Текст книги "Все фениксы превращаются в пепел (СИ)"

Автор книги: The dark side of me

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Я хочу обучать Аластора сам, – Эрик поспешил перебить Нейт, прежде чем та задала бы соответствующий вопрос. – Всем азам Академии.

У детей знатных семей всегда имелся выбор. Либо добровольно пойти в Академию, либо пройти обучение у своих же предков. Почти все выбирали второе, кроме самой семьи императора. Детей черни – детей рабов-фениксов или тех, кого украли у сбежавших, как Эрика, – принуждали идти в Академию, чтобы выбить любовь к родителям.

Дети знати… как же их ненавидели в Академии курсанты. О них ходили подлые слухи, потому что в основном здесь училась одна чернь. Даже Нейт скрывала свою настоящую фамилию до последнего курса. Это дети, которые родились от Сосудов – а от Сосудов магия никогда не передаётся по наследству. Чтобы у чадовцев знати имелись зачатки магии, им при рождении помещали плоть умершего воина, как раз рождённого от Фениксов. Знатные семьи уже двести лет не имеют в родах подлинной силы, только та, что достаётся от мертвецов. Их иначе ещё называли «вампирами», «людоедами», «пожирателями чужой плоти». Эрик никогда не спрашивал, прах какого человека в Нейт поместили при рождении. Однако у него имелась одна скверная мысль…

Девушка не удивилась. Может быть, она предполагала развитие событий именно таким путём. Как же ещё – она знала, кому предложит кандидатуру своего мужа наверняка не одну неделю. Может, даже несколько лет.

– Ты говорил, что Аластор родился от Феникса, – резко проронила она. – Он должен учиться в Академии. Вдруг он начнёт думать, что должен отомстить за родителей. Он не ребёнок знати.

Юноша косо посмотрел на молчавшего Аластора. Мальчик притих, обнимая одеяло, как любимую игрушку. Всё-таки Эрик и Нейт перегнули палку.

– Ты серьёзно думаешь, что ему биологические родители важнее меня?

– Не я решаю этот вопрос, а мой отец. Если он захочет, чтобы ты обучал его…

– Но ты могла бы поговорить с ним!

Воздух потихоньку начал пропитываться запахом праведного гнева. Пусть лицо Нейт не выражало ничего, кроме безразличия, Эрик прекрасно чувствовал, как вокруг неё возводилась невидимая стена, на которой кровавыми буквами вывелось: «Не подходить! Опасна для жизни!»

Нейт горделиво расправила плечи и, быстро развернувшись, направилась к выходу. Случайно или намеренно, она задела плечом юношу, отталкивая его от двери.

– Если не поторопимся, мы опоздаем на завтрак, – прошипела она всё тем же бесстрастным голосом.

Аластор растерянно смотрел ей вслед. Наверное мальчик прекрасно понимал, что речь шла о нём, но значение многих слов оставались непонятными. Пока для него этот мир ограничивался мрачными стенами. А ведь он даже не знает, что такое озеро, леса, прыгающие по ветвям белки… Хотя всё находится так рядом – лишь протяни руку!

Эрик не нашёлся с ответом. Что ему делать? Попытаться утешить брата или промолчать? Если утешить, то как? «Не переживай, я буду обучать тебя» – наглая ложь. Промолчать – так поступают лишь чёрствые сердцем. Однако молчание иногда многословнее многих красочных описаний, выходящих из уст искусных сказителей. Эрик ободряюще посмотрел в глаза Аластора, как бы говоря: «Мы прорвёмся в любом случае», а затем поспешил нагнать Нейт.

Возле входа в столовую Эрик остановился. Кто-то осторожно потряс его за плечо, словно чего-то боялся. Юноша развернулся, столкнувшись лицом к лицу с милой девушкой, едва достававшей ему до плеча. В памяти сразу промелькнуло воспоминание: та самая рабыня-феникс, которая случайно столкнулась с ним в саду. На её коже появились новые кровавые отметины, но даже это казалось подарком судьбы. В основном фениксы сразу теряли свою красоту в таком проклятом месте. В тени, где солнце неподвластно осветить её жизнерадостные глаза, девушка выглядела таинственно. Будто молчаливая русалка, ожидающая своего принца.

– Курсант Кали, – тихо пролепетала она, чего-то боясь.

Она пришла сюда явно не по чьему-либо приказу: передать сообщение Учителя или директора. Тогда бы она, в страхе не сделать поручение вовремя, сразу бы протараторила всё, что надо. А здесь она ёжилась в нерешительности, трясясь от страха.

– М? – равнодушно замычал Эрик, на всякий случай оборачиваясь по сторонам. Сейчас их окружали одни выпускники, разъярённые из-за похмелья. Наверное, если бы сам Танцующая Гиена разделся догола и начал бегать по столовой, никто не обратил бы внимания.

– У меня для Вас важное послание… – заикаясь, прошептала девушка.

Эрик открыл рот, чтобы ответить, но рабыня-феникс едва заметно метнула на него умоляющий взгляд. Всё-таки она не дура – говорить публично при всех, чего она хотела. Однако её полное доверие настораживало.

– В моей комнате поговорим! – рявкнул Эрик, когда заметил, что Нейт обернулась. – Дай нормальным людям поесть!

На завтраке юноша старался не задерживаться. Аппетит особо не терзал его, поэтому Эрик быстро расправился с омлетом. Нейт отсела в самый дальний угол, выражая всем видом, что на данный момент она находится в состоянии праведного гнева. Юноша хотел подсесть к ней и подбодрить, как он это делал раньше, но что-то остановило в последний момент. Она может подумать, что он заглаживает свою вину, дабы она не передумала о своём решении о замужестве. Она подумает, что он подлизывается. Нейт всегда была сложной, пусть и казалась холодной на глазах. Однако какие бы ссоры ни возникли между ними, её отец не изменит решения. Его советникам на руку, что муж девушки обучался в Академии, а также он из знатного рода Кали – до революции самый богатый, самый сильный. Ко всему этому, Эрик был одним из самых лучших курсантов.

Если обобщать – самый выгодный вариант.

Младшие курсанты с неприкрытой завистью поглядывали на выпускников в роскошных одеяниях. Эрик невольно улыбнулся от воспоминаний. Он тоже сидел где-то среди них, с чёрной злобой смотря, как мимо горделиво проходили тогдашние выпускники, обрётшие силу Эклипса. Сейчас он стал одним из них. Меньше, чем через час, он освободится от цепей Академии. А что будет дальше – он сам увидит. Может, его лишат головы за измену? А может, всё обойдётся.

Покончив с едой, Эрик поспешил к себе в комнату. Нейт одиноко смотрела в окно, за которым простирались пейзажи сада, даже не притронувшись к еде. Отлично! Значит, у юноши есть немного времени в запасе, чтобы узнать, чего хочет служанка. По правде говоря, Эрик забыл о ней, пока внезапно не столкнулся с ещё одним рабом по дороге. Юноша прибавил шаг.

Девушка стояла в центре комнаты. Она явно боялась даже притронуться к чему-нибудь, несмотря на попытки Аластора уговорить её сесть рядом с ним. Мальчик всегда оживлялся при виде гостей в его маленьком доме, состоящем всего из одной комнаты. С курсантами он говорил решительно, невзирая на их статус и насмешки в свою сторону, будто вовсе не слышал их.

– Эрик! Она почему-то не хочет садиться! – обиженно нахмурился Аластор. – Вот же плохая!

– Не волнуйся, ты можешь чувствовать себя в безопасности здесь, – Эрик старался сделать свой тон мягким, когда обратился к рабыне. – Пока что.

– Я не задержусь, – На удивление, сейчас девушка заговорила намного увереннее, чем в прошлые разы. – Если Вы не против, курсант Кали, я хотела бы одолжить на время Вашу мазь…

– На время? – Эрик удивлённо поднял бровь. – Мой выпуск уже прямо сейчас, я не думаю, что ты сможешь вообще вернуть её.

– Вам ещё не сказали? – Настало время удивляться девушке. Однако в следующее мгновение от её изумления и след простыл. Она умела быстро овладевать собой. – Прошу Вас, моему товарищу сейчас она необходима! Он попался под горячую руку директора… Он не протянет…

– Что скажет сам директор, когда увидит эту мазь? Конечно, спросит, откуда она.

«А я не собираюсь отдавать двенадцать лет ада ради спасения жизни одного раба», – так и читалось в суровом взгляде. Взгляде Эклипса.

– Нам разрешают готовить самим себе лечебные снадобья из трав! – протараторила рабыня. – Если спросят, я отвечу, что приготовила сама! Просто сок Слезливых Цветов невероятно редок! А Сосуды даже не умеют разбираться в травах. Им все мази одинаковы…

– Слезливые Цветы? Откуда ты знаешь про них?

Мария очень давно рассказывала об их целебных свойствах. Но Эрик никогда не интересовался у Анджелы, из чего сделана мазь. А если бы и спросил, то сразу бы забыл. Настолько ему стали безразличны учения старой Жрицы.

– Все рабы умеют готовить целебные мази, – пояснила девушка.

– Разве?

– Мы делаем это ночью, когда большинство спит. Помогаем друг другу. Все рабы прекрасно разбираются в травах. Пожалуйста, я верну сразу же…

«На самом деле, плевать мне уже на эту мазь», – подумал Эрик. Она может не возвращать её – он скоро забудет о ней, как об убитом таракане.

– Ладно, – пожал плечами юноша, – хотя ты слишком легко доверилась мне. Я же могу сказать, что ты украла…

– Один из рабов, садовник, дал слово, что ты не обманешь меня. А я верю ему.

– Какой наивный.

– Он сказал, что ты у него в долгу. И что если ты прогонишь меня – это ляжет тёмным пятном на твою репутацию.

Первые секунды Эрик стоял в ступоре. Не слишком ли наглые нынче пошли рабы, чтобы вот так в открытую заявлять, что на втором этаже живёт наследничек Кали, помогающий чуть ли не каждому встречному? А затем юноша вспомнил, что лишь один человек из числа Фениксов, находившихся в Академии, мог иметь с ним счета.

Случай пятилетней давности. Тот мужчина, который нашёл его и маленького Аластора, так никому не проговорился. Эрик никогда не интересовался им, только изредка встречал в саду. Но раз мужчина сдержал слово – зачем вспоминать о нём? А теперь, оказывается, он начнёт выставлять ему претензии… «Гад», – прошипел в мыслях Эрик.

Юноша вынул из тумбочки небольшую баночку, и перед тем, как протянуть её, он нахмурился:

– Передай своему дружку, что по моей воле он скоро лишится руки, если уж не головы. Я его везде достану.

Девушка, похоже, не заметила угрозы. Она осторожно взяла мазь и ловко засунула в еле заметный карман между складками юбки.

Аластор дёрнул брата за руку, желая о чём-то сказать. Эрик наклонился к мальчику.

– А она очень красивая! – прошептал Аластор. – Давай она останется у нас! Мне так скучно! Я хочу поиграть с её волосами! Они тоже красивые!

– Если курсант Кали будет не против, – хихикнула девушка. Она стояла в дверном проёме, желая уйти, но недавние слова остановили её. – Но только после того, как я отнесу мазь.

Аластор залился краской, смущённо спрятавшись за спиной старшего брата.

– Он не курсант Кали, – пробубнил он тихо. – Он Эрик. Он не всегда такой плохой. Он плохой только потому, что он защищает себя и меня! Но он хороший! Правда!

– Я верю тебе, малыш, – улыбнулась девушка. Эрик поразился, насколько ярко сияла её милая улыбка. – Мы все вынуждены играть свои роли здесь.

– Меня вот зовут Аластор! А у тебя есть имя? Эрик говорил мне, что некрасиво обзывать людей, а тебя все называют рабыней!

Девушка вздрогнула. Наверняка её никто никогда не спрашивал о подобном, по крайней мере, спрашивали только Фениксы, прикованные к Академии. Она смутилась, и Эрик сразу понял это по тому, что она отвернулась.

– Лена… – прошептала она так, будто имя было запретным.

– Мы будем играть с тобой, когда я буду учиться здесь! – оживился мальчик, начисто забыв о своём смущении. – Если только Эрик меня не будет учить сам!

Лена не ответила, только опустила голову. Слова Аластора так или иначе тронули её, и Эрик не мог понять, была ли благодарна девушка за такую заботу, которую она никогда не видела от лица других людей, или же ненависть. Юноше не впервой видеть, как обычная доброта выводила курсантов из себя. И когда он уже поднял голову, чтобы кое-что сказать, девушка исчезла за дверью, тихо её закрыв. Совсем как приведение.

– Ой! – Аластор удивлённо поднял глаза. – А почему ты весь красный?

– Тут слишком жарко, – покачал головой Эрик. – Не обращай внимания.

– А мне кажется, что тут не жарко…

Мальчика перебили звонкие куранты, мнимым эхом разносящиеся по всей необъятной территории Академии. Девять часов. Время, когда все курсанты собираются в одном месте не из-за новой пытки. Как ни странно, это время праздника. В Академии тоже есть счастливые моменты – момент векового ухода отсюда. Надежда больше не вернуться в сумрачные стены.

Эрик в последний раз кинул на зеркало ледяной взгляд Эклипса. Он ничуть не отличался от обычных воинов – такой же суровый вид, безжалостный оскал. Не медля больше и секунды, он быстрым шагом направился вниз, сливаясь с общим потоком курсантов. Все единой колонной направлялись к центральной арене, где уже их поджидали гости.

Всего за минуту тысяча курсантов выстроилась по линии. Порядок распределения был необычайно прост – чем ближе к парадному входу, тем старше курс. Выпускники строились в самом центре, на виду у всех. Они и выглядели ярче, и гордые лица так и говорили, что они сегодня – самое главное лицо праздника. На трибунах сидели все Учителя, свыше пятисот Старших Эклипсов, семьи приближённых к императору со своими тщеславными детьми. В самом центре, на самом видном месте, установили красочный шатёр с огромным гербом, на котором был изображён чёрный ворон с мечом в клюве. В шатре находился император, внимательно изучавший лицо каждого выпускника. На мгновение он остановился на Эрике, слегка кивнув в знак приветствия. Юноша даже не знал – гордиться ли ему или же бояться, что скоро он столкнётся с непростой судьбой императора.

Раньше Эрик только слышал о внешности отца Нейт, а также изредка видел фотографии. На них он казался иссохшим стариком с потухшим взглядом безжизненных глаз. На деле, несмотря на преклонный возраст, он выглядел бодрым. Его чёрные глазёнки с интересом высматривали каждую мелочь, будто чтобы придраться к неопрятности выпускников. Длинные пальцы нетерпеливо барабанили по деревянным ножкам высокого стула. Но сомнений не оставалось – он истинный отец Нейт. Такие же острые черты лица, пронзительный, словно нож, взгляд.

Семья Лавровых сидела на одном из передних рядов. Эрик невольно поёжился от холодной ярости. Несмотря на то, что корни этого рода уходили далеко в клан Тэнэбрэ, который так ненавидела Империя Сосудов, они почётно сидели рядом со своими врагами. Людмила Лаврова – женщина с миловидным лицом, которое за секунду умело ожесточаться и становиться ледяным, как у курсантов – за свою жизнь убила немало Фениксов. Именно она предложила ввести в Академию почётную охрану, состоящую из одних Эклипсов. Эрик заметил, что после этого и так безобразное отношение к рабам ухудшилось чуть ли не до смертельного. Увидев, что женщина сидела с Танцующей Гиеной, юноша с трудом подавил порыв рвоты. Если бы Эрик не знал, что она спала с ним, ни за что бы не обратил внимание…

Чуть дальше, в отдельности от остальных Учителей, сидел Юрий Алексеевич. Он сказал, что после этого выпуска уйдёт навсегда из Академии на пенсию. Несмотря на свою ненависть к Учителям, Эрик имел дружеские отношения со стариком. Во время каникул он забирал юношу и Аластора в свой дом, где он больше тренировал курсанта. В отличие от Академии, Юрий подобрал личный подход, который стал намного действеннее. Это позволило Эрику вырваться в ряды лучших курсантов. Юноша не сомневался, зачем Учитель выделил его из тысячи таких же, как и он, – молодых и имеющих потенциал. Именно Юрий помог ему научиться скрывать свои мысли, а также показал тайные ходы, о которых никто не знал, чтобы встречаться с матерью. Единственный человек, знавший о побегах Эрика. Ради безопасности они почти не виделись во время обычных будней и только на каникулах, подальше от чужих глаз, проходили бесконечные тренировки.

Юрий Алексеевич не сводил взгляда с Аластора – своего двоюродного внука. «Делай, что хочешь, – вспомнились Эрику его давние слова, – но не смей отдавать мою родную душу моей проклятой племяннице и её сумасшедшему любовничку! Сбегай отсюда, не сбегай – если я узнаю, что ты кинул Аластора, я сломаю тебе шею раньше, чем это сделают власти из-за твоей измены!»

Танцующая Гиена закатил длинную поздравительную речь, не содержащую ничего интересного. Пустая похвала, всякие наставления… В это время в мозгу бился голосок: предать Анджелу или предать Империю. Фениксы или Сосуды. Мятежник или прославленный Эклипс, сидящий на троне. «Но если я стану императором, у меня будет много денег. У меня будет роскошь, мы с Аластором будем изящно жить. Если я встану на сторону Анджелы, у нас не будет ничего, кроме сырой земли, на которой мы будем спать…»

– Поклянитесь в верности Империи! – призвал Танцующая Гиена. Его голос казался таким далёким, словно покрытый поволокой.

К старому императору по очереди подходили выпускники. Преклонив одно колено, как по древним традициям, и приложив руку к сердцу, они громко цедили слова клятвы. Когда наступала оглушительная тишина после драгоценных слов, император благословлял выпускника и вручал ему священный Йаэсам. Клеймор светился золотым цветом на солнце, и Эрик невольно открыл рот от восхищения. Оружие оказалось намного лучше, чем он представлял! Отполированный, украшенный различными камнями, острый. Им можно убивать несколько человек одним ударом!

Наконец император метнул взор бесстрастных глаз на Эрика. Тот, выпрямив спину, вышел к шатру, преклонив колено и положив правую руку на сердце. Затылком он почувствовал, как на него сейчас устремились бессчётное количество глаз. Среди них был Аластор. Он гордился им? Восхищался? Хвастался в мыслях: «Это мой старший брат!»

– Я, Эрик Кали, под взглядом наших священных предков, даривших нам свободу и справедливость, клянусь кровью и честью всего своего рода, что всё моё существо будет посвящено только Империи; любое моё действие будет только во благо Империи; каждое моё слово будет выражать только благочтивость к Империи.

Император протянул юноше клеймор, и Эрик осторожно взял его. По весу оно оказалось идеальным – не лёгкое, но и не тяжёлое. Сотня драгоценных камней украшала рукоять, но это не мешало удобно держать его в руке. Юноша сжал ладонь на остром лезвии, и кровь сразу же заструилась по запястью. С алой жидкостью вытекали и цепи Академии. Да, он смог сделать это! Он свободен! Как только первые алые капли коснулись земли, послышались оглушительные крики:

– Эрик Кали! Эрик Кали! Эрик Кали!

Юноша осмотрелся. В самом дальнем углу, притеснённый всеми, прыгал Аластор и махал руками. Его вопли пусть и заглушал целый хор громких и окрепших тэмбров, Эрик улавливал его нотки голоса.

Неожиданно Эрик вздрогнул. Холод клеймора входил в него через оставленный порез на ладони. Он даже не понял, в какой миг мир вокруг него изменился. Магия, вложенная в подаренное оружие, отравила душу, соединяясь с ней в одно целое. Он даже не мог разделить, где заканчивалась его личность, а где начиналась магия, вошедшая в его плоть. Граница размылась. На секунду в глазах помутнело, но длилось странное чувство всего несколько моментов.

Когда Эрик поднял голову, он понял, что именно изменилось в окружающем мире. Изменилось его отношение. Теперь он стал Эклипсом, а вскоре станет императором. Он видел никчёмных курсантов, которые теперь могли слушаться его.

Эрика больше нет здесь. Есть Эклипс, поклявшийся в верности. И он собирался исполнить эту верность.

Когда все выпускники получили свои клейморы, император встал со стула, призывая к вниманию. Едва заметным жестом он подозвал к себе свою дочь, Нейт Парвати. Когда она встала рядом с отцом, Эрик в очередной раз убедился в их родственной близости. Почти как две капли воды, только у девушки пока что не имелось морщин и складок на всём лице.

– Моё время медленно клонится к закату, и, к сожалению, я также обречён превратиться лишь в воспоминания, как и всё живое в мире, – заговорил он тихим голосом. – После меня на трон взойдёт моя прекрасная дочь, сражающаяся с вами плечом к плечу. Я рад, что наша династия обучалась, обучается и будет обучаться в Академии. Именно здесь можно обрести людей, которым сможешь безоговорочно доверять. Именно здесь можно научиться решительности и силе воли. Но я хотел бы выделить одного человека, который достоин стать опорой для моей дочери и занять моё место.

Эрик чувствовал только пустоту. Ни радости, ни страха. Словно он готовился к этому моменту всю свою жизнь.

– Эрик Кали! – позвал его император.

Юноша подошёл к старику, вновь преклонив перед ним колено. Краем глаза он увидел мечущуюся тень… Лицо закрывал капюшон, однако юноша слишком хорошо знал эту фигуру.

Анджела.

– Готов ли ты нести бремя императора и во что бы то ни стало защищать нашу династию даже ценой собственной жизни?

– Мой дом – это Империя, – холодно ответил Эрик. – Ради дома я не пощажу ни души, ни жизни своей.

Воцарилось немое молчание. Если бы сейчас на землю упала капля воды, Эрик поклялся бы, что этот яростный звук услышали бы все. Никто не говорил. Никто не дышал. Все слушали и внимали каждому слову.

– Я не сомневался в тебе. Надеюсь, ты оправдаешь мои ожидания. – Император улыбнулся.

Эрик хотел ответить, но старик развернулся к толпе, восклицая последние слова церемонии посвящения. Их юноша не слышал из-за роя собственных мыслей. Но их, казалось, заглушал холод клеймора, прочно сидевшего в ножнах. Что здесь делала Анджела? Она рисковала своей жизнью! О чём она думала?!

Не успел Эрик опомниться, как курсанты начали слаженно покидать арену. Пути назад нет. Наверное, он мог бы сейчас отказаться и прикрыться тем, что он не готов из-за большой ответственности. Но теперь уже поздно. Есть только Империя, и её надо защищать любой ценой от бунта, который хотела поднять Анджела. Нет, не Анджела. Матерь Кали. Убить мятежников будет проще всего – Эрик знал их слабые места и некоторые месторасположения.

– Мне надо попрощаться с одним человеком, – обратился он к Нейт, – перед тем, как я уйду с вами.

Он ожидал, что девушка начнёт допрос. Однако она будто забыла о ссоре.

– Дело твоё. Только поторопись. Род Парвати никогда не любил ждать. Я в их числе.

Эрик кивнул. Сразу же он направился в место, где недавно видел тень Матери Кали. Она стояла там, знала, что он придёт. Пока курсанты и гости отвлеклись на разговоры о произошедшем, одновременно направляясь к выходу, они спрятались в тени, под рядами. Отсюда сложно было подслушать, да и увидеть также не представлялось возможности.

Матерь Кали без колебаний сняла с себя капюшон, и Эрик едва не зашипел. О чём она думала?! Кто угодно мог заметить её! Тогда её жизни придёт конец!

– Ты сумасшедшая, – процедил он сквозь зубы.

Глаза матери… Нет, этой смертной, смотрели на него до невозможности печально. В них готовы были появиться слёзы, но женщина держалась из последних сил, дрожа. Она продолжала смотреть на него, не как на будущего императора или заклятого врага.

Как на сына.

– Жрец рассказал мне, что т-ты думаешь, – пролепетала она. – Сказал, что ты… что ты готов предать нас… Что ты готов плюнуть на всё, что мы с тобой придумывали столько лет!

Эта смертная заговорила с ним. Фениксам запрещено разговаривать подобным тоном с Сосудами. Если бы не последние отголоски совести, продолжающие таять в душе, Эрик сейчас бы сдал её.

– Империя Сосудов находится в упадке из-за некомпетентности Эклипсов, – Он старался смягчить свой голос, потому что знал, что данное известие может свести такое слабое существо с ума. – Сейчас Эклипсы не выполняют своих обязанностей. Они должны истреблять мятежников, а не пропивать в подполье. Я не намерен это терпеть.

– О чём… о чём ты говоришь? – В её глазах засияли слёзы.

– Нейт Парвати права. До революции Фениксы унижали мой народ. Несмотря на то, что Сосуды рождаются только от Фениксов, мы не заслужили такого отношения. Вы унижали нас несколько столетий. Настало наше время мстить. Я был слеп, не понимая это. Теперь, когда на мои плечи взвалилась обязанность, я прозрел…

Матерь Кали издала протяжный стон, схватив его за руки. Но Эрик быстро одёрнулся, оскалив зубы. Она не смеет касаться его! В её глазах не виднелось ничего, кроме бесконечной боли. Она только что потеряла единственного сына.

– Это говоришь не ты! – отчаянно закричала она. – Что… что с тобой сделала Академия? П-пожалуйста…

– В следующую нашу встречу мы узнаем, кто из нас сильнее, Матерь Кали. – Он заговорил так же, как Эклипс. Без эмоций. Он их и не чувствовал. В душе только холодная пустота. – Я сдержу своё обещание – буду заботиться об Аласторе. Но это моё единственное обещание. Я больше ни в чём тебе не клялся. Ты сама себе придумала, что я буду помогать тебе.

Женщина до крови вцепилась в своё лицо, словно желая вырвать его. Она тряслась от ужаса, от монстра, стоявшего перед ней. Эрик только смотрел, а затем развернулся, чтобы уйти.

Сзади него всё это время стоял Аластор. Всё-таки из него выйдет прекрасный воин в будущем – его способности ходить тихо позавидовал бы любой.

– Мамочка? – пролепетал он. – Мамочка, почему ты плачешь?

– Пошли, Аластор, – Эрик взял брата за руку. – Она не твоя мать. Она – враг Империи.

– Но ты сделал плохо нашей маме! Братик, почему?..

– Потому что это справедливая кара за те злодеяния, что совершили её предки! Ты ещё мал, и ничего не понимаешь! Идём, Аластор!

Мальчик непонимающе посмотрел на Матерь Кали. Та обессиленно упала на колени, закрывая мокрое лицо руками. Он уж было потянулся к ней, но Эрик схватил его за руку и потащил прочь.

Теперь их ждала новая правильная жизнь.

====== Глава V. Между двух огней. ======

Эрик недооценил Анджелу.

Со дня выпуска прошла всего лишь неделя, однако бесконечные отчёты Эклипсов начали сыпаться со всех гарнизонов нескончаемыми потоками. Каждый раз, склонившись над столом, Эрик искал в докладах хоть малейшую зацепку на следующий план своей матери. Анджела Кали имела в рукаве туз, который она приберегла для решающей атаки на Империю. Но этот туз выскочил в последний момент, когда приготовления были уже завершены. Однако его мать не та женщина, сдающаяся сразу же. Она точно нанесёт удар в каком-нибудь мелком городишке, когда оправится от предательства родного сына.

Однако на столе лежал сплошной хлам. Гарнизоны отчитывались о незначительных митингах среди рабов-фениксов, которые решили вырваться на свободу, вдохновлённые мятежниками. Иногда попадались более интересные новости – некоторые рабы из-за ненависти убили своих хозяинов, плебеев-сосудов. Эрик прекрасно знал почерк Матери Кали, эти дела не имели к ней никакого отношения. Империя даже не подозревала о грядущем восстании, поэтому на приказы Эрика усилить оборону в стенах Наджи и Игнисса, – мелких городах на самой границе Империи, – в казармах только засмеялись. «Молокосос боится, что на него кто-то нападёт!» – смеялись воины. До сих пор они ненавидели его за то, что недавний выпускник Академии занял место командира.

Что же, Анджела на следующий же день после объявления Эрика главой всех гарнизонов Империи решила атаковать второй по численности город. Ветустус был жестоко превращён в пепел, а большая часть жителей – истреблена крайне жестокими методами. Рабы, конечно же, бежали.

Эрик недооценил Анджелу. Она слишком быстро оправилась от шока и начала действовать.

Едва безжизненный лик луны промелькнул на небе, как небольшой отряд въехал в кровавый город, некогда являющийся самым процветающим в Империи. Эрика сопровождало несколько телохранителей, всегда молчаливых и грозных. Недавнее известие точно сильно потрясло их, за что будущий император стиснул зубы от гнева. Анджела оказалась права – в Империи так давно ничего не происходило, что даже самые сильные воины разучились хладнокровности. Картина, что предстала перед ними, способна была поразить любого равнодушного человека. Густые кубы чёрного дыма поднимались высоко к небу, создавая там плотный потолок, через который невозможно разглядеть и малейшего света. Большинство домов сожжены, а вместе с ними горели заживо и Сосуды. Это ясно давали понять моря крови на земле, а также оторванные конечности и испепелённые тела. Битва, если это можно так назвать, закончилась несколько часов назад, но создавалось ощущение, что мятежники прятались за углами, специально выжидая лучшего момента.

Лошади зафыркали. Их утомил долгий путь досюда от столицы. А ещё этот запах жареной человечины, разъедающий горло… Эрик поспешил натянуть на лицо платок, дабы не потерять сознание.

Изредка навстречу шли рабы-фениксы, подгоняемые Эклипсами. Пользуясь суматохой, они хотели бежать, но их поймали обученные воины Империи. «Интересно, сколько Фениксов с собой успела прихватить Матерь Кали?» – подумал Эрик, пытаясь подавить в себе голос совести. Из-под руин спасательные отряды вытаскивали едва-едва живых Сосудов и детей с изуродованными лицами. Некоторые из них, кто мог видеть, задирали головы, чтобы получше разглядеть элитный отряд. В их глазах мелькала неприкрываемая гордость и восхищение, и по спине Эрика побежали мурашки. Это не зависть. Это впервые не зависть, а искренняя наивность и вера детей в него.

Он не может подвести их.

– Мы просто позволили им разгромить Ветустус? – глухо прорычал лейтенант Юлиан Гефест. – Мы даже не защищались!

– Хуже всего не это, – задумчиво произнёс Эрик. Говорить в таком аду было крайне тяжело.

Во всём надо искать положительные стороны. Раньше он не знал точно, сколько всего мятежников числилось под крылом Анджелы. Теперь можно уверять, что не меньше тысячи. И это только если судить по ущербу, нанесённому городу. А сколько Фениксов осталось в лагере, не приняв участие в хаосе? Чёрт! Он недооценил Матерь Кали. Впредь такого не повторится.

Чем дальше отряд продвигался на север, тем меньше виднелись последствия ужасного беспорядка. Потихоньку крови становилось меньше, а крики раненых замолкали где-то вдали, превращаясь в жалкое эхо. Фениксы смогли разгромить целиком только южную часть, – откуда они, собственно, и пришли, – нанести ущерб восточной и слегка задеть север. Здание мэрии, к счастью для патрициев, находилось в центре, куда огонь безумия попросту не дошёл. Даже странно. Чего добивалась Анджела?

Эрик спрыгнул с лошади и поспешил в здание мэрии. Заранее он обговорил, что вместе с ним пойдут лейтенант Исимуд и лейтенант Гефест в качестве телохранителей. Однако на деле будущий император хотел больше свидетелей своих слов. Эти два человека некогда были плебеями, а значит, что они питали ненависть к патрициям. И это связывало их с Эриком – один источник гнева. И в голове Эрика зародился кое-какой план…

В просторном зале собралось не меньше двадцати глав семейств, приближённых к Императору. Они горбились над столом, яро ведя дискуссию о произошедшем. Эрик быстро оглянул всех собравшихся. Практически все уже имели седину в волосах, кто-то отрастил длинные бороды для большего уважения. Значит, доказывать свою правоту будет намного труднее, чем хотелось бы. Эрик с трудом подавил тяжёлый вздох.