Текст книги "Защитница веры (СИ)"

Автор книги: Тэсса Северная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

О предстоящей поездке я старалась не думать – все зависело от того, получит ли моя просьба поддержку герцогини Марьям. Вот так, ты вроде бы принцесса, однако все равно приходится просить и надеяться на чужую милость.

Вечером, когда я в очередной раз сидела на кровати, пытаясь ощутить в себе хоть какие-нибудь божественные силы, вполуха прислушиваясь к скрипу пера – Мария за письменным столом активно тренировалась в прописи, в дверь моей комнаты вошла Мира. Вернее, вначале вошло бело-золотое шелковое облако, за которым уже потом можно было различить мою служанку.

– Ваше Высочество, давайте примерим платье для завтрашнего приема.

Она сгрузила шелк на кровать, и я, покорно встав, отдалась на милость ловких рук женщины, мысленно восхищаясь ее мастерством – то, что она делала, не имея под рукой никаких привычных для меня средств пошива, вроде пластиковых лекал или швейной машинки, вызывало во мне неизменный восторг.

– А ты не думала стать портной, шить на заказ?

– Как же я вас оставлю, госпожа, – Мира посмотрела на меня с таким укором, словно я предложила ей не открыть свое дело, а предать корону в целом и меня в частности.

Я вздохнула. В словах женщины была доля правды – я понятия не имею, как бы я справлялась со всем этим свалившимся на меня средневековым бедламом, если бы не эта мудрая, по-домашнему уютная и так много умеющая женщина. И я все еще так мало о ней знала! Нужно было как-то разузнать побольше, да так, чтобы не вызывать подозрений…

– Мира, ты знаешь что-нибудь про тех, кто прибудет завтра в замок?

Служанка удивленно посмотрела на меня снизу вверх, отвлекаясь от подкалывания ткани.

– Вряд ли я могу рассказать вам что-то новое, моя госпожа, только слухи…

– Отлично, именно они-то мне и нужны, – я довольно кивнула.

– Ну, – осторожно начала Мира, – говорят, что один из сыновей герцога Оташского – бастард.

– Какой из? – я заинтересованно прищурилась.

– Всегда по-разному. Вы же их видели – ни один на него не похож. – Быстрые пальцы служанки ловко закончили с подкалыванием подола и перешли на построение вытачек. Местная мода – что-то с чем-то. То тут платья покроя едва ли не нашего десятого века, то декольте и вытачки. Интересно, что из этого – культурная традиция народа, а что – заимствованное?

– А ты как думаешь, Мира? Кто из сыновей герцога – незаконнорожденный, если таковой вообще есть?

Женщина задумалась, пальцы чуть замедлились, но через мгновение снова запорхали над тканью поверх поясницы.

– Не знаю, госпожа. Супруге герцога было тяжело понести, да и первая беременность протекала тяжело, насколько мне известно. А вот второй ребенок появился быстро, да и… А вы не спрашивали об этом у графа Фалько?

«А почему я должна была у него об этом спрашивать? И кто это вообще?»

– Нет, – лаконично ответила я. Служанка вздохнула.

– Да, вы правы, моя госпожа. Мужчины придают таким делам слишком большое значение, а уж спрашивать о таком своего жениха… простите, Ваше Высочество, бывшего жениха… ох… – Мира стушевалась, заметив мой взгляд. Она, видимо, сочла его возмущенным, но на самом деле он был шокированным.

«Так значит, у меня до «помолвки» с Ариманом был жених. И жених этот ни много ни мало был сыном того хитрозадого герцога. А теперь помолвка накрылась медным тазом, сохранять лояльность незачем, надо побыстрее занять выгодное положение и успеть в числе первых изъявить свою верность новому правителю, который, я уверена, постарается быстро себя здесь закрепить. Интересно, мой несостоявшийся женишок согласен со своим папочкой, или у него на этот счет все же есть какие-то собственные мысли?»

– Простите, моя госпожа, я не подумала…

– Все в порядке, Мира, незачем переживать, – я успокаивающе улыбнулась своей служанке. – Что было – то прошло.

Женщина тяжело вздохнула и углубилась в подгонку платья, оставив меня один на один с моими мыслями.

Очевидно, беседу с королем откладывать было нельзя. Я должна была знать все о гостях, которые прибудут завтра. Тем более – о таких, с которыми принцесса была близка…

Я задумалась: а насколько принцесса была близка со своим женихом? Но не успела я развить эту мысль, как в дверь постучали.

Громко и весьма требовательно.

8. Глава о котах, чувстве такта и пиратах

Я вызываю тебя на танец, на фантастический вальс,

А ты – король или голодранец, не имеет значенья,

Ведь то не музыка, а кровотеченье

Виолончелей, саксофонов и флейт.

Ты приглашаешь меня на танец – я поднимаю вуаль,

Здесь чувство ритма нам ни к чему,

Здесь важней чувство такта,

Издалека за каждым следующим тактом

Следят в лорнет герои тёмных аллей.

Princesse Angine – «Фантастический вальс»

Просто удивительно, как иногда совпадают мысли у двух людей. Неожиданный стук в дверь оказался пришедшим королем, который, поняв, что я совсем не готова к встрече с высокопоставленными гостями, решил устроить мне экспресс-курс по их родословным и заочно познакомить с ними методом осмотра картинной галереи. Да, у нас в замке, оказывается, и такая имелась.

О происшествии практически двухдневной давности мы не вспоминали; Рудольф был собран и целеустремлен, что, впрочем, не мешало ему отпускать ехидные комментарии касательно той или иной персоны, снабжая меня попутно ворохом полезной информации. Так что, можно сказать, что ночная прогулка с просмотром портретов прошла не только полезно, но и, в какой-то степени, приятно.

О моем бывшем женихе король знал мало – очевидно, что доверительных разговоров между Эвелин и Рудольфом не присутствовало. Фалькон, старший сын Эверарда, герцога Оташского, был типичной «достойной партией», а на тот момент еще и хорошо подходил для укрепления связей с главным политическим оппонентом внутри страны. И, как я поняла, это почти сработало, но пришедшая с Юга угроза в лице Аримана расстроила все планы и от того, возможно, еще больше настроила герцога против короны. Такая краткая сводка меня мало устраивала, но получить какую-либо информацию о личных отношениях между принцессой и ее несостоявшимся женихом мне было неоткуда. «Придется выкручиваться своими силами, впрочем, мне уже не привыкать».

Кроме того, как оказалось, Альвин все же поговорил со своим начальником, и тот внял гласу рассудка, хоть и не преминул поинтересоваться у короля о точности полученных сведений. Рудольф коснулся этого эпизода буквально в паре фраз, лишь обозначив, что горе-стражникам дали время до завтрашнего утра убраться из замка. Я предпочла не спрашивать о том, что будет, если они не успеют – в данном случае пословица «Меньше знаешь – крепче спишь» была как нельзя близка к правде.

В свою комнату я вернулась едва ли не под утро, потому поспать мне удалось всего часа четыре. После позднего завтрака, который нам с Марией подали в покои, я приступила к сборам на торжественный прием. Вернее – «меня приступили», ибо мне в этой феерии шпилек, шнуровки и шлейфов отводилось место безмолвного манекена, причем, желательно, максимально послушного. Мира собирала в единый ансамбль платье и прическу, а мне оставалось только лицезреть себя украдкой в зеркале да купаться в лучах восторга моей юной подопечной.

Последним штрихом стала для меня косметика. Оказывается, она тут все же была, в весьма щадящем варианте, но была. Мира точными движениями опытного визажиста заштриховала с помощью кисточки межресничное пространство, потом, уже другой кисточкой, в пару ловких движений подкрасила мне ресницы, отчего они сразу проявились на лице, сделав глаза куда заметнее, и, под конец, из маленькой баночки на мои губы нанесла едва ощутимым слоем карминовую помаду. Посмотрев в зеркало, я вдруг испытала жгучую зависть к самой себе – встретила бы такую на улице в своем родном мире, наверняка бы подумала, что волосы и ресницы наращены, а на лице сделана блефаропластика. Да, теперь я точно видела, что мы с Эвелин отличались внешне: похожие, как сестры-близнецы, но не одинаковые. Косметика эту разницу подчеркнула, заставив меня почувствовать себя практически неуютно в чужом теле. Мира, заметив мой взгляд, обеспокоенно поинтересовалась, что мне не нравится, но я, взяв себя в руки, улыбнулась, сказав, что просто восхищена ее работой. Восхищаться и правда было чем.

Тяжелую золотую парчу сменял и дополнял нежный шелк цвета белого жемчуга, мерцая и переливаясь мягкими складками драпировок. Все это заключало мою талию и грудь в не тугой корсет, чтобы тут же превратиться по верху в широкий овальный вырез, словно бы чудом держащийся на самых кончиках плеч. Грудь была едва-едва приоткрыта сверху, но и там на нее ложилось нежное кружево, одновременно и скрывая, и подчеркивая ее. Мягкие и широкие рукава были прихвачены немного выше локтя парчовой отделкой, от чего на предплечьях образовывались объемные, но нежные буфы, а сам рукав от локтя широким крылом ниспадал до запястий. На бедра лег тяжелый наборный пояс, стоимость которого я боялась даже прикинуть в уме, блистающий перламутром и золотом, из овальных сложных элементов, щедро украшенных сканью и мелкими сверкающими камнями, больше всего напоминающими бриллианты. Прическа и вовсе являла собой изящно-небрежное произведение искусства из локонов, присобранных чуть выше затылка и хитро скрепленных шпильками между собой, чтобы дальше водопадом упасть на спину.

Стараясь стереть с лица глупую улыбку, я аккуратно дотронулась пальцами до небольшого локона, касающегося ключицы.

«Нравится? Поверь, тебе уготована куда большая роль, чем быть принцессой какого-то захолустного королевства…» – голос Светозарной, возникший в голове, заставил меня замереть, чувствуя, как улыбка приклеилась к лицу, словно бы его свело. Нашла время, когда напоминать мне об уготованной мне «роли».

«Ну, не обижайся на меня, Заноза». – Я чувствовала ее усмешку и старательно делала вид, что все в порядке, рассматривая отражение в зеркале и пытаясь не выдать себя перед Мирой.

«Ты… всегда здесь?» – задала я мысленно вопрос, надеясь при этом, что божество уже покинуло мой разум.

«Нет, я пришла посмотреть, что тебя так осчастливило. Простые люди, простые радости… Оставлю тебя наедине с твоим маленьким праздником, не скучай!»

На этот раз божество ушло достаточно мягко, что меня даже удивило. Никаких неприятных ощущений, просто вдруг появилось чувство небольшого холодка где-то в затылке, и через миг все прошло. Я, медленно и очень аккуратно выдохнув, отстранилась от зеркала; зачем приходила, спрашивается? Напомнить про себя? Так про тебя и так хрен забудешь, акула ты зубастая…

– Ваше Высочество, с вами все в порядке? – Обернувшись на Миру, я увидела беспокойство на ее лице и постаралась придать себе как можно более непринужденный вид.

– Да, все хорошо. Я немного нервничаю перед сегодняшним приемом. Новая роль, новые обязанности… – я не кривила душой. Если с ролью принцессы я еще как-то смогла справляться до сегодняшнего момента, то роль защитницы веры была для меня абсолютной тайной. Хоть король и сказал вчера вечером, что моей задачей будет лишь предъявить себя (и знак на руке) публике, ну и склонить на свою сторону герцогиню Васконии, я сомневалась, что на этом все закончится.

Стук в дверь прервал мои размышления, Мира открыла ее, приняла из рук пажа шкатулку и, затворив снова, повернулась ко мне.

В шкатулке лежала маска. Тонкие золотые нити сплетались в узорчатое полотно, чтобы на лбу сложиться в стилизованную геральдическую лилию – как забавно, мир другой, а некоторые мелочи, поди же ты, совпадают. Глазницы по верхней части были обрамлены мелкими сверкающими бриллиантами. Маска нужна была не для того, чтобы скрыть лицо, а для того, чтобы подчеркнуть его. Но зачем она вообще была нужна? Какая-то традиция? Особенности приемов в этом королевстве?

Маску надлежало крепить двумя атласными золотыми лентами, и я позволила Мире сделать это, придержав ее пальцами на лице, пока женщина завязывала бант поверх моих волос.

– Пора, Ваше Высочество, – отступив на шаг, моя личная фея осмотрела меня с гордостью и каким-то особенным теплом в глазах, а затем присела в реверансе.

Улыбнувшись, я глубоко вдохнула, подходя к двери своих покоев, и, толкнув ее, решительно сделала шаг в коридор.

«Ну что ж, хотела совет директоров, а получила бал с аристократами. Хрен редьки не слаще, но тут ты хотя бы имеешь какой-никакой вес. Даже будучи женщиной ».

Внезапные воспоминания о том самом дне, после которого все пошло кувырком, вселили в меня легкую злость и чувство мстительного превосходства. Да этим занудам из «Вермины» даже не снилось, что теперь я могу и какими силами управляю… ну, могу управлять. В теории. Да не важно!

Я, величественно плывя по коридору, с благосклонной улыбкой взирала на сгибающиеся спины. Слуг прибавилось, часто они были одеты в чужие цвета, но это было понятно – высокие гости не могли прибыть без своего сопровождения. И ровно в тот момент, когда я уже собиралась спускаться по лестнице на первый этаж к тронной зале, меня «перехватил» незнакомый мне мужчина. Богато, но строго одетый, коренастый, с небольшим животиком, обтянутым темным камзолом, с приметным, изукрашенным шрамами лицом, чуть взъерошенными волосами и цепким, быстрым взглядом – он живо напомнил мне откормленного камышового кота. Вроде бы и милый пухляк, а все ж – зверь. Мужчина неглубоко поклонился, улыбаясь мне во во весь рот, от чего его лицо собралось в морщинах, а шрам, пересекающий правую бровь, нос и уходящий на левую щеку, стал еще страшнее.

– Ваше Высочество, вы ослепительно прекрасны сегодня, – а голос-то какой, да вам, товарищ, менестрелем надо быть, с таким-то тембром. А вот в комплиментах вы не сильны.

– Только сегодня? – я позволила себе вздернуть бровь и пристально вглядеться в каре-желтые глаза своего внезапного собеседника. Его ресницы чуть дрогнули, потом он прищурился, хитро, насмешливо, и вот неизвестный мне снова согнулся в поклоне, признавая свою оплошность.

– Особенно сегодня. Прекрасны вы, конечно, всегда. – Я хмыкнула, улыбнувшись самым краешком губ, при этом судорожно пытаясь понять, кто же этот человек, столь смело отвешивающий мне комплименты. Он мне нравился, своей непосредственностью и, что скрывать, голосом. Низкий, вибрирующий баритон мягко касался ушей, навевая непрошеные сравнения то ли с опытным ловеласом, то ли с оперным певцом высшего уровня. Меж тем, я упорно пыталась вспомнить, где же я могла его видеть, ведь лицо казалось мне очень знакомым, только вот я бы запомнила эти шрамы, они же…

«Твою мать!»

Я, на мгновение закусив щеку изнутри, тут же мило улыбнулась, смотря в глаза своему несостоявшемуся свекру, главному политическому противнику короны, герцогу Оташскому. Портреты в галерее были достаточно стары и не отражали реальной картины; Рудольф, конечно, упомянул, что Эверард уже не выглядит тем покорителем женских сердец, каким был изображен на полотне, но почему – напрочь вылетело у меня из головы. А вот сейчас, внезапно, вернулось.

– Вы что-то хотели, герцог? – я, чуть помедлив, приняла предложенную мне ладонь, положив на нее свою идеально прямую левую ладошку. Мы медленно двинулись в сторону кабинета короля. Направление меня несколько удивило, однако вида я постаралась не подать.

– Конечно, Ваше Высочество. Увидеть вас в столь новом м-м-м… положении, было весьма интересно для меня, – герцог говорил очень аккуратно, хоть и несколько прямолинейно, как мне показалось. Я, чуть опустив ресницы, бросила на него короткий взгляд и молча кивнула, показывая, чтобы он продолжал. Это чуть выбило его из колеи – герцог, очевидно, ожидал, что я ему что-то отвечу, но я предпочла дать ему вести в этом маленьком танце.

– Кхм… Признаться, я не поверил слухам, достигнувшим моего замка. Иногда чернь бывает весьма богата на выдумки… – карие глаза смотрели с интересом, герцог постоянно отводил взгляд, как того требовал этикет, но я, тем не менее, постоянно ощущала его. Градус моего удовольствия от идущего рядом человека ощутимо поубавился. «Чернь… А ты у нас, конечно, белая кость, голубая кровь, что тебе до того, что говорят простые люди». Я все также молчала, храня непроницаемое выражение лица, теперь стараясь даже не смотреть на идущего бок о бок со мной герцога. Его это, очевидно, несколько нервировало, а я не могла отказать себе в таком удовольствии, как подергать кота за усы.

Тем временем мы достигли небольшой залы, предшествующей кабинету короля. Герцог уверенно вел меня к портретам королевской четы.

– Я хотел сказать вам, что очень огорчен тем, что помолвку между нашими семьями пришлось расторгнуть. Это был настоящий удар для меня, узнать, что нашим с Рудольфом надеждам не суждено будет сбыться.

– Его Величеством, королем Рудольфом Четвертым, – поправила я герцога, взглянув на него сверху вниз. Он был на полголовы ниже меня, и я, не преминув этим воспользоваться, добавила во взгляд легкого «холодка», как бы намекая на то, что не одобряю панибратства в отношении своего «родителя». Эверард тихо и коротко рассмеялся.

– Право, Ваше Высочество, мы с вашим отцом были весьма близки в молодости, вам ли не знать, – он выглядел безмятежно, но вот что я научилась делать за годы работы в «Вермине», так это видеть злость, спрятанную на дне глаз. Мне везло – та злость была направлена не на меня, я была бухгалтером, а не одним из лиц с глянцевой обложки, и потому наблюдала эту злость со стороны. Теперь мне пришлось столкнуться с ней лицом к лицу.

– Не спорю, вы были близки. Но, кажется, доверительные отношения между вами давно уже не в чести? – я улыбнулась, одними губами, продолжая пристально смотреть на стоящего рядом со мной аристократа. – Зачем вы привели меня сюда, Эверард?

Герцог, изучая меня глазами, хмыкнул. Куда-то пропала его очаровательная улыбка, взгляд стал куда жестче, но словно бы и заинтересованней. Кажется, меня перестали считать за дурочку. Это было не очень хорошо, но роль дуры мне всегда давалась с трудом, и проблем от этого я еще в том мире хлебнула немало.

Повернувшись к портретам короля и королевы, Эверард молчал некоторое время, глядя на них, а потом, искоса, на меня.

– Вы изменились, Ваше Высочество. Мне, право, жаль, что вы все же не станете женой моего сына. Да что там, будь я на пару десятков лет моложе…

Я прервала его, подняв правую руку. Взгляд герцога тут же прикипел к белому знаку на моей коже.

– Оставьте свои сожаления и комплименты для того, кому они действительно придутся по вкусу, герцог. Я спрашиваю еще раз: зачем вы привели меня сюда? Я видела эти портреты всю свою жизнь, однако разговаривать о приемах живописи вы явно не планировали, так что же вы хотите мне сказать или что услышать от меня?

Я опустила ладонь и скрестила руки под грудью, Эверард, словно сбросив какое-то наваждение, тряхнул головой и посмотрел мне в глаза.

– Я здесь для того, чтобы понять, что нашла в вас Светозарная. Не хотел, чтобы мне мешали ваши подданные.

«Как-то недостаточно уважительно. Топнуть ногой, возмутиться? Нет, слишком претенциозно».

– И как успехи? – я, не меняя позы, подняла свой взгляд на портрет королевы, прикрытый вуалью. Эверард на мгновение скривил губы и, словно бы через силу, ответил.

– Вы действительно изменились, Ваше Высочество. Жаль, что так поздно.

– Поздно для чего? – я снова посмотрела на него, не понимая, как в этом человеке что-то могло меня очаровать еще мгновение назад. Словно бы наваждение какое-то. Нет, его голос и впрямь красив, и он все еще напоминал камышового кота, но… что-то исчезло. А самое важное, что он так и не ответил ни на один мой вопрос прямо. Манера общения аристократов? Или он делал это по какой-то своей причине?

– Для вас, Эвелин. Для вас поздно. Как бы вы не храбрились, вам уже ничего не изменить.

«О, старый облезлый кошак, я еще найду чем тебя удивить, поверь мне!»

– Несомненно обсужу вашу позицию со Светозарной при нашей следующей встрече, – я улыбнулась самой естественной улыбкой, на какую была способна. Зрачки герцога резко сузились, ресницы задрожали – будто старый интриган что-то почуял, что-то, что его напугало, но смог быстро справиться со своими чувствами. Спина мужчины чуть согнулась в поклоне.

– Позвольте покинуть вас, Ваше Высочество.

– Вы узнали все, что хотели?

– Более чем.

– В таком случае, вы свободны. Ах, нет, – я, словно бы вспомнив в последний момент, подняла правую руку вверх и, накрутив на палец выбивающийся из прически локон, чуть склонила голову к левому плечу, – как поживает мой… м-м-м… несостоявшийся жених?

Герцог улыбнулся и, видят все боги этого мира, за этой улыбкой стоял оскал не хуже чем у моей покровительницы.

– Фалькон скоро женится, Ваше Высочество.

– Какая чудная новость! – этой новости я действительно была рада – чем меньше моих женихов в мире вообще и возле меня в частности, тем лучше для меня же. А вот Эверард, видимо, расценил мои слова по-своему, чуть напрягшись и не сводя с меня темного взгляда. – Теперь вы правда свободны, герцог. Благодарю вас за эту беседу, она оказалась весьма познавательной.

Я улыбалась в спину герцогу, пока он не скрылся в конце коридора за поворотом, а затем, медленно выдохнув, едва заметно пошевелила плечами, разминая напряженную спину. Очевидно, что мой собеседник так и не сказал всего, что планировал, а мои слова станут темой для его размышлений на долгое время. Впрочем, вся наша небольшая прогулка и разговор оставались для меня большим вопросом. Казалось, что герцог привел меня сюда не только для того, чтобы поговорить без лишних ушей. Ему что-то нужно было, но я так и не смогла понять, получил ли он, что хотел.

Спускаясь по лестнице, ведущей на первый этаж, к тронному залу, я все еще прокручивала в голове диалог с герцогом Оташским, когда увидела идущего мне навстречу с другой стороны короля. Он, облаченный в маску наподобие моей, только черненую, разговаривал с идущим по левую руку от него мужчиной, в богато украшенной броне, похожей на ту, что носили стражники замка. Заметив меня, король махнул рукой, прерывая разговор, и мужчина, коротко поклонившись, остановился, а потом и вовсе развернулся к стоящим на посту стражникам, что-то им говоря. Возможно, это и был тот самый барон Эддрик, начальник дворцовой стражи? Надо бы спросить у Рудольфа.

– Вижу, Мира не утратила своего таланта. – Я без промедления воспользовалась поданной мне ладонью и кивнула.

– Мужчина, с которым ты разговаривал?..

– Барон Эддрик, начальник нашей стражи. Доложил, что те двое уже покинули замок. Ну что, пойдем, представим высшему свету новую защитницу веры? – в голосе короля слышалось веселье. Конечно, ему-то все происходящее было привычно, чего я о себе не могла сказать.

– Да, – коротко кивнув, я на мгновение прикусила губу, чтобы тут же отпустить ее и чуть приподнять голову, делая глубокий вдох.

Рудольф кивнул стоящему у дверей мажордому, тот, трижды ударив об пол внушающим уважение посохом, громким, поставленным голосом сообщил в зал:

– Его Величество Король Андарии, князь Латисский, сюзерен Васконии, Гаэтии, Оташа, Маривии, Амалии и Фираля, друг Вольных Степей, Рудольф Четвертый Справедливый! Ее Высочество принцесса Андарии, герцогиня Латисская, Карающий меч и глас Светозарной, Эвелин Добродетельная!

Король хранил невозмутимое лицо, бросив лишь один короткий взгляд на меня и сжав на мгновение мои пальцы, намекая, что выражение лица принцессе стоит сменить.

Я старательно убрала с лица идиотскую ухмылку и попыталась принять максимально добродетельный вид, мысленно хихикая. Добродетельная. Я. Всю жизнь эгоистка эгоисткой, поперек голов лезущая, что на учебе, что на работе. Рубля никому не пожертвовавшая, ни в одно божество не верившая. Вот что делает правильно выстроенный имидж! Я ни секунды не сомневалась, что мое новоявленное прозвище появилось стараниями Миры в том числе. Наверняка уже вся округа знала, что принцесса взяла со двора немую сироту, пригрела, приодела и учиться отправила. Не удивлюсь, если моя личная служанка даже нашептала кому-то про то, что я не против открыть приют для сирот. Ну, а вкупе с моим амплуа «спустившейся к народу» и «избранной богиней» прозвище не заставило себя долго ждать. Отлично! Собственно, а не этого ли я добивалась?

Разноцветное море всколыхнулось, зашуршало дорогими тканями платий, склоняясь перед августейшими особами. Я, проникнувшись моментом, взирала на приседающих в реверансах и сгибающихся в поклонах людей из-под ресниц, нежно улыбаясь себе и распирающему меня чувству собственного достоинства. В конце концов, за эти пять дней я сделала столько, сколько предыдущая принцесса не сумела за всю жизнь, так что мне действительно было чем гордиться.

Король отпустил мою руку уже перед «финишной прямой» у тронов. Я, подобрав платье, поднялась по трем ступенькам, села на предназначенный мне атрибут власти, такой же, как у короля, только пониже и с не такой высокой спинкой.

Рудольф небрежно кивнул и музыканты, стоящие в углу залы, завели нечто легкое и определенно танцевальное.

– Ну как тебе? – чуть склонившись ко мне, король при этом на меня не смотрел, следя за кем-то в зале.

– Очень круто! – я все же удостоилась непонимающего взгляда и тут же поправилась: – Я хотела сказать, что очень здорово. Незабываемые ощущения!

Пользуясь тем, что рядом с троном было пусто, а музыка отлично заглушала нашу речь, я могла не переживать за искренность своих слов.

– «Добродетельная Эвелин» – я даже подумать не мог о таком, не то что мечтать дожить, – король хмыкнул насмешливо, я в притворной скромности опустила взгляд, чтобы тут же понять, что нужно успеть сообщить Рудольфу о своем странном разговоре с герцогом сейчас, пока еще есть свободная минутка, и взглянула обратно на короля.

– Со мной перед приемом говорил герцог Оташский. Я не поняла, чего он хочет. На прямые вопросы отвечал уклончиво, в конце сказал, что я изменилась, но для меня слишком поздно. А, еще сообщил, что мой бывший жених скоро женится.

Король, мгновение помолчав, усмехнулся, потом посерьезнел и повернулся ко мне лицом.

– У каждой герцогской семьи есть своя, назовем это, особенность. У нашей семьи это чувство правды. Как ты думаешь, почему мой титул «Справедливый» и почему я выступаю судьей каждую неделю? Я ощущаю, когда мне врут в ответ на прямой вопрос. У тебя эта способность тоже есть. Была, если быть точным… Именно поэтому я тебе поверил, поверил в твою историю. Я сам несколько раз соврал тебе в первый день, в тех вещах, которые Эвелин бы взбесили, и соврал максимально прямо, так что моя настоящая дочь почувствовала бы это. Ты не отреагировала. На прямые вопросы отвечала правду, или то, что считала правдой. Выводы напрашиваются сами собой, верно? Очевидно, герцог просто пытался избежать нашей «родовой особенности», отвечая уклончиво, чтобы ты не могла определить истинны ли его слова.

Я сидела, судорожно переваривая эту информацию. Получается, что сидящий рядом со мной Рудольф был, в некотором смысле, ходячим детектором лжи? И я должна была быть тоже, но, видимо, утратила эту способность. Вернее, тело утратило, когда мы с настоящей принцессой поменялись местами. Так, а какие способности у других герцогов? А если кто-то из них читает мысли?!

Король, наблюдая за паникой, отразившейся на моем лице, видимо, понял ее по-своему.

– Да, тебе придется быть очень осторожной в своих высказываниях и реакциях на чужие слова.

– Какой способностью обладают другие герцоги? – Я заметила краем глаза чей-то пристальный взгляд, но, повернув голову, из моря прикрытых масками лиц никого выцепить не смогла и снова повернулась к Рудольфу.

– Никогда не играй с Марьям в азартные игры. Она – королева удачи, иначе не сказать. Предки Вимона Гаэтского и Михаила Амальского, как я тебе вчера говорил, произошли из одного рода, потому и способности у них одинаковые – близкие родственники могут общаться между собой телепатически, но, вроде бы, не на больших расстояниях. Фрей Маривский, прибыл сегодня вместо отца, – отменный дрессировщик, как и весь их род. Ощущение, что он на самом деле умеет говорить с животными. Фиральский род – прирожденные горняки, чувствуют драгоценные жилы под землей, потому-то их герцогство и было одним из самых богатых. И, наконец, Оташские – они чувствуют опасность. Забавно, но при этом ни дед Эверарда, ни отец не погибли своей смертью.

Я, облегченно выдохнув, чуть расслабилась. Значит, мысли никто не читает, и на том уже спасибо. Интересная картина вырисовывается, однако. Хм, а может быть именно по этой причине герцог занервничал во время нашего разговора? Моя фраза про Светозарную зацепила какие-то тревожные нотки? Очень интересно… Жаль, что я лишена «родового» наследия.

– А в чем ты соврал мне? – Но король от моего вопроса отмахнулся, лишь обронив, что это не важно, и кивнув на подходящего к тронному возвышению молодого человека.

– Кажется, твой бывший жених решил пригласить тебя на танец.

«Ну вот только этого мне еще не хватало!» В местных танцах у меня не было ни времени, ни сил разбираться, а полагаться на то, что некоторые элементы, что выделывали кружащие в зале пары, были мне смутно знакомы, я не собиралась. Однако приближающийся мужчина о моем скептицизме, конечно, подозревать не мог.

Смотря на затянутую в бархатный дублет фигуру склонившегося перед нами графа Фалько, я позволила себе коротко вздохнуть: хорош, стервец. А в том, что он именно стервец, я не сомневалась ни мгновения. Когда Мира говорила, что сыновья герцога Эверарда не похожи на его отца, она явно имела в виду исключительно внешность, а смотреть надлежало отнюдь не на черты лица, которые сейчас весьма кстати частично скрывала маскарадная маска. Бледная кожа, нетронутая загаром, огненно-рыжие волосы, тонкие губы, изогнутые в вежливой, холодной улыбке и тот самый взгляд серо-зеленых глаз. Взгляд, который я видела у его отца. Плевать, какие у него волосы, он – копия Эверарда.

– Ваше Величество, Ваше Высочество, – Фалько поднял взгляд на короткое мгновение вначале на Рудольфа, а потом на меня, и тут же опустил их, соблюдая приличия и позволяя мне беззастенчиво ощупать его фигуру взглядом.

– Говори, – король смерил взглядом подошедшего, но ответил достаточно дружелюбно.

– С вашего позволения, я бы хотел пригласить принцессу Эвелин на танец, – Фалько помедлил, снова поднимая глаза, но на этот раз уже на меня.

Рудольф чуть повернулся ко мне и вопросительно изогнул бровь. Судя по всему, он не был против, если бы я приняла предложение... но я-то против! Я не умею танцевать! Вернее, умею, но совсем не то, чего от меня ждут. И вряд ли тут мышечная память мне поможет.

– Принцесса Эвелин не настроена сейчас на танцы. Но вполне может просто побеседовать, если эта альтернатива устроит графа Фалько.