Текст книги "Любовь сильнее Тьмы (СИ)"

Автор книги: Солнечная Фея

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

***

Арименэль пришла в себя не сразу и долго не могла понять, где она находится. Вокруг пахло травами и лекарствами, зачастую очень горькими, но воздух всё равно казался очень свежим. Эллет несколько минут лежала без движения, пытаясь вспомнить, что случилось раньше – получается, она всё же потеряла сознание.

Эльфийке стало не по себе от мысли о том, что она наверняка заставила других изрядно поволноваться, и девушка наконец открыла глаза и огляделась. Белые стены, всё белое вокруг. Сама эллет одета в светлое платье.

– Очнулась, – раздался голос Моргомира.

И девушка, едва заметив его, ахнула, в одно мгновение приподнялась и радостно обняла полуэльфа, не обращая внимание даже на вспыхнувшую боль во всём теле. Моргомир тоже обнял её, но очень осторожно, точно боялся раньше дотронуться.

Всё отступило на второй план, и снова какое-то счастье, уже привычное и близкое, наполняло сердце, хотелось… хотелось улыбаться и просто радоваться, не думая ни о чём. Уже не задаёшься вопросом: «Почему так душа трепещет, и почему чувствуешь себя такой нужной, такой счастливой?» И не кажется странной такая нежность, освещающая всё вокруг.

– Заставила ты меня поволноваться, – слова Моргомира прозвучали почти без укора, но почему-то стало стыдно и досадно, словно эти слова – смысл всего. И чувствуешь себя такой виноватой, потому что понимаешь и чувствуешь на себе всю тревогу и весь страх, и это страшнее всего, страшнее собственных мыслей. – Прости, мне стоило тогда поскорей отвести тебя в город, – Моргомир легко поцеловал её распущенные волосы, и снова всё в душе затрепетало.

– Ты ни в чём не виноват, – тихо произнесла девушка, чуть отстраняясь. – Меня прости.

– Ну, уж тебе-то точно не за что извиняться, – еле слышно засмеялся Моргомир, снова притягивая к себе любимую и вновь целуя.

Но заскрипела еле слышно дверь, и на пороге, как и тогда, в Ривенделле, возник Кэльдар. Правда, уже не один, а с Мэлнилитоном. Арименэль, сперва испугавшись, дёрнулась, а потом вместе с Моргомиром возмущённо (опять же, как и тогда!) взглянула на смутившихся эльфов.

– Кажется, я снова невовремя, – пробормотал Кэльдар, опустив глаза, а Мэлнилитон лишь усмехнулся. – Есть в Средиземье титул «Того, кто приходит в самый неподходящий момент»? Приду, всё испорчу, – эльда трагично закатил глаза, и Арименэль, слушая брата, хихикнула, даже перестав на него сильно сердиться. – А раз ты, Мэлнилитон, со мной, значит придётся делить этот титул и с тобой, – продолжил эльда трагичным тоном, за что поймал на себе возмущённый взгляд Мэлнилитона.

– Или немного о том, почему я не любил эльфов, – пробормотал тихо Моргомир, не выпуская Арименэль из объятий. – Придут и действительно всё испортят.

– Так раньше про нолдор говорили, – со смехом заметила эллет, смотря на всё ещё возмущённого любимого и – неожиданно для самой себя – нежно поцеловала его в щёку. Лицо Моргомира разом посветлело, и полуэльф ласково посмотрел на девушку.

– Мэлнилитон, мы продолжаем портить момент, – не отрывая насмешливого взгляда от сестры, произнёс Кэльдар, на что его брат лишь закатил глаза и несильно толкнул рыжего эльду, мол, прекращай свои шуточки.

Арименэль с Моргомиром наконец перевели свои взгляды на них, и Кэльдар с Мэлнилитоном по очереди обняли девушку, осторожно и бережно. И потом заговорили обо всём, что было.

Эльфийка с удивлением узнала, что прошёл уже целый день после сражения, остатки армий сейчас находятся в изрядно разрушенном, но выстоявшем Минас-Тирите. Гондор и Рохан понёс очень большие потери, и Палаты Исцеления переполнены. В них, кстати, Арименэль и находится сейчас.

Кэльдар называл имена павших, которые благодаря своей хорошей памяти запомнил, и девушка невольно вздрагивала при каждом имени, уже даже не считая их. Моргомир чуть приобнял её, и это немного успокаивало эллет.

Погиб Денетор, пытаясь сжечь своего младшего сына, думая, что он умер. В глубине души эльфийка посочувствовала ему, но не стала сильно печалиться – наместник у неё даже уважения не вызывал. Погиб Тэоден, король рохиррим. Тот, что преодолел чары Сарумана и повёл свой народ на помощь Гондору. Тот, который даже в последние минуты своей жизни не отступил перед врагом. Его сразил сам Король-Чародей, но Первый назгул пал от рук Эовин (да, той самой Эовин, что встретила Арименэль в сражении, той, что была племянницей Тэодена) и Мерри – хоббита из Братства. Арименэль оставалось лишь в который раз подивиться их храбрости. И снова подумать, что, да, дивный народ – хоббиты. Да и люди… люди всегда отличались храбростью. Вот и сейчас – вроде бы девушка, а сражалась и победила самого Короля-Чародея.

– Многое произошло, – наконец со вздохом закончил Кэльдар. – Много смертей было. Думаю, каждый в этой битве был ранен – если не физически, то душевно. Сражения всегда оставляют шрамы в душе.

И Арименэль осталось с ним только согласиться. Она не знала, что сказать, а потому и молчала, но заговорил Моргомир:

– Звёздочка, а зря ведь я тогда не думал, что Пиппин станет Стражем Минас-Тирита. Именно он сказал Гэндальфу о том, что Денетор хочет сжечь Фарамира. Маленький хоббит, а уже герой… – полуэльф резко замолчал, задумавшись, а потом снова завёл разговор, но уже на другую тему. – Лаурелинмэ всё же серьёзно ранена. Клинок действительно был отравлен.

– Что с ней? – Арименэль почувствовала, как тревожно сжалось сердце, и со страхом взглянула на любимого.

– К счастью, целители вовремя обнаружили в ране яд, так что жива, но плохо себя чувствует. Даже меч в руках держать не может, – Мэлнилитон вздохнул, вспоминая, как и сам был ранен совсем недавно, в битве у Ривенделла. Хотя как это недавно? В октябре 3018 года. Чуть ли не полгода назад. – Она поправится.

– Слава Эру и Валар! – с облегчением воскликнула эльфийка и увидела, как с улыбками переглянулись остальные. – А что с Арагорном, Леголасом, Гимли? И Эовин как?

– С принцем Леголасом и Гимли всё в порядке, – ответил Мэлнилитон, – как и с Арагорном. Уже весь город, кстати, знает, что он истинный правитель. Эстель вылечил Фарамира, Мерри и Эовин. Ты помнишь о том, что писали в летописях? «Руки короля – руки целителя». Так что и с роханской принцессой, и с сыном наместника, и с хоббитом всё хорошо. Ну, относительно хорошо.

Вновь скрипнула дверь, и вошёл в комнату Арагорн. Он поприветствовал остальных и, подойдя к кровати, сел рядом.

– Ну, Арименэль, как себя чувствуешь? У тебя простое переутомление, но всё-таки даже оно может быть опасным.

Эллет заверила, что с ней всё хорошо, и Эстель, видя, что девушка действительно здорова, сказал ей, что можно покинуть Палаты Исцеления. Арименэль и остальные облегчённо вздохнули.

Девушка, приглядевшись, заметила, что Арагорн ладит с Моргомиром, и успокоилась. Видимо, они уже пообщались, и Эстель бывшего назгула принял. Впрочем, он ещё тогда, у Изенгарда, говорил Арименэль, что не отнёсся к новости о любви эллет с неприязнью…

Кэльдар с Мэлнилитоном ушли проведать раненых товарищей, а Арагорн отправился к Эовин и Мерри. Арименэль, тоже желая увидеть их, вызвалась идти с ним. Пошёл и Моргомир.

В большом светлом помещении было просторно, лишь порой проходили мимо целители. Бледная Эовин сидела на кровати, рядом был и Мерри, необычно тихий и молчаливый, а Пиппин, сидя на табуретке, болтал ногами и о чём-то бодро рассказывал. Когда в палату вошли Арагорн, Моргомир и Арименэль, он прервался, повернулся к ним и радостно вскрикнул, узнав. Эстель с улыбкой направился к Эовин, о чём-то говоря, и та отвечала, при этом однако бросая заинтересованные взгляды в сторону эллет и полуэльфа.

– Вот, Мерри, это Моргомир, – важно представил парня Пиппин, и Мерри со слабой улыбкой кивнул. Он тоже был о Моргомире наслышан. Арименэль поразилась той перемене, что произошла с ранее вечно весёлым и беспечным полуросликом, но потом с грустью осознала, что это не было удивительным. В конце концов, Мерри вместе с Эовин сразил самого главаря назгулов…

– Ну, как поживают наши герои? – со всей серьёзностью осведомился Моргомир, взъерошив волосы Мерри и Пиппину, и Арименэль невольно улыбнулась. – Я никогда не думал раньше, что в таком маленьком народце может быть столько храбрости и доблести.

– Думаю, о таком раньше никто и подумать не мог, – кивнул Мерри. – Даже мы сами. Я год назад и не предполагал, что повидаю столько и со столькими познакомлюсь. Ну и, конечно, не думал несколько месяцев назад, что когда-нибудь буду общаться с одним из Чёрных Всадников и эльфийкой, которая его полюбила, – хоббит с улыбкой взглянул на Арименэль, а та опустила глаза, тоже улыбаясь.

Она и сама о таком помыслить не могла. Давным-давно, ещё в детстве, она мечтала о любви, но никогда не думала, что всё окажется именно так. Сейчас эллет уже не удивлялась, лишь вспоминала те моменты, самые прекрасные моменты, когда она начинала общаться с Моргомиром. Пожалуй, это лучшее, что было в её жизни. Хотя… теперь вся жизнь стала светлой, счастливой. И всё то, что случалось раньше, не могло сравниться со временем, проведённым с любимым. Рядом с ним всё обретало огромный смысл.

– Ну, я тоже о таком подумать не мог, – усмехнулся полуэльф. Пиппин с Мерри тихо засмеялись, и Арименэль не могла опять не улыбнуться.

– Я тоже о вас слышала, – раздался вдруг мелодичный голос Эовин, – мне и Пиппин с Мерри многое рассказывали, и Таркун, то есть по-вашему Гэндальф, и Арагорн, и Лаурелинмэ. Я не верила в это, – аданет виновато опустила взгляд, – ведь разве возможно такое в наше время?

– Всё всегда возможно, – Арименэль присела рядом с ней и со светлой улыбкой заглянула в её серо-голубые глаза. Невольно эльфийка подумала о том, что же пришлось пережить этой хрупкой с виду аданет. Ведь и у Эовин была раньше счастливая мирная жизнь вместе с родными. А потом нежданно грянула война, и она, как все, как и Арименэль, многих потеряла. Но не сдалась. Эру, какая же огромная сила скрывается в душах и сердцах. – Если бы мне о таком рассказали несколько лет назад, я бы только посмеялась. Но теперь, – эллет взглянула украдкой на улыбающегося Моргомира, – я всё понимаю.

– Это чудеса настоящие, – пробормотала Эовин. – Эльфы приходят на помощь людям, одна из них влюбляется во врага, тот ради неё меняется и переходит на другую сторону. Всё, что сейчас происходит… кольца, артефакты… Это самое настоящее волшебство.

– Настоящее волшебство не в этом заключается, – проговорил вдруг задумчиво Мерри. – Магия – это, конечно, хорошо, но разве на ней только держится мир?

– Мне часто говорили, что чудеса живут в обычных вещах, как и счастье, – подхватил тему Арагорн, до этого молчавший, – и все мы сами эти чудеса творим. Доброта, дружба, верность, храбрость, любовь…

– Самые настоящие чудеса, – Моргомир с улыбкой кивнул, соглашаясь. – И, да, мы их сами творим. Даже если магия уходит, они остаются. Остаются навсегда.

Арименэль слушала их, затаив дыхание, вспоминая, что подобное говорил ей и Вала Ирмо. Потому что это правда, самая настоящая правда. Пока жива любовь – живы и чудеса. От этой мысли по телу пробежал приятный холодок, и что-то вспыхнуло в сердце, а на глаза навернулись слёзы, и эллет почувствовала, как улыбается, глядя с нежностью на друзей и на любимого. Вот это настоящее счастье и настоящее волшебство. И другого не надо.

– Ну, это всё, конечно, хорошо, но, надеюсь, Гэндальф не перестанет запускать свои фейерверки? – робко прозвучал голосок Пиппина, и Арименэль с удивлением взглянула на него. – Всё, что вы говорите, правда, но…

Все не выдержали и засмеялись, а сам хоббит смутился и опустил взгляд. Арименэль, отсмеявшись, тоже вспомнила чудесные фейерверки Гэндальфа, которые маг устраивал практически везде, куда приезжал. Это было очень красиво. Вот бы их Моргомиру показать!..

Все сидели вместе до позднего вечера, лишь Арагорн ушёл, сказав, что нужно помогать раненым. Пиппин с оживающим на глазах Мерри рассказывали забавные истории из детства, а остальные их слушали, то и дело смеясь. Позже пришла неимоверно бледная Лаурелинмэ и присоединилась к ним. Арименэль переживала за подругу, но жизни эльдиэ действительно ничего не угрожало, и эллет, обнимая любимого и слушая рассказы хоббитов и потом Эовин, сама забыла про всякие тревоги.

После Моргомир с Арименэль отправились во дворец, попрощавшись с хоббитами, Лаурелинмэ и Эовин, что ещё оставались в Палатах Исцеления. Эллет, идя по полуразрушенным улицам, уже почти не вспоминала о прошедшем сражении. Воспоминания точно потускнели и скрылись в смутной дымке, но девушка не жалела об этом. Она не хотела вспоминать кошмары сражений. Но всё же порой сердце сжималось, и эльфийка с болью смотрела вокруг. Моргомир, не зная, что сказать, лишь обнимал её, но Арименэль хватало и этого.

Люди узнавали их издалека и порой неуверенно здоровались. Девушка в ответ слегка улыбалась, и лица эдайн тогда тоже озаряли улыбки.

– Ты видишь их глаза? – тихо спросил Моргомир. – Они напуганы, но ты улыбаешься, и даже их страх отступает. Не зря тебя прозвали звёздочкой.

– Моргомир, ты же знаешь, что звёзд бесчисленное количество, – эльфийка нежно улыбнулась ему в ответ. – А я… что я? Я просто одна из многих эльдиэр.

– Ну нет, – Моргомир резко остановился и, деланно хмурясь, строго взглянул на девушку, – звёзд действительно много, но все они кажутся для меня одинаковыми. А ты – моя, родная, любимая. И самая лучшая. Знаешь, – полуэльф притянул девушку к себе, – звёзды прекрасны. Но лишь ты для меня та самая, которая прекрасней всех, пусть даже их бесчисленное количество, и их свет не будет таким родным. Впрочем, рядом с тобой никакие звёзды небесные не нужны.

Арименэль опустила голову, стараясь спрятать невольную улыбку. Почему-то так тепло на душе от этих слов, так сладко, и чувствуешь себя нужной, любимой…

– Да ты прямо как поэт говоришь, – с тихим смехом заметила девушка, смотря в сторону сияющий взглядом. – А я и не думала…

– Вообще-то я не умею, – усмехнулся Моргомир, нежно обнимая эллет, – только вот смотрю на тебя, и сразу как-то всё получается… В детстве меня постоянно заставляли учить стихи, да только мне никогда это не нравилось, и я всегда пытался сбежать с уроков. Порой приходилось прямо в окно выпрыгивать, хорошо, что только с первого этажа.

Эльфийка не смогла сдержать смех, слушая его. Она так и представляла, как учителя с недоумением оглядывают пустую комнату, пока Моргомир прячется от них под окном. Да, в кустах.

Арименэль с Моргомиром неспешно шли ко дворцу.

– Один раз в крапиве пришлось сидеть, – охотно вспоминал детство полуэльф, видя, что девушке это нравится.

– В крапиве? Да, похоже, всё было серьёзно, – Арименэль продолжала улыбаться, хотя в глубине души любимому посочувствовала. Всё-таки не самое приятно дело сидеть в жгучей крапиве, а после выслушивать упрёки учителей.

– Зато я на флейте в детстве хорошо играл.

– На флейте? – Арименэль замерла на мгновение от удивления, а потом с восторгом взглянула на любимого. – А ты сыграешь потом? Сыграешь?

Моргомир на секунду растерялся. Он уже несколько тысячелетий не брал в руки флейту. Когда был назгулом, даже не задумывался об этом. Но всё-таки, может, действительно стоит попробовать? Хотя бы ради Арименэль…

– Хорошо. Потом обязательно сыграю, – наконец кивнул полуэльф, только поспешил добавить: – Ты только не сильно надо мной смейся. – Хотя разве звёздочка будет смеяться? Нет, конечно.

– О, нет, я обязательно укажу на все недостатки, – девушка состроила важный и серьёзный вид, сурово взглянула на любимого. А после засмеялась, поняв, как она выглядела сейчас со стороны. И, прижимаясь к любимому, тихо сказала: – Моргомир, разве я буду над тобой смеяться? Нет, конечно. Мне очень хотелось бы послушать, как ты играешь. Я в Ривенделле часто менестреля Линдира слушала, мне музыка очень нравится.

– Раз нравится – значит, сыграю, – тихо произнёс Моргомир, представляя, как Арименэль, улыбаясь, слушает его игру на флейте. И полуэльф решил, что, да, ради этого точно вновь возьмёт в руки флейту. – Всё ради тебя, звёздочка моя.

Вот уже показалась впереди дверь комнаты Арименэль, и Моргомир, остановившись, в последний раз поцеловал эльфийку.

– Спокойной ночи, звёздочка, – негромко промолвил он и медленно направился к себе.

Девушка несколько секунд грустно смотрела ему вслед. Как же не хотелось расставаться даже на ночь… Погодите, что?!

Эллет замерла, испугавшись своих мыслей. Да как она вообще такое подумать могла?! Но ведь… могла. И… и это совсем страха или ужаса не вызывает. И не стоит теперь прогонять свои размышления. Не стоит ведь?..

Но щёки предательски краснели, хотя Арименэль упрямо твердила себе, что ничего страшного не случилось от одной мысли. Но всё-таки…

Лишь спустя несколько минут эльфийке удалось прогнать навязчивые мысли, и она наконец легла спать. Она, несмотря на всё, устала за этот день, и почти сразу забылась тревожным сном.

***

Небо горело вместе с землёй. Не было ни единого клочка земли, который не был бы залит кровью. Вся Арда превратилась в сплошную рану, и даже воздух дрожал. Слышались где-то слабые крики, и весь мир вторил им, но никто не мог прийти на помощь.

И вдруг во мраке что-то сверкнуло. Арименэль резко обернулась и отшатнулась от ужаса: перед ней стояла тёмная фигура. Она медленно, безумно медленно подняла руку, и на пальце сверкнуло золотое кольцо. Эльфийка была не в силах сдвинуться с места и как зачарованная смотрела на него, вдруг блеснули во тьме огненные глаза, зазвучал злорадный смех.

– Что же, – Саурон (а кто же ещё, если не он?) с ухмылкой смотрел на дрожащую девушку, – глупо было полагать, что у свободных народов ещё есть шанс. Я получил Единое.

– Нет, – Арименэль не слышала собственных слов, – это всё ложь. Это сон.

Всё казалось безумной явью, всё было слишком реальным. И Саурон, и выжженная дотла земля, и дымящиеся вдалеке развалины, и мёртвые тела, и застывшая кровь. Почему это так бросалось в глаза, почему даже воздухом можно было дышать, почему это так не походило на сон, на обыкновенный кошмар? Почему?

– Ты уверена, эллет? – Снова насмешливый взгляд огненных глаз. – Я чувствую твой страх. Я чувствую, как ты, не желая верить, веришь во всё это. Боишься? – Саурон шагнул вперёд и, склонив голову, с прищуром посмотрел на Арименэль, бледную и не знающую, что ответить, что сказать. – Боишься, – с удовлетворением заметил майа и вновь расхохотался.

Кровь стучала где-то в ушах, мешая думать, и хотелось крикнуть: «Нет!» Хотелось куда-то броситься и бежать без оглядки, ища хоть кого-то, хотелось упасть на землю и захлебнуться отчаянным криком. Да только словно что-то удерживало на грани, не давая сорваться.

– Замолчи, – Арименэль постаралась принять холодный и спокойный вид, молясь, чтобы майа не услышал, как быстро стучит её сердце. – Я не верю тебе, – в голове отчаянно билась мысль, что это действительно всё сон, но то, что Саурон реален, не оставляло никаких сомнений.

– Сны и видения вольны сбываться, эллет, – Гортхаур оскалился, глаза его сверкнули, и эльфийка невольно вновь замерла, не в силах отвести глаз. А взгляд Саурона точно смотрел в душу, узнавая всё: все страхи, все сомнения – прочитывая память… – Я знаю, чего ты боишься, эльфийка. И я волен это исполнить, как и сейчас, как и после. Мне ли будет трудно разгромить этот твой Ривенделл и окончательно захватить Лихолесье? – майа говорил беспечно, будто спрашивал о каких-то пустяках, но с каждым разом Арименэль вздрагивала, точно от удара. – Может, не удастся сжечь дотла лес глупой Артанис? Или думаешь, что какие-либо королевства людей или гномов станут мне достойными противниками? О-о-о! – майа не в силах был сдерживать злую улыбку, с удовольствием наблюдая, как меняется лицо Арименэль. – Знаешь, а лучше я начну с Шира – этой маленькой страны хоббитов. Будет забавно посмотреть, как они беспомощно мечутся в огне, не в силах что-нибудь сделать.

Что-то злое и горькое вспыхнуло в сердце, и Арименэль, сжав кулаки, с гневом взглянула на Саурона, желая убить этого монстра. Да как этот майа вообще может такое говорить?! Откуда у него в сердце взялось столько ненависти? Каким же чудовищем надо быть?! Пусть он замолчит, замолчит сейчас же, иначе… Иначе она, Арименэль, точно не выдержит.

– А теперь ты ещё и злишься. Злишься, я уж вижу. Забавно, – Саурон заинтересованно взглянул на бледное от гнева и злости лицо Арименэль. – Ты ведь, эллет, хотела не показывать свои эмоции? Не хотела казаться слабой. Поздравляю, не получилось!

– Это не слабость, – холодно проговорила девушка, стараясь прогнать новые мысли. – Чувства – это не слабость. Можешь называть меня как угодно, но не не смей трогать хоббитов и остальных!

«Глупая, глупая, кому ты это говоришь? Саурону? Разве он послушает какую-то девчонку, пусть даже и эльфийку? Нет, никогда. Но пусть действительно не смеет. Хорошо ещё, что про Моргомира ничего не сказал»

– Ну, а как тогда насчёт твоего Моргомира? – майа точно прочитал мысли. – Получу Кольцо, и с ним будет разговор короткий. А вообще скажи, тебе ли не знать о его прошлом?

– Прошлое – это прошлое, и не стоит о нём напоминать везде, – эллет до боли сжала руки, стараясь успокоиться, но выходило плохо. Эру, когда это всё закончится?

– И ты действительно готова принять его, с его характером и недостатками, с его прошлым? Не смеши меня, эллет. Ты хоть знаешь, сколько погибло по его вине? Скольких он убил собственными руками? Ты знаешь, что если его хорошо приняли некоторые твои друзья, то это не означает, что примет всё Средиземье? Эллет, скажи, разве ты готова разделить всё с ним, пережить всё непонимание и все трудности?.. Не отвечай, я знаю, что…

– Что – да, – невозмутимо проговорила Арименэль, и в этот миг в её душе появилось какое-то ледяное спокойствие, твёрдая уверенность. – Не говори всего этого, Саурон. Я всё прекрасно понимаю и осознаю. Давно это осознала. И я готова.

Лицо Гортхаура искривила болезненная усмешка, он рассмеялся как-то нервно, и глаза его ярко блеснули. Тонкие пальцы сжались, ногти впились в кожу так, что даже тускло сверкнули капли тёмной крови. А Арименэль стояла, выпрямившись, смотря на своего врага и почему-то не чувствуя никакого страха.

– Это невозможно, эллет, – на секунду девушка изумлённо замерла: ей показалось или взаправду взгляд Саурона стал растерянным. Майа замер, внимательно вглядываясь в Арименэль, застывшую в недоумении, а потом его лицо потемнело от ярости. – Скажи мне, как такое возможно?! Почему это стало правдой?!

Девушка не успела ничего осознать, как всё вдруг потемнело. Арименэль дёрнулась было назад, но с трудом заставила себя стоять на месте и не поддаваться страху. Миг – и уже не было вокруг разрушений, а вместо величественного и грозного Саурона перед ней маячила лишь полупрозрачная тень.

– Долго не проживёшь ни ты, ни твой Моргомир, – прошипел дух майа.

Почему-то эльфийка вздрогнула от этих слов. Позже она и вспомнить не могла, откуда взялся такой дикий ужас, такой слепой страх, но Арименэль почему-то стало жутко страшно – не за себя – за Моргомира – и она вскрикнула. Жутко сверкнуло что-то, Арименэль почему-то бросилась вперёд, и всё исчезло.

Эльфийка вскочила с кровати и пошатнулась. Голова кружилась, а в ушах всё ещё звучал злобный голос Саурона. Арименэль, тяжело дыша, огляделась. Да, это действительно был кошмар. Лишь сон. Всего лишь видение.

Но неясная тревога охватила сердце, и Арименэль, не обращая совершенно никакого внимания на то, что шла босиком, бросилась к двери, рванула её на себя и выбежала к коридор, а после кинулась к комнате Моргомира. Сердце, казалось, едва ли не выпрыгивало из груди, и девушка уже ни о чём не думала, и, не постучавшись, хотела было открыть дверь.

Но дверь распахнулась раньше, и на пороге эллет столкнулась с Моргомиром. Эльфийка несколько долгих для неё мгновений смотрела на него, а потом быстро, не успев даже осознать свои действия, обняла его, судорожно вцепившись в рукав. Моргомир, не говоря ни слова, тоже обнял её, ласково и успокаивающе, а после повёл в комнату и усадил на кровать. Арименэль тихо всхлипнула, но полуэльф притянул её к себе, что-то шепча, и девушка постепенно успокоилась в его руках.

– Он не сможет причинить нам никакого вреда, – мягко произнёс Моргомир, но голос его звучал решительно. – Прости, что не успел прийти.

– Ты тоже его видел? – Арименэль, мигом забыв про свой сон, с тревогой и волнением взглянула на любимого. Какая разница, что видела она, если Саурон явился Моргомиру? Вдруг… Нет, ничего такого страшного не случилось, но всё равно душа разрывалась от беспокойства. – Что он тебе сказал?

– Тоже пытался напугать, – полуэльф устало вздохнул. – Ничего нового, звёздочка. Он не в первый раз это делает. Хотя я не думал, что посмеет и к тебе явиться. – В карих глазах мелькнула злость. – Если бы он тебе что-нибудь сделал!.. – фраза резко оборвалась, но было ясно, что полуэльф хотел сказать. Арименэль, видя мрачное лицо любимого, нежно провела по его руке, и Моргомир, вздохнув, словно ему не хватало воздуха, закрыл глаза.

Арименэль, чувствуя, что он действительно переживает, вновь его обняла, не зная, как же ещё утешить. И она не знала, но догадывалась, что сейчас это было самым лучшим решением. Моргомиру постепенно стало лучше и он даже улыбнулся.

– Спасибо, звёздочка, – и оба сейчас понимали, за что.

Арименэль смущённо улыбнулась в ответ и отвела взгляд. От раскрытого окна потянуло холодом, и эллет поёжилась, только сейчас осознавая, что одета в одну лишь сорочку. Девушка от одной только мысли вспыхнула и залилась румянцем, покосившись на Моргомира. Тот вдруг посмотрел на неё, и его взгляд заставил эльфийку вздрогнуть и робко улыбнуться. Нет, не краснеть, не краснеть ещё больше!..

Моргомир потянулся к девушке, и та замерла, не двигаясь да и не желая, и внезапно поцеловал её. Арименэль в этот же миг забыла про всё на свете и неосознанно потянулась к любимому. Поцелуй кружил голову, дурманил, завораживал, и эльфийка позже не могла вспомнить весь вихрь чувств, нежности и неведомого раньше огня. Хотелось… безумно хотелось неясно даже чего, Арименэль с трудом уже осознавала, что происходит, но не жалела об этом.

Моргомир вдруг разорвал поцелуй и резко отстранился, и Арименэль вздрогнула, смотря на него, а после, осознав, что происходило, снова густо покраснела и прижала ладони к горящим щекам. Дыхание сбилось, и девушка, вновь краснея, понимала почему.

– Прости, – глухо произнёс Моргомир, не глядя на любимую, – я не должен был…

– Меня прости, – смущённо отозвалась Арименэль, совершенно не зная, что сказать и какие подобрать слова. – Я пойду, пожалуй, – но никуда не ушла.

– Ты останешься, – это прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос. И Арименэль знала, что Моргомир прав. Просто не хотела признаваться себе в этом.

– Останусь, – эллет и полуэльф знали, чего стоили эти слова.

Арименэль, успокоившись немного, почувствовала вновь нахлынувшую на неё усталость. Слишком много переживаний, слишком много эмоций. И так мало сил. А вдруг снова кошмар приснится? Хотя нет, не приснится. В этом девушка была уверена. Потому что она рядом с Моргомиром. И Саурон действительно ничего им не сделает. Не сможет. А значит – бояться нечего. По крайней мере, сейчас.

Эллет уснула достаточно быстро. Моргомир накрыл её одеялом, убрал спадающую на лицо эльфийки прядь волос и осторожно, стараясь не разбудить, поцеловал в лоб. Девушка что-то сонно пробормотала и на секунду открыла глаза, но тут же уснула снова.

Сам Моргомир сел на край кровати и долго смотрел на Арименэль, невольно улыбаясь и уже понимая свои чувства, которые, впрочем, нельзя было передать никаким словами, ни на каком языке Арды.

***

Над Гондором разгоралась заря, а Моргомир был уже в тронном зале дворца. Арименэль он утром перенёс в её комнату, та даже не проснулась, лишь сквозь сон прошептала его имя.

Направляясь к залу, полуэльф выглянул в окно. Трупы орков и людей на Пеленнорском поле и в самом городе уже убрали, и лишь разрушенные дома говорили о том, что недавно здесь кипела страшная битва.

Моргомир успел утром узнать о здоровье Лаурелинмэ и о хоббитах и сейчас почти не волновался за них – с ними всё было в порядке. К тому же его голову заняли другие мысли. Он смутно догадывался, почему его позвали – Арагорн собирал совет. Полуэльф, правда, удивился, что его – бывшего назгула – пригласили, но он знал, что Гэндальф и Эстель ему доверяют.

В зале уже были Арагорн с магом, Леголас, Гимли и роханский военачальник Эомер – племянник покойного короля Тэодена. Моргомир поприветствовал их, те коротко поздоровались с ним, но гном после поинтересовался:

– Как там та эльфийка, Арименэль? Упала в обморок прямо перед нами… – но в голосе Гимли не было осуждения или презрения. – Странно, что так долго сражалась. Не думал, что эльфы на такое способны, – Леголас при этих словах друга закатил глаза, но ничего не сказал.

– Со звёздочкой всё хорошо, – ответил Гимли Моргомир, улыбаясь уголками губ. Он и сам, конечно, был немного поражён тому, что Арименэль смогла так долго биться. Хотя он-то знал, каким тяжким трудом это далось. Но она выдержала, его родная звёздочка, она выдержала.

Но мысли прервал суровый голос Гэндальфа:

– Не стоит сейчас тратить время на разговоры. Вы все знаете, что Пеленнорская битва не последняя. Саурон выслал огромное войско на Минас-Тирит, но это лишь часть тех орков, что скрываются за Чёрными Вратами. Мрак Мордора сгущается, силы нашего Врага растут, а Фродо стал недосягаем для моего взора. – В голосе мага зазвучала горечь, и все мигом переглянулись, разом посерьёзнев.

– Саурон не мог получить Кольцо, мы бы об этом узнали. – Моргомир кивнул, соглашаясь со словами Арагорна и сам проговорил:

– Я всё ещё немного чувствую силу Саурона. Он не получил Кольцо, хотя ищет его, а попутно пытается сломить нашу волю, – перед глазами Моргомира промелькнули картины из его сна, но полуэльф откинул воспоминания. – Фродо жив, и Кольцо не у нашего Врага.

– Это лишь вопрос времени, – Митрандир бросил на полуэльфа мрачный взгляд из-под нахмуренных бровей. – Он потерпел поражение, но, повторюсь, за Вратами он соберёт армию, более могучую, чем раньше. Орки соберутся вновь.

Моргомир не мог не признать, что Гэндальф прав. Полуэльф мрачно вспомнил все войска и осознал, что, да, не все силы Саурон бросил в бой. Гортхаур не так глуп и не так наивен.

– Да пусть орки остаются там, – Гимли невозмутимо курил трубку. – Пусть там сдо… поумирают. Какое нам дело? – Моргомир чуть улыбнулся, слыша будничный тон гнома, но улыбка тут же исчезла.