Текст книги "Роман Брянский"

Автор книги: Сычев К. В.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

– Женки, молодцы, есть женки! – оправдывался Милорад. – Им бы только принарядиться! Боятся показать себя дурнушками!

– Не для Добрынича ли прихорашивается! – съязвил Егор. – Еще бы, такой славный воевода!

– Ладно, попридержи свой язык! – буркнул Ефим. – Нечего болтать всякий вздор!

Тут он осекся. Из землянки медленно выходила ослепительная красавица. Одетая в хорошо сшитую беличью шубку с небольшой, изящной куньей шапочкой на голове, обитательница дымной землянки, казалось, просто осветила собой и без того белоснежное пространство!

– Ну, вот, господин и славный воевода, – промолвила она мягким, приятным голосом, – перед тобой вся наша семья…Мы готовы идти за твоими воинами!

– Конечно, матушка, – пробормотал потрясенный Ефим Добрыневич. – Спустимся же…к нашим лошадкам…Да пойдем туда…в крепость!

– Как в воду глядели! – бросил Егор товарищам. – Уж не промах наш воевода!

Когда Ефим привез в крепость семью скорняка, Варвара сразу же почувствовала беду. Особенно не понравилась ей красавица Мирина. Сердцем ощутила она непонятную тревогу, а когда за столом поймала восторженный взгляд Ефима в сторону гостьи, то и совсем потеряла голову. Если бы не жена Ермилы Аграфена, ставшая ей верной и надежной подругой, Варвара натворила бы в этот день немало бед.

– Успокойся, Варварушка, – сказала она ей. – Разве позволит себе твой Ефим Добрынич какие-то вольности? Весь он любит тебя! Да и нискольно ты не хуже этой Мирины! Такая молодая и красивая! Где ему найти лучше! А если он и внимателен к этой женке, так уж это – ради гостеприимства!

– А что, Аграфенушка, не шалил твой Ермила? – спросила хозяйка. – Ну, хоть бы раз, после того как вы поженились?

– Не знаю, – смутилась Аграфена. – Он, правда, куда-то ездил по делам…В Брянск, Карачев, да во Вщиж к родственникам…Кто об этом знает? За мужиком не уследишь! Это мы, женки, всегда на виду. Потому и надо нам беречь свою честь!

– А как бы ты себя повела, если бы проведала, что твой Ермила тебе изменяет? – покачала головой Варвара. – Небось, шум бы подняла превеликий!

– Я бы не стала этого делать! – усмехнулась Аграфена. – Наоборот, сделала бы вид, что ничего не изменилось! Пусть бы думал, что его измена мне безразлична…У меня есть на этот счет своя гордость! Был бы только жив мой Ермилушка, – нахмурилась она и всхлипнула. – Как он там, спасся ли из разоренного Киева? Говорят, что татары перебили всех киевских воинов или до смерти замучили! Был бы только жив мой ясный сокол, а там пусть хоть со всем Брянском гуляет!

– Твоя правда, – кивнула головой Варвара. – Были бы наши мужья живы и здоровы, а там пусть любят, кого хотят! Рано или поздно вернутся к своему очагу!

Так они тихонько беседовали в уголке за обеденным столом, не обращая внимания на мужские разговоры. Ефим Добрыневич же в это время рассказывал владыке Порфирию последние новости.

– Так вот, татары пошли на земли князя Даниила, – уныло пробормотал воевода. – Они, видать, решили покончить с последним могучим княжеством. Так они разорили рязанские, суздальские, черниговские и киевские земли…И как мы только уцелели?

– Не захотели поганые идти на русский север. Посчитали те земли бедными, – покачал головой Порфирий. – Я вам раньше говорил, что татары выпытывали у меня, богаты ли тамошние края…На то я сказал, что там леса и болота да непроходимые зимой снежные пустыни. Устают и гибнут кони, люди, а добыча скудная. Однако не знаю, почему татары не пошли на Великий Новгород? Ведь там несметные богатства!

– Сам Господь защитил северную землю, владыка, – вмешался отец Игнатий. Видно, славные новгородцы не прогневали нашего Господа, потому им так повезло…К тому же, дело шло к весне и болотные хляби разверзлись…Да не нашлось, слава Богу, проводников…Словом, хранил Господь новгородскую землю!

– А может, помогли глухие леса, – пробормотал Ефим Добрыневич. – Однако же леса не спасли Глухов?

– Глухов – не лесной город, – возразил кожемяка Милорад. – Все леса вокруг него давным-давно повыжгли. Когда мы уходили от татарской погони, то едва успели доскакать до дремучего леса…

– Как же ты справился с татарами? – удивился отец Игнатий. – Говорят, что они – неудержимые всадники. Как же вы тогда избавились от этой напасти?

– А вот как, батюшка, – ответствовал Милорад. – Как только татары ворвались в Глухов, мы с женой уже подготовились к бегству из города. Князь же Андрей Всеволодыч с дружиной вел жестокий бой, отступая к северным воротам. А моя Мирина с детьми сидели в телеге, хорошо укрытые от татарских стрел армяками. А когда княжеский отряд быстро выскочил из города, на него накинулись бесчисленные татары! Но русские отчаянно сражались, пробили брешь в рядах поганых и вырвались на свободу! А мои дети с Мириной ехали за ними на телеге. А я с моими двумя отважными братьями замыкали этот побег. Злобные татары кинулись за нами вдогонку, а до леса оставалось версты три. Тогда мы с братьями остановились и стали стрелять из луков. Остановились и татары. Было их около двух десятков. Потом погоня возобновилась. Мы то скакали, то снова задерживали врагов. А тут вдруг упала, по злой судьбе, моя лошадь, споткнувшись о придорожное бревно! Ну, залег я за это бревно и громко крикнул братьям: – Спасайтесь! Скачите быстрее! Я вас прикрою!

Но куда там! Они остановились, поймали моего вставшего на ноги коня, а тут и поганые подоспели. На нас обрушилась целая туча каленых стрел! Мои братья были утыканы этими стрелами, как еж иголками! Тогда я, в отчаянии, наладил стрелу и, натянув тетиву лука, выпустил ее в поганых. Стрела со свистом вонзилась в шею какого-то рослого, дородного татарина! Злодей дернулся, завертелся и, выпустив поводья, свалился тяжелым камнем на сырую землю! Я же спрятался за бревно и затаился…Вдруг слышу со стороны татар дикие крики, можно сказать, вопли…Я глянул туда и не поверил своим глазам: плачут они вовсю, причитают, размахивая руками! Словно забыли обо мне и смертельной угрозе! Соскочили со своих коней и подхватили на руки несчастного покойника. Рыдали по нем и выли как волки! Потом они посадили покойника в седло, крепко его привязали и, вскочив на коней быстро помчались в сторону объятого пламенем Глухова! Так я уцелел по случайности…А потом подошел к телам своих братьев и перекрестился…Достал свою походную лопатку, выкопал им могилу у той дороги…Ну, а там поскакал на своей уцелевшей лошади в сторону дремучего леса…

– Так вот, как вы, несчастные, спаслись, – покачал головой черниговский епископ. – Я сам видел, как отступал со своей дружиной князь Андрей. Мы с черниговскими священниками тогда стояли возле шатра татарского государя. Тот важный татарин наблюдал за осадой города. Ну, выскочили из города в туче пыли русские дружинники, а за ними – повозка и самая малость всадников-горожан…Сначала татары расступились, а потом кинулись на наших воинов темной тучей, и завязалась жестокая битва! Однако нам ничего не было видно из-за пыли и дыма от горевшего города…Я тогда с печалью подумал, что татары одолели наших русских людей…

– Не одолели, владыка, – громко сказал Милорад. – Сам господь Бог помогает смелым и отчаянным! Мы скоро научимся воевать с татарами! Это – дело нехитрое. Наступит время, и они узнают, как сильны наши воины в правильном сражении! Дай, Господи, дожить до этого времени! Хорошо бы нам еще иметь умелых воевод! Чтобы не боялись поганых!

– Ты хочешь сказать, что у нас плохие военачальники? – сурово вопросил отец Игнатий. – Неужели наши князья разучились воевать?

– Именно так, батюшка, – кивнул головой Милорад. – Грех, конечно, так говорить о наших князьях, но они не сумели дать достойный отпор татарам! Разве вам не пример судьба несчастного Глухова? Не успели враги подойти к городским стенам, как в городе началась великая сумятица! Князь же Андрей, вместо того, чтобы вселить в души людей покой и веру в свои силы, собрался убегать. А тут еще наши попы! Прожужжали всем людям уши о какой-то небесной каре от татар, о каком-то треклятом Гоге-Магоге…Якобы бы Господь выпустил это чудище против русского народа! Лучше бы готовили людей к защите своей родной земли! Вот почему мы уже заранее были обречены на татарский погром!

– Да как ты смеешь такое говорить?! – возмутился епископ. – Мы стараемся, поди, сил своих не жалея, чтобы умолить Господа и спасти русскую землю!

– На Господа надейся, а сам не плошай! – громко промолвил Милорад. – Это вам, попам, нужна молитва, а нам, русским людям, нужны только вера в свои силы и надежда на скорую победу!

– Да это же богохульство! – вскричал Порфирий. – Да за такие слова…

– Успокойся, владыка, – улыбнулся брянский воевода. Ему понравилась смелость Милорада. – Нечего тебе волноваться в нашем городе! Мы, слава Господу, вместе с отцом Игнатием, не внушаем нашим людям смирение и покорность татарам…Я думаю, что Божий гнев не вечен. А если мы не будем плакать и предаваться отчаянию, извлечем правильные уроки из всех поражений да станем собирать сильные войска против татар, тогда и наш могучий Господь будет к нам милосердней!

Раскрасневшийся черниговский епископ хотел еще поспорить, но в это время к нему подошла Варвара.

– Отведай-ка, владыка, медовухи моей рябиновой, – промолвила она. – Для тебя одного ее приготовила. Я знаю, какой ты славный ценитель моих напитков. Ничего лучше я пока не варила!

– Да ну! – обрадовался Порфирий и сразу же забыл о предмете спора. – Давай-ка скорей своей медовухи, с радостью откушаю! – И он протянул руку к большой серебряной чаше.

ГЛАВА 23
ВОЗВРАЩЕНИЕ

Княжич Роман с отцом, семейством и своими дружинами объездили ранней весной 1241 года едва ли не всю Польшу, передвигаясь от города к городу. Как только князь Михаил Черниговский узнавал о появлении в опасной близости татар, он тут же срывался с места и вместе с семьей уезжал подальше, в глубь чужих земель. Глубоко религиозный, слепо веривший православным священникам, князь Михаил полностью предался своему духовнику отцу Питириму и прислушивался только к его советам. Отец Питирим внушил великому князю, что нашествие татар есть не что иное, как небесная кара русскому народу за безверие, сохранение языческих обычаев и нежелание полностью соблюдать православные обряды.

– Погрязли в грехах русские люди, – говорил священник. – Устраивают нечестивые игры на радость бесов, не ходят в Божью церковь, подвержены суевериям…Плохо молятся Господу и больше верят в назойливых бесов, домовых, леших и перунов!

Напрасно князь Михаил и его домочадцы пытались вначале возражать.

– Вся моя семья и прислуга ходят в святую церковь и молятся по православной вере…Присматриваем и за простонародьем, – говорил великий черниговский князь. – А значит, наши люди не нарушают церковных правил…

– А как же тогда Иванов день? – спрашивал Питирим. – Разве подлый народ не собирается в лесах «в ночь на Купалу»? Разве не устраивают ваши люди бесовские игры с бесстыдным «умыканием» женщин? И совокупляются там как скот, вповалку, кто с кем не захочет?

Против таких слов великий князь не находил ответа. Да, грешный обычай есть! А за одним обычаем тянутся еще и еще привычки и суеверия…Значит, грешен русский народ!

Побывав в Царьграде, многие русские священники набрались там такой книжной мудрости, что стали проповедовать в церквях во время богослужения близкий конец света. Оттуда, из Византии, почерпнул свою мудрость и отец Питирим. Он рассказал великому князю о неких священных книгах, где предсказывался Страшный суд на русской земле. Истекает, якобы, предопределенный Богом день, когда разверзнутся железные ворота далеких Хазарских гор, запечатанные еще Александром Македонским, выйдет из них страшный видом, многочисленный и непобедимый народ Гог-Магог и пройдется карающей десницей по русской земле.

– Беги, князь, спасай свою семью, своих детей и собственную жизнь, – говорил духовник. – Тебе самому не грозит небесная кара, потому как ты благочестив и набожен. Отсидишься, пока не иссякнет сила того чужеземного народа, а там приедешь назад, и все вернется «на круги своя»!

Вот почему и бежал Михаил Черниговский от татар, уклоняясь от любых с ними столкновений.

– Если эти враги непобедимы, ибо исполняют волю Господню, – рассуждал про себя великий князь, – какой смысл сражаться с ними! Бесславно погибнешь, сражаясь против воли Бога, и семью свою погубишь!

Так и получилось, что смелый воитель, не боявшийся жара самых жестоких битв, стал, к ужасу и отчаянию своих подданных, беглецом! Даже многие дружинники князя Михаила не хотели странствовать с ним по просторам заснеженной Польши.

– Уж лучше бы «костьми полечь» на родной земле, чем ходить с таким позором перед русским народом! – возмущались они.

Уже и князь Даниил Романович с братом Василием отъехали в свою Галицию, а Михаил Черниговский все не решался повернуть свои отряды на Русь.

Княжич Роман был тоже очень недоволен поведением своего отца. Ему надоела чужбина, молчаливые, но достаточно хорошо зримые укоры своих младших дружинников.

– Ну, что, батюшка, когда же мы вернемся домой? – спросил он как-то на одной из остановок. – Уже давно ничего не слышно о татарах. Говорят, что они ушли в поход на тщеславных венгров и всю свою силу с собой увели. Разве не пора нам в Чернигов и Киев? Может, эти татары сломают свои волчьи клыки в Венгрии и бесследно рассеются по всему свету? А мы тогда возродим свои несчастные земли!

– Погоди, сынок, – отмахнулся Михаил Всеволодович. – Нет пока надежды на избавление от этих врагов. Мне только что сообщили из Венгрии, что татары разбили их короля! Бежал этот Бела далеко на запад! Как я вижу, не одни мы грешны перед Господом! А если татары вернутся в наши земли? Они нас раздавят как жалких мух!

– Однако же лучше погибнуть с земным почетом, как это сделал в Галиче славный князь Ростислав, чем скитаться по всему миру как трусливые женки! – возразил Роман. – Ведь мы – воины, защитники русской земли!

– Да, мы – защитники, но против обычных врагов! – покачал головой князь Михаил. – Но сражаться, вопреки Божьей воле…Я никогда не пойду на такое!

– Так разве эти татары встали против нас вместе с Богом? – возмутился Роман. – Да татары есть презренные безбожники! Неужели бы Господь возложил свой карающий меч в руки язычников? Это идет не от праведного ума!

– Молод ты еще, княжич, – вмешался в разговор вездесущий поп Питирим, – чтобы судить дела нашей православной церкви! Если сказано, что татары карают русский народ за тяжкие грехи, значит, так и есть! Прав твой батюшка, если следует советам нашей православной церкви. Нельзя лишать себя праведности на грешной земле! Запомни: не всем уготован небесный рай!

Роман склонил голову в угрюмом молчании. Ему уже давно надоели доводы отца Питирима, да и не верил он в них. Хитрые глаза ученого грека, не выдерживавшие прямого взгляда княжича, вызывали у него раздражение и досаду.

– Да, пока этот поп с нами, – думал расстроенный Роман, – мы будем бесславно разъезжать по всему свету, как неприкаянные странники, на всеобщее посмешище!

И княжеский караван продолжал свой путь. Впереди во главе полутораста всадников ехал верхом князь Михаил рядом с сыном Ростиславом. За ними следовал на телеге поп Питирим со своим дьячком и церковным имуществом, которое священник сумел своевременно вывезти из Чернигова и Киева. В теплой повозке священника ехала и кормилица с младенцем – дочерью княжича Романа. Рядом катили повозки с имуществом князя Михаила и его семьи: одеждой, книгами, столовым серебром. Княжич Роман отстал на полторы-две версты от отца и со своими младшими дружинниками охранял телегу, на которой сидела княгиня Агафья с невесткой Анной и младшими сыновьями Симеоном и Юрием. Замыкал шествие отряд княжича Мстислава со своими младшими дружинниками, которые, в свою очередь, окружали большой обоз с продовольствием.

Неожиданно, когда великокняжеский поезд приближался к Серадзи, до Романа вдруг донесся какой-то шум, крики, звон металла…Княжич дал знак своему отряду остановиться и стал всматриваться в даль.

– Неужели татары? – громко спросил он юных дружинников. – Как же они тут оказались?

– Поскочу-ка я вперед, княжич! – ответил сидевший на крупном сытом жеребце Ермила. – Я знаю татар и не ошибусь. А ты пока не горячись и не покидай женок с детьми. Защити их, если понадобится. Да молодцев мне своих дай, десятка два. Мы быстро все узнаем и окажем помощь, если будет нужно!

– Поезжай, Ермила! – кивнул головой Роман. – Но если будет нужна помощь, немедленно присылай ко мне людей! Мои молодцы готовы сражаться хоть сейчас!

Ермила без долгих слов выбрал самых рослых ребят, и не успел княжич Роман опомниться, как они скрылись из виду.

– А может, пора и мне, матушка, скакать на помощь отцу? – спросил княжич Роман княгиню, которая, укутанная в кунью шубу, сидела на телеге и спокойно, безучастно, смотрела в даль. – Ведь там моя дочь с кормилицей!

– Этого не надо, сынок, – возразила княгиня. – Разве ты забыл приказ отца: охранять нас? А если на нас нападут татары с тыла? Кто нас защитит? У твоего батюшки достаточно воинов! Да там еще и твой Ермила…Положись на него! Сам ведь взял его на службу…А он – человек бывалый! Такой не подведет! Вот и жди его возвращения!

Пришлось бездействовать почти целый час. Роман с тревогой смотрел в сторону умчавшегося отряда. Но кустарник и редкие деревья, росшие вдоль извилистой дороги, мешали разглядеть, что происходило в отдалении.

Наконец, от небольшой серой кучи, видимой издалека, которая, вероятно, представляла собой княжеский обоз, отделился какой-то ком и стал быстро расти, на глазах превращаясь в Романовых дружинников. Первым стремительно мчался Ермила, махая руками и возбужденно крича.

– Поехали вперед, княжич! – донеслось до Романа. – Там все успокоилось!

Роман махнул рукой, и его отряд с повозками медленно двинулся в сторону видневшегося на горизонте небольшого города Серадзи. Тем временем Ермила подскочил к Роману и стал быстро, задыхаясь от спешки, рассказывать. – Там случилась беда, княжич! – крикнул он. – Нечестивые воры напали на княжеский поезд! Еле отбились!

– Кто такие? – удивился Роман. – Неужели поганые?

– Поганые, да не те! – ответил Ермила. – Как сказали, то были немцы…Большой отряд! Они выскочили из леса нежданно-негаданно! Не успел наш князь опомниться, как они посбивали его дружинников на землю и захватили обоз! Ладно, что мы подоспели, а то бы не миновать большой беды! Даже великий князь пострадал: слегка ранен…Слава Господу, хоть жив! Я хотел учинить погоню за лихими злодеями, но они так ловко умчались в ближайший лес, что мы махнули руками и стали помогать нашему князю. Да какая там погоня? Тех немцев было больше двух сотен! Все – в железных латах, с арбалетами, как говорят поляки…Перебили бы нас и только…Вот если бы с ними столкнуться в ближнем бою…А так мы для них словно бы жалкие цапли…

Тем временем отряд княжича Романа приблизился к великокняжескому обозу. Вернее, уже не к обозу, а к тому, что от него осталось. Все телеги с добром были угнаны разбойниками. Дружинники князя Михаила, спешившись, стояли у большого развесистого дуба, у подножия которого на расстеленных плащах сидели великий князь Михаил с перевязанной головой и его любимец боярин Федор с окровавленными лицом и руками.

– Вот, отрубили большой палец, каты! – стонал Федор, держа вытянутую правую руку, из которой струилась кровь. – Чтоб им неладно было, рыжим дьяволам и треклятым козлам!

– А где же наш славный Ратибор, батюшка? – спросил растерянный Роман. – Куда же он подевался?

– Нет теперь, сынок, нашего верного Ратибора! – покачал головой князь Михаил. – Его застрелили те проклятые злодеи!

Только теперь Роман увидел лежавший слева от великого князя труп его верного слуги. Из шеи несчастного воеводы торчала короткая черная стрела.

– А куда же подевались отец Питирим и его дьячок? – спросила сошедшая с телеги княгиня Агафья. – Я не слышу его громкого голоса?

Княжеские дружинники расступились. На земле, укрытые плащами, лежали тела княжеского духовника и двух его верных слуг. Возле трупа священника стоял на коленях дьячок и тихо плакал.

– Господи! – вскрикнула княгиня. – Да что же тут у вас приключилось? Мы ведь совсем ничего не слышали…Только глухие отдаленные крики да какой-то стук…А тут было целое сражение!

– Да вот, Агафьюшка, мы спокойно ехали и ни о чем таком не думали, – промолвил князь Михаил, – как вдруг на нас из леса обрушилась целая лавина всадников, – он показал рукой на видневшиеся в полуверсте большие черные деревья. – Мы едва успели выхватить оружие! Сначала они ринулись на меня, желая оставить моих людей без военачальника. Но верный Ратибор заслонил меня своим телом и принял лютую смерть! Тут и Федор выхватил меч, отбивая от меня врагов…Он отогнал двух злодеев, но тут к нему подскочил третий разбойник и рубанул по руке моего славного Федора…Тогда я разгневался и безжалостно рассек своим мечом того наглеца. Да тут вдруг потемнело у меня в глазах…Очнулся, а врагов уже нет…И я лежу на сырой земле…А надо мной стоит тот киевский ополченец, как его…Ермила…Вовремя он подоспел…

– А где же наша дочь?! – завопила вдруг выпрыгнувшая из повозки молодая супруга княжича Романа. – Здесь нет кормилицы!

Все засуетились, забегали: за меньшим не заметили большего!

– Эй, Ермила! – закричал княжич Роман. – Скачи-ка к тем кустам. – Он показал рукой в сторону темной массы. – Там что-то белеется!

Ермила быстро помчался в указанном направлении, на виду у всех спешился и вошел в кустарник. Вдруг оттуда донесся дикий, едва ли человеческий, вопль. Княжич Роман вскочил на коня и, махнув рукой, помчался туда же. За ним устремились и его дружинники.

– Да что же там такое? – заволновалась княжна Анна. – Неужели убили мою кормилицу? А как же моя дочь?

Князь Михаил, забыв про рану, встал и устремил свой взгляд на приближавшихся людей.

Впереди шел Ермила, неся на руках тело молодой кормилицы, одетое в белый овчинный полушубок. За ним с плачем и стенаниями плелся княжич Роман, державший в руках окровавленный сверток.

– Чадо мое горькое! – завопила, царапая ногтями лицо, несчастная Анна Данииловна. – Вот и потеряли мы свое дитя в чужой земле!

– Неужели их убили? – спросил сына, глотая слезы, великий князь Михаил.

– Да, убили, батюшка! – прохрипел в отчаянии княжич Роман. – Они, подлые, подстрелили нашу кормилицу! Их тяжелая стрела пробила наше дитя насквозь через тело убитой кормилицы! Ох, как же это горько и как тяжело на сердце!

– Доченька моя ты сладкая! – убивалась молодая мать, княжна Анна, разворачивая кровавые пеленки. – Вот, в младенчестве, приняла ты смертную муку!

– Успокойся же, моя бедная дочь, – сказала княгиня Агафья и подошла к невестке. – Да отдай-ка тело несчастного дитя! – Она обняла плакавшую женщину и сделала знак своим девушкам подойти. – Возьмите-ка, девицы, это безгрешное дитя и похороните ее по нашему обряду.

Княжна Анна подчинилась, отдала мертвое тельце служанкам, а сама встала и пошла, шатаясь, к ближайшей повозке. К ней направился молодой супруг. Они долго сидели вдвоем, обнявшись и горестно рыдая.

Наконец, княгиня Агафья опомнилась.

– Перевяжите раненых! – приказала она своим дворовым девушкам. – Да побыстрей! Да обрызгайте раны настоем целебных трав!

Девушки заметались, выполняя волю своей госпожи.

– А как погиб святой отец? – спросила расстроенная княгиня Агафья княжича Ростислава, стоявшего до этого в молчании подле отца. – За что же его-то убили?

– Ну, тут так получилось, что мы схватились с немецкими всадниками, – ответил Ростислав. – Это был довольно тяжелый бой! На каждого из нас пришлось по два-три врага! Думали, что уже конец нам настал. Тем более, что эти враги были одеты в железные доспехи! Бьешь по ним мечом, а от этого только звон один!..Но, видимо, они не собирались нас убивать и только отвлекали наше внимание от обоза! Вдруг их главный вояка как крикнет: – Хальт! Цурюк! – Ну, они тогда разом от нас отвалились и быстро ускакали. А тут и Ермила с Романовыми молодцами подоспели…

– Мы подумали сначала, что злодеи испугались нашего Ермилу, – добавил дружинник великого князя, Любор, – но проклятые немцы угнали княжеские телеги с добром! Ясно, что они напали на нас из-за княжеского богатства! И как только им удалось захватить добро, они сразу же умчались в лес!

– Отважен был наш отец Питирим! – рыдал рыженький дьячок. – Он с крестом пошел на врага! Думал так остановить нечестивых…Однако эти проклятые немцы отбросили его в сторону и кинулись к телегам. Они проделали это так быстро, что мы не успели и глазом моргнуть, как повозки с добром помчались к лесу, окруженные со всех сторон злобными врагами. Наш отец Питирим хотел помешать этим нечистым врагам, но один из разбойников выхватил небывалый по виду лук с длинной палкой…Я вижу: лежит славный отец на земле, а из его груди торчит чужеземная стрела! Вот уж горюшко нам какое!

– А как ты, Михайлушка? – ласково молвила Агафья, склонившись перед мужем. – Сильно пострадал? Как ты себя чувствуешь?

– Да не так уж сильно, – пробормотал великий князь. – Жаль, что выбили меня из седла эти злодеи, а то бы я им тогда…Ох, какой позор! Ограблен, да еще возле самой Серадзи, как жалкий простолюдин! Да остались без добра! И внучку нелепо потеряли!

– Добро – это дело наживное! – кивнула головой княгиня. – Надо бы сберечь муку и зерно. Слава Господу, что все припасы были на наших телегах! Серебро и тряпки – это еще не все! Вот только дитя не вернешь!

– Срам и позор! – качал головой Михаил Всеволодович. – Да еще возле города у всех на глазах!

– Да никто этого не видел, великий князь, – сказал стоявший около своего привязанного к дереву коня Ермила. – Даже мы, твои верные слуги, ничего сначала не разобрали. А город еще дальше от нас и едва заметен!

– Что ж, – вздохнул великий князь, – придется нам тогда менять свой путь! Пройдем вот Польшу и повернем домой! Татары завязнут в Венгрии, надолго…Не победить им в одном сражении короля Белу!

– Так его же побили татары? – грустно усмехнулся княжич Ростислав. – Разве не сообщил тебе об этом посланник князя Даниила?

– Ну, у Белы еще немало воинов, – отмахнулся князь Михаил. – Хватит их для татар. И если там затянется жестокая война, мы сумеем поправить свои нелегкие дела!

– Не знаю, батюшка, может, мне уйти в мой Луцк? – пробормотал Ростислав. – В город, подаренный мне князем Даниилом…Небось, этот Даниил думает, что стал как бы благодетелем за свой скромный дар…На деле же, разве не Даниил отнял у меня мой законный Галич? Пусть бы сидел у себя на Волыни!

– Да что ты, братец! – вдруг сказал подошедший, едва унявший слезы, княжич Роман. – Неужели ты забыл свои клятвы и обещание мира князю Даниилу? Ведь он твой родной дядька!

– Какой он мне дядька? – возразил Ростислав. – Покойный отец Питирим говорил мне об этом и разъяснил мне подробно историю нашего рода. Это наш отец ему дядька! Наш батюшка в пятом колене от Святослава Ярославича, а Даниил – в шестом колене от Всеволода Ярославича, который был младшим братом нашего пращура!

– Что за ересь?! – вскричал Роман. – Или ты не знаешь, что наша матушка – родная сестра Даниила Романыча? Значит, он наш подлинный дядька!

– Успокойся, Романушка! – раздался вдруг мягкий, повелительный голос и ласковая теплая рука обняла Романа. К нему сзади тихонько подошла заплаканная красавица жена. – Не слушай ты вздорные слова! Не от сердца они, но от горячности! Этот Ростислав чрезмерно нетерпелив!

– А ты терпеливая! – вспыхнул Ростислав. – Неспособна даже в горе отринуть суету! Не успеют от мамки оторваться, а уже бегут замуж! Молодые еще, но наглые! Начали старшего, бесстыдники, учить! Чего же вам не хвалить Даниила: одному – тесть, а другой – батька!

– Попридержи язык, Ростислав! – бросила княгиня Агафья. – Не тебе судить моего брата! Уж если клялся в верности и осудил свои ошибки, то держи свое слово, не позорься! Всемогущий Господь все видит и слышит!

– Отпевайте же покойников! – прервал неуместный спор великий князь. – Эй, дьячок, теперь ты за священника! Покажи нам свои церковные знания! Если справишься с этими делами как следует, тогда я упрошу владыку, чтобы сделал тебя попом! Думаю, что ты достоин этого и набрался достаточно ума-разума от покойного отца Питирима.

И вскоре княжеский караван, похоронив погибших и отдохнув после случившейся беды, медленно тронулся дальше, обходя чужеземный город.

Со многими трудами и лишениями пробирались через чужие земли черниговские воины. Наконец, уставший от бесплодных скитаний великий князь отдал приказ повернуть назад на родную землю.

Уже растаял снег, земля покрылась ярко-зеленым травяным ковром. Апрельское солнце приветливо согревало степь и холмы, которые встречались на пути княжеской семьи.

Не доезжая Днепра, княжич Ростислав простился с родными. – Поеду в Чернигов, – сказал он отцу, – а тогда увижу, что надо делать дальше!

– Ну, что ж, сынок, благослови тебя Господь! – кивнул на прощание головой великий князь. – Старайся же возродить этот наш родовой город!

– Хорошо, батюшка, – улыбнулся Ростислав. – Как только доберусь до Чернигова, сразу же займусь устройством города! Не думаю, что татары совсем разрушили город!

– Ну, сынок, с Богом! – промолвил Михаил Всеволодович. – Теперь ты уже великий черниговский князь! Вот только женись…Думаю, что татары, если даст Господь, не вернутся на наши русские земли! А если и вернутся, то в свои края!

Через пару дней перед княжеской семьей показался Днепр, разлившийся от весеннего паводка, бурный и могучий.

Сидя верхом на коне на берегу полноводной реки, черниговский князь размышлял. – Подойди ко мне, Роман! – громко сказал он после долгого раздумья. Княжич подъехал и остановился, склонившись в седле перед отцом.

– Вот что, сынок, – промолвил Михаил Всеволодович. – Немного нам осталось ехать по берегу к Киеву. А когда туда доберемся, будем решать как жить дальше. Сам я останусь в Киеве. А тебе пора иметь свой удел, благо ты теперь женат, а значит, ты уже князь, но не княжич!

– Как скажешь, батюшка, – кивнул головой молодой князь. – Я всегда готов, если надо, пойти по твоей воле на княжение!