Текст книги "Защитница веры (СИ)"

Автор книги: Тэсса Северная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

– Я просто действительно много выпила, и многие воспоминания вчерашнего вечера для меня как в тумане...

«Да и сама я словно ежик в тумане... Ежик? Причем тут ежик?... Лошадка-а-а?..» – казалось бы бессвязная ассоциация, пронесшаяся в моей голове, внезапно пролила свет на события прошедшего вечера, а прозвучавшие следом слова Миры смогли полностью восстановить несколько фрагментов вчерашних событий.

В голове поплыло неторопливое слайд-шоу.

Вот я стою в окружении каких-то молодых дам, и мы общаемся, кажется, как раз про местную моду. Ни черта не помню, но, кажется, диалог был весьма оживленным и интересным всем участникам. Смена слайда: мужчина, лет тридцати пяти, не красавец, с «безвольным» подбородком, но не лишенный некоторого обаяния, весьма с жаром повествует о своей поездке к Вольному народу. Смена слайда, и я с тем же жаром доказываю ему, что посадка в седле «по-женски» исчерпала себя еще на моменте идеи, и чтоб объездить коня, нужна не сильная мужская рука, а мозги. Смена слайда: конюшня, два прекрасных жеребца под сбруей стоят у открытых ворот замка. Фрей предлагает мне дружеское пари – сделать круг, до города и обратно к воротам, показать мастерство наездницы. В его устах это звучит почти пошло, но, кажется, я на тот момент об этом мало задумывалась. Смена слайда: я пришла второй, отстав от Фрея на целый корпус, но мне рукоплещут, а граф помогает спуститься в этом безумно красивом и безумно неудобном платье с седла. Слова признания моей правоты, тост в честь Эвелин Смелой.

«Скоро моими титулами можно будет вышивать замковые гобелены, используя их вместо краевого узора».

– ... и я очень переживаю за вас. Конечно, я не в праве вас осуждать, но спасет ли Пресветлая и Всевидящая вас от падения с коня на полном скаку?

«Это она так Светозарную величает? Ах, ну да, я же читала. У нее там список титулов раза в четыре длиннее моего, ну ей-то по статусу положено».

– Я понимаю, Мира. С моей стороны это было очень безответственно, я признаю. Что-то... что-то не рассчитала я вчера, я себя так странно чувствую после этого, – я кивнула на правую ладонь, намекая на благословение божества, и служанка отвела взгляд.

– Говорят, что божественная сила опьяняет. Я... вы знаете, Ваше Высочество, что богиня не даровала мне дочь, как бы я не просила, но я бы не пожелала ей такой участи, будь она у меня, – она вздохнула, поднимая на меня глаза. – Простите меня, госпожа, я – старая женщина и лезу в те вещи, что мне недоступны.

– Мира, я получила власть, которая и не снилась моему отцу, разве можно об этом сожалеть? Я могу изменить все, что было неподвластно нам до этого момента! – Я улыбнулась служанке и, протянув к ней руку, сжала ее сухую, чуть шершавую ладонь, чувствуя какой-то непонятный, чуть нервирующий зуд в глубине души.

– А какой ценой? – она подняла на меня печальные глаза, и я замерла. Она точно не могла знать о нашем договоре с божеством, но что же тогда она имела ввиду?

– Какой? – мои губы прошептали это сами по себе, а я не отводила взгляда от лица сидящей рядом со мной. Внезапно со стороны стены раздалась возня, мы обе повернули голову и увидели Марию, которая, кажется, просто заснула под непонятные взрослые разговоры и сползла по стенке на кровать. Отпустив руку служанки, я отвела взгляд. Кажется, ребенок должен был быть хотя бы на какую-то часть моей заботой, но все легло на плечи Миры. Ей хлопоты, а мне – слава? Обмен не очень равноценный, но...

Пообещав себе заняться воспитанием девочки самостоятельно, после возвращения из мятежного герцогства, я снова откинулась спиной на подушку, прикрывая глаза. Я старалась даже мысли не допускать о том, что я могу не вернуться, по крайней мере, эти размышления не всплывали на поверхность так явно. В погоне за способом, что позволит мне решить поставленные перед собой задачи, я вдруг оказалась вовлечена в то, во что ни один разумный, обычный человек из моего родного мира не влез бы. В войну. Сейчас, лежа в кровати, на мягкой перине, слыша, как Мира легкими шагами перемещается по комнате, что-то убирая, открывая шкафы и проветривая помещение, я вдруг осознала, что ведь совсем не готова к тому, что меня там ждет. Но пути назад у меня не было. «Что же, раз решила, то пойду до конца! В конце концов, смерть не может быть страшнее рабства, да и ей надо до меня еще добраться, этой старухе с косой. Я буду не одна».

На одеяло, поверх моих ног, легло платье, я открыла глаза и поняла, что пора покидать уютную постель.

Пока Мира собирала меня для выхода из покоев, я наблюдала за тем, как проснувшаяся от дремы девчушка снова взялась за вязание. Мария уже не казалась той тенью, испуганной мышкой, что я видела во дворе, но что-то в ее глазах, в иногда излишне осторожных или, наоборот, резких движениях, царапало мой взгляд. И заставляло чувствовать себя виноватой перед ней в чем-то, но я не могла в толк взять, почему.

Закончив с моим туалетом, первая претендентка на орден «Стальные нервы и золотые руки» поправила мне чуть подвернувшуюся нижнюю юбку, разгладила складки не длинного шлейфа платья и присела в реверансе.

Мой взгляд скользнул по своему отражению в зеркале, а потом я, чуть повернув голову, посмотрела на все так же лежащий на моем столе клинок, полученный из рук божества.

– Мира, а бронник не появлялся? – ответом мне была быстрая полуулыбка и чуть лукавый взгляд, тут же спрятанный под ресницами.

– Появлялся, госпожа, а как же. Мы все обсудили, и над заказом для вас трудится сразу четыре мастерских, все будет готово уже завтра, и утром будет финальная примерка.

Я кивнула, заинтригованная поведением своей личной служанки, но расспрашивать не стала – что я успела понять про Миру, так это то, что если б мне, по ее мнению, нужно было что-то знать, то она бы сразу мне рассказала, а так, видимо, сюрприз какой-то готовит. Не буду портить его своими расспросами.

Взгляд упал на лежащие на моем столе рядом с мечом гроссбухи и исписанные листы. Учитывая вчерашний разговор с Рудольфом и договоренности с Марьям, следовало показать результат моих изысканий королю как можно скорее. И чем плох сегодняшний день?

– Мария, мне нужна твоя помощь. Возьми вот эти две книги, а я возьму остальное. Поможешь донести до кабинета короля? – отложив вязание, будущая фрейлина кивнула и взяла две верхние книги, самые тонкие, а я, уложив стопку исписанных мною листов под обложку одного из гроссбухов, подхватила оставшиеся три.

Мира открыла нам дверь и вышла следом, направляясь по каким-то своим делам, а мы с Марией отправились к кабинету Рудольфа. Я чувствовала себя уже достаточно уверенно, чтобы рассуждать об экономике и расчетах – отвар, который изготовил магистр Фарраль, был поистине чудотворным.

Идя по крылу, в котором располагались мои покои, я дважды натолкнулась на вчерашних собутыльников, и надо сказать, что большим облегчением для меня стали дружелюбные, а местами даже восхищенные, взгляды. Мы вежливо расшаркивались, и мне освобождали дорогу, желая доброго утра и надеясь продолжить общение за обедом. Перед самым кабинетом короля я краем глаза заметила уже знакомый мне силуэт и, мысленно скривившись, изобразила на лице вежливую улыбку.

– Ваше Высочество, – Элиас Оташский, повернувшись ко мне от портретов, окинул меня коротким взглядом и поклонился, как того требовал этикет.

– Ваше Сиятельство, – я коротко кивнула, приветствуя графа, и уже было отвернулась, чтобы продолжить свой путь, как он, переведя взгляд на стоящую чуть позади меня Марию, нахмурился и непонимающе покосился на меня.

– Осмелюсь спросить, но это – та девочка, приблуда со двора?

Я вынужденно посмотрела на графа снова. Настроение у меня стремительно портилось. Нет, я, конечно, была в какой-то мере ему благодарна за его рыцарские порывы, выразившиеся в транспортировке моего безвольного тела (и седла!) до моих покоев, но внимание к Марие, тем более в ключе «приблуды», меня порядочно злило.

– Мария – сирота. И с недавнего времени – моя подопечная и полноправный житель этого замка, – я с вызовом уставилась в его серые глаза, ожидая реакции.

– Вы решили вырастить себе служанку, как из безродного щенка выращивают сторожевую собаку? – этот хмырь саркастично заломил бровь и кивнул, словно бы одобряя то, что он сам сейчас придумал.

– Я решила, что сироте нужны крыша над головой, образование и будущее. – Я едва не зашипела от злости, чувствуя, как все мои мало-мальски доброжелательные настроения касательно этого человека только что улетучились. – Подрастет – станет придворной дамой, получит титул и наследство. Смотрите, граф, как бы вашему сыну не пришлось еще в очереди стоять за ее рукой! – Я, игнорируя всяческие представления об этикете, резко отвернулась от младшего графа Оташского и пошла в сторону кабинета, спиной ощущая его тяжелый, пристальный взгляд.

«Выискался тут, знаток собак! Засранец породистый, корчит тут из себя черт знает что! Аристократишка несчастный...Стоп, – я чуть замедлила шаг, потом и вовсе остановилась, ожидая, пока новые стражники у кабинета откроют передо мной двери. – Мира говорила, что про сыновей Эверарда ходят слухи, будто один из них – бастард. Но как раз Фалько-то на отца похож, а вот Элиас – совсем нет, а он еще и младший. Может быть, он потому и ведет себя подобным образом, что знает о себе правду, и в стараниях „соответствовать“ аристократическому семейству перегибает палку?» – усмехнувшись своим мыслям, я, в сопровождении своей подопечной, зашла в кабинет, чтобы попасть под перекрестье взглядов.

В кабинете Рудольфа оказалось на удивление много народу, но теперь мне хотя бы было понятно, почему Элиас ошивался рядом – герцог Оташский, в компании Фалько, что ощутимо дернулся, стоило мне бросить на него взгляд, здесь тоже присутствовал. А помимо него – Марьям, невозмутимо дымящая изящной трубкой с длинным мундштуком, и собранные и настороженные герцоги Михаил и Вимон. Граф Маривский отсутствовал, а жаль, мы с ним, судя по всему, весьма неплохо поладили.

Марьям улыбнулась мне и присела в неглубоком реверансе, с интересом взглянув на Марию. Мужчины коротко поклонились, бросив взгляды разной степени недоумения на мою спутницу.

– Мария, положи книги на стол и вернись к Мире, хорошо?

Девочка послушно подошла к королевскому столу, сгрузила на него гроссбухи, наткнувшись на заинтересованный взгляд короля, быстренько ретировалась за мою спину, к дверям, и, сделав торопливый реверанс, выскочила из кабинета. Я, молча поместив свою ношу на положенные девочкой книги, выразительно постучала по ним пальцем, смотря на отца, но тот отрицательно качнул головой. Обернувшись, я посмотрела на всех собравшихся по очереди.

– Надеюсь, собрание не из-за того, что мой неудавшийся жених вчера чуть не предался разврату на моих глазах с нашей служанкой? Если так, то я прошу прощения – отвешивать оплеуху мужчине, что утром убеждал меня в своей любви, а вечером полез под юбку к прислуге, было явно недостойным... для меня, – я не удержалась от ядовитого высказывания, понимая, что фразу все поймут правильно, и с удовольствием заметила, как Фалько дернулся во второй раз, глядя на меня одновременно испуганно и с ненавистью. Впрочем, как подсказывала моя «божественная» частичка, испуга в нем было явно больше, а вот его отец, напротив, даже позволил себе хмыкнуть, улыбнувшись на мое высказывание. Остальные герцоги хранили молчание. Рудольф за моей спиной едва слышно кашлянул, и я тут же посмотрела на короля.

– Косвенно – из-за этого, Эвелин. Служанку, с которой Фалько, кхм... решил предаться разврату, нашли мертвой на конюшне.

«Что?»

Я ошалело хлопала ресницами, пытаясь осмыслить услышанное, а когда осознала...

– Ты, что, поиметь не смог, так убить решил?! – развернувшись на пятках, я сделала полшага к Фалько, чувствуя закипающую в груди ярость и, одновременно с этим, тепло в правой ладони. Но Эверард тут же выступил перед сыном, смеряя меня холодным взглядом.

– Вообще-то, принцесса, мы пришли к королю, потому как обвиняем в убийстве вас.

– ...что? – я сама не узнала свой хриплый голос. – Что за бред! С чего бы мне убивать несчастную девушку?

– От ревности, конечно. Ваш план побега провалился, Фалько воззвал к вашему разуму...

«Ах ты лживый, драный сукин сын! Мой план провалился, к разуму ты моему воззвал!..»

– ...и умерьте свой пыл. Богиня выбрала вас защитницей веры не для того, чтобы вы ее силой пытались проворачивать свои грязные делишки. – Герцог Оташский презрительно вздернул верхнюю губу, а я, с трудом переведя дух, сжала ладонь в кулак и убрала руку за спину, чувствуя, как сухой жар от знака опаляет пальцы.

– Лжец, – я перевела взгляд на Фалько, вкладывая в него всю брезгливость, которую только ощущала к этому человеку.

Дверь кабинета открылась, и на пороге появился чуть запыхавшийся граф Фрей, а за ним внутрь скользнул Элиас. Мужчины разошлись в разные стороны, младший сын Эверарда с деланным безразличием прислонился спиной к книжному шкафу, а Марьям шепотом ввела Фрея в курс дела.

– Вы обвиняете моего сына во лжи? Тогда скажите нам, что вы делали...

– Эверард, ты заигрался, – король встал со своего места, опираясь сжатыми кулаками на столешницу и не сводя взгляда темных глаз с герцога. – Она моя дочь, принцесса этого королевства, и не тебе устраивать ей допрос.

Герцог замолчал, склоняя голову, но тут же поднял взгляд и с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего, сказал: – Но, все же, у нее было больше всего мотивов совершить это ужасное преступление. И раз вы, мой король, ее отец, то вы не можете ее судить. Надо собрать Совет Герцогов, где мы все, как равные...

– Эверард, умолкни. Мы все тебя поняли. Ты талдычишь об этом совете уже третий раз, – Марьям, вальяжно выйдя вперед, встала рядом со мной, смотря в чуть побелевшее от ярости лицо герцога. В том, что это была именно ярость, я не сомневалась – меня омывало ей, как морские волны омывают прибрежные скалы. Герцогиня, меж тем, продолжила: – Теперь настало время говорить для принцессы. Ваше Высочество?

Я кивнула, испытывая к этой женщине глубочайшую благодарность. Не знаю, что за мотивы двигали ей, религиозные или этические, но без ее поддержки в такой момент мне пришлось бы явно туго.

– Я... я не убивала ту девушку. – Смотреть на Эверарда смысла не было, я снова обвела взглядом всех остальных присутствующих, остановившись в конце на лице короля. Он медленно кивнул, намекая мне, чтобы я продолжила. – Зачем мне было убивать ее? Я не была на нее зла, я была зла на графа Фалько. Ведь мы... – я помедлила, пытаясь подобрать правильные слова. Говорить, что «мы» собирались сбежать, было бы неверным – ведь как раз-таки я сбегать никуда не собиралась, это была идея принцессы, судя по всему, даже не ей самой придуманная, а я-то как раз той принцессей не была.

– Что «вы», Ваше Высочество? – герцог Гаэтский пристально смотрел на меня, периодически кидая короткие взгляды на стоящего в паре шагов родственника. «Наверняка общаются между собой».

– Граф Фалько и принцесса Эвелин действительно обсуждали побег. Но принцесса... Я передумала. После того, что со мной произошло, я решила, что побег – безответственно и глупо, и не принесет мне счастья, лишь одни проблемы. И не только мне, – я снова посмотрела в глаза королю, читая там молчаливую поддержку. Очевидно, что мне удалось сформулировать все так, чтобы он понял реальную расстановку вещей и при этом смог проверить, правду ли я говорю.

– То есть вы, Ваше Высочество, утверждаете, что вы передумали сами? Осознали всю меру ответственности, которая лежит на вас? Ну тогда вам не составит труда ответить, что вы делали после того, как залепили моему сыну пощечину, напились и ушли из тронного зала? – сочащийся доброжелательностью голос герцога Оташского проникал в мой разум, как отрава. «Кто-то из гостей следил за мной и донес ему, что я ушла до конца празднества. Кто? Его младший сын? Скорее всего...»

Почувствовав на себе перекрестье взглядов, я зажмурилась и тихо сказала:

– Я не помню.

– Что, простите, Ваше Высочество, вы сказали? – герцог Амальский сделал полшага вперед и переспросил, видимо, не расслышав.

– Я....

– Она спала на софе, второй этаж замка, возле оружейной. Спала в обнимку с седлом, если это важно, – внезапно прозвучавший от книжных шкафов голос Элиоса произвел эффект грома среди ясного неба. Эверард, оскалившись, потребовал было от него закрыть рот и не влезать в разговоры старших, однако Рудольф велел герцогу заткнуться.

– Граф, расскажите подробнее о вчерашнем вечере.

И Элиас принялся рассказывать.

– После того, как граф Фрей и Ее Высочество возвратились со скачек, мы все вернулись в тронный зал. Принцесса Эвелин с другими дамами отошли и занялись какими-то своими делами, а через некоторое время кто-то из гостей, кажется, барон Ирвин из Ласко, предложил устроить танцы. В этот момент Ее Высочество заявила, что знает отличный танец, который не только можно исполнять всем вместе, но и таким образом отдать дань уважения и благодарности божеству, – граф замолк, переводя дух. Воздух в кабинете был достаточно сухой, и потому немудрено, что у него быстро пересохло горло. Я собственноручно налила из стоящего на отцовском столе кувшина стакан воды и подала своему внезапному спасителю. Для меня оставались тайной его мотивы, ведь сейчас он, судя по взглядам, что метал на него Эверард, явно шел против замыслов своего родителя и не мог этого не понимать.

– Танец в честь божества? – пока Элиас опустошал серебряный стакан, Марьям покосилась на меня своим фиалковым глазом. – Очень интересно, как жаль, что мы, как настоящие старики, уже покинули зал к тому моменту. Я бы с удовольствием приняла участие в таком танце!

Я кивнула, неловко улыбнувшись и пытаясь сдержать нервный смешок. Кажется, вчера мое пьяное Высочество нарушило свою первую и единственную заповедь попаданки – не творить херни, – потому как я догадывалась, какой именно танец я могла предложить свету андарийской аристократии для массового увеселения и изъявления благодарности. Все мои еврейские предки гордились бы мной, но мне, почему-то, было очень стыдно. Граф Элиас, меж тем, продолжил.

– После танца все решили играть в прятки. И надо сказать, что принцессу Эвелин нашли только по той причине, что она соизволила найтись сама. Думаю, что эту часть мой брат мог бы рассказать лучше, так как напрямую в ней участвовал... – все посмотрели на Фалько, а тот с ненавистью, сжав кулаки, уставился на брата, – но он, судя по всему, не горит желанием. После оплеухи и нескольких некуртуазных речевых оборотов, Ее Высочество, прихватив седло, покинула конюшню и направилась в зал. Там она выпила еще какое-то количество вина, познакомила нас с творчеством одного любимого ей менестреля и покинула зал, пребывая явно в растревоженных чувствах. Я последовал за ней, потому как счел, что поведение моего брата бросает тень на всю нашу семью, и переживал, что принцесса Эвелин что-нибудь сделает, хотел извиниться за случившееся, но нашел ее уже спящей на софе, там, где и говорил – на втором этаже, в коридоре возле оружейной. Вернувшись в зал, я взял с собой милорда Альвина, дабы не замарать репутацию принцессы какими-либо действиями, и мы вместе доставили ее к ее покоям. Вместе с седлом. Там нас встретила ее служанка, такая темноволосая женщина в чепчике, и забрала у нас принцессу, поблагодарив. Вот и вся история. – Элиас, сохраняя невозмутимое выражение лица, уставился в лицо короля, они изучали друг друга пару мгновений, после чего король кивнул, и граф, коротко поклонившись, вышел из кабинета, не удостоив отца или брата даже взглядом. Я очень медленно и тихо выдохнула. Очевидно, что Элиас прошел проверку на «ложь» и, практически, подтвердил мое алиби, попутно упомянув еще двух свидетелей. Судя по всему, он действительно следил за мной, в той или иной мере, но, очевидно, доносчиком был не он. Пусть Элиас и был мерзким, напыщенным и самодовольным гадом, но все же сейчас сыграл мне на руку. Только отчего-то казалось, что мне еще придется рассчитаться с ним за его благородство – не верила я в то, что он поступает так исключительно из жажды справедливости.

– Твой сын, Эверард, говорил правду, – Рудольф, все также нависая над столом, чуть наклонил голову, переводя взгляд с меня на герцога. – Или ты хочешь это оспорить?

Эверард молча и коротко дернул головой в сторону, сжав губы так, что они превратились в полоску.

– Получается, что местоположение принцессы мы определили, нашли свидетелей разной степени знатности и никак между собой не связанных, и ты забираешь свои обвинения? – Марьям, все еще стоящая рядом, приобняла меня рукой за плечи, глядя на герцога с легкой насмешкой и любопытством.

«Камышовый кот», уже взяв себя в руки, взглянул в лицо моей сторонницы и медленно кивнул.

– Я признаю свои обвинения в сторону принцессы Эвелин несостоятельными и прошу ее милости, – он впился в меня своим взглядом, а потом вдруг усмехнулся и склонил голову, словно бы признавая свое поражение.

– Я ее вам дарую, герцог.

Оташские вышли из кабинета первыми, следом, отвесив по поклону и поцеловав Марьям пальцы, вышли Михаил и Вимон. Граф Маривский, чуть помедлив, поцеловал руку еще и мне, и, наконец, в кабинете остались только я, Рудольф и герцогиня Васконская.

– Я ожидала, что произойдет какая-то гадость, но обвинение в убийстве – это уже через край! – агрессивно выбив трубку на блюдце, герцогиня принялась ее по новой забивать, а я как-то тускло поразилась ее образу жизни: пьет, курит, владеет оружием (не просто же так она его носит) лишена одного глаза и при этом – умна, хороша собой и, очевидно, вполне счастлива... вот бы мне так. Осев на кресло, возле которого до этого стоял Эверард, я закрыла лицо руками и пыталась привести мысли в порядок. Меня не покидало ощущение, что я была виновата в смерти девушки. Мог ли ее действительно убить Фалько, чтобы насолить мне? Например, по приказу отца?

– Эва, ты в порядке? – Рудольф вышел из-за стола и, положив руку мне на плечо, аккуратно его сжал. – Все позади, обвинения сняты.

– Но она мертва, отец. А если это правда Фалько? Нужно найти убийцу, нельзя же все бросить вот... вот так! – Я, убрав руки от лица, сплела пальцы поверх платья на коленях, поднимая взгляд на короля. – Ее осмотрели? Где она? Я... я хочу ее видеть.

– Ты уверена, милая? – Марьям, раскурив свою трубку, смотрела на меня сквозь сизый дымок. – Ей нарисовали невероятно широкую улыбку, в области живота. Зрелище не из приятных, поверь...

Мое живое воображение тут же услужливо нарисовало мне эту картину, и я почувствовала подступающий к горлу комок. «Вспороли живот, как какой-то дичи. И она не кричала? Или никто не услышал, ведь в замке было так шумно...» – мысль повисла, неоконченная, я, поборов тошноту, пыталась мыслить рационально.

– Ее тело уже осмотрели?

Король кивнул.

– Фарраль.

Я встала, преисполнившись мрачной решимости.

– Я хочу поговорить с ним. И... потом я вернусь, нужно обсудить это. Только никому не показывай, пока что, – я указала подбородком на принесенные мною гроссбухи и расчеты, Рудольф снова сжал мое плечо и аккуратно его погладил.

– Хорошо, я буду ждать тебя здесь. Нам с Марьям нужно еще кое-что обсудить касательно твоего отбытия.

На негнущихся ногах я вышла из кабинета короля, чуть постояла, невидящим взглядом смотря на портреты, висящие на стене, а потом, собравшись с силами, направилась в сторону башни чародея.

Фарраля я встретила по дороге к ней и, коротко описав, что меня интересует, была вознаграждена любопытным и преисполненным уважения взглядом чародея.

– Хорошего правителя должна волновать судьба его слуг, тем более, такая трагичная. Бедняжке повезло – она умерла, даже не приходя в себя. Кто-то сильно ударил ее в основание черепа, почти проломив его, и только потом взрезал ей живот, от одного нижнего ребра до другого. Осмелюсь предположить, что удар по голове был нанесен круглым, небольшим и симметричным... Пресветлая дева, Эвелин, вам нехорошо? – Фарраль заметил, что я в прямом смысле слова сползаю по стеночке, и, наконец, прервал свой живописный рассказ, подхватывая меня под локоть. Сложный жест пальцами перед моим лицом сопровождался фразой на знакомо звучащем мне языке, смысл которой я, однако, не смогла понять, и мое сознание прояснилось, а легкие словно бы наполнились свежим воздухом.

– Простите меня, Ваше Высочество, я увлекся, – чародей сокрушенно посмотрел на меня, и я нашла в себе силы на слабую улыбку. Чары чарами, а нарисовавшуюся в голове картинку никто не отменял.

– Получается, ее сначала оглушили, чтобы она не кричала, а потом – убили? – уточнила я на всякий случай.

– Верно. Место, где нашли тело девушки, сейчас осматривают Харакаш и барон Эддрик.

«Значит, я потом смогу просто узнать обо всем у мастера меча и Рудольфа? Это хорошо. Тем более, Харакаш вряд ли успокоится, не найдя хотя бы следов убийцы».

Сказав чародею, что у меня больше нет вопросов, я поблагодарила его за чудесный отвар, которым меня потчевала Мира утром, и медленно пошла обратно, в сторону кабинета.

Фалько не казался мне настолько гнусным, чтобы так жестоко убить девушку, которая, тем более, была согласна провести с ним ночь. Конечно, я его совсем не знала, но мне очень хотелось верить, что бывший избранник принцессы был не конченным мудаком, а лишь слегка потерявшим стыд засранцем из недружественной семьи. В конце концов, я даже не могла с уверенностью утверждать, что между Эвелин и Фалько не было каких-то чувств, скорее, молодой граф просто был тем еще собственником и нарциссом, потому и позволил себе на балконе лишнего. Кроме того, я не отметала влияния его отца – мне казалось, что идея с побегом повенчанной принцессы была весьма выгодна Эверарду Оташскому, только вот зачем ему для этого рисковать старшим наследником? «Разве только по той причине, что у Элиаса не хватило бы актерского таланта сыграть большую любовь. Или его не смогли заставить участвовать в этой авантюре? Или Фалько был действительно влюблен в принцессу и пошел наперекор воле отца, планируя побег? Да уж, вряд ли кто-то из этой троицы захочет отвечать на мои вопросы по доброй воле».

Вот уж, воистину – утро начинается не с кофе...

Дойдя до кабинета отца, я застала его там в одиночестве, с мрачным видом просматривающего мои записи.

– Ты все проверила? – он отложил очередной исписанный листок и помял переносицу двумя пальцами.

– Да. На несколько раз. Кто-то действительно обкрадывает казну и, должна признать, делает это весьма умело... – «Но не достаточно, чтобы скрыть это от взгляда натасканного на поиск ляпов в бухгалтерии экономиста из двадцать первого века!» – закончила я мысленно, испытывая легкую гордость за себя.

В кабинете повисла тишина, прерываемая лишь шелестом листов, которые Рудольф вновь взял в руки.

– Кто ведет королевскую казну? – Я примостилась на уголок стола, заглядывая сверху вниз в расчеты, чтобы понять, на каком месте задерживается взгляд короля.

– Казначейский совет, в нем двадцать три человека, – с тяжелым вздохом пояснил отец, а я мысленно порадовалась, что не все двести.

– Я так понимаю, что они не равноправны? Есть же кто-то, кто проверяет это все? – постучав по гроссбухам пальцем, я слезла со стола и прошлась по кабинету.

– Да, трое старших счетоводов. – Рудольф отложил мои записи, собрал их в аккуратную стопку, после – убрал в верхний ящик стола и закрыл его на ключ.

– Трое, значит... ладно, давай разберемся с этим, когда я вернусь? Это дело не на один и не на два дня, а я так понимаю, вы с Марьям обсуждали именно все условия моего отбытия? – Сев в кресло, я попыталась выкинуть мысли о мертвой девушке из головы. Сейчас этим занимаются те, кто явно поболее моего понимает в убийствах, мне остается только ждать, а потом – пристать к Харакашу с расспросами.

Рудольф кивнул, потер лицо руками и откинулся на спинку стула, доставая из другого ящика стола кисет и трубку.

– Да. Она еще вчера вечером отправила ворона в свой замок. Сегодня армия под предводительством графа Бернарда из Шоара выдвинется из Маривии, пройдут на кораблях по руслу Аси. Пусть против течения, но всяко быстрее, чем идти пешком. А пешком идти придется – восточнее столицы Аси слишком мелкая для военных кораблей. Так что, через двое суток в столицу прибудет обещанная тебе армия. До Фиральского герцогства вы доберетесь, при среднесуточном марше в 10-15 километров, за, в лучшем случае – пять, в худшем – семь дней.

«Итак, до приезда Аримана примерно двадцать три дня. Минус еще два на прибытие армии – двадцать один день. Минус, пусть будет по максимуму, семь дней, и у меня останется, самое большое, две недели. Не густо... целую неделю потеряли со всей этой беготней!»

Я вздохнула, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Впрочем, что мне оставалось? Только смириться. Все складывается так, как складывается. Доспех будет готов только завтра, и то, возможно, его придется еще подгонять. Повозками для армии отец наверняка уже кого-то озаботил – если его экономические познания были не чета моим, то вот в его стратегическом навыке и умении планировать военные походы я не сомневалась. Интересно, как бы обстояли дела, если бы Изерда в этом мире не умерла? Наверняка Эвелин не стояла бы перед необходимостью выходить замуж за Аримана, изучать их драконьи порядки...

– Кстати, отец, я давно не видела повесту. Она не попадалась тебе на глаза? – я подняла глаза на Рудольфа, который удивленно вскинул брови, впрочем, не отрывая взгляда от плавно поднимающихся к потолку сизых дымных колечек.

– Зачем тебе драконья жрица?

– Да так, низачем, просто было интересно. – Пожав плечами, я тоже принялась наблюдать за изящным танцем колеблющегося в воздухе дымка.

– Попадалась, не так давно. Выглядела обеспокоенной, но не то чтобы очень. Может, прислали письмо из «родного дома» с вопросами, как продвигается обучение строптивой невесты? – король, коротко хохотнув, прикрыл глаза, посматривая на меня искоса. Я хмыкнула.

– А кстати, вы разве не перехватываете все их послания?

– В этом нет смысла, к сожалению. Для нас это выглядит, как пустые листы. А Фарраль, попытавшись магией прочесть спрятанное послание, еще сутки лежал почти пластом. Письма защищает магия бога-дракона, тут нужно что-то посильнее, чем обычный дар чародея, – с сожалением в голосе ответил мне король, и я согласно кивнула. Сомневаюсь, что я могла бы сейчас попытаться прочитать одно из таких писем, хотя попробовать, конечно, можно было бы, но... «Нет. Не сегодня. Я устала от всех этих тайн, интриг и... и всего вот этого!»