Текст книги "Обратная сторона Европы (СИ)"

Автор книги: Уве Капо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Странствуя с меллами от одной локации к другой, Аэра попал в племя, живущее в красивом месте. Это был грот, высокий и просторный, повсюду радовала глаз чудесная растительность, целые заросли, испускающие ясно льющийся свет, так что было там светло, как днём. Посреди грота располагалось озеро неправильной овальной формы яркого голубого цвета, видимо, благодаря живущим в нём бактериям. Оно было достаточно глубокое, как впоследствии узнал Аэра. Дышалось там ему намного легче, чем в других местах. Пение птиц или подобных им существ наполняло пространство, и слышалось журчание многочисленных ручьёв, вытекающих из озера и впадающих в него. Взору терпеливого путника, идущего вдоль берега достаточно долго, в конце концов открывался поразительной красоты водопад. Одна из пещерных рек ледяной коры Европы питала голубое озеро, вытекая из свода откуда-то сверху и стремительно падая вниз. При этом вокруг всё было затуманено, густой пар и взвешенные капельки воды висели в воздухе мистическим совершенно образом, а на самом деле благодаря низкой гравитации и слабому давлению. Поверхность воды в этом месте испарялась и кипела. От воды отрывались пузырьки, летели, переливаясь цветными узорами. Озеро радовало взоры, а также кормило племя меллов, живущее в этом зачарованном месте. То тут, то там виднелись деревянные подмостки для рыбной ловли, на которых можно было встретить одинокого рыбака, терпеливо ждущего клёва. Аэра заприметил даже две или три деревянные лодочки, привязанные к берегу. И однажды видел, как одинокий мелл, с ног до головы укутанный в какое-то вязаное тряпьё голубого цвета, плыл на лодке по озеру, умело подгребая двумя золотистыми вёслами.

Наблюдая на опушке леса за растениями и копошащейся в них жизнью, Аэра заметил целое семейство мохнатых жучков-короедов, а также двух или трёх пролетающих мимо больших стрекоз. Крылья были у них побольше, чем у их земных собратьев.

С собой у него была небольшая плоская продолговатая коробочка, которую он взял из своего земного дома, когда отправился в экспедицию на Европу. Она представляла из себя что-то вроде маленького изящного сейфа в карманном варианте. Совершенно бесполезная вещь, отчего и нравилась ему. На крышке – изображение львиноголового бога солнца и огня одного из африканских племён, и надпись на их же языке. Была она металлическая, герметичная, закрывалась простым кодом, только вместо цифр были символы. В коробочке он хранил карту памяти с фильмами, фотографиями, книгами, которые взял с собой с Земли, какие-то пластиковые карты, подтверждающие его личность, образование, профессию, что-то ещё, уже не имеющее ровно никакого значения. Всё это он вытряхнул, карту памяти положил себе в карман, а пластиковые карты раздал маленьким меллам, так как подарить им он больше ничего не мог, а карты были яркие, разноцветные. Оставил внутри только свою идентификационную карту, сам не понимая толком, зачем.

Аэра нашёл у тропы небольшую мёртвую стрекозу с шестью круглыми синими крыльями, которые крепились к туловищу посредством длинных оранжевых палочек таким образом, чтобы стрекоза могла свободно маневрировать ими в полёте, когда была ещё жива, разумеется. Её он сложил в коробочку. Туда же поместил пару-тройку жуков, которым тоже уже было всё равно, где находиться, по причине их неодухотворённого состояния к тому времени.

И всю эту коллекцию он собирал зря, потому что потом, когда они втроем проползали по узкому проходу, тянувшемуся от одной локации к другой, коробочка выпала из кармана комбинезона и, скользя по льду, скатилась в одно из ответвлений пещеры, покатилась дальше, и Аэра, замерев, прислушивался к грохоту, издаваемому ею ещё на протяжении пары минут.

Когда же Аэра высказал вслух желание побродить по столь удивительному лесу, меллы запротестовали, сказав, что это крайне опасно, и за обе руки увели его подальше от опушки. Аэра был весьма заинтригован и решил про себя во что бы то ни стало вернуться сюда и осуществить задуманное.

Племя, живущее в этом экзотическом месте, строило хижины из одеревеневших стволов, вместо кровли кладя нечто вроде пушистой листвы. Их жилища получались красочными, как иллюстрации в детских книжках. Неудивительно, что племя это было многочисленным, и меллов-детишек просто пруд пруди. Аэра наблюдал однажды, как целое семейство меллов купалось в голубом озере, а меллкотня с шумом и визгом ныряла в холодную воду с подмостков, распугивая рыбу.

Удивительно, но те из деревьев, которые обладали свойством светиться, иногда будто уставали и гасли, причем происходило это почти одновременно. Поэтому сначала наступали сумерки, а потом и вовсе кромешная тьма, когда всё живое замолкало. Но лишь на короткое время она оставалась исключительно кромешной, потому что вскоре некоторые из деревьев начинали излучать серебристое или золотистое слабое сияние; начинали петь какие-то жучки, похожие на земных сверчков, а иногда из леса доносились одинокие крики птиц или подобных им существ. Спустя несколько часов день разгорался снова.

Были там и поющие деревья. У них имелись отверстия в стволе и ветках, как у дудочки, и полости, какой-то дух дул изнутри, и в результате получалось подобие мелодии, чаще всего заунывной и берущей за душу. Когда начинали петь деревья, всё остальное стихало. Постепенно звук доходил до своего апогея, и ему начинало вторить эхо, делая его многомерным. Однажды Аэра увидел, как двое меллов, обнявшись, пели вместе с деревьями. Вид при этом у них был какой-то нездешний. Возможно, деревьям помогал петь ветер? Иначе сказать, сквозняк, гуляющий по пещерам.

Ароматов Аэра почти не чувствовал, поскольку страдал тут почти непреходящим насморком, отчасти благодаря всё тому же сквозняку, но иногда до него доносилось благоухание цветов, или ему так казалось. А цветы там росли. Видимо, те же мхи, только цветущие, но были они всё же красивы. Не сказать, правда, что их было много, но то тут, то там наш путешественник мог заприметить то ли лютики, то ли одуванчики, выглядывающие из травы. Росли в лесу и грибы, по крайней мере, Аэра заметил у тропы парочку похожих на шампиньоны. Самым притягательным был аромат обеда, которым накормила его та самая семья, которых он застал за купанием. Жили они в довольно-таки просторной хижине, достаточно высоко приподнятой над землёй с помощью брёвнышек.

Вот так, путешествуя от одной локации меллов, к другой, посещая разные племена, Аэра всё больше узнавал о жизни пещерных жителей. Почти все они были настроены дружелюбно, открыто рассказывали о своей жизни, были общительны и любопытны, задавали смешные вопросы.

У них было много богов, но самым главным был Танн. Меллы из поколения в поколение передавали легенду о Танне, сотворившем весь мир и, в частности, землю Анорру. О том, как некоторому племени в древности открылся огромный глаз Танна, и всё племя, посмевшее взглянуть на бога, погибло. Разрешено было остаться в живых только одному меллу, и то с единственной целью: чтобы он мог рассказать всем пещерным жителям о могуществе и доброте Танна. Ему был указан путь, по которому он вернулся домой после долгих и опасных скитаний.

«Глаз бога настолько огромен, что едва помещается на небосводе. Зрачок красный и пугающий, а вместо век тянутся жёлтые и белые божественные полосы». Узнав по описанию Юпитер, Аэра не стал разуверять добрых своих друзей в божественном происхождении Танна. Но его поразило точное словесное изображение планеты-гиганта и в частности, такой немаловажной детали, как большое красное пятно, определяемое ими как зрачок бога. Если легенда основывается на реальности, то как, каким образом, мог выжить мелл, увидев Юпитер, а, следовательно, побывав на поверхности? Это была ещё одна загадка.

Были у пещерных жителей и другие боги, и немало, даже трудно было разобраться в этой божественной иерархии. Богиня океана, боги охоты и рыбной ловли и ещё многие другие, что очень напоминало по смыслу языческие вероисповедания земных отсталых племён. Ещё одна легенда рассказывала о племенах, живущих по ту сторону мира. Раньше все меллы были одной большой семьёй, но однажды бог льда и богиня океанского дна, которые заботились о меллах, поссорились между собой, началась битва, сравнимая с концом света. Бог льда сотрясал льдинами, а богиня вызвала со дна огненную лаву, и в конце концов те немногие меллы, которые остались в живых, были навеки разделены между собой. Эта легенда навела Аэра на мысль о возможности существования иного вида разумной жизни на Европе, например, меллов, которые пошли по альтернативному пути эволюции. Или даже совершенно других разумных существ, которые с самого начала развивались обособленно.

15. Котираки и бурдухаи

Всего у меллов было три крупных события, повторяющихся с завидным постоянством. Так сказать, большая тройка событий. Именно на них и была основана градация времени. Это – великая охота меллов на бурдухаев, великая охота личинок бурдухаев на меллов и великая охота котираков на меллов. Меллы всегда побеждали, отчего и выживали как вид. В сущности говоря, вторую из этих, с позволения сказать, охот, они могли бы запросто пресечь на корню. Однако не делали этого в силу нескольких причин. Другую, с котираками, они очень сильно желали пресечь, но не могли. Таким образом, желаемое не совпадало с неизбежным, но несчастными они не были.

Как времяисчисление может опираться на столь эпизодические явления, как великие охоты? Достаточно просто. Допустим, кто-то из меллов хочет узнать, когда произошло такое-то событие. Ему отвечают: сразу же после предпоследней великой охоты на бурдухаев. А на возмущённое «нельзя ли поточнее», говорят: отчего же, можно. Незадолго до позапрошлого нападения котираков. И только Сианин с умным видом толкует всем про беглы. Впрочем, понятия «вчера», «сегодня» и «завтра» также были в обиходе у пещерных жителей.

Аэра показал меллам часы. Множество абстрактных, почти одинаковых символов, сменяющих друг друга либо по своему собственному наитию, либо согласно воле землянина, произвели на них сильное, но вполне «изгладимое» впечатление. Предназначение часов осталось непонятым.

Вкратце про котираков. Вырастая с неимоверной скоростью из земли в самое неподходящее для этого время, обозначенные особи сразу же выходили на тропу войны, а спустя час-полтора взрывались всеми своими семяпочками, раскидывая вокруг мелкие въедливые семена. Справедливости ради стоит отметить, что излюбленной их добычей являлись всё же швитгримеры и кобуи, а не меллы. Но швитгримеры были почти неуловимы, а улиткообразные кобуи обладали врождённым свойством спонтанно маскироваться под окружающую среду. Так что меллам приходилось отдуваться за всех. Они не могли подобно пронырливым швитгримерам юркнуть в любую скальную расселину или как кобуи притвориться тем, чем не являются.

Каждый раз котираки пытались завоевать мир одним и тем же дедовским способом. Во-первых, они начинали одновременно расти, проворно выпуская упругие бурые ростки, открывая листок за листком, раскидывая в стороны полотнища мертвенно-бледных лепестков. Во-вторых, устраивали слежку. Если вы вдруг замечаете, что из куста карашника за вами наблюдает единственный глаз-локатор котирака – этакий шноркель – спасайтесь, ибо последует нападение. Стоило какому-нибудь зазевавшемуся меллу оказаться поблизости, как котирак выбрасывал струю клейкой жидкости, втягивал в себя несчастную жертву, и что тогда происходило в глубине его цветоложа, одним богам известно.

Меллы были мастерами внушения, но на котираков гипноз не действовал. Благодаря своим динамичным всходам котираки представляли серьёзную опасность для меллов. Отделаться от кровожадных бестий было чертовски трудно. В борьбе с ними годилось любое оружие: гарпун и лопата, сетка и прицельная пальба костями. Меллы неизменно выходили победителями, но ни одна великая охота не обходилась без жертв. После побоища они сновали всюду в поисках заострённых, похожих на рыбьи зубы семена и складывали их в одно место. Когда горка семян вырастала примерно на один фут, их уничтожали любым подходящим способом. Огонь, та высшая ценность, которой в своё время обладал Аэра, как оказалось, на них не действовал. К сожалению, все семена собрать было невозможно.

Что же касается личинок бурдухаев... Эволюции существ этого вида можно было бы посвятить целую главу, однако делать этого мы не будем. Хотя бы потому, что не располагаем точными сведениями, а можем лишь строить дилетантские предположения. Заметим только, что начали они свой долгий эволюционный путь в океане, затем на определённом этапе вынуждены были перебраться на сушу, приобретя при этом внешнее сходство с земными богомолами, а затем снова вернулись в океан. Сложности становления вида отразились в поэтапном развитии каждой отдельной особи.

В низовьях горячего ручья Киапуши миллионы лет назад образовалась Долина тёплых озёр. Это было обширное пространство в нижней части ледяной коры Европы, занятое в основном неглубокими, полными живности водоёмами. Когда начинался прилив, океанские воды поднимались и переполняли озёра, соединяя их между собой. В это время бурдухаи успевали проникнуть в долину и отложить там икру, прикрепив её к водорослям. Для развивающихся организмов трудно было придумать место лучше: спокойные тёплые воды лелеяли и укачивали молодняк. К слову сказать, бурдухаи были рыбами не мелкого десятка, поэтому и икринки у них были «величиной с отель Риц».

Едва вылупившись из этих непотребно больших желеобразных икринок, новое поколение бурдухаев принималось вершить свои тёмные делишки. Часть их сразу ныряла в океан, чтобы стать впоследствии рыбами, и когда-нибудь вновь приплыть на нерест в Долину тёплых озёр. Другая часть, ведомая инстинктивной жаждой мести, начинала карабкаться в гору, по ледяным или покрытым настом тропам. Подобно воинам, пересекающим горные хребты, упорно и неутомимо, по головам, хвостам и лапам, топча друг друга и застилая своими трупами дорогу вверх, шли, как копьеносцы, как рыцари с опущенными забралами. Они были хрупки и глупы, но количество их было таково, что потеря одного или двух десятков ничего не значила.

Этот сплошной поток направлялся к местам обитания меллов. Те их ждали и готовились отразить нападение. Они надевали на лица белые маски с узкими прорезями для глаз, чтобы защититься от яда, брали в руки длинные и тонкие копья с острыми наконечниками из рыбьих костей, держали наготове маленькие, искусно вырезанные костяные кинжалы. Устраивали засады и с воинственными криками врывались в полчище насекомых.

Личинки бурдухаев шли на смерть, снова и снова, из поколения в поколение. Они повторяли это заученное па с обречённостью мотыльков, летящих на огонь.

Выше было сказано, что войну с личинками меллы могли бы пресечь в самом начале, но избегали этого. Дело в том, что бурдухаи – самая желанная добыча меллов, поэтому неразумно было бы искоренять их на стадии икринок. Этим же объясняется враждебность бурдухаев по отношению к меллам, заложенная в них вместе с основными инстинктами и проявляющаяся в бытность их личинками. Как говорится, око за око, зуб за зуб.

Мечтой меллов было стравить личинок бурдухаев с котираками, но то ли возрождались к жизни из небытия эти твари всегда в разное время, то ли личинки были несъедобны для котираков... Неизвестно. Известно только, что мечта эта оставалась неосуществлённой, потому что была, если уж начистоту, неосуществимой.

...

Вода всё не прибывала. Мир изменился не в лучшую сторону. Приближающееся полуголодное существование было не единственной причиной ревностного ожидания великой охоты. Трое молодых меллов ждали её с особенным нетерпением, ибо охота является тем самым испытанием, после которого они, белоносые юнцы, смогут наконец-то стать настоящими охотниками. Старые меллы поговаривали, что если вода вскорости не поднимется, то бурдухаи – огромные рыбы, плывущие в низовья Киапуши из глубин океана на нерест – могут развернуться вовсе, скинув икру в самом неподходящем для этого месте. Род бурдухаев может полностью сойти на нет, или же станут они такой редкостью, что охота на них потеряет своё былое значение.

Уже несколько дней меллы стояли лагерем в Долине тёплых озёр. Аэра ждал прилива вместе со всеми. Несмотря на свою болезненность, проявившуюся в последнее время, он ни за что не захотел пропустить такого значительного события, как великая охота. В руках он держал острогу, которую Сианэй смастерил специально для него – она была в полтора или даже в два раза длиннее обычной. Один конец остроги был заострён, к другому крепился трос. Землянину не терпелось пустить её в дело. Обычный сумрак сменился почти непроглядной тьмой – наступила ночь. То тут, то там по всей долине виднелись ночные огоньки – меллы, собравшиеся кучками, терпеливо ждали прилива. В основном все спали, только вахтенные, назначаемые в каждом отряде, не смыкали глаз. В своём отряде дозор держал Аэра.

Он напряжённо всматривался в туман, опустившийся на озеро. Ему казалось, что белая мгла принимает очертания какого-то существа. Человека, сидящего на корточках и вглядывающегося в мутную воду. Чем дольше смотрел он на зыбкую фигуру, тем больше замечал деталей. На человеке была надета мантия или длинный плащ. Возможно, накинуто одеяло. Непокрытая голова. Какая-то надсада во всём облике, безысходность. Аэра отдал бы руку на отсечение, так явственно распознал он этот образ и даже нашёл сходство с самим собой. Но когда опустил глаза и снова поднял их, эфемерный двойник исчез. Растаял в полупрозрачной дымке, улетучился, будто бы его и не было. Чудно. Но правдиво: когда-нибудь также растает и он. Аэра вздохнул. Это не первая его галлюцинация с тех пор, как он поселился среди меллов.

Ему хотелось знать, что первично в этих видениях – его собственные мысли и чувства, сложившие мираж прямо на его глазах из клочков тумана и обрывков мглы, или потусторонние силы, пытающиеся о чём-то предупредить. Если это и впрямь галлюцинация, агония его больного рассудка, то она должна быть сугубо индивидуальна, то есть никто другой не увидел бы ни человека, ни плаща, ни синего одеяла... Это можно будет проверить. «Стоп. Почему именно синего?» – сам у себя спросил Аэра, но не смог дать внятного ответа.

Послышался шорох. Два ярких глаза из темноты. В руках – охапка светящихся мхов. Это Зейн, старик из соседнего племени.

– Хоть не огонь тебе несу, но немного света, – прошамкал Зейн одними губами.

– Старик, ты хотел рассказать про духов океана, – напомнил ему Аэра.

– Про духов? Что ж… Ты не можешь ни видеть, ни слышать их, пока они находятся в воде, – медленно проговорил Зейн, – можешь только почувствовать. Если они замерли и не двигаются – значит, ожидают добычу. Всякая мелочь не для них. Но морские твари – рыбы, змеи и прочие чуют их и держатся от них как можно дальше.

– Духи то же самое, что и боги океана? Я слышал про них, – вставил Аэра. – Богиня океана, богиня морского дна…

– Это другое. Боги жили с самого сотворения мира. А духи океана появились не так давно. По крайней мере, в глубинных слоях памяти про них нет ни слова. Прадеды их не знали, а вот деды уже говаривали. Было дело, долго ждали прилива. Вот как сейчас. Нет воды – нет бурдухаев. Но вот, наконец, боги сжалились и дали меллам воды, но дали слишком много, так много, что она переполнила Долину озёр, поднялась выше и затопила половину грота. А, отхлынув, унесла за собой много меллов. Не выдюжили, вода оказалась сильнее. А после этого голод унёс столько же... Да не о том хотел. Так вот, духи океана. Тогда и заплыл к нам один из них. Кто был свидетелем – долго не мог забыть. Как демон метался он, привнося разруху. Пытались вникнуть в его сознание и умиротворить, успокоить. Но было это напрасней бесполезного. Сам себя он и погубил. Заплыл слишком далеко. Воды схлынули, а он остался лежать. Бился как в припадке, но затем стих. И коль скоро спала с него вода, стал он видимым. Так мы, смертные, узнали, что дух океана – огромная змея, неподъёмная. Так и лежал он, испуская невыносимый смрад, пока не высох совсем. Из любопытства ли он пожаловал или хотел посмотреть на нас, меллов, какие мы тут из себя… Да только не надо было ему заплывать: оторвать от родного места, что от матери младенца. До сих пор бы, наверное, рассекал воды в своей стихии.

Зейн посмотрел украдкой на землянина и опустил голову. Затем продолжил:

– Долго нет воды. Может и подымится вскорости, да только… Бурдухаи-то наверно уже не приплывут. Зачем им, если сбросили икру. – Помолчав, тихо добавил: – Сменяю тебя, иди, поспи.

Аэра покорно побрёл в палатку и постарался устроиться поудобней на мягкой перине из сухого мха. Сон пришёл быстро, перед расслабленным внутренним взором начали проноситься сновидения. «Вода, вода!..», – шептала ему Ния, подставляя руки под дивные пенящиеся струи.

– Вода, вода! Аэра, просыпайся! – Зейн тряс его за плечо. – Дождались.

Начался прилив. Меллы стояли наготове, держа наперевес свои остроги. Когда приплывут бурдухаи, им нужно дать достаточно времени для того, чтобы они успели отложить икру. Потом можно начинать охоту.

Долго простояли охотники, но добычи всё не было. Зейн и Аэра обменялись грустными взглядами.

– Пора собираться в обратный путь... – прозвучало в общей сфере идей. Кто-то, наконец, осмелился высказать вслух то, во что никак не хотелось верить.

Меллы сложили остроги и принялись нанизывать на них свою нехитрую кладь – узелок за узелком.

– Стойте! – вдруг закричал Тиланин, один из тех белоносых отроков, для которых эта охота должна была стать боевым крещением.

Меллы обернулись на крик и посмотрели туда, куда показывал белоносый. Вдалеке они увидели гладкие блестящие спины сотен бурдухаев, спешащих на нерест.