Текст книги "Еретик (СИ)"

Автор книги: слава 8285

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Я тоже так думал… – улыбнувшись, прошептал Тим.

– Мы искали тебя! Мы думали, ты утонул! Где ты был все это время?!

– Мне… нужно было подумать…

– О чем?!

– Так… побыть в одиночестве…

Май с подозрением осмотрел его лицо:

– А глаза! Они же были карие у тебя! Как ты так сделал?!

Тим уклончиво мотнул головой.

– Нет-нет! Ты скажи! Я тоже так хочу!

– Всему свое время… – неопределенно отнекивался Тим. – Может, и ты такие получишь… Где Инга?

– Мать? В земле. Фио сказала, что Вонючие закапывают трупы в землю, а ведь она тоже родилась Вонючкой.

– Где это? Покажи.

– Афигеть! Ты не можешь быть голубоглазым! У тебя глаза всегда карими были! Я не могу привыкнуть! Афигеть! – ахнул Май и повел Тима за собой.

– Бледную тварь больше не видели? – спросил Тим.

– Нет. Ничего не могу понять – кто это, зачем он это делает?! Я опросил всех наших, но никто не имел с ним никаких дел! Никто его раньше никогда не видел! С какой стати ему нападать на нас?

– Может, он выполняет чей-то приказ? – поморщившись, Тим глянул на небо.

– Но чей?

– Единственный мертв… – задумчиво проговорил Тим. – Со Змеем мы расстались хорошо…

– Может, этот… как его? Лэн?

– Вэн? Нет. С чего бы? Я сам передал ему власть над деревней.

– Ну, не знаю!

– Может, это новый вид такой? Стальной, который питается Стальными, как мы раньше питались великанами?

– Может быть, да только он же не сожрал никого. Просто убивает, и все.

Тим вздохнул.

– Нет! Не могу привыкнуть к твоим голубым глазам! И запах от тебя другой! Что ты сделал?! Колись!

– Клянусь тебе – ничего! – усмехнулся Тим.

– От тебя пахнет звериным мясом! Лисой и медведицей! Ты ел зверятину?!

– Было много странного в эти дни… – уклонился Тим. – Где могила?

– В… вот… – Май показал на кучку ровной свежей земли под высокой березой.

Тим замер. Он только сейчас осознал, что Инги нет рядом. Ему стало тяжело в груди, и он опустился на колени.

– Мне… там надо… надо кое-что посмотреть, – засуетился Май. – Я пойду, ладно? – и он ушел.

Тим ничего не ответил.

Ветер был сильный, холодный. Он смело разгонял серые облака, и появлялось солнце, но облака все равно наваливались и заволакивали небо.

– Жалко мамулю…

Фио подошла бесшумно. В руках у нее был пучок опавших березовых листьев всех оттенков осени. Она опустилась на колени рядом с Тимом и разложила листья на могиле. Тут были все цвета: еще зеленые, желтые, золотые, рыжие – до темно-ржавых.

– Как думаешь – она видит нас? Мне кажется, что видит. А что люди говорят на этот счет? Я слышала у людей много историй про тот свет.

Тима передернуло. Он чувствовал только одно – Инга сейчас там! В земле! Прямо тут, под ним! Лежит в темноте и холоде, и уже, наверно, смерть начала изменять ее тело… медленно, но верно превращать ее в разлагающийся скелет…

– Фу! Что это?! – Фио подскочила, зажав нос.

По носу Тиму ударил беспощадный вонючий смрад. Запах был очень резкий, сильный – от него мутнело в глазах и кружилась голова.

– Как будто что-то протухло, а потом прокисло, а потом это начали жарить! – вскричала Фио. – Какая мерзость! Откуда это?!

– Неужели – люди? – Тим встал и тоже прикрыл нос.

– Это Вонючки! Вон там! Что им надо? Зачем они пришли?! Май!

Тим нахмурился. Люди были еще далеко, глаз почти не различал их, но вонь уже была слышна.

Тим растерялся. Люди воняли и раньше, но терпимо – это был просто тяжелый запах немытого тела, но сейчас смрад просто нестерпимо резал по носу.

«Почему так? Что изменилось?! Сейчас я чую людей прямо как чистокровный стальной!» – думал Тим, шагая на встречу пришельцам.

***

Стоянка стальных появилась перед Ником и Олли внезапно.

Они мучительно долго шли по сосновому лесу, карабкались по оврагам, несколько раз переходили вброд маленькие речки; и вдруг заросли расступились, и они вышли на просторную поляну, сразу за которой сиял речной простор. Среди редкого соснового леса развлекались молодые люди: парни и девушки, дети.

Олли сразу заметила, что среди них не было старых и больных, толстых или тощих – они все были как на подбор: крепкие, поджарые. Раздетые, словно летом – несмотря на ледяной осенний ветер с реки.

И еще одна странность сразу бросалась в глаза – нигде не было и намека на жилые или хозяйские постройки. Тут не было ни домов, ни шалашей, ни сараев, ни амбаров, ни высоких поленниц, ни стогов сена – ничего. Просто полуголые девушки и дети, балуясь, бегали по полянке.

Но не успела Олли всех рассмотреть, как дети заплакали, веселье вмиг исчезло. Многих начало тошнить.

Топор просвистел у виска Ника, оцарапав ухо и пробив навылет одну сосну, глубоко вошел в ствол другой.

Олли вскрикнула. Ник замер, подняв руки.

Глядя на то, как к ним, прикрывая носы, идут Май с Тимом, Ник вдруг понял, что никак не подготовился к встрече и растерялся.

Май с Тимом замерли в пару метров от них, и в воздухе стало набухать неприятное молчание.

– Здравствуй, Тим, – неуверенно улыбнулся Ник.

Тим как-то неопределенно кивнул.

– У нас плохие вести. В деревне мор. Великанов нет. Вэн умер.

Ник опять замолчал. Он всем телом ощущал, что все его слова не имеют для этих стальных никакого интереса. Ник испугался.

– Тим, Вэн сказал идти к тебе! – собрав последние силы, выдал Ник и пошел прямо на Тима. – Нам некуда возвращаться. Кроме тебя у нас никого нет! – и Ник подошел к Нику вплотную, пытаясь обнять.

Тим побелел, и в глазах его блеснул ужас. Он судорожно уперся Нику в грудь и отпрянул назад:

– Хорошо-хорошо! – выдавил из себя Тим. – Я не против… только… – лицо его посерело, он нагнулся, зажал рот рукой, и его вытошнило прямо в ладонь. – Блядь! – прохрипел Тим и быстрым шагом пошел прочь.

– Тим! – вскрикнула Олли.

Тим кивнул, но так и не остановился.

– Мы не ждали вас, – Май все же был способен на улыбку. – Но если пришли, если у вас беда – оставайтесь. Но только не тут! – поспешно вставил он. – Пройдите туда… вниз по реке, и живите там. Вместе мы жить не можем. Жить с Вонючими для нас мерзость. Но мы дадим вам меха и зверятины, и все, что имеем. А сейчас идите. Мы поговорим позже.

Май испустил длинную вязкую слюну и отступил назад.

Ник долго смотрел вслед ушедшему Тиму, совсем не слушая его, а потом, опомнившись, посмотрел на Мая и улыбнулся.

Олли тихо плакала.

Все веселье на поляне кончилось. В холодном воздухе чувствовалось настороженность и неприятие.

Олли потянула Ника за руку. Они сошли на берег и пошли по течению реки.

========== Глава 36 ==========

Маленькая, сонная, почти недвижимая темная речка была зажата с двух сторон старым дремучим лесом. Стена высоких деревьев подступала вплотную к невысокому черному земляному берегу, и вся узкая кромка суши была засыпана холодной золотой листвой. Солнечно-желтые и обжигающе-рыжие листочки замерли на черном зеркале речки. А хмурые облака, задевая за черные ветки деревьев, сбрасывали все новые и новые листочки больше похожие на осколки солнца, в этом стылом, промозглом мире.

И это было так беззвучно-тихо, так умилительно и красиво, что Олли обняла себя за плечи, села на траву рядом с колючим ежевичным кустом и, глядя на речку, тихо заплакала.

Она и сама не знала, отчего плачет, слезы текли сами собой.

Сначала – весь этот ужас с Вэном… С прекрасным Вэном, надежным Вэном… который исчез в одно мгновение и больше уже никогда не придет и не поможет.

А потом эта дикая встреча с Тимом. С каким-то совсем чужим Тимом… Далеким Тимом… Совсем не родным Тимом…

Два таких страшных удара, тем более сразу, один за одним, совсем растерзали Олли все нутро, и она просто сидела и плакала, не в силах бороться с голодом и холодом.

Она только смотрела, как солнечные листочки падают в темную воду холодной реки.

Они спустились на пару километров вниз, покуда не уперлись в устье, где маленькая извилистая речка впадала в могучую реку.

И тут, в зарослях ивляка, на полянке, рядом со старой могучей ивой, Ник решил сделать лагерь.

Он срубил шесть жердин в два человеческих роста высотой, сложил их пучком и крепко обмотал конец веревкой. Потом поставил связку вертикально и раздвинул жерди.

Увидев его за работой, Олли опять заплакала. Ей невыносимо грустно было смотреть на Ника. Если бы кому-то другому сказали: «Живи с нами – ладно… Но ты воняешь, поэтому отойди подальше!»… Кто бы послушался? Кто бы согласился на это?! Да любой другой бы плюнул и ушел прочь из гордости, а он – нет.

Красивый, добрый Ник. Молча, безропотно что-то стругает, устанавливает…

Они так и стояли, обнявшись у этих жердей, как вдруг Олли увидела странную фигурку, идущую по берегу прямо на них и волочащую на себе огромный тюк.

Ник замер, а Олли пошла навстречу и вскоре разглядела, что это девочка, несущая на горбу здоровенную связку шкур.

Когда малолетка подошла поближе, Олли непроизвольно ахнула – девочка была слепая, оба глаза ее затянули мутные бельма.

Девчушка встала, опустила тюк, и когда Олли сделала шаг навстречу, дернулась и отступила, зажав рот и нос ладонью.

Нет! Она была не слепая! Приглядевшись, Олли увидела, что это никакие не бельма, просто у нее не было зрачка, и почти все пространство глаза занимала радужка розового цвета, без черной точки по центру.

– Фио сказала дать вам шкуры… – все еще нерешительно пятясь назад, еле слышно проговорила розовоглазая. – Май сказал… – она закашлялась.

– Ты видишь? – изумилась Олли, уставившись на девочку. На вид ей было лет десять, черные волосы до плеч, белая кожа и бездонные глаза, как две розовые луны.

– Что вижу? Я…

Олли сделала еще шаг навстречу. Девочка попятилась задом и упала, запнувшись о камень.

Для Мьют это было уже слишком.

Просто обнюхав кокон, она могла по запаху определить – зашипит ли спящая в нем вонючка или станет нормальным стальным. И сейчас смрад от Олли просто сбивал ее с ног, даже несмотря на сильный холодный ветер, который бил Мьют в спину, унося вонь в сторону устья.

– Я… Простите! Я!.. Простите! – Мьют закашлялась в тошноте, но ее так и не вырвало. Зажав нос и рот, она бросилась бежать прочь.

Олли долго смотрела ей вслед, схватила сверток, потянула на себя и упала – тюк был неподъемен.

Вдвоем с Ником они кое-как проволокли его по песку. Умаялись и разрезали, освободив шкуры и перетаскав их уже помаленьку.

Тут было полным-полно всего. Медвежьи, тигриные, а лисьих и волчьих и вовсе бессчетно.

До самого вечера возились они с шалашом, обшивая его со всех сторон шкурами. На улицу они пустили медвежьи, а красивыми тигриными застлали пол.

Ник еще выложил речными камнями круг для костра в середине, под самым потолочным отверстием.

Мучительно скучно потянулись однообразные дни.

Поначалу часто шел дождь. Потом дождь со снегом. Потом уже просто один снег. Огромные мокрые хлопья летели с низкого неба, а река волновалась и бурлила.

Ночью все леденело в заморозках.

Ник не мог сидеть без дела и постоянно уходил в сторону Стальных, высматривать Тима.

Олли, чтоб хоть чем-то занять себя, сидела с удочкой на берегу.

Утро было тихое, безветренное, без осадков, такое, что даже не верилось.

С кислым видом Олли смотрела на мертвый поплавок, как вдруг увидела девочку лет десяти, которая лазила вокруг шалаша, словно это была ее собственность. Рядом, на снежной траве, лежала освежеванная туша молодого лося.

– Как вы это все такое делаете? И потом залезаете внутрь и сидите там?! А зачем? Это так смешно! – наконец-то обратилась девочка к Олли.

У нее были густые белокурые волосы почти до плеч и худые черты лица: тонкие губы и острый, точеный носик. И глаза… глаза, в которых горело сразу четыре цвета: голубой и изумрудный, золотой и ярко-красный.

– Вы, Вонючки, всегда что-то делаете, всегда чем-то заняты. Суетитесь, таскаете что-то, строите, роете, заползаете в норы какие-то. Все вам неймется! – усмехнулся ребенок и, откинув полог, заглянул в шалаш.

– Нужно жить. Нужно добывать себе пропитание… – неуверенно ответила Олли.

– Кстати! Про еду! Вот это вам от Мьют! – и девочка кивнула на тушу.

– Кто это?

– Она приходила к вам, приносила шкуры. Но ее вырвало… и она убежала… и все это время переживает, что поступила нехорошо, некрасиво. И вот от нее вам подарок.

– А где она сама?

– Она очень стеснительна. Она вон там прячется, за корягой. Самой страшно, и я принес за нее.

– Ты не девочка? – опешила Олли.

– Я – Ники! – улыбнулась девочка, оказавшаяся мальчиком.

– А ты разве нормально переносишь наш запах?

– Воняет, конечно, сильно. Но мне как-то нормально. Мьют я понимаю – у девчонок носы вообще гораздо чувствительнее, – Ники сел на тушу. – Я чувствую вонь, но для меня она терпимая. У всех же по-разному. Я видел одного – ему даже нравится нюхать вашу вонищу! – Ники оторвал лоскут мяса и принялся жевать.

– Живот заболит! Сырое нельзя! – ахнула Олли.

– А как это – когда живот болит? Что чувствуешь?

– Вот заболит – тогда узнаешь!

– Кстати – про боль! – Ники стал обсасывать кровь с пальцев. – А это правда, что вот сейчас вы мерзнете?

– Правда-правда… – буркнула Олли.

– И как это, когда холодно?

– Все болит.

Ники задумался:

– Сильно болит, где болит?

– Везде. Тело болит, ломит.

– И сейчас тоже холодно? И прямо сейчас у тебя что-то болит?

– Холодно… Пальцы замерзли, болят…

Ники с сожалением посмотрел на Олли.

– Не знаю… Я не понимаю, что значит «холодно». Я думаю – это все ваши выдумки. А может, и нет. Может, это и вправду так. У вас это может быть – вы же прокляты.

– Кем прокляты? – Олли сделалось не по себе.

– Миром прокляты. Вы, Вонючки – неудачные дети Мира, и вы прокляты. Все у вас не то и все у вас не так. Вы болеете, стареете, у вас постоянно что-то болит. Вас звери не любят, боятся. Могут даже убить.

– А вы… не прокляты? – Олли заглянула ему прямо в глаза, никак не в силах поверить, что видит такое сочетание цветов.

– Мы – любимые дети Мира. Он любит нас. Здесь все вокруг наше. Здесь все для нас. Мы рождены, чтобы радоваться, а вы – чтоб выживать, – Ники внимательно посмотрел на Олли. – Некоторые наши презирают вас, но мне вас жалко.

Олли застыла, приоткрыв рот.

– Ладно! – подскочил Ники. – Засиделся я с вами! Меня Мьют ждет! Вот, примите от нее подарочек, она не хотела сбежать… просто… ну, вы понимаете… рвота, то-сё, – он побежал прочь по берегу и помахал рукой. – Я еще приду через пару дней! Пока!

Ночь была черной, как сама смерть. Ледяной ветер швырял в лицо колючую морось.

Ник уже возвращался, как вдруг случайно увидел Тима.

– Тим! – по-детски радостно воскликнул Ник.

Тима передернуло, он явно хотел уйти, но остался.

– Тим! Как ты? Нам нужно поговорить! – ласково начал Ник.

По лицу Тима прошел спазм, он дернулся и отвернулся.

– В деревне все умерли. Все наши! Тим! И Вэн тоже умер. Великанов больше нет. Хотя… Зачем я тебе это рассказываю, ты и сам знаешь, наверное. Тим! Вот нож Вэна. Он сказал идти к тебе. Он умер у меня на руках! Все наши умерли!

– Мне… не интересно… – тихо прошептал Тим, отворачиваясь.

– Вот его нож. Он из черного великаньего железа.

– Не нужно…

Ник замер, словно бы в первый раз увидел его.

– Что с тобой не так? – Тим хотел уйти, но Ник схватил его за плечо. – Да что с тобой?!

– Ты правда хочешь знать? – взорвался Тим. – Правда хочешь?

– Конечно!

Тим задрожал:

– Ну тогда слушай! Я… Я не могу терпеть твою вонь! Не могу! Это меня выворачивает наизнанку! Это меня просто уничтожает! Твоя вонь просачивается мне… мне в ногти… в кожу… этот… он…

– Но Вэн нормально терпел наш запах… – ошарашенно прошептал Ник.

– Но я не Вэн! – вскрикнул Тим так, что Ник вздрогнул. – Я не Вэн!

Ник побелел и нахмурился:

– Да. Ты не Вэн! – и вдруг толкнул Тима в грудь. – Вэн заботился о нас! Заботился о твоей сестре! О ТВОЕЙ сестре!

Тим ухмыльнулся:

– Так ты ему за это и сосал!

– Какая же ты все-таки сука! – ахнул Ник. – Ох и сука!

– А ты только понял? – хмыкнул Тим. С мокрых волос дождь стекал ему на лицо.

Ник развернулся и пошел прочь, но вдруг остановился и вернулся:

– А знаешь, что про тебя говорила Ифэ? Знаешь?! Что ты не умеешь любить! – и Ник опять пихнул его в грудь. – Что ты не способен на любовь! Ты ее не знал никогда! Тебя никто не любил, и ты сам не знаешь, как это делать!

Тим глядел на него, как-то ликующе ухмыляясь.

– Твой отец был непонятно кем. Его убили и выбросили на помойку! А твоя мать была пьяницей и психопаткой, и тоже никогда тебя не любила! И ты сам никого не можешь любить! Не способен!

– Зато ты у нас любвеобильный! – оскалился Тим. – А ты целовался с ним? С Вэном. Как он мог это вытерпеть, интересно?! Или он только пососать тебе давал? А?

Ник кинулся и ударил Тима кулаком в лицо. А потом еще раз, и еще.

– Уймись! Полудурок! – зло рявкнул Тим. – Не зли меня, дура! Если я потеряю над собой контроль – то я с первого же удара отобью тебе голову! Ты этого хочешь?! Да успокойся ты! – и Тим повалил его в траву. Схватил за волосы на затылке и уперся коленями в спину.

– Ну, и убей меня! И убей! – плача, кричал Ник.

– Ты всегда был красивый! Всегда вертел жопой! Всегда у тебя было много любовников! – шипел Тим. – И да – я бы хотел запытать тебя до смерти за это! Хотел бы! – и он сорвал с Ника штаны, оголив бледные, крепкие ягодицы. – Вот сюда он тебя трахал? – усмехнулся Тим и шлепнул ему по заднице.

Ник дернулся, закричал, и вдруг Олли выбежала из мрака ночи и толкнула Тима:

– Что вы делаете?! Что вы творите?! Как вам не стыдно?! Как вы можете говорить друг другу такие слова? – обливаясь слезами, закричала она и принялась поднимать Ника с земли. – Вся деревня умерла! Остались только мы! Вэн умер! Только мы втроем! Мы должны заботиться друг о друге, а вы собачитесь, как последние… как…

– Не переживай! – тяжело дыша, проговорил Тим. – Он красивый. Он быстро найдет себе нового ебаря-покровителя.

– Заткнись! – взвизгнула Олли.

– А я не прав? – вскрикнул Тим. – Скажи мне, что я не прав! Он всю жизнь был красивый, хороший, вертел жопой и менял любовников! И я его ненавижу за это! Ненавижу его! Ненавижу!

– Миритесь! Сейчас же! – страшным голосом проговорила Олли. – Миритесь!

– Я этому выродку больше руки не подам! – со злобой прошептал Ник и ушел.

– Что ты наделал?! – Олли бросилась на Тима, но тот отмахнулся от нее и тоже ушел во тьму.

Комментарий к Глава 36

Чет развел я какую то санта барбару, блин! надо бы уже убить когонить))))

========== Глава 37 ==========

Переполненное горячей кровью сердце тяжело толкнулось в груди, и Тим проснулся.

Встав на ноги, он осмотрелся. Черные слои облаков нависали над миром. Моросил дождь, но вдруг посыпала колючая снежная крупа. Ночь была непроницаемо темной, но он чувствовал, что скоро рассвет.

Он уже знал, что ему делать. Перешагнув через спящие вповалку тела, он пошел в лес, но тонкая рука схватила его за штанину.

– Ты куда? – открыв один глаз, встрепенулся Ники.

– Я к Адским Вратам, хочу кое-что проверить, – тихо ответил Тим.

– Я с тобой! – тут же спохватился Ники.

Тим улыбнулся.

Взяв его за худую теплую руку, Тим прошел с мальчиком через поляну и, подойдя к лесу, опустился перед ним на одно колено.

– Так получилось, – начал он, убрав белокурый локон со лба Ники за ухо, – что вся хрень, которая терзала в свое время наш несчастный мир, пришла из вон той вот черной громадины, – ладонью Тим провел по носу и губам. – Не знаю еще, что я там высмотрю, что я хочу увидеть, но… почему бы и нет, – он похлопал Ники по груди. – Хуже все равно не будет. Все лучше, чем просто маяться от безделья. Посижу там, посмотрю, может – что-нибудь и увижу, – Тим улыбнулся.

Ники обнял его:

– Возьми меня с собой.

– Для тебя есть задание – как Май проснется, скажи ему, куда я ушел, пусть придет ко мне, попроведует. Может, к тому моменту я чего-нибудь и высмотрю.

– Хорошо.

– Пойдем вместе до ручья.

Тим поднял его на руки и нес до ручья, а потом они расстались.

Как рассвело – тучи разошлись, измельчали, и выглянуло солнце, но ближе к обеду опять все заволокли облака.

Место вокруг Адских Врат – гигантское, развороченное, бесприютное – никак не изменилось за те два года, когда Тим с Ингой были здесь в последний раз.

Так же потихоньку гнили опавшие сосны. А новые не росли. Так же пучилась вывороченная земля. И Врата уходили в небо неохватно-гигантским куском железа.

Тим долго стоял неподвижно – всматривался и прислушивался, но ничего не было в округе, кроме холодного ветра.

Он долго шел вокруг громады Врат, пытаясь найти тропинку и вход, но ничего не увидел и просто сел в небольшой ложбинке и стал ждать непонятно чего.

Иногда ему казалось, что он видит золотое пятно среди оврагов. Но страха не было. Он и сам не знал почему. Наверно, какая-то часть его хотела уйти за Ингой?

Выйти бледному навстречу и сказать: «Вот он я! Убивай!» И умереть… Это было бы сильно!

Но никакого бледного не было.

Сколько времени он сидел в засаде, Тим не знал. Одиночество и бездействие не тяготило его. А когда он уже хотел обойти Врата вокруг, чтобы размять кости, со спины на него накинулась что-то и зарычало.

– Попался! – вскрикнул Ники, повиснув у него на шее.

– Как вы меня нашли? – Тим перекинул его через плечо.

– Это Мьют нашла! Она лучшая нюхачка во всем мире!

– Здрасти… – застенчиво улыбнулась подошедшая Мьют.

– И кто еще с вами? И что мне теперь делать с вашей компанией? Я тут как бы в засаде! – Тим осмотрел детей и усмехнулся. – Ладно, я пойду поймаю себе чего-нибудь пожрать, а вы сидите тихо. Если вдруг кого-нибудь увидите, особенно золотоголового – прячьтесь! Мы тут не на охоте, а просто высматриваем! Поняли? Я могу на вас рассчитывать?

– Иди, а мы посмотрим. А чего не увидим, то Мьют унюхает!

Тим встал и пошел в сторону леса.

– А с тебя чего-нибудь вкусненькое! – вцепился в него Ники.

– Как думаешь – это штука и вправду летала когда-то? – спросила Мьют, когда они остались одни.

– Я не верю! – Ники прищурившись посмотрел на громаду и вырвал клок жухлой травы. – Все это и не камень, и не железо, что-то среднее, непонятное. Да и тем более такой размер! Если бы были у нее крылья, то еще ничего, можно поверить, а так. Хотя… – он выдрал еще один клок. – Это же все боги с других миров, может, они ее заколдовали как-то? Может, это кокон, в котором спит огромная птица, в которой они и летают? Кто их знает? Для нашего мира это все очень уж дивно!

Они замолчали. Ники все вертел головой.

– Ждешь Тима? – спросила Мьют.

– Не мешало бы перекусить, – улыбнулся Ники.

– У меня вот есть кусочек, – она полезла во внутренний карман кожаной курточки и достала темный брусочек вяленого великаньего мяса.

– Ого! Где взяла?

– Осталось… просто… Ты бери, это тебе!

– Спасибо! – и он вдруг чмокнул ее в голубовато-розовую щеку.

Мьют покраснела, сплела между собой и сжала пальцы.

– Все равно великаны самые вкусные! – разжевывая мясо, говорил Ники. – Даже не верится, что раньше их было так много. Тим говорит – целые стада!

– Тихо! – шикнула Мьют, подскочив.

– Кто там? Бледный? Кто? – прижался к ней Ники.

Подняв голову, Мьют жадно втягивала воздух.

– Вон там, пошли!

– Что там? Чем пахнет? Тим сказал на месте сидеть!

– Что-то очень вкусное! Очень необычное! Просто посмотрим!

Пригнувшись, они перебежали через рытвины и оказались у самой вертикальной громады Врат. И только сейчас Ники почувствовал дурманяще-сладкий запах.

Они подбежали к нише, где в метре от земли в стене виднелись некие жабры, и с них на землю стекали засохшие струйки, тускло светящиеся невероятным голубым свечением.

Мьют отколола одну такую «сосульку» – она была хрупкая как воск – и обнюхала ее.

– Никогда раньше… никогда! – прошептала она и облизала верхушку. Зрачки ее расширились, и она отправила в рот всю голубую «сосульку».

Ники тоже оторвал со стены себе такую же и смело откусил.

– Как великанье мясо! И словно с медом! И с чем-то еще! С цветочным нектаром! Что это за штука?!

Мьют вздохнула, чтобы что-то сказать, но вдруг жабры в стене открылись, выпустили облако пара и закрылись опять. Мьют подпрыгнула, как напуганная кошка, и отскочила на пару метров.

Ники принюхался к облаку, вытянулся и стал карабкаться вверх по стене, не желая упускать его. От облачного запаха во всем теле разлилась сладкая теплая истома. Он засмеялся.

– Эй! – крикнул Ники. – Давай еще такое облако! Я еще хочу! Сделай! – и он начал стучать по жабрам в стене.

– Смотри! – ахнула Мьют.

От выпущенного пара исходил концентрат, который оседал на стенке в виде голубых струек.

Жабры ожили вновь, и Ники успел схватиться за них, не давая закрыться. Он зарычал, напрягся и вдруг оторвал один край. Мьют ахнула. Отдышавшись, Ники схватился за жабры опять и, пыхтя, доломал решетку.

– Смотри, как тут много голубого нектара! – объявил он, заглянув в шахту. – Полезли посмотрим, откуда появляется этот вкусный дым! – и он полез в проход.

– Стой! Нельзя туда! Нам Тим сказал просто сидеть и ждать его!

– Да мы быстро! – отозвался Ники, и черные пятки его исчезли в шахте.

Мьют захотела было испугаться, но тут увидела голубые скопления на полу и стенках шахты, и страх отступил. Она залезла в трубу за Ники и стала быстро отламывать сухие сосульки со стен и грызть их. Здесь, в темноте, их густое теплое свечение сияло в полную силу. Оно завораживало и отгоняло страх.

– Ай! – вскрикнул Ники. Он залез уже далеко вглубь шахты, и вдруг пол трубы проломился под ним, и он рухнул вниз.

– Ники! – в ужасе ахнула Мьют. Но никто не ответил ей. От страха слезы появились у нее на глазах. – Ники! – пискнула она.

В дыре показалась дикая голова Ники:

– Там такое! Такое! Такое!!! – ахнула голова и опять исчезла.

Замирая от страха, Мьют подползла к дыре и, увидев, что пол совсем рядом и падать не больше метра, вылезла из трубы. Она уже хотела было стукнуть Ники, но так и замерла, подняв на него кулак.

Перед ней была стена без конца и края, снизу доверху заставленная разноцветными колбами непередаваемой красоты. Густо-малиновые, изумрудно-зеленые, нежно-голубые, раскаленно-красные – и множество других цветов, которые Мьют видела впервые и не знала их имен. Все это, каждая колба сама по себе светилась густым тихим сиянием в непроницаемой темноте комнаты.

Открыв рот, Ники подошел к стеллажу, но вдруг уперся в невидимое стекло. Стукнувшись носом, он нахмурился и приложил к стеклу ладони. Раздался тихий хруст. От тех мест, к которым он прикоснулся, тут же пошли трещины, превратились в изморозь, и со страшным грохотом бесконечно длинное стекло рухнуло.

– О-ёй! – ахнул Ники, вздрогнув.

Тут же завыла далекая тоскливая сирена. Мьют бросилась к дыре, и в следующее мгновение ослепительно-белый луч пролетел мимо, почти задев ее. Но Мьют проворней кошки вывернулась и нырнула в дыру.

Ники замер и увидел в неизвестно когда и как образовавшимся проеме высокого, тощего, неимоверно бледного голого парня с длинными тонкими волосами. Если бы незнакомец не был голым, то его можно было бы принять за девушку, такие нежные черты лица у него были. В руках тощий держал какую-то стальную доску и целился прямо в Ники.

И опять жгучий, ослепляющий луч пролетел, чуть царапнув Ники, но он успел увернуться.

Не думая, Ники схватил первую попавшуюся зеленую колбу и швырнул ее в тощего.

Колба разбилась. По носу ударил нестерпимый уксусный смрад. Дым повалил. Все замелькало, сирена взвыла, как бешеная. Тощий заметался, и Ники нырнул в дырку.

– Кого это вы тут делаете, а?

Вместе с потоком дневного света на Ники обрушились две руки и вытащили его из шахты.

– Там. Мы там… а он… а оно все само! – заикался Ники, щурясь на Мая.

– Куда вы без просу лазиете?! – грозно спросил Май, до жгучей боли скрутив кожу Ники на руке.

Ники хотел было вскрикнуть, но тут в стене Врат открылась дверь, из которой повалил оранжевый дым. Задыхаясь и кашляя, на свежий воздух выскочил тощий.

Май позабыл о Ники, и тот шмыгнул в кусты. Мьют видно не было, она спряталась давным-давно.

Прокашлявшись и тряхнув патлатой головой, тощий посмотрел на Мая и выпустил в него ослепляющий луч.

Вспышка обожгла Маю плечо, он нагнулся, схватил ком земли и швырнул его в тощего. Комок прилетел длинноволосому прямо в лицо, и он выронил доску-лучемёт. Май кинулся на него, толкнул, и тощий упал, ударившись затылком о темную стену Врат.

Тяжело дыша, Май поднял камень с земли, не спеша подошел к худому, оглядел его всего, сжал камень и с одного удара проломил ему голову. Усевшись ему на грудь, Май принялся с остервенением раскалывать нежную голову – и бил до тех пор, пока она вся не разлетелась на куски.

И он все долбил его и долбил, но вдруг почувствовал горячую умопомрачительно-сладкую истому во всем теле. Это был такой сильный прилив наслаждения, что Май выронил камень и застонал. Он бы, наверное, испугался, что сошел с ума, но наслаждение было так велико, что он еле слышно стонал, прикрыв глаза.

Сглотнув, он, кажется, понял что произошло – кровь бледного, стекая по лицу, попала на губы и в рот.

Май оглядел искалеченное тело и не раздумывая вгрызся ему в плечо.

Горячая волна возбуждения с новой силой захлестнула все нутро. Май рвал зубами тело и не мог остановиться. Каким бы вкусным не было великанье мясо – плоть тощего казалась абсолютным чудом.

И он терзал его и терзал, покуда наслаждение не лишило его всех сил, и он упал в изнеможении рядом с останками.

Май лежал на спине и никак не мог прийти в себя. Это было как целый фейерверк оргазмов, вспыхивающих один за одним. Он не помнил, сколько лежал так, пластом, но в монолитной стене Врат вдруг появился входной проем, и Май встал на ноги и подошел к нему.

Глядя в тоннель с приглушенным светом, он не испытывал никакого страха, и ноги сами внесли его в эту дивную пещеру.

– Здравствуй, Май!

Голос был женский, негромкий, красивый и очень приятный. Май оглянулся, но так и не понял, откуда он исходит, голос был везде и нигде одновременно.

– Кто ты? Откуда знаешь меня? – Май почему-то посмотрел наверх, но потолок скрывала полутьма.

– Ты в моем доме, а я все знаю, что происходит в моих владениях.

– Кто ты?

– Я… призрак. Я память. Я – хранитель знаний.

– Ты призрак убитого? Ты пришла мстить мне? – оглянулся Май.

– Нет. Я просто голос. Я бесплотный дух. Я забочусь об этом месте, отвечаю на вопросы и выполняю команды.

– Кто повелевает тобой? У тощего есть еще друзья?

– Мой несчастный господин был последним. Сейчас ты – мой хозяин.

– С какой вдруг стати?!

– В тебе его кровь. Она будет жить в тебе и в твоих детях, и в их детях – вы все его наследники. Я служила ему и теперь обязана служить вам: тебе – и потом твоим детям, в которых будет и ЕГО кровь.

Май долго молчал, тяжело дыша.

– Хорошо, голос, я тебе верю. И если так – я хочу узнать обо всем. Хочу задавать вопросы. Ты расскажешь мне все!

– С превеликим удовольствием, мой новый господин!

Из пола бесшумно образовалось кресло.