Текст книги "Защитница веры (СИ)"

Автор книги: Тэсса Северная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Я опасливо покосилась на свою правую ладонь, прислушалась к своим ощущениям, и тихонько додумала оборванную мысль: «А договор с божеством можно разорвать?»

Праведного гнева не последовало, знак на руке не вспыхнул обжигающим огнем, а случайно дернувшую меня за прядь волос и тут же рассыпавшуюся в извинениях Миру за божественную кару я решила не считать.

– Готово, госпожа, – голос служанки вырвал меня из размышлений и я, аккуратно ощупав пальцами сеточку из косичек, что ловкие пальцы Миры сделали поверх общей массы волос, кивнула.

– Спасибо, Мира.

Новое платье, на этот раз глубокого изумрудного оттенка, в сочетании с нижней рубашкой цвета слоновой кости и золотым шитьем. Корона-обруч. Перебрав свои украшения (надо почаще заглядывать в ларцы, что прячутся в трюмо, такую красоту если не носить, то хоть в руках подержать стоит), я вытянула из шкатулки длинную нить изумительно-идеального жемчуга и, дважды обернув ее вокруг шеи, довольно кивнула. Лаконично, стильно, со вкусом. Может быть не достаточно богато для принцессы, но в самый раз для защитницы веры. По крайней мере, для одной конкретной.

Путь в тронный зал я уже знала – идя через замок на задний двор, я видела, как слуги готовят к завтраку просторную светлую залу, украшенную штандартами Андарии – белый грифон (то, что это грифон, я узнала еще раньше из книг, без этого упоминания я бы вряд ли определила этот витиеватый орнамент, как живое существо) на синем фоне.

Не страдая топографическим кретинизмом, я достаточно легко воспроизвела маршрут до залы, последние несколько метров ориентируясь уже не столько на память, сколько на запах. В животе предательски посасывало после изнуряющей тренировки, и потому ароматы свежего хлеба и, кажется, чего-то мясного, будоражили мое воображение.

Войдя в зал, я увидела Рудольфа, сидящего не на троне, что стоял у дальней стенки, а на стуле за относительно небольшим, всего метра три, столом, стоящим в центре залы. Угол стола по левую руку от отца был завален какими-то свитками и письмами, по большей части еще даже не вскрытыми, о чем свидетельствовали целые печати. Мужчина, держа один из множества документов в левой руке, правой активно орудовал двузубой вилкой, отправляя в рот куски мяса и какие-то овощи. По правую руку от отца сидел магистр Фарраль, помешивающий кашу в своей тарелке. Вся оставшаяся часть стола была сервирована разнообразными блюдами, от вида которых у меня откровенно заурчал живот.

– О, Эвелин, доброе утро! – радушно поприветствовал меня отец и кивнул на стул по левую руку от себя.

– Ваше Высочество, – Фарраль привстал со своего места и, склонив голову, снова сел, возвращая все внимание еде.

Вокруг сразу засуетились слуги, отодвигая стул, ставя передо мной тарелку, готовые подкладывать все, что я скажу. Не выбирая, ткнула пальцем в два ближайших ко мне подноса, на одном из которых возлежали, иначе не сказать, на подушке из зелени маленькие запеченные птички, а на втором было что-то вроде холодных закусочных рулетов. Взяв из корзинки кусок ароматного хлеба, я, стараясь выглядеть максимально сдержанно и царственно, принялась уминать свою порцию.

Через какое-то время мельтешение прислуги отца стало раздражать, и я не была уверена, что тому виной было не очередное открытое им письмо. Прогнав всех из залы, он снова погрузился в чтение, отвлекаясь лишь на то, чтобы перекинуться парой ничего не значащих для меня фраз с магистром или подложить мне в тарелку «вот этого чудесного кролика».

– Итак, – промолвил король, наконец откладывая письма в сторону, – новость о том, что у Светозарной появилась защитница веры, достаточно быстро распространяется. Я уже получил несколько осторожных писем из Амальского и Гаэтского герцогств, с весьма расплывчатыми формулировками и эфемерными поздравлениями. Герцог Маривский и герцогиня Васконская прислали свои искренние поздравления, мне и тебе, Эвелин, и сообщили, что были бы рады прибыть ко двору до... – отец замялся, скривившись, – до прибытия лорда Аримана.

Я кивнула: кто-то хотел посмотреть на меня до того, как драконья лапа сожмется на моем горле, какая прелесть.

– Герцог Оташский, ожидаемо, молчит, – Фарраль звякнул ложечкой по тарелке и фыркнул. – Старая крыса как всегда, в своем репертуаре.

Я, вспомнив, что именно это имя магистр Фарраль связывал с неудачей моего отца в присоединении и восстановлении контроля над королевством, нахмурилась.

– А до него точно добрались известия о случившемся вчера? – Отец кивнул, потом, вспомнив, что я могу просто не обладать познаниями в географии Андарии, аккуратно пояснил, что уж если вороны добрались туда и обратно от Амальского герцогства, то находящийся под боком у столицы Оташ точно в курсе.

«Итак, столичный регион, Амальское, Гаэтское, Маривское, Васконское и Оташское герцогства. Шесть?»

– А что юный Стефан Фиральский? – магистр Фарраль с любопытством глянул на короля, и тот отрицательно покачал головой.

– Из Фиральского герцогства доходят весьма смутные и мрачные вести. После смерти герцога Осберта среди его сыновей разгорелась настоящая борьба за власть, невзирая на то, что Осберт оставил весьма четкое волеизъявление на этот счет. Не удивлюсь, если его младший сын, Герберт, всего лишь пешка в руках охочих до власти аристократов. Я помню этого молодого человека еще совсем юношей, и он не был похож на того, кто может ввязаться в войну против собственного старшего брата.

«Значит, семь. Королевство поделено на семь частей, и из них только условно две можно считать лояльными короне. Еще два держат нейтралитет, в одном сидит та еще козлина, а в последнем – гражданская война. Пожалуйста, пустите меня обратно в мой мир, я заведу трех котиков и до конца жизни буду просто бухгалтером, без каких-либо попыток в амбиции и карьерный рост!» – закусив изнутри щеку, я покосилась на отца и почувствовала моментальный укол совести. Было видно, что Рудольфу доставляет сильное огорчение мысль о том, что дети его, очевидно, умершего друга сейчас сражаются между собой за власть.

– Времена меняются, отец, и люди тоже, – положив ладонь поверх руки отца, я с сочувствием вгляделась в уставшее лицо, хотя было только раннее утро. А ложился ли король сегодня спать? – Жажда власти толкает людей на опасные решения... – договорив, я задумчиво вслушалась в собственные слова. А почему я, собственно, так легко приняла роль принцессы? Почему стараюсь заиметь побольше влияния в королевстве, думаю о том, как бы воспротивиться навязанному ситуацией браку? Не из жажды власти ли? Вздохнув, я качнула головой. Я уже вступила на этот путь и складывать лапки, отдаваясь и тут на волю случая и чужих решений, я не собираюсь!

– Магистр Фарраль, а мой меч все еще у вас? – чародей на мгновение недоуменно посмотрел на меня, а потом, поняв о чем речь, кивнул.

– О, да, прошу прощения, что забрал его без вашего разрешения. Вы были так измотаны... Ваше Высочество, я бы просил вас сегодня зайти в мою башню, мне есть что показать и рассказать вам об этом оружии.

– Хорошо, – я кивнула, глубоко заинтригованная. Было бы очень здорово, если бы оружие из рук богини оказалось настоящим артефактом, но я боялась, что на такой подарок моя удача не расщедрилась. По крайней мере, меч может иметь какой-то глубоко религиозный смысл, а уж поговорить с чародеем в любом случае будет полезно.

Спустя пару минут старик, откланявшись, покинул нас с отцом, и я решила пользоваться минутами уединения. Вопросов у меня было много, но стоило начать с тех, что я считала самыми важными.

– Скажи, Стефан Фиральский, он бы поддержал тебя, если бы занял место своего отца? – я выжидающе смотрела на отца, который словно бы полностью погрузился в своим мысли. – Отец?

– Что? Ах, это... Скорее всего да, но я боюсь, что этого не случится.

– Почему? – я с удивлением смотрела на короля, не понимая, почему он в этом так уверен.

– Потому что Стефан проиграет. Он слишком громко говорил о своей верности старым порядкам, слишком сильно разделял мнение своего отца. Аристократы любят, когда могут управлять своим правителем, и все эти мелкие бароны и графья, они не дадут Стефану занять место отца. Тем более, что речь идет о достаточно богатом герцогстве, если, конечно, война не разорила и его.

– А мы можем выразить поддержку Стефану? У нас есть армия, есть какие-нибудь ресурсы, что позволяют это сделать?

Рудольф, задумчиво барабаня пальцами по столу, пристально смотрел на меня.

– Есть личная гвардия, можно попросить поддержку у герцогини Васконской, Марьям была очень близка с Осбертом, особенно по молодости, когда мы были еще молоды и беспечны, а весь груз власти лежал на наших родителях.

– А Маривское герцогство?

– Нет, у них очень напряженные отношения с Ульманом на границе. – Я тяжело вздохнула, понимая, что еще чуть-чуть – и все эти названия сольются для меня в одну неразборчивую кашу, и отец, поняв это, вытащил из-под кипы документов сложенный вдвое пергамент. Развернув его, он показал мне карту, которая именовалась как «Карта королевства Андарийского и земель, к нему прилегающих».

– Смотри, – отец ткнул пальцем в первую точку на карте, возле красиво нарисованного замка. – Вот это – герцогство Латисское, вот столица. Вот тут, – его палец сместился в левую сторону и отсек проведенной ногтем чертой небольшую часть королевства в углу на юго-западе, – Маривское герцогство. Вот здесь, чуть выше их, Васконское. Вот граница Андарии и королевства Ульман, – палец отца прошел по юго-западному краю, как раз там, где располагались земли Маривского герцогства.

– И там все настолько остро? – я подняла взгляд от карты на отца, и тот, поморщившись, стукнул по краешку Ульманского королевства, которое скрывалось за краем карты.

– Стоит только перестать охранять границу, как король Ульмана вторгнется в земли Маривии. Не захватывать – учитывая ситуацию с Ариманом, это бесполезно – грабить. Людей угонят в рабство, сады разорят, проще говоря – вывезут все, что смогут.

«Угонят в рабство?» – я, чувствуя себя полной идиоткой, хлопала глазами, смотря на край карты, туда, где прятался Ульман. Отец, истрактовав мое молчание, как отсутствие вопросов, продолжил.

Его палец сместился за территорию нашего герцогства, очертив изрядный кусок у гор. – Гаэтское герцогство, – мужчина стукнул пальцем по соседнему с нами региону, – Оташское. Лакомый кусочек, мой дед был очень дружен с отцом Эверарда, нынешнего герцога Оташского, считал его одним из своих ближайших союзников. К сожалению, между потомками, как видишь, дружба не задалась. А тут у нас остались Амальское герцогство и так заинтересовавшее тебя Фирральское, – палец Рудольфа остановился на юго-восточном крае королевства, очертив там угол.

Я, чуть отойдя от мысли о том, что в этом мире вовсю практикуется рабство (хотя, чего я ожидала? Жертвоприношения, войны богов, рабству тут прям самое место, для полного комплекта, так сказать), рассматривала карту. Получалось, что с севера, востока и юго-востока наши земли упирались в горный массив, запад выходил на некие «вольные степи», юго-запад – на Ульман, а условный юг – снова на «вольные степи».

– Что такое вольные степи? – я решила не откладывать этот вопрос в долгий ящик. Отец хмыкнул и, потерев переносицу, прищурился.

– Представь себе людей, которые не хотят никому покоряться и поклоняться. Не хотят пахать землю, выращивать сады. Зато лучше всех выращивают коней. Жеребцы из вольных степей стоят по своему весу в золоте. Мощные, своенравные и преданные своему хозяину до конца, они продаются еще необъезженными жеребятами, но уже обладают несгибаемым характером... – отец на мгновение замолчал, словно бы вспоминая что-то приятное, и я вопросительно выгнула бровь, но промолчала. Конечно, я обожала лошадей, но сейчас меня занимали совсем иные вопросы, нежели воспитание каких-то легендарных скакунов. Через миг Рудольф встрепенулся и продолжил: – Вольные – превосходные наездники, отличные стрелки, и абсолютно не интересуются делами большого мира. С ними можно только торговать – раз в полугодие они оказываются возле наших и ульманских границ, ставят там шатры и торгуют, пока не пройдет три ночи.

– И что, люди Андарии и Ульмана так просто ходят на этой... эм... ярмарке?

Отец кивнул.

– Да, Вольные свято чтят законы гостеприимства и никому не позволят их нарушить.

«Интересная картина получается...»

Пока я молча рассматривала карту, отец налил себе вина из кувшина и, отпив немного, подпер голову левой рукой, покачивая кубком в правой.

– Итак, ты подумываешь ввязаться в войну Фиральского герцогства, я прав? – Закусив губу, я кивнула. Отец весело хмыкнул: – И как ты себе это представляешь? – казалось, что его забавляла идея вмешаться в междоусобицу.

Вздохнув, я выпрямилась, завела руки за спину, сцепив их в замок, и, посмотрев на своего отца, заговорила.

– Я всего лишь женщина, не обученная тактике и стратегии ведения боя. Но тебе, отец, отправляться туда нельзя. – Веселье мигом пропала из взгляда карих глаз, король прищурился, напрягся, напомнив мне старого, но все еще опасного волка. – Да, нельзя. У нас под боком герцог Эверард Оташский, который не преминет воспользоваться твоим отсутствием. А уж если с тобой что-то случится, то герцог наверняка с радостью преклонит колено перед Ариманом, притащит меня ему на поводке и будет, в общем-то, по-своему прав. – Взгляд отца потяжелел, но король медленно кивнул, не перебивая меня. – Скажи, отец, а мой мастер меча, кто он такой? – внезапная смена темы заставила Рудольфа моргнуть, переключаясь между объектами разговора, а потом он, медленно, не сводя с меня взгляда, ответил.

– Ха́ракаш с Туманных островов, он в свое время обучал еще меня. Отличный, я бы даже сказал – превосходный воин. У себя на родине он руководил малыми разведывательными отрядами, потом был захвачен в плен и продан на невольничьем рынке. Отец привез его из одной торговой экспедиции, когда я был совсем юнцом, освободил, и с тех пор он путешествует по Андарии, возвращаясь, когда наша семья об этом просит. Харакаш говорит, что связан с королевской семьей узами чести и неоплаченным долгом. Кстати, как прошли ваши занятия сегодня?

– Хорошо, – я отмахнулась от вопроса, не желая вдаваться в подробности тренировки. Получается, что рыжебровый старше, чем я думала. А еще – идеально подходит для моей задумки. – Я хочу поехать в Фиральское герцогство и взять с собой мастера меча Харакаша, как телохранителя и наставника. И поехать исключительно в составе войска, которое сможет выделить герцогиня Марьям, потому как оставлять столицу совсем без защиты нельзя.

Отец, снова прищурившись, смотрел на меня, изучая так пристально, что мне стало не по себе.

– Кто будет руководить войском?

– Тот, кого назначит Марьям, это ее люди и она лучше нас их знает. Но подчиняться они будут моим приказам, в общем плане, – я старалась, чтобы мой голос звучал уверенно. – Таким образом у меня будет два опытных воина в советниках, а я буду выступать как представитель короны и веры, духовный лидер, если позволишь.

– А ты справишься? – Я, сильнее сцепив пальцы за спиной, молча кивнула. Некоторое время мы играли с отцом в гляделки. Он, сжав губы в тонкую нить, играл желвалками. Я стояла молча и гордо, чувствуя легкую оторопь, накатившую от холодного взгляда отца.

– Нет, – наконец проронил он и перевел взгляд на бумаги, видимо, думая, что на этом разговор окончен.

– Я не спрашиваю у тебя разрешения, отец, – я сама не понимала, откуда во мне столько наглости и смелости. Рудольф, словно решив, что ослышался, перевел на меня удивленный взгляд темнеющих от набирающегося гнева глаз.

– Что ты сказала?

– Я сказала, что я не спрашиваю разрешения, – пальцы за спиной жалобно хрустнули, так сильно я их сжала, но отступать я не была намерена.

Король снова молчал, и это меня нервировало все больше и больше.

– Отец, я просто хочу...

– Я сказал, нет, Эвелин. Я запрещаю тебе ввязываться в это. Да, твои слова не лишены смысла, но отправлять тебя одну...

– Я не буду одна! Со мной будут солдаты, Харакаш и... и Светозарная! – выпалила я, чувствуя отчаяние. Нам нужны были союзники, и вернуть целое герцогство обратно, в состав королевства, было бы большой удачей.

– Ты даже не знаешь Марьям, но уже готова положиться на нее и ее солдат? Уже даже решила, что она точно поможет тебе?

– Но ты же сам сказал, что она была дружна с герцогом Осбертом, и ее письмо...

– Это всего-лишь письмо, Эвелин, – Рудольф смотрел на меня строго, словно на нашкодившего щенка. – Герцогиня – глубоко верующая женщина, но она уже пятнадцать лет как правит герцогством одна и, надо сказать, весьма успешно. Станет ли она рисковать своими солдатами ради далеких и давно ушедших чувств? Ты сама сказала, времена меняются и люди тоже. Доверять ей из-за одного письма – опасная, смертельная глупость.

Я, опустив руки вдоль тела, почувствовала, как закипавшая во мне злость подступила к горлу и превратилась в горькую обиду. Перед глазами помутнело, а слова, так долго крутившиеся в моем сознании в виде неясных, обрывочных мыслей, наконец сформировались, чтобы вырваться из меня криком.

– Да как же ты не понимаешь, ничего не делать, не пытаться – вот что для меня теперь смертельная глупость! Лучше умереть, барахтаясь, чем покорно сдохнуть на драконьем алтаре! Думаешь, я долго проживу после свадьбы? Не более пары дней, если не умру сразу же после тебя! Отец, очнись! – горько-соленые слезы все же прочертили дорожки по моему лицу и я, резко стерев их тыльной стороной ладони, разозлилась на саму себя. «Опять развезла нюни!» – это пару дней назад я была просто трофеем, безобидным и бесполезным придатком к трону, а теперь я – защитник веры. Другой веры! Боги уничтожали друг друга, захватывали земли друг друга и насильно насаждали свой культ многие столетия, с чего ты думаешь, что Ариман оставит меня в живых после того, как я получила вот это?! – я продемонстрировала отцу мягко светящийся на коже знак Светозарной.

По его лицу я видела, что он понял. Что до этого он просто не задумывался, какое «чудо» мы получили от божества, а теперь вдруг понял все кристально ясно и болезненно точно.

– Это ты ее попросила? Чтобы не оставить мне иного выбора, да? – сухой, надтреснутый голос словно ударил меня током.

– Нет! Клянусь, нет, она сама! Я... она поставила мне условие. Я не смогла отказаться... Прости, – я закрыла глаза и закусила губу, зажмурилась до цветных пятен перед глазами. Послышался шум отодвигаемого стула, шаги. Я почувствовала запах табака и прикосновение чужих эмоций. Гнев, бессильная ярость, боль. Внезапно проснувшаяся новообретенная способность решила уведомить меня о том, что я и так знала.

– Какое условие? Смотри мне в глаза! – гневный рык, и я, испуганно вздрогнув, не смея противиться, открыла глаза, чтобы замереть, как удав перед кроликом, под этим тяжелым, требовательным взглядом. И поняла, что он не должен знать всего.

– Мама. Она жива в моем мире... – я, дрожа, сглотнула внезапно пересохшим горлом, сипя, словно бы мне не хватало воздуха. – Она пообещала мне, что перенесет ее сюда. Сделает моложе. Что вы... что мы...

Отец отступил, резко, словно бы я ударила его в грудь и вышибла ему весь воздух, а я, вцепившись в стоящий рядом стул, чувствовала, как его гнев и ярость сменили всепоглощающая боль и тоска. А потом, словно одинокий огонек свечи в темной комнате, загорелась надежда. И все исчезло. Я осталась один на один только со своими чувствами, и это было похоже на глоток свежего воздуха.

Всхлипнув, я порывисто вздохнула, понимая, что буря миновала.

– Хорошо. Мы попробуем сделать так, как ты решила. – Я смотрела на короля и словно бы не до конца понимала, что он говорит. Рудольф, опираясь локтями на стол, ерошил волосы на голове, сняв корону и положив ее рядом с собой. На меня он не смотрел. – Я напишу письмо герцогине. С мастером меча решай сама – я не могу ему приказать, это будет только его выбор. Оставь меня.

– Отец... – я сделала полшага вперед, протягивая руку, но он качнул головой, все так же не глядя на меня.

– Уйди, Элеонора. Я хочу побыть один.

Такое родное и такое чужое сейчас имя больно резануло по ушам, и я, проглотив подступивший к горлу комок, присела в низком реверансе и быстрым шагом вышла из залы, задержавшись перед тем, как открыть двери, лишь только для того, чтобы набрать воздуха в грудь и попытаться взять себя в руки.

Мне это далось с трудом. Уже из-за захлопывающихся за спиной дверей я услышала звон посуды, скинутой на пол, и грохот откинутого пинком стула.