Текст книги "Роман Брянский"

Автор книги: Сычев К. В.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Знаете ли вы, какие страшные усобицы приключились после смерти Владимира Святого?! Из рук в руки переходили тогда многие города и крепости! А Брянск занимали то северские, то черниговские князья…

Так уж случилось, что этот город перешел под власть новгород-северского князя Святослава Олеговича, брата князя Всеволода, прадеда нашего князя Михаила. Ну, а когда началась война Святослава с самим великим князем Изяславом Мстиславичем Киевским, Святослав прятался в здешних городках от своих врагов. Сначала Святослав Олегович ушел в Карачев, город еще более древний, чем Брянск, и нещадно его опустошил! Затем он, гонимый врагами, засел в Брянске. Но и там ему не дали покоя. За ним по пятам шли черниговские князья, объявившие Подесенье своей землей. Да и сами брянцы не захотели, чтобы их городу угрожала осада. Они возмутились и потребовали, чтобы князь Святослав немедленно покинул Брянск. Олегович страшно обиделся за это и ушел к своему другу – князю Юрию Владимирычу, по прозвищу «Долгорукий». Вот соединили они все свои силы и пошли на черниговские земли. Зная о движении разгневанного Святослава Олеговича, брянцы бежали из города на место древнего языческого капища, какое называлось «Бежичами». Здесь под сенью дубовой рощи несчастные прятались. Князь Святослав узнал об этом, но преследовать беглецов не решился: побоялся гнева языческих богов! А Брянск, покинутый жителями, подвергся суровой каре: разгневанный князь Святослав сжег опустевший город!

Лишь серый пепел и обуглившиеся бревна остались от старого Брянска! А брянцы не захотели здесь больше жить и забросили это несчастное место. Одни ушли по Десне во Вщиж, другие подались до Карачева, а кое-кто сгинул, где неведомо…Вот как это было!

Священник замолчал и склонил в раздумье свою седую голову.

– Святой отец, – нарушил вдруг тишину Ермила, – вот ты говорил, что Карачев древней нашего Брянска! Поведай нам о том недалеком городе! Там сестра моя живет, замужем за хорошим кузнецом! Как-то я побывал в том Карачеве. Город тот известен своими дубовыми стенами. Да дремучими лесами отменно прикрыт! А вот прозвище его неведомое…

– Да, сын мой, – встрепенулся отец Игнатий, – его название очень темное! Оно идет от древних хазаров, покоривших эти земли пять сотен лет тому назад! Ну, а если вы хотите об этом знать, скажу, что хазары тогда силой покорили славян, наших предков, и наложили на них дань, которую и платили древние вятичи в хазарскую казну каждый год!

– Да ну! – удивилась Аграфена. – Неужели хазары здесь властвовали?

– Это так, дочь моя, – кивнул головой священник. – Они брали дань мехами! Летописи сказывают, что вятичи платили по куне от каждой семьи, но вот наш славный князь Святослав Игоревич Киевский положил этому конец. Он разбил тех врагов и рассеял их по всему свету! Он даже память о них уничтожил, когда занял и сравнял с землей хазарскую столицу Саркел!

– А как же понимать слово «карачев», святой отец? – не выдержала любопытная Варвара.

– А вот как. Слово «корачи» понималось у хазар, как важный, назначенный их каганом человек! Их хазарский наместник сидел в древнем вятичском селении и собирал со всех окрестных славян дань. Он также судил, приказывал, казнил или миловал. Это была власть! Отсюда и слово «корачев» – как бы место того корачи. Понимаете?

– Понимаю, святой отец! – воскликнула Аграфена. – Какой же ты ученый человек!

Отец Игнатий засмеялся.

– Ученый? Что такое ученость, дочь моя? – сказал он. – Наши нынешние ученые не могут читать старинные книги и летописи! Однако же они в почете и уважении! Князья же не признают настоящих книжников! Знаете ли вы, как я тут, в этой глуши, оказался? Я был важным духовным лицом у нашего князя Михаила Всеволодыча! Он назначил меня наставником к своему старшему сыну Ростиславу. А сюда меня прислал черниговский епископ Порфирий для того, чтобы, якобы нести язычникам Божье слово. Но дикие славяне не покорились и бежали в глухие места. На самом же деле, владыка от меня просто избавился! Когда великий князь нуждался в совете или родословных сведениях, он всегда посылал за мной! Вот потому и обиделся на меня епископ! Да простит ему Господь! Не знаю, что татары с ним сделали после взятия Чернигова! Жив ли этот несчастный? Однако известно, что ни жаркий огонь таких не берет, ни холодная вода их не топит!

– Святой отец, – перебила вдруг священника нетерпеливая хозяйка, – ты сказал, что есть такие ученые, которые не умеют читать старинные книги! За что же их называют учеными? Откуда же они набрались ума?

– Так уж получилось, – кивнул головой отец Игнатий, – что нынешние грамотеи умеют читать только иноземные книги! Например, греческие. А вот русские летописи они так небрежно читают, что даже смысла не понимают! Вот они и назвали наш древний Брянск непристойным «Дебрянском»! Получается, что наши предки повели название города от ругательного слова «дебря»! Это глупость да и только!

– Благодарю тебя, отец, за твои мудрые слова! Велика твоя ученость! – громко сказал Ефим Добрыневич и встал. – Выпьем-ка за тебя, святой отец, чтобы твои ученость и мудрость принесли нашему городу пользу и благополучие!

ГЛАВА 11
ПЛЕННИКИ В КАМЕНЦЕ

Княжич Роман в сопровождении знатных людей своего отца совершал объезд укреплений Каменца. После того осмотра киевских стен, когда великий князь Михаил пожурил сына, он, как ни странно, стал все больше доверять юному Роману. Строгость к дружинникам и охране, требовательность к соблюдению распоряжений великого князя, которые проявлял Роман, вызывали уважение и со стороны бояр. Вот почему теперь в отсутствие отца княжич принимался как старший, и, несмотря на видимую опеку наставника-грека, приближенных великого князя и священников, он был свободен в своих воинских делах: часть княжеских дружинников оставалась в Каменце в его подчинении. Сам великий князь уехал в Венгрию к королю Беле и своему сыну Ростиславу, который добивался руки дочери венгерского монарха, за помощью для отражения татарского нашествия.

Каменец – хорошо укрепленный город на самой окраине Киевской земли – был подготовлен князем Михаилом Всеволодовичем сразу же по занятии им Киева, как место, где можно было «отсидеться» при возникшей опасности. Город не зря назывался «Каменцем». Опоясанный мощными белокаменными стенами, стоявший на высоком холме, он, казалось, был совершенно неприступен. Поэтому великий князь Михаил и оставил здесь свою семью – княгиню Агафью с четырьмя сыновьями. Отряд из сотни отборных княжеских дружинников вместе с довольно многочисленным городским гарнизоном представляли собой значительную силу для обороны города при междоусобицах. Но вот смогли бы они защитить город и княжескую семью от нападения татар? Княжич Роман в этом очень сомневался. Ему удалось в свое время послушать рассказы спасшихся от черниговской бойни беглецов, сражавшихся с монголами, и он мысленно представлял себе, как степные завоеватели штурмуют крепостные стены.

– Вряд ли Каменец остановит такую лавину, – с грустью думал он. – А это верный знак: быть нам легкой добычей, если враги возьмут великий Киев!

Объезжая крепость и городские стены, он все больше убеждался в этом.

У городских ворот Роман со своей свитой остановился. К нему поспешно подбежал начальник городской стражи.

– Молодой господин! – громко сказал он. – Твои верные воины стоят на страже города!

Княжич посмотрел на воина. Невысокий, но крепкий, коренастый. Одет в простой домотканый кафтан с большим, несоразмерным по виду, железным шлемом-шишаком на голове. Борода всклокочена. Лицо красное, морщинистое. Похоже, что главный страж пьян.

– В чем же есть твоя служба? – вопросил возмущенный Роман. – Ворота совсем настежь распахнуты! Не видно других стражников…Где же они?

– Ну, как бы тут сказать…, – замялся вояка. – Помянули мы тут…праздник, как бы сказать…святого…там Марка!

– Какого еще святого Марка? – удивился княжич. – Что-то не слышал я о таком святом дне!

– Есть, есть, господин, – кивнул головой стоявший по левую руку от Романа боярин Лучезар. – Такой день мы знаем!

– Тогда почему же наш отец Алексей ничего об этом не говорил? Батюшка пока не забывал ни одного святого дня! Каждое утро говорил! Неужели запамятовал?

Свита безмолвствовала.

– Ладно, пойдем тогда к башне да посмотрим на службу наших городских воинов! – молвил княжич и стал слезать с лошади.

– Ох, великий князь! – вскричал испуганный начальник охраны. – Не надо тебе туда идти! Грязно там и сыро: замараешь свои благородные ноги!

Но Роман уже направился к комнатке охраны. Вслед за ним пошли, спешившись, черниговские бояре. Когда княжич со свитой вошел в полутемное, сыроватое помещение башни, им в ноздри ударил неприятный запах сырости, плесени и немытых тел.

Спустившись по ступеням в маленькую комнату, высокие посетители увидели большой прямоугольный, залитый чем-то желтым, стол. На нем стояла мерцавшая свеча, а по углам лежали, казалось, бездыханно, городские стражники.

– О, Господи?! – вскрикнул княжич. – Неужели умерли?!

Никто ему не ответил. Бояре в страхе переглянулись.

Вдруг со стороны земляного пола донеслись шорохи и легкий шум ползущего тела.

– Эх, как-вот плыли мы по Днепру-реке! – противно прогнусавил кто-то.

Из-под стола вылез здоровенный чумазый мужик. Видя знатных людей, он, казалось, испугался, попытался встать на ноги, но не смог!

Вопль пьяницы оживил лежавшие по углам мнимые трупы. Пьяные охранники зашевелились и начали приподниматься. Ближайший из них, лежавший у входа, схватился за скамью и стал подтягиваться на руках, но у него ничего не получилось: скамья оторвалась от стены, рухнула и придавила воина.

– Ох, грехи наши тяжкие! – вскричал охранник. – Что же такое происходит? Неужели враги город наш полонили?!

– Пусть идут они к бесу назойливому! – грубо выругался другой очнувшийся воин. – Пей да гуляй, пока ты жив! Нам и так тут всем концы настанут, если татары поганые придут!

И он, подняв голову с невидящими глазами, заорал: – Шла девица, девка красная!!!

Княжич, потрясенный увиденным, молча стоял и прижимал к груди руки. Он, казалось, лишился дара речи. Бояре подбежали к нему, окружили.

– Пойдем отсюда, Роман Михалыч, – умоляющим голосом произнес боярин Годин. – На воздухе решим, как дальше быть! Тут какое-то недоразумение! Это – не охранники! Видать, смерды пьяные в башню сторожевую залезли!

Роман, покачав головой, повернулся к выходу и медленно поднялся по ступенькам вверх. Выйдя наружу, он приблизился к старшему охраннику и пристально заглянул ему в глаза.

– Вот как вы город и семью князя великого храните! – громко сказал княжич и обернулся к воинам. – Взять за приставы весь этот сброд! Да в темницу их сразу же! А там уж покараю их суровым княжеским судом! А башню эту пока сами посторожите! Замените без промедления всю стражу!

И он вскочил на коня. Процессия двинулась дальше, к следующей крепостной башне.

В общем, обход не порадовал ни княжича, ни бояр. Из шестидесяти стражников, которых они встретили при этом, только пятеро смогли сказать что-нибудь вразумительное. Остальные были или дурачки или мертвецки пьяные.

Разгневанный Роман вернулся в свой терем и собрал общий совет. На думу пригласили и городскую знать. Но и здесь, к великому огорчению княжича, ему не удалось добиться единодушной поддержки.

– Оно, конечно, твоя правда, молодой господин, – сказал ему отец Алексей. – Прескверно бражничать, да еще на страже! Однако же, с другой стороны, если воины почитают память святых…

– Каких святых? – перебил его Роман. – Ты, отец, сегодня поутру ничего об этом празднике не говорил? Нет сегодня такого святого дня!

– Ну, значит, вчера! – буркнул священник. – Они еще со вчерашнего дня хмельны!

– Неужели ты выгораживаешь этих пьяниц? – возмутился княжич. – Разве есть у стражников право бражничать? А вдруг придут враги и на город наш злосчастный обрушатся?

– Конечно, всегда нужно воздерживаться от пьянства, – ответствовал поп. – А потому, нужно строго пожурить проказников за такие дела! Чтобы больше не делали такого! Но вот судить их, я думаю, не надо!

– Да и как судить таких молодцев? – вторил ему торговый человек Акинф. – Старший у этих стражей – …Боровин, сын богатого купца Важина Истомича!

– Уж не горячись, молодой господин! – поддакнул черниговский боярин Лучезар. – Оставь нам, боярам, это дело на думу и правеж. Мы сами обсудим это и накажем бестолковых бражников!

– Ну, уж этому не бывать! – вскипел Роман. – Я не оставлю случившегося без внимания! Вот так сдали Переяславль-Южный, Чернигов и суздальские города! Я видел и прескверную киевскую стражу…Но такого как здесь безобразия я и представить себе не мог! Головы за такое нужно рубить! Уж до зимы дожили, не ровен час, придут татары, а наши воины неспособны сражаться!

Он все больше приходил в гнев, чувствуя не только свою правоту, но и свое бессилие. Стоявшие рядом бояре вовсе не собирались помогать ему в наведении порядка! Их больше беспокоило, как бы ни поссориться с городской верхушкой и с каким-то там Важином Истомичем!

Потеряв терпение и обругав всех выступавших защитников, сдержавшись только по отношению к отцу Алексею, княжич распустил собрание и удалился в свою светлицу, где сел за стол и в отчаянии обхватил руками голову…

Когда княгиня Агафья вошла в покои княжича, он все еще сидел в глубокой задумчивости.

– Сынок, – погладила его по белокурой голове мать, – не печалься! В жизни случается и не такое! Твой батюшка немало пережил всяких бед и горестей!

– Батюшка! – пробормотал Роман и нахмурился. – Там, в Киеве, он нещадно распекал меня за мое желание навести порядок! Да сам такую беду натворил! Его дружинники – одни пьяницы! Нет у них старания к ратному делу! Только что живы пока! Разве это правильно? Зачем казнили татарским послов? В чем же теперь спасение Киева? Сам Господь против тех, кто нарушил Его заповеди!

– Что ты, сынок! – испугалась княгиня. – Зачем ты судишь родного отца? Да еще великого князя!

– Можно, если он неправ! Вспомни хотя бы моего дядюшку и твоего брата, галицкого князя Даниила! Как-то ты мне рассказывала, что он добр и умен! Зачем же батюшка ему козни всякие непрестанно строит? Да еще в такое время! Не пора ли бы примириться да всем вместе сразиться с татарами?

– Да, дитя мое, здесь наш батюшка неправ! Князь Даниил и умом велик и силой славен! Те князья, какие в дружбе с Даниилом, переживут нынешнее лихолетье! Что теперь поделать, если наш батюшка, великий князь, так горяч? Не вправе мы с тобой его судить! Надо нам быть послушными его воле!

– Однако я не согласен с такими словами, матушка! Когда батюшка вернется, я выскажу ему всю правду об его делах! Пускай тогда казнит или милует! Надоело это безвластие! Затягивает оно землицу нашу, как топь или болотная жижа!

– Успокойся, дитя мое любимое! Впереди у тебя еще длинная жизнь! Надо иметь терпенье: без этого не станешь правителем!

Наутро княжич Роман устроил в совещательной комнате показательный суд над вчерашними пьяницами. Сам он сидел в большом, княжеском кресле, на которое взошел по ступенькам. Перед ним на полу слуги расстелили огромный ярко-красный ковер. По бокам, с обеих сторон, на лавках сидели бояре, знатные горожане, священники. Женщин в зале не было: дело считалось слишком серьезным.

Вот раздались шаги княжеских слуг, которые быстро ввели в залу всех семерых вчерашних нарушителей. Те уже хорошо проспались, были приведены в порядок: вымыты и опрятно одеты.

Не успели они приблизиться к ковру, как главный стражник Боровин, громко простонав, бросился на колени перед сидевшим в кресле княжичем Романом. Все остальные виновники последовали его примеру.

– О, мудрейший из мудрых! О, самый великий среди самых великих! – заплакал Боровин. – Хоть ты и молод, но уже превзошел умом самого царя Соломона!

– Зачем это славословие? – резко бросил княжич. – Не для этого мы сегодня здесь собрались! Рассказывай, как так позорно получилось на вашей службе?

– Князь-батюшка…, – простонал главный стражник. – Попутал меня бес, дурачка глумного! Да принесли нам бражки хмельной да винца грецкого к святому празднику… Ну, не устояли мы перед соблазном! Ох, уж горе горькое!

– Как же давно вы храните городские ворота? – спросил Роман.

– Да уж лет, пожалуй, с десяток, мой господин… Ни разу не было беды! Только вчера так неладно получилось…

– Только вчера? – улыбнулся княжич. – Да все видно по вашим пухлым рожам, бражники вы закоренелые! Поспились как грязные свиньи! Опозорили городскую стражу! За такие дела есть только одно искупление – смерть!

– Помилуй, премудрый князь!!! – завопили во весь голос напуганные стражники. – Не лишай нас жизни! Позволь нам исправиться!

– Ну, ладно. Коли вы прозвали меня со всей лестью Соломоном, тогда будет вам справедливый суд! – усмехнулся Роман. – Жизни я вас не лишу, не сомневайтесь. Пока город еще не в осаде…Да врагов еще не видно…Но стражниками городских ворот вам уже не быть! Сделаем вам замену из непьющих людей…А по тому делу, что вы вчера натворили…Эй, слуги! – он хлопнул в ладоши. В залу вбежали вооруженные дружинники. – Посадите-ка этих злосчастных негодяев в городскую темницу…дней, так, на десять! Да кормить их только хлебом и водой! После же – вон из стражи! Дурачкам и бражникам нет места среди воинства!

В полной тишине расходились по своим домам свидетели столь сурового, но справедливого суда.

– Да, крутешенек наш молодой князь! – пробурчал богатый купец Могута своему товарищу, торговцу Давило. – Даже самого Важина Истомича обидел! Нипочем не уговоришь этого князя!

– Ох-хо-хо! – кивал головой Давило. – Конец придет нашему покою, когда этот княжич заменит своего батюшку!

– Скорее бес скончается, если заменит! – громко сказал подошедший к ним, багровый, как кумач, Важин Истомич. – Не таких мы видели! Ишь, молод да удал! Скоро узнаем, что будет дальше!

За день весь город уже знал о состоявшемся княжеском суде. Горожане, каждый по-своему, обсуждали произошедшее. Особенно много говорили о княжиче Романе на городском рынке. И почему-то почти все сочувствовали попавшим в темницу пьяницам.

– Вот ведь каков он княжич-то! – возмущались купцы. – Усадил в темницу воинов за святой день да за чарку браги!

– Он так всех нас тут пересажает! – говорили их приказчики и мелкие слуги.

– Больно зол да жесток молодой князь! – считали холопы.

Страсти подогревали ходившие по всему городу люди купца Важина Истомича. Они открыто осуждали решение княжича Романа и настраивали жителей против молодого правителя. И вскоре весь город воспылал ненавистью к семье великого князя Михаила…

Прошло несколько дней. История с наказанными пьяницами все еще будоражила умы беспокойных горожан. Однако самые толковые и рассудительные постепенно стали понимать правоту действий княжича Романа. Со временем, может быть, образумились бы и остальные. Но вот неожиданные события все изменили.

Как-то городские стражники, напуганные Романом и зорко смотревшие теперь с крепостных стен в даль, увидели, как из-за горизонта сначала заклубилась в туманной дымке пыль, а затем показались вооруженные всадники…Войско было, правда, небольшое, копей в триста, но все же тревогу следовало поднять. Первый стражник быстро спустился со стены и побежал в башню доложить начальнику охраны. Им был теперь почтенный горожанин Деян, сменивший волей княжича Романа опозорившегося Боровина. Деян внимательно выслушал донесение стражника, но решил не сообщать о возможной опасности княжичу и его боярам.

– Не страшен этот враг нашему городу, – рассудил он. – Пусть же доскачет мой верный человек до этих воинов и узнает, кто они такие. А там увидим.

Конный отряд уже подошел к стенам города, когда посланник вернулся назад.

– Подождите и не пускайте пока сюда этих всадников да ворота закройте! – распорядился Деян.

– Это идет сюда князь Ярослав Всеволодыч Суздальский! – доложил посланник. – Он ищет нашего князя Михаила для беспощадной расправы! Князь просит, чтобы мы отворили городские ворота перед его славным воинством!

– Ну, эта ссора между князьями нам известна! – обрадовался Деян и широко улыбнулся. – Пусть так и будет! Отворяйте-ка, ворота, молодцы! – крикнул он стражникам. – Это – свои, русские!

Заскрипели двери, и конное воинство, как речной поток, стремительно влилось в город.

Услышав необычный шум на улице, княжич Роман выглянул в окно. Около княжеского терема толпилось множество народа. Люди шумели, махали руками и как будто кого-то ждали…

– Сынок! – в светлицу быстро вошла княгиня Агафья. – Неужели наш батюшка возвращается? Да больно скоро! Слава Господу, если он добился помощи от венгерского короля!

На улице показались вооруженные всадники. Да, свои, русские! Неужели отец?

Послышался стук в дверь, и в светлицу вбежал княжеский слуга.

– Княгиня матушка, молодой господин! – крикнул он. – Сюда идут какие-то неизвестные люди!

– А если это князь Даниил?! – вскрикнула княгиня. – Вот радость была бы!

Но это был не князь Даниил. В горницу вдруг вошел высокий, длиннобородый, красивый воин. Его кудрявую белокурую голову венчала богатая, подбитая соболем шапка. Голубые, пронзительные глаза незнакомца пристально уставились на княгиню и Романа.

– Будь здорова, княгиня Агафья! – улыбнулся он и поясно поклонился испуганной женщине. – Я ваш лютый недруг – Ярослав Суздальский! Я долго гнал коней, чтобы достать твоего супруга. И вот случайно, или по Божьей воле, поймал его семью! Теперь вы – мои пленники, княгинюшка!