе, ограничения стоят что надо.
Мир от попыток медитации плыл и прыгал перед глазами. Сосредоточиться на определённой точке, как того требовал учебник по магической концентрации, не получалось. Моника ощущала себя безмозглым слепым котёнком, что окончательно затерялся в потоках времени и теперь не знает, когда уже можно открывать собственные глазки. Наверное, именно потому единственное, на чём удалось сконцентрировать внимание, то есть, дверная ручка, по закону подлости дёрнулось через минуты две после того, как Лэгаррэ направилась по протоптанной дорожке в транс. Дёрнулось основательно, а после дверь от раздражения её побеспокоившего едва не сорвалась с петель и не осыпалась занимательной кучкой пепла.
Шэйран на пороге оказался уставшим, недовольным, но не грустным. Скорее массово убивающим всех, кто попадался под взгляд, вспышкой синих глаз. Говорили, что это умела делать Самаранта, но почему-то Монике казалось, что это враки, а Высшая Тальмрэ просто активно набивала себе цену, пытаясь завладеть постом главы магической академии Вархвы.
– Что случилось? – Моника вынырнула из транса и попыталась сесть нормально, но Шэйран только досадливо отмахнулся, плюхнувшись рядом на, благо, достаточно широкую кровать.
– Ты случилась, – протянул он. – Ты и весь ваш проклятый, надоедливый женский род, от которого проблем в десятки раз больше, чем пользы!
– А конкретнее? – Моника не удивлялась, что Рэй так говорил. После матриархата Её Величества Лиары трудно было относиться к женщинам положительно. Наверное, именно по этой причине Моника и поверила в то, что между придворным магом и королём может что-то быть. Вот только о том, что эта связь вполне имеет шансы оказаться родственной, она как-то не предполагала.
– Что ты знаешь о Марте Торрэсса? – Шэйран зажмурился. Говорить с Моникой было просто, он знал её уже столько лет, что просто не мог поверить в то, что где-то в разговоре допустит досадную оплошность, а она за неё ухватится. В конце концов, Лэгаррэ не была предательницей своего государства, а он…
Наполовину принадлежал, к своему огромному сожалению, Эрроке.
– Её брат приезжал в Кррэа и что-то там требовал у королевы. Или пытался подписать договор, я уже ни в чём не уверена, – тихо ответила Моника. Надо было, по правде говоря, потребовать свободу, но Шэйран вообще-то не особо её держал, поэтому девушка решила не портить тихую, мирную атмосферу. Может быть, из этого ещё получится вытащить хотя бы капельку выгоды для державы или свободы для себя самой.
Впрочем, отрицать то, что Рэй вызывал у неё хотя бы симпатию, пусть и на одном уровне с холодным раздражением, казалось глупым. Особенно теперь, когда даже королеву Лиару нельзя было однозначно называть правительницей, что выполняет абсолютно все свои обещания и придерживается слова.
– Значит, слышала, – кивнул Шэйран. Его взгляд стал почти пустым – словно парень не видел перед собой потолок, на который уставился, а из неведомости постепенно появлялись очертания незнакомой Марты.
– Что-то с нею случилось? – спросила Моника, повернувшись на бок. Желание ударить в него магией пришлось подавить – да, это мужчина, они должны быть слабы, но она видела Рэя в действии… И она видела его отца. – Или, может быть, это твоя великая любовь, а, Шэйран?
Парень усмехнулся. На пальцах забрезжил маленький огонёк, но он погасил его коротким, раздражённым щелчком, словно пытался утопить всевозможные воспоминания о присутствии волшебства в этом всём.
– Упаси Первый, – стандартной элвьентской фразой помянул первого короля своей династии Рэй. – Нет, она супруга моего кузена по папиной стороне. Бывшая уже, наверно. Завтра её казнят.
Моника едва ли не свалилась с кровати. Вряд ли информация была тайной, хотя странно то, что Шэйран подобным делится, но… Ведь есть причины казни принцессы Торресского архипелага, за исключением, естественно, личной неприязни короля к девицам подобного склада?
Да, Торресса отличалась свободными нравами, но… ведь это ничего не означает, верно? Всюду есть исключения. В Эрроке каким-то боком исключением из правил, которые она же и устанавливала, стала на время королева – если б она была такой идеальной, то сейчас Шэйран не сидел бы рядом.
– Это она подстроила все нападения на Его Величество, – уловив немой вопрос в так и не произнесённой фразе, наконец-то промолвил парень. – На отца, то есть. Сначала мантия, на которой, ты видела, сгорели солдаты. Потом кислота в вине… Кэора подставила, подбросила в жидкость служанке его звезду, только предварительно заколдованную магом. А потом она отправила этот отряд. Уж не знаем, на что надеялась. Мы не будем её допрашивать, она не скажет ничего нового. Она даже не знает, кому так старательно помогала. Все нити ведут к Вирру… но ты его видела. Вирр Кэрнисс не способен обидеть и муху, не потому, что он так любит весь мир, а потому, что он бессилен. Глупо обвинять его в подобном. Марту завтра расстреляют. Кэор сам изъявил желание встать среди ряда лучников.
– Почему ты рассказываешь об этом мне?
– Ты служишь моей матери, а дальше неё информация всё равно не уйдёт, – передёрнул плечами Шэйран. – К тому же, кроме тебя о том, кто мои родители, знают они сами, что логично, Кэор, но ему сейчас не до надоедливого непризнанного принца, кажется, догадывается парочка папиных друзей, бабушка… Тэзра, но она не здесь, и ещё Анри, раненная – с нею даже поговорить сейчас нельзя, закрыли на карантине, хотя Тэллавар должен был подлечить.
– Тэллавар… – Моника уцепилась за знакомое имя. – Тэллавар… Гартро?!
– Изгнанник, – коротким кивком подтвердил её правоту парень. – Отвратительный мужчина, если по правде, но он тут надолго.
Моника поднялась. От новости о том, что Изгнанник был тут, стало как-то не по себе. Она слышала о Высшем-мужчине довольно мало, но… но того, что знала, хватало с головой, чтобы опасаться его. Ещё один камень в лицо матриархата, ещё одно подтверждение того, что не следует верить на слово Лиаре и Тэзре.
Лэгаррэ постаралась отогнать эти мысли. Может быть, Лиара по молодости просто не смогла причинить вред своему собственному ребёнку, но ведь она от этого не стала плохой королевой, разве нет? Всё та же могущественная, великолепная женщина, на которую они должны молиться всей страной.
Бордовый закат превратился в глубокую синеву ночного неба. Время теперь и вправду утекало незаметно, хотя Моника старательно отгоняла от себя голод.
– Где ты рос? – она попыталась изменить тему, хотя обычно на откровения с Шэйраном девушку никогда не тянуло. Да и вообще, разве можно открыто и откровенно разговаривать с мужчиной?
– В королевском замке, где ещё.
– Здесь?
Шэйран рассмеялся, как-то издевательски, и Монике показалось, что он сейчас разобьёт на кусочки всю её веру, на чём бы она не основывалась до этого. Предчувствие было странным, непонятным, но, возможно, очень даже верным.
– Нет, конечно же, – фыркнул он. – В замке у матери. Если ты думаешь, что твоя прекрасная королева Лиара так мило отказалась от своего сына ради веры и приказала сбросить его со скалы, а отец спас своё дитя от кары, но потом по случайности отдал его в Вархву… О, какая же ты наивная, – он вновь заулыбался. – Мон, мои родители – как малые дети, что не могут поделить игрушку. Будь это страна, дети, власть или даже любовь. Каждому хочется доказать, что он ненавидит и любит больше другого. Заклятые враги, чтоб их… Королева – далеко не тот идеал. Это обыкновенная женщина, просто она предпочла одного мужчину множеству и сделала его своим антагонистом, чтобы смело заявлять, что нет более ярой последовательницы матриархата…
– Не смей! – взвилась девушка. – Как ты смеешь говорить такое о Её Величестве?! Если она дала тебе часть своего дара, поделилась…
Шэйран поднялся, а усмешка превратилась в язвительную гримасу, полную отчаянного раздражения.
– Крошками со стола поделилась? Смела, как собачке, под стол – на, вылизывай, можешь сотворить пару заклинаний, вот твоя лужица вместо резерва? Да вашу королеву запереть надо на шестом уровне!
Моника побледнела. Она видела прежде злого Рэя, но такого, как сейчас, пылающего ненавистью изнутри, никогда.
– И тебя тоже надо было сдать, – он упёрся ладонями в подоконник, и девушка оказалась зажата между своим извечно надоедливым сокурсником и окном. – Шпионка. Что ты там искала? Смерть Элвьенте?
Лэгаррэ упрямо молчала. Делиться информацией с человеком, который служит чужеземному королю… ни за что.
– Милая, у моей матери могут быть все козыри, но ей даже народ не нужен. Ей нужен зайчик на цепочке, понимаешь? Дура ты, Лэгаррэ, если во всё это веришь. Матриархат, демократия… Завоевания… Отец воюет, потому что ему это нравится. И мама колдует только по этому поводу. Но она слепа в плане политики. Далла… Да, Далла – истинная королева. Но её дочь, моя драгоценная матушка – это всего лишь заслеплённая собственной властью женщина!
Моника оттолкнула его от себя. Магия всколыхнулась на кончиках пальцев, но далеко Шэйрана не отбросила.
– Серый троечник! – она против собственной воли воспользовалась этим обидным, старым прозвищем, что сохранилось ещё со времён Вархвы. – Да ты должен благодарить Богиню и свою мать, за то, что не только жив, а и имеешь право пользоваться теми крохами магии, которые отпущены тебе миром…
– Милочка, – он осклабился, – если б моя драгоценная мать правильно расшифровала пророчество, может быть, ты бы и молчала нынче о крохах. Но только из-за её стереотипов Эрла старательно пыталась колдовать, хотя у неё дара на две капли, а я, как вещает этот сумасшедший, “кладезь”, сижу тут с лужицей вместо резерва и тихо задыхаюсь от собственного бессилия. Но рано или поздно всё заканчивается, Моника. И если я захочу… А я захочу – я стану высшим быстрее, чем ты сможешь достигнуть хотя бы третьего уровня.
– Нет, королева обещала, что если я найду… – она запнулась. Говорить об этом было строго запрещено.
Шэйран выпрямился и повернулся к собственной куртке, что доселе полдня провалялась на кровати. Он подхватил её и встряхнул, дожидаясь чего-то – и вправду, спустя мгновение на пол выпал какой-то свёрток. Парень бросил на него недовольный взгляд, поднял, переложил на стол в углу комнаты, но после вновь забыл, будто не было тут никаких важных бумаг, что могли отвлечь его от тирады.
Он внезапно приобрёл черту поразительного, наглого равнодушия к Монике. Лэгаррэ и без этого прекрасно понимала, какую натворила глупость, но теперь осознание предательства билось в голове сумасшедшим ритмом.
– Если король Дарнаэл настолько бесчестен, что позволяет себе утаскивать чёрт знает куда принцессу, не заляпанную его грязной кровью…
Шэйран повернул голову к ней. Моника запнулась; синие глаза Рэя блестели с таким энтузиазмом, словно он планировал открыть окошко и вытолкать её туда, за границы дворца.
– Повтори-ка ещё раз суть фразы, там, о крови.
– Ну ведь принцесса Эрла – это чистое творение магии и…
– Эрла – такое же творение, как и я – вполне… ну, не совсем рукотворное, но уж явно не магическое. Непорочных зачатий не существует, даже моя мать это понимает.
– Но…
Моника умолкла. Об этом вообще не стоило говорить, как и заводить разговор о силе Шэйрана или дразнить его. Она хотела верить в то, что маг ни на что не способен, но проклятый серый троечник уже отбивал на её глазах нападение проклятых мечников, и либо его резерв был огромен, что очень вряд ли…
Либо восстанавливался с нечеловеческой скоростью.
– Но? – Шэйран приобнял её за талию, грубо притягивая к себе – словно настойчиво пытаясь заставить закончить фразу, но Моника попыталась расслабленно улыбнуться, будто б не имела ничего важного в виду. Так или иначе, королю и принцу не обязательно знать о том, что задумала Лиара.
Но Эрлы тут явно не было. Рэй даже не заметил её оговорку, когда девушка попыталась заявить, будто принцесса пропала. Казалось, состояние сестры – как оказалось, не просто единоутробной, – его нынче беспокоило меньше всего.
– Бедная Рока, – вздохнул он. – Ей приходится жить между набитых дураков и сумасшедших женщин.
– А королева Лиара правда называет короля Дарнаэла зайчиком? – не отыскав другого способа перевести разговор на менее опасную тему, спросила Лэгаррэ. Вопрос прозвучал смешно; вообще-то, ей следовало столкнуть руку Шэйрана с талии и заявить, чтобы он больше никогда не смел к ней прикасаться, но подобное в сложившейся ситуации было определённо лишним.
Девушка с радостью убедила бы себя сейчас в том, что действует исключительно в интересах короны, если б её наследник не стоял в нескольких сантиметрах от неё, ещё и так активно занимаясь рукоприкладством.
– Правда, – вторая ладонь Шэйрана легла на подоконник. Моника сначала не придала этому никакого значения, но когда с шипением от деревянной поверхности оторвался клуб дыма, всё-таки скосила на руку взгляд.
– Что у тебя с резервом?
Шэйран отпустил её поразительно резко, хотя прежде – даже в те времена, когда он считал себя куда большей бездарью, чем ею являлся, а остальные активно это подтверждали в угоду требованиям королевы, – никогда так быстро не сдавался в глупых попытках ухаживать за первой ученицей их параллели. За могущественной, чёрт возьми, ведьмой, особенно если сравнивать с ним самим.
А сейчас, когда она воочию видела, как его рука прожигает подоконник вплоть до камня, а кровь активирует магическую ловушку, когда он после потери сознания швыряется в чужого мага полноценным резервом – нет, это не могло быть правдой.
Моника могла сколько угодно жить в фантазиях и верить в матриархат, быть уверенной в том, что королева Лиара идеальна и никогда не врёт, но вот глупой её точно никто не решился бы назвать.
Она чувствовала, что что-то тут шло не так.
– Шэйран, посмотри мне в глаза.
Он бросил на неё опасливый взгляд. В Рэе – и Моника об этом знала, – не успел умереть испуганный, уставший мальчишка, которого затравило окружение. Он всё ещё в глубине души оставался той бездарностью, человеком, не способным произвести два десятка искр подряд, хотя это Моника могла сделать уже лет в шесть. Замученный, без талантов ребёнок, “ошибка природы”, как периодами противно улыбалась Самаранта Тальмрэ. Они успокоились со всеми этими подколками, когда Шэйран вырос – потому что даже Мизель больше не могла игнорировать то, каким он стал, пусть и натягивала маску холодного равнодушия, – но ведь травмы никуда не пропали. Никто не беспокоился о том, чтобы ему было хорошо или легко.
Лэгаррэ не хотелось нынче строить из себя учительницу. Он подавил страх прошлого за считанные секунды, сменяя его маской ненависти, но до конца спрятать не успел – какой-то кусочек ещё оставался заметным и упрямо пугался откуда-то из глубины, теперь уже отступая на задний план более старательно, мнительно и поспешно. Всё это потеряло значение несколько минут назад, но теперь вновь вышло на первые позиции.
И Монике не было его жаль.
Но и назвать себя равнодушной она тоже почему-то не могла, будто бы чувствовала к этому парню что-то куда теплее стандартной маски холода и предельного раздражения.
Жалость унижала. Унизить Шэйрана почему-то не получалось.
– Шэйран? – она осторожно коснулась кончиками пальцев его подбородка, заставляя чуть опустить голову и посмотреть ей в глаза. – Скажи мне, что у тебя с резервом. Ты же знаешь, что можешь мне рассказать.
Он оттолкнул её руку, перехватив запястье, и толкнул на кровать – на самом деле, лишь бы избавиться, – а сам занял стул напротив.
– Ну, слушай, если верить тебе, то такого со мной случиться не могло точно. Ведь я мужчина, а мужчины не достойны быть носителями магии.
– Я попытаюсь поверить, – честно заявила Моника. – Обещаю, я не буду говорить тебе ничего, пока не дослушаю историю до конца.
– Зачем тебе это? – недовольно переспросил он. – Нет ничего интересного. Потом ты всё равно скажешь, что мне приснился отвратительный сон о лжи и о том, чего быть не может.
– Боги, Шэйран! Ты наследный принц этой чёртовой державы, а ещё до сих пор боишься женского неодобрения?
– Тэллавар Гартро преисполнен желания сделать меня своим учеником и открыть какие-то там врата. Потому он торчит тут и полощет отцу мозг вот уже который день. Он обозвал меня “кладезем магии” и сказал, что, если я захочу, могу наполнять свой резерв моментально, потому что не должен черпать силы, а могу продуцировать их сам. Заявил, что это работает как с моим слабеньким запасом магии, так и в случае Высших, и намерен – не за просто так, – из меня этого высшего воспитать. И, да, я знаю, что человек не в состоянии сотворять магию из ничего, потому, скорее всего, это бред сивой кобылы. Знаю, что такого не бывает. Довольна?
Он отвернулся и долго смотрел на непримечательный пергамент на столе, словно планировал испепелить его одним только своим взглядом. Монике почему-то вдруг захотелось рассмеяться – просто так, не в качестве издевательства над ним, а чтобы снять проклятое напряжение.
– Шэйран…
– Слушай, я и так не дал тебя казнить, повесить рядом с Мартой на соседнем суку. Может быть, ты от меня отстанешь и наконец-то уйдёшь.
Мон поднялась и подошла поближе. Пальцы как-то сами по себе пробежались по волосам – Рэй ещё ниже склонил голову, будто бы самым любопытным в этой комнате был пейзаж на ковре.
– Шэйран, я правда старательно пыталась забыть о своём прошлом, но это не делает меня настоящей эрроканкой, – она вздохнула. – Но это не делает тебе чести, что ты не знаешь ничего о своих же предках.
– О каких предках? – парень устало потянулся за свитком и раскрутил его, внимательно всматриваясь в закорючки, начертанные малограмотным человеком.
