Текст книги "Уничтожить Грейнджер (СИ)"
Автор книги: ToryPuurr
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
И не будет, это не важно.
Грустно только то, что Гарри и Рона не будет. Она даже стерпела бы их взгляды, стерпела бы и возмущение Рона по поводу того, что это “скучно”, “одно и то же” и “надоело”.
Вздохнув, Гермиона повесила костюм обратно в шкаф, закрыв дверцу, на миг прислонившись к ней лбом.
Почему-то впервые она задумалась о… Нет, не о дурацких девичьих штучках, которым придают слишком много внимания. Хотя, это из той же области. Гермионе впервые захотелось одеться красиво. Просто для того, чтобы все вокруг поняли – она тоже девушка, она тоже хочет красиво одеваться, красиво выглядеть. Как тогда, на Святочном Балу. Те взгляды мальчишек, что так смущали и заставляли глупо улыбаться… От них теплело в груди и возникало чувство, что она привлекательна. Что она не просто заучка, староста и лучшая студентка Хогвартса, что она тоже красивая. Это в первую очередь она пыталась доказать самой себе.
И так не вовремя вспомнились взгляды Гарри и Рона, что они бросили на неё, когда второй курс подряд она была в одном и том же костюме на Хэллоуине. Хотя… это же не тот бал, где все должны быть в платьях, и это не показ мод, это просто Хэллоуин. Вампиры, русалки, феи, оборотни – все эти костюмы именно хэллоуинские. Но ведь это не значит, что нужно быть страшной, верно?
Гермиона вздохнула, который раз за утро, так толком и не успевшее начаться. Подошла к зеркалу, висевшему на стене, и взглянула на своё отражение. Волосы опять взбились в непонятные колтуны, поэтому пришлось вооружиться расчёской и привести их в порядок. Ну, по крайней мере, попытаться. Вредные кудри не хотели распутываться, поэтому расчёсывание приносило боль. Сдавшись, она закрепила несколько прядей сзади, чтобы волосы не слишком падали на лицо.
Вдруг раздался громкий стук в гостиной. Гермиона застыла, прислушиваясь. Раздался повторный отрывистый стук по картине.
Кто это мог быть с утра пораньше?
========== Глава 12 ==========
Гермиона быстро спустилась в гостиную, выглянула в коридор, но никого за картиной не оказалось. Взгляд напоролся на большую низкую коробку, упакованную в зелёную обёрточную бумагу. Девушка нахмурилась, поднимая неожиданный презент. К нему была прикреплена картонка с одними лишь словами «Гермионе Грейнджер».
Она никогда не получала таких больших коробок. До дня рождения было далеко, да и родители написали бы, если вздумали прислать ей что-то. И… разве она не получила бы коробку в Большом Зале при всеобщей разноске писем и посылок?
Подозрение заскреблось внутри, и Гермиона вернулась с презентом в гостиную. Поставила его на стол, опасливо отойдя на шаг, смотря на коробку, будто из неё вот-вот должно выпрыгнуть что-то страшное. Закусив губу, Гермиона осторожно провела пальцами по обёрточной бумаге, отрывая картонку, скользя глазами по аккуратному крупному почерку. Кто это мог быть? Гриффиндорка принялась мысленно перебирать имена студентов и сопоставлять почерки, что она уже успела запомнить, помогая проверять МакГонагалл пергаменты с выполнениями заданий. Ничего похожего она не помнила. Может, она видела почерк, когда была на лекциях? Нет…
«Ну же, Гермиона, ты лучшая студентка на курсе… да во всём Хогвартсе! У тебя отменная память, давай, напрягай свои мозги, вспоминай!» – мысленно приказала себе она, покусывая губу.
Тихие шаги вывели её из размышлений и лёгкого оцепенения. Взгляд метнулся на Малфоя с опять идиотско-идеально прилизанными волосами. Не так, как вчера, когда непослушные пряди спадали на лоб, оттеняя грозовые глаза. Драко остановился, вперив взгляд ей в переносицу, засунул руки в карманы брюк. На лице вновь появилось превосходство над ней, пока он не заметил коробку. Серые глаза уставились сначала на глуповато-зелёную обёрточную бумагу, что была слишком яркой, а потом метнулись к лицу Гермионы.
– Что это? – глухо осведомился он.
Откуда в ней появилось желание отомстить, совсем детское желание сделать так, как поступил с ней совсем недавно он? Но почему-то Гермиона не смогла совладать с этим ноющим желанием, поэтому она пару раз моргнула, выдерживая театральную паузу, а потом глупо спросила:
– Что?
То дурацкое выражение лица Драко на такой её ответ стоило того, чтобы задать его. Гермиона почти усмехнулась, внутренне злорадствуя. Внутри у неё бушевало множество чувств. Она нервничала и сгорала от любопытства, что же в этой огромной коробке, что предназначалась ей. Также она ликовала, наблюдая за тем, как меняется лицо Малфоя, который привык всегда получать своё, а тут такой… облом.
– Ты сама знаешь, что, – прорычал он сквозь зубы, бросая в неё разозлённый взгляд, но она лишь – снова! – вздёрнула свой чёртов подбородок, заставляя почувствовать такое привычное, почти родное раздражение, зарождающееся где-то в затылке.
Гермиона чуть не прыснула от смеха. Эта ситуация приносила ей почти извращённое наслаждение. Подумать только – ей нравилось измываться, бесить этого заносчивого сучёнка, который заставил за эти два месяца почувствовать себя настолько жалкой, практически ничтожеством!
– Даже не имею понятия, о чём ты, – произнесла она почти на распев, неповинно заглядывая ему в глаза, борясь с диким желанием расхохотаться.
Господи, Гермиона, что с тобой?
В какой миг он успел оказаться прямо перед ней, практически прожигая в её голове дыру взглядом, воистину испепеляющим, она не поняла. Только когда их носы почти соприкасались, в голову вдруг пробилась мысль, что они стоят непозволительно близко, потому что он будто ничего не знал о понятии личного пространства и о том, что оно, чёрт возьми, необходимо, каждый имеет на него право!
Малфой упрямо стоял прямо перед ней, почти впечатавшись в неё, раздувая тонкие ноздри от ярости, что внезапно нахлынула на него. Было заметно, как на скулах играли желваки.
– Что это за ебаная коробка? – прорычал он, почти не разжимая челюсти, тыкая указательным пальцем на ни в чём не повинную посылку. Не понимая, не думая, зачем он это делает, если её взгляд обращён на его лицо. Да она сжирает его глазами!
Гермиона поморщилась от его сквернословия, как будто учуяла что-то несвежее. Весь настрой, вся наигранность испарилась, как и воздух из лёгких. Вместо кислорода в них проник его запах, и захотелось выкинуть его из себя. Закашлять, выхаркать его, потому что это слишком. Слишком много его здесь и сейчас. Напротив неё, в ней, в этой гостиной. Слишком много его и его запаха.
Заметив, что Гермиона и не думает отвечать, упрямо сомкнув губы и вскинув на него свои чёртовы глазища, он, чуть не заскрежетав челюстью, сжав сильнее кулаки в карманах, борясь с желанием… ударить, задушить, оттолкнуть, встряхнуть, лишь бы она перестала вести себя как долбанная упрямая сука и перестала пялиться на него.
Натянул ехидную “я тебя презираю” ухмылку, ловя почти физический кайф от того, как брови грязнокровки поднялись в изумлении.
– Что это, презентик тебе, Грейнджер? – он подчеркнул интонацией слово “тебе”, отмечая в её глазах возрастающее возмущение. – И кто же решил… преподнести подарок грязнокровке, а? – Наклонил голову к плечу, с издёвкой и вызовом смотря на неё.
– Малфой… – предостерегающе прошептала она.
– А главное и самое интересное – за что эта коробка? Может, это благодарность за… отсос в грязном туалете, допустим? – Он наблюдал, как она медленно сатанеет, еле сдерживается, чтобы не залепить ему пощёчину.
Гермиона до боли впилась ногтями в ладони, строго приказав себе не реагировать на его слова, не пытаться усугубить и так опасную ситуацию, но последующая его фраза вопиюще противоречила её намерениям, ломая и так хрупкую стойкость.
– Интересно, сколько же ты стоишь, шлю…
В следующий миг его затыкает на полуслове сильная пощёчина, которую он не успел заметить. Удар словно выбивает из глаз искры, заставляя поражённо уставиться в сторону, ощущая огненную боль в щеке. Медленно переводит на неё взгляд, а она трясётся, кричит что-то и снова замахивается, чтобы…
упасть спиной на столик, едва соображая, что вообще происходит. С шипением втянуть раскалённый воздух, – когда здесь стало так жарко? – ощущая глухую боль. Спина ныла от встречи с поверхностью стола, а шея от… давления.
Расфокусированный взгляд находит стальные глаза, а мозг с ужасом отмечает, что Малфой навис сверху, держа Гермиону за шею.
В груди начинает бешено биться сердце, а рот открывается в неудачной попытке сделать глоток воздуха, а Малфой вдруг отпрянул. Так же резко, как и кинул её на стол. Делает пару шагов назад, сжимая-разжимая кулак, глядя сквозь распростёртую на столе Гермиону. Та бездумно прикасается дрожащими пальцами к шее, не отрывая ошарашенного взгляда от Малфоя, который вдруг разворачивается и вылетает из гостиной. Гермиона смотрит ему вслед, учащённо дыша.
Он что, только что хотел задушить её?!
Судорожно втягивая воздух, она встала со стола. Шок до сих пор не отпускал. Гермиона потёрла пальцами шею, тупо глядя на картину, за которой скрылся Малфой.
Псих. Ненормальный идиот!
Медленно поворачивается, бросая взгляд на стол, где минуту назад лежала коробка, которая теперь сиротливо валялась на полу. Нахмурившись, Гермиона схватила её и понеслась в спальню, игнорируя лёгкую боль в спине и затылке. Положив коробку на кровать, она схватила палочку и свела уже успевшие проступить синяки на шее. Бросив взгляд на часы, Гермиона поспешила в Большой Зал.
***
Малфоя, ритмично отбивающего каблуками по каменному полу, догнали Теодор с Блейзом. Последнее время они часто стали ходить вместе, что слегка напрягало. Может, Забини примкнул к Нотту потому, что Драко стал реже появляться в гостиной Слизерина? Хотя ему не до этого. Завтра уже Хэллоуин, а через три дня после него в мэнор явится Волан-де-Морт. И… Драко надеялся, что это не изменит его жизнь. Он знал, на что способен Тёмный Лорд. Не раз видел, как карал он провинившихся. Смерть настигала несчастных, но обычная, быстрая смерть казалась им божественным освобождением по сравнению с тем, что он любил делать. Не дай Мерлин он…
– Драко?.. – Тёплая рука Блейза легла на плечо Малфоя, заставляя выдохнуть, сбиться с ужасающей мысли, что, не оформившись, пришла в голову.
– Да. – Ответ на “ты в порядке?”, вложенное в его обращение. Лживый ответ, потому что всё внутри готово сжаться до крошечный размеров, потому что поджилки трясутся в ожидании чего-то плохого.
– Ты какой-то бледный сегодня. Что-то случилось? – Голова Нотта выглянула из-за Забини. Тео смотрел обеспокоенно. Чёрт, они действительно замечают его нервозность и… Это действительно хреново.
– Ничего, что стоило бы переживаний.
Серьёзно, Малфой? Да ты сегодня многословен.
Повернул голову, встретился с тёмными глазами Блейза. Не верил. Ну, конечно. Он-то знал, что будет происходить в мэноре через четыре дня. Он-то знал, о чём думает и почему переживает Малфой. И он сам переживал.
Не надо, Блейз, не лезь в это дерьмо. Это того не стоит.
Мулат слегка покачал головой, будто понимая, о чём мысленно попросил Малфой. Показывая этим действием, что хрена с два он останется в стороне. Привычка Блейза помогать может привести к плохому исходу. Помощь не ценится. Никем. Абсолютно. Лишь лживо-благодарные слова можно получить взамен на помощь, в которую ты вложил свою душу и чуть ли не жизнь. Это того не стоит, но Блейзу всё равно. Ему всегда было наплевать на предостережения Малфоя, он всегда лез помогать. Чаще всего он действительно спасал Малфоя. От самого себя, от вязких мыслей, вытаскивал из дерьма, так ещё и отряхивал, подталкивая в спину, мол, иди, давай, мы справились. Он справился. Он всегда справлялся, весь такой ответственный. Малфой не раз говорил ему, что всё это рвение помочь и довести дело до конца когда-нибудь вылезет боком. Блейз лишь отмахивался. «Такой я есть», – говорил он, улыбаясь.
Вот и сейчас он улыбнулся, давая понять, что не бросит. Чтобы не случилось – поможет. Только вот сейчас это действительно серьёзно. И Малфой действительно переживал за друга.
– Как вы думаете, парни, подарок к Хэллоуину в виде дорогого платья будет, м… достойным? – как бы невзначай спросил Теодор, поглядывая искоса на друзей.
– Грейнджер, что ли? Тео, ты серьёзно? – взвыл Блейз, строя ужасающе-отвращённую гримасу.
Теодор нахмурился, вздёргивая нос, совсем как капризная девчонка. Поправил галстук, кидая на Блейза недовольный взгляд.
– Я серьёзный джентльмен…
Забини рассмеялся, перебивая Нотта, хлопая того по спине, отчего слизеринец поморщился. Даже Малфой ухмыльнулся на такое заявление, хотя мысль о том, что этот придурок раскошелился на грязнокровку, отдавала горьковатым привкусом.
– Ну, должен же я как-то задобрить её?! – возмутился Нотт, вызывая новый порыв смеха у Блейза.
Вытерев краешки глаз, на которых проступили капли слёз от смеха, Забини вдруг стал совершенно серьёзным, что совершенно выбило Нотта из колеи, заставляя удивлённо хлопать глазами.
– Конечно, Тео, конечно. Главное – не забудь сказать мне, когда задумаешь выполнить последний пункт своего плана – затащить Грейнджер в койку, потому что кто, кроме меня, будет тащить тебя в больничное крыло?
Малфой тихо засмеялся, качая головой. Выражение лица Теодора оправдало ожидания. Он возмущённо втянул воздух, брови сначала взлетели вверх, потом он резко нахмурился на выдохе, губы скривились, будто он съел что-то кислое. Вздёрнул нос, обиженно морщась, сложил руки на груди и отвернулся, предоставляя смеющимся парням лицезреть свой профиль.
– Да идите вы, – буркнул Теодор, сверля взглядом стены и проходящих мимо студентов, которые, имей взгляд физическое воздействие, отлетали бы на метры.
– Пф, спроси вон у Драко, думаешь, эта гордая сучка так просто позволит тебе прикоснуться к ней? Тем более за какое-то жалкое платье…
Драко нахмурился, бросая испепеляющий взгляд на Блейза. На обратной стороне век тут же вспыхнул кадр распростёртой на столе грязнокровки, распахнувшей свои чёртовы глазища, будто говоря: «Давай, Малфой, ныряй в моё море, давай, и захлебнись!» Тогда он чувствовал, как бешено бьётся под его пальцами её пульс. Он чувствовал это сквозь её тонкую, почти прозрачную кожу, что вдруг стала раскалённой, почти сжигала, расплавляла его ладонь, завораживая глазами, заставляя втягивать спёртый воздух, который испарялся, не доходя до лёгких.
– Оно не жалкое! – громко возмутился Теодор, привлекая к их компании лишнее внимание. – Оно стоит целых семьдесят галлеонов, – гордо провозгласил он.
– Сколько?! – завопили Забини с Малфоем одновременно, переглядываясь.
– Ты с ума сошёл, Тео? – осторожно спросил Блейз, будто тот мог накинуться на мулата с кулаками.
– Ты потратил семьдесят галлеонов на грязнокровку?! Ты ебанутый, Тео. – Малфой покачал головой, кривясь.
– Я – джентльмен. Эти деньги для меня раз плюнуть…
– В таком случае три миллиграмма твоей слюны стоит семьдесят галлеонов, – заверил Блейз, до сих пор не веря своим ушам.
Нотт не идиот. Нотт – действительно ебанутый, причём на всю свою больную голову. Потратить целых семьдесят галлеонов на грёбаную грязнокровку?! Серьёзно?!
***
Еле впихнув в себя сэндвич и кубок тыквенного сока на завтраке, Гермиона первая покинула Большой Зал. Преодолев расстояние до своей спальни чуть ли не в рекордное время, она на миг прислонилась к двери горячим затылком. Взгляд опасливо опустился на коробку, что аккуратно была завёрнута в зелёную обёрточную бумагу и сиротливо лежала на кровати. Живоглот, вальяжно ступая по полу, поднял мордочку, уставившись на хозяйку большими жёлтыми глазами. Прыгнул на кровать, принявшись обнюхивать новый неизвестный ему предмет. Гриффиндорка медленно подошла к кровати и слегка отпихнула кота, который обиженно фыркнул и пошёл топтаться по подушке.
Гермиона разорвала зелёную обёрточную бумагу и уставилась на небольшую записку, что лежала поверх картонной коробки.
«Дорогая Гермиона! Я подозреваю, какой ты костюм наденешь на Хэллоуин в последний год учёбы в Хогвартсе. Поэтому отсылаю тебе этот… скромный подарок. Предупреждаю – коробка охраняется магией, и если ты её откроешь, то обязана будешь надеть то, что находится внутри, в противном случае всё твоё тело покроется фурункулами на двое суток. Но ты же не сможешь всё это время просидеть в своей спальне, верно? Надеюсь, я достаточно хорошо знаю тебя и сделал правильный вывод.
Твой преданный поклонник».
Гермиона нахмурилась. Во-первых, “преданный поклонник” выводил её из колеи, потому что она думала, что узнает отправителя. Во-вторых, что за глупое предостережение с… наказанием в случае невыполнения условий?
Девушка повертела в руках картонку и уставилась скептическим взглядом на коробку, что ждала её решения. Гермиона закусила губу, думая, перебирая варианты того, что там может быть. Из записки ясно, что там костюм, что заменит ей её ведьминский. Но что за костюм? Судя по вульгарному обращению, в коробке может находиться совершенно любой наряд. И не факт, что там что-то приличное.
На плечах снова с заметным только одной ей хлопком появились две Гермионы. Одна, закусывая губу, потирала ручки, любопытно взирая на коробку. Ей до дрожи хотелось заглянуть и узнать, что там лежит. Другая Гермиона скептически покачала головой. А вдруг там какой-то развратный наряд из эротических фантазий прыщавого студента? И придётся во избежание противных фурункулов пойти в этом?!
Гриффиндорка она и в Африке гриффиндорка. Любопытство перебороло страх и колебание, поэтому Гермиона подняла крышку, почувствовав пальцами покалывание от магии. Незнакомец не врал, на коробку действительно наложили заклинание, а проверять его на себе не хотелось.
Гермиона уставилась на что-то ярко-красное. В голову пришла глупая мысль о ткани, что вся в крови жертвы, обязательно невинной, которую замучили, но пришлось быстро отбросить эту несуразицу. Дрожащие пальцы подхватили тонкие красные бретельки и потянули одеяние вверх, предоставляя его своему взору.
– Мерлин… – поражённо прошептала она, во все глаза уставившись на длинное красное платье.
Две тонкие бретельки были украшены мелкими блёстками, что рассыпались по всему корсету узором, напоминающим пламя. Сзади вырез доходил примерно до середины спины, откуда сразу начиналась длинная юбка. Не слишком пышная, но и не обтягивающая, она походила больше на колокольчик.
Гермиона не сдержалась, приложила платье к груди, тут же откинув его на кровать, потому что от колыхания снизу юбка вспыхивала пламенем. Ткань упала на покрывало, а огонь исчез.
Мерлин, что это за платье? Это просто… просто…
Гермиона не могла подобрать нужный эпитет, поэтому присела на корточки перед кроватью, осторожно дотрагиваясь до подола платья. Скользя пальцами по нежной материи, она словила себя на том, что улыбается.
Да, эта изумительная красота нисколько не похожа на чью-то пошлую фантазию. Скорее, это платье из сказки. Необычное, почти пугающее своим вспыхивающим пламенем от каждого колыхания, но и не вычурное. В меру пышное, в меру скромное, но и не похоже на одеяние серой мышки.
Гермиона решительно встала, сдёргивая платье с покрывала. Быстро скинув свою одежду, она натянула огненный наряд, боясь обжечься, но пламя было заколдовано и не могло причинить физический вред.
Корсет, который оказался из мягкой, почти тонкой материи, плотно облегал грудь Гермионы, зрительно увеличивая размер, отчего внутри колыхнулось бы смущение, если бы не отражение в зеркале, которое завораживало. Повернувшись спиной, она уставилась на открытый участок кожи и слегка выпирающие лопатки, которые мама в детстве называла “маленькими крыльями”. Крутнувшись вокруг своей оси, Гермиона завороженно наблюдала, как извивались языки пламени на подоле платья, почти поглощающая ткань до колен.
Гермиона, глупо улыбаясь, подошла к кровати, на которой лежала коробка и записка. Что ж… она открыла подарок, значит должна надеть это платье, хотя внутри слабо пищало беспокойство, которое она не чувствовала, оглушённая красотой наряда. Создавалось впечатление, что эту прелесть создали специально для неё, хотя она знала, что такие вещи заколдовывают так, чтобы они идеально подходили каждой девушке. Но она чувствовала себя особенной. Такое редкое чувство, что было Гермионе в новинку.
Заглянув в коробку, она обнаружила ещё и туфли на каблуке в тон платью. Гермиона нахмурилась, она никогда не умела ходить на такой обуви, а завтра, видимо, придётся. Длина этого каблука разительно отличалась от того, что был на туфлях, в которых она была на Святочном Балу. Эти намного выше, поэтому она почувствовала волнение. Было бы глупо упасть в таком платье у всех на глазах. Придётся учиться ходить на каблуках.
========== Глава 13 ==========
Утро 31 октября наступило так внезапно, что Гермиона даже осмыслить это не успела, пока не уставилась на Живоглота, совершенно наглым образом рвавшего когтями коробку из-под платья, которое она всё же решила надеть на Хэллоуин. Тихо поднявшись, девушка подошла к зеркалу, взглянув на своё отражение. М-да… Придётся долго повозиться с этим гнездом, образовавшимся на голове, чтобы сделать что-то приличное.
На сегодня занятия отменили, поэтому было предостаточно времени, чтобы подготовиться к Хэллоуину и известись в нервном ожидании. Кому-кому, а Гермионе был очень важен результат её стараний, всё же это она всё спланировала и раздавала обязанности старостам. Главная ответственность лежит на её плечах. Большой Зал беспокоил её больше всего. Закончив украшать его, старосты наложили достаточно магии, чтобы скрыть все свои старания, ведь студентам ещё нужно было посещать его, дабы поесть, а показывать хэллоуинский облик Зала раньше времени было нельзя. Да, это сложно и… странно прятать всё, что они готовили, скрывать целую неделю, но подготовить Большой Зал за несколько часов до праздника они не смогли бы. Поэтому, удостоверившись, что всё готово, пришлось потрудиться всем в последний раз, скрывая всё, а сегодня за два часа до того, как студентов впустят в Большой Зал праздновать Хэллоуин, Гермиона должна будет собрать ещё раз всех старост, дабы снять скрывающие чары со всей площади.
День предстоит очень и очень серьёзный.
***
Малфой не спал всю ночь. Он не смыкал век, пока в комнату не добралась утренняя дымка, заставляя стиснуть зубы. До остервенения было дико понимать, кто послужил вором его сна. Грейнджер, конечно же.
Только он закрывал глаза, стараясь глубоко дышать, чтобы сон поскорее пришёл и за ним, как под веками вспыхивал её образ, с неизменным гнездом на голове, плотно сомкнутыми губами и огромными глазами. Она, с пылающей кожей, что плавит любого, кто прикоснётся. Она, распластавшаяся под ним на столе, потому что он не совладал с собой. Да как тут совладаешь, когда эта сука позволяет себе то, чего не позволял равным счётом никто? Когда из её ядовитого рта вылетают какие-то совершенно неважные, совершенно глупые, совершенно лишние слова, которые он не слышит. Он, оглушённый её пылающим от гнева лицом.
Мерлин, с ума можно сойти! Это невыносимо. Просто стоять и медленно сатанеть от тех её слов, которые воспринимает слух, пуская смысл в голову, а потом, теряя его где-то на границе «она перечит тебе, Малфой» и «я хочу запустить язык ей в рот».
О да!..
Она даже не подозревала, что пока он по инерции сжимает кулаки, испепеляя её взглядом, он одновременно сжигает её одежду, оголяя участки кожи, дорисовывая недостающие фрагменты. А в голове слышны звуки плети, рассекающей кожу, хлеща по ней так, что голова начинает кружиться. Он хотел видеть, слышать её. Хотел знать, как кричит грязнокровка. Не в ярости, а в изнеможении. Истекая под ним, на нём. Крича, надрывая свою тонкую глотку, потому что больно. Та боль, которую он хотел причинить, отдаёт горьким вкусом и запахом полыни. Та боль терпима, если вовремя остановиться, а он остановится, будь у него возможность вытворять с Грейнджер то, что требует душа.
Ага, душа, оттопыривающая штаны.
Малфой хмыкнул. Если у него всё получится, то Грейнджер не избежать… всей сладости своей участи, что он задумал для неё.
***
– Где же они?..
Гермиона пыталась найти свои серьги-капельки, которые запропастились неизвестно куда. Кинувшись к выдвижным ящикам, она наткнулась на последнее письмо Гарри и Рона. Пальцы медленно скользнули по пергаменту, обводя завитки Гарриных букв.
Закусив губу, чтобы не позволить чувствам взять над собой контроль, Гермиона отвернулась к окну. Сколько их уже не было в Хогвартсе? Две недели, месяц? А такое ощущение, что целую вечность. А за эту вечность Малфой ломает её, почти…
Что? Что ты, чёрт возьми, такое подумала?! Чуть не подумала.
Нет. Он не сломает её, не сможет. Давай, Гермиона, вспомни, кто он. Это же Малфой – белобрысый хорёк, что всегда доставал их с Гарри и Роном. Трус и слабак, тщеславный…
Да. Он всего лишь испорченный мальчишка. Так какого чёрта ты ведёшь себя как амёба, готовая растечься перед ним, когда он только бросает на тебя взгляд?
Гермиона вспомнила, как прошлым утром он впечатал её в стол, сжимая горло так, что она подумала, он задушит её. А он ведь мог. Это было видно в его глазах. Странный блеск, что завораживает и напрочь отбивает любые попытки вырываться или соображать. И это… блин, сносит крышу. То, как он слегка прищуривает глаза, свидетельствует о его ярости. На высоких скулах играют желваки, а светлые брови хмурятся.
Тогда сжалось горло, но отнюдь не от его руки. Спазм подкатил, сжимая, лишая спасительной возможности издать хоть звук, способный отрезвить Малфоя.
Если бы она сказала об этом Гарри или Рону… Они бы помогли, и она даже могла забыть о том, что совершенно против такого способа… решений проблем. Но их нет, утрачен даже редкий способ общения.
– Гарри… – тихий всхлип всё же сорвался с губ, быстро заглушенный приложенными к лицу ладонями.
Она не просто скучает по её мальчишкам, она смертельно боится за них. Эта боль постепенно заполняет её сущность.
И вдруг возникла эгоистическая мысль, что Гермиону настигла тотальная несправедливость. Будто Вселенная решила сыграть жестокую шутку и продолжает строить свои козни, не задумываясь об остановке. Будто для Вселенной это нечто вроде азартной игры. Она бросает кости, и не важно, попадёт она на чёрное или красное, в любом случае для неё это будет бесповоротный выигрыш. А Гермионе остаётся только плясать под дудку, стараясь оборвать невидимые нити кукловода в облике Вселенной, постепенно осознавая, что близится крах – стопроцентный и неоспоримый. И это, блин, такое ощущение, будто ты знаешь, что шаг вправо – конец, шаг влево – конец. И нет пути обратно, только вперёд по прямой. Вперёд, туда, где тебя не станет. А остановиться нельзя.
Слеза скатилась и упала на что-то сверкающее. Серьги-капельки.
Бум. И всё.
Резкое осознание того, что, чёрт возьми, она не обязана идти вечно по прямой, заранее зная финал. Она волшебница, в конце-то концов. Палочка при ней, а то, что хочет Вселенная, не обязано свершится, ведь люди – строители своих судеб, никто другой.
Гермиона Грейнджер никогда не жила по придуманным кем-то девизам и никогда не придумывала их сама, но она решила менять свою жизнь, а значит – менять всё, в том числе и себя. Отныне она будет жить для себя. Эгоистичные мысли порождают эгоистические решения, порой в корне меняющие нашу жизнь.
Близится война. Она никого не обойдёт стороной, под её руку попадут все, без исключения. А сидеть заключённой в Хогвартсе не входит в планы Гермионы. Рону и Гарри нужна её помощь. И она поможет. Выложится на все двести процентов, чего бы ей этого не стоило. А что для этого нужно? Найти мальчишек.
***
Малфой поднялся с кровати уже достаточно давно, но всё это время бездумно ходил по спальне. Светлые брови хмурились, что означало напряжённое мышление.
Блейз, что зашёл к другу, пропустив завтрак, обосновался на мягкой постели, наблюдая, как Малфой маячит из угла в угол. Откинувшись на подушки, мулат жалобно застонал:
– Ради Мерлина, Драко, перестань наворачивать круги по комнате. Ты не первый раз здесь, за это время мог бы уже привыкнуть и запомнить, что где стоит.
Драко остановился на мгновение, бросив на друга хмурый взгляд, и вздохнул, а затем опустился на мягкий диван, утопая в ненавистных декоративных подушках.
– Что случилось? – Драко не ответил, молча скрестил пальцы в замок, поставив локти на колени. – Что случилось опять? – Он подчеркнул слово “опять”, выделяя его раздражительным тоном.
Малфой вздохнул, взглянул исподлобья на лицо Блейза, выражающее крайнюю степень заинтересованности.
– Нервы, Драко, шалят? Или что с тобой, чёрт возьми, творится?.. Это из-за неё? – Мулат кивнул головой в сторону спальни Грейнджер, за тонкими стенами которой раздавалось тихое шебуршание.
– Нет… Три дня, Блейз.
Тот сочувственно кивнул, понимая, о чём идёт речь. Малфой нервничал из-за встречи с Волан-де-Мортом. Блейз понимал друга, и именно поэтому резко вскочил с кровати, ловя на себе удивлённый взгляд Драко.
– Пошли. – Мулат неопределённо махнул рукой куда-то в сторону двери.
– Куда? – тупо спросил Драко, борясь с растущим внутри раздражением, что вызвал… Блейз, который раньше никогда не пробуждал у него подобных чувств.
– В нашу гостиную, куда же ещё? – удивился он. – Посидим у нас, пока остальные ответственные разберутся с Большим Залом. Выпьем огневиски, поболтаем, отдохнём и пойдём собираться на Хэллоуин.
***
Гермиона провела в своей комнате почти полдня, и всё потому, что ей казалось, будто все знают, что ей за платье подарили. И да, именно подарили, но неизвестно за что. А если Малфой предположил… совершенно грязные действия, за которые “в благодарность” подарили платье, то, что уж говорить об остальных, чьё мнение может расходиться, а вариантов-то множество…
Утром Гермиона слышала голоса в спальне Малфоя, и это заставило её застыть на полпути к коробке, прислушиваясь. Любопытство всегда брало верх, даже если девушка сопротивлялась. Тембр голоса отдалённо напоминал Забини, но вот слов разобрать не получилось, к тому же вскоре послышался хлопок картины в гостиной, что означало, что парни покинули дортуар.
Всё остальное время до обеда Гермиона слонялась по спальне, размышляя о Роне и Гарри. Чем больше времени проходило, тем уверенней она становилась. Когда же, кинув очередной взгляд на часы и отметив, что до обеда осталось минут десять, она окончательно решила ринуться на поиски её мальчишек. Сидеть в Хогвартсе, сражаясь с Малфоем, ей уже надоело до чёртиков, несмотря на то, что она староста и ответственна до кончиков волос. Люди меняются. Незначительно, но всё же. Схватив пергамент и перо, Гермиона быстро написала своё решение, собираясь передать его Джинни, чтобы хоть кто-то знал о её намерениях.
