Текст книги "Уничтожить Грейнджер (СИ)"
Автор книги: ToryPuurr
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Эльф что-то пропищал, быстро юркнув в ванную комнату, и тихо закрыл за собой дверь. Малфой вздохнул, прижимая пальцы к вискам и слыша приглушённый голос Грейнджер. Эрекция не спадала, но Драко нужно было отправить письмо Снейпу.
Аппарировав в спальню, он надел на себя брюки в рубашку. Пройдя к столу, он достал пергамент и, сев, окунул перо в чернильницу. Аккуратный почерк вывел первые слова на пергаменте: «Я выбрал девушку».
Описывая все произошедшие события, Драко вдруг почувствовал дикую усталость. Бросив взгляд на часы, он с ужасом осознал, что уже три часа ночи. Он вздохнул, массируя пальцами виски.
Драко Малфой ещё не знал, во что ввязывается.
*How it all began
If truth to be told
Had a master plan
Now I rule the world
Took ‘em by surprise
Worked my way up hill
They looked into my eyes
I became invincible
No one can stop me
For only I am in control
========== Глава 17 ==========
– Ублюдок! – в сердцах выкрикнула Гермиона, с силой ударяя ладонью по двери комнаты, в которой её заперли.
Меньше получаса назад, после того, как Малфой снял с неё Империо, в ванную комнату зашёл эльф. Он робко проговорил о том, что «если мисс докупалась, то Крипси мог бы помочь ей вытереться, а затем перенести в спальню». Гермиона с ужасом посмотрела на него, а потом вдруг осознала, что находится совершенно голой, и поспешила окунуться в воду. Смешанные чувства, казалось, разрывали её, поэтому она лишь бессвязно пролепетала, что сама справится. Тогда эльф вдруг аппарировал из ванной комнаты, а в следующую секунду вернулся со светло-голубым платьем в руках. Он аккуратно положил одеяние на большое бежевое трюмо и ринулся к шкафчику, доставая из него махровое полотенце и подавая его Грейнджер. Наспех вытерев себя, она надела голубое ситцевое платье, а эльф, несмотря на её уговоры, завязал большой бант, что охватывал её талию белой лентой.
Гермиона вмиг возненавидела это прекрасное платье и едва сдержалась, чтобы не рвануть с себя эту дурацкую ленту, что, казалось, делала её похожей на какую-то разодетую куклу. Безвольную, опустошенную фарфоровую куклу, которая не могла самостоятельно спасти себя, вырвать из этого дерьма, в которое попала.
Какой чёрт дёрнул её согласиться пойти с Ноттом “выйти”? Выйти, чтобы больше никогда не вернуться в Большой Зал. Чтобы потом над ней за одну ночь так поиздевались.
Гермиона не смогла сдержаться и горько заплакала, закрыв лицо ладонями. Эльф встрепенулся и боязливо потянул её за подол платья, обращая на себя внимание.
– Мисс, возьмите меня за руку, я перенесу вас в вашу комнату.
Гермиона фыркнула. Какое гостеприимство! Ей предоставили комнату. Просто замечательно!
Она опустила руку, и эльф, быстро дотронувшись до неё, перенёс её в какую-то спальню, быстро исчезнув с приглушённым хлопком, оставив её одну.
И теперь Гермиона не находила себе места. Оставшись наедине, она вдруг взорвалась. Словно разъярённая кошка, она носилась по спальне, лупила руками по стенам, по двери, срывалась на крик, произносила мерзкие вещи, обращённые этому ублюдку, которого она ненавидела всеми фибрами души. В конце концов, Гермиона устала. Когда горло стало саднить от беспрерывных криков, когда из глаз вдруг полились горькие слёзы, она вдруг беспомощно осела на кровать и, свернувшись на ней клубком, зарыдала в голос.
Казалось, всё это выбило её из колеи окончательно. Сначала Нотт с его дурацкими словами, уверениями, просьбами пойти с ним, что нужно, что что-то срочно… Его сбитая речь лилась на Гермиону потоком, и та успевала лишь моргать, пытаясь вникнуть в смысл его слов, следуя за ним, пока они вдруг не оказались перед Выручай-комнатой, пока он не приставил кончик волшебной палочки к её шее. Тогда в ней раненой птицей встрепенулся страх… И всё словно заволокло пеленой, смазывая дальнейшие события, сковывая горло, заставляя рыдать, сжимая в руках край простыни. Потому что потом была темница, возрождая тот страх, развивая его с новой, большей силой; губы и руки Теодора, беспорядочно лапающие её, такие холодные, почти спасительные, и она ненавидела себя за это; и ванна… Чёртова ванна с ледяной водой, в которую Малфой окунул её и удерживал, пока она не начала дрожать, а потом… А потом было до дикости отвратительно, постыдно и… Она безумно хотела забыть тот момент, когда он подчинил её.
Стоп. Что?! Подчинил? О каком тут подчинении может идти речь? Он наложил на неё Империо, но морально он не сломил её! Не сломил и не сломит, иначе она будет не Гермиона Грейнджер.
Когда она, наконец, успокоилась, веки вдруг стали такими тяжёлыми, словно в них залили свинец. Широко зевнув и последний раз всхлипнув, она забылась сном.
Ей снова снились холодные руки, будоражащий голос и плеть.
***
Северус Снейп как раз собирался спать, как вдруг в окно постучался филин Малфоев. Нахмурившись, профессор распахнул раму и впустил гордую птицу. Та, довольно ухнув, подала лапку с конвертом. Отвязав послание, Снейп отвернулся и зашагал к столу, слыша, как птица выпорхнула в окно, покидая Хогвартс.
Осторожно открыв конверт, Северус нахмурился, водя глазами по словам на пергаменте. Мальчишка уже который раз начинает своё письмо без приветствия, нужно будет устыдить его в этом. Малфои не должны вести себя так. Если бы Нарцисса…
Снейп грустно вздохнул. После смерти Люциуса Нарцисса закрылась в себе. Всё, что её интересовало – цветы в саду и алкоголь, в котором она пыталась утопить горе. Как они с Драко не пытались разговорить её, сколько не приказывали эльфам следить за ней, она всё равно молчала и пила, скрываясь ото всех.
Снова начав вчитываться в слова, Снейп не сдержался и закатил глаза.
«Я выбрал девушку. Точнее, обстоятельства сложились так. Я не до конца был уверен, и если бы не Нотт, это была бы не она…».
Молодец, Драко! Было столько дней, а ты никак не мог определиться. Этому мальчишке нельзя было доверять решать такую проблему.
Снейп на мгновение приложил холодные пальцы к вискам, пытаясь унять головную боль. Снова перевёл глаза на пергамент, хмуро вчитываясь в следующие слова.
«К сожалению, это девушка из Хогвартса. Её имя Гермиона Грейнджер…».
Снейп зло сжал губы. В голове у него крутилось одно слово: “Идиот”. Да, конечно, Уизли и Поттера не было в замке, но у неё есть и другие друзья или, что вернее, знакомые, которые наверняка схватятся сокурсницы, а это совершенно ни к чему. Это катастрофический провал.
«Я знаю, это плохой выбор…».
Да ладно? Лучшая ученица Хогвартса пропала без вести, в то же время, когда Драко Малфой отправился домой, в связи с плохим самочувствием матери. Конечно, Нарцисса была не в порядке, хоть и не настолько, чтобы отправляться домой, но это, как выразился сам Драко, “прокатило”. И откуда мальчишка набрался таких слов? Хотя, если вспомнить его излюбленное “грязнокровка”, то можно только гадать, какие гадкие слова он ещё употребляет.
Может, многие не заметят ничего странного, но некоторые точно обратят внимание на то, что Грейнджер нет в замке, и что будет, если они забьют тревогу?..
«Но, думаю, Тёмный Лорд не будет огорчён, если узнает, что ему предлагают подружку Поттера. А если он всё же выберет другую, то Грейнджер можно будет отпустить…».
Наивный малец, он даже не понимает, что все девушки, попадающие в Малфой-мэнор не по своей воле, тем более, если это ради ритуала, никогда больше не смогут покинуть его.
Быстро пробежав глазами по остальным строкам, Снейп вдруг почувствовал, что дико устал от всего этого. Это слишком давило на него, слишком темное прошлое и не менее тёмное будущее.
Приближается буря, и это совершенно не касается погоды. Война неминуема, она не пропустит ни единой волшебной “задницы”, как недавно выразился Драко. Да, парень был верен в своих словах, пусть и в такой формулировке.
Если мисс Грейнджер повезёт, и её не выберут для ритуала – она пробудет в Малфой-мэноре весь период войны, что уже наступает на пятки завтрашнему дню. Каков будет конец, на чьей стороне будет победа – никому не известно, остаётся надеяться на лучшее.
Конечно, если ей повезёт остаться в стороне с её-то строптивым характером. Неизвестно в какую ещё передрягу она может встрять. Казалось, эта черта передалась ей от её остолопов-дружков Уизли и Поттера.
Снейп невольно вздрогнул, когда за окном начал лить дождь, стуча по стеклу крупными каплями. Он надеялся, что эти остолопы всё же смогут победить Тёмного Лорда. Хотя… Как можно надеяться на двух мальчишек, не способных спасти даже свою дорогую подружку?
***
Когда Гермиона проснулась, на улице уже светило солнце, что, несомненно, слепило бы глаза, если бы не балдахин кровати, что скрывал девушку он солнечных лучей. Сладко потянувшись, она вдруг резко открыла глаза.
Такого балдахина не было над её кроватью. Его вообще не было.
Подорвавшись на кровати, Гермиона вспомнила все события вчерашней ночи, что казалась такой длинной, будто тянулась несколько суток. Вспомнились те постыдные прикосновения и обжигающие взгляды, что были до безумия отвратительны. И снова тот сон…
Проглотив вязкую слюну, Гермиона спустила ноги с кровати, становясь на ворсистый ковёр. Вчера она была так увлечена срыванием голоса и избиванием двери, что не успела обсмотреть комнату, отведённую ей под спальню.
Сейчас же она медленно обводила глазами помещение, что было немного меньше, чем её спальня старосты в Хогвартсе. Стены были покрыты светло-голубыми обоями, в тон её платью, и Гермионе в голову пришла глупая мысли, что вдруг чего она может стать возле стены в этом платье, и её не заметят. Хмыкнув, она резко поднялась, бросив взгляд на прикроватные тумбы, что находились по обе стороны от кровати. Подойдя к ним, она распахнула дверцы, заглядывая внутрь, но, как и следовало ожидать, там оказалось пусто.
«Ну да, конечно, он оставил тебе и волшебную палочку, и зелья, и холодное оружие, чтобы ты могла спокойно прикончить его… или себя от отчаяния».
Поднявшись с колен, Гермиона с силой захлопнула дверцу тумбы, отчего стоявший на ней ночник жалобно звякнул. Она отвернулась, уставившись на противоположную стену, где красовалась огромная картина в позолоченной раме, прямо над небольшим трюмо из тёмного дерева. На полотне раскинулось бескрайнее море, с переливающимися волнами, уходящими при каждом порыве в золотисто-алый закат, по которому парили птицы, беспечно кружась по небу, то взлетая вверх, рассекая краски, то стремительно падая вниз, словно желая разбиться, только почти у самого песка они вдруг слегка тормозили и, продолжая кружиться, постепенно снова взмывая ввысь.
Слишком вычурно. Просто кричаще глупая картина, показывающая всю беспечность, изображённую на полотне, которая так ярко контрастировала с положением Гермионы.
Вздохнув, она отвернулась от картины, натыкаясь взглядом на большое окно, за которым виднелся красно-жёлтый сад, почти слепящий глаза своей красочностью. Только листья казались тяжёлыми после дождя, прошедшего ночью, если судить по почти отсутствующим каплям на стекле. А если…
Гермиона подошла к окну, глядя на него, будто где-то в его белоснежной раме крылся подвох. Прикоснувшись к нему в попытке открыть, она со вскриком прижала руку к себе. Ну как же! На окно наложена тёмная магия, как она могла не подумать об этом?..
Взглянув на раненую руку, она тихо вздохнула. Часть ладони и несколько пальцев были красными. Слава Мерлину, что хоть волдырей нет.
Отойдя на несколько шагов от окна, Гермиона покачала головой. По её расчётам, она находилась на третьем этаже – слишком высоко, чтобы прыгать, но относительно нормально, чтобы спуститься по растению, что перекинулось на достаточно высокое расстояние от земли на замок, недалеко от её окна. Если бы не это заклинание…
Переведя взгляд на кровать, она отметила, что та двухместная, и тут же нахмурилась. Зачем запирать её в спальне с двухместной кроватью? Она же вроде заключённой тут, так к чему же все эти удобства и вычурность?
От внезапной мысли она приложила ладонь ко рту. Он же не будет..?
Гермиона тряхнула головой, решительно отгоняя дурную мысль. Малфой не станет её насиловать, а вчера… Он же ничего не сделал.
«Ага, он только наложил на тебя Империо, заставив мыться перед ним. Он, совершенно голый, находился в двух метрах от тебя, одетой не более чем он, и это перед тем, как он набросился на тебя, прижав к кафелю. О, он, конечно же, хотел лишь помочь тебе…».
Гермиона помотала головой, мысленно приказывая себе же заткнуться. Она не хотела верить, что он мог… использовать её в таких целях. Только не он, только не ненавистную им грязнокровку.
Тихо ступая по белому ворсистому ковру, она устало села на кровать, задумавшись, проводя рукой по бордовому покрывалу. Кто придумал поставить в эту светлую комнату тёмную мебель, и тёмно-бордовое покрывало, и подушки в тон? Слишком сильно эти цвета контрастировали, было слишком… слишком. Вся эта комната напоминала спальни аристократических девушек, но никак не заключённых.
Быстро вскочив, она обошла кровать, уставившись на кресло с бордовой обивкой. Оно странно стояло почти рядом с кровью, будто приглашая посидеть, понаблюдать за спящим.
Хмыкнув, Гермиона перевела взгляд на небольшой шкаф, который тоже оказался пустым. Выходит, то дурацкое платье, которое надето на ней, – единственная её одежда?
Почувствовав, как бессильная злоба снова наполняет её, она кинулась к окну, за которым ярко переливались цвета осени. Солнце, которое волшебники уже и не надеялись увидеть в начале ноября, приветливо светило, но только Гермионе было наплевать на это. Она бросилась к стеклу и со всей злости ударила по нему кулаком, вскрикнув от резкой боли, которая тут же пронзила нежную кожу. Прижав к себе руку, она подавила слёзы, которые чуть не брызнули из глаз из-за злости и боли. Кое-где на коже даже выступили волдыри, и Гермиона пожалела, что поддалась эмоциям и поступила столь безрассудно.
Вдруг раздался глухой хлопок, и она, вздрогнув, обернулась, встречаясь глазами со сжавшимся эльфом, который предлагал помочь вчера в ванной комнате. От осознания того, что он видел её обнажённой, она залилась румянцем.
Эльф несмело протянул к ней руку, в которой на раскрытой ладони лежала маленькая баночка с заживляющей мазью, которую Гермиона определила по цвету. Подобная мазь не раз спасала Гарри от небольших ранок, полученных на тренировках. Гарри, её милый Гарри…
– Мисс должна взять мазь, она поможет мисс, – негромко произнёс эльф, слегка кивая на её повреждённую руку.
Гермиона осторожно взяла мазь здоровой рукой, и эльф тут же с хлопком исчез из спальни. Покрутив в руках баночку, она открутила крышку и понюхала мазь. Да, и пахнет так же.
«Думаешь, он решил тебя таким способом убить?» – противно заскрежетал внутренний голос.
Она нахмурилась, ступая по мягкому ковру и усаживаясь на краешек кровати. Запустив пальцы в баночку и слегка зачерпнув прохладную мазь, Гермиона осторожно покрыла ею ранки, и они тут же исчезли, возвращая коже нормальный цвет.
Дверь спальни вдруг распахнулась и со стуком ударилась о стену. Гермиона вздрогнула и обернулась, задерживая дыхание.
В дверном проёме, облокотившись о косяк, стоял Малфой и с привычной усмешкой взирал на неё. Он скучающим взглядом обвёл комнату, вновь возвращаясь к лицу Гермионы. В глазах у него искрилось странное выражение, когда он вдруг произнёс:
– Время пришло, Грейнджер.
========== Глава 18 ==========
Гермиона стоит в темноте комнаты, прислушиваясь к стуку собственного сердца. На этот раз она не позволяет панике охватить себя, хоть причин более чем достаточно. Всего каких-то пять минут назад Драко зашёл в её комнату, бросил странную фразу, которая почти сразу утонула в происходящем… В мгновение ока он кинулся к ней и, дотронувшись до руки, аппарировал в эту комнату.
– Малфой! – зло прошептала она, делая несколько нерешительных шагов, но, опять не достигая стены.
– Да? – мягкий шёпот раздался прямо над её ухом, и Гермиона непроизвольно вздрогнула, отшатываясь назад.
Память услужливо подкинула картины недавних снов, где была схожая ситуация…
«Стоп. Что, блин? Нет, серьёзно, Гермиона? Ты хоть провела параллель между сном и этим? Общее только темнота, а если ты…» – додумать Гермиона не успела так, как её платье в мгновение ока оказалось порванным и бесформенной тряпкой упало на пол. Вскрикнув, она быстро прикрылась, и в это время зажглись немногочисленные свечи, приглушённо освещая помещение. Щурясь, она быстро огляделась по сторонам: на одной из тёмно-красных стен висело несколько плетей разной формы и цвета. Это заставило вздрогнуть, одновременно мелко задрожать, потому что внезапный холодок неприятно скользнул по её обнажённому телу, заставляя кожу покрыться мурашками. На других стенах были странные деревянные конструкции, о предназначении которых Гермиона старалась не думать. С потолка же свисало несколько цепей, и, подняв голову, с губ слетел поражённый вздох: на потолке была не менее замысловатая конструкция, по которой предполагалось перемещение цепей.
Горло сковал ужас, но тихие шаги заставили обернуться. Драко был в тёмных джинсах и – такой аристократ до мозга костей носит маггловские вещи? – той же серой рубашке, в которой он явился к Гермионе в спальню, только пуговицы были расстёгнуты.
Медленно он приближался к ней, крутя палочку в руках. Гермиона сжалась, на щеках вспыхнул румянец, а в следующую секунду, после взмаха волшебной палочкой Малфоя, руки оказались закреплены над головой наручниками, которые цепями были привинчены прямо к одной из деревянных конструкций, что была слегка выведена от стены. На щиколотках тоже защёлкнулись наручники.
Гермиона вскрикнула, дёргая руками, но высвободиться не получалось. Страх и стыд вскинулись в ней, когда Драко с довольной ухмылкой на губах и пошлой поволокой в глазах подошёл к ней почти вплотную. От осознания того, что он может в открытую осматривать её обнажённое тело, а то и коснуться, стало ужасно страшно, но вопреки всему её тело вопиюще неправильно среагировало, когда Драко легко проскользил подушечками пальцев по коже от ключицы к плечу, удовлетворённо хмыкая, когда Гермиона дёрнулась.
– Не смей ко мне прикасаться, ублюдок! – в сердцах выкрикнула она, смаргивая подступившие слёзы.
Малфой лишь шумно выдохнул, покачав головой. Он слегка обошёл конструкцию, встав теперь по правый бок Гермионы. Мягко коснувшись её бедра палочкой, ноги, против воли, раздвинулись, крепко закрепившись в одном положении, без возможности сдвинуть их.
Гермиона вскрикнула, бросая негодующий, полный слёз взгляд на него, но Драко с открытым упоением обсматривал её тело, неспешно скользя глазами по светлой, словно прозрачной, но всё же не такой, как у него, коже, по женственным изгибам и выпуклостям.
– Похоже, я не смогу сделать тебя послушной за эти три дня, но я заставлю тебя бросить эти жалкие попытки к сопротивлению, – жарко прошептал он ей на ухо, от чего всё тело покрылось мурашками.
– Пошёл ты… Ай!
Драко слегка укусил её руку, заставив этим заткнуться. Он тихо отошёл из её поля зрения, скрывшись где-то левее её спины.
Гермиона сглотнула слюну, прикусывая губу. Зажмурившись, она слегка покачала головой, из последних сил борясь со слезами. Это настолько унизительно, что она хотела умереть.
Просто раз – и исчезнуть. Представить, будто её и вовсе нет, а раз нет, то нет ни Малфоя, ни этой комнаты, в которой она стоит полностью оголённая, а обжигающий взгляд этого ублюдка просто пожирает её.
Какого чёрта она вообще здесь?! Почему она согласилась пойти с Ноттом? Почему теперь приходится быть голой на глазах ублюдка-Малфоя, ожидая неизвестно чего? А ведь она хотела отправиться на поиски Гарри и Рона. Её мальчики…
Всхлип невольно сорвался с губ, и вдруг Драко резко шлёпнул её по ягодице. Снова. И заставил вскрикнуть, дёрнувшись так, что цепи зазвенели.
– Не смей плакать, ты поняла меня? – грубо спросил он.
Драко подошёл к ней из-за спины и вдруг накинул на глаза повязку, завязывая узел на затылке. Гермиона мотнула головой, но он потянул её за волосы, срывая с губ шипение. Плотная ткань не позволяла ничего увидеть, окуная её во мрак, почти такой, что царил в комнате ранее.
– Что ты творишь?..
– Знаешь, Грейнджер, когда притупляешь одно чувство, все остальные обостряются.
Гермиона уже хотела было съязвить, что она осведомлена в столь элементарном факте, как вдруг в комнате раздался нежный звук музыки. Казалось, сотни ангельских арф заиграли, заструились по комнате, охватывая её и зарождая какое-то лёгкое волнение, граничащее с расслабленностью. Вдруг в аккомпанемент вступили ласковые женские голоса, а потом и мужские. Музыка переливалась, ласкала слух, а бархатные голоса, что становились то громче, то тише, порождали мурашки, что бегали по телу.
Рука Малфоя нежно заскользила по её коже, поглаживая живот, поднимаясь выше. Гермиона дёрнулась, но Драко не убрал руку. Напротив, он положил вторую руку ей на поясницу, слегка массируя пальцами, скользя на ягодицы и грубо сжимая их.
– Нет! – отчаянно вскрикнула Гермиона, страшась, что это может продолжиться.
Малфой коснулся округлой груди, оглаживая, сжимая в пальцах сосок, сильнее сдавливая. Гермиона поражённо втянула воздух, вмиг замерев. Он был прав, все чувства обострились почти до предела. Она ничего не видела и, отчаявшись, закрыла глаза, бросая попытки скинуть повязку. Мягкая музыка переливалась в ушах, заглушая его шаги, что создавалось впечатление, будто его тут и вовсе нет. Только нежные руки, трогающие её в откровенных местах, порождая жар, образовывающийся внизу живота, а между разведённых ног становилось влажно.
Гермиона ненавидела себя за это, ненавидела за то, что не могла перестать реагировать на его ласки так, потому что…
Казалось, она вот-вот сойдёт с ума, потому что его горячие, слегка влажные губы коснулись шеи, втягивая нежную кожу и слегка прикусывая, срывая с губ дрожащий выдох, который он ловит губами.
И это толкает за грань.
Страх, смущение оказались далеко позади, там, где была настоящая Гермиона, там, где она никогда бы не позволила касаться себя так. Сейчас была даже не она. Просто оболочка. Просто оголённый комок нервов.
Упругий язык скользит по её нижней губе, и – так чертовски странно! – она распахивает губы, впуская его, сталкиваясь языками, даря ему дрожащий стон. И она могла поклясться, что прежде, чем он оторвался от неё, он зарычал. Так дико, так по-животному, что Гермиона почти захныкала, и вдруг…
Застыла, поражаясь самой себе. Что с ней творится?! Когда она вдруг стала легкодоступной, дрожащей и жаждущей? И всё это по отношению к кому?! К Драко Малфою, школьному врагу!
Она вздрогнула и вскрикнула, когда губы его сомкнулись на соске и втянули в себя. Оторвавшись, Драко подул на влажную кожу, заставив Гермиону попытаться сдвинуться в сторону, но тут же пресечь эту попытку, грубо притянув к себе.
Дыхание его коснулось уха, слегка колыхая волосы, когда он прошептал:
– Будет несколько уроков, Грейнджер, постарайся запомнить их все. В первую очередь, это важно для тебя.
Предотвращая попытку что-то сказать, он почти невесомо коснулся пальцами её приоткрывшихся губ. Хмыкнув ей в волосы, он продолжил свой жаркий и в то же время пугающий шёпот:
– Урок номер один: всегда считай удары. Сегодня их будет всего пять.
Отойдя от неё на шаг, прежде чем Гермиона успела сообразить, что к чему, Драко вскинул плеть. По характерному свисту девушка всё поняла. Глаза её невольно распахнулись, а потом резко зажмурились, когда хлёсткий удар обрушился на нежную кожу левого бедра.
Вскрикнув и дёрнувшись, она с силой сжала зубы, напрягаясь всем телом. Слёзы покатились по её щекам, собираясь на крае ленты, повязанной на глаза, промачивая ткань.
Раздражённый голос Драко пробился к ней сквозь боль:
– Я, кажется, сказал считать! Ну, что же, начнём заново. Будешь пропускать счёт – будем начинать сначала.
Его голос был таким, будто на губах во время произношения этих ужасных слов играла ухмылка. И Гермиона возненавидела его голос, его руки и его самого. Так дико и отчаянно, что в это почти не верилось. Вопрос «как можно настолько ненавидеть человека?» граничил с «как можно быть таким извергом?», пока следующий удар не выбил весь воздух из лёгких.
Гермиона вскинула голову, натягивая путы, чувствуя жгучую, прожигающую боль на спине.
– Один! – всхлипнула она, не веря. Этого просто не может быть! Просто сон. Да-да… Просто страшный кошмар, тот, который снился ей на протяжении многих ночей, только чуть-чуть изменившийся.
Следующий удар заставил её поверить в происходящее. Плеть опустилась на нежную кожу живота, чуть ниже пупка, срывая с губ задушенный вскрик. Цепи жалобно зазвенели, когда она дёрнулась от удара, приходя в себя, насколько это возможно было.
– Два! – рявкнула она, чувствуя безумную злость. Почти такую же сильную, как и боль. Слёзы струились уже по щекам, и она закусила губу.
Драко схватил её подбородок, дёрнув его вниз, высвобождая губу из зубов, слыша шипение Гермионы.
– Не закусывай губу, иначе от боли откусишь её! Ты поняла меня, не закусывай! – рявкнул он, отходя от неё на шаг.
Взгляд проскользил по её бледной коже, спускаясь ниже и натыкаясь на красную полосу от плети. Драко хмыкнул. Он был прав, её кожа просто восхитительна с этими красными полосами, особенно от осознания того, что они нанесены его рукой.
Вскинув плеть, Драко снова опустил удар на тело. Чётко прицелившись, он попал чуть выше груди, самым кончиком плети, отчего Гермиона взвилась, словно уж.
– Три! – заорала она, чувствуя неимоверную боль. Боль, боль, боль. Обжигающая, опаляющая, ноющая, такая ненавистная, непривычная и новая. До чёртиков отвратительная, порождающая самые гнусные желания и мысли, обновляя, увеличивая в разы ненависть. Она, словно змея, заструилась в груди, распаляясь, заставляя сжимать зубы, зажмуривать глаза, чувствуя, как слёзы стекают по щекам.
– Не шевелись! Будешь так извиваться – только себе хуже сделаешь, – нравоучительно вымолвил он, замахиваясь снова.
– Не-ет!
Плеть ударила по рукам, рассекая тонкую кожу. Кровь заструилась по локтям, дальше – к плечам, собираясь возле шеи и скатываясь в углубление ключиц. Грейнджер с шипением втянула ставший вдруг раскалённым воздух. Рассечённая кожа жутко защипала и заныла. Казалось, боль просто оглушила, потому что звуки нежной, медленно льющейся музыки вмиг исчезли. Была только вязкая тьма и визжащая тишина, давящая, будто вот-вот голова разорвётся.
Сил не было просто ни на что. Абсолютно. Фатальная беспомощность обрушилась на Гермиону, сжимая ту в стальных объятиях. Медленно открыв губы, будто зная, что он здесь, и он ждёт, она выдавила тихое “Четыре”. Слёзы уже неконтролируемо катились по щекам, а слабые всхлипы уже ничто не способно было заглушить.
Гермиона дрожала, давясь слезами, чувствуя безумную боль. Казалось, злость просто исчезла, испарилась. Раз – и её просто нет. Внутри – пустота. Даже страх куда-то делся, покинул её одну, опустошённую и обречённую.
Она знала, что ещё не всё. Ещё будет последний удар, и она надеялась, что он будет действительно последний для неё, спасительный. Ей до безумия захотелось покинуть этот мир с этим поместьем, будто её, Гермионы Джин Грейнджер, никогда здесь и не было. Будто это просто сон… Или нет. Будто она вообще никогда не рождалась, чтобы просто не чувствовать всего этого унижения и боли, так беспощадно рвавших её на части. Уничтожающих.
Внутри засело ожидание спасительной боли, потому что Гермиона чувствовала – она на грани. Жизни и смерти, добра и зла, света и тьмы. Хотя… Эта тьма давно уже окутала её, не давала пошевелиться и вздохнуть полной грудью.
Гермиона тихо вздохнула, когда до её слуха наконец долетели отдалённые звуки музыки. Ласковые голоса окутывали, словно обдавали сонной дымкой. Арфы переливались, создавая иллюзию комфорта и безопасности, что было почти смешно, потому что они граничили с дикой болью.
Голоса девушек становились то тише, то громче, мужчины словно добавляли бархатности в эту ангельскую симфонию. Маленькие колокольчики периодически звенели, словно тысячи звёзд ссыпались под ноги, искрящимися бусинками перекатывались.
Свист плети почти не напугал, будто она ждала этого, будто свыклась. Она жаждала этой боли, потому что она была освобождающей. От тела, от проблем, от дальнейшей боли и чувств.
Плеть опускается ей на бедро, а Гермиона вскрикивает, так слабо, что Драко почти не верится. Такой приглушённый, горловой звук, почти стон срывается с её губ, она откидывает голову назад, беззвучно открывая рот, словно крича, так отчаянно, как только можно. Она шепчет “Пять”, а тело, что было напряжённо минуту назад, вдруг обмякает, и Гермиона повисает на цепях, опуская голову.
Малфой хмурится, но все же откидывает плеть в сторону. Взмахом палочки освобождает Грейнджер, и подрывается с места, ловя её падающее тело.
– Грейнджер… – шепчет он, стягивая повязку с её глаз. – Грейнджер! – рычит он, встряхивая её, растирая её затёкшие руки.
Сердце начинает учащённо биться, но Драко лишь сжимает зубы. Дурная мысль, пришедшая в его голову, заставляет задержать дыхание.
Драко перестаёт различать голоса и звуки арфы, что витают в воздухе. Дрожащая рука тянется к шее Гермионы и пытается найти пульс.
Пытается.
========== Глава 19 ==========
Я никогда не говорил, что хочу этого,
Это бремя свалилось на меня
И поселилось внутри.
***
Я всего лишь человек, запертый в камере.
Я пытаюсь убежать от того, что скрывается внутри меня.
Монстр, монстр,
Я превратился в монстра
Монстр, монстр,
И он становится всё сильнее.
Imagine Dragon – Monster
Из распахнутого окна веет осенний ветер, слабо покачивая занавески. Оранжевый, почти красный, лист влетел в комнату, вспыхивая и оседая на светлый ковёр пеплом. Он словно феникс, только больше никогда не возродится.
Драко переводит взгляд на картину, на которой волны размеренно вздымаются, пенятся и накрывают золотистый песок. Если закрыть глаза, то можно представить шум волн, можно даже почти ощутить солёный запах воды или почувствовать песчаные крупинки на пальцах.
Драко закрывает глаза, но слышит лишь размеренное дыхание Грейнджер. Этот звук кажется ему самым прекрасным, скорее потому, что какие-то жалкие сорок минут назад он думал, что больше никогда не услышит её дыхания, никогда не увидит, как она злится. Он думал, что она умерла, там, в комнате для “игр”, на его руках.
Драко открывает глаза и медленно водит взглядом по расслабленным бровям, между которыми не залегла складка, которая обычно слегка видна, когда Грейнджер хмурится; по вздёрнутому носу; по приоткрытым губам, таким бледным, что если бы не тихое дыхание, которое слышно, если прислушаться, то он бы не поверил, что она жива.
