Текст книги "Уничтожить Грейнджер (СИ)"

Автор книги: ToryPuurr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

========== Пролог ==========

Я хочу тебя видеть молящей и слабой

Хочу узнать вкус твоих слез

Где от любви до убийства – самая малость

Ты мне отдашь сердце свое

Чего стоит твоя жизнь?

Я разрушу её движеньем руки!

Чего стоит твоя любовь?

Я выпью её до дна!

Чего стоят слезы твои,

Ведь наутро глаза твои будут сухи

Чего стоят сотни миров,

Если их придумал не я?

Запри все двери, мне это льстит!

Значит, ты ждешь, значит, не спишь…

Я открываю дверь, я знаю, ты здесь,

Я чувствую твой сладкий запах,

Он наполняет меня, пьянит, словно хмель,

И во мне просыпается… сама знаешь, дьявол!

Раздражение растекается по венам тёплой змейкой. Затекает за шиворот, царапает ногтями спину и загривок. Шепчет на ухо выводящие из себя вещи, заставляя вспыхивать, распаляться сильнее внутренний огонь. Раздражение ускоряет сердцебиение, но, что до дикости неприятно, это уже стало привычным.

Хочется садануть кулаком обо что-то твёрдое. Бить, бить и бить, сдирая тонкую кожу на костяшках, ожидая отрезвляющей боли. А она не придёт, просто потому что она всегда в нём, словно он некий сосуд для боли, которая старательно скрывается, а в самый неподходящий момент выплёскивается наружу, мол, на, подавись. А в голову всё чаще приходит мысль о том, что со временем эта боль, которую именно он скрывает, окончательно вырвется наружу, словно буйная река прорвёт плотину и затопит всё и всех.

И убьёт его. По крайней мере, этого хочется.

Но каждый день приходится надевать эту чёртову маску и притворяться, что всё хорошо.

Ни черта не хорошо. Потому что он упал, разбился о непроглядное дно, холод выел сердце, а Драко всё также продолжает строить из себя хрен знает что, и он знает это, признаёт и мирится с этим фактом. Потому что это всё, что осталось. Всё, что осталось от него прежнего, – просто оболочка с привычками. И, кажется, если он лишится привычки, хоть одной, то он лишится части себя. Изменить себя означает гибель. Если он изменится, то Драко Малфой прекратит существовать. Будто его вообще никогда и не существовало. Будто ни у кого не вызывает дрожь фамилия Малфоев. Просто звук, просто фамилия. И ничего больше. А от осознания того, что это почти правда, становиться ещё хреновее.

Чёрт, чёрт…

– Чёрт… – Он всё-таки не сдержался и ударил кулаком о стену. Сжимая зубы и с шумом втягивая воздух.

Тупая ноющая боль ударила по нервным окончаниям, но не принесла освобождения, просто потому что никогда не принесёт ничего. С рыком, напоминающим звуки раненного животного, Малфой ещё раз ударил кулаком о стену. И ещё раз. И ещё… Пока на камне не появилось тёмное мокрое пятно – кровь.

Малфой пару раз согнул-разогнул кулак и уставился на красные выступающие разводы. Чистая кровь, чистые убеждения, чистый род. Всё величие, вся сила кроется в этой крови. Всё, что осталось у тебя – это кровь, Малфой. Отбрось её, и ты станешь никем. Пустой оболочкой, бывшей пешкой, никому не нужным существом.

На этаже раздались торопливые шаги, звук эхом отбивался от голых стен. Малфой напрягся, прислушиваясь. Шаги становились громче, а значит кто-то приближался.

Малфой развернулся всем телом в сторону, откуда исходили шаги, и, вытащив палочку, прошептал: “Люмос”. Слабый синий огонёк зажегся на её конце и осветил на несколько шагов вперёд коридор замка.

Выплывшая из-за угла Грейнджер резко остановилась как вкопанная и уставилась на человека перед собой. Когда до неё дошло, кто перед ней стоит, губы сжались в тонкую линию, а брови нахмурились.

– Что ты здесь забыл, Малфой?

– То же, что и ты, Грейнджер. – Раздражение с новой силой ударило под дых, заставляя кривить губы и сильнее сжимать палочку. – Так и знал, что ты совершенно конченая. Как и твои дружки. Интересно, кто кого заразил – ты их или они тебя?

– Что ты несёшь?

Упрямо вздёрнутый подбородок заставил сжать зубы практически до скрипа, пытаясь подавить уже взрывающееся внутри раздражение. Оно закипало, булькало и шипело уже в области висков. Вот-вот, гляди, взорвётся.

– Не забывайся, Грейнджер, – имя прозвучало с таким отвращением, что Гермиона поёжилась. Она нахмурилась ещё больше и пошла дальше по коридору, лишь, проходя мимо Малфоя, раздражённо бросила:

– Продолжай патрулировать, Малфой.

Это было лишним. Этот голос с приказывающими нотками, будто она выше Драко. Она возомнила о себе чёрт знает что и теперь вздёргивает свой подбородок, будто говоря: “Смотри, Малфой, ты со своей чистой кровью ничто по сравнению со мной”. Как бы ни так, грязнокровка! Видит Мерлин, Драко хотел лишь поскорее окончить патрулирование и вернуться в дортуар, в свою спальню, в свою кровать. Он хотел оказаться везде, лишь бы не тут, не с ней. Но она сама виновата. Она сама вынудила его дико рыкнуть и дёрнуться в её сторону. Выставить перед собой руку, почувствовать что-то тёплое и сжать его, прикладывая о стену. Глухой стук убрал красную пелену, застилающую глаза Драко и заставил осознать, что он сжимает горло грязнокровки и прижимает её к стене.

А та распахнула свои чёртовы глаза и смотрит, не моргая. Малфой оскалился и неосознанно сжал сильнее руку. Или осознанно, намереваясь причинить ей боль, чтобы на душе стало легче, чтобы эта боль стала легче. Он хотел разделить её. Он хотел увидеть в Грейнджер страх… Нет, панический страх. Такой, от которого все внутренности сжимаются в маленький комок, от которого начинает колотить всю сущность, от которого невозможно потом избавиться. Но в её коньячных глазах не было ничего, кроме ненависти. Такой горячей, что впору ощутить жжение в переносице, куда его сверлила Грейнджер.

– Отпус… ти, ублю…

Малфой сжал руку сильнее, затыкая Грейнджер на последних словах, но, опомнившись, что стоит слишком близко, резко отпустил её, отпрянув. Грязно. Грязь.

Ладонь почему-то пекло так сильно, что Малфой принялся сжимать-разжимать кулак. Что не укрылось от Гермионы, и та снова вздёрнула подбородок, словно переходя в наступление. Сумасшедшая дура.

«Мне же кинуть Аваду ничего не стоит. Равно, как и задушить собственными руками».

Малфой вздрогнул от воспоминаний собственных слов и поёжился, снова почувствовав раздражение, которое усилилось, стоило ненавистному голосу вонзиться в барабанные перепонки. Какого чёрта она просто не уйдёт?! Просто молча, без лишних слов, без лишнего всего, ведь она сама здесь лишняя.

– Что ты делаешь, Малфой? Что это только что было?! Ты с ума сошёл? Нет, я знала, что у тебя не всё в порядке с нервами…

Что-то в его взгляде заставило заткнуться. Захлопывая рот, слыша стук зубов. Малфой внешне был спокоен, только глаза, всегда ледяные глаза горели безумным огнём, обещавшим сжечь.

Заживо и прямо сейчас.

Драко сделал шаг навстречу, а Гермиона, проклиная себя, отступила назад, пока не уткнулась затылком в холодную стену. Малфой подошёл вплотную, обдавая её щёку тёплым дыханием. Гермиона хотела проскользнуть в сторону, но его рука со стуком ударилась возле её головы, перекрывая путь к отступлению. Вторая рука ударилась по другую сторону от её головы. Гермиона, нахмурившись, опять вздёрнула свой подбородок, чем вызвала безумное желание оторвать его к чертям. И мысль, как она захлебнётся в своей крови, принесла извращённое удовольствие, что заставило ухмыльнуться. А в её глазах наконец-то появился намёк на страх. Но лишь намёк, а Малфой хотел видеть её панику. Видеть, как её сотрясает от страха, как она давится своими рыданиями, как она молит прощения, просит отпустить её. Он хотел видеть её страдание, преклонение перед ним. Тогда, может быть, он позволил бы ей уйти, возможно, даже прекратил бы искать повод, чтобы позлить её, потому что злость на то, что она стала второй чёртовой старостой и теперь делит с ним один дортуар, просто сводила с ума. Ненависть на расстоянии сносна, но каково это, жить бок о бок с ней, с ненавистной грязнокровкой. Тут не выдержит либо она, либо он. Третьего не дано.

Блять. Какого хуя ты так реагируешь, Драко? Крыша совсем слетела?

Но сейчас возле стены стояла зажатая им Грейнджер, с высоко вздымающейся грудью, вздёрнутым подбородком, кучерявым беспорядком на голове, наполовину прикрывающим лицо, и мятежным огнём в глазах. Грёбаная гриффиндорская гордость, вечный вызов в глазах и словах. Ну что за идиоты? Что она пытается доказать? Независимость, силу? Что она не боится его?

Бесишь.

Сука.

Малфой заглянул ей в глаза, глубже ныряя в хуев омут. Там, на самом дне, плескался страх. Страх перед ним, перед Драко Малфоем. Страх отчетливо виднеется, и пусть она не пытается скрыть это и доказать обратное. Она боится его, а особенно того, что он может сделать с ней. Но она не представляет – о, она понятия не имеет, – что он может сделать с ней.

– Ты пожалеешь об этом, грязнокровка, ох как пожалеешь, – такой обманчиво спокойный голос полосонул по нервным окончаниям, заставив вздрогнуть всем телом и нахмуриться. – Я вырву тебе твой грязный язык, я уничтожу тебя, ты будешь молить о пощаде.

– Твои угрозы, словно детский лепет, Малфой. Повздорил с кем-то, и решил сорвать злость на мне? Или домашки много задали? Будь ты в себе, мог бы попросить, вдруг подсказала бы пару ответов. А теперь уйди с дороги, я должна закончить патрулировать, что советую сделать и тебе.

– Детский лепет? – он усмехнулся как-то безумно, будто в этот момент мог сделать всё, что угодно. – Посмотрим, как ты заговоришь потом, когда будешь давиться собственными слезами.

– О Малфой, ты льстишь себе, – она коротко толкнула его в грудь. – Отойди.

– Посмотрим, грязнокровка, – Малфой медленно убрал руки, выпуская Гермиону, и так же медленно отошёл от неё, не отрывая взгляда. Брезгливо вытер ладони о мантию, будто он испачкался.

Грязь.

– Ты ненормальный, Малфой, – она покрутила пальцем у виска и попятилась.

Быстро прошмыгнула в сторону и почувствовала, как её внутренности скручиваются от его взгляда. От его взгляда, насквозь пропитанного ядом, ненавистью и… обещанием? Больной идиот.

Гермиона быстрыми шагами направилась в сторону лестницы. На всякий случай обернулась, не идет ли он за ней. Вздор. Патрулирование уже закончилось. Холодные пальцы судорожно сжимали палочку, которую надо было вытянуть раньше, там, когда он прижал её к стене. Грейнджер волей-неволей прислушивалась к шагам, не идет ли Малфой за ней. Бред. Полнейший бред. Она не позволит напугать себя, тем более ему, озлобленному мальчишке. Смех, да и только. Да пошёл он к чёрту. Ему точно нужно посетить Мунго или хотя бы сходить к Помфри. Она больше не позволит ему притронуться к себе. В тот момент он мало походил на адекватного человека. На человека, в принципе. Чокнутый псих.

Стук каблуков размеренно отдавался эхом в замке, придавая уверенности хозяйке.

***

Когда первые лучи солнца пробрались в спальню Малфоя, тот уже не спал. Он смог заснуть только под утро и то, беспокойный сон не дал ему нормально поспать. Драко с тихим вздохом скинул с себя одеяло и спустил босые ноги на холодный пол, морщась, но не убирая их. Он не смог заснуть из-за грязнокровки, этой чёртовой суки.

Он думал о ней. Он думал о том, как заставить её страдать. Как ей придётся корчиться от боли, захлёбываться в слезах и, возможно, крови, и просить прощения. Вымаливать, ползать за ним на коленях, преклоняться.

Малфой закрыл глаза, представляя себе эту картину.

Вот – она в Большом Зале подбегает к нему, падает на колени и ползает перед ним, называя того хозяином.

Вот – она кидает Аваду в МакГонаггл, лишь для того, чтобы спасти свою шкуру.

Нет, не свою. Ради себя она так бы не поступила. А вот ради Вислого и Потти… Она бы душу дьяволу продала для их спасения. А что, если он и есть тот самый дьявол?

Малфой открыл глаза и нахмурился. Он чокнулся? На кой черт ему сдалась эта грязнокровка?

Потому что эта сука такая же, как и все те? Грязное ничтожество. Она не может быть с ним на одном уровне. Она может только облизывать ему обувь. Слизывать своим языком грязь с его лакированных туфель. Эта сука…

Эта сука делит с ним одну гостиную и – какого нахер? – ванную. Спит спокойно через две стены. Через хлипкие двери. Староста девочек. Вонючая грязнокровка.

Он заставит страдать. Он унизит её, а она будет просить продолжать. Ведь от этого будет зависеть жизнь её дружков. Её жизнь. И… Грейнджер сама будет хотеть этого, это будет самый верный и самый безопасный вариант. И пусть это станет грёбаной идеей фикс на этот год. Уничтожить Грейнджер. Что же, это будет увлекательная игра, в которой она проиграет и сдастся на милость победителю.

Малфой ухмыльнулся, вставая с кровати, ступая по мягкому ковру, направляясь в ванную. Одна ванная на двоих. МакГонагалл поселила их в дортуар с одной ванной на двоих. Старая идиотка.

Пиздец.

На кого ты становишься похож?

Мазнул взглядом по отражению в зеркале и вздрогнул. На секунду показался отец.

– Нет, – покачал головой. – Ты сдох, так и гори в аду.

Малфой зашёл в душ и включил холодную воду. Ему нужно охладиться, спасительный холод должен вправить мозги, мысли должны вернуться на свои места. Сегодня будет тяжёлый день. Малфой должен придумать план. Беспроигрышный план, без права на ошибку и без возможности спастись.

Грейнджер даже не подозревает, во что она впуталась. Она пожалеет, что родилась.

***

Грейнджер проснулась рано. Солнечные лучи только начали прорываться в комнату и уже вовсю хозяйничали. Она села и потянулась, слыша, как хрустят суставы. Несмотря на то, что из-за вчерашней стычки с Малфоем она поздно заснула, сейчас она полна сил.

Гермиона уставилась на дверь, ведущую в ванную комнату, откуда доносился звук воды. Малфой так рано проснулся, хотя обычно спит подолгу. Странно.

Она вспомнила его вчерашнее состояние. Мурашки пробежали по спине. Его глаза… Казалось, он готов был убить её, размазать по стенке и даже не моргнуть при этом. Зверское рычание, горящие огнём и злобой глаза, высоко вздымающаяся грудь, скривленные губы и сжимающиеся кулаки.

Гермиону передернуло, и она неосознанно провела кончиками пальцев по шее.

Резко сжимающаяся рука на её шее и боль в затылке, когда он с силой приложил её о стену. Да, он готов был убить её. А она не смогла бы ему помешать. Никто не смог бы. И тут понимание ударило под дых, заставляя открыть рот от ужаса. Если Малфой захочет причинить ей вред – он причинит.

– Нет… – Гермиона мотнула головой. – Нет, нет, нет…

Она не позволит ему.

Вскочив с кровати, она подлетела к зеркалу, висевшему на стене. В отражении на неё смотрела взъерошенная девушка с испуганными глазами. Она моргнула пару раз и постаралась придать лицу уверенное выражение. Ничего не вышло. Нахмурившись, Гермиона отошла от зеркала и вздрогнула, когда до её ушей дошёл звук захлопывающейся двери в комнату Драко. А через некоторое время хлопнул портрет в гостиной.

Только теперь она осознала, что застыла, не дыша посреди своей спальни. Фыркнула и кинулась в ванную.

Чёртов Малфой. Что бы не произошло в его жизни, он не имеет право так себя вести. Он становится опасным. Она не позволит ему пугать себя. Не позволит.

========== Глава 1 ==========

– Драко, ну Драко, подожди, – Панси бежала по узкому коридору за Малфоем, громко отстукивая каблуками по каменному полу. – Малыш, я не успеваю за тобой.

Малфой сжал зубы, остановился, но не обернулся.

И через несколько секунд его руку обвило что-то тёплое. Панси. Она прижалась к нему и потянулась к губам, но он лишь возобновил шаг.

– Не сейчас, Панси, мы можем опоздать, – слегка раздражённо сказал Драко, чувствуя, что ей неудобно так идти с ним, обвив его руку, прижавшись к нему, как ебаный плющ, но отчего-то она не отпускала его.

– Что случилось, Драко, ты сегодня не в настроении? Или всё же… – одна рука скользнула в прорезь рубашки и стала поглаживать живот.

Драко оскалился, откидывая её руку и возобновляя шаг.

Панси осталась стоять там, где Малфой её оставил. Но спустя пару мгновений снова послышался стук каблуков.

– Драко, – слащаво позвала она его, – милый, что-то случилось? Или…

– Или почему я не хочу пропустить трансфигурацию и пойти потрахаться с тобой? – почти рычание вонзилось в Панси.

– Да как ты…

Малфой резко остановился и повернулся всем телом к девушке, сверля её взглядом, заставляя заткнуться.

Сейчас она не смела сделать к нему шаг.

Боялась.

Правильно, бойся меня. Все должны бояться.

Но тут перед глазами возник образ кучерявой особы с горящими глазами.

Чёрт.

Грейнджер.

Его боялись все, кроме неё и ее дружков. Она даже в самой безысходной ситуации бросала вызов ему.

Сумасшедшая сука.

Малфой сжал кулаки, и Панси проследила за этим движением. Её взгляд вернулся к лицу, к плотно сжатым губам и таким ледяным глазам. Ей никогда не удавалось растопить тот лёд. И не удастся. Поджав губы, она отступила на шаг.

– Драко…

Но он уже не слушал. Развернулся и пошёл к кабинету трансфигурации, пытаясь прогнать образ Грейнджер. Панси за ним не шла.

Малфой пытался успокоиться, завёл руку и пропустил несколько светлых прядей сквозь пальцы. Ему льстила её тяга к нему. Его хотели почти все юбки Хогвартса. Малфой ухмыльнулся. Конечно, хотели.

Малфой шёл к кабинету трансфигурации, зло взирая на проносящихся мимо детей.

Завидев его взгляд, они стушёвывались, горбились, прятали глаза и быстро проходили мимо.

Они боялись его, и Малфой знал это. Он упивался этим страхом.

С особой злобой он смотрел на красно-золотые галстуки. И хотел самолично задушить каждого их владельца.

Вдруг из-за угла вылетел кто-то. Врезался в Малфоя, роняя книги. С тихим сдавленным охом прикладываясь о широкую грудную клетку и отлетая в сторону. Поднимая глаза и встречаясь с другими, с ледяными, смотрящими на неё с таким отвращением, что хочется содрать с себя этот взгляд.

Но она только привычно вздёргивает подбородок.

А он снова чувствует разрывающее изнутри раздражение и желание вырвать ей её подбородок.

Чёртова сука. Как она смеет врезаться в него своим грязным телом?

– Грейнджер, где твои любовнички, а? – Брови Гермионы ползут вверх в полном недоумении. – Или кто-то один тебя трахает? Признавайся, кто это? Кому я должен посочувствовать?

– Что ты несёшь? – Гермиона подлетает к нему, сжимая руку в кулак, пересиливая желание ударить его. Щеки ее заливает краска он той грязи, что он говорит. Она начинает задыхаться. – Ты совсем идиот? Да как… Да как…

– Сначала научись говорить, Грейнджер, а уже потом начинай беседу с нормальными людьми.

Он ухмыляется и обходит её на приличном расстоянии. Не желая соприкасаться. Не желая стать грязным, как она.

– Ты-то нормальный? Хорёк, ты себе льстишь.

Раздражение с новой силой ударило в грудь, разливаясь по венам. Заставило развернуться и вонзить взгляд в неё. Представляя, как сейчас подойдёт к ней при всех, схватит за горло и приложит головой о стену несколько раз. Он будет стараться, чтобы все оценили. А она будет хрипеть, просить прощение, вымаливать его.

А он не отпустит до тех пор, пока её затылок не превратиться в кровавое месиво.

Можно ли настолько ненавидеть человека?

Можно.

Особенно, если это сука-Грейнджер.

– Драко, – низкий приятный голос позвал его, – идём, мы опоздаем на трансфигурацию.

Малфой обернулся и встретился взглядом с Блейзом Забини. Позади того стояли Дафна Гринграс и Панси. Сзади их догонял Теодор Нотт. Панси старалась не смотреть на Драко.

Малфой внутренне усмехнулся. Он-то знает, чего ей стоит стоять там и не смотреть на него, вместо того, чтобы подбежать и прижаться, снова бормоча какую-то хрень, что он никогда не слушал.

Грейнджер тем временем собирала книги. К ней уже спешили Поттер и Уизли. Завидев его и остальных слизеренцев, они оскалились.

Сторожевые псы, – подумал Малфой.

– Ты идёшь? – настоятельный голос Блейза снова пробрался в черепную коробку и привёл в чувства.

– Да, иду.

Малфой ещё раз взглянул на Золотую Троицу и, развернувшись, присоединился к своим однокурсникам.

Рон и Гарри присели возле своей подруги и стали помогать ей собирать книги.

– Гермиона, что прои…

– Ничего страшного, Рональд. Я сама врезалась в него.

– Он…

– Он ничего не сделал, Гарри. Это же Малфой. Несколько гадких слов и никакого действия. Всё нормально.

Гермиона встала с тремя книгами в руках и посмотрела на её мальчишек.

За семь лет они возмужали. Сейчас на неё смотрели не маленькие мальчишки-проказники, а практически мужчины. И Гермиона почувствовала внутри что-то схожее с материнским инстинктом.

Она порывисто обняла одной рукой сначала Рона, потом Гарри.

– Всё нормально.

Гермиона улыбнулась и поспешила на другой этаж в кабинет нумерологии.

Гарри и Рон последовали за ней, переглядываясь.

С тех пор, как они узнали, что их подруга будет делить одну гостиную с эти хорьком, они ни разу с ней не поговорили на эту тему.

Нет, они хотели, просто не знали, как начать.

Уже в Большом Зале они рвались надрать Малфою задницу. Просто за то, что он будет находиться с Гермионой в одном дортуаре. И, естественно, будет досаждать ей.

Но Гермиона остановила их. И почти всё время трапезы говорила им что-то о том, что это просто Малфой. Про то, что не нужно доставлять МакГонагалл больше хлопот. Что она сильная, что она сможет постоять за себя.

И они верили. Конечно, они верили, ведь так сказала Гермиона. А, если она уверенна в том, что говорит, значит и им переживать не о чём.

Но чувство тревоги по сей день не покидало их.

И они продолжали сверлить ровную спину и копну кучерявых волос.

Гермиона так резко остановилась, что Рон чуть не врезался в неё, выронив одну книгу.

– Что-то случилось? – Гарри смотрел, как она разворачивается лицом, прижимает к себе сильнее книги и смотрит на них.

– Вы о чём-то хотите поговорить со мной? – карие глаза чуть прищурились.

– Нет, конечно, – Рон поднял книгу и ответил первым. Перевёл взгляд на Гарри и опять на Гермиону. А потом спохватился. – О, эм… Я не это хотел сказать. Я… Мы хотим говорить с тобой, но не об этом. О… Точнее, мы хотим говорить с тобой, ты не подумай, просто…

– Что вы хотите спросить у меня? – Гермиона нахмурилась.

Рон взглянул на Гарри в молчаливой мольбе ответить.

Тот вздохнул, свободной рукой поправил очки и посмотрел на Гермиону понимающим взглядом.

– О Малфое.

– О Мерлин, дай мне сил. Гарри, Рон, я же говорила, что всё в порядке.

– Но, Гермиона, ты же живёшь с ним в одном дортуаре, у вас одна ванна и одна гостиная на двоих…

– Рональд, мы не пересекаемся в дортуаре и не разговариваем.

– Но…

– Никаких «но», Гарри. Всё в порядке. Он не доставляет мне хлопот, а, если бы и доставлял, я бы с ним справилась. А теперь идемте на урок. Я не хочу, чтобы у нас отняли баллы за опоздание, – строгая чеканка текста. В такие моменты им кажется, что Гермиона молодое воплощение МакГонагалл. Такая же вечно ровная спина и строгий взгляд.

Грейнджер вздохнула и сказала уже менее строгим голосом:

– Всё действительно нормально. Если он будет вести себя неподобающе, я вам скажу.

– Но он всегда ведёт себя неподобающе… – Рон стушевался под строгим взглядом Гермионы.

– Ты обещаешь, что скажешь нам, вдруг чего?

– Обещаю.

Мальчики вздохнули с облегчением.

***

– Чёрт… – Малфой захлопнул очередную книгу по темным заклинаниям.

Он искал что-то особенное, что-то серьёзное. Нужно было проучить Грейнджер. Только как он не знал.

Вздохнув и сдавив пальцами переносицу, он принялся вспоминать что-то из того, что говорил отец. Какое-то заклинание или ещё что-то.

Нужно помучить Грейнджер. Это просто необходимо.

Для него. Для того чтобы душа хоть немного успокоилась. Око за око. Боль за боль.

И тут в голову пришла идея.

Самая грязная, что он мог придумать. Грязная для них двоих.

Малфой усмехнулся.

***

После уроков Гермиона зашла в библиотеку.

Просидев там почти до самого отбоя, она взяла книгу по Истории Магии усложнённого курса и отправилась в дортуар.

Спать хотелось ужасно, но она не была уверена, что заснёт на этот раз без книги в руках.

Каблуки уверенно набивали темп, отдаваясь эхом в коридоре замка. Огни факелов освещали стены и, казалось, завидев Гермиону, бросались из стороны в сторону, стараясь убежать, а, когда она проходила мимо, они успокаивались и продолжали наблюдать за ней.

Ступив на отъезжающую лестницу, Грейнджер вспомнила, как каждый год они с Гарри и Роном попадали в разные передряги, а потом спасали школу и людей.

Неугомонные мальчишки. Теперь всё иначе. Теперь они выросли и это уже не забавное приключение, а страшная обязанность. Много ответственности упало на плечи Гарри. Неподъёмная ноша для него одного.

Где-то Волан-де-Морт готовит свой грязный план вместе с Пожирателями Смерти, а они, ученики, вынуждены просто получать знания и старательно делать вид, что не замечают обеспокоенности преподавателей.

Гермиона сошла с лестницы и свернула за угол, чтобы быстрее дойти до дортуара. Казалось, факелы бросали тени, а те оживали. Гуляли по стенам, намереваясь запугать. Но тени не Малфой, им не достать человека.

Вдруг сзади послышался какой-то звук, и Гермиона замерла, обернувшись, вынув палочку и направив её в темноту коридора, туда, где факелы почти не освещали путь. Она напрягала зрение почти до боли, пытаясь высмотреть кого-то.

Звук повторился теперь уже оттуда, куда она направлялась. Волосы хлестнули по лицу, когда она резко развернулась, вскинув палочку.

Казалось, стук сердца заглушает всё вокруг. И она не услышит, если звук вновь повториться. Но нет, она услышала что-то похожее на шаги по сухим листьям, когда ты идёшь почти бесшумно, но они то и дело потрескивают под подошвами.

Гермиона крутилась в коридоре, направляя “люмос” во все стороны, а звук все повторялся и повторялся.

Вдруг всё затихло. Только сердце, казалось, намеревалось выбить рёбра.

Гермиона перевела взгляд на факелы: те спокойно горели, были совершенно обездвижены, словно кто-то наложил на них «Остолбеней».

Надо же, какие глупые мысли лезут в голову совершенно не вовремя. Но что-то в этом глупом предположении было правдой. Ведь, когда она просто шла по коридору, огонь в факелах колыхался, а сейчас, когда она кружилась вокруг себя, они словно застыли.

Вдруг Гермиона услышала тихий шаг по сухим листьям совсем рядом, прямо за ней. Она застыла, напряглись как струна, готовая рвануть в любую секунду. Листья? Их же нет в коридоре. Что-то тёплое мягко коснулось её плеча, и она не выдержала. Отскочила в сторону, развернувшись, и бросила «Остолбеней» в сторону чужих шагов.

Резкое «Протего» отразило её заклинание, и Гермиона уставилась в знакомое лицо. Зелёные глаза удивлённо смотрели на неё сквозь стёкла очков.

– Гермиона, ты чего? – Гарри подошёл ближе и осторожно сжал плечо подруги.

– Я… Там звуки… шаги. Я слышала… – Гермиона вертела головой, отчаянно пытаясь найти виновника тех звуков, но в коридоре не было никого кроме их двоих.

– Какие звуки? – Гарри встревожено всматривался в её лицо.

– Шаги…

– Конечно, ты слышала шаги, ведь я шёл по коридору.

Гермиона уставилась на того. Нет, это был не он. Тогда кто?

– Да, да, наверное, мне следует пойти поспать. Я очень устала, – слабая улыбка растянула губы.

– Ты уверена? Ты выглядишь… напуганной. Хочешь, я тебя провожу? – Гарри убрал руку с плеча и теперь обеспокоенно смотрел на неё.

– Нет, нет, не надо. Я сама дойду, спокойной ночи, Гарри.

– Спокойной, – Поттер смотрел, как Гермиона идёт по коридору размеренным шагом с ровной спиной, словно иголка. Да, Рон был прав, она стала больше напоминать МакГонагалл.

Гермиона дошла до дортуара, проговорила пароль старому барону на картине и медленно вошла в гостиную.

Малфоя не было. Возможно, он уже в спальне или же развлекается с друзьями в подземельях.

С друзьями? У Малфоя не было друзей. Лишь такие же чистокровные слизеренцы, которые общаются с ним, дабы получить его расположение.

Да, чистота крови и статус делают тебя желанным другом и парнем. Хотя насчёт парня… Тут играет не только чистота крови. Внешне Малфой не так уж и плох. Высокие скулы, тонкий аристократический нос, ледяные глаза, что, бесспорно, влекут девушек, и светлые волосы.

Да, он весьма не плох. Но даже внешность не сможет перекрыть его грязные слова и ужасный характер.

Язвительный, ледяной принц слизерина.

Гермиона фыркнула и поднялась по лестнице к своей спальне. Это Малфой, всего лишь Малфой.

========== Глава 2 ==========

Земля дрожит под ногами,

Так что приготовьтесь к войне.

Когда она начнется, тебя прибьет к земле,

Когда встряхнет все вокруг,

Но необходимо выжить,

Так ты остаешься с нами?

Ты это чувствуешь? Тогда сделай это!

Заставь меня это почувствовать!*

Thousand Foot Krutch – Courtesy Call

Когда умер Люциус Малфой, Драко думал, что никогда не сможет оправиться после этого. Но нет, не любовь к отцу сжигала изнутри.

Страх. Казалось, страх никогда не отпустит его. Даже после смерти.

Многие спрашивали его, как он пережил эту «ужаснейшую потерю», страдает ли он. Драко не мог ответить. Как можно это сделать, не зная, что именно он чувствует.

Когда запыхавшийся Яксли трансгрессировал в Малфой-мэнор и срочно потребовал Нарциссу, Драко не удивился. Он просто не придал этому значения.

Но, когда до его слуха дошёл крик матери, он спустился и увидел, как она отчаянно бьётся в руках Яксли, приговаривая: «Этого не может быть», подозрение сжало сердце.

А потом: «Люциус Малфой умер».

Будто на тебя вылили ведро холодной воды, а ты не почувствовал этого.

Будто тебя оглушили.

Будто ты умер, продолжая наблюдать за всем со стороны.

А в голове стучит: «Этого не может быть». Голосом матери.

А под воспалёнными веками, стоит закрыть глаза, возникает полутьма гостиной. И две фигуры посреди.

Крепкие руки, сжимающие хрупкое тело матери, бьющейся в истерике. Заплаканное лицо, припухший красный нос. Но даже в такой момент она оставалась прекрасной.

И другое лицо.

Грубое и противное.

Его очертания связаны с самыми отвратительными моментами из детства. Волевой подбородок и морщины придают ему некой важности и мужественности.

Но глаза.

Маленькие глаза, смотрящие на все с горьким привкусом ненависти и презрения. Словно он презирает каждого. От кончиков волос до кончиков ногтей.

Кажется, что даже после «Обливейта» эта картина не исчезнет из головы. Навсегда останется внутри.

Словно впиталась в стенки головной коры. Слилась воедино со всей сущностью.

Драко не чувствовал ненависти к Пожирателю Смерти.

Подумать только. Его отец, Люциус Малфой, человек, заставляющий своим видом дрожать каждого, умер от авады непутёвого Пожирателя Смерти.

Смех, да и только.

Он не чувствовал ровным счётом ничего.

Кроме тупой ноющей боли. Которая словно рой пчёл, что поселились внутри у тебя. Жужжат и жужжат, постоянно напоминая о себе.

Вечная, вечная боль. Словно служит напоминанием. Не позволяет забыть отца, его учения. Всё, что он когда-либо делал или говорил. Всё, что так хотелось забыть. Практически до животного рыка.