Текст книги "Девон: Пробуждение (СИ)"

Автор книги: Tom Arrow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)

3.5 Заговоры

День близился к концу.

Воздух стал невыносимо душным и тяжелым.

Над кроваво-красным от заката горизонтом танцевали молнии, оглушая округу раскатистым громом.

Завсегдатаи покинули трактир «Сердца розы» покрепче придерживая полы своих шляп, которые так и норовил отобрать стремительный ветер и унести в дар бушующему морю.

Люди ежились и спешили в родные дома и лачуги. Молясь успеть, до того как яростная непогода обрушится на них с небес.

Было в надвигающемся шторме нечто странное. Раскатистый гул в песне ветра и грома, подобный драконьему рыку, что отдавался вибрацией в костях, мурашками по коже и участившимся сердцебиением.

Он поднимал со дна души страх. Столь же древний, как и сам мир.

Что его породило: эхо черного шторма, что уже бушует в море или яростная песнь Черного дракона?

Осталось совсем немного времени и ответ придет в эти земли сам и обрушится на ее обитателей со всей своей яростью и жестокостью.

Ослепительная вспышка расколола небосвод пополам, а затем тишина.

Минута.

Две.

Три.

И округу оглушает раскатистый грохот.

* * *

«БАБАХ!»

«Испуганный свист!»

Вырванный из приятной послеобеденной дремы Лесовичок подпрыгнул, ударившись сломанными рожками об крышку клетки и испуганно озираясь по сторонам. Его взгляд упал на крошки.

Верно, он задремал, утолив голод, терзавший его много дней. Пока он был заперт в этом проклятом шкафу!

Лесовичка переполнило чувство благодарности к его благодетелю, который мирно посапывал на огромном ложе. Ему нравится этот двуногий!

«Добрый.»

Очень похожий на его прежнего хозяина. Как и он, этот юноша спит крепким сном, но его рука держит рукоять кинжала под подушкой.

Лесовичок одобрительно кивнул.

«Правильно, очень мудрое решение. Когда ты один…»

Мысль оборвалась, а легкая тревога накатила на лесовичка.

«Добрый двуногий не был один.»

Существо осторожно выглянуло из-за дверцы клетки, осматривая комнату.

Направо. Налево. Сверху. Сзади. Снизу!

«Той, что притворяется двуногим, там не было.»

– Фух. – Облегчённый вздох-свист покинул маленькие легкие.

«Хорошо. Ее голод ужасает.»

Почувствовав себя в безопасности, он выскочил из клетки и остановился перед баррикадой, на самой вершине которой покачивался желтый цветок в разбитой пивной кружке.

Лесовичок фыркнул.

«Да кому вообще нужны эти двери, когда есть другие пути?»

Почесав лапкой за рожками, он шмыгнул в лаз между досок и побежал по мышиным туннелям, которые в незапамятные времена отвоевали, его дальние родственники – домовые. Те стоило им оказаться на пути, более крупного и дикого собрата, тут же испуганно уступали ему дорогу. На что тот гордо топорщил свои чешуйки и надменно смеялся им вслед шуршащим смехом, продолжая свой путь по старому зданию.

Слишком старому.

Гнилое дерево под лапами треснуло и лесовичок, не успевший хоть за что-то, зацепится, с удивленным свистом, полетел вниз. Он падал, пока его полет не оборвался болезненным столкновением с каминной полкой, заставленной книгами, ракушками, рамками с картинами, трофеями, сувенирами и прочим памятными вещами. Над которыми гордо высится старинный гербовый щит местного лорда.

Лесовичок потер ушибленную голову и чуть не взвизгнул, когда увидел собственное искаженное отражение в стеклянной вазе. Существо облегченно вздохнуло, сообразив, что к чему.

– !

Звуки шагов и голоса заставили его спрятаться за памятным хламом.

* * *

В большом зале трактира было темно и тихо, но раздался шорох зажженной спички и неяркое пламя, выцепило из тьмы лицо Роаха, хозяина постоялого двора «Сердце Розы.» Тот прикурил трубку, глубоко затягиваясь и выдыхая вонючие клубы сизого дыма.

Все еще горящая спичка полетела прямиком в камин, и хорошо промасленное дерево мгновенно вспыхнуло.

Неяркий свет очага осветил зал и вырывал из тьмы еще четыре силуэта. Толстяка Бора с фингалом под глазом. Двух его дружков Клода и Плута на чьих лицах застыло глумливое выражение. А за ними чуть поодаль неловко стоял Малыш Джон, чьи руки нервно теребили пуговицы на рубашке.

Звон бокала, от которого терпко пахло крепким алкоголем.

Роах сделал короткий глоток, закашлялся и стукнул стаканом о каминную полку, заставив молодых людей дружно вздрогнуть. Однако мужчина, не обращая на них никакого внимания, в молчании взял кочергу и начал шевелить ей горящие угли в камине.

– Па, мы … – Попытался прервать гнетущую тишину толстяк Бор.

– Да, вы! – Хозяин грохнул кочергой, и угли взметнулись в воздух яркими искрами. – Это ваша вина, идиоты! Я оставил вам постоялый двор всего на одну ночь. На одну ночь! И чем это в итоге обернулось?

Бор, закатил глаза. Опять старая песня.

– Па, хватит бузить! Каждый раз одно и то же. Сколько раз я должен тебе объяснять, что тот тип сам напросился! Он не представился еще и вел себя как напыщенный петух, да и плащ этот дорожный и …

– У него был толстый кошель, чей вид отбил вам последние мозги! Прошло столько времени, а я до сих пор разгребаю последствия той ночи!

Повисло напряженное молчание.

– До, этого же все шло хорошо.

– Хорошо? Хорошо?! – Мужчина, так сильно хлопнул стаканом по полке. Что деревянная рамка, за которой лесовичок прятался, упала и разбилась. – Не стоило ввязываться в это с самого начала!

Взгляд мужчины упал на полку и наткнулся на испуганное существо.

– Лесовик?

– Что-о? Где?!

– Эй, это же тот самый!

Незваный гость спрыгнул с каминной полки и попытался, затеряется среди мебели, но молодые люди были настроены весьма решительно.

– Лови!

– В этот раз не уйдешь!

Лесовичок дал деру.

В полумраке было сложно уследить за происходящим, а он и не пытался. Ведь главное было– бежать, бежать, бежать!

Что-то острое просвистело совсем рядом. Вот ему чудом удалось избежать чьей-то ноги. Еще что-то тяжелое пролетело мимо него. Вот он опять перепрыгивает чью-то ногу.

Бочка обрушилась, сверху грозя оборвать его жизнь, но в последний миг ему все-таки удалось найти щель между старых досок и нырнуть в нее.

Оказавшись в мрачном погребе без намека на освещение.

Снова полет и болезненное столкновение с… Из тьмы возникла рука и молниеносно схватила его в цепкие, как птичьи когти, пальцы.

Синие глаза и знакомое фальшивое лицо.

Лесовичок испуганно пискнул. На глазах бусинках навернулись слезы.

«Та, что притворяется двуногим! Из огня, да в полымя! Ему всего сто семьдесят танцев лун*. Он не был готов распрощаться с жизнью!»

(*14 лет. Лесовик – ровесник Эвана. В Реале две луны. Их движение называют танцем. Один лунный танец (цикл) равен одному месяцу.)

В следующий миг ему отвесили щелбан и, приложив указательный палец к губам, шепнули.

«– Тише.»

Лесовичок послушно замер в когтистой хватке, в глазах бусинках блестели слезы, а крошечное сердце билось как у испуганного мышонка

Девон одобрительно ухнула.

«– Какое же любопытное создание так похоже на маленькую живую шишку. Мне всегда, казалось, что вы что-то вроде мелких вредителей. Грызунов. Приятно заблуждаться на этот счет. Ты очень даже разумен не так ли?»

Существо задрожало всем телом, но кивнуло ей.

– Ох, не бойся, я не ем пищу в физической оболочке. Особенно ту, с которой можно приятно поболтать… – Девон задумалась, а затем добавила. – В основном. Но буду честной, тебя малыш мне даже для перекуса будет маловато.

Вопросительный свист.

– Тшш. Слушай.

Синие глаза медленно указывали наверх, а затем погасли.

Лесовик, поняв намек и чуть успокоившись, послушно прислушался вместе с ней.

Сверху звучали скрип мебели, глухие шаги и эхо голосов.

– Оставь его.

– Но отец, это же тот самый!

– Оставь его! У нас есть дела поважнее, чем гоняться по всему дому за безмозглым грызуном.

От возмущения лесовичок затрещал всеми своими чешуйками. За это ему отвесили еще один щелбан. Он обиженно засопел и потирая ушибленное место вновь прислушался к происходящему наверху.

Скрипнули стулья. Участники беседы вернулись, на свои прежние места.

– …

– Ты же его слышал. Отец, мальчишка еще не о чем не знает! Это наш шанс! Мы будем купаться в деньгах, когда …

– Заткнись, – Мужчина откашлялся и еще раз громко глотнул из бокала, – Я думаю.

Хозяин трактира, дрожащими руками, раскурил очередную трубку. Его взор упал на каминную полку. Туда, где стояли старые рамки, книги, трофеи и сувениры из далеких земель, над всем этим почетное место занимал гербовый щит правителя этих земель. Пламя выцепило его из темноты.

Грифон.

Опустившийся стакан, задел осколки стекла. Глаза Роаха удивленно опустились на упавшую деревянную рамку. Гелиография. Он поднял ее, взял в руки и посмотрел так, словно впервые видел.

Глубокий вдох.

Его взгляд вернулся к гербу. Кольцо дыма сорвалось с губ мужчины и заключило грифона в кольцо, а затем рассыпалось, скрывая его в едком дыму.

– Я принял решение.

Мужчина отложил трубку.

– Через день-два сюда прибудет свита юного лорда. Времени мало. Талл отправился в поместье. Его Светлость будет поставлен в известность к утру. А если он застанет по пути патруль… Вздох. То и наш хороший знакомый тоже. Вы знаете, что нужно делать. На все про все у вас всего одна ночь. И в этот раз чтоб без осечек! Я понятно вам говорю?

Ответом ему было согласное мычание.

Лишь малыш Джон виновато промолчал, отведя глаза.

Окна задрожали в ставнях. Над головой раздался раскатистый гром.

– И еще раз напомню: мальчишку ни в коем случае нельзя убивать.

– Па?

– Мне повторить для особо одарённых?

– Нет, все сделаем.

– Убедитесь, что никто ничего не увидит и не услышит. В такую погоду, – грохот грома, – даже у вас идиотов все должно получиться.

– Другие постояльцы? – Забеспокоился Джон.

– На третьем этаже никого, – Хмыкнул Бор, – что до жильцов со второго, то они отправились в город поразвлечься. Мальчишка и его училка наши единственные гости в эту ненастную ночь.

– Заранее все продумали? – Фыркнул хозяин. – В кой-то веки…

– А, что насчет той пожилой леди? Она, ведь тут ни при чем, – озабоченно спросил малыш Джон. – Может…

– Больно добрый, а?

– Свидетеля нам хочешь оставить?

– Эта старая карга. – Бор почти сплюнул, но вовремя передумал. – Из-за нее твоя мамаша* подбила мне глаз! Ну уж нет, легко она не отделается.

(*Кухарка Дея.)

Малыш Джон умолк и снова отвел взгляд.

Хозяин взял с каминной полки стакан и осушив его одним глотком, поморщился, закашлялся, оторвался от камина. Все также прижимая старую разбитую рамку к груди.

– Не испачкайте пол и не повредите мебель. – Устало бросил он напоследок и хромой походкой удалился в сторону лестницы, что вела на второй этаж, где был его кабинет.

Толстяк Бор, Клод, Плут и Малыш Джон остались одни. Темные силуэты в мрачном зале, который освещало гаснущее пламя камина, да редкие вспышки молний за окнами.

– Встретимся здесь в оговоренное время. Не стоит беспокоить юного лорда и его почтенную спутницу раньше времени, они, должно быть, устали с дороги. – Тихо сказал толстяк Бор.

– Угу.

– Ага, побеспокоим их позже.

Посмеиваясь, они втроем покинули, зал.

– …

Последним был Малыш Джон, он остановился на пороге и посмотрел, на лестницу, ведущую вверх… Словно сомневаясь.

Он сделал неуверенный шаг, громко скрипнула половица под его ногой.

– Эй, ты там, что заснул?

– Нет. Уже иду. Иду…

Тяжело вздохнув и опустив голову, молодой конюх покинул большой зал трактира.

И лишь эхо его безрадостного бормотания звучало в воздухе.

«И-д-у.»

* * *

– Любопытно!

Лесовичок аж подпрыгнул от неожиданности. Он и не заметил, когда когтистая рука разжалась.

"Выходит, все это время он сидел на раскрытой ладони?"

Во тьме вспыхнули синие глаза, все еще обращенные вверх. Затем узкие хищные зрачки медленно перевели свой взгляд, вниз посмотрев прямо на него.

«Ну все, шанс на побег упущен! Проклятое любопытство!!!»

Он испуганно пискнул.

Ответом ему был смешок.

– Ты ведь ищешь своего хозяина?

От удивления он забыл про страх и кивнул.

«Как оно…Как она узнала?»

– О, у меня свои методы. Северянин в зеленой куртке с гербом грифона?

Кивок.

– В этом месте от него остался лишь призрак. Мне жаль, но он не пережил ту ночь.

Рогатая голова поникла.

– Но ты и сам все видел и слышал.

В тишине погреба раздался всхлипывающий звук.

– Но учитывая, сколько прошло времени… Ты спал или искал способ вернуться с Изнанки?

«Витиеватый свист.»

– О-о, даже так. Сильно же тебе досталось. Но зачем им разыскивать тебя?

Вначале была тишина, а затем лесовичок начал издавать короткие свистки и трещащие звуки.

Секрет, который его обладатель таковым не считал.

Девон удивленно ухнула, моргнув светящимися синими глазами.

– Вот даже как? Весьма неожиданно. Возьму, на заметку.

Девон постучала костяшками пальцев по подбородку явно что-то обдумывая.

Потенциальную возможность…

«Вопросительная трель свистков.»

– Хм? – Девон на его вопрос издала досадный вздох. – Боюсь "доброго двуногого", скоро постигнет та же печальная судьба, что и твоего прежнего хозяина.

Ответом ей был возмущенный свист!

– О, я бы могла его предупредить, и он бы мне поверил. Такие, как я редко лгут… Это и не нужно. Люди, как правило, обманывают себя сами…

«Недовольное бурчание.»

– Ты прав, я отвлеклась. Он слаб. Даже если мы сейчас сбежим, долго он не протянет. Я плохо знаю местность, что уж говорить про… – Девон изящным жестом дирижера указала вверх.

Ответом ей был шум отголосков шторма, что были слышны даже в погребе.

– Нет, сейчас сбежать мы не сможем. Вдобавок «Его Светлость», «Хороший знакомый» и… Смешок. Ах, да «Прекрасная Леди». О ней тоже не стоит забывать. Враги, которые уже ждут встречи с нами. Ему стоит перед этим, как минимум выспятся, ты так не считаешь?

«Неуверенное ворчание и настойчивый свист.»

– Ввязаться в драку? Мне? Только если хочешь, чтобы к утру меня собрали в совок и выкинули в ведро. Слишком мало времени я пробыла в этом мире. Слишком слаба.

Лесовичок отказывался верить ее словам и ответил ей чередой щелчков и свистов. Чей смысл можно передать так:

«Добрый двуногий, что накормил меня едой, не заслуживает такой же участи, что и мой прежний хозяин! Такое могущественное и опасное существо не может говорить такие слова! Ну хоть что-то она ведь может сделать?!»

– Он накормил тебя? Не удивительно ведь он молодой господин, твоего прежнего хозяина.

– ?!

– Ты не знал? Эван ван Астра. Добрый двуногий, что накормил тебя едой. Молодой хозяин – герба с грифоном. Сын владыки этих земель, что делает его господином, твоего бывшего хозяина, а следовательно, и твоим.

Какое-то время, лесовичок, пытался осознать ее слова, шестеренки мыслей щелкали в его голове, а осознав… Маленькое существо взорвалось возмущением и гневом. Из его ушей едва пар не шел. Он яростно подпрыгивал у Девон на ладони, как мячик, разразившийся гневной тирадой свистов, щелчков и ворчания.

– Как я сказала мне это не под силу, но что насчет тебя, хочешь проучить этих негодяев?

Лесовичок замер все еще гневно пыхтя. А затем оглядел себя и так скептически на нее посмотрел всем своим видом говоря: «Разве ты не видишь какой я?» и «Что я могу?!».

– А если бы ты мог, чтобы ты сделал?

«Уверенный свист, щебет и шуршащий злобный смех.»

– О да. Я могу это устроить. Правда будет «немного больно». Ты готов пойти на это ради него?

Лесовичок буравил ее своими глазами бусинками, а затем уверенно кивнул.

– Отлично! – Глаза Девон вспыхнули синим в кромешной темноте. – А что насчет вас не желаете присоединиться к веселью?

Лесовичок удивленно вздрогнул и обернулся.

Из-за банок, корзин и лоханей с провизией выступили домовые. Многие из них были побитыми, другие выглядели неказистыми, но во всех них горела единый огонек решимости.

* * *

Они обитали здесь очень, очень давно, еще со времен прежней хозяйки, ее матери, и матери ее матери, а, возможно, еще дольше.

Несколько лет назад это место изменилось, и им эти изменения не пришлись по вкусу. Как и те люди, что были сейчас наверху.

Но что они могли предпринять, кроме мелких пакостей?

Однако теперь, все изменилось, у них был могущественный покровитель и союзник!

* * *

Домовые пищали и стучали лапками в предвкушении.

Лесовичок обернулся, смотря на Девон с почтением и решимостью.

В ее руке возникла маленькая сфера со сгустком клубящейся тьмы.

– Скажи, А-а!

Лесовичок покорно распахнул пасть, блеснул ряд острых треугольных зубов.

– Амм!

«Глоть.»

Глаза лесовичка округлились. Затрещали чешуйки. Из его пасти повалили искрящийся дым. Заваливаясь набок, он сделал несколько неуверенных шагов, упал с раскрытой ладони и кубарем укатился в самую дальнюю часть погреба, где хранилось дорогое вино.

Грохот ведер, мелкой посуды и тишина.

Так длилось мгновение. Два. Три…

Скрежет, шипение и треск. Так трещит молодой лес под натиском времени.

Девон захихикала, а затем рассмеялась, как залихватский фокусник, обведя руками погреб. Под ее ногами вспыхнул и погас огромный рисунок закрытого глаза.

Вспыхнули и погасли синие искры, осветив женщину, склонившуюся в шутовском поклоне, ее лицо похожее на зловещую маску, сияющие синие глаза, а также нечто огромное и бесформенное за ее спиной.

Искры погасли и лишь синие глаза женщины все также светились в кромешной тьме, да белесые глаза домовых, притаившихся на полках.

Синие глаза закрылись.

Тьма расправила свои щупальца, и все погрузилось в кромешный мрак.

Лишь смех и голос неестественный, далекий и в то же время близкий, эхом звучал в абсолютной темноте.

– Ах-ха-ха, это будет весело. Это будет очень-очень весело!

Ответом ей было раскатистое рычание и скрежет.

3.6 Ночные Похождения

Мир накрыла ночь, а постоялый двор «Сердце Розы» оглушительный черный шторм. Поток воды, подобно водопаду, ширмой отрезал его от прочего мира. Гремел гром. Ветер таранил стены, окна стенали от его напора. На крыше сходил с ума флюгер.

Впрочем, четверым рослым парням, что поднимались по узкой лестнице, все это было лишь на руку. Так, никто ничего не увидит и не услышит. Включая главных действующих лиц этого спектакля. Разбойного нападения посреди ночи.

Тем не менее шли они осторожно и переговаривались только шепотом. У троих из них в руках было по дубинке, а самый рослый из них, что шел впереди, нес керосиновую лампу, мешок и веревку.

Толстяк Бор, чуть не мурчал от предвкушения.

«Когда, ну, когда в последний раз они грабили незадачливых путников?»

С тех пор как границу закрыли немногие останавливались у них на постоялом дворе. Да и отец стал гораздо строже, после того случая.

«Два месяца, три?»

Он с любовью потер дубинку в руке.

«Ничего-ничего. Руки-то помнят. Жаль, братец Талл пропустит все веселье.»

Но Бор ведь хороший брат он обязательно прихватит ему сувенир.

«Не то, что этот умник. Только о себе и думает! Тьфу.»

Уже на последней ступени, идущий впереди него здоровяк, с лампой в руке, встал как вкопанный.

Замечтавшийся толстяк врезался ему в широкую спину.

– Джон, – зашипел он, – Какого черта! Ты что заснул?

– Там. «Око ночи». – Голос Малыша Джона звучал неуверенно и как-то испуганно.

Толстяк зло толкнул его в сторону и посмотрел, куда указывал их конюх.

Свет из витражного окна был скудный, ребристый от капель дождя, но он контрастным пятном падал на дверь, выделяя огромный рисунок глаза на ней.

– Это еще че, за пакость?

Спросил сумевший протолкнуться на площадку Плут.

– Это «Око Ночи». Заговор от зла. Тот, кто войдет внутрь со злыми намерениями, будет сурово наказан.

Бор закатил глаза, как и его дружки.

«Вот же влипли! Этот идиот еще и суеверный. А все его мамаша. Чертова кухарка!»

Рука сама собой коснулась подбитого глаза.

«И рука у нее тяжелая…»

Толстяк, впрочем, понимал, что не это их главная проблема. Джон никогда не ходил с ними на вылазки и сильно нервничал.

«Тоже мне подсобил папаша!»

Они всегда работали вчетвером, но сегодня старший братец Талл отсутствовал, и отец нашел ему замену. Джон знал, давно знал, но не лез. Ему явно не нравились их дела, но он всегда держал рот на замке.

«Даже интересно почему?»

Отец всегда умел надавить на больные места нужных людей. Особенно таких простофиль, как малыш Джон.

«Интересно, что напугало его больше страх за свою жизнь, угроза лишится работы вместе с мамочкой-кухаркой… Или все дело в мисс-Пугало? А, не важно.»

«Главное, чтобы он не запорол нам все дело!»

– Забудь болван. Богов давно нет. Кто тебя накажет, если все ушли?

– Верно. Остались только бедствия. – Поддакнул ему Плут, за что получил подзатыльник от Клода, когда тот подошел к двери и коснулся рисунка пальцами.

– Обычный уголь.

Толстяк усмехнулся.

– Вот видишь! Даже жаль. Ох, как взбесится старик утром. Как думаете парни, стоит потребовать у наших дорогих гостей компенсацию за такое… ну это.

– Малеванние?

– Вандализм?

– Да, какая разница, – пробурчал Бор, – Раз уж мы решили заглянуть, то прихватим все. Вы видели, у этих двоих был целый мешок серебряных песелей*!

(* Одно из жаргонных названий монет с собачьими головами. Универсальная валюта для всего континента.)

Напоминание о деньгах заставило Клода и Плута алчно улыбнуться.

Из глубины дома раздался шорох.

Троица замерла.

…

..

.

Ничего. Просто звуки старого здания, что качается в такт шторма.

– Тц! Напомню это северная комната. Там, должно быть, темно как …

– Как у твоей мамки в … – хохнул Плут.

Малыш Джон, толкнул его вбок, не дав ему договорить.

Бор, не то хрюкнул, не то вздохнул.

– Захлопнулись. Джон, от тебя толку нет, как и опыта в таких делах. Так что просто стой с лампой и свети. Вы займетесь мальчишкой. Один слабый. Я повторю еще раз с-л-а-б-ы-й удар по голове. Кляп в рот и веревки по рукам и ногам. Парень, хиляк, но будьте начеку. – Его пальцы сардельки коснулась шрама, над бровью. – Вдруг и он выкинет, какой фокус.

– Что с пожилой леди?

На лице толстяка расползлась широкая как у жабы улыбка. Он легонько постучал дубинкой по ладони.

– Старой каргой займусь я. У меня с ней свои, личные счеты.

* * *

Они обступили дверь. Око ночи зияющей чернотой взирало на них.

Бор кивнул. Ему кивнули в ответ.

«Вначале надавить. Затем поднять вверх. Потянуть на себя. И плавно опустить.»

Хорошо смазанная дверь беззвучно отворилась.

За дверным проемом была чернота.

Один из парней беззвучно присвистнул.

– Какого черта тут так темно?

– Это северная комната, балбес тут всегда темно.

Толстяк дал отмашку Джону, чтобы тот шел вперед.

Малыш Джон сглотнул. Он не хотел в этом участвовать. Но выбора у него не было. Он обещал. Ей.

Он сделал один шаг. Два. И на третьем встал как вкопанный, не в силах пошевелится. Джон смотрел в темноту. Темнота смотрела на него в ответ. Он чувствовал это каждой клеточкой своего тела, и волосы на его загривке встали дыбом.

Было что-то неправильное в этой черноте.

Товарищи пихали его, но им даже втроем не хватило бы сил сдвинуть его с места, и тут чей-то тихий голос шепнул ему на ухо.

«– Не ходи.»

Малыш Джон послушно кивнул, закрыл за собой дверь и отступил к краю площадки, едва не сшибив с нее столпившихся за его спиной парней.

Бор выпучил глаза, и жестами вопрошал.

«Какого хрена ты делаешь?!»

– Я-я…Я это. Здесь лучше покараулю.

Бор, сплюнул.

– Трус! Еще и темноты испугался!

– И какой смысл было брать этого здоровяка на дело, если от него, как всегда, нет никакого толка?

– Ха! Забей. Мы и втроем справимся.

Толстяк отобрал у него фонарь, мешок и веревку и вручил их более надежным товарищам, которые все еще потешались над здоровяком. Плут изображал цыплёнка.

– Стой здесь и … карауль.

Дверь снова беззвучно отворилась.

Первым во тьму шагнул Бор, за ним последовал Клод, за ними Плут. Все они скрылись за дверным проемом, осторожно на цыпочках направляясь туда, где по их памяти находятся изголовья кроватей.

Малыш Джон не мог пошевелиться бледный от ужаса, смотря им вслед.

* * *

Бор подождал, пока их глаза привыкнут к темноте. Свет в лампе, лишь немного разгонял тьму, вылепив из тьмы знакомые силуэты. Стены, потолок. Вот стол с остатками трапезы. Зашторенное окно с «творчеством» его младшей сестрички.

«Папашина любимица, чтоб ее! Ябеда.»

Огромным темным пятном выделяется шкаф.

«Все из-за него. Если бы мисс Пугало посоветовала им другую комнату.

Толстяк усмехнулся. Впрочем, ему грех жаловаться. Все шло так, как он и хотел.

А вот и они, две кровати и два тела, что мирно спят, утомившись с дороги.

«Тот, что слева меньше. Мальчишка.»

Он злобно оскалился и указал дружкам на парня. Те кивнули в ответ, а он, поставив лампу на пол, крадучись направился к другой кровати. Пальцы на дубинке дрожали от предвкушения. Лицо расплылось в ухмылке, отчего из уголка жабьего рта, стекала капелька слюны, которую он поспешно вытер рукавом. Перехватив оружие поудобнее, он торжествующе занес дубинку над головой.

* * *

Его приятели тем временем обступили другую кровать. Они редко действовали в стенах гостиницы, чаще в лесах, дожидаясь пока состоятельные постояльцы отправятся в путь. За последние несколько лет они неплохо наловчились в этом деле. Один точный удар и мальчишка, не просыпаясь, уйдет в глубокий нокаут.

Удар!

Звук, с которым дубинка обрушилась на темную фигуру, прозвучал как треснувшее яйцо. Предвкушение на их лицах сменилось ужасом.

«– Мы его, кажись… прибили.»

«– Мастер Роах нас…»

«– Убьет!»

Беззвучным хором произнесли они и в ужасе откинули одеяло.

* * *

Толстяк Бор не видел их паники, в это время он был занят другим. Он бил и бил старуху по голове. Смачно. Снова и снова. Зрачки расширились, дыхание сбилось, а изо рта летели пена и слюна. Поросячий восторг.

– Вот тебе старая карга! Сдохни. Сдохни. Сдохни!

Он бил ее, пока не выдохся. Покрытый потом и, не сдерживая похрюкивающий смех, он сорвал одеяло, чтобы посмотреть, полюбоваться, на дело рук своих.

Из-под одеяла, на него смотрело его собственное окровавленное и избитое тело.

Толстяк взвизгнул и отпрянув, упал.

В этот же миг раздались еще два испуганных вскриков у другой кровати. Под одеялом мальчишки не оказалось. Зато там было нечто неописуемо ужасное. Обезображенное, пожранное извивающимися червями, но все еще живое, дышащие.

Юноши завопили и отшатнулись. Задетая одним из них лампа упала и погасла. Комната и ее обитатели погрузились в полумрак, освещаемый только светом из дверного проема.

– Что это было?!

– Бор! Черт тут что-то не так!

Именно в этот момент медленно и со скрипом пришла в движение дверь.

– Нет!

– Джон, дверь! Не дай ей закрыться! – Крикнул в панике Клод.

Но тот стоял, парализованный страхом смотря на них круглыми от ужаса глазами на бледном лице.

– Черт!

Клод побежал к двери, но не успел. Дверь захлопнулась перед его носом, а дверная ручка песком рассыпалась в руках.

Щелкнул замок.

Их поглотила тьма.

* * *

«И была четвертым Великим бедствием Тьма, что размывает границы, путает дороги, отворяет двери и тропы в иные места…»

* * *

Малыша Джона, наблюдавшего за произошедшем из коридора, словно ледяной водой облили, он задрожал.

«Откуда, откуда звучат эти слова? Кто их говорит?!»

Нарисованный глаз на двери ожил, заморгал, закрылся и заплакал. Его густые как смола слезы беззвучно капали на пол. Сливаясь с густой тенью под дверью.

«Око! Оно плачет … тьмой.»

– Бедствие по наши головы. – Только и сумел прошептать Джон, – Кара, за наши грехи!

И стоило ему только произнести эти слова, как черная субстанция пришла в движение и рванулась своими щупальцами, к живому теплу, к Джону.

Тот испуганно вскрикнул, попятившись назад, изображая в воздухе давно забытый охранительный жест.

– Да, защитит нас золотой… – договорить слова заговора он не успел, под его пяткой оказался выбившийся кусок ковра, другой ногой он наступил на кусочек угля, поскользнулся и потеряв равновесие кубарем полетел с лестницы четвертого этажа на первый.

Буря заглушила долгий грохот.

Как и последовавший за ним тихий, болезненный стон.

* * *

Их поглотила, тьма…

– А, что-то ползет по моей руке!

– Ауч, больно! Это моя рука – придурок!

– Ты это видел? Что это за жуть была?!

– Я ничего не вижу! Я что ослеп?

– Да включите вы уже свет!!!

Заорал толстяк Бор. Паника стучала адреналином в его ушах.

«Что это было? Что это было там, на кровати?! Что за чертовщина!»

Шорох и яркая вспышка от спички осветила три мертвецки бледных, испуганных лица. Кое-как им удалось поднять и снова зажечь лампу освещая … мансарду?

Ее стены, потолок, окно и мебели или … нет, погодите!

Очертания комнаты вдруг поплыли. Нет, не так они осыпались. Так осыпается песчаный замок под натиском волн. Очертания комнаты исчезли так словно их никогда и не существовало. Окно и стоявшие, на подоконниках в разбитой посуде цветы. Кровати и те тени, что спали на них. Все исчезло.

И только тогда прижавшиеся к друг другу юноши заметили нечто важное.

– Вы слышите?

Они слишком поздно поняли, что было не так с самого начала.

Звуков шторма не было.

Света в окне не было.

Ничего не было.

На мгновение лампа мигнула и погасла, а когда загорелась вновь, их окружение изменилось. Пускай не сразу, но они узнали его.

Широкий зал и уходящие в потолок полки с корзинами и банками.

– Погреб?! Как мы могли оказаться в погребе?!

– Это ведь должен быть чердак. Мансарда!

– Быстрее, я знаю где выход!

Бор машинально взял одну из банок и попытался ее открыть, по привычке заедая стресс едой.

– Нет. – Клод попытался отнять у него банку, но было слишком поздно. – Толстяк и сам уже увидел, что вместо соленьев в ней плавали глазные яблоки, которые сразу уставились на него.

Взвизгнув, он выронил банку. На их счастье, она не разбилась, а лишь укатилась в дальнюю часть погреба.

– Вы разве не видите это место неправильное, искаженное! Ничего не трогайте.

И правда, полки были невообразимо высокими и уходили ввысь как деревья. То, что покоилось на них. В банках, в тарах и корзинах. После инцидента с глазами они решили не рассматривать.

– Где мы? Что происходит?!

– Ушедшие боги… Мы на ИЗНАНКЕ.

– Око ночи! Нужно было послушать Джона.

– Мама. Мамочка. Это проклятие!

– Не проклятие. Бедствие.

– Да заткнитесь вы или нет?!

Растущая паника в их голосах все возрастала.

Тут свет лампы снова погас, и они остались в темноте и тишине.

Которую нарушил далекий шум.

Тук – Тук. Бам – Бам.

– Что, что это?

Тук – Тук. Бам. Бам. Бам.

Звук нарастал, становился ближе.

Свет в лампе мигнул и вновь разгорелся.

И только тогда они заметили его.

Самое реальное, что было в этом месте. То, что последовало за ними с мансарды в искаженный погреб. Огромный дубовый шкаф. С причудливыми узорами, на дверцах.

Старинный шкаф, принадлежащий предкам Энни и Лили.

Но именно его вид напугал их больше, чем все пережитое ранее.

Хотя, казалось бы, это ведь простой шкаф, в котором хранят забытую одежду. Выстиранную и выглаженную. Без пуговиц, украшений и с обчищенными карманами.

Что в этом может быть страшного?

Ведь вся эта одежда просто была оставлена их бывшим постояльцам?