Текст книги "Все фениксы превращаются в пепел (СИ)"

Автор книги: The dark side of me

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Небо покрылось фиолетовой краской; луна сменила солнце и готовилась к своему ночному дозору. Ночи здесь всегда шумные из-за криков и рыданий, но мальчик привык.

Он ковылял к своей палатке, где спали ещё несколько Фениксов. Всё тело ныло от постоянной нагрузки, но всё равно спать не хотелось. Аластор никогда больше не хотел спать после смерти мамы и пропажи Эрика. И всё же он кое-как устроился на тонкой ткани и закрыл глаза.

На миг, – такой короткий и такой насыщенный миг! – Аластор увидел в темноте сна чей-то расплывчатый силуэт. Парень. У него тоже было грустное лицо, как у Эрика, и сначала мальчик подумал, что это он и есть. Вот только лицо отличалось. У того парня глубокие серые глаза цвета стали излучали столько скорби, что мальчик вздрогнул. Глаза… где он раньше видел такой же взгляд? «Я же помню, я где-то видел такие глаза!» – кричал на себя Аластор, чтобы вспомнить. Ещё от него исходила зловещая магия Эклипса. Больше мальчик не успел рассмотреть видение, однако в памяти запечатлелась ещё одна деталь. Синий огонёк на груди. Что это за огонёк, Аластор не успел понять.

Мальчик, вскрикнув, вскочил. Сердце отчего-то отчаянно забилось, а всё тело дрожало. Несколько долгих секунд Аластору понадобилось, чтобы понять, что он плачет. Да – он действительно плачет. В душе странное чувство тревоги… Он чего-то испугался.

– Аластор, – испуганно прошептала проснувшаяся Лена. – Что случилось?

– Кошмар… наверное… – Аластор поспешно утёр слёзы. Почему он заплакал? Он не мог понять.

Лена уселась около мальчика и обняла его, дабы успокоить.

– Хочешь рассказать мне о кошмаре? – девушка улыбнулась. – Я помогу тебе. Что тебе снилось?

Аластор открыл рот, но ничего не мог выдавить. Из его памяти стёрлось абсолютно всё. Единственное, что он запомнил – расплывчатый силуэт, но и его очертания тут же испарились из головы. Ему снилось что-то ужасное. Он видел что-то невероятно плохое. И ещё он помнил, что это было очень реалистично. Будто настоящее. Не то, что во снах происходят всякие глупости, в его кошмаре всё обрело настоящие краски…

Но что он видел? И почему забыл?

– Я… я не помню… – всхлипнул Аластор. Всё равно он дрожал, непонятно, отчего. – Глупость наверное.

Лена нахмурила тонкие брови. Потом, через некоторое время, кивнула:

– Хорошо. Тогда ложись спать. Завтра у нас будет труд…

Резкий взрыв.

Аластор не помнил, что произошло дальше. Отчётливо запомнил только яркую вспышку, ослепившую глаза, а потом оглушающий звук. Странное чувство овладело им, и на миг мальчику показалось, что он улетел куда-то далеко в небо. Лёгкость окутала тело, как мягкое шёлковое одеяло…

В ушах звенело. Всё тело неожиданно накрыла такая боль, что Аластор готов был отключиться снова. Наверное, он и отключился. Но даже когда вновь пришёл в себя, боль не прошла – разве что слегка притупилась. С огромным трудом он приоткрыл глаза и увидел повсюду лужу крови. Очень много крови.

Своей крови.

Он не сразу услышал истеричные вопли. Не сразу увидел бушующий огонь, который жадно съедал лагерь, а вместе с ним заживо сдирал кожу с Фениксов. Фениксы горели в огне… как глупо и как ужасно. Они кричали, молили о пощаде… Эклипсы. Аластор видел множество солдат, окруживших лагерь. Эрик как-то рассказывал, что если Эклипс атакующего типа использует силу, её будет хватать на разрушение целого города. Рядом горели леса, горели поля, горело само небо.

Империя нашла их. Не пощадила.

Аластор зарыдал от боли. Он лежал и не мог пошевелиться, каждое движение превращалось в пытку. Где Лена? Почему Эрик не вернулся? Он не мог допустить такое! Почему его нет рядом? Его младший брат умирает, а он не приходит…

«Братик!» – Аластор хотел позвать Эрика, но вместо этого из горла вырвался стон. Всё, что он мог делать – это смотреть, как убивают Фениксов. Он не мог помочь. Не мог бежать. Он ничего не мог сделать – слишком больно. А ещё он понял, что даже не старался двигаться. Всё тело парализовал страх.

«Мама… мамочка… братик… Почему вы бросили меня? Почему?!»

Краем глаза Аластор увидел, как над ним возвысился грузный силуэт Эклипса. Он держал окровавленный клеймор и наставил острое лезвие прямо на горло. Одно движение – и мальчик попрощается с жизнью. «Братик обещал, что мы увидимся, – сквозь рой мыслей и туман подумал мальчик. – Не может всё закончится… Не может»… Он не мог. Он ничего не мог сделать. Надо бежать. Но он боялся. Боялся дышать, боялся моргать.

Аластор вдруг подумал, как страшно выглядит. Он лежит в луже собственной крови, никчёмный и ободранный. Ещё он ужасно видел. Один глаз не хотел открываться – очень сильно болел. И он кровоточил. Сильно. Из всех движений мальчик только и мог, что плакать и стонать от невыносимой боли. Переломы… Сколько же у него переломов? Сколько осколков впились в его слабое тело?

Аластор закрыл глаза. Где братик? Он должен спасти его! Должен…

– Не убивай его, – послышался голос, как будто из-за стены.

Эрик? Неужели он пришёл? Мальчик хотел закричать от радости. Братик пришёл! Братик спасёт его, и они уйдут отсюда!

Кто-то взял его на руки. Аластор не сдержал нового крика – слишком больно. До помрачнения рассудка больно. Он чувствовал, как его куда-то несли. Но зрение не хотело возвращаться – единственный целый глаз видел слишком расплывчато. Поэтому мальчик ждал, что его спасут.

Действительно. Странная волна облегчения накрыла его. Боль испарилась так же резко, как и пронзила его. Аластор ощущал эйфорию. Хотелось закрыть глаза и никогда не открывать их, наслаждаясь этим чувством. Но длилось блаженство несколько секунд. Боль не отступила, только заметно притупилась. И на том спасибо.

Аластор пугливо открыл целый глаз. Он до сих пор находился в лагере, от которого остался лишь пепел. Он задыхался от дыма, но всё равно старался не закашлять. А потом…

Потом он увидел Нейт.

Императрица несла его куда-то подальше от лагеря. В свете яростного огня её глаза хищно блестели. Золотистые волосы она заплела в тугой пучок на голове, но и он был покрыт засохшей кровью. Как и все её доспехи.

– Нейт… – жалобно пролепетал Аластор и наконец громко закашлял.

Нейт не вздрогнула, не обратила на него внимания. Она подошла к красиво украшенной лошади и ловко уселась на неё даже с Аластором на руках. С утончённой грацией она держалась в седле, несмотря на то, что лошадь неожиданно сорвалась с места и понеслась прочь.

Так много вопросов… Что происходит?

– Куда мы?.. – обессиленным голосом спросил мальчик.

– К Янтарному Ущелью, – холодно ответила императрица. – Я отвезу тебя к Эрику.

К братику… Он увидит своего братика!

– Почему ты помогаешь? – голос заметно осип. И всё же Аластор старался говорить громко. – Братик сказал, что…

– Много он тебе наплёл? – Нейт хищно улыбнулась. – Дружок, наш мир не делится на чёрные и белые тона. Эрик видит всё именно так. А значит, что и ты будешь. Я кажусь ему плохой только потому, что я забочусь об Империи. Забочусь о доме, где родилась. Я плохая только потому, что я ставлю верность превыше всего?

Аластор не ответил. Он не мог переварить слова Нейт – всё ещё слабость брала вверх.

– Фениксы заслужили всё это. – Нейт посмотрела куда-то вдаль – на горизонт, где горел пожар. – Шестьсот лет они унижали нас. Не мы это начали – они. Может быть, когда-нибудь, Фениксы будут прощены. Когда-нибудь.

Аластор закрыл глаз. Он не хотел войны. Он хочет, чтобы все жили счастливо… Внезапно он опять вспомнил сон, который он увидел накануне взрыва. Что же там было, почему он плакал? Почему дрожал?

– Что с Леной? – пролепетал мальчик.

– Убита, – Нейт отмахнулась. – Конечно, если Влуцек вдруг ниспошлёт ей удачу, кто знает… Мы убили всех Фениксов. Восстание полностью подавлено. Всех – и воителей, и беженцев, посмевших покинуть своих хозяев. Как раз сейчас мы добиваем беженцев, решивших тихо уйти через Янтарное Ущелье. Эрик повёл себя, как идиот. Как бы он храбро ни сражался, я всегда на шаг впереди. Я заранее поставила там солдат. Представляешь – они заходили туда и сразу падали замертво.

Нейт засмеялась. Невинно и чисто, словно только что рассказала какой-то забавный случай. Скорее всего, для неё так и есть.

Убита… Аластор хотел заплакать. Но все его слёзы высохли – ничего не осталось. Оставалось только издавать животные звуки и кричать от боли. Лены больше нет? Но если она вдруг выжила? Если она жива? Да и Нейт сказала, что они едут к Эрику. Он жив! Они встретятся!

Лошадь, зафыркав, остановилась. Аластор осмотрелся – всё ущелье покрылось кровью. Возле него расстилался ковёр трупов. Изуродованных трупов, смотрящих пустыми стеклянными глазами в никуда. Мальчик дрожал. Невольно он прижался к Нейт, чтобы найти у неё помощи, но та оттолкнула его от себя, как игрушку. Аластор едва не упал.

– Вон там, – она показала на горку трупов, – находится Эрик.

Мальчик непонимающе осмотрелся. Где его братик? Он должен ждать его где-то здесь. Он же обещал, что они после восстания будут жить вместе!

Нейт помогла Аластору спуститься с лошади. Только сейчас мальчик заметил, что за ними следом, на таких же красивых боевых конях, шли Эклипсы. Личная охрана. Но это уже не имеет значения. Эрик спасёт его от этих плохих дяденек и тётенек. И от злых собак… Почему-то Эклипсы держали на поводке яростно рвущихся на свободу собак. Явно голодных. Они рычали, бились в истерике, но всё равно не могли освободиться. Если вдруг Эклипсы отпустят поводок…

Аластор не смел даже думать об этом.

Он шёл вперёд. Прихрамывая, он двигался к трупам, с трудом сдерживая рвотный позыв. Правая нога не хотела двигаться вообще… Тот, кто исцелил его, оставил кое-какие увечья. Аластор старался не думать о боли. Старался не замечать её. Братик… где братик?

В толпе трупов мелькнули до гробовой доски знакомые пряди волос. Пусть их и покрывала кровь, он узнал бы их где угодно. Эрик. Братик лежал, закрыв глаза, на холодной земле. Он весь был покрыт кровью… Весь. И всё же Аластор, не помня себя от счастья, радостно закричал:

– Братик! Братик! Я пришёл к тебе! Братик!

Никто ему не ответил. Лишь эхо откликнулось.

Аластор подбежал к брату и упал на колени около него. Он улыбался и весело хлопал в ладошки:

– Братик, вставай! Нам пора!

Эрик не шелохнулся. Только ветер растрепал его и так взъерошенные волосы.

Аластор вздрогнул. Он с глупым выражением лица смотрел на юношу, ожидая от него хоть чего-нибудь.

– Братик, просыпайся! – Мальчик со всей силы толкнул Эрика в плечо. – Нейт! Он не хочет вставать! Нейт, помоги!

Аластор толкал и толкал Эрика, молил его проснуться. Но веки юноши не размыкались. «Он сказал, что мы встретимся! Он не мог… он не мог…» – Аластор всхлипнул.

– Он умер по твоей вине, – процедила Нейт, подойдя к Аластору. Она смерила его ледяным взглядом. – Если бы не ты, он был бы жив.

– Нет… он жив! – отчаянно закричал мальчик, как ребёнок, требующий купить дорогую игрушку у своей бедной семьи. Вот только это желание услышат, но не исполнят. – Он живой! Он спит! Он устал!

– Он мёртв! – отрезала Нейт. – Ты виноват. И только ты. Жизнь несправедлива, не так ли? – Императрица злобно оскалилась. – Подумать только, как изменилась бы жизнь, если бы я родилась у другой семьи. И как изменилась бы твоя. Но на всё воля Влуцека. Тебе не повезло родиться здесь, в Империи. Быть может… От тебя будет польза, как от солдата?

Одним простым жестом Нейт подозвала к себе Эклипсов с разъярёнными собаками. Они хищно смотрели на мальчика, не мигая. Из пасти виднелись слюни.

– Я помню, как впервые закапывала трупы. Рядом со мной сел Эрик. Мы тогда были детьми. Мечтали о мирной жизни, как ты. Так мы и подружились. Но, взрослея, понимаешь, что жизнь – это жестокость. И ты поймёшь, когда-нибудь. Может быть. Эрик не смог принять факт, поэтому мир погубил его. Но я хочу узнать, прав ли он оказался, когда выбрал тебя? Что в тебе особенного? Почему Фениксы только и говорят о тебе?

Нейт повернулась спиной. Ветер растрепал её пучок на голове, и теперь волосы свободно развевались.

– Прости, Аластор. Иного пути узнать этого нет. Естественный отбор.

Аластор не успел даже открыть рот, когда императрица щёлкнула пальцами.

На него понеслась бешеная свора собак. Свора голодных, озлобленных чудовищ с обнажёнными клыками, которые могли запросто разрезать плоть. Аластор истошно закричал, хотел попытаться убежать, но одна из самых проворных собак кинулась прямо на него и сомкнула пасть на шее. Хлынула кровь. Послышался хруст костей.

Нейт равнодушно обернулась. Затем, прежде чем уйти прочь, она прошипела через зубы:

– Всё-таки он бесполезен. Какая жалость.

====== Глава XV. Свобода души. ======

Когда к нему вернулось сознание, вокруг простиралась только темнота. Такая же бездонная и холодная, как магия Эклипса.

Что это за место? Преисподняя? Хотя всё тело ныло от боли, вряд ли в месте, куда попадают души мёртвых, чувствовалось хоть что-нибудь, кроме пустоты, разъедающей изнутри. Всё равно, здесь ничего не слышно. Ничего не видно. Всё умерло, и одновременно продолжало существовать во мраке. Вроде бы… голоса… Приглушённые, но всё же голоса. Вроде бы вдалеке, на короткий миг, замигал свет. Вроде бы… вроде бы…

Эрик ненавидел темноту. Признаться честно – он боялся её. Всегда, когда юноша оказывался в кромешной мгле, он ощущал, что внутри него скребутся маленькие лапки порождающегося страха. Мрак словно пожирал его изнутри. Эрик забыл, каково это – оказаться в одиночестве, брошенный всеми на произвол судьбы, в душащей мгле. Забыл, потому что раньше его руку сжимала крохотная ручка Аластора. Мальчик умел забирать его страхи. Теперь его нет рядом. Как и Лены. Как и всего, что заставляло юношу жить.

Если показавшееся ему – не галлюцинации, то значит, он находился в темнице. А значит, смертельный приговор не заставит ждать. Эрик знал прекрасно об этом, и всё равно…

Он продолжал дрожать.

Одиночная камера, в которую поместили Эрика, представляла собой небольшую комнату. Настолько тесную, что когда юноша попытался подняться, он не смог выпрямиться в полный рост. Чем-то эта камера напоминала собой камеру в Академии, с таким же смрадом и сыростью. Поначалу Эрик искренне считал, что так оно и есть – он действительно оказался под местом, где начинался корень зол. Так или иначе, уже ничего не имеет значения. Эрик скатился спиной по скользкой стене вниз, усаживаясь на холодном полу.

Как странно. До невозможности странно – выжить двенадцать лет в Академии, получить временную власть над всеми Эклипсами, встать возле императрицы Нейт Парвати, нарушить закон, сбежать из Дивитая, быть на волоске от гибели и всё равно живыми выйти из туннелей, проделать долгий путь к Интериуму, там убить свою мать, сразиться против Эклипсов и Демьяна… чтобы что? Чтобы очнуться в темнице. Чтобы умереть на проклятой земле Империи, лишённым собственного имени, заклеймённым, как чудовищный предатель. Он не хотел умирать… Не хотел.

Не хотел.

Внезапно Эрик начал смеяться. Сначала тихо, а затем и вовсе не скрывал собственного безумия. Пусть стража подумает, что он сошёл с ума – ему плевать. Его хохот подхватывали сквозные ветра, из-за чего смех облетел тёмные коридоры подземелья. Охрана что-то начала кричать ему, но он продолжал истерично гоготать, как Неосознанный, вскрывающий тело жертвы. Он смеялся, дрожал, царапал ногтями каменную стену, пока не почувствовал теплоты, бегущей по его руке. Кровь.

«Я наивный дурак, – шептал Эрик через смех. – Я так мечтал о свободе, что думал, что вырваться из Империи, где и был воспитан – вполне реально. Надо было бежать отсюда ещё после выпуска. По плану. Влуцек решил проверить меня и вскружил голову славой и богатством. А я повёлся. Как идиот. Думал, что стану императором. Что буду править Империей. Я идиот. Слышишь, Анджела? Твой сын не только подвёл тебя, он опозорил твоё доброе имя!»

Слишком поздно пришло осознание. Анджела мертва. Нейт – императрица. Аластор и Лена… что с ними? Наверное, бежали в Люмэн. Демьяна будут держать в клетке, как животное. А сам Эрик умрёт. Умрёт, так и не узнав, кем он является на самом деле.

Юноша хотел закрыть руками глаза, однако что-то было не так. Эрик прикоснулся к месту, где должна находиться правая рука. Только обрубок, заканчивающийся на месте локтя. Магия Эклипса сможет вернуть ему потерянную конечность, но в этом уже нет смысла. Кольцо Отца Кали потеряно. Оно осталось там, на поле боя. Вряд ли кто-нибудь подобрал его, для Эклипсов это – сущая мелочь. Отец Кали умер – ибо кольцо больше не с ним. Эрик не знал, разочаровываться ли ему или радоваться. Он ничего не знал.

Наконец юноша открыл глаза, с трудом сдержав вздох. Через крепкие прутья решётки он разглядел чей-то расплывчатый силуэт, в руках которого находился фонарик. Усталые глаза долгое время привыкали к внезапному освещению, и всё равно гость терпеливо ждал. Сколько он там стоял, по ту сторону камеры? И ведь ничего не сказал, не дал понять, что он ждёт.

Пусть с момента их расставания прошло не так много времени, Нейт изменилась. И так вечно холодные глаза теперь превратились в два прозрачных стёклышка, точно такой же взгляд у какой-нибудь фарфоровой куклы. Розоватая кожа полностью выцвела, и теперь девушка стала похожей на приведение. Слишком белый цвет кожи, такой неестественный, будто Нейт мертва. А может, так оно и есть и они сейчас находятся в аду? От этой мысли Эрик слегка улыбнулся.

Однако в следующую же секунду от прежнего задора не осталось и следа. Та Нейт Парвати, что сейчас стояла перед ним – совершенно другая девушка. Не та, с которой он провёл двенадцать лет. Курсантка Нейт Парвати, – не императрица! – изредка любила подшучивать над кем-то, хоть иногда улыбалась, пусть и холодно, но всё же как умела. Когда они впервые встретились, она всегда казалась ему богиней.

А встретились они очень необычно. В тот день, когда они ещё были глупыми детьми, им велели закапывать трупы Фениксов. У первогодок ещё не успевали забрать человечность, поэтому Эрик помнил, как слышал плач и как рыдал сам. Слёзы катились по щекам, когда он с трудом сделал небольшую ямку, в которую едва бы поместилась даже маленькая девочка. Тогда к нему подошла Нейт и предложила помощь… Она сама плакала. Нейт плакала – в первый и последний раз. И они начали вместе копать могилы. Вторую, третью, четвёртую… пока ужас не закончился и им не велели идти спать. Их руки были грязными от земли и крови, а пахли они трупами.

Теперь перед ним стояла уже женщина, ставшая императрицей. Ни следа эмоций – только сухая оболочка.

– Ты хочешь узнать, почему я сделал это? – Эрик услышал в собственном голосе железо. Он думал, что будет дрожать. Но прозвучало это слишком резко, словно он ударил Нейт в живот.

Она не дрогнула. И всё равно Эрик увидел, как брови её слегка поднялись. Он слишком хорошо знал её – то, что стоит перед ним – просто маска и не больше.

Нейт молчала. Выжидала ответ, как змея, притаившаяся в траве, выжидает жертву.

– Единственное, что я не рассказал тебе перед тем, как встретить свою мать – как я слышал крики Мартина. Всегда, закрывая глаза, я слышал его отчаянные вопли, как он молит меня о помощи. Их убили Эклипсы – твои люди. Я видел в кошмарах их изуродованные насмешливые лица, их издёвки… Это… это так невыносимо! Когда в моей жизни появился Аластор, мои кошмары прекратились. И я посмел забыть Мартина. Посмел забыть, кто он для меня. Он – мой брат. Вы убили моего члена семьи. Утешением в Академии было то, что я воображал, что Мартин переродился в Аластора. Что Мартин не покинул меня и нашёл меня в теле Аластора. И тогда я решил помочь ему сбежать с острова Глории на континент. Ты спросишь, почему я не сделал это раньше? – Эрик невесело усмехнулся. – Потому что я та ещё алчная тварь. Я захотел больше, чем имел, поэтому я вновь забыл Мартина.

Эрик пристально посмотрел на Нейт, выжидая её реакции. Она всего лишь пожала плечами. В ней не мелькнуло ничего: ни жалости, ни презрения, ни брезгливости. Напускное безразличие – это очень интересно, поэтому юноша с трудом подавил ухмылку. Ему очень хотелось узнать, что обо всём этом думает сама императрица.

– Ты мог бы продолжить быть верным мне, и тогда в твоём распоряжении был бы не только мальчик с никчёмной рабыней, но и вся Империя, – процедила Нейт. Эрик возмутительно посмотрел на неё: слова девушки, точно удар в грудь, ранили его. Только он не знал, от чего – то ли из-за того, что Нейт решила не называть Аластора именем, то ли из-за того, что она говорила о нём и Лене, как о вещах. А может, и то, и то. – Я никогда не пойму тебя. И не надо оправдываться тем, что ты якобы слышишь голос этого Мартина. Это детские страхи и не больше. Что ж, мне жаль, что тебе не хватило духу отпустить их. Пусть тебе не нравятся распорядки Империи – ты должен принять их, а не быть капризным и хотеть, чтобы всё было по-твоему. Мир не вращается вокруг тебя.

Нейт терпеливо выжидала. Чего же? «Она хочет, чтобы я извинился перед ней?» – озарила юношу странная догадка. Эрик так и не успел её мысленно развить, потому что девушка продолжила:

– Когда ты рассказал, что приведёшь в Академию мальчика, я в первый и единственный раз нарушила приказ. Мне тоже пришлось врать Танцующей Гиене и отцу, чтобы его оставили в живых. Я уверена, это самая величайшая ошибка в моей жизни.

– Твоё благородство оправдывает всё, что ты сделала ради получения власти, – саркастично сказал Эрик. – Ты винишь меня в капризности, но и ты не отличаешься от меня. Вспомнить хотя бы то, как ты убила своего отца и притворилась невинной овечкой.

Эрик произнёс это так легко и непринуждённо, что удивился сам себе. Долгое время после смерти императора его терзали сомнения, как он преподаст правду Нейт. Теперь, когда и так нечего терять – он открыто заявил ей в лицо простую истину.

Произнесённые слова подействовали сильнее, чем ожидал Эрик. Нейт взвизгнула и со всей силы навалилась на решётку, из-за чего та задрожала. Глаза девушки вспыхнули ненавистью и яростью. Маска равнодушия безжалостно сорвалась с неё, словно её и не существовало вовсе. Эрик даже испугался – он впервые видел Нейт в таком состоянии.

– Как ты можешь… – через зубы прошипела Нейт, до дрожи сжимая прутья решётки. – Ты врёшь!!! Лгун! Да чтоб тебя…

– Я знал о твоём секрете уже тогда, когда увидел труп императора, – Эрик просто констатировал факты. – Ты украла личную печать императора, которая позволяет находиться во дворце без всяких вопросов. Как это называется? За милость, оказанную императору, вы награждаетесь неприкосновением всей Империи, включая Эклипсов и элитные отряды? Вроде так. Ты наняла убийцу и, отдав эту печать, велела убить его ровно тогда, когда сама пила со мной чай. А потом тебе только и осталось – притвориться напуганной. Ты прекрасно умеешь играть на публику, я лично видел во время убийства патрициев.

Холодный пот тёк с лица девушки. Дрожащей рукой Нейт скинула его на пол.

– Тебе никто не поверит…

– А ты думаешь, почему я начал врать, что никого не видел на балконе? – Эрик усмехнулся. – Мне бы не поверили. А ты бы наверняка убила и меня, потому что опасно держать рядом с собой человека, знающего тайну. Проще избавиться от него и свалить на несчастный случай. Особенно когда Людмила Лаврова помогла тебе с моей репутацией.

– Почему ты рассказываешь мне это? – Нейт вновь надела на себя маску равнодушия. Как обидно. – Думаешь, я похвалю тебя за твой ум?

– Нет, – пожал плечами Эрик, – я же знаю, что это убийство ляжет на тебя тяжёлым бременем. Особенно видя, как ты отреагировала на правду… Убить родного отца, который не сделал тебе ничего дурного – высоко даже для тебя. Когда-нибудь правда раздавит тебя.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда-нибудь твою правду узнает вся Империя. Когда-нибудь. Может, спустя много лет. А может – всего через пару дней. Кто знает, кто знает.

– Не бывать этому!

Эрик просто пожал плечами. На самом деле, ему всё равно, как окончит свои земные дни Нейт. Умрёт от руки народа или уйдёт естественным путём через старость или какую-нибудь болезнь. «Хм… когда я стал таким чёрствым?» – подхватил себя на мысли Эрик. Жизнь стала ему безразлична. Словно из него высосали все чувства.

Пока Нейт приходила в себя, Эрик посмотрел на целую руку. Он не чувствовал магии Эклипса, поэтому не был удивлён, что на вене остался маленький след от шприца. Пока он лежал без сознания, его накачали препаратом, лишающим на время силы Эклипса. Он действует только в том случае, когда Эклипс находится в обличии человека, поэтому на Неосознанных применять такую мерзкую вещь невозможно. А жаль.

– Ты сумасшедший, – неожиданно прозвучал голос Нейт. Настолько тихо, что он казался где-то за стеной.

– Как ты догадалась? – Эрик ещё никогда в жизни так часто не улыбался. Даже странно как-то. – Это потому, что я смеюсь перед своей казнью? Это называется истерика. Теперь, когда мне не надо притворяться Эклипсом, я могу выплёскивать столько эмоций, сколько захочу. Дай ощутить себя живым хотя бы перед смертью.

– Тебе даже всё равно на мальчишку и ту рабыню? – Нейт изломила бровь.

Эрик вздрогнул и мигом повернул голову к Нейт. До этого он смотрел на безжизненный камень стены, но теперь…

– Что с ними? – прошептал он дрогнувшим голосом. Улыбка сползла с лица и испарилась в темноте.

Нейт не спешила с ответом, специально растягивая время, чтобы помучить его. Эрик вскочил на ноги, невзирая на боль, и одной-единственной рукой вцепился в решётку. Их с Нейт отделяли считанные дюймы, если не меньше. Настолько близко он встал к ней, что видел в её стеклянном взгляде призрак насмешки.

Пол будто обрушился под ногами.

– Они мертвы. – Холодно сказала Нейт.

Эрик отшатнулся, едва не упав. Мертвы… мертвы, мертвы, мертвы. Слово, такое короткое и неприметное, разъедало его изнутри сильнее, чем окутывающая темнота. Мертвы.

Мертвы.

МЕРТВЫ.

ОНИ МЕРТВЫ.

«Нет… я не верю… – схватившись за голову руками, поспешил уверить себя Эрик. – Она врёт. Она издевается надо мной. Я не верю… не верю! Я не хочу в это верить!»

– Мы убили всех Фениксов в Янтарном Ущелье, – продолжила Нейт, не дожидаясь, пока Эрик придёт в себя. – Восстание полностью подавлено. Все члены восстания – убиты. Все до единого. Мы решили никого не брать в плен.

– Все… – Эрик не смог договорить. Он дрожал, как лист на ветру. Только сейчас он понял, что холодные слёзы режут его щёки.

– Это то, ради чего ты сражался. Ради проигрыша. А ведь мог бы править со мной. – Нейт круто развернулась и побрела прочь. – Твоя казнь назначена завтра в десять утра.

Он не хотел верить в их смерть. Они не могли погибнуть так просто. Не так, после всего, что они вместе пережили. Всё закончилось… так просто. Не могло их не стать в один момент.

Нет, он не верил. Они ещё живы. Они живы. Нейт специально запугивает его, чтобы увидеть его боль. Она же стервятник. А стервятники питаются падалью. Аластор, Лена… они живы… Они живы!

– Я прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь, – не оборачиваясь, сказала Нейт. – Гнев. А ещё горе и раскаяние от того, что ты не уберёг близких тебе людей. До конца жизни ты будешь корить себя за свою ошибку. Единственное, чем я могу успокоить тебя и добавить смысла в твоё существование – это то, что после твоей смерти я наконец обрету свободу. Утешь себя этим. Твоя смерть облегчит мою жизнь. Твоей смертью я докажу себе, что я не пугливая девчонка. Ты видишь меня слабой! Слабой, потому что в тот день я не прикончила тебя! Но теперь всё по-иному. Я наконец обрела силы. Я убью тебя лично! Я лично опущу свой клеймор на твою шею! И никто не усомнится в моей слабости!

Эрик не испытывал к девушке ничего, кроме жалости.

Нейт презирала в себе все человеческие черты, как подобает Эклипсам. Однако они всё ещё обвивали её душу, пусть немного по-другому, нежели у обычных людей. Нейт – просто девушка, мечтающая получить власть. И, ухватившись за возможность, она поддалась амбициям и, несмотря на любовь к отцу, убила его. Одного она не учла в своём плане – не то, что обычная рабыня увидит на столе её печать. Не то, что кто-то вообще догадается о её намерениях.

Она не учла, что в её груди билось сердце. Она не учла, что она состояла из плоти, крови и костей, как человек. И что она уязвима так же, как человек.

– Единственное, о чём я жалею – только о том, что я не умер во время Испытания, – закричал Эрик, чтобы Нейт услышала его. Девушка остановилась. – Тогда бы я не принёс столько страдания остальным людям. И знаешь – я не жалею, что предал Империю. Если Аластор и Лена мертвы, по твоим словам, пусть так оно и будет! Они больше не увидят ужаса, творящегося на острове Глории, не почувствуют боли. Они заслужили покоя.

Эрик закрыл глаза. В голове зазвучал голос Жреца… Да, он прекрасно помнил их первую встречу в лесу, подальше от посторонних глаз в Академии. «Чья-то смерть превращает слабого человечка в истинного лидера и следующего Отца Кали», – проронил он перед тем, как уйти. Тогда Эрик думал, что он говорил про смерть Анджелы. А теперь…

Теперь Эрик кое-что понял. Он понял всё, о чём говорил Жрец. Хитрая тварь, которая прекрасно знала обо всём, что ждёт его. Жрец знал о его предательстве, о его побеге, о том, что Анджела умрёт, о том, что он попадёт сюда… Судьбу не изменить.

Однако эта мысль согрела душу. Эрик почувствовал ещё кое-что, что так мечтал найти в Империи. Свободу. Юноша больше не испытывал себя побеждённым проклятой Нейт. Он ощущал свою душу, он сохранил её, в отличие от Эклипсов. Он умрёт за то, за что стоял многие годы.

– Моя смерть не даст вам спокойствия и свободы, – Эрик говорил ровно, чётко выделяя каждое слово. – Бремя вины будет преследовать вас, в отличие от меня. Не вы решили мою судьбу, Ваше Величество. Я сам выбрал смерть. Не вы меня убиваете. Это я становлюсь свободным. Лучше умереть, чем отречься от собственной души.

Хоть Эрик не видел лица Нейт, стоящей к нему спиной, он чувствовал, как она испугалась. Однако длилось это всего несколько жалких мгновений – потом девушка снова взяла себя в руки. То, что он только что назвал её официальный титул, подтвердило – они больше никто друг другу. Прежняя дружба исчезла, как мираж.

– Завтра в десять утра обрету свободу я. Не вы, Ваше Величество.

Нейт ничего не ответила. Только поджала губы.

– Так говорят только глупцы, желающие оправдать себя, – надменно произнесла она. – Мне жаль тебя, Отец Кали. У тебя нет больше ничего, чем можно утешить себя, как не этим глупым высказыванием.

– Тогда позвольте исполнить моё последнее желание.

Нейт с интересом в глазах обернулась.

– Я хочу перед своей смертью, на эшафоте, попрощаться с Аластором и Леной. Не волнуйтесь, Ваше Величество, я не буду своими речами поднимать восстание против вас. Я не в том положении.