Текст книги "Роман Брянский"

Автор книги: Сычев К. В.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

В светлицу вошел высокий, стройный воин. Роман сразу же узнал в нем молодого дружинника его отца.

Прибывший низко поклонился великому князю и произнес здравицу.

– И ты будь здоров! – ответствовал Даниил. – Говори же, с чем пожаловал?

– Великий наш князь Михаил, – начал посланник, – шлет тебе заздравное слово и благодарит тебя за спасение его семьи и приют в твоей земле!

– Откуда же об этом узнал твой князь Михаил? – удивился Даниил Романович. – Ведь я ничего ему не сообщал? Да я и не знаю, где он теперь!

– Наш великий князь Михаил Всеволодыч пребывает сейчас у своего дяди Кондрата, куявского и мазовецкого князя, – ответствовал посол. – Вот уже с месяц, как он там. А узнали мы обо всем от купеческого сына, который привез товары к полякам из Каменца. Правда, он еще не знал, что семья великого князя в Галиче, однако поведал, что его супруга и дети освобождены и собираются к тебе. Слухи быстро разошлись по Каменцу. Как только каменчане узнали, что твой посланник прибыл к великому князю Ярославу, так все сразу поняли, что он отпустит твою сестру…

– Да, народ все знает! – промолвил как бы про себя князь Даниил. – Полнится земля слухами! Вести летят как птицы, опережая гонцов!

– Ты прав, великий князь! – кивнул головой посланник. – Но я пришел и с другой вестью. Мой великий князь Михаил шлет тебе не только поклон, но и слезную просьбу: забудь прежние обиды! Великий князь обещает тебе навсегда покончить с враждой!

– А, значит, плохи дела твоего князя, – усмехнулся с легкой грустью Даниил. – Теперь ему не до сражений! Поперли его, видно, из Венгрии?

– Пришлось оттуда уходить, – кивнул угрюмо головой посланец. – Король Бела не отдал свою девку за княжича Ростислава! Король посчитал, что если наш великий князь потерял славный город Киев, значит, остался без владения! Вот и ушел тогда Михаил Всеволодыч с обидой, видя, что венгерский король ищет лишь выгоду в этом браке…

– А что еще надо искать? – рассмеялся Даниил. – На то мы и князья, чтобы прежде всего находить во всем выгоду…А какая тут разница, князь или король? Боится этот Бела за свою дочь, чтобы не выдать ее за безземельного князя! Вот если бы у твоего князя Михаила был Киев…Что значат одни только слова: великий киевский князь!

– И тогда наш князь Михаил со славным княжичем Ростиславом ушли к полякам, – продолжал черниговский воин. – Они теперь сидят у Кондрата и очень скучают о Руси. Тянет моего великого князя на родину: надоела ему чужбина!

– Значит, он просит прощения? – воскликнул Даниил. – Искренне ли?

– Уж так, великий князь! – кивнул головой посланник. – Великий князь Михаил уверяет, что он теперь будет с тобой заодно. И он также просит отослать его семью в Польшу, если это возможно.

– Ладно, иди, отдыхай! – махнул рукой Даниил Романович. – Я подумаю об этом…Подожди, поговорю с княгиней Агафьей.

– Слушаюсь, великий князь! – склонился в поклоне черниговский дружинник. – Жду тогда твоего решения!

– Ну, что ты на этот счет скажешь? – обратился к Роману после ухода посланника князь Даниил. – Как тебе вести, сынок?

– Вести не радуют, дядюшка, – пробормотал княжич. – Значит, в беде батюшка, если кается в своих пагубных делах! А может, все к лучшему? Ведь обещает же он заодно с тобой быть, а чего мне больше желать? Вот и будем мы не только родственниками, но и верными друзьями!

– Ну, тогда приступим к главному! – кивнул одобрительно головой князь Даниил и хлопнул в ладоши. В горницу вбежал верный слуга. – Беги-ка, Еремей, за княгиней Агафьей и моей супругой, – распорядился Даниил Романович. – Да зови-ка их сюда побыстрей!

Княгини вошли в светлицу не одни. С ними рядом шла красивая рослая девушка с большой косой, сверкавшей драгоценными камнями застежки. Агафья вела ее под руку осторожно, как бы боясь напугать робкую красавицу. Роман быстро бросил взгляд на вошедших и смутился, залившись краской: такой красивой девушки ему не приходилось видеть! Белокурая, голубоглазая, она, казалось, освещала своей прелестью княжеские покои.

– Добрый день, батюшка! – сказала она мягким грудным голосом и поклонилась отцу. – Добрый день, княжич! – Девушка остановилась прямо напротив Романа и, быстро поклонившись, с любопытством на него посмотрела. Ее большие глаза излучали доброту и тепло.

– Добрый день! – ответил дрожавшим от непонятного волнения голосом княжич, поклонившись в ответ, и не зная, куда девать свои, ставшие вдруг большими и неуклюжими, руки.

– Ну-ка, племянник! – засмеялся князь Даниил. – Смотри же, приятна ли тебе эта девица?

– Да,…уж приятна, – пробормотал отяжелевшим языком Роман. – Еще как! Очень!

– Это моя дочь! – кивнул головой довольный князь Даниил. – Мы тут посоветовались с вашими матерями и моими сыновьями, Романом и Львом, и решили, что быть вам женихом и невестой! Как тебе наше решение, сынок?

– Батюшка Данила Романыч! – вскрикнул княжич. – Как я считаю? Да ничего лучше я…, – он замялся. – Уж не думал я, что может быть такая красота! Господи, как же она прекрасна!

От таких слов девушка сильно покраснела, но промолчала.

– Что ты скажешь об этом, доченька? – обратился к ней отец. – Как тебе жених? Хочешь ты взять его в супруги?

– Да, батюшка, люб мне княжич Роман, – ответствовала дочь. – Согласна я с твоей волей!

– Ну, что ж, будь по-вашему! – вздохнул Даниил. – Тогда я оглашаю, что ты, моя дочь Аннушка, и мой племянник Роман теперь невеста и жених!

На следующий день княгиня Агафья вместе с посланником Михаила Черниговского и большим конным отрядом, снаряженным князем Даниилом сопровождать их в пути, выехала к своему мужу, оставив в Галиче сыновей на попечение гостеприимного брата.

…В конце января в Галиче игралась свадьба. Даниил Романович пышно праздновал это событие, не жалея ни сил, ни средств. Невеста и жених больше месяца не виделись после помолвки и только в церкви в день венчания при большом стечении народа вновь сошлись рука об руку. После произнесения подобающих слов священник одел на жениха и невесту венчальные короны и под громогласные славословия объявил их мужем и женой. – Слава! – кричали толпившиеся вокруг родственники, дружинники, городская знать. Под шум и гам молодые вышли из церкви и сели в небольшую, запряженную двумя черными, как смоль, лошадьми, повозку. Кони тронулись, и молодожены, осыпаемые со всех сторон цветами, быстро поехали по центральной улице города к княжескому терему.

Вслед за ними прибыли князь Даниил со своими красавицей женой, сыновьями Романом и Львом, молодыми рослыми удальцами, братом князем Василием, князь Михаил Черниговский с супругой, княжичами Ростиславом, Мстиславом, Симеоном и Юрием. Два последних сопровождались дядьками, которые внимательно следили за поведением подопечных. При входе в терем жениха и невесту ожидала целая толпа княжеской челяди. Осыпав молодых серебряными монетами из большой, сверкавшей на солнце, чаши, дворецкий Даниила Радим раскрыл настежь двери в пиршественный зал. Заиграли трубы, заныли гудки, жених и невеста под музыку заняли свои места во главе огромного стола, уставленного множеством самых изысканных блюд.

– Слава молодым! – громко крикнул княжеский дворецкий, когда все приглашенные уселись за стол. – Счастья им и многих лет! Пусть же господь наш Бог подарит им здоровых и удачливых детей!

– Слава! – подхватили все сидевшие и встали, подняв перед собой полные пенного меда бокалы.

Следующую здравицу произнес сам князь Даниил, сидевший рядом с супругой и сыновьями по правую руку от жениха напротив князя Михаила с семейством. Он с радостью отметил, что, наконец, под крышей его дома собрались желанные родственники и князь Михаил со старшим сыном Ростиславом теперь ему дорогие гости и друзья.

– Я рад видеть здесь всех вас и в связи с этим даю вам твердое обещание, – подчеркнул великий галицкий князь, – что дружба со мной вам в тягость не будет! Все мы видим, что настали тяжелые времена для русской земли. Надо подождать, пока Господь не снимет проклятия со всей земли. Однако не оставлю вас в это тяжелое время. Я дарую княжичу Ростиславу мой богатый город Луцк, а князю Михаилу – обещаю вскоре вернуть Киев! Ты, князь Михаил, сядешь на своем киевском столе сразу же как только мои верные воины отразят нечестивых татар! Ну, а теперь выпьем же снова за здоровье молодых! Живите же в согласии и любви, дорогие мои дети! Да народите нам достойных внуков, чтобы мы имели в старости отдых и покой!

– Слава! – вновь закричали пировавшие и опрокинули свои бокалы.

ГЛАВА 16
ПОДАРОК ТАТАРИНА

На следующее утро сразу же после отъезда татарина, в ворота купеческой усадьбы постучали. Псы яростно залаяли, почуяв незнакомых людей.

Купец Илья уже ожидал незваных гостей, поэтому слуги распахнули ворота настежь и встретили пятерых вооруженных дружинников князя Михаила. Возглавлял прибывших сам воевода Ратибор. Последний оделся и вооружился, как будто для битвы. На голове у него был большой железный шлем со свисавшими до плеч кольчужными кольцами, а под полушубком позвякивали стальные пластины панциря. Ноги воеводы были укрыты металлическими пластинками так, что он едва ступал из-за их тяжести. Четверо других воинов тоже были готовы к сражению: они, по-видимому, решили, что в доме купца засел целый вражеский отряд.

Привратник беспрекословно пропустил дружинников, потрясавших мечами и палицами, в терем, где их у входа ожидал встревоженный Илья Всемилович.

– Будь здоров, купец! – грозным, повелительным голосом промолвил Ратибор и огляделся: неплохо устроился богатый купчина!

– Будь здоров и ты, славный воин! – ответствовал купец. – Заходи же, отведаешь наших хлеба-соли!

– Не надо мне ни хлеба твоего ни соли! – буркнул воевода. – Я пришел я сюда по очень важному делу!

– Какое же ко мне дело, славный воитель? – удивился Илья. – Я – человек простой и торговый! Как же я смогу быть полезным тебе, такому известному воину? Я не владею военным искусством!

Ратибор надулся от важности и с презрением посмотрел на богача. – Мы пришли сюда не по ратным делам, – сказал он, откашлявшись, – а по такому делу. На тебя поступил донос от почтенного горожанина, что ты, предерзкий купец, скрываешь в своем доме татарского лазутчика! Надо проверить: неужели это правда!

– Да Господь с вами! – всплеснул руками купец. – Чепуха-то какая! Разве я стану, да еще в своем доме, держать поганых?! Я сам сюда приехал из сожженного нечистыми города! Эти татары убили мою матушку! Эй, Василиса! – крикнул он. – Иди-ка быстрей сюда!

Купчиха слышала весь разговор и сразу же подошла ближе. – Уж не смеешься ли ты над нами, воевода? – воскликнула она. – Зачем же нам помогать лютому врагу? Мы сами пострадали от этих татар! Я тогда едва выбежала из горевшей избы! Они заколотили нас, несчастных вщижских баб, и живыми хотели сжечь! За что же их после этого любить?

Ратибор пристально посмотрел на Василису и ее мужа: похоже, что они говорят правду! Да и наведенные справки о купце Илье подтверждали только что услышанное.

– Ну, не знаю, – заколебался он, – и не имею на этот счет уверенности… Но, однако же, надо осмотреть весь ваш дом с постройками и опросить всех твоих слуг…

– Милости просим! – улыбнулась хозяйка. – Заходите же и смотрите все, что надо! Мы очень рады, что такие славные воины нас проведали!

Воевода махнул рукой и вместе с дружинниками устремился в глубь дома. Они обошли все помещения купеческого терема и внимательно оглядели каждую мелочь. Затем они пошли с обыском по всему двору, перерыв сверху донизу все закутки и сараи. Однако никаких улик против купца им обнаружить не удалось.

Вернувшись в дом и усадив на скамью всех своих дружинников в гостиной комнате, воевода, расположившись рядом с ними в большом, устланным мягким ковром кресле, которое принесли для него слуги, начал вызывать всех проживавших у купца по одному на допрос. Он тщательно допытывался, рассчитывая поймать хоть кого-нибудь на оговорке. Но и здесь ничего не вышло. Те из слуг, которые были достаточно умны, говорили то, чему учила их Василиса, а глупые лишь бормотали всякую ерунду и тряслись от страха. Это льстило княжеским воинам: боятся, значит, уважают! В конце концов, Ратибору надоела говорильня, и он позвал в комнату хозяина.

– Слушай меня тогда, купчина! – грозным тоном сказал он. – Опросил я тут всех твоих людей, но от этого нисколько не доволен, э-э-э…вот так! Сдается мне, что твои люди знают о каких-то неправедных делах! Я начинаю сомневаться, а был ли ошибкой тот донос? Ну, пусть не вражий лазутчик у вас побывал, но там… какой-то татарин…раненный! – Купец побледнел. – Да, теперь я помню: там на рыночной площади мы не досчитались одного татарина…Тогда было немало убитых. Да еще своих загубили в давке, целую уймищу! Однако в тулупах и татарских одеждах было только десять трупов…Я еще тогда заподозрил неладное…Может, выкрали какого нечестивца или сбежал?

– Не знаю, батюшка! – смутился Илья. – Я там не был. Откуда же мне знать, сколько там было поганых?

– Однако же сомнительно, – пробормотал воевода, глядя с недоверием на купца. – У вас тут все шито-крыто! Неужели заранее подготовились к обыску?

– Что ты, могучий воевода! – испугался купец. – Да как бы я осмелился? Господи, помилуй меня!

– Вот, видишь, купчина, сколько мы растратили на тебя времени и вынуждены терпеть пустую болтовню…Однако за такие тяжелые труды и неблагодарный сыск мы ничего не имеем! А тут еще разные болезни! – Ратибор схватился за поясницу и застонал. – Ох, Господи, кара небесная!

В это время вошла Василиса и, приблизившись к воеводе, поясно ему поклонились.

– Прошу к столу, великий воевода! – с приветливой улыбкой обратилась она к Ратибору. – Заждались наши скромные хлеб-соль тебя и твоих отважных воителей!

– Ух, и хороша же твоя жена, купчина! – воскликнул в волнении, глядя на купчиху, воевода. – Да за такую, если знаешь, можно в огонь и воду пойти! Значит, из избы горевшей выбралась, голубушка? Да спаслась от поганых татар? Как же они не забрали с собой такую красавицу? Или попробовала татарских мужичков? Говорят, что они не цацкаются с нашими бабами! – И воевода с хрипом захохотал.

Василиса густо покраснела. Оцепенел от гнева и купец, потеряв на время язык.

Видя, что сболтнул лишнее, Ратибор смутился. – Тогда ладно, – пробурчал он. – Мы – ратные люди, говорим все, что взбредет в голову! Не обучены лести и обману! Не обижайтесь на такую мелочь!

– Да мы не обижаемся – выпалила быстро пришедшая в себя Василиса. – Тем более, я вижу, что ты это говоришь из дружбы! Иди же скорее в трапезную!

Купец с ватными ногами проследовал за ними.

За столом воевода разговорился. Опорожнив с полдюжины больших купеческих чарок хмельного меда он, опьянев, нес всякую околесицу. Младшие его товарищи по оружию не уступали своему военачальнику. В конце трапезы они уже не держали слова, и все выплескивалось наружу перед хитрыми хозяевами, только делавшими вид, что пьют с ними на равных.

– Я очень люблю, – вдруг пробормотал Ратибор, оглядывая помутневшим взором стол, – такие серебряные чарки! – Он поднял красивый, греческой работы, кубок. – Заморские вина и крепкие меды славно пенятся в этих чарках, тогда чуешь себя, как в небесном раю!

– Что ж, могучий воевода, дарю тебе этот сосуд! – улыбнулся купец. – Давай-ка выпьем за начало нашей дружбы! Для меня большая честь знаться с такими видными людьми!

Воевода проворно схватил обеими руками массивный подарок и засунул его за пазуху. – Вот так купец! – радовался он. – Да ты впрямь настоящий друг! Давай-ка выпьем!

– Выпьем, батюшка! – ответствовал Илья и в самом деле поднял бокал с греческим вином. – За нашу крепкую дружбу, отважный воитель!

Выпив еще чарку, Ратибор совершенно захмелел. Двое его товарищей уже дремали, положив головы на стол. Было видно, что и остальные приближались к такому же состоянию.

– Ну, так вот, Илья, купчина ты почтенный, – пробормотал заплетавшимся языком воевода, – если ты мне друг теперь…нет, даже…братец, пожалуй, то я расскажу тебе одну тайну…

Купец насторожился.

– Есть у тебя служанка…Чернава по имени…Как бы тебе сказать? Ну, скрутилась она…с одним моим дружинником…Ну, там…э-э-э…тот ее…, – Он грубо выругался. – Ну, понимаешь?

Илья кивнул головой.

– Ну, вот, наболтала тогда она ерунду о вас всякую, будто твоя красивая жена спасла одного татарина от известной расправы. Разве я считал всех убитых на площади? – засмеялся Ратибор. – Да на кой они мне ляд? Но я точно знаю: мы перебили там всех поганых! Разве можно уцелеть в таком погроме? Вот почему я сразу к вам не пошел, потому как не поверил: не убежит от таких, как мы, воинов, ни один враг!

Купец схватился за голову и простонал: – Ах, она, подлая! А я взял ее сиротой в свой несчастный дом!

– Вот тебе благодарность! – буркнул воевода. – У нас, русских, так: за сердечное добро платят лютым злом! А потому, убеди своих бестолковых слуг, чтобы впредь меня и моих людей чепухой не беспокоили!

Он еще долго говорил, пока не опрокинул очередной бокал с заморским вином. После этого отважный воин последовал за своими товарищами, положив голову на стол и захрапев. Купец кликнул слуг. Они быстро и аккуратно уложили достойных защитников города на особые вместительные носилки и вынесли их во двор, чтобы погрузить на большую телегу, запряженную ломовыми лошадьми. Сидевший на облучке извозчик купца Радомил натянул вожжи, гикнул, и повозка медленно покатила к центру города, где проживали вояки и их счастливые сожительницы.

Проводив незваных гостей, Илья вернулся в дом и, оставшись один на один с Василисой, горько заплакал. Его супруга тоже не удержалась от слез.

– Вот как бывает, Ильюшенька, – всхлипнула она. – Приютили девицу без роду и племени себе на погибель! Я была к ней как любящая мать, хотела выдать ее замуж за киевлянина и приданое ей подготовила!

– Так ты знала, что она встречалась с княжеским дружинником? – спросил вдруг купец.

– Что с дружинником не знала, – кивнула угрюмо головой Василиса, – но о возлюбленном догадывалась…

– Это едва не стоило нам жизней, – прошептал купец. – Вот уж падаль какая! Что же теперь делать, ведь слезами горю не поможешь?

– Надо с лекарем посоветоваться, – сказала после некоторого замешательства из-за неожиданно пришедшей ей в голову мысли купчиха. – Только он один в силе нас теперь выручить!

– Ты так думаешь? – вздрогнул Илья. – Надо ли Радобуда к этому привлекать? Может, отошлем ее куда подальше? Пусть же сам господь Бог ее судит!

– Это неправильно, батюшка, – решительно сказала Василиса. – Если мы не покончим с ней, она снова учинит нам беду! Она очень много о нас знает! Да и люди наши вскоре от татар вернутся! Тогда уже будет поздно! Если она нас выдаст, мы станем лазутчиками в глазах всех киевских жителей!

– Ну, если ты так считаешь, – перекрестился купец, – тогда делай так, как надо, Василисушка!

Как только Илья Всемилович ушел, купчиха послала слугу за Радобудом. Она с ним о чем-то пошепталась, и опытный знахарь удалился в свою аптекарскую каморку, где, усевшись, стал готовить из лекарственных растений только ему одному известное снадобье.

Наутро к хозяину дома прибежал обеспокоенный слуга. Купец только что приоделся и собирался к столу на утреннюю трапезу.

– Батюшка Илья Всемилич! – крикнул домоуправ. – Беда у нас тут приключилась! Скончалась твоя любимая Чернава!

– А ты не ошибаешься? – сделал встревоженный вид Илья. – Не может такого быть!

– Может, батюшка, может! Лежит та Чернава, вся какая-то синяя с пятнами на лице!

– О, Господи, неужели чума!? – вскрикнул купец. – Скорей же зовите попа! Надо без промедления хоронить покойницу! Не дай, Господи, по всему дому пойдет зараза!

Слуги забегали, выполняя поручение хозяина.

Купец перекрестился и уже направился к столу, как вдруг услышал стук, от которого затряслись усадебные ворота. – Кто это там лезет?! – крикнул он. – Эй, молодцы, бегите же скорей и калитку отворите!

Оказалось, что прибыли вчерашние гости. Все измятые и как будто побитые. Во главе снова шествовал отважный Ратибор, шатавшийся, как камыш при сильном ветре.

– Будь здоров, дружище! – крикнул он купцу. – Вот, принимай нас теперь! Мы пришли засветло похмелиться! Нам еще с утра плохо!

Пришлось опять сидеть Илье Всемиловичу с пьяной ватагой, угощать ее, выслушивать «примеры из жизни» и поучения. На этот раз дело, правда, не затянулось. Купец распорядился подать на стол самого крепкого, заморского вина, которое хранилось в особых дубовых бочках и подавалось к столу только в исключительных случаях. Уже через час опытные воины последовали вчерашней дорогой, оставив дом хлебосольного купца в покое.

Но на следующий день они пришли в гости снова, и опять купец был вынужден дать им стол и питье.

Горничную Чернаву похоронили тихо и без суеты. Местный священник, в обязанность которого входило освидетельствование смерти, услышав о чуме, не пожелал проведать покойницу в горнице, а ограничился лишь молитвенными песнопениями в сенях, так что обстоятельства смерти купеческой служанки не стали предметом обсуждения у болтливых горожан.

Воевода и его соратники продолжали чуть ли не каждый день навещать купеческий дом и досаждать семье вщижского богача. Последний уже был вынужден вставать с постели еще до рассвета и уходить в свою лавку, чтобы дела не пришли в упадок. Гостей принимала Василиса и так умело ублажала, что они, ничего не заподозрив, угощались до положения риз.

Так все это тянулось до середины декабря, когда вдруг неожиданные обстоятельства разом прекратили наезды надоевших вояк. Смоленский князь Ростислав, объявивший себя еще ранее великим киевским князем, но не венчавшийся на княжение и доселе спокойно проживавший в Киеве на правах гостя, неожиданно явился со своей дружиной в Совет господ и объявил о переходе в его подчинение всех воинов киевского гарнизона. Одновременно он потребовал от городской верхушки признать его великим киевским князем. Городская знать, которой, как и простым горожанам, уже давно надоели беспорядки и безвластие, была готова подчиниться. Но черниговская дружина с воеводой не пожелала покориться воле чужого князя, и завязалась борьба. В это время воеводе Ратибору было уже не до попоек в купеческом доме. Втянутый во внутригородские интриги, он со своими соратниками редко покидал городской центр, где и без того имел возможность ежедневно поддерживать свое пьяное состояние.

А тут, в самый разгар сумятицы и беспорядков, в Киев нагрянул князь Даниил Галицкий. Он-то и покончил со всеми пирушками и интригами в среде воинства! Поставив во главе городского гарнизона своего воеводу Дмитрия, строгого и нетерпимого к пьяницам, князь добился не только укрепления дисциплины, но и подъема боевого духа защитников города. Все пьяницы были строго наказаны или безжалостно изгнаны из Киева. Скрежеща зубами от ярости и возмущения, уезжал из «матери градов русских» бывший воевода Ратибор. По дороге в далекую Венгрию, где скрывался в это время князь Михаил, проследовали и все остальные, недовольные новыми властями, черниговские воины.

Ратибор не забыл своего друга, купца Илью, и в последний день перед отъездом навестил его в купеческом доме.

Илья, прослышав об отставке отважного воеводы, искренне обрадовался: накрыл богатый стол, за которым расхвалил своего назойливого друга и даже дал ему денег на дорогу.

Принимая тугой кошель с серебряными монетками, Ратибор прослезился от избытка чувств, а затем, троекратно поцеловавшись с хитрым вщижанином, навсегда исчез из его жизни.

Все опять наладилось у удачливого купца. Казалось, что после такой ужасной истории, из которой ему едва удалось выпутаться, наступит, наконец, тишь и благодать. Беспокоило лишь одно: что-то не было никаких известий от уехавших с татарином слуг. Вот прошли и зима, и весна, и лето, а о них – ничего! Неужели погибли? Или замерзли еще в дороге? Одна мысль за другой одолевали встревоженного купца: что-то будет?

Одна Василиса, казалось, не волновалась. – Не волнуйся, Ильюшенька, – говорила она, – не такие наши молодцы, чтобы затеряться в снежной степи или замерзнуть! Да и татарин наш не злодей! Он – добрый и праведный человек! Скорее наш брат предаст (Это уже мы только что на себе испытали), чем какой-нибудь озорник или даже лютый недруг! А Большой Тучегон – честный и добрый молодец! Я в это искренне верю!

Купец успокаивался, слушая ее слова, но через некоторое время начинал беспокоиться снова. Он пытался узнать что-нибудь о татарах от купцов, приплывших в город из-за моря, но они ничего не смогли рассказать.

Как-то разом в городе прекратились разговоры о возможном нападении татар. Торговля процветала, горожане жили в своем тихом, безразличном к другим концам Руси мире, и ничего тревожного не видели и не слышали…

Наконец, в один из солнечных сентябрьских дней, когда воздух, казалось, пропитался запахом яблок и блестел от летавших паутинок, в ворота купеческой усадьбы постучали. Слуга, выбежавший на стук, глянул в дверное оконце и оторопел.

– Батюшки! – закричал он. – Молодцы наши вернулись! Слава тебе, Господи, во веки веков!

По такому случаю послали за купцом Ильей. Он немедленно прибыл в дом и обнял всех четверых своих верных слуг, возвратившихся целыми и невредимыми.

– Ну, рассказывайте, мои верные люди! – с нетерпением промолвила Василиса, когда ее преданные охранники откушали лучшей купеческой пищи.

– Да, уж так, матушка, – начал самый старший, сорокалетний Ставр. – Мы благополучно добрались до Великого Поля! Ехали, правда, долго. А ночь коротали в телеге попеременно. Большой Тучегон научил нас, как спать в мороз без опасности. Мы все время его слушались. Он, матушка, великий воин! Он служил послом у самого их царя Бату не один год! И его батюшка, славный воин по имени Большак, был послом. Он принял лютую смерть от наших русских князей много лет тому назад. Вот и сын его продолжил отцовский путь, как это принято у татар… Ну, вот мы добрались до этой великой Орды…

– Нет, все было не так! – перебил его товарищ, Волод. – Мы не сразу попали в Орду! Сначала нас окружили конные татары. Да едва не поубивали из своих луков! Но Тучегон нас спас своим зычным голосом! Он выкрикнул что-то грозное по-татарски! Когда татары услышали его крик, они чуть не попадали со своих коней! Подбежали к нам пешими и так униженно стали виниться! Тогда мы поняли, какая великая власть есть у нашего Тучегонушки!

– Ну, а дальше, – продолжил другой охранник, Провид, – мы поехали в окружении этих татар в саму Орду, как они называют свое царство. И спустя полдня мы оказались в великом, необычном городе. Там повсюду раскинулись дивные дома: то круглые, то кочковидные! Как большие половецкие кибитки. Одни стоят на колесах…С великой радостью встретили нашего Тучегона. И нам досталось немало почета!

– Одного кумыса попили окиян-море! – вставил фразу нетерпеливый Милюта. – За день по ведру выходило!

– Кумыса? – вопросила, нахмурившись, Василиса. – А что это такое?

– О, это – питье, матушка, отменное! – ответствовал Ставр. – Такое вкусное пиво. Из кобыльего молока!

– Вот уж какие дела! – покачал головой купец. – Эти люди ухитрились делать пиво даже из молока! А у нас говорят, что эти татары ни к чему, кроме убийства, не способны!

– Это ложь! – вскричал Милюта. – Они толковые и очень ласковые! Они так любят своих людей! Они не покинут своих товарищей на поле брани, как это у нас водится! Они очень дружны между собой и даже, можно сказать, сплочены…Уж так они нас благодарили за спасение Тучегона!

– Ну, так нельзя говорить обо всех русских! – рассердился Илья. – Какую глупость вы болтаете! У нас тоже бывают злые и добрые! Вспомните хоть бы Ефима, брянского управляющего. Ведь спас же его друг и товарищ, когда он, раненный, потерял силушки! Попридержите поэтому свои языки!

– Ну, это, конечно, так, батюшка – согласился Волод. – Тут не надо перегибать палку! Но скажу тебе, батюшка, что больно мы поражены всем таким в татарской Орде, что сами увидели! Не хотелось бы воевать с такими прекрасными людьми!

– Оно, конечно, никому эта война не нужна! – кивнул головой купец. – Народы живут спокойно, если их правители не льют напрасно кровь! Как знать, может, не будет жестокой войны с татарами?

– Этому не бывать, батюшка Илья Всемилич, – вздрогнул посуровевший и даже в этот миг почерневший лицом Ставр. – Войны не избежать! Наш Тучегон передал тебе такую весть: осенью сам великий царь Бату придет к нашему городу! А значит, наш город обречен на погром и разорение!

– Что ты мелешь такое неразумное? – возмутилась Василиса. – Да как они осмелятся воевать с таким великим и могучим городом? Это им не Чернигов!

– Нам сказал Большой Тучегон, что так решил их царь. И никто не в силах изменить его волю! И особенно потому, что киевляне повинны в казни татарских послов! А здесь возмездие неминуемо!

– Господи, что же нам теперь делать? – простонал купец. – Мы не успеем даже вывезти все товары! Нам некуда бежать!

– Тучегон тогда сказал, что тебя минует татарский гнев! Он послал тебе такой совет, чтобы все твои люди не выходили из усадьбы и в войне не участвовали. Татары уверены, что возьмут город! Вот что они тебе, батюшка, и Василисе-матушке передали, – Ставр полез рукой за пазуху и вытащил две большие, с ладошку величиной, сверкавшие серебром пластинки с непонятными письменами. Покачиваясь на серебряных цепочках, они, как зеркальца, отражали свет. – Каждая эта вещица называется у них пайцзой. Ни один татарин не осмелится обидеть владельца такой пластины. Вот какова плата татар за твое сердечное добро!