Текст книги "Уничтожить Грейнджер (СИ)"
Автор книги: ToryPuurr
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
– Тебе это ещё аукнется, грязнокровка!
Нервные шаги, и дверь, ведущая в его спальню, захлопывается, а через пару минут раздаётся скрип картины в гостиной. Только теперь Гермиона заметила, что держала палочку наготове. Струи воды всё также лились сверху, уже обжигая. Прыснув от смеха, Гермиона положила палочку на полку. Вот дура, чего она ожидала? Что Малфой начнёт взламывать дверь, чтобы что? Выкинуть её голой в спальню, а самому занять ванну? Конечно, если мир вдруг вывернется наизнанку. Хотя даже тогда он будет ненавидеть её, а видеть голой, чтобы получить неизлечимое психическое расстройство? Нет уж, на такое он не пойдёт. Гермиона фыркнула, намыливая шампунь на волосы. Если утро началось с Малфоя, значит, весь день пойдёт наперекосяк. А этого допустить никак нельзя! Сегодня нужно, во что бы то ни стало раздобыть информацию о том, как уничтожить крестраж. В библиотеке должна быть книга, содержащая в себе это. Найти, выписать, дождаться птицу и как только она присядет на стул, протягивая лапку с письмом, привязать пергамент с ответом. Только бы сова прилетела пораньше. Только бы успеть.
Гермиона выбралась из ванны и быстро оделась. Есть не хотелось совершенно. Хотя… Зачем врать самой себе? Она не хотела видеть Малфоя за завтраком, не хотела встречаться с ним взглядом, не ощущая рядом Гарри и Рона, их поддержки. Чёрт знает, с чего вдруг он поднял такой грохот с утра пораньше. А узнавать причину и, хуже того, попасть под горячую руку не хотелось и вовсе.
Гермиона спустилась в гостиную и нахмурилась, когда увидела беспорядочно валяющуюся кипу бумаг на полу. Наверно, когда Малфой вылетал в коридор, столкнул бумаги и даже не соизволил поднять. Ну да, конечно, есть же грязнокровка, любительница чистоты и опрятности, она поднимет. Если ему вообще было дело до бумаг. Гермиона быстрыми движениями навела порядок на столе, засунула несколько листов пергамента в сумку и отправилась в библиотеку. По дороге ей встречалось несколько сонных учеников, практически не обращающих на неё никакого внимания. Ну да, кому какое дело до заучки-Грейнджер?
Толкнув дубовую дверь, Гермиона зашла в библиотеку. Ни единой души не было, поэтому появилось некое подобие облегчения. Никто ей не помешает.
Пройдя пару стеллажей, она уже успела взять три книги. Гермиона не знала, какую именно брать, поэтому решила перечитать множество. Многие из тех книг, что она взяла, были уже прочитаны, поэтому она, усевшись за дальний стол возле окна, стала листать, пытаясь найти нужную информацию. Нужна была книга про крестражи, но таковой не было, по крайней мере, не в запрещённой секции. А как попасть туда без мантии-невидимки? Не было ни малейшего предположения, поэтому Гермиона уже успела завалить свой стол горой книг и приняться листать их. Колонка прочитанных всё увеличивалась, а информации не было.
Глаза уже начало щипать, когда до слуха дошёл звук открывающейся двери. Гермиона вытянула шею, пытаясь рассмотреть, кто пришёл, но стеллажи загораживали обзор. Вздохнув, она вернулась к чтению книг, намереваясь окончательно пропустить завтрак. Она не нашла ровным счётом ничего. Будто если что-то и было, то эту книгу или фолиант, или что бы там ни было, давно убрали прочь из библиотеки, если не уничтожили.
Прямо за её спиной раздался какой-то шум, и Гермиона развернулась, чуть не зацепив носом лицо Нотта, что перегнулся через спинку кресла и заглядывал в открытую книгу.
– Что ты…
Нотт не дал ей договорить. Одной рукой он сжал её плечо, не позволяя отклониться, а другой провёл пальцами по её скуле, доходя до подбородка и поднимая голову.
Гермиона дёрнулась, сбросив его руку со своего лица, но он сильнее сжал её плечо, заставив с шипением втянуть воздух.
– Что ты творишь?! Пусти, – прошипела она, хватая книгу и замахиваясь на держащую её его руку.
Нотт быстро хватает кисть Гермионы, сильно надавливая, отчего её хватка ослабевает, и книга с глухим стуком падает на пол. Он быстрым движением становится перед гриффиндоркой, упираясь руками по обе её стороны.
– Так-так, кого я вижу. Гриффиндорская мышка пробралась в царство пыли и книг. И что же мы тут делаем? – Он наклоняется к ней ближе, заставляя ту вдавиться в кресло, лишь бы не соприкасаться.
– Свали, Нотт, – выплюнула она, зло взирая на него.
– Ну-у… – почти обижено протянул Теодор. – Почему же ты такая злая со всеми? Может, тебе нужна ласка, м? – Правой рукой проводит по щеке Гермионы, заводя выбившуюся прядь за ухо, скользя глазами по плотно сжатым губам.
– А может у вас слишком много баллов, что ты решил скинуть немного со счёта? Убери свои руки.
Кровь закипает, а сердце стучит так сильно, что, кажется, Нотт слышит это, потому что сильнее растягивает губы в совсем не похожей на малфоевскую усмешкой. Скользит рукой к подбородку, поднимая голову и наклоняясь ближе, ощущая, как две маленькие ладошки толкнули его в грудь. Гермиона резко отворачивает голову, пытаясь оттолкнуть его от себя, но этим лишь сильнее распаляет его.
– Ну почему ты такая недотрога, а, Грейнджер? Твоих дружков тут нет, ты одна. Наверняка тебе одиноко, так почему бы не скрасить деньки с нежным мной? – шепчет он, наклоняясь ближе, касаясь горячим дыханием мочки её уха.
– А почему бы тебе не отвалить, Нотт? Я сейчас же сниму с твоего факультета баллы! – Гермиона морщится, ощущая его одеколон.
– За что же? Я то, что я в целях помочь ближнему, укрепить дружбу факультетов предлагаю тебе, старосте девочек, скрасить одинокие деньки? – шепчет он, касаясь горячей кожи над воротником, оттягивая, из-за чего получает резкий толчок в рёбра. Немного морщится, но он всё равно сильнее. Хватает её за плечи, встряхивает, отчего её голова откидывается. Встречается с карими, немного испуганными глазами. Хватает за шею, притягивая, и впивается в губы. И тут же получает неслабый удар коленом в пах, отчего на глаза наворачиваются слёзы.
Гермиона отпихивает Теодора от себя и впервые в жизни, не возвратив книги на место, несётся к двери. Сзади слышится сдавленное чертыханье и крик вдогонку:
– Ты ещё за это поплатишься, сука!
Гермиона вздрогнула, когда услышала грохот от падающего кресла. Вдруг появилась мадам Пинс и поспешила к Нотту, смерив девушку таким взглядом, что она подсознательно сжалась, но, тем не менее, не сбавила скорость, вылетела за дверь. На миг прислонилась к ней горячим затылком, пытаясь унять дыхание, но тут же оторвалась и быстрым шагом пошла прочь.
========== Глава 8 ==========
Громкий стук в окно заставил разлепить веки, ощущая в них сухость, потому что заснуть удалось менее чем час назад. До этого Малфой лёжа смотрел в потолок, практически слыша, как дышит грязноковка. Раздражение и усталость смешивались в нём.
Мысли метались в голове, заставляя прокручивать все варианты его игры с Грейнджер. Малфой просто лежал и смотрел в потолок, пока первые лучи солнца не появились в его комнате, пока усталость не взяла своё, и он не уснул.
И вот повторный стук в окно окончательно разбудил его, заставляя почувствовать привычное тепло в груди от раздражения и понять, что он до сих пор жив. Это стало грёбаной привычкой – просыпаться по утрам и прислушиваться к себе: если от возникших мыслей ощущается раздражение, то можно быть спокойным, жизнь играет в тебе, течёт по жилам, смешиваясь с раздражением. И от этого почти тошно, но это до чёртиков вредная привычка, как и курение.
Малфой откинул одеяло, позволив холодному воздуху окутать тело, и поднялся, хмурясь. В оконное стекло снова постучалась чёрная как смоль сова, удивлённо взирая на парня. Мол, чего он до сих пор не открыл.
Ухмыльнувшись, Малфой отворил окно, впуская напыщенную птицу. К лапке той был привязан конверт с аккуратной зелёной печатью. Отвязав послание, Драко с усмешкой наблюдал, как сова, гордо ухнув, взлетела под потолок и неспешно вылетела прочь.
Откинув конверт на стол, Малфой быстро закрыл окно и повернулся к столу. Какое-то гадкое чувство засело внутри, противно играющее с нервами. Зелёная печать… У одного из его последователей, некоторые из коих имеют также высокий пост, – чуть хуже, чем у Малфоев, но все же – зелёная печать только у одного.
Руки уже привычным движением сломали печать, а глаза забегали по строкам.
– Чёрт! – возглас выдался слишком громким, но Малфою было всё равно.
Письмо летит на пол, а со стола падает ваза и разбивается. Босые ноги наступают на осколки, а Малфой только морщится. Руки взметнулись к голове, пальцы зарылись в волосы, взъерошивая их.
– Блять! Убью их! – Малфой бросает взгляд на осколки и поднимает палочку. Тихое «Репаро», и вот ваза уже целая.
Он так давно всё спланировал. Он всё приготовил, оставалось лишь подождать. Всего лишь подождать месяц! Один чёртов месяц! А они всё угробили!
Кулак врезается в стену, но спасительную боль не приносит. Ни черта не приносит, оставляя кровь вскипать в венах.
Ритуал сорван. А всё из-за чего? Из-за того, что ёбаный Даг не смог сдержаться – замучил жертву, что та сдохла. Малфой же говорил ему, чтобы она была цела. Говорил же, что если тот чувствует, что та задыхается – нужно убирать свои грёбаные ручонки, или что он там ещё в неё пихал?!
– Убью! – Кулак снова впечатывается в стену, оставляя на ней кровавый отпечаток. Чёрная метка на руке сегодня более выражена, чем раньше. Глюки, Малфой? Осталось только подождать, когда Волан-де-Морт прознает всё, тогда уж никому несдобровать. А всё из-за Дага, чёрт бы его побрал. Почему-то сегодня появилось желание вырвать этому кретину печень.
Малфой кинулся к столу за пергаментом, но его там не оказалось. Позаглядывав во все ящики и ничего не найдя, выпрямился, сжав кулаки. Где все бумаги?! Ладно, с этим он разберётся потом, а сейчас нужно найти хоть листок, чтобы написать ответное письмо.
В гостиной. Грязнокровка наверняка оставила несколько бумаг на столе в гостиной. Вот их-то он и возьмёт.
Вылетев из спальни, перед этим решив не идти в душ и быстро натянув брюки и рубашку, на ходу застёгивая пуговицы, он кинулся к столу, небрежно хватая листок, скидывая все остальные. Взгляд мечется в поисках чернильницы и пера. Не найдя ничего, Малфой пытается подавить вырывающийся рык из горла, дёргая все ящики. Наконец, схватив перо и чернильницу, он аккуратным почерком, насколько сейчас позволяет его состояние, выводит гневные строки на пергаменте. Закончив, он отбрасывает перо в сторону и складывая лист. Несётся обратно в спальню, решая всё же принять холодный душ, прежде чем отправиться в совятню.
Дрожащие от злости руки вкладывают письмо в конверт, кладут его в карман мантии. Взгляд падает на немного помятое письмо с конвертом с зелёной печатью. Малфой поднимает его и кладёт на стол. Вдруг до слуха доходит звук воды. Малфой закрывает глаза, пытаясь совладать с собой, но ни черта не выходит. В три шага он преодолевает расстояние до двери в ванну и бьёт кулаком по ней.
– Грейнджер, ты вздумала там всё утро просидеть?!
Минута молчания начинает уже давить на голову, практически ощутимо сдавливая её, но Гермиона всё же отвечает:
– Я только зашла, успокойся, Малфой!
Успокойся.
Успокойся, Малфой.
Действительно! Чего ж ты, блять, такой нервный с утра?!
– Немедленно выходи, – скомандовал он, сжимая кулаки, удерживая себя от желания взорвать дверь Бомбардой, чтобы вытащить эту суку за волосы. А она будто не понимает, насколько он взбешён. Говорит своим назидательно-раздражённым тоном, будто воспитывает непутёвого ребёнка:
– Нет! Подождёшь! А если так уж невтерпёж – сходи в ванну старост.
Сука! Малфой сжимает зубы, снова ударяя кулаком по двери.
– Тебе это ещё аукнется, грязнокровка!
Он хватает конверт, стараясь не помять его, и вылетает из спальни, громко захлопывая дверь. Через мгновение он уже выходит в коридор, старательно игнорируя возглас старого барона на картине, чтобы не послать того к чертям. Быстрыми шагами идёт по коридору, бросая испепеляющие взгляды на прохожих, из-за чего те вжимают головы в плечи, отводя глаза и замолкая. Да, рано, но многие уже встали. Ещё бы, первым уроком гербология. Смежная с грёбаными гриффиндорцами.
Драко летит по коридорам, минуя бесчисленные повороты, спеша к профессору Снейпу. Он должен помочь, он знает, как важен этот ритуал Волан-де-Морту. Он всегда выручал, он поможет.
Подземелья встречают Малфоя ностальгической прохладой и влажностью. Он неосознанно замедляет шаги, прикрывая глаза, практически физически ощущая тревогу, разрывающую его грудь. Снейп должен помочь, иначе им всем несдобровать.
Рука сжимает письмо, ощущая, как под пальцами мнётся пергамент. Малфой доходит до кабинета и, не стучась, заходит внутрь. Профессор сидит за своим столом и водит пером по пергаментам. Он на мгновение поднимает глаза на Драко, потом на письмо и снова возвращается к пергаментам.
Размеренные, слегка торопливые шаги, и вот Малфой уже перед Снейпом. Смотрит на того, сжимая губы в тонкую линию. Не говоря ни слова. Профессор почти незаметно вздыхает, откладывает письмо, отодвигает пергамент и ставит локти на стол, переплетая пальцы.
– Мистер Малфой? – Поднимает тёмные брови, равнодушно взирая на крестника.
– Они убили её. – Брови Снейпа снова поднимаются в немом вопросе. – Чёртов Даг не смог сдержать свои руки, она сдохла, а они не успели излечить её. Ритуал сорван!
В кабинете повисает тишина, и никто не собирается её нарушать. Малфой смотрит в глаза крёстному и ничего в них не видит. Пустое чёрное безразличие. Будто это совершенно неважно. Будто он не знает, каков Волан-де-Морт в ярости.
– Значит, нужно заменить девушку.
Он говорит это так, будто обсуждает погоду. Грёбаный дождь, что заливал местность. Холодное спокойствие, но, чёрт возьми, Малфой уверен, он мысленно содрогнулся, когда представил, что Тёмный Лорд может сделать, если ритуал сорвётся.
– Но оставался всего лишь месяц…
– Нужно заменить девушку, займитесь этим, мистер Малфой. А сейчас будьте так любезны, покиньте мой кабинет, я очень занят.
Чёрные глаза вновь возвращаются к пергаменту, а пальцы сжимают перо, окуная его в чернила и снова выводят на бумаге ровные буквы. Драко следит за этим движением, почти не моргая, а в голове будто стало так тихо. Так давяще тихо, что, кажется, все мысли, что копошились изо дня в день, каждую секунду, просто исчезли, оставляя голову совершенно пустой.
Скрежетание пера возвращает в грубую действительность, светлые брови хмурятся, а в следующее мгновение ноги уже привычным темпом несут к массивной двери.
Захлопывающийся звук возвращает в голову мысли, заставляя на миг прислонить к вискам холодные пальцы и снова убрать их, сжимая в кулаки.
Искать девушку? Да раз плюнуть. Хорошо хоть то, что самому наверняка не придётся выкручиваться из этой ситуации. Найти – он найдёт, но вот что скажет на замену Волан-де-Морт… По головке точно не погладит.
Рука ныряет в карман мантии и достаёт письмо. Потемневшие глаза практически сжирают пергамент, и остаётся лишь удивляться, как он вдруг не вспыхнул огнём, а все также остался сжатым в пальцах.
Такое ощущение, будто вся реальность, весь окружающий мир исчез. Просто перестал существовать, утратил свою значимость, оставляя разгорячённые мозги судорожно работать, пытаясь придумать выход. Это уже не просто какое-то поручение, от которого всё равно сводило внутренности, это безумно важно. Промах – и можно попрощаться со своей шкурой. И с матерью.
От этой мысли противно засосало под ложечкой, а холодная рука снова накрыла лицо, слегка надавливая на веки, убирая возникшие проекции образов его расправы прочь, подальше в сознание. Туда же, где болталась мысль о том, что Панси хочет от него большего, чем просто игра на публику, липкие обжимания и бессонные ночи.
Все слишком много хотят от него. И никто не хочет пойти нахер со своими желаниями. И вот как с этим быть?
Малфой страдальчески вздохнул, что было совершенно не свойственно ему, когда он не играл на публику, пытаясь добиться своего. Наедине с самим собой он, конечно, старался не выходить из роли, но вечная маска притворства ещё не окончательно приросла к лицу, то и дело спадая, обнажая истинные эмоции и чувства. В такие моменты он чувствовал себя обнажённым. В переносном смысле, но от этого он не чувствовал хоть капли удовлетворения. Было ясно – он ещё «зелёный» в этом деле, ещё не научился вечно держать марку, упиваясь моральным преклонением общества, когда в голове одна мысль – не допустить потери маски.
На обратной стороне воспалённых век вспыхнул образ кучерявой особы, что вечно раздражала.
Грейнджер.
Почему-то то, что он находится в пустом влажном подземелье и думает о Грейнджер не как о жертве его мести, показалось странным. Будто он самолично копался в её белье. Это казалось таким интимным и… неправильным. Но в данной ситуации её образ не раздражал. Наоборот, Мерлиновы штаны, мысли о Грейнджер успокаивали его.
Может, он просто уже настолько привык к ней, свыкся с её запахом, что впитывают стены ванной, когда он заходит в душ, или когда проходит по гостиной… Да, в некотором роде он свыкся с мыслью о её присутствии, но не как лично с ней. Стоит несносной грязнокровке явиться перед ним физически – башню сносит окончательно и бесповоротно.
И вот в чём загвоздка – какого чёрта он привык к её образу, но не к ней самой?
Что, блять? Не смей, слышишь, Малфой, не смей думать об этом! Она – грязнокровка, и этим всё сказано. Что не ясно?!
Едва различимые шаги еле пробились сквозь пелену мыслей, и тогда Драко осознал, что потерял приличное количество времени просто стоя посреди подземелий с зажатым в руке письмом и Грейнджер в голове. От осознания последнего возникло ощущение желчи, сжимающей горло, поэтому пришлось сплюнуть, морщась.
Он никогда не думал о Грейнджер спокойно, без желания вырвать подбородок, не чувствуя, как в груди сжимается комок ненависти. И на этот раз ничего не изменится.
Малфой быстрым шагом вышел во двор, сжимая письмо, будто впервые замечая, что на улице похолодало. Поплотнее запахнул мантию.
А в голове грёбаная бесконечность мыслей. И убрать их совершенно не выходит. Слишком глубоко они засели, настырно проделывая сквозную дыру. Найти новую девушку. Где, чёрт возьми?!
В следующее мгновение появляется мысль, словно пощёчиной опускающаяся на него. Заставляющая остановиться в густоте листьев, напрочь выпадая из окружающей реальности, даже не замечая, как начинает накрапывать дождь. Сердце стучит в голове бешеным набатом, а на губах появляется слабая, почти извращённо больная улыбка. Он знает, где найти девушку. Он знает.
Ноги восстанавливают темп, шаг за шагом ускоряясь. Малфой уже добегает до совятни, а на глазах пелена. Быстрые движения, почти не осознаваемые, почти на автомате, и в следующий миг он уже идет обратно по направлению к замку.
Комментарий к Глава 8
Автор написал-таки главу и решил обратиться к вам с просьбой: пожалуйста, пинайте меня в лс, заставляйте писать проду, ибо автор очень ленив, а так просыпается совесть и… рождаются новые главы. :)
========== Глава 9 ==========
Гермиона стояла в своей спальне и невидящим взглядом смотрела на лежащее на столе письмо. Ночью она так и не прочла его, а теперь чёртово волнение поселилось внутри и царапало рёбра. Неуверенный шаг к столу, ещё один, и она уже упирается бедром в край столешницы, а руки, словно боятся обжечься, медленно поднимают конверт. Быстрое рваное движение, и Гермиона, слыша безумно стучащее сердце в груди, впивается глазами в строчки.
Плохое предчувствие окутало её, когда первые строки обрели смысл в её затуманенной голове.
«Дорогая Гермиона! Мы просим тебя не волноваться… »
Да, как же. Они никогда не обращались к ней так. Не волноваться? Да она сейчас с ума сойдёт!
«Это будет последнее письмо, которое ты получишь от нас. Сейчас это стало слишком трудно. Просто… извини нас, думаем, ты сама понимаешь… »
Конечно. Конечно, она понимала их. И именно поэтому не могла унять эту дрожь страха, скользящую по позвоночнику.
И… Она так и не нашла в библиотеке нужную книгу. Точнее, она нашла, но в ней не было нужной информации. Да и Нотт ей помешал.
От воспоминания о гадком слизеринце волна тошноты подкатила к горлу. Пришлось сделать пару глубоких вздохов, а потом вернуться глазами к письму, закусывая губу.
Судорожно втянув раскалённый воздух, она положила пергамент на стол. Пожевала губу и, снова схватив его, открыла ящик и положила письмо к остальным пергаментам. Вздохнула и оперлась руками на холодную столешницу, думая, переваривая прочитанное.
Это, чёрт возьми, плохо! Очень плохо! Гарри и Рон занимаются поисками и уничтожением крестражей, а она ничем не может помочь. Совершенно ничем, ведь даже её попытки найти нужную информацию обернулись бесповоротным крахом.
И Нотт. Что-то плохое крылось в этом парне. Что-то до чёртиков будоражащее, заставляющее нервничать. Не то, чтобы она боялась его, но это происшествие в библиотеке…
Чёрт.
Даже Малфой не вёл себя так. Тем более Малфой. Он привык плеваться ядом, постоянно ухмыляясь. И он никогда бы не попытался прикоснуться к ней нормально.
Гермиона вспыхнула. Лёгкая дрожь прошлась по позвоночнику, когда в голове мелькнуло воспоминание, от которого возникло странное ощущение в животе.
Гермиона вспомнила его руки на своей талии, когда он придержал её, спас от падения. Да, он потом отпрянул, но, Мерлин, это было первое нормальное прикосновение.
Почти тёплое. Почти осторожное. Почти без привычной ненависти. Точнее, вообще без ненависти. Будто… Будто он придерживал Панси.
Гермиона застыла, зажмурившись. Что с ней происходит? Мотнула головой, будто отгоняя непрошеное наваждение. Прочь! Прочь из головы! Это до невозможности глупо.
Глупо, потому что он с лёгкостью давал ей пощёчины и, она была уверена, его не мучала совесть. Вообще никогда.
Глупо, потому что он её враг номер один, враг Рона и Гарри.
Глупо донельзя.
А на талии начало ощутимо покалывать, на том месте, где касалась его ладонь.
К чёрту! Ей нужно на свежий воздух. Срочно.
Гермиона тряхнула головой так, что её волосы запрыгали по плечам, а сама она рванула к двери, резко распахивая её. Перепрыгивая через ступеньки, она влетела в гостиную… и врезалась прямо в того, чей образ она пыталась выкинуть из головы. Чёрт. Быстрый вдох, и она отскакивает от него, как ошпаренная. Смотрит мгновение на его лицо, а затем вылетает из гостиной.
А из груди вылетает сердце.
А в лёгких его запах.
Мерлин, она впервые ощутила его запах. От него пахло яблоками. С губ сорвался смешок, когда до её расплавленного сознания дошла мысль, что вечно холодный, презрительный, отвратительный Малфой пахнет яблоками. И дождём. Да, именно потому, что за окном как раз шёл дождь.
Гермиона выбежала на улицу, прислушиваясь к себе. Казалось, в горле колотило сердце. Щёки горели, а дыхание сбилось от бега. Целый ворох мыслей копошился в голове.
Гарри, Рон… Чтобы они сказали, узнай… что?
Ничего. Гермиона перевела дыхание, привалившись к колонне, прислоняясь к ней разгорячённым затылком.
Она рациональна? Да.
Она строгая, нетерпящая отлыниваний от учёбы? Да.
Она ответственна до кончиков волос? Да.
Она Гермиона Грейнджер. Спокойная, рассудительная староста девочек. Гарри и Рон там, за пределами школы, не понятно вообще где, ищут крестражи, а она тут. В школе. Рядом с этим Малфоем. Всё в порядке.
В порядке? – завизжало подсознание, строя ужасающую гримасу.
Гермиона фыркнула. То, что она осталась практически одна в школе не означает, что Малфою или кому-нибудь ещё позволительно сбивать её с привычного темпа.
Да! – внутренний голос прозвучал как-то жалко, но Гермиона не обратила на это внимание. Ровно, как и на то, что возле колонны её завидел Теодор.
Медленными шагами, почти лениво, он подошёл к ней. Гермиона стояла, зажмурив глаза, нырнув глубоко в свои мысли, не замечая даже то, что начал накрапывать дождь, на улице холодно, а на ней нет мантии.
Нотт подошёл к Гермионе почти вплотную, опершись боком о колонну, переводя глаза с её кудряшек на лицо. Скользя взглядом по скуле, носу, дрожащим ресницам. Губы её были плотно сомкнуты, а на щеках красовался румянец. Нотт ухмыльнулся, наклоняясь ближе к её лицу, так, что от дыхания колыхались волосы. Она не замечала ничьего присутствия, настолько была увлечена мыслями.
Нотт вспомнил тот её удар. Бедра по инерции сжались. Было больно, он тогда даже обещал отомстить, но… Так ли это важно, когда она стоит тут, возле колонны, ничего не подозревая, а её лицо в нескольких миллиметрах от него? Нотт сдавленно хмыкнул, боясь раньше времени раскрыть ей своё присутствие.
Нотт всегда шутил. Выставлял себя клоуном, развлекая остальных, прыская от смеха, когда от некоторых шуток молодые люди краснели. Он любил наблюдать за их реакцией, поведением. Это настолько увлекательно. Да, за эти шутки его часто называли идиотом, но это была неправда. Нотт был умён, и многие это знали.
Ещё он любил играть. Он часто придумывал истории, подстраивал ситуации, ставил людей этим в неловкие ситуации, а сам наблюдал. Он знает реакции многих на его шутки.
Панси воспринимает всё слишком сильно, поэтому в ответ идут колкости.
Блейз подыгрывает, порой ставит самого Теодора в неловкие ситуации.
Малфой вечно зыркает своим злым взглядом, но это не столь страшно или жутко. Просто “ты достал меня” взгляд. Впрочем, и это подойдёт.
Поттер с Уизли не понимают его шуток, сразу становятся на дыбы, но у них не такая ненависть к нему, как к Малфою. К Нотту они относятся… как к слизеринцу.
А Грейнджер… Грейнджер неизученная. И от этого интересная.
Тёмные брови девушки нахмурились, а губы слегка приоткрылись, выпуская маленькое облачко пара, которое тут же слизал порыв ветра. Холодно, а она без мантии.
Нотт закусил губу, а потом выдал томным шёпотом:
– Обо мне думаешь, принцесса?
Гермиона отшатнулась от колонны, впиваясь взглядом в широко улыбающегося Теодора. Успокоившееся было сердце вновь зашлось в бешеном темпе, а тёмные глаза остановились где-то на переносице слизеринца.
– Ч-что ты тут делаешь? – Ну вот, она заикаться начала. Замечательно.
– Не стоит так нервничать при виде меня. Да, я неотразим, но не нужно же так реагировать.
– Ты себе льстишь, Нотт. – Она нахмурилась, складывая руки на груди, наконец, ощущая, как холодно на улице.
– Ну-у, принцесса, – обиженно протянул он. – Для тебя я – Тео.
– Я тебе не принцесса, – огрызнулась она, игнорируя слащавую улыбку.
– О, да, прости, – в притворно ужасе прошептал он, чем заставил Гермиону нахмурится. – Ты королева…
– Ради Мерлина, заткнись, Нотт…
– Как грубо, Грейнджер, – раздался низкий голос за спиной.
Гермиона обернулась, устремляя взгляд на Блейза. Он приближался к ним, игнорируя её взгляд. Нотт возле колонны широко улыбнулся другу, замечая, как напряглась Гермиона.
– Где ты шлялся? Тебя Даф искала, – не доходя до них шагов пять, он остановился.
Гермиона сильнее нахмурилась, переводя взгляд с одного на другого. Тот факт, что она находится в компании двух слизеринцев, не очень радовал. Холод стал намного ощутимее, и теперь давал в полной мере почувствовать, как замёрзли пальцы, а по спине то и дело гоняли мурашки. Гермиона вздёрнула подбородок, неосознанно приковав внимание парней к себе.
– Оставлю вас наедине.
Несколько шагов прочь от них, и в спину врезается слащавый голос:
– Потом ещё поболтаем, принцесса.
Она чуть не остановилась, но сдержала себя, просто продолжила путь, не оборачиваясь, шикнув что-то вроде «иди к чёрту». Юркнув в замок, она не ощутила необходимого тепла, поэтому почти бегом бросилась к лестницам, намереваясь поскорее оказаться в тёплой гостиной. Почему-то, мысль о том, что там сейчас находится Малфой, чуть не заставила остановиться с поднятой над ступенькой ногой. О, Мерлин! Ну и что? Допустим, он там, и что? А ничего. Абсолютно.
И вдруг появилось подобие усталости. Она устала. Смертельно устала от всего этого, а ведь шёл только второй месяц учёбы.
Стоп.
Гермиона остановилась прямо перед картиной Старого Барона. Получается, через неделю Хэллоуин? И, о чёрт, она совсем забыла об этом. Стало почему-то почти смешно. Все её мысли были забиты учёбой, Гарри, Роном, Малфоем. Вспоминая о последнем, она поморщилась. Эти все мысли напрочь вытеснили обязанности. Нет, она, конечно же, ходила на собрание префектов, она же главная староста. Одна из.
Гермиона сжала ноющие виски. Последнее время она ни с кем не общалась. Никто не сообщал ей о новостях. Казалось, внутри поселилась дикая усталость, и Гермиона думала, что она стала хронической. Вечный недосып, вечная нервозность, беспокойство за мальчишек.
И Малфой. Мерлин, Малфой стал занимать четверть её мыслей, и хотелось думать, что это всё из-за его поведения и из-за того, что они оба старосты, живущие в одной гостиной. И так же сильно хотелось выкинуть его из головы.
Вдруг за спиной раздался голос:
– Меня ждёшь, Грейнджер?
Она вздрогнула и резко обернулась. Глаза встретились с ледяными, затем взгляд опустился на ухмыляющиеся губы.
“Обо мне думаешь, принцесса?”
Тон был очень похож. Та же нотка самодовольства вибрировала в голосе, но ухмылка… Ухмылка Малфоя была совсем не такая, как раньше. Она была слегка напряжённая, а глаза светились недобрым блеском.
– Грейнджер, ты глухая? Брысь, – кинул он, проговаривая пароль Старому Барону: – Красный дракон.
Барон поклонился, а картина отъехала, открывая проход в гостиную. Малфой раздражённо фыркнул, проходя внутрь, задевая плечом Гермиону. Она поморщилась, юркнув следом, отмечая, что камин зажжён, а тепло начинает постепенно согревать её окоченевшее тело. И захотелось остаться тут, в тёплой гостиной, устроившись на диване. Уголки губ чуть дрогнули, что не укрылось от Малфоя.
– Ты так рада меня видеть, что еле удерживаешь улыбку, грязнокровка? – протянул он, замечая, как она хмурится, сжимает губы и бросает на него строгий взгляд.
– Только в твоих мечтах, Малфой.
Гермиона не понимает, почему не уходит в свою спальню, как сбегала раньше, избегая его присутствия. Ну, как избегая? Пыталась, хотя эти попытки летели камнями с обрыва, потому что он бросал ей фразы, от которых вскипала кровь. А потом болели щёки, и приходилось, стоя перед зеркалом, убирать отметины.
Никто никогда не позволял себе поднимать на неё руку. Даже тот самый Малфой. Раньше он брезговал прикасаться к ней, а теперь… теперь что-то изменилось. Всё изменилось.
Гермиона, да признай же ты, наконец, что не узнаёшь этого человека, стоящего прямо перед тобой, смотрящего иначе. Презрительно, брезгливо и… было что-то ещё, чего она не понимала. А у него в глазах тоже усталость. Такая тяжёлая, что, кажется, радужка стала темнее. И да, она смотрела ему в глаза, пыталась высмотреть то, что так изменило его. Ответ на невысказанный вопрос. Смотрела и не видела ничего. Будто лёд закрыл его, как маска, не позволяя увидеть эмоции.
