Текст книги "Любовь сильнее Тьмы (СИ)"

Автор книги: Солнечная Фея

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

– А такое, что десять тысяч. – Полуэльф поймал на себя вопросительный взгляд Гэндальфа и кивнул, мол, да, примерно десять тысяч. – Стоят между Фродо и Роковой горой. Я отправил его на смерть, – строгий и громкий голос мага вдруг стал тихим и глухим.

– Нет, для Фродо ещё есть надежда, – негромко произнёс Арагорн, и все повернулись к нему. – Ему нужно время и свободный путь к Ородруину. Мы можем устроить это.

– Как? – кажется, все вместе спросили это. На Арагорна вопросительно взглянули майа, полуэльф, эльда, гном и человек.

– Выманить армию Саурона. Опустошить его земли. А после напасть на Чёрные Врата. – Моргомир замер, пытаясь обдумать это. Арагорн прав, бесконечно прав. Но даже если собрать всех, силы будут недостаточными. Но нужно дать Фродо шанс, иначе всё Средиземье погибнет. Но…

– Нам не одержать победы силой оружия, – тихо проговорил Гэндальф, озвучив мысли остальных.

– Нам не победить, – согласился с ним Арагорн, – но мы дадим шанс Фродо.

– Саурон обратит свой взор на нас. И орки не будут следить за Ородруином, – Моргомир продолжил его фразу и поймал одобряющий взгляд Эстеля. Полуэльф знал, что если им не удастся, то всё погибло. Он вспомнил Арименэль и Лаурелинмэ, но тут же напомнил себе, что они тоже погибнут, если не получится уничтожить Кольцо. Снова нужно разрываться между сердцем и долгом. – Я согласен.

– И я, – Леголас поднял наконец голову. Молча кивнул и Эомер, присоединяясь к другим. Повисло недолгое молчание, каждый думал о своём, вспоминал близких, друзей, любимых…

– Это верная смерть, – в тишине громко прозвучали слова Гимли. – Никакого шанса на успех. – И неожиданная фраза. – Так чего же мы ждём?

– Саурон заподозрит уловку. Так его не обмануть, – быстро проговорил Гэндальф, но Арагорн мягко улыбнулся.

– Я думаю, он попадётся.

Все остальные кивнули, соглашаясь с ним, и Митрандир, недолго помолчав, тоже медленно склонил голову:

– Что ж, тогда собирай войска, Арагорн.

========== Глава 33. Последние дни ==========

Войска, собранные Арагорном, были небольшими. Многие воины, раненные и изнемождённые, находились в Палатах Исцеления, часть армии оставалась охранять Минас-Тирит. Да и не нужно было Эстелю собирать большое войско. Все понимали, что нельзя сразить силы Мордора, к Чёрным Вратам нужно было отправиться лишь затем, чтобы дать Фродо шанс, отвлечь Саурона, подставить себя под удар, и, возможно, погибнуть. Армию составляло несколько тысяч воинов. Были среди и них рохиррим, и гондорцы, и дунэдайн, и эльдар. Все они добровольно вызвались идти, понимая, что могут не вернуться.

Время шло. Близилось начало похода в Мордор.

***

Арименэль растерянно смотрела на Моргомира и молчала, не зная, что сказать.

– Мы не победим, если Фродо не уничтожит Кольцо, – полуэльф всё время повторял эту фразу, напрасно надеясь переубедить эллет не идти с ним, но девушка и слушать ничего не хотела. – Это верная гибель, melda.

– Если Фродо не уничтожит Кольцо, мы все погибнем, – эльфийка упрямо взглянула на любимого. – А те, кто выживут, покорятся Саурону. Я не хочу такой судьбы.

– Никто не хочет. Для этого нужно защитить Средиземье, и это все понимают.

– Я тоже хочу защитить наш мир, – прошептала Арименэль, опустив голову. В этот момент она как никогда понимала, что ничем таким не сможет помочь. Что толку с того, что она может сражаться? Есть люди, которые умеют это делать более искусно. Какая польза может быть в последнем сражении от обычной эльфийки, которая всего лишь хочет, чтобы с её родными ничего не случилось, чтобы Саурон пал, и миру больше не грозила опасность?

– Я понимаю, – Моргомиру с трудом давались эти слова, – но всё не так просто. Каждое мгновение может стать решающим, – полуэльф понимал, что и говорить этого не нужно, Арименэль знает это и без слов. Но он не хотел, чтобы любимая отправилась к Мордору с ним. Она там может погибнуть. Да и вообще – не стоит ей видеть тот мрак, что находится в этой тёмной стране. Хватит с Арименэль ужасов войны.

Но Моргомир знал, что эльфийка всё равно пойдёт. Как ушла тогда из дворца, чтобы сражаться в пылающем Минас-Тирите. Как покинула тогда Ривенделл, один последних оплотов мира. И в тот, и в другой раз – ради него. Пойдёт она и сейчас, чтобы быть рядом. От этой мысли сердце больно сжималось, и хотелось крикнуть, чтобы она не смела этого сделать, хотелось переубедить, да даже запереть в этой комнате, лишь бы Арименэль была в безопасности.

Но Моргомир понимал ещё и то, что это её не остановит, как не остановило и тогда, когда… Когда? Да много таких ситуаций было. Арименэль всегда была готова пойти куда угодно ради других. Бывший назгул знал это, хотя ему отчаянно не хотелось в это верить. Но её же не переубедить, может, за неё уже вступился недавно Арагорн, сказавший, что это выбор самой Арименэль. Сказали это и Гэндальф с Гимли. Но разве можно спокойно разрешить ей ехать, разве можно жить с мыслей о том, что ей что-то угрожает?

– Я не могу, звёздочка. Не могу тебя отпустить, – глухо произнёс полуэльф, и Арименэль вздохнула.

Она тоже понимала его и разделяла его чувства. Только вот не хотелось отпускать как раз Моргомира. А вдруг с ним что-то случится? Эта мысль не покидала девушку, и эльфийка безумно боялась за любимого. Но они все должны защитить Средиземье, а значит, что Моргомир отправится с остальными в Мордор. И что можно сделать? Арименэль не хотелось думать о том, что будет дальше, но она твёрдо знала, что Моргомира она не оставит. Страх за него пересилил страх перед силами Мордора. Разве можно оставаться в стороне, когда будут гибнуть невинные люди, когда Саурон грозится стереть с лица земли целые государство, и когда родные находятся в смертельной опасности? Арименэль теперь не понаслышке знала о войне, она своими глазами видела всё её безумие, сама участвовала в кровавой битве, где шансов выжить и сберечь близких почти нет. Девушке уже давно казались глупыми все её мечты о сражениях, победах и подвигах. Эльфийка лишь хотела защитить в этой последней битве Моргомира. Эллет знала, что ничего такого не сможет сделать, она не великий воин, как Арагорн, у неё нет особой силы, как у Гэндальфа, она не может воспринимать всё как должное, в отличии, скажем, от Гимли. Но Арименэль хочет быть рядом с Моргомиром, помогать ему. Это же уже что-нибудь да значит?..

Эллет, встречаясь взглядом с Моргомиром, заметила в его глазах отчаяние, и её сердце сжалось. Девушка осознавала, о чём полуэльф сейчас думает, и она злилась на саму себя за это. Почему из-за её выбора страдают другие, почему из-за её глупых поступков переживает Моргомир?

– Я хочу быть с тобой даже там, – запинаясь и путаясь в словах, тихо проговорила эльфийка. – Просто… я не могу иначе.

Моргомир несколько секунд молча смотрел ей в глаза. Арименэль тоже замерла, не опуская взгляда. После полуэльф тяжело вздохнул и отвёл взор в сторону.

– Я знаю, – тихо проронил он, а после вдруг осторожным движение коснулся щеки эллет. – И, наверное, ты в чём-то права, – Моргомир вдруг резко развернулся и быстрым шагом направился к двери. Арименэль вздрогнула и бросилась к нему, обнимая, и полуэльф замер.

– Прости меня, – всхлипнула девушка, – я не должна так поступать. Прости…

– Я просто боюсь за тебя, – глухо произнёс Моргомир, – а вдруг я не сумею тебя защитить? Звёздочка, ты же всё знаешь, – они оба замерли, но потом полуэльф отстранился и, не оглядываясь, хотя это давалось ему с огромным трудом, вышел из комнаты.

Арименэль несколько секунд смотрела на захлопнувшуюся дверь, повернулась и, не чувствуя ног, подошла к кровати. Какая же она всё же… глупая девчонка! Глупая, глупая, глупая!

Эллет с силой сжала покрывало и зажмурилась. Моргомир не понимает её в полной мере, хотя старается понять. Эльфийка проклинала себя за это. Как же она может так поступать?! Но может ведь.

– Я ведь люблю тебя, – Арименэль закусила губу, но не обратила внимание на боль, – люблю я тебя! Не могу так, – выдохнула девушка. – Прости меня… Я не могу тебя оставить.

«Можешь злиться, но я пойду с тобой. И хотя твоя боль – самое худшее, что я видела и чувствовала в жизни, мне придётся это сделать. Прости меня. Это верная гибель, я знаю. Но разве нужна будет иная жизнь? Нет, Моргомир. Не нужна. Это ведь ради тебя, ради меня, ради нас. Помнишь, ты говорил, что всё будет хорошо? Я верю в это.

Я люблю тебя и не могу иначе. Прости, прости, прости меня за всё, родной.

Надежда ещё есть! Разве ты не веришь? Пусть и не веришь… Моё решение не изменится. Любимый, ты знаешь, как непривычно мне принимать решения, эти проклятые твёрдые решения, и вновь выбирать. Выбирать отчаяние или надежду, свет или тьму, боль или радость, счастье или горе. Выбирать жизнь, полную света и надежды, жизнь, полную отчаяния и неизменной тьмы, или смерть. И ты знаешь, что я выберу в любой ситуации. Вернее, кого.

Я всегда выберу тебя. Что бы ни случилось. Пусть исчезнет Арда, пусть против нас будут все, пусть нам будет угрожать смертельная опасность, мой выбор будет неизменен. Я пойду с тобой и умру.

Прости…»

***

Минас-Тирит застыл в молчании. Люди столпились на белоснежных улицах, уже отмытых от крови и грязи. Люди не смотрели в глаза уходящим, лишь вздрагивали с каждым разом. Какие слова, какие прощания нужны идущим на смерть?

Арименэль сжала рукоять меча и стиснула зубы. Ну вот, она сама предалась этим мрачным мыслям! Сколько можно уже?! Надежда есть всегда, даже в самые тёмные времена, как есть и любовь.

Эллет при мысли об этом подняла голову и встретилась взглядом с Моргомиром, что ехал рядом, и на душе стало светлее, девушка даже улыбнулась. Полуэльф улыбнулся в ответ, но Арименэль видела, как на его бледном лице отражалась мука. От этого больно сжималось сердце, и эллет корила себя в этом, боль душила, хотелось обнять (да, вот так, прямо сейчас!) и услышать хотя бы слово…

Арименэль знала, что Моргомиру смотрит на неё с надеждой, потому что ждёт, что девушка вернётся обратно в город, но всё равно в глубине души понимает, что напрасно. А потому лишь вздыхает и глядит вновь, и его взгляд говорит лучше всяких слов.

Эльфийка улыбнулась снова сквозь слёзы. Они рядом. Они теперь всегда будут рядом, что бы ни случилось. В этом сражении ничто их не разлучит.

Слов нет. Войска едут в молчании, и Моргомиру с Арименэль остаётся лишь обмениваться взглядами. Минас-Тирит, Белая Цитадель Гондора, осталась позади. В какой-то миг эльфийка обернулась, и что-то тоскливо защемило в душе. В городе остались многие воины, осталась Эовин, остался Мерри, и Лаурелинмэ… Нельзя подвести их, нельзя подвести всех!.. Нужно выжить ради любимых.

Солнце в последний раз озарило белоснежную башню Эктелиона, а после исчезло за острыми пиками гор. На мир опустились сумерки, и в этой темноте всё обрело более жуткие образы.

Мрак Мордора наступал, не давая спокойно ехать, заставляя с тревогой оглядываться. Но один лишь ободряющий взгляд мог рассеять любую тьму.

Звучат уверенные голоса командиров, и войска останавливаются на привал. Большинство воинов идут пешими, поэтому путь обещает растянуться на несколько дней. Арименэль вздохнула при мысли об этом: время обещало идти очень мучительно, а состояние в Мордоре девушка даже представлять не хотела. К счастью, Осгилиат и река были уже позади, а впереди виднелся перекрёсток дорог.

Странно, но эллет взяли в передовой отряд. Странно, конечно, но эльфийка в ином случае и сама бы об этом просила, чтобы быть рядом с Моргомиром, братьями и другими. «Ну и конечно, чтобы сразиться одной из первых с чудовищами Саурона», – мысленно усмехнулась девушка. Усмешка получилась невесёлой.

В молчании войска расположились, зажгли костры (никто не таился, в этом и была вся суть – вызвать внимание Врага), приготовили скудный ужин, выставили дозорных и легли отдохнуть. Всё по чёткому плану. Никаких разговоров, шуток, смеха. Даже споров не было, мрачное предчувствие беды зависло в воздухе и завладело сердцем, не желая отпускать. Арименэль не была исключением, но Моргомир обнял её, не сказав ни слова, и тьма отступила. Они так и проспали всю ночь в обнимку. И, удивительно, кошмаров эллет не видела, а утром проснулась с новыми силами и с надеждой в душе. Моргомир улыбался и даже о чём-то порой рассказывал, и девушка улыбалась тоже. На несколько часов в сердце поселилась тихая радость.

Но путь продолжался. Казалось, всё замерло и безмолвно наблюдало за войсками – и небо, и деревья, и травы. Каждый шаг был замечен, к каждому разговору прислушивались. И не только природа был свидетельницей похода, повсюду скрывались слуги Саурона, и они доносили в Мордор обо всём.

Дни тянулись, порой встречались небольшие отряды орков, их быстро уничтожали, но ужас в сердцах усиливался. Всё реже росли деревья, земля потемнела. В воздухе витал горький запах гари и дыма.

Арименэль видела, как мрачнел с каждой лигой Моргомир, как испуганно перешёптывались воины, как Гэндальф встревоженно разговаривал с Арагорном, как даже Гимли почти потерял боевой настрой. Как волновались Кэльдар с Мэлнилитоном и порой с укором смотрели на сестру, мол, зачем ты поехала? Страх сковал сердце.

Мордор был близко.

***

Лаурелинмэ сидела на кровати, опустив голову и обхватив руками плечи, словно ей было холодно. Минуло уже несколько дней с того часа, как армия покинула город, и эльдиэ никак не могла успокоиться.

Это ж надо было умудриться допустить, чтобы тебя ранили, и из-за этого остаться! Разве можно просто так сидеть в этих до омерзения светлых стенах, пить ненужные почти лекарства и слушать нудные разговоры, пока идут на смерть друзья?! Лаурелинмэ не могла смириться с этим, как и Эовин. Обе они отчаянно рвались к Мордору, и им были тесны Палаты Исцеления.

Лаурелинмэ с горечью вспоминала всех тех, кто отправился к Чёрным Вратам. Моргомир вновь подвергал себя опасности, но с этим эльдиэ могла смириться, хотя и с трудом. Пошла и Арименэль, но у Лаурелинмэ не хватило сил высказать ей всё, что она о ней думает. Это ж надо – пойти на смерть в таком юном для эльфийки возрасте. Но нет, пошла же. Лаурелинмэ тогда и сказать ничего не успела, да и Арименэль не промолвила ни слова. Лишь взглянула пронзительным взглядом, и по её тёмным глазам эллет поняла, что спорить бесполезно. Этот взгляд Лаурелинмэ хорошо знала – так смотрят те, кто уже решились, кто готовы пойти куда угодно, лишь бы защитить любимых. Арименэль пошла за Моргомиром. Но и не только – она хотела помочь в этой битве всем защитить Средиземье.

Ушли и Кэльдар с Мэлнилитоном. Но они были готовы, и все это знали. Лаурелинмэ смотрела на них и понимала, что эти эльдар способны ради родных и ради победы броситься в битву без приказа. По меркам эльфов они тоже юные – совсем мальчишки, как и Леголас, сын Трандуила. Лаурелинмэ слышала рассказы всех троих. Им пришлось рано повзрослеть, слишком рано. Как и Арименэль, как и… Моргомиру. Его-то детство она не видела, и вина жгла душу, заставляя вновь и вновь вздрагивать, шептать запоздалое «Прости» в пустоту и понимать, что, в общем-то, она повторила ошибку отца.

Лаурелинмэ передёрнула плечами. Нет, нельзя вспоминать о нём! Не надо бередить старую рану. Говорят, что с прошлым нужно расставаться. Эльдиэ хотела этого отчасти, но не могла. Каждый раз задумывалась и решала, что нет, не нужно ничего забывать, нужно просто жить дальше. Потому что без этого прошлого сама Лаурелинмэ – не Лаурелинмэ. Так что надо лишь отпустить все печали, при этом не отвергая ничего. Но она, Лаурелинмэ, знала, что слишком на него похожа. Хотя бы этим огнём, пылающем в душе и растекающимся в крови по венам, заставляющим злиться и принимать необдуманные решения.

Лаурелинмэ со вздохом поднялась с кровати и подошла к окну, из которого лился солнечный свет. Но горы вдалеке были покрыты тьмой, и эльдиэ знала, что там находятся сейчас её родные. Лаурелинмэ безумно хотела туда, как и Эовин. Но племянница короля Тэодена в последнее время очень сдружилась с младшим сыном наместника Денетора Фарамиром и уже, казалось, не думала о битве. Эльфийка не раз видела, как они уходят вместе, и всегда улыбалась, предчувствуя, что одной дружбой тут дело не ограничится.

Лаурелинмэ вновь вздохнула. Солнце освещало комнату, и золотистые лучи беззаботно прыгали по стенам. Когда эльдиэ открыла глаза, один из них скользнул по её руке, и эллет вздрогнула.

Золотыми, нет, золотистыми, как мягкие солнечные лучи, как душистая пшеница и нежные одуванчики, волосами обладали, кроме неё – самой Лаурелинмэ, те трое, которые были очень ей дороги, несмотря на всё.

…Маленькая девочка с золотистыми локонами танцует в осеннем лесу, и Лаурелинмэ, такая же юная, с улыбкой наблюдает за ней. После, спустя много лет, так же будет танцевать уже девушка, уже совсем взрослая, и в совершенно другом лесу. Будет так же звенеть её весёлый смех, и листья будут изящно кружиться…

Эсилиэль. Младшая сестра. Нежная и неунывающая, весёлая и светлая. Лаурелинмэ не виновата в её смерти, но сердце почему-то при каждом воспоминании ноет.

Странно даже: они ведь ровесницы, близняшки, но Лаурелинмэ чувствовала себя гораздо старше ещё тогда, в детстве. Хоть Эсилиэль и младше всего на несколько минут, она всегда казалась Лаурелинмэ маленькой девочкой. Может, это из-за того, что пришлось рано взрослеть. Когда вокруг война, когда растёшь без отца, поневоле становишься старше. Лаурелинмэ знала о многом, мать рассказывала ей то, чего не рассказывала Эсилиэль. Сёстры были совершенно разными по характеру. Лаурелинмэ уже в детстве часто бывала серьёзной и задумчивой, а Эсилиэль над этим смеялась. Она её не понимала. Лаурелинмэ относилась к этому снисходительно, а сестра немного обижалась, что к неё относятся, как к ребёнку («Она ведь и была ребёнком», – с улыбкой думала эллет, а внутренний голос ехидничал: «А ты что, нет?»). Лаурелинмэ всю жизнь старалась заботиться о Эсилиэль, и это не всегда было хорошо. Но эльдиэ просто очень боялась за сестру и сильно её любила. Лаурелинмэ не хотела, чтобы с Эсилиэль случилось что-то плохое. Не хотела, чтобы она повзрослела слишком рано.

Эльдиэ вздохнула. Она знала, что сестра сейчас в Мандосе, но с ней всё хорошо. Когда-нибудь Эсилиэль заживёт в Валиноре, и всё наладится. Да, наверняка она больше не будет беспечно танцевать в осеннем лесу (да и есть ли в Благословенном Краю осень?), но в её волосах всё так же будут прятаться солнечные лучи, согревающие всё вокруг.

…Лаурелинмэ с Эсилиэль сосредоточенно рассматривают портрет, нарисованный их матерью. После Эсилиэль о чём-то бодро говорит, но Лаурелинмэ её не слушает. Она смотрит на изображённого эльфа. Резкие черты лица, чуть насмешливая улыбка, зелёные глаза (точно такие же, как у Лаурелинмэ!) лукаво прищурены. И золотистые волосы небрежно разбросаны по плечам.

Эсилиэль умолкает, и девочки вновь смотрят. После сестра вновь начинает о чём-то говорить, но Лаурелинмэ снова её не слушает. Она замирает, запоминая навсегда родной облик. Зелёные глаза с играющими в них смешинками. Улыбка – такая родная и светлая! И золотистые волосы.

Это отец Лаурелинмэ и Эсилиэль…

Эльфийка до крови закусила губу. Нет, что бы она ни думала, отец навсегда останется для неё родным эльфом. Пусть Лаурелинмэ никогда и не видела его, но она знает о нём по рассказам матери и Владычицы Галадриэль. А летописям эльдиэ давно не верит. В них же не сказано про маму, про саму Лаурелинмэ, про Эсилиэль. Будто этого не было. Хотя действительно никто тогда ни о чём не знал.

Лаурелинмэ вздохнула уже скорее устало, чем грустно. Прошло столько лет, а она так и не хочет называть имя отца. Вернее не может, хотя возможность была, когда Арименэль спрашивала. Не такая это уж и страшная тайна. Хотя для кого-то из эльдар она и может показаться страшной. Лаурелинмэ знала о делах отца, но она не судила его. Каждый может совершать ошибки, пусть и такие страшные, но прощать всё равно нужно. А отец… отец, в конце концов, очень любил маму.

Порой Лаурелинмэ думала, что всё, что ей нужно, это увидеть его хоть раз. Хотя бы один раз обнять его, поговорить. Но это невозможно, только не в Средиземье.

Да, тут ничего странного нет, что двое любимых ею эльдар имеют золотистые волосы. А вот третий…

…Лаурелинмэ молчит. Ей нужно отправиться в Лориэн, а вот его путь лежит в Ривенделл. Она совершенно не хочет расставаться с ним, и ей хочется надеяться, что и ему тоже.

– Ну и куда ты пойдёшь? – он говорит неизменно серьёзным тоном, и у Лаурелинмэ сжимается сердце. Снова. Они, познакомившись, со временем сблизились, но эльдиэ никак не может называть его другом. Эльфийка злится на свои чувства, она не хочется признаваться себе в них. Ведь глупости это, правда?..

– Домой, – коротко отвечает Лаурелинмэ и отворачивается. – И ты. Только у нас разный дом.

Он молчит. Он редко молчит, обычно только если ему нечего сказать. И сейчас, похоже, он не знает. Или не хочет. Лаурелинмэ сама не знает, чего она ждёт от него.

– А где твой дом теперь? Ты так и не говорила, где живёшь.

– Тебе это важно?

– Мы друзья, – спокойно отвечает он, и эльдиэ снова злится. На себя, на него, на всех.

– Ты давно не говорил, что мы друзья, – Лаурелинмэ с трудом успокаивается и старается, чтобы её голос не дрожал. – Это странно, не находишь?

Он снова молчит, но потом неуверенно (Неуверенно?! Это так на него непохоже) начинает:

– Я хотел бы знать, где тебя искать, – при этом он опускает взгляд, и Лаурелинмэ не видит его небесно-голубых глаз.

– Зачем тебе меня искать? – с какой-то странной надеждой спрашивает эльдиэ, и вновь гонит прочь свои мысли и чувства.

И он снова молчит. Потом привычным жестом забрасывает походную котомку на плечо. Лаурелинмэ смотрит на него, понимая, что он уже ей ничего не ответит. Эльф подходит к ней и хочет обнять, но в последний момент передумывает. И от этого почему-то больно.

– Береги себя, – коротко говорит он.

– И ты себя, – шепчет Лаурелинмэ. А эльда неожиданно улыбается, и эта улыбка освещает всё вокруг, а эльдиэ сама неуверенно улыбается в ответ.

А после они расходятся в разные стороны без надежды увидеться вновь.

– Глорфиндейл, – прошептала Лаурелинмэ. Сердце заколотилось, и что-то горькое заполнило душу. Она всё равно его не увидит. – Я… – эльдиэ осеклась. К кому она обращается? Глорфиндейл далеко, очень далеко, и не факт, что они увидятся вновь. А если бы встретились, то что бы сказали друг другу? Лаурелинмэ не знала точно.

« Глорфиндейл, я для тебя тогда что-то значила? Почему мне тебя не забыть?»

Лаурелинмэ встряхнула головой, отгоняя мысли. Сейчас не время об этом думать. Мир в опасности.

Эльдиэ взглянула на восток и увидела, что небо вспыхнуло алым.

***

Становилось труднее дышать, весь воздух в Мордоре, казалось, был отравлен. Арименэль сначала показалось, что она задыхается, и девушка судорожно вцепилась в гриву Арлота. К счастью, через некоторое время всё прошло, и голова перестала кружиться при каждом вдохе. Моргомир с тревогой смотрел на эльфийку, боясь, что ей станет плохо, но всё обошлось. Правда, после этого к Арименэль примчались перепуганные Кэльдар с Мэлнилитоном, и эллет с трудом убедила братьев и любимого, что с ней всё в порядке. Кэльдар тяжело вздохнул, Мэлнилитон неодобрительно что-то проворчал, Моргомир ничего не сказал, но после всю дорогу не отрывал от девушки внимательного взгляда. Арименэль знала, что он себе невесть что сейчас воображает, а потому каждый раз говорила, что хорошо себя чувствует.

Земля стала совсем безжизненной, небо закрыли тучи, но где-то вдали вспыхивала огнём Роковая гора. Её было видно с большого расстояния. А потом впереди показались огромные Чёрные Врата.

По приказу Арагорна войска остановились, а сам он поехал вперёд, вместе с ним отправились Гэндальф, Леголас с Гимли, Эомер, сыновья Элронда и Моргомир. Арименэль осталась с войском, с отчаянием понимая, что ей нельзя туда, придётся остаться с другими эльдар и с воинами Гондора и Рохана. Но как только все спешились, кони, испугавшись Мордора, вырвались и умчались прочь, напрасно люди их звали. Но если даже лошади эльфов испугались, то что можно требовать с обычных?..

Войска построились, и вся армия застыла в молчании. Арименэль нервно вцепилась в рукоять меча, чуть подавшись вперёд и не отрывая взгляда от Моргомира и остальных. Сердце, казалось, вырывалось из груди, и эльфийка напрасно старалась перевести дух.

– Пусть силы Чёрной страны выйдут на бой, и да свершится над ними справедливый суд! – громкий голос Арагорна разнёсся по всему полю Мораннона. Эстель сейчас говорил за все народы Средиземья, призывал Саурона ответить за злодеяния.

Ворота медленно и со скрипом отворились, и из них медленно выехал человек на чудовище, лишь отдалённо напоминавшем коня. Посланник Саурона насмешливо обвёл Арагорна и остальных взглядом тёмных глаз.

– Мой господин великий Саурон приветствует вас! – человек оскалился, выражая подобие улыбки. Всех находившихся рядом с ним, в том числе и Моргомира, передёрнуло от отвращения. – Кто из вашего сброда достоин говорить со мной?

Арименэль и другие эльдар, слышавшие его слова благодаря чуткому эльфийскому слуху, переглянулись. Эллет почувствовала, как сердце сжалось от гнева, но девушка ничего не могла сделать, а поэтому ничем не показала своего негодования.

– Мы пришли не приветствовать Саурона, вероломного и проклятого, – сурово оборвал Глашатая Гэндальф. – Передай своему хозяину, что его тёмные войска должны быть распущены, а сам он должен сдаться, покинуть свои земли и никогда больше не возвращаться! – Арименэль, слыша слова мага, вздохнула. Саурон никогда не согласится на это. Но нужно было попробовать предложить.

– А, колдун, – человек презрительно окинул Гэндальфа взглядом, – мой Владыка как раз просил передать тебе это. – Арименэль не знала, что такое показал Митрандиру посланник, но видела, как волшебник вздрогнул, как переглянулись Арагорн с Леголасом, а Гимли возмущённо воззрился на Глашатая.

– Это кольчуга Фродо, – послышался шёпот Элладана с Элрохиром, и посланник Саурона расхохотался. Арименэль вздрогнула. Фродо… неужели он попался слугам Врага?! Что они с ним сделали?! И неужели… неужели Кольцо у Саурона? Нет, нельзя верить, это ложь!

– Так вот как звали того полурослика! Фродо… Что же, Гэндальф, в тебе нет ни капли сострадания? – Глашатай откровенно издевался над магом. – Знал бы ты, как мучился этот хоббит перед смертью, как страдал! Он выдержал, Гэндальф, маленький полурослик выдержал.

Повисла тишина, и Арименэль слышала стук собственного сердца. Тук-тук. Нельзя верить. Не верь! Это ложь. Они пытаются сломить волю к сопротивлению. Фродо не у них, нет. «Я не верю!»

– Прекрати издеваться и тянуть время, – зазвучал тихий голос Моргомира, и Арименэль с надеждой взглянула на него. – Хоббит жив. Убирайся обратно к своему хозяину. Мы не заключим с ним мир, как он надеется.

– «К своему хозяину»! – передразнил раздражённо Глашатай. – Вот как ты заговорил! Не ему ли ты служил раньше, полуэльф?

– Служил. Но не служу сейчас, – спокойно ответил Моргомир, и Арименэль с улыбкой взглянула на него. – Убирайся! Мне не о чем разговаривать ни с тобой, ни с Сауроном, ни с кем из его проклятого войска!

Конь человека попятился, и сам Глашатай растерялся. Метнув злобный взгляд на Моргомира, он перевёл взор на Арагорна.

– А это кто? Наследник Исильдура? Знаешь, чтобы стать королём, нужно нечто большее, чем эльфийский меч! – но прежде чем посланник Саурона успел сказать что-то ещё, как в воздухе сверкнул клинок Арагорна, и человек рухнул замертво со своего безобразного коня.

– Думаю, переговоры окончены, – подытожил Гимли, насмешливо смотря на лежащего Глашатая. Сыновья Элронда переглянулись и усмехнулись, молчащий Эомер ухмыльнулся.

Чёрные Врата с угрожающим скрипом начали открыться шире, и Арагорн с остальными направили коней обратно к войскам. Арименэль судорожно схватилась за меч. Скоро начнётся сражение, вот уже показались впереди первый строй орков. Как же их много…

Моргомир спешился с Амалора, подошёл к эльфийке и обнял. Арименэль прижалась к нему на короткое мгновение, закрывая глаза. Вместе с любимым не так уж страшно. Или наоборот страшнее – за него?..

– Я рядом, – шепнул Моргомир, и у Арименэль больно защемило сердце. Конечно рядом. Всегда.

Вражьи войска приближались, а полуэльф с эллет так и стояли в обнимку, не обращая на остальное внимание. Молча на них смотрели эльдар, и каждый поневоле вспоминал своих любимых… Наконец Моргомир с Арименэль отстранились друг от друга, но всё равно стояли рядом.

А Арагорн тем временем встал перед армией. Глаза его блестели от волнения, но он был твёрдо уверен в том, что делает.

– Сыны Гондора, Рохана! Мои братья! Народ эльдар! – все внимали ему. – Возможно, и будет день, когда мужество оставит нас, и мы предадим друзей и разорвём все узы дружбы, но только не сегодня! – войска замерли, вслушиваясь в его слова. – Может быть, придёт час волков, когда треснут щиты, и настанет закат эпохи людей! Но только не сегодня! – что-то обжигало души, и непонятное чувство наполняло сердца и эдайн, и эльдар. – Сегодня мы сразимся! За всё, что вы любите на этой славной земле! – Арагорн поднял ярко сияющий меч. – Зову вас на бой, народы Запада!

Воины с лязгом вытащили клинки. Они готовы пойти за королём.

Арименэль сама достала меч и переглянулась с Моргомиром. Орки приближались, но сейчас это не имело для неё значения. Сейчас рядом любимый. А значит…

Девушка повернулась к Моргомиру и внезапно поцеловала его на глазах у всей армии. Полуэльф вздрогнул от удивления, но ответил на поцелуй.

– Я люблю тебя, – тихо прошептала Арименэль, отстранившись и опустив голову. Как тогда, в Ривенделле…

– Я тоже люблю тебя, звёздочка, – отозвался Моргомир. Сейчас он улыбался. – Ты знаешь это.

– Знаю…

Сейчас хотелось сказать многое, но времени не хватало. Моргомир с Арименэль лишь переглянулись, но эти взгляды говорили о многом. «Я с тобой. Всегда» Они либо выживут, либо умрут вместе. Другого не дано, да и не нужно.

Земля затряслась, и Ородруин где-то вдали выбросил в воздух огненные искры. А после орки бросились вперёд, злобно рыча, и воины Запада ринулись им навстречу. Два войска схватились в смертельной битве.

Арименэль с Моргомиром, как и тогда, держались вместе. На этот раз надежда была лишь на Фродо, лишь маленький полурослик мог помочь. Судьба мира лежала в его крохотных ладонях.

Орки набрасывались со всех сторон, и всё смешалось, не различить их было. Где-то впереди сражался Арагорн, бок о бок бились Леголас и Гимли. Рядом эльфы под предводительством Элладана и Элрохира прикрывали гондорцев и рохиррим.