Текст книги "Все фениксы превращаются в пепел (СИ)"

Автор книги: The dark side of me

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

– Но это не причина, по которой ты должен забивать на нас! – взорвался Демьян. – Почему, чёрт тебя побрал, все ходят и чуть ли не прощаются с лучшими друзьями, а ты стоишь в стороне, погружённый в свои мысли?! Ты так спокойно говоришь об испытаниях! Ты…

– Не разбуди Аластора, – нахмурился Эрик. О Влуцек, любая тема для разговора, только бы не это! Демьян всегда подозревал его в неверности Империи, однако только из-за дружбы закрывал глаза.

– Он тебе дороже нас? – Несмотря на пылающий взгляд, друг слегка понизил тон. – С того дня, как только он тут появился, наша дружба… она будто исчезла! Этот подонок тебе дороже нас?!

– Демьян! – зашипела Нейт. – Это безумие!

Эрик готовился к удару. Кулаки невольно сжались.

Демьян всегда славился своей горячестью, поэтому Академия измывалась над ним намного сильнее, чем над остальными. Учителя хотели выковать из раскалённого дотла угля ледяную статую. Только Эрику и Нейт известно, что такими же ночами Демьян изливался слезами, готовясь встретить новый день унижений. Потом он понял, что намного легче притвориться холодным куском мяса, запрятав чувства на дно души. Он боялся показать своё истинное лицо, а поэтому, когда он вспыхивал яростным огнём, Эрик готовился к худшему. Значит, демоны в его душе пробудились – он не сможет сам охладиться.

– Защищаешь его? – прорычал Демьян. – Разве ты не замечаешь его странные вылазки посреди ночи, его поведение, осторожность…

Эрик схватил друга за плечи и сильно сжал до побеления костяшек. Если сейчас вовремя не дать Демьяну знак об остановке, всё может закончиться очень плачевно.

– Двенадцать лет я тренировался, сражался, убивал вместе с вами, – холодно процедил Эрик. – Посмотри в мои глаза! Разве это глаза предателя? Глаза того, кто убивал Фениксов, чтобы в итоге встать на их защиту? Это даже не глаза Анджелы, я никогда не был похож на неё!

Единственная правда из всей речи, которая хоть немного облегчила душу. Эрик стал владельцем тёмных глаз, цвета ржавчины, но обычно он сам называл это цветом засохшей крови. Практически все наследники рода Кали были обладателями светлого оттенка радужек, редко кто удосуживался получить тёмный цвет. Может, Учителя увидели в этом знак того, что сын заклятого врага Империи не пойдёт по стопам матери? А может, просто наследственность от отца, не более.

– Так что приходи в чувство – хватит морозить ерунду, – Пока ком в горле не стал больше, Эрик продолжал нагло врать в лицо другу. – Аластор – всего лишь напоминание о беззаботной жизни до Академии. Эта жизнь ждёт нас всех после испытаний! Демьян, уже послезавтра ты будешь свободен! Никто и слова не скажет тебе! Делай, что хочешь!

Эрик в сотый раз проклял в мыслях эту безобразную ложь, которой он едва не давился сам. Но когда он увидел краем глаза мирно сопящего Аластора, беспокойство улеглось. «Я не предаю своих друзей, я просто лгу им ради спасения этого мальчика», – напоминал он себе.

– Нам и вправду стоит отдохнуть, – осторожно вмешалась Нейт. Она не сводила взгляда с лица Эрика, из-за чего тот начал подозревать: не заметила ли она в его глазах мимолётно промелькнувшую боль? Но в любом случае, даже если это так, девушка с лёгкостью примет это за чувство вины или страх перед испытанием. – Сон сейчас – самое лучшее средство. Без сна мы всё провалим.

– Ты всегда права, – Эрик выдавил из себя подобие улыбки.

Юноша оглянулся на Демьяна. Его золотые глаза всё ещё пылали огнём ярости, но с каждым мгновением пламя угасало.

– Извини, – наконец буркнул он, когда Эрик уже достиг своей кровати.

– Без обид.

Демьяну всегда было нелегко просить прощения, поэтому его попытка сделать это уже тронула Эрика до глубины души.

Юноша аккуратно улёгся возле Аластора. Дыхание мальчика сбилось, серые глазки сияли сапфирами в темноте. Он пугливо посмотрел на своего брата, но уже через секунду слабо улыбнулся и вновь закрыл веки. «Сегодня ночью кошмары снятся не только выпускникам», – с горькой усмешкой подумал Эрик, проведя рукой по чёрным волосам Аластора.

«Ты обязан пройти испытание! – слышал Эрик в голове вкрадчивый голос матери. – Не ради себя. Ради нас. Ради Фениксов. Ты нужен моему народу, как всему живому нужен воздух!»

Довольно слабое утешение.

День испытания всегда чудился курсантам, как чёрное склизкое пятно, лёгшее клеймом на их жизнь. Именно в эти часы могло произойти всё, что угодно. Каждая вещь, которая ранее казалась небылицей, обретала страшные очертания в умах выпускников, как нечто неизбежное. Сильные личности проваливали, слабые же внезапно сдавали с первых минут поставленную задачу. Магия выбирала странных людей, поэтому невозможно узнать, по нраву ли ты ей, пока сам не вступишь с ней в бой один на один. Кто-то говорил, что волшебная сила – это живое существо с разумом. В Академии имелись целые группировки, поклонявшиеся магии, считающие её высшим разумом. Нейт сама делала преподношения магии, косо смотря на Эрика. Он считал всё это полной чушью.

Но в день испытаний всё иначе. Каждая вещь, которая ранее казалась небылицей, обретала страшные очертания в умах выпускников, как нечто неизбежное. Эрик повторял это раз за разом. Эти предания от счастливчиков, выживших в суровых условиях.

В главном дворе школы царила безмолвная тишина. Крики, плач, смех – всё исчезло в один миг. Неудивительно. Учителя специально подстраховались, заперев младших курсантов в своих комнатах. На случай, если выпускник решит отведать чужую кровь. Эрик поморщился от неприятных воспоминаний.

Святой Влуцек, как же они пытались сломать ту несчастную дверь, когда он ещё был первокурсником! Долбили по ней, норовясь вырвать с петель, может быть, даже вместе с частью стены. Учителя заперли их без всякого предупреждения в классе. Кто-то рыдал, давясь собственными слезами, а кто-то, как Нейт, принимал активное участие в собственном освобождении. Каждый ребёнок истошно вопил до хрипа, из-за чего создавалось впечатление, что Академия начала завывать. Тогда они ещё были глупыми детьми, не понимали, что Учителя дарили им спасение. Они думали, что о них забыли, что это просто часть проверки… Тот страшный день принадлежал не им. Он принадлежал тем выпускникам.

Когда дверь тихонько скрипнула, первокурсники начали сметать всё на своём пути. Как бы Учителя ни пытались сдержать их, эти жалкие попытки приравнивались к одомашниванию дикого барса. Эрик сам разметал освободителей, обезумев от горя. Он прекрасно помнил, как тогда его трясло, как он сумасшедше набрасывался на каждого прохожего, лишь бы показать своё горе. Толпа первокурсников мчалась по коридору, словно убивающее торнадо. Им было от роду всего семь лет, однако даже в те минуты ни один Учитель не смог остановить их.

Эрик помнил, как остановился возле двух трупов. Они картинно лежали возле дверей, ведущих в центральный двор, будто статуи безумного скульптора. Из горла сочилась кровь. Много крови. Столько, что стало сразу понятно – никто не выживет, если потеряет столько. Бежавшая сзади толпа пинала мальчика, не видя из-за страха два трупа. А он видел. Видел, как с каждым шагом он приближался к ним, пока его ботинки не окрасились в красный цвет.

В тот день один из выпускников сошёл с ума на испытании. Он смог как-то убить охрану и проникнуть на территорию Академии, чтобы истребить тех, кто был беззащитнее. И он настиг свою цель – сбежавшего второкурсника, который решил посмотреть на испытание. Его погубило любопытство. А если бы остальных не заперли, трупов бы стало больше.

После того дня Эрик долгое время не смотрелся в зеркало. Для него дни в Академии прошли, как один миг. Он жил, цепляясь за возможность сбежать, когда встретил Анджелу. А потом она подкинула ему Аластора. И когда мальчик впервые улыбнулся ему, когда его белое личико не омрачала дорожка слёз, Эрик наконец взглянул в зеркало.

Он не увидел отражения. Он видел кого-то другого. Человека, которого Учителя превратили в свою скульптуру. Лицо словно покрывала холодная маска – настолько оно было окаменевшим, выражавшим одно сплошное безразличие. Эрик не смог улыбнуться, заплакать, даже нахмуриться – Академия лишила его эмоций. Тогда юноша свирепо завидовал Демьяну, не потерявшему свой пыл. Только страх жил в его душе. Ради Аластора он потратил годы, чтобы вернуть себе утерянную способность чувствовать. Способность любить. Искренне.

Все эмоции, что проявляла Нейт, – просто ложь. Не её настоящее лицо. Один животный страх остался в сердцах, но и его Учителя почти смогли искоренить.

Эрик вздрогнул. Он вновь переместился из глубин воспоминаний в двор, по которому сейчас шёл. Несколько курсантов проходили мимо, даже не соизволив кивнуть в знак приветствия. Да и зачем – он даже не знал их имена, хоть и прожил вместе с ними двенадцать лет.

– После этого испытания мы будем свободны, – говорила Нейт. Хотя Эрику так и не стало ясно, кого она успокаивала – себя или его.

– Отец заберёт тебя? – поинтересовался Демьян.

– Угу, – кивнула девушка. – Дел невпроворот будет. Он пойдёт знакомить меня с остальными семьями. Мне придётся выбирать себе советника.

– И будущего императора.

Эрик слушал вполуха. Мысли уносили его в подземелья, по которым он уже убегал отсюда вместе с Аластором. Чем меньше думать об испытаниях, тем меньше страх сгрызёт тебя. Да и они даже – половина проблемы. Ради Анджелы, ради своего брата он просто обязан выдержать натиск магии, чтобы не сойти с ума, как тот курсант, убивший восьмилетку…

– Не думаю, что отец даст мне выбор в мужья, – пожала плечами Нейт.

– Надеюсь, это будет кто-то адекватный, – не раздумывая, ляпнул Эрик. Ему приходилось иногда вмешиваться в разговор, чтобы Демьян не вспылил, как прошлой ночью.

Нейт изумлённо подняла брови:

– Ну так, отец и будет выбирать адекватных… Он же не дурак – выбирать каких-нибудь идиотов на трон.

Эрик тихо выругался. Сморозил глупость на ровном месте!

– Я имею в виду, что адекватный в плане поведения. Многих вседозволенность лишает рассудка. Ну… ты правда не поймёшь, сможет ли справиться с этим человек, пока не дашь власти.

– Наверное, ты прав…

Пока Демьян не прикопался к какой-нибудь мелочи, Эрик свернул за угол. Часы звонко пробили двенадцать раз. «Час до испытания», – громом прозвучало в голове. Нет! Не думать об этом!

Резко Эрик ощутил, как кто-то со всего размаху врезался в него. От неожиданности юноша чуть не потерял равновесие, однако вовремя успел сделать шаг назад. Некто неуклюже повалился прямо на его грудь, и Эрик осторожно взял его за плечи, чтобы он не упал.

Юноша ожидал увидеть сбежавшего учащегося, жаждущего поглядеть на последнее испытание выпускников. Скорее всего, он учился на седьмом или восьмом курсе, потому что он едва-едва доставал до плеча Эрика. Но когда юноша присмотрелся, то понял, что это оказалась рабыня-феникс.

Рыжие волосы, некогда заплетённые в аккуратный пучок на голове, от удара распустились по плечам. Солнечный свет упал на её глаза, и они засияли золотым янтарём. В них читалось столько наивности, но в то же время и детской искренности, что Эрик невольно вздрогнул. Никогда прежде ему не доводилось видеть живое воплощение надежды в лице обычной рабыни. Все Фениксы в Академии были поникшими, сломленными, а курсантки выражали собой сплошное лицемерие. Никто не думал о вере в стенах этого ада, но почему-то именно в ней плескалось море детских грёз, которое она не могла скрыть. Хоть лицо покрывали свежие кровавые отметины, они не скрывали красоты обычной, на первой взгляд, рабыни-феникса.

Глухое рычание Нейт привело Эрика в чувство. Девушка оттеснила его локтем, одновременно положив руку на рукоятку ножа.

– Какое ты имеешь право, стерва?! – взвилась она. – Как ты смеешь приближаться к нам?!

Нейт ненавидела даже смотреть на рабов-фениксов, а от их присутствия она всегда выходила из себя. Демьян боязливо сделал несколько шагов в сторону, предвкушая серьёзные разборки.

Эрик не успел даже опомниться, когда раздался глухой шлепок. Рабыня-феникс упала на землю, вскрикивая. Нейт молниеносно вытащила из ремня один из любимых ножей, готовясь занести удар.

– Нейт! – сквозь зубы процедил Эрик.

Девушка отмахнулась. Лезвие ножа со свистом рассекло воздух, всего в нескольких сантиметрах остановившись от лица Феникса. Посыпались снопы искр.

– Нейт! – повторил Эрик, не опуская своего клинка, с помощью которого он заблокировал удар. – Остынь.

– Она должна понести наказание за дерзость! – прошипела девушка.

Рабыня-феникс с ужасом смотрела на них. Её жалкое существо дрожало, кожа мигом побелела, становясь похожей на чистую скатерть, на которой изрисована чёткая схема здешних живодёрств.

– Если ты в порыве ненависти убьёшь её, выговор будет сделан тебе, – нахмурился Эрик.

«Курсантом разрешается мучить рабов, но не убивать», – гласило одно из правил. В случае его нарушения курсанта также приговаривали к пыткам, но они казались такими безболезненными на фоне всего прочего.

– А я не хочу, чтобы моего друга отправляли в пыточную накануне испытания, – продолжил юноша.

– Я прекрасно рассчитала свою силу! – одёрнулась Нейт. – Мой удар пришёлся бы на лицо…

– Танцующей Гиене не нужны калеки. Эта девчонка чуть ли не единственная, кто может стирать и убирать. Не хочу приходить на свой выпуск в грязной униформе, знаешь ли.

Убедившись, что Нейт полностью держит себя в руках, Эрик убрал клинок обратно за ремень.

– Чтобы включить стиральную машину, не нужно обладать сверхспособностями, – ядовито отметил Демьян.

– А в Академии вообще она есть? – Эрик поднял бровь. – Я думал, Танцующая Гиена специально лишил нас удобств, чтобы рабам было чем заняться.

По спине побежали мурашки. Боковым зрением Эрик увидел, что прямо сейчас на него смотрел Учитель, скрестив руки на груди. Взгляд стервятника. Чёрт.

– Да и к тому же – она виновата только передо мной, поэтому я лично позабочусь, чтобы в следующий раз эта неуклюжая барышня не врезалась в почётных людей.

Эрик схватил рабыню-феникса, твёрдой рукой сжимая её предплечья. От неожиданности она вскрикнула, из больших глаз полились слёзы страха. Юноша небрежно толкнул её в спину, тем самым веля следовать вперёд. Случай с несчастным Матвеем натолкнул его на идею о большей осторожности, чем раньше. Не хватало только на пустяке подскользнуться и быть убитым Танцующей Гиеной.

– П-пожалуйста… п-простите… – всхлипнула девушка.

– Заткнись и иди дальше.

Спотыкаясь, рабыня на дрожащих ногах едва смогла подняться по винтовой лестнице, ведущей на второй этаж. Эрик мысленно проклинал всё – Учитель всё ещё идёт за ним. Ищет повода, малейшего промаха! Раз за разом юноше удавалось обвести их вокруг пальца только благодаря удаче. Когда-нибудь она отвернётся.

В классах гудела тысяча курсантов, не понимающих, почему их заперли. Эрик косо посмотрел на рабыню. Неужели, несмотря на испытание, их всё равно заставляют ходить по двору школы? Жестоко.

Эрик быстро открыл дверь, ведущую в его комнату. Рабыня проворно проскочила внутрь, явно не желая, чтобы её трогали, и встала посредине комнаты.

– Куда же ты так торопилась? – безразлично спросил Эрик, запирая за собой дверь.

– Т-трубы сломались, мне велели п-помочь в починке… – заикаясь, прошептала девушка. – Пожалуйста, не надо…

– Если ты обещаешь, что никому не расскажешь. Мне и самому хлопот не хочется.

Эрик достал нож, нутром чувствуя, что Учителя от него так просто не отделаются. Нужны будут доказательства жестокого обращения – они их получат. Как бы гадко на душе ни было. Сейчас все свидетели заперты в классах, никто не сможет заподозрить неладное. Учителя ждали где-то во дворе.

– Я сделаю надрезы на твоей коже. Если ты заодно разнесёшь весть о том, что я жестоко с тобой обращался, буду благодарен.

Рабыня только удивлённо округлила глаза, на мгновение встретившись взглядом с Эриком. «Ты родилась не для такой жизни!» – хотел воскликнуть он. Природа даёт красоту не тем, кто должен ходить в цепях, как скот. «Уходи отсюда! Беги! Тебя ждёт вольная жизнь!»

Юноша сделал всё быстро. Десяток порезов всего за несколько секунд украсили белоснежную кожу. На пол полилась кровь. Девушка даже не вскрикнула – молчание той, кто привык к здешним злодеяниям. С ней творили вещи намного хуже. Эрик достал обезболивающую мазь и, усадив рабыню на свою кровать, начал утирать раны. Анджела однажды подарила на день рождения этот прекрасный подарок. Он обладал магическими свойствами – был невидим из-за того, что сразу же вливался в раны. Не заживлял, но боль сразу проходила. Такое действие позволяло с гордостью носить недавно нанесённые шрамы.

– Им будет недостаточно… – неожиданно произнесла рабыня-феникс. На удивление, твёрдым голосом. – Они заподозрят…

– Вот поэтому я и прошу тебя заплакать. Чтобы меня не обвинили в мягком отношении к Фениксам.

Девушка не ответила. Она только посмотрела на свои новые порезы, рассекающие руки. Явно старалась избегать взгляда юноши. Хотя тот и не был удивлён – почти все рабы видели монстров в лицах Сосудов. Улыбка для Фениксов не значила ничего, кроме будущего зверства.

– Это приказ? – тихо спросила она.

Эрик вздохнул:

– Да. А теперь иди.

Рабыня-феникс, как подорванная, сорвалась с места, скрываясь за дверью. Всего за секунду от неё и след простыл. Неужели она настолько боялась его?

Эрик остался в своей комнате. Мысли сумбурно бились в голове. Остался чёртов час до испытания! А если он не справится, если он подведёт Аластора, Анджелу, всех мятежников, ждущих его за стенами Академии? Нет! Не может всё так просто закончиться! Двенадцать лет будут напрасны! Как такое может вообще произойти? Но ведь все говорят, что в этот день может произойти всё, что угодно! Сильные проваливали, слабые выживали. По какому принципу магия вообще отбирает? Почему жизнь несправедлива…

Дверь тихонько скрипнула. В комнату, подобно кошке, вошла Нейт.

– Эрик, – осторожно прошептала она, – пора.

Испытание проводилось в темницах, подальше от чужих ушей и глаз. Смрад и сырость царили здесь, словно в королевстве смерти. Раньше Эрик никогда не задумывался, почему подземелье не закрыли, раз оно открывает много возможностей для побега курсантов. Оказывается, это было частью последнего испытания. Последнего в Академии, для кого-то – последнего в жизни. Юноша поёжился от впивающегося холода. Почему-то в кровавый день темница стала более тёмной, какой он всегда её помнил. Из-за собственных иллюзий краски мира поблёкли, не оставляя ничего, кроме безысходности. «Аластор… Аластор!» – кричали последние отголоски разума. Он должен выдержать испытание ради него!

Восемьдесят старшекурсников встали в ровную линию. Лицо каждого выражало один сплошной камень, за которым обычный человек не способен увидеть истинных эмоций. Всё равно Эрик чувствовал запах страха. Рабы-фениксы под надсмотром Учителей отправляли учащихся в камеры, надевая на руки и ноги кандалы. С каждой минутой напряжение нарастало. Скоро очередь дойдёт до юноши, а он даже не был уверен в своей победе. Нейт стояла непоколебимо. «Хотелось бы мне получить её решительность», – подумал Эрик. Демьян затерялся где-то среди толпы.

– Эрик Кали.

Юноша вышел к одной из камер, где его ожидал раб-феникс. Холодные кандалы лизнули обжигающим льдом голую кожу ступней. Когда дело было сделано, мужчина приступил к следующему учащемуся, оставив Эрика запертым за решёткой.

На полу красовались клочки чьих-то волос, засохшая кровь. Много крови. Ясно, что прошлый курсант не смог выдержать испытание. Интересно, убили ли его или отправили в лагерь, где содержали Неосознанных? Эрик стиснул зубы. Сердце билось слишком громко. «Твоя жажда крови – это острие меча. Твои раны – это огонь, дающий тебе больше жара в плоти. Твоя ненависть – самая мощная магия. Твой стук сердца – это музыка, в такт которой ты нападаешь».

Толстые стены не давали посмотреть на обстановку в остальных камерах. Несмотря на это, Эрик чувствовал, как уверенность Нейт разливалась сладким ароматом. Она должна пройти испытание!

– Для кого-то это последний день, – сладко улыбнулся Танцующая Гиена. Он не стал щедриться на грандиозные речи. – Так что удачи вам. Надеюсь, сегодня выйдет хотя бы большинство. Можете начинать.

«Неужели испытание действительно сейчас происходит?» – ужаснулся Эрик. За секунду воздух заполнился тёмной аурой магии Эклипсов. Дабы не отставать от остальных, юноша закрыл глаза, пробуждая в себе дремлющую силу. Она горьким ядом разлилась по венам, медленно покрывая разум поволокой.

В каждом Сосуде или Фениксе дремала мощная магия. Людей, пробудивших её, называли Эклипсами. Эклипсы – самые сильные воины, равным которых нет во всём мире. Однако во время первого пробуждения люди сходят с ума. Все курсанты Академии использовали магию, не переходя черту. Когда черта – максимальный уровень допустимой силы – будет пересечена, человек немедленно сходит с ума. Немногие возвращались в прежнее состояние. Но если удалось вернуться, человек с лёгкостью может пересечь черту снова, уже с полным самоконтролем. Их посвящали в Эклипсы.

Позором было посвятиться в Неосознанные Эклипсы. Люди, которые навсегда потеряли человечность. Которые никогда не вернутся обратно. Их использовали как бомбы, обращаясь с ними намного хуже, чем с рабами-фениксами. Обычно каждый год Неосознанных Эклипсов выпускалось намного больше, чем тех, кому удалось вернуться.

Внутри всё начало рваться. Эрик закричал от поразившей боли, с которой пришла магия. Никогда ещё он не заходил так далеко – он всегда использовал магию только для защиты или атак, но не более. «Поверни назад, поверни!» – кричал рассудок. Нет! Он ещё не достиг черты, а уже захлебнулся от столь мощного потока энергии. Он душил разум и горло, и Эрик начал задыхаться. «Если я пробужу больше магии, то сойду с ума!» – кричали таявшие отголоски разума. Но ведь в этом и заключается испытание – вернуться назад! «Я не смогу! Я не смогу! Я должен повернуть назад!»

Кожа покрылась густой сетью алых вен. Эрик истошно закричал, упав на колени. Внутри бурлила кровь, жаждущая вырваться из плоти. «Аластор… Аластор… Я должен сохранить разум ради Аластора…» – с каждым разом юноша слабее понимал смысл своих слов. Аластор… Кто он? Кто такая Нейт? Ради кого он вообще старался сохранить рассудок? Он забывал. Магия стирала память, оставляя бездонную тьму в голове и пустоту в душе. Боль неожиданно исчезла, заменяясь на блаженную эйфорию.

Мрак сковал тело. Эрик не видел ничего, кроме темноты вокруг. Когда он попытался пробудить больше магии, то вместо привычной муки он ощутил невероятное удовлетворение. А что будет при большем пробуждении силы? Тогда он станет всесильным. Да. Он хотел этого больше всего! «Мне надо больше магии! Я хочу больше магии! Больше! Больше!!!» – кричал голос в голове. Эрик напрягся, призывая к себе ещё энергии. «Идиотские наручники!» – взревел монстр, пытаясь сломать железо. Почему его заперли здесь?! Почему не позволили отведать человеческой плоти?! Он хотел утолить голод!

Послышался странный звук. Одежда сзади порвалась. Спину пронзила вспышка боли, мигом сменившаяся на знакомую эйфорию. Монстр повернул голову, увидев, как чёрные крылья прорезали его плоть, вырываясь на волю. Это тело слишком тесное. Магия хотела разорвать кожу для полного освобождения. «Мне нужно другое тело! Я должен стать демоном полностью!»

Безумными глазами он посмотрел через решётку на Учителей. Жалкие людишки. Они заслужили смерти. Он убьёт их! Истребит! Уничтожит! Отведает их кровь, их вкусное мясо!

Из соседней камеры кого-то выпустили. Почему? Почему этого подонка освободили, а его нет?! Он заслужил больше свободы, чем кто-либо ещё!

«Испытание…» – глухой голос остатка разума. Испытание… Это проверка на его силу воли. Все те, кто освобождал магию полностью, сходили с ума…

«Аластор!»

Когда Эрик попытался остановить пробуждающуюся магию, каждая клеточка начала разрываться от бесконечной боли. «Ты не посмеешь вернуться!» – кричала сила. Магия удерживала его, не желая отпускать из своих ядовитых объятий. Но он должен! Ради побега отсюда! Ради свободы! «Я не отпущу тебя!» – ревел женский голос в голове. Чем ближе Эрик подходит к границе, которую он давно пересёк, тем сильнее сила утягивала назад.

Больно. Очень больно. Юноша не чувствовал ничего, кроме яростной боли, разрывающей его на куски. Пусть к нему вернулся рассудок, магия пыталась сделать всё, чтобы вновь свести его с ума. «Нет, на этот раз я не забуду! Я сделаю это ради Анджелы! Ради Аластора!» Эрик тянулся к границе. Невольно из горла вырывались стоны, вопли и пена. Из глаз брызгали слёзы, а тело покрывалось рубцами. «Твои раны – это огонь, дающий тебе больше жара в плоти», – говорила Анджела. Да. Он сможет пройти испытание! Ради близких! Ради себя!

Граница… Ещё немного – и он вернётся в прежний облик. Ещё немного, и магия покинет его, вновь превращаясь в небольшой сгусток где-то в глубинах души. Всего капелька! Всего ничего!

Эрик почувствовал, как тело тут же освободилось от чьих-то крепких рук. Он рухнул на холодную землю, изнеможённый от внутреннего боя.

Всё болело. Хотелось заплакать, но Эрик стиснул зубы, подавляя это желание. Всё закончилось? Он прошёл испытание?

Но подняв голову, юноша вздрогнул. Вокруг него расстилалась бесконечная темнота, в которой не находилось ничего, кроме него. Холод окутывал тело, пустота проникала в душу. Эрик поднялся на ноги, с неожиданностью понимая, что боль больше не терзает его. Он словно превратился в невесомую пушинку. Страх не тревожил его, только странное чувство тревоги за Аластора. Что с ним? Где он? Почему его сейчас нет рядом?

– Приветствую тебя, Эрик.

Юноша развернулся, инстинктивно потянувшись к ремню за оружием. Однако на его удивление, там ничего не оказалось. Ни одного ножа не было при себе, с которыми он поклялся не расставаться.

Послышался женский смех. Осторожный, словно шаги лисицы перед прыжком на добычу; звонкий, словно удар капель о ледяную гладь воды. Перед Эриком появился силуэт молодой девушки. Голова её была обрита налысо. Всю кожу покрывали знаки и слова на непонятном языке, которые Эрик даже не попытался разобрать. Они светились в темноте мягким сиянием, из-за чего юноша старался подавить желание потянуться к единственному источнику света, зазывающему его к себе.

– Меня невозможно убить так просто, – хищно ухмыльнулась незнакомка. – Хотя, меня вообще невозможно убить.

– Кто ты? – нахмурился Эрик.

– Меня зовут Кали. И я – демонесса магии, которую ты носишь.

Эрик слышал когда-то, что магия – живое существо. Но если раньше он считал это сказками, то сейчас самое время задуматься о том, не ударился ли он головой.

– О нет, мальчик мой, я реальна так же, как и ты, – звонче засмеялась Кали. – Неужели обо мне все забыли? Моё существование стало просто сказкой?

– Это ты не хотела возвращать меня назад? – Эрик вспомнил женский голос, который тянул его подальше от черты.

Кали бодро кивнула:

– В мои обязанности входит давать магию Эклипса только сильным. Те, кто слаб, сразу же поддаются на мои манипуляции. Эх, двести лет прошло с последнего Эклипса рода Кали, я думаю, я растеряла форму.

«Двести лет…» – мысленно повторил Эрик. Двести лет назад как раз Сосуды истребили Фениксов, обращая их в рабов!

– Ты прав, – кивнула Кали. – После революции род Кали превратился в сборище жалких букашек. Никто не хотел иметь со мной дело! Представляешь? Я даже не думала, что после двухсот лет кто-то наконец призовёт меня с первой попытки.

– Ты здесь не для того, чтобы излить мне свою душу, я надеюсь? – нахмурился Эрик. Меньше всего он хотел иметь дело с демонами. Они обманчивы, лживы.

– Просто хочу предупредить, что я очень люблю играть с разумом, – Улыбка Кали достала до ушей. – Я буду слушаться тебя, пока ты силён. Но стоит тебе ослабить бдительность… я займу твоё тело.

«Спасибо за искренность», – хотел пробурчать Эрик. Его перебил резкий звон в ушах. Стены начали дрожать, покрываться трещинами, через которые сочился ослепительный свет. Не такой приятный, как на татуировках демонессы.

Эрик распахнул глаза.

Сначала в глазах всё плыло, поэтому узнать стены лазарета юноша смог не сразу. Здесь было многолюдно, как никогда. Кровати в комнате, в которой он лежал, занимали все его сверстники. Кто-то продолжал находиться без сознания, кто-то активно разговаривал о чём-то со соседями по койке. Яростная боль, распиравшая его на испытаниях, заменилась на тупую, почти незаметную. Эрик привстал, схватившись рукой за лоб. Его всё равно трясло после пережитого шока.

– Ура! Ты здесь!

Аластор уткнулся носом в его бок, вцепившись слабыми ручками за ткань серой майки. Лицо мальчика озаряла искренняя улыбка. Эрик потрепал его по чёрным волосам.

– Ты плохой! Ты долго спал! – Аластор резко нахмурился. – Плохой!

– В следующий раз ради тебя встану рано, – засмеялся Эрик.

– Эрик! – раздался голос Нейт.

Девушка уже была одета в парадную форму. Явно готовилась к выпуску. Как всегда она выглядела идеальной, несмотря на ужасы испытания.

– Хвала Влуцеку, ты очнулся! – продолжила лепетать она.

– Поздравляю тебя, – улыбнулся Эрик. – Ты прошла испытание.

– Самая первая, – горделиво подняла голову Нейт, но вдруг осеклась. – Испытание закончилось два часа назад. Его прошли всего двадцать человек…

Внутри всё похолодело. Двадцать курсантов из восьмидесяти сохранили рассудок! Неужели всё настолько ужасно? Будучи на младших курсах, Эрик часто слышал о высокой процентности провала, но чтобы вот так…

– А Демьян? Где он лежит? Мне надо увидеть его! – Юноша сразу вспомнил о своём друге.

Нейт села на кровать и взяла Эрика за руку. Она ничего не ответила. Иногда молчание намного красноречивее многих слов.

Демьяна больше нет в их рядах.

Внутренности провалились вниз. Мир, окружающий юношу, разбился на сотни мелких кусочков. Демьян… Это невозможно! Его друг! Эрик с трудом подавил крик, застрявший в горле. Он готов был рвать на голове волосы, готов был ворваться в комнату, сваливая слова Нейт на неудачную шутку. Жизнь не настолько сурова!

– У нас нет времени скорбеть о нём, – с горечью произнесла Нейт. – Я знаю, тебе тяжело. И мне тяжело! Но сейчас у нас с тобой есть одно… дело…

– Что? – Эрик едва не поперхнулся от возмущения. – Наш друг не вернулся назад! И ты вообще говоришь о…

– Пожалуйста, послушай меня! – взмолилась Нейт. – Мой отец скоро будет здесь…

– Это что-то даст мне? Демьяна нет! Мне плевать на императора! Неужели ты настолько безжалостна? Наш друг… Его нет!

Только сегодня они ходили вместе. Только сегодня общались, смеялись над его шутками. А теперь это превратилось в прошлое. В воспоминание.