Текст книги "Выше нас только небо (СИ)"

Автор книги: tuuli-veter

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 42 страниц)

Она снова задумчиво устремила глаза в потолок.

– Думайте быстрее! Пожалуйста! – требовательно и умоляюще поднажал на нее Гарри.

– Ой! Так она ему чего-то подсыпала?! – мадам Розмерта прикрыла округлившиеся губы ладонью. – Отравить хотела, мерзавка! И ведь прямо в моем трактире! Нет чтобы к Аберфорту пойти…

Гермиона одними губами прошептала “Бинго”, и Гарри наконец-то выпустил из рук широкие полные плечи.

– Стакан! Где его стакан? – бросил он, быстро озираясь по сторонам.

– Да как это где? Помытые ж все давным-давно на полочках стоят, – Розмерта махнула рукой на идеальные посудные шкафчики. – У меня всегда чистота и порядок.

Но прежде, чем Гарри успел окончательно расстроиться, голос подала его подруга:

– Он же его разбил! – громко напомнила она трактирщице. – Вы его сразу склеили?

– А ведь и правда! – просияла та. – Осколки-то должны были остаться. Не до Репаро мне тогда было. А всё гоблин этот, мантикора его задери, эстета вонючего. Все мозги мне запудрил со своим элем. Ну умница же девочка! Умница! – Розмерта заговорщицки понизила голос: – И где только были твои глаза, Гарри? Неужто не видел, кого надо было брать… и умная, и красивая… Не то что этот твой белобрысый заморыш… – она проворно направилась к стойке, деловито покручивая округлым задом, делая вид, что совершенно не замечает очередного гневного взгляда, которым наградил ее Поттер, и сдавленного хихиканья Гермионы.

Розмерта решительно перегнулась через стойку, получая очередную заслуженную порцию внимания к своей пятой точке, и набрала в легкие побольше воздуху.

– Кисси! Кисси! – истошно завопила она вглубь кухни.

– Кошку, что ли, зовет? – вздрогнув от неожиданности, прошептала Гермиона Гарри на ухо.

Но уже через секунду из кухни высунулась всё та же пожилая домовиха, своей хитрой физиономией и впрямь напоминавшая кого-то из семейства кошачьих.

– Чем Кисси может помочь хозяйке Розмерте? – спросила эльфийка дрожащим голосом, смаргивая с редких ресниц набежавшие слезы.

Трактирщица уперла руки в крутые бока:

– Мне нужны осколки чашки с прошлой недели! – требовательно сказала она не терпящим возражений тоном и словно не замечая умоляющего взора несчастных голубоватых глаз.

– Той, что пил молодой господин? – Кисси опустила в пол несчастный взгляд и нервно затеребила подол опрятной наволочки в голубой цветочек.

– Ты опять подслушивала, негодная? – гневно воззрилась на нее Розмерта, и домовиха покаянно повесила ушастую голову. – Впрочем, раз сама всё слышала, то давай, неси! – приказала она и сурово добавила, увидев, что Кисси продолжает жалобно на нее коситься: – Неси, говорю! В кои-то веки хоть польза есть от твоих дурацких привычек, – Розмерта повернулась к Гарри и пояснила: – Всякий хлам собирает и тащит к себе в каморку. Ни одному осколку не дает пропасть. А я ее иногда балую, – она чуть понизила голос, кивая вслед понуро плетущейся на кухню эльфийке, – не применяю Репаро, пусть забирает, жалко мне, что ли? Она у меня вообще-то хорошая.

Розмерта улыбнулась полными розовыми губами, и Гарри не смог не улыбнуться ей в ответ. Домовиха снова появилась в зале примерно минут через десять, когда измученные ожиданием Гарри с Гермионой наматывали вокруг столов пятый круг подряд.

– Гарри Поттер может взять это, – эльфийка присела в легком книксене, покорно протягивая Гарри белые осколки, на сбитых стенках которых все еще виднелись коричневые разводы. – Кисси ничего не трогала. Как всё было при молодом господине, так всё и есть.

– Спасибо тебе огромное, Кисси! – Гарри взволнованно принял разбитую кружку из дрогнувшей прохладной лапки.

– Я следующий стакан не буду склеивать, тебе отдам, – великодушно пообещала поникшей домовихе Розмерта и, отмахиваясь от ее признательности, тут же обернулась к сияющему Гарри: – Ну что, помогла я вам, ребятки?

Гарри подошел к ней и крепко обнял свободной рукой:

– Еще как помогли! Спасибо вам! – от души поблагодарил он, бережно прижимая к груди драгоценные осколки.

– Да чего уж там, – проворчала растроганная трактирщица и добавила ему на ухо настойчивым шепотом: – А насчет девочки ты как следует подумай, Гарри! Хорошая девочка, смышленая, ладная – и грудь, и попа – всё при ней. Не то что этот твой тощий, смотреть не на что. Одни слезы! Эх!

Но Гарри лишь засмеялся, выпуская ее из объятий, прощально махнул рукой и нетерпеливо потащил Гермиону прочь из трактира.

====== Глава 20. Зелье ======

В одиночной камере было холодно. Нет, не так. В ней было невыносимо холодно. Впрочем, Драко часто мерз и прежде, но сейчас ему казалось, что никогда и нигде холод не был таким, как здесь – промозглым и пронизывающим до самых костей. Обхватив колени руками, Драко сидел в углу своей лежанки и тоскливо смотрел сквозь решетку на далекий дрожащий свет факелов в коридоре. Он не успел еще потерять счет дням, проведенным в Азкабане, отслеживая их по завтракам и обедам, но понимал, что это продлится недолго. Скоро все его дни сольются в одну непрерывную серую массу, сложенную из глухой тоски и отчаяния. И считать их будет попросту незачем. По крайней мере, к запаху мышей, сырой земли и плесени он уже почти привык.

Добропорядочные граждане магического мира давно имели зуб на их семью, некогда слишком богатую, а теперь слишком легко отвертевшуюся от наказания. Поэтому Малфой понимал, почему они так радостно навесили на него обвинение, не утруждая себя излишним разбирательством. А это говорило лишь об одном: на свободу ему больше не выйти. Тем более, что Драко и сам толком не знал, что там случилось. Он помнил, как получил письмо, как улетала прочь маленькая пестрая сова, как сам взмывал на метле в ночное небо. А дальше все растворялось в черной пугающей бездне, из которой проявлялись лишь смутные видения какого-то столика, почему-то белой кружки с глянцевым блестящим боком и чувство оглушающей ненависти к проклятой девице. Тот, кто хотел его подставить, безусловно, сделал это умело и ловко.

Драко тихо застонал и бросил обреченный взгляд на свое обиталище: ровные стены из грубого камня без единой щели, унизительно позорное ведро в углу, которое охранник каждый день брезгливо очищал взмахом волшебной палочки, и грубо сколоченная лежанка с серым засаленным одеялом – это всё то, с чем ему теперь придется мириться до конца своих дней.

Было страшно. По-настоящему жутко. Никогда в жизни он больше не сможет выйти из этого адского места, никогда не увидит солнце, небо и родной мэнор. Про Поттера Драко старался и вовсе не думать, чтобы сердце не кололо такой болью, от которой хотелось уснуть и больше не просыпаться. Он сразу знал, что всё, что между ними было – слишком хорошо, чтобы быть правдой. Даже если ему повезет, и он сумеет каким-то чудом выбраться из этого гиблого места, нужен ли он будет Гарри? Арестант с изломанной судьбой, бросающий позорную тень на Героя. Наверное, намного честнее будет уйти от него самому. Пускай это совсем не по-слизерински, но он и так давно уже перестал им быть рядом с Поттером. Слишком сильно любил – неправильно, болезненно, верно.

Вдалеке загромыхали засовы и послышались короткие суровые приказы. Значит, настало время обеда. Драко спустил ноги со своих дощатых нар. Вот и еще один день прошел. Сколько их таких еще будет?

Откуда-то сильно тянуло холодом, хотя, казалось бы, откуда в подземелье сквозняки? Но, видимо, Азкабан не подчинялся обычным законам даже в таких мелочах. Вдали коридора кто-то истерично громко засмеялся, очевидно, уже сведенный с ума Черными стражами. Драко вздрогнул и поежился. Скорее всего, ему самому лишь усилиями Поттера удалось избежать дементора у входной двери, и он был неистово благодарен хотя бы за это послабление.

Раздались тяжелые шаги, и к его решетке вразвалочку подошел аврор с невыразительным лицом и бесцветными глазами, которые, наверное, попросту вылиняли за годы работы в темнице.

– Обед, – небрежно обронил тот, приоткрывая скрипучую дверь, и отправил ему по воздуху металлическую миску с прикрученной к ней ложкой. То, что плескалось в тарелке, было настолько неаппетитным на вид, что Драко лишь с тоской посмотрел в ее сторону, не делая попытки даже привстать с места. – Выпендриваешься? – равнодушно спросил аврор, снова захлопывая за собой решетку. – Ну дело твое. По первости все вы такие. Вот посидишь годок-другой, как шелковый станешь.

Миска с глухим лязганьем упала вниз, расплескивая на пол коричневое месиво, а аврор побрел дальше по коридору, левитируя перед собой скудные пайки.

Год... При этой мысли к горлу Малфоя подступила тошнота. Возможно, и не один. Вместо улыбчивого влюбленного Поттера, родного мэнора, уроков в школе и полетов на метле – теперь навсегда лишь вот это… Драко отвернулся к стене и закусил губу, чтобы не всхлипнуть. А ведь где-то рядом находится его отец, которого он больше никогда не увидит. Как же это должно быть забавно: смешно до истерики – сидеть с ним, может быть, даже в соседних камерах и ничего не знать друг о друге. Драко с трудом согнал с лица кривую нервную усмешку, больше похожую на гримасу боли.

– Выше нас только небо… Черт побери, как же там дальше… – пробормотал он, стараясь привычными словами и ритмом заглушить невыносимые мысли, и уткнулся лбом в перекрестье рук.

Почему-то ему казалось неизмеримо важным вспомнить те давние строки, тоненькой нитью соединяющие его со счастливым прошлым. Наверное, однажды и он тоже сойдет с ума и перестанет думать, чувствовать, желать. Сейчас эта мысль уже не казалась ему такой пугающей. Драко был даже способен радоваться надвигающемуся безумию, как другу: лишь бы вынырнуть из этой ужасной реальности куда-нибудь еще. Он был почти готов. Почти хотел этого. И лишь чувство самосохранения и гордость заставляли его цепляться за это “здесь и сейчас”, настойчиво твердить полузабытые строки, бороться за жизнь и идти до конца. Поэтому Драко снова и снова пытался вспомнить ставшую важной следующую строфу и упрямо шептал:

– Выше нас только небо... и бояться не нам высоты… Выше нас... только небо…

Вдалеке прозвучали удаляющиеся шаги его тюремщика, и сразу следом за ними снова раздался обиженный тягучий вой и чей-то безумный смех. Драко подтянул колени к груди, стиснул зубы, откинул голову на стену, и тихие злые слезы беззвучно покатились по его щекам.

После обеда Гермиона выпросила у Слизнорта разрешение “попробовать самостоятельно приготовить Сонное зелье, которое они проходили на последнем уроке” и прочно засела в кабинете Зельеварения. Подоспевший Невилл, который за последний год внезапно начал проявлять недюжинный талант в этом предмете, помог ей нарезать корень аира, растолочь в ступке крылья жуков и выдавить сок из сумасшедшей ягоды, после чего Гермиона выгнала из класса всех лишних, и, наконец, поставила на огонь основу для зелья Идентификации. Невилл стоял в другом конце класса у дальнего котла, добросовестно помешивая свое собственное тошнотворное пузырчатое варево, а она в это время выпроваживала Поттера вон.

– Ты хочешь, чтобы я тебе помогла? – сердито спрашивала Гермиона, подталкивая в спину друга, который пытался остаться с ними всеми правдами и неправдами. – Если ты хочешь узнать, чем именно отравили твоего Малфоя, мне нужен покой, чтобы я могла сосредоточиться. А ты своими вскакиваниями и метаниями меня отвлекаешь! Если ты не будешь нам мешать, я скоро сварю зелье... – она уже успела подвести Гарри к самой двери, – ... потом возьмем пробу с осколков чашки, и Невилл распознает ингредиенты, а я проверю осколки на заклятия. Хорошо бы сразу узнать химический состав, но ты в этом, к сожалению, не помощник. Поэтому немедленно убирайся и не мешай работать, если хочешь помочь Драко. И вообще, попробуй поспать хотя бы пару часов, а то на тебя уже смотреть страшно – под глазами всё синее, сам зеленый, волосы уже просто как воронье гнездо... Вот выйдет Малфой из тюрьмы, увидит тебя и сразу разлюбит. Так что иди, отсыпайся. Тебе нужны силы для борьбы! – с этими словами Гермиона решительно вытолкала его из кабинета и захлопнула за ним дверь.

Гарри понуро поплелся к себе в комнату, а Гермиона вернулась обратно и сосредоточилась на своем вареве.

– Что-то не получается? – спросил ее подошедший Невилл пять минут спустя, глядя, как она поочередно смотрит то в книжку, то в котел и хмурится.

– Ничего не пойму, – раздосадованно ответила Гермиона, хмуро ведя глазами по строчкам.

Зелье почему-то всё еще оставалось желтоватым, хотя, если верить учебнику, оно уже давно должно было поменять цвет на изумрудный. Невилл быстро заглянул в книгу и тоже склонился над котлом.

– Его нельзя помешивать против часовой стрелки, – послышался над их головами насмешливый едкий голос. – От этого оно теряет часть своих свойств. Вы, гриффиндорцы, видимо, патологически непригодны к зельеварению.

Невилл досадливо хмыкнул, а Гермиона подняла от котла покрасневшее лицо, сдула со лба прилипшую прядь и гневно уставилась на невесть откуда взявшуюся Паркинсон:

– Слизнорт нам этого не рассказывал!

Панси пренебрежительно усмехнулась:

– Оно и понятно. Старый таракан не хочет делиться всеми секретами с непосвященными. Кому надо – тот и так всё знает. Лично нас обучают изготовлению зелий с детства. Мало ли, кого нам срочно приспичит травануть... Да мешай же ты в другую сторону, Грейнджер! – Паркинсон раздраженно ухватила остолбеневшую Гермиону за руку, держащую черпак, и насильно поменяла направление движения. – Шучу я, шучу! Неужели не ясно?

Ошеломленная сомнительным слизеринским юмором Гермиона послушно повела рукой в другую сторону и какое-то время автоматически двигала ложкой под пристальным надзором Паркинсон.

– Откуда ты знаешь, что я варю? – внезапно очнулась она.

Панси пожала плечами:

– Поттера по дороге встретила. Он и сказал. Кстати, правильно сделали, что его выгнали: Драко бы уже в обмороке лежал от его вида. Тоже мне, герой, называется. Выглядит страшнее орка; хорошо хоть пока не воняет. Попросил тебе помочь, – она заглянула в котел и колко добавила: – И, как я вижу, не зря!

– Почему я должна тебе верить? – требовательно поинтересовалась Гермиона, косясь на слизеринку с откровенным подозрением.

Паркинсон демонстративно закатила глаза и тяжко вздохнула:

– А потому что, представь себе, моя дорогая, не ты одна хочешь помочь этому идиоту, который застрял в Азкабане за то, чего явно не совершал.

Паркинсон раздраженно фыркнула и отобрала у Гермионы черпак, продолжая непрерывно помешивать зелье. Гермиона растерянно замерла рядом, так и не решив, как ей реагировать на неожиданное вторжение.

– Корень одуванчика у тебя есть? – сердито спросила Паркинсон, внимательно разглядывая желто-зеленые пузыри.

– Нет, – Гермиона недоуменно посмотрела на темный затылок, склонившийся над котлом.

– И чему тебя только учили? – Паркинсон в притворном изумлении покачала головой и сердито взглянула через плечо на все еще сомневающуюся Гермиону. – Ну что стоишь? Тащи давай быстро, – уверенно прикрикнула она. – И не забудь по пути захватить вороний коготь. И чего-нибудь пожрать.

Гермиона наконец-то полностью пришла в себя:

– С какой стати ты тут вообще раскомандовалась? – возмущенно спросила она. – Я не оставлю тебя рядом с зельем, даже не думай! Ты и так что-то слишком суетишься.

Панси снова протяжно вздохнула и обреченно подкатила глаза к потолку. Видимо, это был какой-то особый тайный язык слизеринцев.

– Да иди ты уже, – беззлобно отозвалась она. – И не дергайся. За мной присмотрит твой прилежный дружок, – Паркинсон кивнула на Невилла, который, подозрительно щурясь, периодически поглядывал в их сторону. – И поверь, если бы я хотела вам навредить, я бы это сделала уже давно и не стала бы столько ждать. Если уж на то пошло, Малфой мой друг, а не твой. Так что ты тут вроде как вообще ни при чем.

– Драко мой друг, – упрямо возразила ей Гермиона, сама удивляясь своим словам, и, не сдержавшись, мстительно добавила: – А мы не предаем друзей. Не то, что слизеринцы.

К ее удивлению Паркинсон ни капли не обиделась, а лишь взглянула на нее с искренним интересом:

– Никогда-никогда? – она искривила губы в подобии ухмылки.

– Никогда… – запальчиво ответила Гермиона. – Мы не такие, как вы, – добавила она, но уже без прежней уверенности в голосе, внезапно вспомнив их поход за крестражами, уход Рона и то, как им с Гарри тогда было страшно остаться вдвоем.

Но Паркинсон, казалось, вполне удовлетворилась ее ответом:

– О, святая гриффиндорская простота, – она невесело усмехнулась и покосилась на Гермиону: – Вы все такие правильные, светлые. Без полутонов и оттенков, да? Ты не предавала друзей, Грейнджер, охотно верю. Легко было быть верной, пока тебя не заставили выбирать между дружбой и жизнью родителей. А еще пока тебе не выжгли на коже клеймо, не приставили нож к горлу матери, не пытали у тебя на глазах больного отца и не лезли под юбку волосатыми потными лапами. Всё так и есть? Я ничего не забыла? – ее голос почти сорвался в крик, но она тут же взяла себя в руки и устало закончила: – Ну так и что ты вообще можешь знать о жизни, девочка? Тем более, о нашей...

Из-под взъерошенной челки она насмешливо посмотрела на потерявшую дар речи Гермиону и проворно подтолкнула ее к выходу:

– Давай, давай, вали. И побыстрее. Через пару часов всё будет готово.

Подавленная Гермиона послушно направилась к выходу, но в дверях не выдержала и обернулась, бросая изучающий потрясенный взгляд на Паркинсон.

С корнем одуванчика и вороньим когтем, которые Гермиона стащила из подсобки Филча, дело и правда пошло быстрее. Через полтора часа фисташковое зелье поменяло цвет на положенный ему изумрудный и начало источать тонкий лавандовый запах. Паркинсон принялась ножом измельчать корень в мелкую крошку, наконец-то доверив Гермионе помешивать кипящую массу.

– Я очень надеюсь, что Малфою это поможет, – тихо сказала Гермиона, механически водя рукой над зельем.

Паркинсон промычала что-то невнятное, не отрывая глаз от разделочной доски.

– Зачем тебе это нужно, Панси? – внезапно спросила Гермиона, рассеянно наблюдая за маленькими водоворотами в котле.

Гермиона еще какое-то время смотрела на слизеринку в ожидании ответа, но та только крепко стиснула зубы и промолчала. Гермиона тихонько вздохнула:

– Знаешь, я раньше думала, что он сволочь, – негромко сказала она.

– А он и есть сволочь, – Паркинсон резко подняла голову и дернула ножом так, что Гермиона отшатнулась. – Для всех, кроме своего Поттера. Остальных он просто не замечает, – неожиданно добавила она, и в ее голосе прозвучала болезненная тоска.

– Но почему… Драко вовсе не… Ох!.. Ты его любишь? – Гермиона аж задохнулась от внезапной догадки и чуть не упустила черпак.

– Не твое дело, – процедила Панси сквозь зубы и снова склонилась над доской. – Мешай давай, как следует, Грейнджер.

Обе девушки на какое-то время замолчали, сосредоточенно занимаясь каждая своим делом.

– Почему ты не пыталась? – неожиданно задала вопрос Гермиона.

Паркинсон ожесточенно стукнула ножом по доске, отложила его в сторону и мрачно уставилась в котел, локтем отодвигая со лба прилипшую челку:

– Кто тебе сказал? – негромко обронила она. – Пыталась... и не раз. Только он… Он же всё равно не видел никого и никогда, кроме своего Поттера. Ненавидеть его готов был, драться… лишь бы с ним. Не мог себе позволить его потерять, – Паркинсон болезненно усмехнулась: – Помнишь, нос ему разбил в поезде на шестом курсе? Вы его, дураки, за это проклинали. А он просто знал, что затевалось, и хотел, чтобы тот уехал. Любой ценой. Орал, что ненавидит, а сам боялся за него до истерики. Уж я-то хорошо его знаю, видела. А уж когда Поттер его из пламени на себе вытащил... – Панси прикусила губу и скривилась. – Счастливый ходил, улыбался всё время, как полный кретин. Прикинь, война идет, его поместье разбито в хлам, всюду кровь и трупы, а он уставится со своей дурацкой улыбочкой в пространство и зависнет. Идиот.

– И ты ему всё-таки помогаешь? – неверяще уточнила Гермиона, но Панси безразлично дернула плечом, словно уходя от вопроса. – Ты ведь, кажется, теперь с Ноттом?

Паркинсон снова скривилась и промолчала. Когда Гермиона совсем было решила, что уже не дождется ответа, вдруг услышала тихое:

– Это неважно... – Панси откинулась на спинку стула и на секунду закрыла глаза. Потом неспешно поднялась, высыпала нарезанный корень в котел, отобрала у Гермионы ложку, тщательно перемешала зелье, внимательно наблюдая, как его цвет становится более глубоким и насыщенным, и повторила уверенней и громче: – Это давно уже неважно.

Гермиона смотрела на нее с таким неподдельным сочувствием, что Паркинсон даже спиной почувствовала ее жалостливый взгляд.

– Ну чего уставилась? – грубо спросила она, не оборачиваясь от котла. – У самой, что ли, лучше?

Гермиона вздрогнула и неуверенно улыбнулась:

– Да у нас с Роном вроде бы все в порядке... – как можно ровнее ответила она.

Паркинсон резко повернулась, пристально посмотрела на нее и неожиданно расхохоталась, закидывая голову назад и обнажая белоснежные остренькие зубы:

– С Роном! Ну конечно же! Ты же у нас с Уизли! С кем же еще?! И как я могла забыть!

– Прекрати! – Гермиона постаралась сохранить самообладание. – Что с тобой такое?

– А что? Тебе можно лезть в мою душу, а мне в твою нет? – Паркинсон понемногу успокоилась и снова склонилась над зельем, все еще всхлипывая от смеха.

– Что ты имеешь против Рона? – вяло поинтересовалась Гермиона, искренне не понимая причины такого веселья.

– Так это не я, а ты против него что-то имеешь, не так ли? – Паркинсон, продолжая посмеиваться, коварно метнула в ее сторону хищный взгляд. – Не такой харизматичный, не такой уверенный, не такой умный и не такой острый на язык... Верно? Да и просто не такой.

Гермиона подавленно молчала, надеясь, что слизеринка просто выстрелила наугад. Паркинсон принюхалась к бурлящему зелью и одобрительно кивнула головой.

– Кажется, у нас получилось, – она выпрямилась и всунула черпак Гермионе в руку. – А вообще зря ты это, Грейнджер. Выбрось из головы и забудь. Не было у тебя шансов, – с неожиданным сочувствием в голосе сказала она.

– Откуда ты знаешь? – не выдержала Гермиона.

Паркинсон усмехнулась и деловито оправила на себе мантию, стряхивая прилипшие к темной ткани стебельки и волокна:

– Кому же и знать, как не мне? Все-таки он был нашим деканом.

– Откуда ты знаешь? – растерянно повторила Гермиона, но теперь она спрашивала совсем о другом.

Паркинсон уничижительно фыркнула, заботливо очищая свой подол:

– Потому что у меня есть глаза. И не заметить это могли только твои тупоголовые дружки.

– Никто… не знал, – Гермиона смотрела на нее почти испуганно.

– Ну а я знала, – отрезала Паркинсон и, немного помолчав, добавила: – Допустим, я однажды сама спросила его об этом.

Она обернулась и насмешливо оглядела побледневшую Гермиону: скользнула глазами по ее дрожащим губам, заметила слезы, повисшие на длинных темных ресницах, и неожиданно сжалилась:

– Он мне тогда, разумеется, ничего не ответил. Но я видела: он знает, Грейнджер. И как ни странно, ему это не было неприятно. Просто он никогда и никому не верил. И уж точно не был готов к такому повороту событий, – Паркинсон зачерпнула ложкой изумрудное варево и снова принюхалась к травяному запаху, стараясь не замечать, как по щекам Гермионы катятся крупные слезы. – Кончай реветь и давай, тащи сюда свои осколки, будем проверять наше зелье, – резко приказала она.

Гермиона под изумленным взглядом Невилла поспешно вытерла мокрое лицо и послушно протянула ей пару черепков. Панси взяла один осколок в руку и осторожно капнула на него из черпака. Зеленые капли, попав на остатки чашки, бурно вспенились и зашипели, меняя свой цвет на темно-коричневый. Невилл торопливо подошел к девушкам, и все трое склонились над происходящей реакцией, пытаясь распознать запах и вглядываясь в цвет.

– Дурманящая настойка, – уверенно заявила Паркинсон, выпрямляясь. – Безо всяких сомнений. Лонгботтом, ну что ты всё вынюхиваешь, как крап какой-то? Вслух говори! Чем пахнет?

Невилл хмуро взглянул на нее и снова повел носом над черепком:

– Любисток, кажется, – осторожно отозвался он и уже увереннее добавил: – И совершенно точно, ложечница. Я сейчас еще пойду, проверю своим составом.

Он бережно подхватил осколки и проворно потащил их в свой угол.

– Что и требовалось доказать, – Паркинсон с превосходством посмотрела на Гермиону и неожиданно ей улыбнулась. – Сейчас он еще обнаружит чихотную траву, и мы в шоколаде. Можно идти в Аврорат. А еще лучше, сразу отправить Поттера прямо к Кингсли. Дурманящая настойка кому хочешь башню сорвет. Даже если это и сделал Драко, то пойдет по статье как за непредумышленное, а это всего лишь от трех до пяти. Беги, радуй своего Поттера.

– Спасибо тебе, – Гермиона смятенно глядела на нее во все глаза.

Паркинсон, ухмыльнувшись, небрежно отбросила со лба короткую челку, старательно расправила мантию и направилась к двери независимой, танцующей походкой. Но, внезапно остановившись на ступеньках, обернулась:

– Я тебе тут наговорила всякого, Грейнджер… – с неожиданной грустью сказала она. – Ты... не бери в голову. И не благодари меня, не надо. Чао, киска!

Она послала остолбеневшей Гермионе воздушный поцелуй, развязно подмигнула и скрылась в дверях.

====== Глава 21. Плакса Миртл ======

Гермиона нашла Гарри в их с Малфоем комнате. Разумеется, он не спал, а сидел на подоконнике, обхватив руками колени, и мрачно смотрел в окно воспаленными запавшими глазами. Увидев подругу, он скатился вниз и кинулся к ней.

– Ну?

– Дурманящая настойка, – торжествующе выпалила Гермиона и протянула ему осколок с коричневым налетом.

Гарри покрутил его в руке, несколько секунд что-то прикидывая, и возбужденно заметался по комнате:

– Это хорошо. Это очень, очень хорошо, Гермиона! Но ведь это не снимает с него всех обвинений, – он упал на кровать и жалобно посмотрел на подругу. – Кому это всё было нужно, а? Не сама же она ему подлила зелье, чтобы он ее пристукнул.

– В этом деле вообще много непонятного, – Гермиона подошла к нему и устроилась рядом. – Вначале она привораживает тебя. Причем очень мощным темномагическим заклинанием. К тому же, контр-заклятие мы смогли найти лишь в книге, которая находится в доме Малфоя. Честно говоря, если бы я не видела, как Драко к тебе относится, я бы сама первым делом решила, что это его рук дело, – Гермиона виновато покосилась на друга. – Потом она вызывает Драко в трактир, говорит ему, что ты в беде, опаивает его и тут же сама погибает. А Драко сажают в тюрьму. Что-то здесь сильно не сходится, Гарри. Нам нужно найти третьего.

– Третьего?

– Да. Причем, не случайного убийцу, как мы думали вначале. А человека, который непонятно зачем все это затеял.

Гарри решительно вскочил на ноги:

– Мы должны немедленно сообщить об этом Кингсли! Пускай выпускает Драко под Непреложный!

Гермиона покачала головой и вздохнула:

– Гарри, Кингсли до вторника уехал в Марокко на конференцию. Мне сказала МакГонагалл.

– Дьявол! – Гарри, не сдержавшись, стукнул кулаком по стене, до которой успел добраться в своих метаниях по комнате, и поморщился от резкой боли. – Ну тогда пойдем в Аврорат. Расскажем всё им! – настойчиво повернулся он к подруге.

Гермиона посмотрела на него с состраданием:

– Авроры побоятся выпускать его без приказа министра, Гарри, даже если мы притащим им миллион доказательств. Слишком громкое дело получилось. Стараниями Скитер.

Гарри тяжело дышал, облокотившись о стену, и с такой силой возил ладонью по своему шраму, словно собирался протереть в голове дыру:

– Не могу больше ждать, – отчаянно сказал он и резким движением взъерошил и без того всклокоченные волосы: – Я ведь ему даже сказать ничего не могу. Он сидит там один и вообще ничего не знает! – его голос сорвался и дрогнул.

Гермиона поспешно подошла к нему и положила руку на плечо:

– Гарри, – негромко сказала она. – То, что ты сейчас для него делаешь, может помочь Драко выйти на свободу через три дня, а не через двадцать лет. Три дня, Гарри! Осталось подождать всего три дня, и как только вернется Кингсли, мы убедим его выпустить Драко на свободу. Давай лучше завтра опять слетаем в Хогсмид, может быть, обнаружим что-нибудь еще, раз нам наконец-то начало везти. И снова порасспрашиваем в Хогвартсе всех, кого можно. Теперь мы больше знаем, о чем нужно спрашивать, – Гермиона заботливо заглянула ему в лицо. – А сейчас я тебя умоляю, ложись и постарайся уснуть. Когда твой Драко выйдет на волю, ты не должен выглядеть как жертва зомби-апокалипсиса. Согласен?

Гарри явно собирался с ней поспорить еще, но не смог не признать правоту подруги и лишь неохотно понуро кивнул. Гермиона ласково подтолкнула его к ванной комнате и мягко приказала:

– Вначале в душ, потом спать. Наберись сил. Утром я за тобой зайду. Я чувствую, что завтра мы должны узнать что-то еще.

Намыливаясь под хлесткими струями, Гарри снова думал о Драко, впрочем, как и всегда. У Малфоя сейчас, в отличие от него, не было возможности принять ни расслабляющую ванну, ни теплый душ. Вместо ароматного мыла Драко достались стылая комната, грязная постель, больше похожая на груду старого тряпья, металлическая миска с алюминиевой ложкой и толстые прутья решетки. У его изнеженного, капризного Малфоя, который принципиально отказывался мыться поттеровским шампунем, потому что по его нахальному заявлению тот “вонял, как целый загон с драконами” – что, впрочем, никогда не мешало ему любовно вылизывать Гарри во всех доступных местах, несмотря на шампуневый запах – и обожал спать на шелковом тонком белье. Гарри застонал от бессилия, стукнулся головой о кафельную стену и прибавил холодной воды, чтобы отогнать от себя видения с несчастным любимым Малфоем.

Воскресенье. Понедельник. Вторник. Осталось три дня. Во вторник он выроет Кингсли пусть даже из-под земли. Даже если за этим ему самому придется пробиваться в Марокко.

Гарри торопливо вышел из ванной, вытираясь на ходу полотенцем, и упал ничком на кровать, тоскливо прижимая к груди зеленую подушку Малфоя. Он закрыл глаза и подумал, что можно даже не стараться – все равно сегодня он опять не сможет уснуть, как и всю последнюю неделю. Но внезапно его накрыло спокойным теплом, и милосердный сон подхватил и понес его в ночное небо, укачивая в своих мягких лапах.

Гарри проснулся от торопливого стука в дверь. С трудом поднявшись с постели и пытаясь на ходу разлепить веки, он замотался в одеяло и, еле передвигая ноги, доплелся до двери и рывком распахнул ее. Стоящая в проеме Гермиона оценивающе посмотрела на его заспанное лицо: