Текст книги "Еретик (СИ)"

Автор книги: слава 8285

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Не то, – задумчиво проговорил Змей. – Вали, свободен!

И парень тут же рванул через огороды в самый лес. И тут же за ним ринулся еще один, с конца шеренги.

– Стоять! Стоять, суки! – взбесился Змей. – Всех удавлю! Деревня вонючая! Вы че, селяне, ваще страх потеряли?! – но догонять беглеца не стал. Времени не было.

Оставшиеся шесть девок и трое парней тоже не подошли. Их кровь была полностью несовместима с кровью исполинов. Она искрила, шипела, трещала, разлеталась во все стороны, и было ясно, что все они никуда не годятся.

Когда кровь последнего здорового, дебелого, жирного, с влажными губами парня заискрила так, что капля угодила Змею прямо в глаз, он не выдержал и разбил чашку о землю.

– Скоты бесполезные! Вон! – взревел он и так пнул под зад толстяку, что тот залетел в лопухи. – Племя тупое! – шипел Змей, протирая глаз. – Спокойно. Отрицательный результат – тоже результат… – прошептал он. – Я сделал все, что мог, теперь валим!

И он уже пошел прочь, но тут его хищный нос уловил резкий запах молодого парня.

– Ты всех привел? Всех? – зло спросил Змей, схватив старосту за яйца. – Мне-то только врать не надо! Боров поганый! – отпустив хозяйство старосты, Змей у самого его носа щелкнул зубами, и толстяк в ужасе завалился в крапиву.

Змей пошел на запах напрямую, проломив забор, и подошел к маленькой черной баньке. Опять повел носом, четко ощущая молодую горячую кровь. Увидев, что вход в баню почему-то завален, он, не думая, схватился за кладку бревен на углу и одним движением вырвал их, словно бы это были не бревна, а карандаши. Не дожидаясь, пока баня рухнет, он выволок оттуда обезумевшего от страха и солнечного света Тима.

– А ты чего прячешься, а? – Змей обнюхал его лицо. – И почему от твоих губ пахнет мужскими губами? Ах ты, греховодник! – усмехнулся Змей и, схватив рядом валяющийся банный ковшик, плеснул туда крови из бурдюка. Полоснул ножом по пальцу парня и подставил ковшик под струйку. Отвернувшись по привычке, ожидая шипения и бурления, Змей замер, но ничего не происходило.

Змей открыл глаза, повернул голову. Кровь парня спокойно растворялась в крови исполина. Змей нахмурился и оглядел его побелевшее лицо. Сжал его палец сильнее, тряхнул, выжимая еще одну струйку, но она так же спокойно смешалась с кровью гиганта.

– Пей! – вдруг приказал Змей.

И парень безропотно выпил всю кровь из ковшика.

– А ты ниче такой… – нагло, как свою собственную вещь, разглядывая его лицо, проговорил Змей. – Молоденький…

Суета в деревне становилась все более нервной и нездоровой.

Змей огляделся в последний раз, втянул носом воздух, взял Тима за руку и увел его в лес.

========== Глава 9 ==========

Комментарий к Глава 9

Флэшбэк о там как появился Единственный.

Пробуждение было ужасным. Мучительным. Он вдруг ощутил себя в невыносимой безвоздушной тьме. Тело его еще не пришло в себя, но сознание уже успело ужаснуться и начало метаться во тьме. Глухой грохот и вибрация сотрясли тьму и тут же передались ему. Тело начало дрожать усиливающейся дрожью и скрючиваться, сжиматься. Это было невыносимо больно, и он застонал, но рот был забит чем-то, и звука не вышло. Какие-то мгновения он ждал, что эта судорога убьет его, но смерть не приходила. Он вложил остаток сил в руки и стал хвататься ими за тьму, и уже отчаялся, но нашел острые края чего-то, ухватился и поднялся.

Судорога начала угасать, терять свою яростную силу.

Он чувствовал, что весь облеплен густой клейкой массой, но через веки все же ощущал свет. Хотел вздохнуть, но в горло попала все та же клейкая слизь. Отступивший было ужас тут же вернулся с новой силой. Хватаясь за горло, стараясь руками прочистить его, он перегнулся через острый край, пролетел пару метров и упал на что-то холодное и колючее.

Отплевываясь, мотая головой, вычищая глотку пальцами, он наконец-то смог сделать первый вдох. Вздохнув, завыл от страха и все плевался и хрипел. Потом встал на колени и принялся протирать глаза. Кое-как разлепив их, первым делом он увидел свои руки. Он весь был покрыт чем-то очень густым, липким, невероятно клейким, приставучим. По цвету это было нечто почти прозрачное, с небольшим золотистым оттенком. Запаха не было, как и вкуса… Что-то непонятное, телесно-солоноватое…

Он поднялся на ноги и осмотрелся.

Высокие молчаливые корабельные сосны уходили далеко в пасмурное небо. Холодная, серая, сырая тайга непроницаемо молчала.

Обнаженный, весь в слизи и сосновых иголках, он стоял, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам. Он хотел было уже позвать на помощь, но покачнулся и прислонился спиной к чему-то холодному и острому. Развернувшись, он увидел огромное яйцо грязно-серого цвета, метра два в высоту и метра три в длину. Наполовину наполненное этой слизью без запаха, оно было повреждено, расколото наверху.

Он все слушал свое дыхание и видел, как его руки ощупывают этот безумный кокон. Он был холодный и очень жесткий, и на ощупь больше всего походил на гранитный камень. Тут же, под ногами, валялись осколки. Внешнюю сторону их покрывал мох, а внутренняя была еще теплая, склизкая, видно, откололись они только что. Он хотел поднять один, но даже небольшой кусок с полметра длиной оказался неподъемно тяжелым. Он все же приподнял его немного над землей, но вдруг замер, и кусок выпал сам.

Перед ним были следы. Мокрая трава после холодного дождя еще хранила отпечатки огромных лап. Они были как человеческие ступни, но во много раз больше, и глубоко придавливали слой иголок и траву, и папоротник, и уходили куда-то прямо в непроглядную чащу.

Он поднялся и еще раз оглядел разрушенный кокон, из которого вылез. Выходило, что гигант проходил мимо, разломал яйцо, бросил и ушел в глубину леса.

Ледяные муравьи ужаса вгрызлись в шею и затылок. Тяжело дыша и вращая глазами, он попятился прочь, но тут же опять уперся во что-то холодное и жесткое. Резко обернувшись, он увидел еще один такой же кокон, только целый. Трогая его руками, он пошел вдоль кокона и увидел за ним еще один, и еще. Вся эта кладка была словно памятник, угрюмо молчавший в густоте леса и всеми давно забытый.

Самый крайний кокон был расколот пополам. Сердце радостно сжалось, и он подбежал к распавшемуся на две части гигантскому яйцу.

Жижа отсюда уже давно вытекла. В темной сырой половинке яйца лежал только человеческий скелет. Скрючившийся, с широко открытой челюстью, словно в застывшем крике, он лежал на твердой внутренней поверхности яйца, и все тело его, и поджатые к животу ноги и руки были погребены под огромным муравейником. Муравейник был высок, живуч и могуч. Темно-красные мураши с коричневыми брюшками шевелились единой живой массой. Строем бегали по давно обглоданным белоснежным костям. Не спеша ползали по лбу, залезали в глазницы.

Пухленькая зеленая гусеница сорвалась с паутинки и упала на желтоватые зубы скелета. Муравьи тут же принялись атаковать ее со всех сторон, впрыскивая яд, и гусеница стала извиваться в нестерпимой предсмертной агонии.

Он попятился назад от этой пляски смерти, упал на задницу, вскочил и побежал прочь.

Бежать было очень тяжело. Ноги одеревенели от холода. Казалось, вся кровь ушла из ног, и они превратились в бесчувственные ледяные деревяшки. Очень быстро он устал и перешел на шаг, бежать сил никаких не было.

На широкой грязной проселочной дороге застыла безлюдная тишина. Низко, над самыми верхушками сосен, летело рваное хмурое небо.

Он попытался кричать, но сам испугался своего голоса. Долго стоял в надежде увидеть хоть кого-то, но лес был непроницаемо тих и безлюден. Стоять было невыносимо, и он решил пойти хоть куда-нибудь, и ноги сами повлекли его налево. На дороге было еще холоднее, чем в лесу. Мокрая грязь казалась ледяной. Острые камни резали ступни.

В какой-то момент он заметил, что вся клейкая слизь уже давно испарилась со всего тела. От этого стало еще холоднее.

Он постоянно кричал, звал на помощь, но никого не было вокруг. Иногда он слышал звук и останавливался, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть живого человека, но все это было обманом.

В конце концов он распорол пятку и упал. Скрючившись лежал в грязи посреди дороги и ждал смерти. Ведь должна же она была когда-нибудь прийти к нему!

Но смерти не было. Пытаясь унять дрожащие руки, он увидел просвет. В нескольких сотнях метров впереди таежная стена из сосен отступала, и начинались поля. Это открытие придало ему силы. Поднявшись со стоном, он заковылял вперед – и точно, совсем скоро увидел широкий, ветреный простор полей. Дорога переставала извиваться, вырывалась из леса, выпрямлялась – и полетела уже как стрела по зеленому полю. Справа он увидел и реку, широкую и могучую, уходящую за поворот. А на другой стороне поля виднелась деревня. Домишки раскинулись во все стороны.

Он опять закричал и замахал руками, но понял, что до деревни еще далеко, и его никто не услышит. Он уже захромал вперед, как услышал странный тяжелый гул. Поначалу он решил, что это землетрясение, но тут же увидел, как по дороге из леса на него несется исполинская фигура в три человеческих роста. Поначалу он даже не испугался, приняв это за безумное видение. Шестиметровый гигант тяжело бежал прямо на него. Поджарый, мускулистый, весь покрытый густой черной шерстью, с сальными волосами до плеч, огромным темным членом, болтающимся между ног, при каждом шаге он сотрясал землю. И даже здесь слышалось его глубокое тяжелое дыхание, злобный утробный рык.

Через плечо исполин перебросил здоровенного мужчину, метра два ростом, который в его лапах казался ребенком.

Понимая, что гигант прет прямо на него, он пришел в себя и бросился в лес. Но здесь лес резко обрывался крутым невысоким песчаным обрывом, и он соскользнул, упал и затаился под козырьком из сосновых корней.

Тут же показалось еще трое исполинов. Они были на голову ниже, совсем без волос и гораздо толще. Никакой шерсти на них не росло, а мышцы были укрыты под толстым слоем сала. Члены у них были маленькие, почти скрытые в складках жира, но, несмотря на свой вес, преследователи бежали резво.

Один из троицы прыгнул и, падая, схватил волосатого исполина за ногу. Волосатый вскрикнул, выронил мужчину и упал, и жирный тут же впился зубами ему в пятку. Двое других, не теряя времени, набросились на волосатого и принялись нещадно втаптывать его в землю. Волосатый пришел в себя, разразился яростным криком и лягнул здоровой ногой опрокинувшего его толстяка, пяткой выхлестнув тому все передние зубы. Правому нападающему он локтем разбил бровь. Потом поднялся и зубодробительным ударом в челюсть обрушил и третьего жирного великана.

Двухметровый мужчина, при ближайшем рассмотрении оказавшийся ребенком-подростком, схватил поваленную сосну и набросился на своего волосатого похитителя со спины. Сосна от удара по спине волосатого гиганта разломилась, и тот просто отмахнулся и, хромая, побежал в поле.

Громадина, получившая пяткой по зубам, выхаркнула осколки зубов и, поднявшись, бросилась вдогонку. Другой толстяк со сломанной челюстью тихо лежал на обочине. Третий, с кровоточащей бровью, налетел на сосну, своротил ее, обломил крону и, вооружившись этой дубиной, тоже бросился в погоню.

Волосатый с прокусанной пяткой хромал быстро, но все равно не смог оторваться. Получив страшный удар сосновой дубиной по затылку, он рухнул на самом обрыве.

Человек, прятавшийся тут же, сразу под ним, увидел его свисающую лапу и закричал. В этот момент его и нагнали.

Толстый исполин с разбитыми губами принялся ломать волосатому ноги. А второй стал долбить сосной по голове. Волосатый уже поплыл от боли и слабо отбивался. Измохратив о его голову весь сосновый ствол, толстяк бросился ломать свежую сосну, но тут ему на глаза попался здоровый камень, поросший мхом, размером с лежащую корову. Довольно легко подняв его, толстяк обрушил камень на голову волосатому. Шея волосатого треснула. Камень раскололся пополам. Схватив меньшую, острую часть, толстяк наконец-то разломил ею голову волосатого.

Чудовищный поток крови хлынул из пасти волосатого исполина. Словно бы дамбу прорвало. Поток крови тяжелой, горячей, темной струей обрушился на притаившегося человека, захлестнул его и повлек за собой. В первые мгновения человек закрывал лицо, но уже через секунду кровь ворвалась ему в рот, нос и уши одновременно. Скатившись с песчаного обрыва, он не успел встать и отбежать, как уже оказался в целом болоте крови. Барахтаясь и захлебываясь, пытаясь выползти на чистую траву, он все же успел увидеть, как два жирных гиганта в дикой ярости рвут волосатого в клочья.

Выбравшись из кровавого болота натекшей крови, он вдруг ощутил такой прилив в голову, что весь мир помутнел, размазался, завалился набок, и человек потерял сознание.

Первое, что он почувствовал во тьме бесчувствия – это странный бег сердца в груди. Оно словно бы искрилось электрическими разрядами. Яркие искрящиеся нити тянулись от него к рукам, ногам, распространялись по всему телу, насыщая его невероятно могучим светом.

Он вскочил и осмотрелся. Хотелось бежать, бежать чем быстрее, тем лучше, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы совладать с этой нарастающей энергией.

Лужа крови была все такой же. Толстые великаны уже ушли, и он видел только куски плоти, разбросанные вокруг – висящие куски на деревьях и лоскуты на кустах.

Но это все не трогало его. Обернувшись назад, он увидел домики на той стороне поля, вспомнил про то, что хотел сходить туда, и пошел.

Уже подходя к деревне, он понял, что тело его абсолютно чистое. Несмотря на то, что он голый шастал по мокрому лесу, валялся на грязной дороге и чуть не утонул в крови – тело его было свежее и чистое, как после бани. Кожа была приятна на ощупь и не имела никакого запаха.

Деревня оказалась пугающе пустой. Мокрые домики одиноко жались друг к другу под хмурым небом. Не бегали ребятишки, не ходили важной стаей гуси, не лазили кошки, не брехали собачки. Многие окна были разбиты, некоторые дома завалились и обрушились. Все дворы поросли бурьяном выше человеческого роста.

Это все вызвало в нем досаду!

На окраине деревни опять начинался лес – темный, мрачный ельник. А еще было аккуратное изумрудное болотце, вокруг которого в нерушимой тишине рядами лежали коконы. Эта кладка была гораздо больше, чем в лесу, тут он насчитал несколько сотен гигантских яиц. Поверхность их была все такой же: шершавый, холодный, крепкий камень. И абсолютно никакого запаха.

Энергия в сердце требовала действия, и он ударил первый попавшийся кокон кулаком. Сила удара порадовала его, хотя и не причинила никакого урона поверхности. Кулак тоже не пострадал. Он чесался и просился в бой. В руке было еще много силы.

И он начал долбить кокон, все сильнее и сильнее, все чаще и резче. Вдруг появилась трещина. Она начала расти, расширяться. В какой-то момент из кокона с шипением вышел поток газа без цвета и запаха, и он понял, что продырявил оболочку насквозь. Это приободрило его, он удвоил силы и вскоре вырвал кусок скорлупы, а потом еще один. Заглянув в черную теплую бездну, он выловил в тягучей клейкой жиже обнаженное женское тело. Достал его и, усадив на землю, стал прочищать рот и нос. Женщина никак не реагировала, и только когда он сделал ей искусственное дыхание, сделала первый вдох. Лицо ее приобрело живой оттенок, она закашлялась и попыталась встать. Он помог ей. Поддерживая ее за плечи, он поймал себя на мысли, что она очень даже ничего. Короткие темные волосы, большие серые глаза, правильные, красивые черты лица.

Тяжело дыша, она смотрела на него во все глаза и вдруг бросилась в ноги:

– Боже! Кто ты?

Он нахмурился и отступил. Он не любил такое. «Сектантка больная», – мелькнуло в голове.

– Ты дал мне новую жизнь! Кто ты, спаситель?

Он с подозрением осмотрел ее волосы – все в жиже, и огромные напуганные серые глаза, и уже было хотел возразить, но вдруг сказал:

– Да, я спас тебя. Я ищу людей, поможешь мне?

– Господин! – вскрикнула она и кинулась обниматься.

Он кое-как вытерпел объятия, и они пошли вдвоем назад в деревню – теперь уже по другой улице. Но и тут все дома были брошены. Он шел легко, быстро и весело и никак не мог понять, почему она отстает. И, глядя на нее, вдруг вспомнил, что и он совсем недавно был так же жалок, как и она. Так же трясся от холода и калечил ноги о каменистую дорогу. Это воспоминание казалось ему таким далеким! Сейчас он был уже иной. Огненная электрическая сила бушевала в нем. Тело было крепким, гибким, теплым, а вены горячими. И только глядя на несчастную женщину, он вспомнил, что на дворе пасмурный промозглый вечер, и тучи хмурятся, и вот-вот пойдет дождь.

– Стой тут, – объявил он. – Я схожу и принесу тебе кое-что, это облегчит твои страдания!

– Не бросайте меня, господин! – вскрикнула она.

– Не брошу, – крикнул он, уходя, развернулся и побежал к разодранной туше в лесу.

Он почти добежал до конца улицы, как услышал визг за спиной. Обернулся и увидел медведя, который вылазил со двора и пер прямо на женщину. Что-то старое в нем хотело испугаться и убежать, но ноги его уже вернули назад, и он смело встал между женщиной и зверем. Мохнатый медведь вдруг замер и стал втягивать носом воздух. Мотнул широченной мордой и отступил. Пребывая в диком восторге, человек пошел прямо на него, хищно расставив руки. Зверь поднялся на задние лапы, но вдруг опять упал на четвереньки, развернулся и косолапо засеменил прочь. Человек поднял палку и кинул зверю вдогонку, но могучая лохматая спина уже скрылась в кустах.

– Единственный! – ахнула женщина и бросилась ему в ноги, и он ощутил холод ее худого тела. – Ты великий… Великий… обладающий великой силой! Это нечеловеческая сила, это сила богов! Ты такой один! Ты – единственный!

Он нахмурился, тень мелькнула по его лицу, но вдруг в глазах мелькнул блеск:

– Да, – благосклонно согласился он. – Я такой один! Я много чего могу. Я – единственный в своем роде. Жди тут!

Мигом добежав до растерзанного тела исполина, он оторвал небольшой кусок мяса с бедра с вывороченной костью и так же моментально вернулся. Все дорогу рот наполнялся слюной, и ему пришлось напрячь силу воли, чтобы не съесть его.

– Вот. Возьми. Мой подарок тебе! Это поможет, облегчит страдания. Ешь!

И она спешно проглотила кусок. Он повернулся и посмотрел на лес, где лежало тело:

– В лесу есть еще такие же коконы. Я хочу их обследовать. Если во всех яйцах там люди, их надо освободить. Ты поможешь мне. Слышишь?

Он обернулся, но тут же отскочил прочь. Она явно задыхалась. Глаза налились кровью. Скрюченными в агонии пальцами она царапала горло. Он хотел было помочь, но она задрала голову, и изо рта ее повалил едкий дым. Ее начало корежить, и тут между ног у нее вывалился на землю дымящийся кусок мяса. Голова ее запрокинулась, и она упала замертво. Не дыша он глядел, как она дымится снизу и сверху, насквозь прожженная этим куском великаньего мяса.

Стемнело. Ветер поднялся.

Он сидел на обрыве, рядом с растерзанным телом великана, и смотрел на деревню. Ни один огонек не горел там, и ее почти невозможно было разглядеть во тьме.

Он обнюхал мясо в рваной ране. Оно пахло так же вкусно, как и всегда. Собравшись с силой, он махом проглотил кусочек и уже съежился, ожидая жгучей боли, но ничего не было. Он оторвал добрый лоскут и принялся жевать его. Задышал и застонал. Мясо было не просто вкусным, оно вызывало наркотическую зависимость. Он упивался им и не мог наесться, испытывая настоящий сексуальный кайф от этой нежности и сочности, от этого сладкого послевкусия, от той великой радостной силы, что бушевала во всем его теле.

Ночью ветер разогнал тучи. Огромная луна светила, затмевая звезды. Это было единственное светило во всей вселенной.

Единственное.

– Единственным назвала она меня… – прошептал он, разглядывая свои руки в серебряном свете луны. – Почему она умерла от этого кусочка? Может быть, это необычайное мясо могу есть только я? Только я один могу обладать такой восхитительной силой. Только я… Единственный…

Он посмотрел на луну. Она тоже радовалась и одобряла его мысли.

Он рванул в лес, с восторгом ощущая, как быстро несется его тело и как остро видят его глаза.

Подбежав к уже знакомой кладке, он, не раздумывая, кинулся на первый попавшийся кокон. Начал долбить его что было сил и вскоре отколол здоровый кусок.

Тут тоже была женщина. Высокая, худая, плоская, с длинными рыжими волосами и голубыми глазами. Она пришла в себя гораздо быстрее предыдущей.

– Я – Единственный! – серьезно объявил он, когда она встала на колени. – Ужасные темные силы зла заключили тебя в эту тюрьму, в этот кокон, но я спас тебя. Я дал тебе жизнь и свободу. Веришь ли в мою великую силу? Признаешь ли меня своим богом?

– Признаю тебя своим единственным богом… – негромко проговорила рыжая и поцеловала землю у его ног.

========== Глава 10 ==========

– Пей!

Тим облизал пересохшие губы. Только сейчас, когда они отошли от деревни километров на двадцать… только сейчас до него дошло, что его увел какой-то совсем незнакомый мужик в какое-то совсем незнакомое место… Непонятно зачем, непонятно, с какой такой стати!

Он ощущал себя бараном. Кто-то подошел, ухватил за рога и потащил за собой! Это было мерзко. Но еще гаже было то, что Тим разглядывал «похитителя» в плане сексуальной привлекательности. Тим ненавидел себя за это, но чувства и мысли эти рождались из таких душевных глубин, что он абсолютно ничего не мог с ними поделать.

Стройный и поджарый. Ростом они были одинаковы. Взрослый мужик, сколько ему, лет сорок? Тонкие, прямые, короткие черные волосы. Такие же черные усы и бородка. Резкие черты лица, орлиный хищный нос. Черные, маслянистые, наглые глаза. Он однозначно не нравился Тиму. Слишком жесток он был и нагл, слишком холоден и решителен. Тим всем сердцем хотел отойти от него подальше, забыть его, забыть эти пронзительные глаза, эти хищные черты, эту наглую фигуру, этот голос. Но вместе с тем Тим прекрасно понимал, что вот если прямо сейчас этот черноглазый возьмет его за задницу и спустит штаны, то Тим испугается и… отдастся… Было в этом что-то мазохистское, безумное – отдать этому жестокому бандиту свое самое нежное и чувствительное…

И эти мысли… они сводили с ума. Любить и ненавидеть. Бояться и хотеть. Уж что-то одно!

Тим чувствовал себя грязной, извращенной, конченой шлюхой. Это изматывало.

– Пей все! – Змей усмехнулся.

Тим вцепился в бурдюк и принялся глотать.

Кровь была странной на вкус. Почему-то он был уверен, что она окажется куда более омерзительной. Но она легко шла горячим потоком в глотке и расцветала огненным цветком где-то в легких. Отдавала горячей волной в руки и ноги.

– Ух! – не выдержав, охнул Тим.

Жара становилось так много, что он мешал дышать.

– Ого! – дрожа, проговорил Тим. Он стал сжимать и разжимать пальцы. Начал приседать, подпрыгивать, махать руками. – И чего теперь делать? – спросил он громко.

– Не знаю, – усмехнулся Змей и допил остатки крови из бурдюка. – Чё хочешь.

– Побегать можно? – высоко подпрыгивая на месте, выкрикнул Тим.

– Побегай. Только далеко не убегай. Бегай вокруг.

И Тим рванул между деревьев.

Бежать было сказочно хорошо! И чем быстрее – тем лучше. Он ощущал, что словно бы создан для бега. Руки и ноги сами летели вперед. Он чувствовал, что чем быстрее бежит, тем лучше для его организма. Внутренне замерев, он вслушивался, как новая раскаленная кровь прожигает и закаляет его организм. Неимоверным жаром выжигает все больное, вредное и нехорошее.

– Ну… это надолго, – зевнул Змей и уселся под сосну.

Он сидел, почесывая свою бородку, смотрел, как Тим мельтешит среди деревьев, как бесконечными кругами протаптывает себе дорожку…

Как солнце уже садится.

Голова Змея начала медленно клониться к груди, но тут на него наскочил Тим.

– А водичка у вас есть?!

Змей молча смерил его взглядом. Проклятый подросток – он только задремал!

Тим был дикий, взъерошенный. Не в силах стоять без движения, он бежал на месте.

– Чего тебе?

– Водички!

– Ты хочешь пить?

– Нет… Совсем нет! То есть… я должен хотеть! Уже ночь, а я начал в середине дня, а уже ночь… а я не пил и не ел.

– Хочешь есть?

– Нет! Нет! Нет! Но ведь нужно же попить! Ведь нужно же! Просто водички! Или я с ума сошел?!

Змей вздохнул:

– Теперь о человеческой еде забудь. Теперь ты будешь пить и есть только плоть и кровь великанов.

– О-о-о-о! Но, может, все же чуть-чуть водички? Ведь организму же надо! Ведь целый день и ночь уже!

– Беги, савраска… беги… – зевнул Змей и уселся поудобнее.

– Ага! Хорошо! Я это люблю! У меня так хорошо получается!

И фигура Тима опять замелькала между деревьями.

Змей закрыл глаза. «Пусть вся выпитая им кровь прогорит. Так для его организма будет лучше. А как он сожжет эту кровь, так я накормлю его мясом. А кровь сгорит быстро. Мясо держит долго, а кровь сгорает махом…»

Ночь была теплой и темной. На рассвете немного похолодало, и пока солнце не взошло, весь лес окутал туман.

Тим опять весь день носился без остановки. Змей все так же терпеливо сидел под сосной. И только когда солнце начало садиться – через полтора суток после начала забега, Тим вдруг спокойным шагом подошел к нему и спросил:

– Может, все же водички? – и упал без сознания.

Тим очнулся моментально. Просто открыл глаза, и все. В мире все так же плыла ночь, наполняя его тело прекрасной невесомостью. Это казалось чудесным. Он был уверен, что после такой беготни мышцы и суставы разорвет от боли. Но не было ни боли, ни жажды, ни голода… была только свежесть и сила.

Приподнявшись на локтях, он открыл рот, но Змей зажал его ладонью. Тим повиновался и затих, и тут же понял, что его разбудило. Чувствовалось, что приближается что-то тяжелое. Земля гудела раз за разом.

Тим обернулся на гул и увидел… две ожившие горы, не спеша идущие между деревьев. Один великан был метров пять в высоту, здоровенный, толстый, с могучими ляжками. Лицо его, больше напоминающее каменный блин, было отталкивающе неприятное – две ниточки заплывших глаз, здоровый лоб, безразмерный жабий рот. Шеи нет, зато подбородков целых три.

– Выверк! – ахнул Тим, и Змей вдавил ладонь в его рот с большей силой.

Второй исполин был метра три ростом и, как ни странно, казался куда более приятнее первого. Он тоже был толст, но толстота эта не отталкивала, да и лицо он имел почти человеческое, осмысленное, не заплывшее жиром.

Тим смотрел на парочку во все глаза, но никак не мог определить их пол. С одной стороны, у них не просматривался член, значит – они были самками. Но с другой стороны – эти ужасные размеры, эти ручищи и грубые, словно каменные, лица путали его, и он не мог определиться… кто их знает… может, и самцы.

Ножищи пробухали в метре от них. Бежать было поздно, и они залегли в траве. Но все вскоре закончилось, две грушевидные спины – узкие плечи и широкий зад – быстро прошли мимо.

Изможденный, весь в холодный поту, дрожа, Тим повалился на спину. Змей усмехнулся.

– Как это ты их назвал? – прошептал Змей.

– Выверк… – деревянной ладонью вытирая ледяное лицо, выдохнул Тим.

– Это что значит?

– Не знаю. Был у нас в деревне когда-то дурачок один, и вот он называл их выверками. А что это значит – не знаю. Но эти какие-то странные, не волосатые.

– Это самки – омеги. А волосатые – это самцы, альфы. Пойдем! – и Змей потянул Тима за собой, в сторону ушедших гигантов.

– Куда?! За ними не пойду! Надо бежать!

– Заткнись и слушайся! – и даже в ночи было видно, как вспыхнули черные глаза Змея. Тим тут же повиновался.

Они недолго бежали в темном лесу за исполинами. Вскоре гиганты вышли к большому обрыву, на дне которого спало озеро. Гиганты спокойно спустились вниз и тут же полезли купаться. Озеро оказалось для них мелковато, в самом глубоком месте вода доходила высокому исполину до горла, но гиганты не смутились и принялись охотно плескаться.

Тим со Змеем залегли на краю обрыва. Тим долго смотрел на них и все слушал эхо радостных возгласов, а потом что-то изменилось в воздухе. Тим посмотрел вперед – на той стороне обрыва леса не было, и от края до края раскинулось поле – и увидел, что горизонт уже алеет, и рассвет просыпается и крепнет.

– Это хорошо, – проговорил Змей, прищурившись. – Они любят воду, они будут тут долго, мы должны успеть. Вперед!

Тим покорно побежал за ним обратно в лес.

Когда Змей остановился, то солнце уже было в зените. Сосновый лес отступил, и нежные светлые березы белели вокруг.

На берегу длинного, тонкого озерца Змей нашел вход в землянку. Откинув крышку, Змей извлек большой сверток, лопату и веревку.

– Вот смотри! – тут же начал он, и Тим подскочил поближе. – Вот это обычный нож. Человеческий, – и Змей вдруг с силой полоснул ножом по ладони Тима. Тим вскрикнул, чувствуя, что такой удар должен прорубить мясо до кости, и отскочил в ужасе. – Но тебя он не возьмет! – явно довольный такой реакцией улыбнулся Змей. – А вот это омежья кожа, – он подошел к свертку и стал кромсать ножом и её, но лезвие не оставляло даже царапины. Тим с недоверием посмотрел на ладонь. Рука была цела.

– Человечий металл не берет ни шкуру великанов, ни нашу кожу. А вот теперь смотри сюда, – и Змей достал из ножен здоровый кинжал. Ловко чиркнул кончиком лезвия по запястью Тима, и тут же кровь побежала по руке. Потом Змей присел над свертком шкуры и демонстративно отрезал тонкую полоску с краю. – Это оружие сделано из черного металла, кровавого металла, тебе он и нужен.

– Зачем? – глупо спросил Тим.

– Ты сделаешь из него оружие. Свое Черное оружие.

Тим с любопытством осмотрел кинжал Змея, он и вправду был грозного угольно-черного цвета.

– Это Мясник, мой кинжал. А когда ты сделаешь свой – ты тоже дашь ему имя, – объяснил Змей и взвалил на Тима здоровый сверток и лопату. – Пошли. Нужно торопиться, пока омеги не ушли с того озера.

Нагрузив на Тима рулон великаньей шкуры, треногу, лопату, котел литров на десять и моток веревки, Змей взял себе лишь охотничий лук, небольшой колчан со стрелами и быстро пошел вперед.

Когда они вернулись к обрыву над озером, великанов было уже трое. Гигантский волосатый альфа деловито взгромождался на старшую, самую толстую омегу.

– Вот он – выверк! – прошептал Тим. – Вот такого я видел в деревне.

– Это самец – альфа.

– И что нам делать? Будем резать их всех?

– Нет. Будем ждать… – Змей улегся поудобнее. – Сейчас весна, у них время гона. Альфы и так дикие, а сейчас у них вообще бошку срывает напрочь. Они очень агрессивны и часто заходят к людям, вот почему ты только их и видел.

Волосатый, с неохватными могучими плечами альфа завалил на берегу толстого омегу, лег на его жирную безразмерную спину, видимо, утверждая свое превосходство, потом встал и начал спешно тыкаться устрашающим членом в рыхлый зад.