Текст книги "Защитница веры (СИ)"

Автор книги: Тэсса Северная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Пройдя к стоящему в центре комнаты столу, я села на единственный стул с невысокой спинкой, который, очевидно, принадлежал главе семейства, что принялся неуверенно переминаться рядом со своей супругой и дочерью, которая, закончив с освещением, явно не знала, куда себя девать. Садиться я им предлагать не собиралась.

– Итак, я задам вопрос, который вы трое уже слышали. Где брат Деллы, Марк?

– Вы пришли за мальчиком с целым отрядом наемников? Он что, украл что-то? – вдруг решила парировать вопросом на вопрос женщина, нервно обхватив себя за локти. Я на мгновение даже опешила от такой наглости.

– Наёмники? – Оглянувшись на сопровождающих меня в гражданском платье стражников, я вспомнила свою реакцию на первое их появление и кивнула, понимая. – Нет, это всего лишь городская стража, ситуация требовала от них быть незаметными.

На этих словах молчаливый предводитель отряда отогнул шерстяной жилет и продемонстрировал прилепленную изнутри плоскую брошь, с изображением щита и меча, а дочь хозяев дома мгновением позже упала в обморок.

«Неожиданный поворот…»

На отца семейства было жалко смотреть, казалось, что он или лопнет от приливающей к лицу крови, или упадет с разрывом сердца рядом с достаточно быстро пришедшей в себя и залившейся слезами дочкой. Первые же слова, прорвавшиеся через девичьи рыдания, были адресованы матери и заставили меня, да и всех присутствующих, практически сделать «стойку», как гончих, напавших на след.

– Мама, они все знают, они следили…

– Тише, тише, золотко, – растерявшая окончательно весь лоск женщина обнимала своего ребенка, гладя по голове, а потом обернула ко мне, зло сверкая глазами. Я, делая вид, что мне и так все известно, молча выгнула бровь, хотя внутри у меня уже все оборвалось в ожидании самого худшего. И худшее пришло: – Это я. Я придумала и я сделала. Дочь и муж ничего не знали. – Она встала, гордо выпрямившись и скрестив руки под грудью, словно совершила что-то героическое.

Мужчина, смотря на свою супругу снизу вверх и продолжая обнимать полулежащую дочь за плечи, имел вид настолько потерянный и испуганный, что я вполне легко была готова поверить, что он вряд ли был о чем-то в курсе.

– Очевидно, что твоя дочь все же что-то знала. Рассказывай все, от начала и до конца, а я подумаю, кто виноват и что с этим делать. – Я бросила два коротких взгляда – на напрягшегося Альвина и на свое сопровождение. Моего телохранителя, как заинтересованное лицо, обуревали эмоции, а вот патрульные откровенно скучали, хоть и были настороже, косясь то на подавленного главу семейства, что опустился на одно колено рядом с дочерью, то на его супругу.

– Марк был слабоумным и бесполезным. Пока Деллка работала и отдавала деньги за его содержание, я еще готова была терпеть это ничтожество в своей семье, но у меня дочь! А этот недоумок повадился цветочки ей дарить, воровал где-то: где ему денег на цветы зимой взять!

Девушка в объятиях отца, потемневшего лицом, зашлась слезами пуще прежнего, а ее мать продолжила после секундной паузы:

– Я давно уже снотворные капли себе выписываю, а как Деллки не стало, так я поняла, что ты сам это ярмо всю жизнь тащить будешь и нас заставишь, – она бросила быстрый и презрительный взгляд на молча смотрящего на нее мужа, – позвали мы его с Ольхой, проехаться с нами до соседней деревни, пока ты был в лавке, я налила ему вина с каплями снотворными, и на полдороги мы его с дочерью ссадили с телеги.

– Он же мой племянник, Зара, как ты могла…

– Так и смогла! Обрюхатил бы этот недоумок Ольху через пару лет, кому с этим позором жить бы пришлось, тебе? Первым бы орать начал о том, куда я глядела, что за дочерью не досмотрела! А о дочери, о дочери ты подумал? Сколько ей в девках сидеть? За ней везде этот мычащий дурак таскался, друзей-подруг распугал всех!

Я встала, не спуская взгляда с тяжело дышащей отравительницы.

– Где оставили? К какой дороге везли?

– Где оставили, там нет уже. А если и есть, так одни кости, – неприятная ухмылка скользнула по когда-то красивому лицу Зары, дочь на полу замерла, уставившись расширившимися глазами на мать.

– Ты же сказала, что он проснется, мы же ему и нож, и еды оставили, чтоб шел… – начала лепетать Ольха, но ее мать фыркнула, закатив глаза.

– А ну как нашел бы дорогу домой? Нет, я ему столько снотворного влила, что он еще у леса помирать начал. Это только ты у меня, дурочка, могла в такой глубокий сон поверить. Все добра ему желала, плакала… Ничего хорошего ни он, ни шлюха-Делка нашей семье не принесли. Сдохла она, сдох и он, туда им и дорога.

Сбоку от меня послышался медленный выдох – Альвин, очевидно, с трудом сдерживал себя. Зара его тоже услышала и, гордо вздернув голову, смерила холодным взглядом.

– Лишь один ее любовник, видимо, совестливым оказался, на том и погорела я. Надо было отдать тебе мальчишку, и дело с концом, ну, что сделано, то сделано. Я убила, меня и судите, от содеянного отказываться не буду, дура-баба, недооценила, но ради счастья дочери и не то бы еще сделала.

Зажмурившись, я с трудом сдержала мат, лезущий через глотку наружу. Вот тебе и счастье дочери, на чужих костях и в чужом доме построенное.

– И что мешает мне забрать на суд не только тебя, но и твою дочь, которая помогала тебе вывезти Марка из его собственного дома?

– Его дома? Да что тут вообще…

– Рот закрой. – Я, наконец, стряхнула с себя оцепенение, пытаясь переварить все, что узнала за недолгий промежуток, и вспомнила, что стоящая передо мной женщина мне в этом мире не ровня и вести себя должна соответствующе. – После смерти Деллы этот дом по наследству принадлежит Марку. Которого ты убила, а дочь твоя поспособствовала. Альвин, бери ее и дочь, вяжи руки, повезли их в замок, – откуда у меня в голосе звучало столько спокойствия, я и сама не понимала. Ситуация меня пугала до дрожи. Вот тебе обыденность простого средневекового дома. С глаз долой, едва только повод появился и возможность. И если бы не Альвин и мое любопытство – мы бы о том даже не узнали. Да и толку, что узнали? Не успели все равно.

Смертельная бледность залила лицо убийцы, колени ее подломились, и она, упав на пол, поползла ко мне, умоляя не трогать ее дочь, которая не знала ни о доме, ни о снотворном и лишь выполняла ее приказы, не смея ослушаться.

Я смотрела на женщину, пока мое сопровождение грубо ставило ее на ноги и сматывало руки веревкой, оставляя полуметровый «хвост», чтоб было удобнее вести, пытаясь понять, действительно ли она хотела оградить свою дочь от каких-то поползновений или просто воспользовалась удобным предлогом, усмирив совесть, и избавилась от нежеланного приемыша? Пыталась понять, чем руководствовалась эта женщина, пойдя на убийство доверившегося ей мальчишки, да еще и убогого разумом. Пыталась как-то оправдать ее, глядя на красавицу-дочь Ольху. Пыталась и не могла.

– Ваше Высочество, я прошу вас, – мужской голос прорезался через завывания супруги, стоило только Альвину шагнуть в сторону замершей в объятиях отца девушки, – я знаю свою дочь, она бы ни за что не согласилась, знай, что моя… что Зара задумала. Они дружили с Марком, и с Деллой дружили, прошу вас, не забирайте ее у меня!

Зара тут же затихла, словно и не было ее скорбного воя и причитаний.

– Жену свою ты тоже знал. – Альвин помедлил, глядя на меня, а я стояла, пытаясь взвесить все за и против. Как быть с ним, с дочерью, с домом? Как рассудить и по справедливости, и так, чтобы не вызвать никаких несогласных шепотков в народе, ведь, ясное дело, слухи пойдут.

– Грамотный? – Он кивнул мне в ответ. – Неси перо, чернила и лист.

Едва все запрошенное оказалось на столе, как я, под тихие всхлипы Зары, указала за полчаса постаревшему отцу на стул, с которого встала сама.

– Пиши. Я, имя, род, если есть, 4 дня во втором зимнем месяце от 1511 года, передаю свой дом в столице королевства Андария, городе Латисса, в пользу Эвелин Латисской, принцессы Андарии, для организации сиротского дома. Передаю безвозмездно и безвозвратно. Печать есть?

Мужчина кивнул, ушел на второй этаж и принес кусочек сургуча и мешочек с мелким песком. Шорох сыплющегося на пергамент песка, дуновение, пара секунд ожидания, пока брошенный в латунную ложку сургуч расплавится над огнем, и глава уменьшившегося в численности семейства прижал печатку на мизинце к сургучной лужице на пергаменте, оставляя оттиск-монограмму.

Итак, я только что «отжала» дом. Принцесса Эвелин – детектив и черный риэлтор. Отличный карьерный рост, ничего не скажешь.

Невзирая на всю тяжесть ситуации, а скорее даже по причине ее осознавания, я пыталась найти для себя хоть что-то забавное во всем происходящем. Можно ли считать это защитным механизмом психики? Наверное, да, потому как при мысли о собственном «развитии» мне самую капельку, но стало смешно. Черный юмор я любила еще в родном мире, так что можно считать, что ничего для меня в этом не поменялось.

– Хорошо. А теперь отдавай мне ключи, бери дочь, собирайте вещи, и чтобы к завтрашнему вечеру вас в этом доме не было.

– И… все? – в голосе мужчины слышалось недоверие и едва ощутимая надежда.

– И все, – мрачно подтвердила я, массируя висок пальцами. – С супругой попрощаешься?

Я не знала, что конкретно полагается в этом мире за убийство с попыткой присвоения чужого жилья, но, опираясь на скромные знания о средневековье своего мира, могла предположить, что точно ничего хорошего. Отец Ольхи, видимо, знал.

Он подошел к своей супруге, бледной, изгрызшей губы в кровь, немигающим взглядом следящей за его движениями. Медленно снял со своего пояса нож, взяв его в правую руку. Также медленно завел левую руку за голову жены, снимая с нее пышный чепец и являя на свет лучин густые черные локоны. Сверкнула в неверном свете сталь, и вся буйная грива, что скрывалась под головным убором женщины, осела на пол, в два движения намотанная на кулак и грубо обрубленная прямо у затылка.

Я, завороженная, не смела сказать и слова, глядя на этот ритуал.

Стоявшая до этого момента без единого звука Зара порывисто всхлипнула, но смолчала. Только из глаз полились крупные, горючие слезы.

– Он был сыном моего младшего брата. Я клялся сберечь его детей. И не смог. Ты сделала меня клятвопреступником. Пролила мою кровь. Втянула в это мою дочь. У меня нет больше жены и не было никогда. Я не знаю тебя, – в его голосе не было злости или гнева, только бесконечная печаль.

Посеревший лицом «вдовец» снял с пояса своей не-жены кольцо с ключами и, положив его на стол поверх написанной им дарственной, отошел к дочери, что усадил перед письмом на лавку.

Забрав со стола связку и документ, я кивнула Альвину, и мы ушли, выводя подстриженную пленницу наружу.

При виде нашей процессии все, кто так или иначе остался на улице, занимаясь «делами» (наверное, никогда еще так тщательно и в едином порыве никто не чистил дорогу от снега, как происходило сейчас), уставились на нас и Зару, с которой сейчас можно было писать икону матери-мученицы.

Сложив написанный не-мужем документ вчетверо, я задумалась на мгновение, куда мне его деть. Никакой сумки я с собой не брала, справедливо рассудив, что все покупки за меня сможет носить Альвин. Собственно, а почему бы не отдать дарственную на хранение ему?

Переданный документ и ключи мой телохранитель взял без вопросов и спрятал в свою седельную сумку.

Вскочив в седло, я приняла из рук «вот этого господина» Марию, усадила ее перед собой в седле и глянула на стоящих рядом переодетых гарнизонных стражей.

– Благодарю за службу. Дальше моя помощь потребуется?

Капитан отряда отрицательно качнул головой.

– Нет, Ваше Высочество. Ее признания достаточно. Рады служить!

Я, испытывая прилив внезапного раздражения и злости, резко кивнула, натянула на руки перчатки, накинула на голову капюшон и пришпорила коня, благо, что с той стороны, откуда мы сюда приехали, улицы пустовали.

Альвин не мешкая отправил лошадь следом.

До замка мы добрались в тягостном молчании. Мария, притихнув, крепко держалась за седельную луку, вжавшись в меня спиной. Я же думала о том, что все-таки надо приказать послать отряд на поиски бедного мальчишки, нутром чувствуя, что это ничего не даст, а если и даст, то результат меня не обрадует.

Ворота начали открывать при моем приближении, и я еще чуть подогнала коня ударами пяток, чувствуя, как холодный воздух вымораживает мои злость и горечь, пусть и не целиком.

Сделав полтора круга по двору, переводя коня с галопа на рысь, а затем и на шаг¹, я, наконец, остановила животное и, подождав, пока Марие поможет спуститься подошедший к нам конюх, спрыгнула с седла сама, погладив лошадь по шее на прощанье.

На душе было гадко и тоскливо, но где-то внутри тлел уголёк надежды. Я думала о том, что, возможно, смогу в этом мире не только устроить свою тушку в тепле и уюте, реализовав все потаенные мечты, но и сделать что-то полезное. Что-то, чем можно искренне гордиться. И, на мой взгляд, создание нормальных, цивилизованных детских приютов – цель более чем достойная.

Подошедший Альвин протянул мне сложенную вчетверо дарственную и связку ключей, но я забрала у него еще и мешок с подарком для Миры.

– Я могу донести… – начал было он, но я его прервала.

– Можешь, но не понесешь. Доложи барону Эддрику о случившемся, и, если это возможно, все же съездите, поищите мальчишку… или то, что от него могло остаться. Если он погиб, то стоит похоронить его так же, как и сестру.

Альвин коротко поклонился и быстрым шагом скрылся в замке, а я, оглядев двор, взяла Марию за руку, и мы медленно пошли в сторону крыльца.

Девочка прижимала к себе одной рукой мишку и полупустой туесок со сладостями, а я размышляла о том, что этот мир во многом более жесток, чем мой, и что мне нужно быть ему подстать.

«Как выжить тут и не стать чудовищем в собственных глазах?»

В книжках главная героиня должна была обратиться к своему божеству или увидеть прекрасный сон и получить недостающие ей смелость и твердость характера – этакий карт-бланш на всё, что она ранее считала невозможным для себя. И обязательно при этом остаться доброй, милосердной, нежной и далее по списку. Мне же вряд ли удастся провернуть такой фокус – божество не спешит даровать мне утешение и сверхспособности, а во снах таится иногда угроза куда более страшная, чем наяву.

«И почему меня вдруг стал беспокоить собственный моральный облик именно сейчас? Надо быть реалисткой и эгоисткой – никто в этом мире не позаботится о тебе лучше, чем ты сама.»

Закончив на этом мыслительное самокопание, я и не заметила, как мы с Марией уже поднялись по крыльцу замка. Без каких-либо задержек добравшись до моих покоев, сняв по дороге теплые плащи, мы ввалились в комнату и с удивлением обнаружили, что она пуста.

Признаться, я очень привыкла, что к тому моменту, когда я возвращаюсь в комнату, меня уже ожидает верная служанка, которая, не иначе, имеет свою собственную шпионскую сеть в замке, доносящую обо всех моих передвижениях. Потому, не обнаружив ее в комнате, я обескураженно покрутила головой, положила ключи и документ на стол, а упакованный в мешок подарок на пол рядом с ним и, переглянувшись с Марией, пожала плечами. Ну, ладно. Возможно, у нее сейчас какие-то свои дела. У нее же могут быть свои дела?

Я помогла девочке переодеться в домашнее, а сама же, наоборот, избавилась только от перевязи с клинком и сюркотты, оставшись в своем «ездовом» платье. У меня было еще пару часов до вечерней прогулки с Харакашем, и я решила потратить их приятно и полезно – завалилась на застеленный шкурами пол неподалеку от камина и вооружилась вторым томом книги от некоего Мартина из Бейона, что на удивление не занудно, но аж в семи томах, повествовал о событиях, последовавших сразу за Божественной войной.

И аккурат на периоде, предшествующем заложению Андорийского королевства, меня сморил сон.

[1] Здесь речь идет о "вышагивании", которым приводят коня в нормальное состояние, давая его сердцу замедлиться после интенсивной скачки, для последующего выпоя и заведения в денник.

13. Глава о супе, пророчествах и конях

– Мисс Воган, не в оплату услуги, но потому, что ваше доброе сердце дает вам на это право, я скажу вам три вещи, касающиеся вашего будущего. Мои слова будут туманны – такова природа пророчества.– А почему пророки не могут ничего говорить прямо? – спросила Бидж.Харрал немедленно ответил ей:– Потому что, если бы я сказал: «Поверните налево у светофора, дойдите до биржи и продайте свои акции «Дженерал Электрик», то это было бы изменением будущего, а не его предсказанием. Я был бы тогда консультантом, а не пророком.Ник О'Донохью. «Ветеринар для единорога»

В этот раз на цветочном поле я оказалась не с пустыми руками. В моем сне я сжимала рукоять меча защитника веры и оттого чувствовала себя несколько более уверенной, чем в прошлый раз, готовая к отчаянному противостоянию. Но защищаться было не от чего. Алые и желтые цветы едва колыхались от слабых прикосновений ветра, ничто не собиралось нападать на меня или даже появляться возле меня. Настороженно оглядевшись, я прищурилась, всматриваясь в горизонт: очевидно, долина цветов находилась в какой-то низине, ибо со всех сторон ее окружали горы, достаточно высокие, как я могла судить по белоснежным пикам, вздымающимся вдалеке к безоблачным небесам. Задрав голову, я поняла, что не обманулась в самый первый раз – солнца действительно не было! Свет, мягкий, золотистый, словно бы струился со всего неба одновременно. Я даже могла видеть его переливы в высоте, стоило мне глянуть не прямо над собой, а чуть вбок.

Закинув клинок плашмя на плечо, я пошла вперед. Не выбирая направление, просто вперед, потому как со всех сторон долина выглядела для меня одинаково: бескрайнее поле цветов без намека даже на тропинку и кольцо гор, обхватывающее все это.

«Интересно, Фарраль упоминал, что это похоже на один из вариантов грани, получается, что грань имеет разный вид? Или, может быть, даже разные области, участки, в которые можно так или иначе попасть? А я всегда попадаю в одно и то же место… дело во мне? Или…»

Я остановилась, закусив губу и вспоминая свое самое первое попадание сюда.

«Что ты видишь сейчас?» – тогда спросила Оля и потом, услышав описание, сказала, сожалея, что нужно действовать быстро.

«Значило ли это, что мы, находясь в условно одном месте, могли видеть разное? Или наоборот – мы должны были видеть разное, но видели одно, и это определило мою судьбу? Может быть, это цветочное поле как-то связано с Олей?»

У меня было очень много вопросов, но где получить на них ответы, я даже не могла предположить. Медленно идя вперед, я вдыхала мягкий, нежный аромат цветов, не чувствуя ни жара, ни холода, ни порывов ветра, от которых покачивались яркие цветочные венчики.

Через, как мне показалось, полчаса я остановилась и села, в раздражении без жалости смяв под собой цветы. За все то время, что я шла, горы впереди не стали больше и на сантиметр, а значит – или они были гораздо дальше, чем мне казалось, или я не приближалась к ним вовсе.

Глянув поверх цветов, что сейчас колыхались на уровне моего плеча, я подняла лицо к небу.

– ЕСТЬ ТУТ КТО-НИБУДЬ?! – У меня даже горло заболело от той силы, с которой я послала в небеса свой вопль отчаянья. Никто мне не ответил. Цветы тихо шелестели, свет лился с неба, а я чувствовала охватывающее меня уныние.

«Как отсюда выбраться? Если все было так же, как в прошлые разы, то сейчас я не просто сплю, я без сознания. Конечно, когда это поймут, позовут Фарраля, и тот наверняка сможет вернуть меня обратно… По крайней мере, я на это надеюсь. Но стоит все же попытаться найти выход самой».

Первым делом я пребольно ущипнула себя за руку. Никакого эффекта, кроме как стремительно наливающегося краснотой пятна на коже, это не произвело. Покосившись на меч, я поняла, что к таким экспериментам у меня душа не лежит, и потому, взяв оружие в руки, разобрала его на две половины. В голове крутилась целая куча разнообразных клишированных приемов из фэнтези книжек, с помощью которых главные герои выкручивались из неприятных ситуаций. Во многих из них фигурировали скрытые в крови силы, дарованные свыше, и я, решив, что от укола пальца мне хуже не станет, смело ткнула оставшимся в правой руке стилетом в указательный. Ярко-алая капля крови выступила незамедлительно, но опять-таки ничего не произошло. «Может, нужно сказать какие-то особенные слова?»

Из особенных слов мне, к стыду, вспоминались только непечатные.

Некоторое время понаблюдав за тем, как капелька набирает форму, а потом начинает скатываться по пальцу вниз, я слизнула ее, и, собрав меч в единое целое, встала, осматриваясь.

«Почему меня снова запихнуло сюда? Должна же быть хоть какая-то логика в моих путешествиях во сне, не просто так я тут оказываюсь…» Следующая мысль, родившаяся в голове, заставила меня скривиться – раз я снова оказалась здесь, в грани, то, значит, и новая тварь скоро в том мире появится, приманенная ее запахом! Угораздило же…

Вдруг раздавшийся где-то на границе сознания мелодичный перезвон заставил меня замереть, с по-дурацки поднятой для шага ногой. Медленно и аккуратно закончив движение, я так же плавно начала оглядываться, поворачиваясь вокруг своей оси, и почти сразу увидела ее.

Маленькая серебряная звездочка, искрясь и выдвигая острые даже на вид небольшие лезвия, чтобы через мгновение втянуть их обратно, парила за моей спиной, всего-то в метре от меня. Я могла бы поклясться, что еще мгновение назад ее там не было, однако вот, теперь она висела и звенела, чуть покачиваясь в воздухе.

Несколько мгновений мы «смотрели» друг на друга. Ну то есть я-то смотрела, а вот могла ли смотреть в прямом смысле слова звезда, у меня уверенности не было, однако ощущение, что меня также изучают, определенно присутствовало. Я помнила, что эта, или похожая на нее, штука спасла меня от твари, притворявшейся моей подругой, в прошлый раз, и потому не испытывала какого-то страха. Любопытство, настороженность, но не страх.

– Привет, – неуверенно заговорила я, воткнув меч перед собой в землю и почесав вдруг раззудевшуюся правую ладонь о бедро, – спасибо за помощь, с той тенью.

Звездочка качнулась в воздухе вверх-вниз, мелодично прозвенев что-то, потом чуть увеличилась в размерах, засветилась немного ярче, снова сжалась и в конце концов выдала над собой более менее читаемый, расплывающийся в воздухе набор светящихся андарийских букв, сложившихся в простой, казалось бы, вопрос: «Кто ты?»

И я, не задумываясь, ответила так, как уже привыкла:

– Эвелин Латисская, принцесса… стой-стой! Погоди! – Я отшатнулась от ощетинившейся острейшими лучами-лезвиями звезды, что угрожающе дернулась ко мне, сопровождая это низким гулом. Она остановилась в паре миллиметров от моей правой ладони, мне казалось, что я даже чувствую покалывания от кончиков ее лучей.

Гул стал чуть выше, не таким громким, а клинки-лучи чуть втянулись, хоть и не исчезли полностью.

– Мое имя – Элеонора. Мы с принцессой поменялись местами и телами, но понятия не имею, как так произошло. Я вообще из другого мира, – добавила я в конце, сочтя это важной информацией. Моя нечеловеческая собеседница (или собеседник?) качнулась в воздухе несколько раз, потом описала в воздухе, перед моими руками круг и, втянув все острые лучи в себя, одним аккуратно указала на божественную отметку.

– Да-а… это долгая история, но мне пришлось под видом принцессы стать защитницей веры Светозарной. Она, конечно, знает, кто я. – Звезда больше не проявляла враждебности, чуть покачиваясь передо мной, и я опустила руки, переведя дух.

«Принцесса жива?» – новый вопрос возник в воздухе, и я уверенно кивнула.

– Да, она в моем теле и в моем мире. За ней присмотрят мои подруга и мама.

Звезда замерла в воздухе, потом молча облетела вокруг меня, словно бы осматривая, и зависла где-то в полуметре перед лицом.

«Ты в опасности. Тебе нельзя здесь бывать так часто», – новые слова всплыли в воздухе, и я горько улыбнулась.

– Я знаю, но не могу контролировать попадание сюда. Не знаю даже, как это происходит. – Помедлив с вопросом, я все же решила узнать, кем (или чем?) является создание, общающееся со мной: – А кто ты? Ты знаешь Эвелин?

Звезда качнулась вверх-вниз, будто кивая, но письменный ответ появился с задержкой, словно бы она думала, а стоит ли мне вообще отвечать.

«Изерда».

Я несколько раз перечитала это имя, чувствуя, что в голове начинает немного гудеть.

– Но ты… вы… Изерда же умерла, – неуверенно проговорила я, пытаясь выстроить максимально нейтральное предложение. Звезда снова «кивнула», и я продолжила: – Получается, что после смерти вы остались тут, в этом месте?

Все же если с Рудольфом у нас как-то сразу задалось общение, и говорить ему «ты» было для меня вполне естественно, то общаться с «не совсем умершей» матерью тела, которое я занимаю, мне было неловко. Вдвойне неловко мне становилось оттого, что я совершенно не представляла, как себя вести в этой ситуации.

Представившаяся Изердой поменяла тон гудения, качнулась из стороны в сторону. Над ней начал стремительно появляться и меняться текст, с такой скоростью, что я едва успевала читать.

«Я появилась тут, когда ты пришла в грань. Многое из происходящего не ясно для меня, мой дар покинул меня вместе с последним вздохом, на все вопросы теперь стоит искать ответов лишь у Орлицы. Возможно, именно она вернула меня, или же меня позвала кровь, что течет в твоих жилах. Одно я могу сказать: если душой моя дочь вне этого мира и оберегается твоей матерью, то я не могу дать тебе того же в мире этом. Я чувствую, как мои силы тают день ото дня, и вскоре я снова стану частью Великого Потока, теперь уже навечно».

Голова шла кругом от такого обилия информации, но я старалась запомнить все, что мне говорила Изерда, ведь это могло оказаться очень важным.

– Орлица покровительствует Серебряному народу, как мне убедить их пустить меня в свои земли?

«Помнится, Фарраль тоже говорил о том, что мне нужно овладеть силами, что проснулись в крови принцессы, и обратиться для этого именно к ним. Как это все заманчиво и не вовремя одновременно!»

Звезда издала длинную переливчатую трель и описала несколько кругов в воздухе.

«Ты можешь позвать ее. Печать другого божества помешает, но со временем ты научишься контролировать это влияние на тебя. Тогда обратись к ней. Орлица не отвергала нас, она не вмешивается в дела своего народа, но если она ответит тебе, то даже ее защитница тебе не помешает».

Интересная вырисовывается картина, ничего не скажешь. Дожить бы еще до момента, когда я освою дарованные мне божественные силы и смогу обратиться к богине Серебряного народа.

– Как мне вернуться обратно из этого места? И почему я попадаю сюда?

На этот раз Изерда молчала дольше, да и текст, появившийся над ней, проявлялся медленно и словно бы исправлялся прямо в процессе написания.

«Я не могу сказать точно, но, скорее всего, дело в том, что ты все еще тянешься к родному миру и у тебя есть силы, чтобы попытаться туда попасть. Будь осторожна, возвратиться телом ты не сможешь, только духом, но дух без тела не живет долго, и цена путешествия может оказаться слишком высока. Вернуться ты должна усилием воли. Пожелай этого, найди для себя якорь, то, что будет связывать тебя с Андарией, с твоей ролью».

Закусив губу, я переваривала услышанное. Это путешествие в грань оказалось невероятно полезным и столь же разочаровывающим. Все же я надеялась, что смогу как-то попасть в родной мир, хоть на пару минуточек. Оставалось надеяться, что категоричное отрицание этой возможности Изердой основывалось лишь на ее знаниях. В конце концов, Светозарная пообещала перенести мою мать в этот мир, что означает, что такие путешествия все же возможны.

Следующий вопрос к воплощению матери Эвелин пришел сам собой:

– Какое пророчество был последним? После чего вы погибли?

Звезда чуть померкла, острые лучи-лезвия волной прошлись по всей ее поверхности, появляясь и тут же исчезая.

«Все мои пророчества занесены в дневники. Я писала сразу после того, как выходила из транса. Последнее я не сумела записать, а теперь уже и не могу вспомнить. Возможно, что оно предрекало судьбу мира, а может быть, всего лишь изменение цен на пушнину... – Я хмыкнула, читая последние строки, что таяли в воздухе, уступая место новым: – В былые времена были те, кто мог предсказывать нужное. Видел нужные ветви, зрил в нужное время. Мне этот дар не достался, хотя мне кажется, что все же я видела нечто важное. Может быть, Рудольф записал мои последние слова».

Я медленно кивнула, почему-то ощущая невыразимую тоску в этих словах и делая мысленную пометку обязательно спросить у короля о том, что предшествовало смерти его супруги.

«Тебе нужно уходить. Я чувствую тень рядом с тобой, и пока я еще могу их уничтожать – я буду это делать. Но тебе нужно возвращаться».

Благодарно кивнув, я прикрыла глаза, пытаясь найти тот самый якорь, о котором говорила Изерда. В голове царила полнейшая каша, и мне потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться и попытаться привести в порядок бушующий там хаос. Что может быть якорем для меня?

Глубоко вздохнув, я попыталась сосредоточиться и вспомнить всех, кто в этом мире был мне так или иначе дорог. Образы Миры, Рудольфа, Марии, Альвина всплывали перед глазами, но я не чувствовала, что это именно то, что мне необходимо. Перебирая воспоминания, я вдруг ощутила, что, кажется, нашла нужное. Сосредоточившись, я представила, как просыпаюсь утром в своей огромной кровати. Как опускаюсь в исходящую паром бадью. Как после меня облачают в платье и как я надеваю корону на голову. Изерда сказала найти якорь, но разве это обязательно должен быть кто-то или что-то конкретное?

По крупицам я вытаскивала из собственной памяти свое отражение в зеркале и через мгновение почувствовала, как мир вокруг меня словно бы течет, размазывается, отпуская из своих объятий. Запах цветочного поля стал едва ощутимым, уступая другим, более приземленным ароматам. Ощутив на краткий миг полную невесомость, я от того особенно отчетливо осознала вес своего тела, лежащего на застеленном шкурами полу. У меня получилось!

Подняв голову, я увидела уже знакомую мне до мелочей комнату, а еще почувствовала, что отлежала левую руку. Мария, сидевшая до того ко мне спиной на стуле, обернулась на звуки движений и помахала рукой, показав жестами, что старалась не шуметь, пока я спала.

Сев, я размяла затекшие руки и осмотрелась – спрашивать, приходила ли Мира, не было смысла, ведь она наверняка не дала бы мне спать на полу.

– Я прогуляюсь немного, тебе принести что-нибудь? Хочешь есть или пить? – Подойдя к двери я оглянулась на свою фрейлину, но та отрицательно покачала головой и снова развернулась к столу с разложенными на том прописью и букварем. Оставив ребенка упражняться в письменности, я вышла за двери и неторопливо двинулась по коридору в сторону кухни – у меня-то все эти прогулки по междумирью аппетит еще как пробудили, так что я надеялась перехватить что-нибудь вкусненькое. Идя по коридорам, я уже привычно кивала примелькавшимся лицам слуг, в какой-то момент мне показалось, что я видела в одном из боковых коридоров мелькнувший край мантии чародея, но обсуждать с ним произошедшее в грани мне не хотелось. Думается мне, когда мой амулет будет готов, Фарраль сам об этом сообщит, а до того времени не буду его беспокоить.