Текст книги "Я, арестант (и другие штуки со Скаро) (ЛП)"

Автор книги: The Wishbone

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Ведь как только та штука исчезала, мне приходилось оставаться там, сидя на старом диване с чаем, которого мне не хотелось, и общаться с женщиной, сидевшей напротив в ледяном молчании. Надолго я не оставалась.

А потом призраки обрели плоть и начали убивать. Если уж на то пошло, совсем не призраки. И не близкие. Вовсе нет. Они называли себя киберлюдьми. Нас, полицейских, постоянно вызывали: мир погрузился в панику, люди побросали машины, но вскоре стало очевидно, что мы мало чем можем помочь. Это была работа для военных. Однажды киберлюди исчезли, таинственно растворившись в воздухе – наверное, вернулись на свой корабль. Уборка заняла много месяцев. И подсчет погибших тоже.

Всего их вышло двести сорок восемь. По сравнению с общим населением – совсем немного. Среди погибших оказались бывшая девушка Малкольма и ее родители. Мы все пошли на похороны.

Такие вещи стараешься забыть. Но это трудно – ведь столько человек погибло. Это даже смешно, правда. Мы думали, что вернулись призраки умерших родных. А на самом деле они стольких забрали на тот свет.

Так что последнее, чего бы мне хотелось, – это еще какая-то инопланетная дрянь.

Что-то внезапно приводит меня в чувство. Сначала я думаю, что мне показалось. Мгновенно выпрямляюсь, волоски на затылке встают дыбом.

Кто-то кричит. Или, по крайней мере, мне кажется, что кричит.

Пока я застываю в цейтноте, остальные начинают действовать, выкрикивают команды: убийца до сих пор где-то поблизости. Я возвращаюсь в реальность. Черт, это же только… что? Всего в квартале отсюда?

Даже сейчас, пока я прислушиваюсь, пронзительный, ужасный звук меняется. Теперь это не вопль: более протяжный и становится все ниже. Почти рычание, перекрывающее шум транспорта, отражающееся от бетона, раздающееся эхом в ночи.

– Ебаный нахуй! – слышится шепот Карлоса.

Крик затихает. И на этом спасибо.

Мы медленно переглядываемся. Я снимаю с пояса пистолет, чувствую, как пластиковая рукоятка нагревается от моих ладоней. Моих дрожащих ладоней.

– Что за херня это была?

– Нам что, надо…

У моего напарника трясется нижняя губа. Совершенно остолбенел.

Большой начальник кивает мне:

– Бирчвуд, так? Пойди-ка проверь, что там.

Я пялюсь на него. Ни за что, нафиг! Мои конечности превратились в ледышки.

– Да, сэр, – смиренно отвечаю я.

Карлос оказывается рядом, и мы идем. Снова на улицу. В ночь, полную светящихся глаз пролетающих мимо машин, пристального взгляда фонарей. Ноги превратились в свинцовые чушки.

Растворяясь в темноте, мы направляемся вниз по переулку. Здесь ничего нет. Случайный бомж, свернувшийся в полумраке коконом из одеял. Рука начинает уставать. Все это время Карлос болтает не переставая. О футболе, который он смотрел в субботу. Рассказывает анекдот, который он услышал в «Зуле» от какого-то парня. И я даже ободряюще улыбаюсь в ответ. Но вскоре даже он умолкает.

«Волки». Гребаный в рот, я думаю о волках. Думаю о том парне в переулке, о том, как его выпотрошили. Следы зубов. Пронзительный вой.

К полтретьего мы снова подходим к докам. Ничего. Дальше по улице что-то движется, выскакивает на нас, рыча. Мое сердце застывает, я вскидываю оружие. Свечу туда фонариком. Какая-то паршивая дворняга, натягивая звенящую цепь, рычит и подскакивает к нам – глаза отражают свет, как пустые зеркала. Карлос смеется, но тоненько и пронзительно. Мое сердце все еще отбивает по тридцать ударов в секунду.

В доках сравнительно неплохое освещение. Склад за складом, ряд за рядом, приземистые, аккуратно выстроенные. И здесь просторно. Негде спрятаться.

В голубоватом свете пропускного пункта мы показываем значки и заходим.

Бетон все еще влажный и поблескивает в лучах фонарей.

Днем мне доки нравятся. Окей, там творится уйма всякой дряни, но мне нравится, как там оживленно. Грузовики толпятся, как жучки на мостовой. Корабли так нагружены контейнерами, что, когда они отплывают, кажется, будто часть города оторвалась и вышла в море.

А сейчас? Полигон для резни. Место, где среди глубоких теней прячутся убийцы. В другом конце, у воды, суетится автопогрузчик – какие-то признаки жизни. Но его огни, отражаясь в кроваво-черной воде, превращают погрузчик во что-то инопланетное.

Мы начинаем обход. Заглядываем в склады, ищем что угодно – будь это выбитая дверь или просто плохо прикрытый засов. Ангары неясно вырисовываются над нами, каждый – такой же, как и предыдущий. Исполосованные тенями, созданными волнистой структурой их стен, они будто заставляют видеть миражи. Многолетняя грязь течет из старых заклепок, словно кровь из выколотых глаз. Я продолжаю поглядывать на Карлоса, но тот молчит в тряпочку. Все, что я вижу, – намек на улыбку, и вряд ли даже намек, раз уж я едва могу разглядеть его лицо.

Воздух воняет смолой и дымом.

Знакомый, почти ностальгический запах.

Что мы ищем? Какую-то взбесившуюся собаку? Ганнибала Лектера? А может, Джека Потрошителя? Ведь то, что я видела, было невозможно натуралистичным. Я начинаю расслабляться. Мозг вязнет в смоле. С чего это я расслабляюсь? Правда, почему? Соберись, на свободе убийца!

Неожиданно Карлос останавливается и смотрит на часы. Благодарная за возможность передохнуть, я тоже останавливаюсь. Ноги ужасно болят. Мы за всю ночь не присели.

Он пожимает плечами.

– Знаешь, мне кажется, сегодня у нас не выйдет, – объясняет он. Я киваю, хотя скорее всего Карлос меня не видит. – Что бы это ни сотворило, оно еще здесь, но мне кажется, что нам вряд ли удастся его найти своими силами.

Карлос – силуэт во тьме, близкий и ободряющий. Я могу разглядеть полы и складки на его куртке. А кроме того, вижу зазор между двумя складами. Черный как смоль. И он меня до крайности беспокоит. Может, пойдем отсюда? Не стоит мне быть здесь. К выходным я увольняюсь.

У меня начинается легкий намек на агорафобию. Место слишком открытое, слишком незащищенное. Пустое.

– Тогда нам стоит пойти назад, – предлагаю я.

До меня доносится ворчащий звук. Довольно близко. Словно мотор… или автомобиль. Запоздавший грузовик, наверное.

– Обеими руками за, – отвечает Карлос. Мне кажется, он улыбается, птичьи лапки тонких морщин ложатся в уголках его глаз.

Краем глаза я вижу движение. Часть черноты…

Резкий удар. Карлос разворачивается. Я пячусь. То, что я вижу, что только что скользнуло сквозь луч моего фонаря, – ложь. Иллюзия. Иначе и быть не может. Выглядит, как… сердце, на первый взгляд, влажно поблескивающее под лучом. Плоть. Одна лишь плоть. Сеть мышц, не прикрытых кожей – темных, словно сливы. Оно мерцает. На теле сверкают белизной зубы. Ножи зубов. Ножи, вонзающиеся Карлосу в плечо.

Мой фонарик улетает прочь. Карлос орет так, что небо рвется пополам. Я кричу. А тварь – хрипло визжит.

Когда гаснет свет, мы с головой окунаемся в полный хаос.

====== Глава 8. Две разных мутации ======

Мне хочется закричать. И кричать, пока не лопнут легкие и горло не охватит огнем. В паре метров от меня кипит борьба. Тяжелое, затрудненное дыхание какой-то невообразимой штуки.

Я нащупываю пистолет.

– Карлос!!!

– Стреляй! Просто пристрели это, ебана в рот! – Его голос взрывается мучительной болью. Что это за хрень? Что пристрелить? Еще б я это видела! Вмешаться? Но как?

Нельзя идти на риск застрелить Карлоса. Но и молча терпеть, пока его рвут в куски, тоже нельзя.

Две фигуры, корчась, катаются по земле. Одна из них – мой напарник, расплывчатое, отбивающееся нечто внизу. Вторая…

Вторая неуклюже ворочается над ним. Вторая – фигура без ясных очертаний. И в темноте и, наверное, даже на свету.

Сглотнуть. Держать удар! Сжав рукоять пистолета, я делаю бросок вперед, всем весом наваливаюсь на эту штуку. Царапаю ее свободной рукой. И лечу вперед, потеряв равновесие. И я, и эта тварь врезаемся в землю, тварь сдавленно визжит что есть мочи, визг режет уши. Под руками сыро. Влажная, пульсирующая плоть. Дергается, дрожит, хоть и холодная. И вонючая: смрад наполняет ноздри, до тошноты. Похоже на желчь. Воняет от слизистой пленки, покрывающей тело.

Поразительная реакция! Меня хватают когтями за шею и швыряют о бетон. Потом – только белая горячая боль. Воздух прорезывает следующий сдавленный вопль – мой. Грохаюсь о землю. Моя голова! Фигура приближается ко мне, с моей стороны это видно. Только теперь, на фоне далеких оранжевых огней, я могу лучше ее рассмотреть. Вижу ногу. Четыре ноги. Двигаются тяжело, медленно, немного по-медвежьи. Спина сутулая, изогнутая. Нет, это что, щупальца? Не щупальца. Боже, я и думать об этом не хочу! Нет, это больше похоже на глаза на стебельках, как у улитки. А все вместе – перепутанное месиво. И оно раскачивается. Я ударилась головой. Это сотрясение? Кровопотеря? Порезы на шее такие глубокие? Встать не получается. Но Карлос может погибнуть. Я должна встать. У него ребенок. Я должна!

Когда, собрав все силы, я приподнимаюсь, каждая мышца вопит от боли. Руки все в синяках.

И пистолет выпал.

Ледяное, затрудненное дыхание. Касается шеи. Карлоса не видно.

Тварь ворчит: утробный рокочущий шум, громкий и отвратительный, как отрыжка. Как еще такое опишешь? Шум доносится из горла твари. Твари, которая наклонилась прямо ко мне.

Я бью ее в шею. Прямой джеб. Она выгибается. Мир переворачивается: я вскакиваю. Прямо передо мной – угол склада, погруженный в темноту.

Первобытный инстинкт. Он заставляет нас убегать. Даже сейчас, даже в современном мире, непривычные к бегу, мы все же знаем. Так что стук когтей по бетону и размытый образ твари, замеченный краем глаза, говорят мне: она преследует меня.

Нужно увести ее подальше от Карлоса.

Я мчусь в проход между двумя складами. Здесь темнее, чем в другом месте. Гофрированный металл дрожит в такт моим шагам. Тяжелый рокот дыхания отдается от стен. Он все дальше. По крайней мере тварь не слишком быстрая.

Я выскальзываю с другой стороны, умытой оранжевым светом, и мчусь вправо, к куче других складов. Кровавый закат искусственных огней. Мой закат. А, нафиг!

Я глупею. Страх заставляет меня поступать опрометчиво. Надо было помочь Карлосу, он же может потерять сознание и истечь кровью. Вместо этого я тоже решаю рискнуть.

И тут я вижу чьи-то очертания на асфальте в десяти метрах от меня. Кто-то стоит, едва заметный, у самого ангара. Что это? Если не считать водителей в грузовиках, мне казалось, здесь уже никого. Кто это тогда? Мы звали на помощь, они что, не слышали криков?

А, к черту. Нам всем стоит уносить ноги.

Меня заметили! Фигура резко обернулась, словно в ужасе. Нужно бежать. Убираться отсюда. Пока тварь не добралась до меня.

– Эй. – Горло горит. – Эй! – кричу я. И бегу в их сторону, спотыкаясь. В висках колотится пульс. Может, у них есть оружие. И они могут помочь.

Кажется, они колеблются. Боятся. Хотят оставаться в укрытии. Вот как это выглядит, когда он просто стоит там и смотрит.

Оранжевый свет испещряется черными точками. Боже, как болит грудь! Все, сдаюсь. Конец игре. Мир летит кувырком, голова бьется о металл.

Пришелец изорвет меня в клочья. И я уже готовлюсь к тому, что зубы вот-вот вопьются в меня.

Потом чья-то рука хватает меня под локоть и тянет вверх.

– Быстрей, – шепчет голос. Так он все же решил помочь. Я стараюсь, но ноги не работают.

– Т-тебе надо бежать, – бормочу я. – Надо убираться от…

– Тихо, – снова доносится шепот. – У слайзера великолепный слух.

– У кого?

– Неважно. Ты должна встать.

– Че… Это… как оно называется? – Каждый удар сердца пульсирует в голове, отзывается мутью в глазах. Лица этого парня я не вижу. Поворачиваюсь и почти кричу: тварь выползает на асфальт. Слайзер. Теперь, при свете, я могу хорошо его разглядеть. Он абсурдный. Но это придает мне сил держаться на ногах.

Я встаю. А незнакомец прямо передо мной, все еще держа меня за руку, срывается бежать. Естественно, я бегу за ним.

Мы пробегаем два квартала, потом ныряем влево, в проход между двух ангаров. Что-то острое и холодное бьет меня по лицу. Это дождь.

В тени мы пробегаем, кажется, вдоль всего склада, а потом незнакомец останавливается и наклоняется. Я делаю то же. Ничерта вокруг не видно. Голова кружится.

– Т-там другой офицер, – начинаю я, пытаясь попросить о помощи. Капли дождя барабанят по металлу. Вдалеке гудит корабль. – Ему надо помочь, эта… серебряная фигня как ее там напала на него.

Силуэт коротко кивает.

– Я знаю, – отвечает он, на этот раз не шепотом.

Какой-то странный у него голос. Напряженный и немного сухой, как будто этот парень давно не разговаривал. И акцент у него какой-то растянутый, нарочитый, как будто он и говорить-то нормально не учился.

– Я его нашел, – продолжает он. – Я пришел к нему, когда ты увела существо прочь.

Карлос вне опасности?

– Как он…

– Порваны связки в плече. Но жить он будет. Работники доков его найдут. У тебя есть пистолет?

Облегчение окатывает меня волной. Окей, он ранен сильнее, чем мне казалось. Но по крайней мере за ним присмотрели.

– Нет, выронила.

Щелкает обойма, и незнакомец, вытащив из куртки девятимиллиметровую пушку, подает ее мне, держа за ствол.

Я беру пистолет с благодарностью. И тут же слегка дергаюсь: рукоять покрыта тонким слоем слизи. С его руки!

– Спасибо. Что за хрень эта штука? Откуда ты знаешь, как она называется?

Незнакомец не глядит на меня, просто пялится куда-то в переулок.

– Мы убиваем таких, целясь в голову, – объясняет он вместо ответов на вопросы. И произношение у него ни к черту. Ударения ставит совсем не туда. – Вдвоем нам будет нетрудно это сделать.

– Прости, не расслышала, как тебя зовут, – для пробы спросила я. – Меня – Элиза Бирчвуд.

– Тихо.

– А… тебя?

Но он не отвечает, и это, наверное, разумно. Но, несмотря на бьющийся в груди страх, мне неожиданно становится любопытно. Кто этот тип? Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и внезапно этот запах переполняет мою грудь! Я съеживаюсь. Пахнет не так, как от слайзера. Этот – как если бы что-то сырое закрыли где-то, не просушив. Совсем немного похоже на запах тела. И лекарств. Лекарств и больницы. И я понимаю, что пахнет от моего спутника.

Второй раз за эту ночь я понимаю, что что-то совсем не так.

Я смотрю на него во все глаза, и совсем по-другому – пытаюсь тщательно разобрать все, что можно увидеть в полутьме, все из его внешности.

– Кто ты такой? – повторяю я.

Мой спутник поднимается на ноги: в конце прохода виднеется неуклюжая фигура слайзера. Интересно, только ли его мне стоит бояться?

Мерзкая тварь вдалеке встает на задние лапы. И уже не впервые я вижу: она потрясающе высокая. И все еще не видит нас. Кажется, принюхивается. Потом движется.

Я очень осторожно поднимаюсь на ноги. Снимаю пистолет с предохранителя.

– Сейчас нам придется его преследовать, – отрывисто произносит незнакомец. Затем меня окатывает волной узнавания. Я видела этого человека. Не знаю где, не могу припомнить. Но точно знаю. Уверена в глубине души. Раньше мы с ним точно были здесь.

Я иду за ним следом, и он прав: нужно убить эту тварь. Мы мчимся на другую сторону.

– Где он? – шипит незнакомец. Свет выхватывает из темноты часть его лица, и в этот момент я впервые по-настоящему его вижу. Сначала мне кажется, что он обгорел. Кожа вокруг рта и на подбородке деформированная, морщинистая и перекошенная, но в то же время блестящая. Но все морщины слишком симметричны. Это не увечье.

Ужас плещет горькой желчью в рот. Я делаю шаг назад. Поднимаю пистолет.

Он… нет, оно смотрит на меня. Его глаз смотрит в мои, – светлый и злой глаз. Но и все, глаз только один, в центре лица. А носа нет.

Это наркота. Точно, я на наркоте. Слишком много в целом всего случилось, чтобы быть правдой. Вы точно о таком слышали: когда кожа превращается в апельсиновую кожуру, а из человеческих лиц выползают личинки. Нет, не личинки. Щупальца. Змеи. Корчатся у него на голове, как у медузы. На голове, кстати, еще и куска черепа не хватает.

– Какого хрена.

Оно пугается.

– Не…

– Что ты за хрень такая?

Все, что говорила мама. Про звезды, про пустоту космоса. С каждой секундой я сомневалась в этом все больше и больше, как будто киберлюдей было недостаточно. Я прицелилась в этот единственный голубой глаз. И так вышло, что глянула вверх.

Я видела это. А он нет. Тварь цеплялась за угол здания, рот щерился длинными белыми саблями.

Паранойя срывает меня с катушек.

Слайзер подпрыгивает, скулит, когда пуля влетает между белых прорезей его глаз. Я вижу след. Но оно не дохнет. Наоборот, оно налетает на гуманоидного уродца, который стоит передо мной, и сбивает его на землю. Незнакомец отбивается. Я вижу, как он борется, а потом мое зрение слегка чудит – клянусь, что вокруг шеи слайзера вьется и закручивается что-то вроде усиков.

Но слайзер крупнее. Он рвет когтями и кусается. И тогда я решаю, кто именно из этих двоих не должен умереть.

Я снова стреляю, в упор, отдача швыряет меня назад. На этот раз я попадаю в плечо, и эффект тот, что надо. Пули его не убивают. Но будут раздражать.

– Ну же! – рычу я, оскалившись.

Слайзер поднимает голову. Эти глаза, белые, как у глубоководной мурены или какого-то подземного зверя. Он визжит.

– Завали ебало и иди сюда, – думаю я. Или говорю вслух. Или одно и другое вместе – скорее всего.

Сработало! Слайзер крадется ко мне. Одноглазый парень, человек-осьминог, валяется, скорчившись, на земле. Совсем не похожий теперь на человека.

Пятясь, я поворачиваюсь, уводя слайзера прочь. Но тот ускоряет темп. Начинает лениво бежать.

Из-за дождя все вокруг расплывается.

А потом я кое-что замечаю. Помнится, раньше я видела подъемник. Это подтверждает подозрения.

Я выбегаю на дорожку, за которой кончаются последние ряды складов. Освещение здесь лучше всего: струи дождя ножами полосуют лучи прожекторов. Похоже на арену.

Выбегаю как можно дальше и жду возле разноцветных грузовых контейнеров по другую сторону. Целюсь в моего противника.

Черт, если это сработает…

– Ну же, иди сюда! – выкрикиваю я, понимая, что это звучит банально. Раздражающе, вызывающе, именно как и надо.

Чудовище мчится ко мне, снова заводя этот ужасный вой. Белый свет приближается. Гудит сигнал. Тварь выбегает на середину дорожки…

И тут же в нее влетает грузовик. Попав под колеса, тварь скулит; шипит вода, разбрызганная шинами. Машина подпрыгивает и раскачивается вперед-назад, впечатывая зверя в землю.

Зажигаются стоп-фары. Водитель, матерясь, выбирается из кабины.

От слайзера остается не так уж и много.

Я скольжу назад, тяжело дыша, и наваливаюсь на контейнер. Лицо горит. Порезы на шее тоже безумно, жгуче болят.

Моя рация скрипит. Меня вызывают.

Едва в силах дышать, я подношу рацию к уху.

– Мне кажется… кажется, вам стоит на это взглянуть, – бормочу я в ресивер.

Дождь усиливается. Сначала приезжают полицейские машины, и место, где лежит то, что осталось от слайзера, огораживают. И почти сразу же приезжает скорая. Никто не стал рыскать дальше, между ангарами.

Оказалось, Карлоса нашли грузчики. Рукав его куртки был оторван, а рана перевязана. Я спешу к нему – увидеться, пока его не забрали. Купаясь в ярком свете кабины, он лежит на каталке и сонно улыбается.

– С чего это ты решила убежать, дрянь ты мелкая? – интересуется Карлос.

– Ну, показалось, что это самое лучшее, и…

Он криво усмехается. Парамедики мельтешат вокруг в своих черных нарядах. После такой долгой тишины шум разговоров, гул машин, сирены и сыплющиеся отовсюду медицинские термины словно душат меня в объятиях. Стоя у задней двери скорой, я никак не могу перестать разглядывать плечо Карлоса. Сквозь повязки проступает кровь, а рука лежит под странным углом. Других повреждений мне не видно.

«Порваны связки в плече».

Карлос следит за моим взглядом, и на его лице проступает благосклонность.

– Эй, в конце концов, это левая. Боюсь, бумажной работой я не отделаюсь.

Но это еще не все. Тот незнакомец, с одним глазом, лежащий в темноте. Наверное, он тоже истекает кровью.

«Он чудовище, – говорит мне здравый смысл. – Просто забудь, тебе померещилось, ты же ничего не соображала».

Я сглатываю.

– Карлос, можно вопрос? – говорю я быстро, потому что его каталку уже загружают в кабину. – Ты… помнишь что-нибудь… о парне, который спас тебя?

– Что-нибудь странное? Не считая того, что на меня напал гигантский зубастый слизняк? Не-а, я отключился.

– Ничего? Совсем ничего?

– Не дави на него, милочка, – говорит одна из медиков, перегораживая мне путь. У нее крашеные волосы, яркие, вишнево-красные, но лицо слишком круглое, кажется, из-за близорукости и постоянного заедания стресса. За ее спиной я слышу оклик Карлоса.

– Следующее, что я запомнил, – то, как лежу в будке охранника и мне чертовски больно. И нет, я понятия не имею, как попал туда.

Я устраиваюсь рядом с ним, а медсестра тем временем обрабатывает порезы на моей шее. Естественно, они не слишком глубокие, иначе я бы узнала об этом куда раньше, но они распухли и сильно болят. Медики дают мне что-то от шока, но я пытаюсь уверить их, что все в норме. Меня заворачивают в одно из космических фольговых одеял, словно собираются испечь в духовке. И, сидя здесь, я пытаюсь подсуммировать события ночи. Медленно, трезво, тщательно.

«Окей, мы нашли парня, выпотрошенного крупным животным. Потом нашли и животное, и теперь оно, раздавленное, лежит тряпочкой в паре метров от меня. Похожее на гигантского зубастого слизняка. И оно напало на меня и моего коллегу.

Потом я встретила незнакомца, который помог мне, когда я вырубилась.

Но он оказался не парнем, а кем-то вроде... даже не знаю. Что-то типа получеловека-полумоллюска.

И существо на него напало.

Но он помог нам.

И мне действительно надо удостовериться, что глаза меня не обманывают, и что он все еще здесь. И жив ли он вообще».

Медсестра представляется как Бекки. Нежно сообщает мне, что будет больно, типа я этого не знаю. Вопросов она старается не задавать. Но любопытство все равно проступает на ее лице сквозь маску сосредоточенности.

Порезы перебинтованы, и мои настоятельные возражения убеждают медиков, что в больницу мне не надо. Хотя, кажется, они настороженно относятся ко мне. Наверное, решили, что я слегка съехала с катушек. Но они продолжают гнуть свою линию: предлагают подбросить до дома.

– Можно мне просто пройтись? – спрашиваю я. – Мне бы подышать немного.

Так что я торопливо шагаю туда, где слоняются люди в белых защитных костюмах. Допрашивают водителя грузовика. Я бреду мимо.

– Эй.

Парень, который стоит ближе ко мне, оборачивается. Бледный и такой испуганный, что даже усталости не заметно. Эти ребята накачаны адреналином. Понятия не имеют, что за хрень творится. Что-то новое. Что-то пугающее. Хочу рассказать Мелани, дождаться не могу. Она не поверит!

Если честно, я и сама не прочь выкинуть это из головы.

– Элиза Бирчвуд, – узнает парень.

– Здоровенный сукин сын, скажи?

Парень кажется изумленным. Совсем молодой, как и я. Мы оба новички, и довольно зеленые.

– Господи, такого я вообще ни разу не видел, – начинает он, тараторя и глотая слова. – Как это... ну, типа, как ты умудрилась выжить? Мы вызывали чуваков из зоологического общества и все такое. И ФБР, и ЦРУ, и... – он сглатывает, качает головой. – Невероятно.

Я индифферентно киваю. Так значит, ничего больше они не нашли.

Когда парня отзывают в сторону, я улыбаюсь ему напоследок и делаю вид, что иду в сторону скорой. Но на самом деле нет. Гляжу через плечо. Проверяю, не смотрит ли кто.

И направляюсь в темный проход между складами.

Здесь снова темно хоть глаз выколи. Глаза уже успели привыкнуть к свету, и теперь под проливным дождем мир вокруг расплывается, как на полотнах экспрессионистов.

Что я ищу? Тело? Черную куртку или пальто. Сколько мертвых парней здесь еще могут быть? Он лежал прямо возле задней стены. Именно там, где тварь его и заловила. Где они боролись со слайзером... Так что он должен быть...

Мои ноги за что-то цепляются, и я едва не спотыкаюсь. Смотрю вниз. У ног лежит кипа материи. Черная куртка. Похожая на ту, что носил мутант. Но и только. Просто куртка, только одежда. Как будто то, что носило ее, растаяло или просто сбросило куртку, как кожу. Шелуха – вот все, что осталось.

Тревога стучит в моих ушах. Щеки горят от разочарования. Он сбежал? Или слайзер изорвал его в такие мелкие клочки, что ничего не осталось?

Опускаюсь на колени, рассматриваю скомканную ткань. Беру за край и поднимаю, пытаясь развернуть.

Она шевелится!

В ужасе выпускаю куртку и отпрыгиваю. Там что-то есть! И этот запах, та самая противная вонь.

С большой осмотрительностью я разворачиваю куртку. Потом, не веря глазам, поднимаюсь на ноги.

Как будто разум исказил то, что я увидела. Помню, что видела что-то без черепа. И его мозг торчал из головы, как в ужастиках пятидесятых. И вот то же самое передо мной. Я в замешательстве. Такого не может быть.

В куртке прячется существо, чем-то напоминающее кальмара, тело размером с человеческую голову, и человеческий мозг выпирает из фрагментированного черепа. У него очень много длиннющих щупалец. И да, только один глаз – закрытый. Оно без сознания. Не понимаю... Тот, кого я видела, был гуманоидом.

На меня накатывает отвращение. Что случилось? Незнакомец скукожился? Ссохся и превратился в эту штуку? Нет, это ненормально. Невозможно и совершенно неправильно. Но именно это и лежит у моих ног.

И оно замерзает.

Я сглатываю. Оглядываюсь.

Я иду искать парня и натыкаюсь на отвратительного моллюска. Который спас мне жизнь.

Рациональное мышление – скажем, не мой конек. Наоборот, меня частенько ловили на глупостях. И сейчас я сделаю очередную. Не хочу, чтобы это нашла полиция. Его заберут. Запрут где-нибудь. Вскроют. Не хочу этого. Не хочу, чтобы эта штука погибла.

Так что я делаю глупость.

Подбираю куртку вместе с пришельцем и несу его домой.

====== Глава 9. Согласно моим исследованиям ======

«Всем заинтересованным лицам.

Это окончательное подтверждение того, что Последний эксперимент провалился. Все опытные гибриды, кроме одного, были уничтожены, поскольку их не сочли подходящими для нашего дела. Остался лишь один подлинный далек, но даже теперь его местонахождение неизвестно. В результате наш вид стоит на грани полного вымирания. Тем не менее, это не только моя вина. Причиной краха стала наша одержимость смертью и разрушением.

Мы больше не можем оставаться чистокровными. Вы будете смотреть на меня с отвращением, как и я сам, но у меня не было особого выбора, что именно делать. Не стоит винить за то, что я сменил суждение, приобретенную мной человечность. Я вынес этот вердикт задолго до того, как подвергся изменениям. Если вы думаете, что я дефективен, тогда знайте: этот дефект берет начало в нашем общем предке. Вы хотели, чтобы я обеспечил нам выживание.

И я обеспечил.

Я все еще жив.

Вы – нет.

Вы не сможете услышать меня. Не потому, что я не распространю это сообщение. Но я выжил. И добился своего.

Я существую во времена, когда все записи о наших действиях давно забыты. Я выжил чудом. Я живу в страхе, я прячусь. Я ранен, но выжил, как у нас всегда получается. Медленно, но я исцеляюсь. Живя среди людей, я могу наблюдать за их поведением, черпать их вдохновение. Они полагают, что я неопасен. Не классифицируют меня как угрозу.

То, что я видел, удивило меня во многих смыслах. Во многом люди очень похожи на нас: их амбиции, умение воевать, их ненависть и гнев. Но дополнительные качества во многом превосходят наши: способность к выживанию, воображение и что самое важное – дружба; именно это дает им преимущество. Это сложно постичь. Мы всегда были уверены в важности повиновения и численного превосходства. И все же люди как вид остаются в выигрыше.

Но я не могу оставаться здесь.

Если моя задача – возродить наш вид, то ресурсов на этой планете не хватит, чтобы обеспечить это. Силуранцы, вид во всех смыслах равный человечеству, по причине нехватки ресурсов вынуждены обитать под землей.

Далеки будущего, в случае, если либо я, либо мой товарищ преуспеют в наших начинаниях, и если вы получите это сообщение, то вы должны уразуметь:

Нам никогда не стоило покидать нашу родную планету.

Скаро – место, где мы должны возродиться.

Это далек Сек, верховный командующий культа Скаро, связь заканчиваю.

20 марта 2006 года».

====== Глава 10. Далек ======

Комментарий к Глава 10. Далек В этой главе есть один существенный баг: далеки даже без брони вполне нормально разговаривают, и даже не таким механическим голосом, как через преобразователь. Только тише. Но пусть, автор вправе считать иначе, если ему так хочется. :)

Я захожу в квартиру в двадцать минут пятого. Кладу Существо на диван, подложив под низ рваную матерчатую сумку из Икеи, чтобы слизь не испачкала обивку. Удивительно, но он тяжелый. И заебись какой уродливый – ей-богу, не вру. Хотя разве мне было когда-нибудь на это не пофиг? Но я – не злой человек. Не хочу быть такой. Нет, я не злая. Мир вокруг полон дерьма, так что по крайней мере мы можем сохранять доброту. Он помог нам. Я не собираюсь оставлять его умирать. Одну ночь он может побыть у меня.

Потом, наполнив стакан водой и поставив его рядом с Существом – бредово, знаю – я осторожно иду в душ. И оцениваю ситуацию.

Окей.

На моем диване спит зеленый, похожий на моллюска пришелец. На том же диване, на котором я смотрю кино и обжимаюсь со своим парнем. А сейчас на том же месте обретается какой-то неопознанный организм. Способный менять форму. Ситуация разрастается до таких объемов, которые мне трудновато охватить.

В комнате, где я обычно переодеваюсь (надеваю штаны вдобавок к обычной футболке), я бросаю взгляд на будильник и понимаю, что и часа не пройдет, как взойдет солнце.

Я не устала. Слишком на нервах, чтобы устать. Наверное, все еще в шоке. Все еще на адреналине. Так надо.

Я понятия не имею, с чем столкнулась. Не знаю ни того, что он из себя представляет, ни того, на что он способен, даже того, сильно ли он ранен; а если да, смогу ли я чем-нибудь по-настоящему помочь. Надо проверить, все ли в порядке. Он... оно может не дожить до утра.

Так что я возвращаюсь в гостиную и гляжу на того, кто лежит на диване. Он жив. Сдвинулся – перевернулся на бок. Треклятый водопад щупалец стекал с его бока на пол. Коснувшись паркета, они свивались в кольца. Самое длинное – метра полтора, если не больше. Как гигантский кальмар, которого вытащили из воды. Изувеченный кальмар. Подтаявший на солнце. От него разит этим запахом, острым, медицинским зловонием, но не так сильно, как до этого в патрульной машине. Да и пофиг. У меня и так бардак в квартире, от вони ничего не изменится. Освежитель воздуха стоит копейки.

Беру из холодильника кофе-гляссе и устраиваюсь напротив дивана – вдруг пришельцу что-то понадобится. Но говорить он не может. Да и как, если у него, судя по всему, не осталось рта?