Текст книги "Еретик (СИ)"

Автор книги: слава 8285

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Обойдя весь дом и спустившись на первый этаж, он уловил нотки великаньей крови. Это возбудило его.

Запах привел его сначала в кладовку, а из кладовки он спустился в подвал. Тут, в небольшой нише, он увидел запечатанные кувшины с великаньей кровью и сверток из омежьей шкуры, в котором были завернуты несколько ножей и мечей.

Тим откупорил кувшин и надолго присосался к нему. Великанья кровь освежила ум и тело, и, утерев рот, он решил наконец, что ему делать.

Взяв кувшин, он поднялся наверх, в спальню, и повелел позвать Олли и Ника.

Утро было пасмурным, но вскоре вышло солнце, и даже немного потеплело.

Ник привел Олли, и Тим надолго уставился на них, словно бы в какой-то нерешительности. Потом взял с подоконника масляный светильник, керамическую чашечку с носиком, вылил масло, протер и наполнил чашку великаньей кровью.

– Иди сюда, – позвал он Олли.

Сестра подошла и улыбнулась. Тим надолго засмотрелся на ее глаза. Сейчас, утром, они казались особенно сочными. Один был ярко-голубой, а второй – почти черный. Это завораживало. Он взял ее тоненькую бледную ручку и вздохнул:

– Мне нужна капля твоей крови.

Олли заранее накуксилась. Он взял свой кинжал за лезвие и ткнул кончиком ей в палец. Она вздрогнула, и крупные слезы появились у нее на глазах.

Алая капля крови упала на темную поверхность великаньей кровищи… и зашипела, забегала и долго еще трещала, все никак не успокаиваясь.

– Твою мать! – заорал Тим и разбил светильник о стену. Олли вздрогнула. – Твою в душу мать! – вскочил он и схватился за голову.

– Не кричи! Ты меня пугаешь! – заплакала Олли.

Тим молча смотрел на нее, тяжело дыша:

– Твою мать… – еще раз повторил он. – Дай ты теперь руку! – обратился он к Нику. Ник отступил к окну. – Дай сюда руку! – нетерпеливо пригрозил Тим.

Двери открылись, и на пороге показался побледневший Вэн.

– Господин, люди пришли с оружием! – прошептал он. – Полный двор людей!

Тим подошел к окну и увидел кусок шумной толпы, собирающейся у крыльца.

– Вас требуют… Господин…

Тим хмуро осмотрел Ника, Вэна и Олли и пошел к двери:

– Никого не впускайте! Закройтесь и сидите тихо. Я скоро приду.

Когда Тим спустился на первый этаж, то входную дверь уже выломали, и люди, передавая ее над головами, вышвырнули дверь на улицу.

Увидев парня с голым торсом, босыми ногами, в одних штанах и с кинжалом в руке, народ замер. Тим сделал шаг вперед, и толпа стала пятиться от него обратно на улицу. Он видел головы, плечи, маски на лицах. Видел копья и вилы. У некоторых были зажженные факелы.

Тим спокойно вышел на крыльцо, и толпа спустилась на землю.

– Чего вы хотите? – просто спросил Тим и опустился на ступеньку ниже. – Зачем пугаете моих близких?

Ветер принес несколько серебристых снежных иголок, и солнце ушло за темную снежную тучу.

– Ублюдок! Своим присутствием ты оскверняешь дом бога! – раздался голос, полный ненависти и страха.

– Ходофай? – громко спросил Тим. – Ходофай, сучара лживая, это ты, что ли? – нахмурился Тим и сошел с крыльца.

Толпа отступила еще немного и замерла.

Бывший жрец закричал и бросился на Тима с мечом. Тим схватил меч за лезвие и взглянул Ходофаю в лицо.

– Ах ты, козлина! Ты же клялся! Ты же обещал, что будешь обычным пахарем! Ты же говорил, что у тебя мама больная! Говно ты лживое!

Тим вырвал у него меч и, прорубив ключицу, вогнал его в грудь, почти разрубив жреца пополам.

Толпа бросилась на Тима.

Он почти ничего не видел, чувствовал только, что десятки ножей и копий метят ему прямо в лицо, в глаза. Но из-за ярости и страха нападающие мешали сами себе. Они напирали, сдавливая друг друга, и Тиму удалось схватить одного мужика в тулупе и этим человеком, словно палкой, отогнать немного от себя эту толпу.

В бок уперлось копье, и он выхватил его, перехватил и начал нещадно колоть всех подряд. Схватив еще одного мужика, он поднял его над головой и швырнул в нападавших. Толпа дрогнула и смешалась. И в этом смятении Тим уже спокойно стал хватать людей, разбивать им головы и сворачивать шеи.

Чтобы хоть как-то отгородиться от диких криков во дворе, Ник закрыл окно, взял Олли на руки и зажался с ней в угол. В доме было тихо, и только во дворе стоял грохот, разрываемый криками ярости, визгами боли и воем ужаса.

В дверь постучались.

– Откройте, я от Тима. Тим зовет! – зашептали с той стороны. – Слышите? Тим зовет, откройте! Я от Тима.

Вэн пошел к двери.

– Нет! – вся в слезах вскрикнула Олли. – Тим сказал никому не открывать! Стой!

Но Вэн уже открыл дверь. Он увидел рыжую бороду – и тут же почувствовал тяжесть в боку. Олли закричала, и он отступил назад и увидел руку, которая вонзила ему нож в бок.

Вэн захрипел, схватил короткостриженную голову и стал вдавливать большие пальцы в глазницы. Рыжебородый закричал, выпустил рукоять ножа из рук и схватился за кровоточащие глаза. Тяжело дыша, Вэн вытащил из себя нож и с криком вогнал его нападающему под подбородок в челюсть и глубже – в горло. Рыжебородый захрипел и упал. Вэн вздохнул, схватился за бок, залитый кровью, и прислонился к стене. Глядя на побелевшее лицо Ника, он стал сползать на пол и упал на спину.

– Ник! Вэна зарезали! Ник! – закричала Олли.

Она вырвалась из его рук и бросилась к Вэну на полу.

– Дай тряпку! Дай чистую тряпку зажать рану!

Но Ник медленно сползал по стене на пол, закрыв лицо руками.

– Ник!

Олли вскочила и принялась носиться по комнате, но вся спальня была пуста. Тогда она вырвала наволочку с подушки, скомкала ее, зажала ей рану и положила на комок тряпки руку Вэна. Потом вскочила и бросилась на улицу.

Тим уже разошелся вовсю. По истоптанному двору валялись оторванные руки и ноги. Кое-где были видны вырванные головы, дымились кишки. Некоторые люди без руки или ног ползали по двору и орали, другие уже затихли. И если вначале нападающие сами лезли на Тима, то сейчас ему приходилось их догонять, чтобы убить. Весь в крови, Тим набрасывался на ближайшего человека и рвал его на куски. Отрывал куски мяса, сдирал скальпы, крошил позвоночники.

– Тим! Вэна зарезали! Зарезали Вэна! – закричала Олли с крыльца.

– Прячься! – не глядя на нее, ответил Тим.

Верхняя половина туловища промелькнула у нее перед глазами и залетела в дом. Олли спрыгнула на землю, залезла под крыльцо и закрыла голову руками.

Крики затихали. Все реже громыхало что-то. Вой раненых становился слабее. Нечто страшное, рваное сочно ударилось в стену, обрызгав все кровью, и шлепнулось на землю совсем рядом.

Тим присел перед ней на корточки и окровавленными пальцами дотронулся до ее рук, закрывающих лицо. Олли дрогнула, и Тим открыл ей лицо. Она ахнула и обняла его.

В комнате Тим вляпался в болото крови. Какой-то рыжебородый с кровавыми глазницами лежал на полу. А рядом с ним был Вэн. Он лежал тихо, закрыв глаза и приоткрыв рот. Лицо его было серое, холодное. Рядом с Вэном на коленях выл Ник.

– Спаси его! Спаси! Ты можешь! Я знаю! Ты бог! – увидев Тима, закричал Ник.

Тим поморщился. Опустившись перед Вэном на колени, он дотронулся до его шеи: «Холодный! – пронеслась мысль. – Уже холодный! Уже все!» Он встал и прошел к окну.

Ник рыдал, хватаясь за грудь Вэна.

– Ну помоги же ему! Помоги! Я тебя умоляю!

Тим напился крови из кувшина, вздохнул, приходя в себя, и подошел к Вэну. Замерев на секунду, Тим разодрал рубаху Вэна, обтер ему рану на боку и плеснул туда великаньей крови из кувшина.

«Не так!» – запоздала вскрикнула мысль.

Тим ахнул, но было уже поздно. Замерев, он смотрел на рану, не мигая. Было тихо. Ничего не случилось.

– Ну спаси ты его! Спаси! – надрывался Ник

– Тихо! – шикнул Тим.

Кровь в ране молчала.

– Принял? – прошептал Тим. – Или уже поздно? Холодный. Серый. Помер. Поздно!

Упав на колени, Тим приподнял голову Вэна и влил ему великаньей крови еще и в рот.

Вэн лежал тихо и безмятежно. Тим встал и подошел к окну.

– Не помогает? – прошептал Ник.

Тяжело дыша, Тим смотрел в окно и молчал.

– Не помогает? – заорал Ник.

– Да откуда я знаю! – вспыхнул Тим. – Я не знаю! Я… все, что могу! Что я могу?! Что ты от меня еще хочешь?

– Я его люблю! – завыл Ник, упав лбом на грудь Вэна. – Я не знаю, что я буду делать без него! Я не знаю!

Тим шмыгнул носом.

«Уже поздно! Даже если он и стальной! А может, просто потому не шипит, что сердце остановилась – и кровь остыла и умерла!»

– Дай сюда руку! – Тим схватил Ника, но тот дернулся, не дался. – Да дай ты руку свою сюда! – огрызнулся Тим и разрезал ему палец. Ник ахнул и двинул ему кулаком в лицо. – И чё дальше? – сплюнул Тим. Потом встал, оглянулся в поисках светильника, кое-как вспомнил, что сам же его и разбил, и просто налил лужицу великаньей крови на пол. – Дай руку! – Ник прятал руку, и Тим вырвал ее и плеснул несколько капель в лужу на полу. Лужа зашипела и затрещала. – И с тебя тоже как с козла молока! – процедил Тим и встал.

– Я мучился! – выл Ник, покачиваясь над телом Вэна. – Я страдал! Меня насиловали! Издевались! И если бы не он – я бы умер! Он спас меня! Он за мной ухаживал! Он все для меня делал! А ты? А где был ты?

– Я? – ахнул Тим. – То есть, это я виноват?! То есть, ты хотел, чтобы я что сделал?!

– Я не знаю! Я уже ничего не знаю! – обливаясь слезами, Ник гладил лицо Вэна.

– Не смей винить меня в том, в чем я не виноват! Ты сам хотел быть жрецом! Ты всегда вращался в их обществе! И если они тебя трахали, то в этом моей вины нет! Это твой выбор! – орал Тим.

– Не смей орать на меня! – завопил Ник.

– А я еще не ору! Еще не начинал орать! – выкрикнул Тим.

Вэн захрипел, выгнулся, вдыхая воздух, лицо его наполнилось жизнью, и он открыл глаза.

========== Глава 28 ==========

Вэн сидел тихо, молчаливо, боясь глубоких вздохов и резких движений. Белизна лица его была серой, болезненной. За ночь рана очень хорошо затянулась, но была так глубока и серьезна, что еще мучила его.

Они были в дальней беседке. Вэн сидел, словно проглотив кол, а Тим стоял, прислонившись задом к перилам. Ник смотрел на них из-за угла дома, нервно грызя ноготь большого пальца, и когда он моргал – с ресниц срывались крупные капли слез.

Тим рассказал Вэну все. Все, что с ним случилось с самого начала. И про себя, и про Ника. Рассказал про «испытание кровью», про Змея. Про Адовы Врата и коконы. Про Ингу и детей.

Тиму было интересно наблюдать за его реакцией, но лицо Вэна от боли в боку было все время пасмурным.

– Напугал ты нас, конечно, здорово! – усмехнулся Тим. – Особенно Ника. Он сильно плакал.

Вэн вздохнул, выгнулся, поморщился и опять сглотнул:

– Не могу понять, что воняет… – проговорил он. – Какой-то непонятный запах, необычный, какого-то немытого тела… От меня – не от меня? Или, может, я уже с ума сошел?

– Нет. Так и должно быть. Это запах людей. Запах людского мира.

Вэн тяжело задумался:

– Что дальше мы будем делать? – спросил он, и лоб его покрылся легкой испариной.

– Я ухожу, – повернувшись к нему спиной и посмотрев на лес, объявил Тим.

– Куда?

– В лес. Там жена моя и дети, я не могу их бросить. Да и… я понял, что для меня в этом людском мире больше нет ничего. Я ошибался, думая, что смогу вернуться, «создать справедливость». Я теперь стальной человек, и мое место… там… далеко… Не здесь и не с ними.

Они оба долго и неподвижно находились в молчании.

– Пойдешь со мной? – спросил Тим.

Вэн медленно покачал головой:

– Нет. Я всегда хотел быть на вершине этого города – и хочу до сих пор. Я не пойду.

Тим пожал плечами:

– Тогда удачи тебе, Новый Единственный! – усмехнулся Тим.

– Не называй меня именем этой мрази! Я не такой! – Вэн поморщился, протянул руку, и Тим помог ему подняться. – По крайней мере пока! – горько усмехнулся Вэн.

– Береги Ника. Он хороший.

Вэн кивнул.

– И следи за Олли! Я не знаю, когда вернусь, но я вернусь проведать ее и за нее буду спрашивать с тебя лично!

– Она будет мне сестрой. Будет жить как барыня, обещаю!

Тим аккуратно обнял Вэна, и они опять надолго замолчали.

– Как думаешь, есть бог на самом деле? – спросил Вэн.

Тим кивнул.

– И где он? Какой он?

– Я не думаю, что он где-то. Я думаю, что он везде, повсюду, внутри и снаружи.

– И что он хочет от нас?

Тим пожал плечами:

– Чтобы мы были счастливы. Я думаю – ОН как отец. Как древний, любящий, терпеливый, ждущий, прощающий отец. А мы – его никудышные, несчастные, больные дети.

Вэн сгреб горсть снега с перил и приложил ко лбу:

– Узнаем правду, когда умрем, – прошептал он.

– Да даже и раньше…

У ворот в усадьбу послышался вой и стоны. Весь Грязный город приполз на коленях просить о прощении. Мужики сняли шапки и опустили хмурые головы. Бабы выли, держа на руках детей.

Вэн не спеша – из-за раны он не мог быстро – подошел к ним.

Мужики начали говорить, что они ни при чем. Что это хитрый жрец Ходофай (пусть все до скончания веков ходят мочиться на его могилу!) возбудил богатые семьи против нового Единственного. Богачи были в родстве и дружбе со жрецами и не смогли стерпеть такого удара от Тима. А сами они, уверяли мужики, ничего не знали, не участвовали и любят Тима всем сердцем.

Вэн стал что-то отвечать им недовольным голосом. Вой и плач усилились.

Тиму было неинтересно все это слушать, мыслями он был уже далеко. Ему хотелось попрощаться с Ником (он знал, что Ник прячется за углом), но Ника уже не было.

Расставаться с Олли было тяжко. Узнав, что он уходит, она начала биться в истерике.

– Возьми меня с собой! Возьми! Я тебя не отпущу! Ты и так только что пришел!

Голос ее скакал и задыхался от слез.

– Я не могу тебя взять с собой. Ты не сможешь есть великанов. Я не могу… прости…

Олли стала хвататься за него, упала на пол.

Он взял ее, занес в комнату и закрыл дверь. Олли стала кидаться на дверь, визжа нестерпимым голосом.

Но Тим уже вышел на улицу.

Он долго шел вперед, просто вперед, и все, пока наконец-то не почуял, что воздух вокруг изменился. Он остановился и понял, что человечиной больше не пахнет.

Он стоял, закрыв глаза, насыщая нутро чистым запахом безлюдья.

Было пасмурно. Потеплело. Запахло снегом – и пошел снег. И вдруг повалил огромными хлопьями! Лес притих. Подняв лицо к небу, он видел, как в полной тишине летят темные снежинки. Моментально все вокруг покрылось толстым слоем снега, а он все шел и шел. Высокие прямые сосны казались ему родными.

Он не спеша брел в звенящем безмолвии леса, сожалея только о том, что не может идти беззвучно.

Сердце сладко повернулось в груди. Он был рад этим запахам. Белый-Лазурный-Рыжий-Каштановый-Голубой. Это были его запахи. Тонкие и хрустальные. Драгоценные.

Тим улыбнулся и смело зашагал вперед.

А на следующий день пришла настоящая зима.

========== Часть 2. Глава 29 ==========

Выйдя из реки на холодный жесткий песок, Змей замер, закрыв глаза. Чувствуя, как обсыхает кожа, он размеренно дышал, наслаждаясь холодным осенним воздухом.

Он был абсолютно спокоен и не заметил, как из леса на широкий песчаный пляж вышла тонкая фигурка.

Это был подросток, худой и просто одетый – в мешковатые штаны и рубаху. С пышными золотыми короткими волосами и болезненно-бледной кожей. У него были густые черные брови и большие, широко расставленные голубые глаза. Он шел как-то неловко, словно на деревянных ногах, и почти бесшумно.

Змей не ощущал ни запаха пришельца, ни звука его шагов и когда случайно, открыв глаза, увидел его, то вздрогнул.

Он давно уже не видел людей. Крючковатый хищный нос его жадно втянул воздух, но все было как и прежде. Ничего нового он не унюхал. Подросток не обладал запахом, по крайней мере Змей не мог его учуять.

«Стальной… но какой-то странный! – подумал Змей, пристально наблюдая за молодым. – Запах похож, но… все равно не то… Я таких стальных не чуял раньше… И чистокровные так не пахнут! Я хорошо помню запах детей Тима и Инги. Странно…»

– Привет! – дружелюбно улыбнулся Змей, рассматривая гостя блестящими черными глазами. – Тоже хочешь искупаться?

Подросток молча подошел почти вплотную и встал, наклонив голову. Змей хотел, но все никак не мог определить пол незнакомца. Скорее всего, то была девушка, но плоская, неразвитая из-за худобы, и тем более в этой дешевой мешковатой одежде совсем не просматривалась ее грудь, только тонкая бледная шея и острые узкие плечи.

Присмотревшись, Змей решил, что невероятная бледность не портит подростка, даже придает ему некое болезненное очарование. И еще эти бледно-розовые, почти бесцветные милые пухлые губы…

– Ты вкусно пахнешь, – Змей почти коснулся кончиком носа бледной щеки. – Я тебя раньше не видел, откуда ты?

Малолеток как-то виновато посмотрел себе под ноги, а потом положил маленькие ладошки Змею на грудь.

– Сейчас, когда Тим устроил эту коммуну стальных людей, стали появляться молоденькие красавчики типа тебя. Так ты мальчик или девочка? – Змей взял его за хрупкие плечи.

Подросточек поднял на него свои огромные темно-голубые глаза, полные какой-то слезливой мольбы и печали. Рот его был приоткрыт, словно он собирался что-то сказать, но никак не решался, все надеялся, что Змей сам догадается.

– Впрочем – не важно. Я люблю всех, – улыбнулся Змей.

Он уже хотел ощупать грудь подростка, чтобы убедиться, но золотоголовый опустился перед ним на колени и прижался лицом к члену.

– Вот так, да? – усмехнулся Змей. – Без разговоров и тупых ненужных комплиментов! А мы, пожалуй, подружимся.

Бледный снял языком каплю жесткой речной воды с кончика члена и, открыв рот, стал принимать его в себя. Змей осмотрелся по сторонам, но вокруг была только холодная угрюмая осенняя тайга, и он положил крепкую пятерню на золотую голову.

Несмотря на миниатюрные размеры (подросток не дотягивал ему и до плеча), он легко и просто проглотил весь член Змея и потянулся языком к крупным яйцам.

– Смотри… Смотри на меня! Подними глазки!

Бледный поднял на него бескрайние глаза, которые все так же выражали только немного плаксивой мольбы…

А в следующую секунду молочно-белые, идеально ровные зубы подростка сомкнулись, и его бледное, бесчувственное личико обрызгала черная горячая кровь.

Змей схватился за пустой, превратившийся в одну сплошную рваную рану пах, попятился, споткнулся о бревно и упал на спину.

Подросток встал, вытянулся и запрокинул голову. По бледному горлу потекла струйка крови. Грудь его начала дергаться, кадык заскакал, и после недолгих усилий он проглотил все змеиное хозяйство.

Змей молча и сосредоточенно полз куда-то вдоль реки. Он молчал, лишь изредка выдавливая из себя невнятные стоны.

Подросток спокойно наблюдал за ним, склонив голову набок. Глаза его стали завораживающе огромными. Вытерев пальцами кровь с горла, он не спеша пошел по кровавому следу Змея.

Лицо Змея стало бледным, потом серым… темно-серым. Он перевернулся на спину и поднес к глазам сочащиеся кровью руки.

– Плохо вижу… – прошептал он. – Мутно в голове… холодно… – и он застонал опять.

Подросток стоял над ним, безучастно наблюдая.

– Холодно! – вдруг зло сказал Змей и вцепился золотоволосому в лодыжку.

Подросток присел, взялся за руку Змея, и тонкие красные пальчики прорвали кожу, проникли в мышцы и переломили ему кость. Змей с ужасом сглотнул.

Отбросив покалеченную руку, подросток опять встал в полный рост.

Змей начал скрипеть, сжав губы и все пытаясь что-то высмотреть в низком темном небе.

– Когда-то бы все равно пришлось… – все шептал он.

Горло его издало скрип, и он дернулся.

Моргнув, бледный поднял ногу и поставил пяточку на кадык Змея. Заглянув ему в глаза, подросток раздавил горло.

Змей затих.

Подросток долго еще осматривал его лицо. Но теперь в его густых, холодно-синих глазах помимо легкой усталости и грусти появились еще нотки брезгливости и тоски.

Замерев, как бы на миг превратившись в статую, подросток ожил и беззвучно ушел в лес.

========== Глава 30 ==========

Этот великан сам вышел на них. И это было так странно! Они уже забыли, когда в последний раз видели гиганта, а тут он сам вылез перед ними из чащи и пошел себе дальше.

Огромная матерая альфа, только изможденная на вид, исхудалая, с мутноватыми глазами и неровной походкой.

Тая, голубоглазая брюнетка с узким румяным лицом, натянула лук и прицелилась, но Май, пробегая мимо, задел ее плечом в последний момент, хихикнул и побежал дальше.

Стрела вжикнула в кусты.

– Май! – вспыхнула она, топнув ножкой. – Ты нормальный, нет?!

Май встал, примерился и метнул рогатину в необъятную спину гиганта. Здоровенное копье прошибло грудь великана насквозь. Гигант сбился с бега на шаг, захрипел и поплелся, еле переставляя ноги.

Дин, пухлогубый кучерявый блондин, запрыгнул на альфу, ухватился за край копья в спине, подтянулся, взобрался гиганту на плечи и вмиг перерезал великану горло.

Живая гора захрипела, начала заваливаться и грузно рухнула на живот, зарывшись мордой в землю.

– Ура-а-а! – заорал Ники. – Великашка! Как же я этих великашек люблю и обожаю! – сверкая глазами, мальчик кинулся на тушу.

– Куда ты вперед взрослых?! – Май двинул ему затрещину. – Сначала жрут взрослые!

– Не обижай маленьких! – Тая подхватила Ники и взяла его на руки. – Пойдем, малыш, не слушай его!

Вчетвером – двое парней, девушка и мальчик – со всех сторон жадно набросились на теплую тушу.

– Бе! Тьфу! – поморщилась Тая. – Вот тут, на правом боку, такое мясо гадкое! – она присмотрелась к туше. – Ой! А у него тут на коже сыпь какая-то… Язвы.

– Это у тебя в голове язвы! – усмехнулся сверху Май, сидя на корточках и обгладывая ребра.

– Мясцо высший сорт! – с набитым ртом кивнул Ники. – Лучше всех! Медведь, волк, кабан, тигр, ястреб – так себе мясо, а у великашки – самое вкусное!

– Может, он ударился этим местом? – подал голос Дин. – Мне гадкие куски не попадались. Обрежь или иди ко мне. С моей стороны все нормально.

К вечеру четверка обглодала труп, оставив только куски на горле, боку и правой ноге – там, где из-за кожных язв мясо было гадким на вкус.

Они улеглись в блаженной истоме, наслаждаясь обедом и густыми осенними сумерками.

Дожевав последний кусок, Май подошел к Тае, сел за ее спиной, обнял ее и взял за грудь. Он наелся, и теперь его тянуло поразвлечься.

– Щекотно! Ну чего ты! Уйди! – хихикнула Тая. – Ты что думаешь, если твоя мама, тетя Инга, старшая в нашей общине, значит, ты можешь делать все, что хочешь?

– Я всегда делаю то, что хочу, – прошептал Май в ее шею. – Даже если бы у меня и не было мамы.

Май мял ее грудь и целовал в шею. Потом одной рукой стал тереть ей между ног. Она сжала ноги, захихикала, но он опять раздвинул ей бедра и запустил ладонь в кожаные штаны.

– Май, Май! – зашептала Тая. – А поцелуй Дина, а?

Май замер, оторвавшись от ее шеи. Дин тоже застыл, уставившись на него. Подлез к ним на четвереньках, и Май впился в его губы смачным поцелуем.

– Это ты зря… – подал голос Ники. – Если Май с Дином начали целоваться, то это надолго.

– Брысь отсюда! – шикнула на него Тая, и мальчик отбежал на безопасное расстояние.

Нацеловавшись, Дин поднялся на ноги и снял штаны. Не выпуская из объятий Таю, Май открыл рот, поймал член Дина и принялся сосать.

Он делал это уверенно и с наслаждением.

– Мне тоже захотелось! – заерзала Тая. – Ты так смачно это делаешь, что я тоже хочу!

Она кое-как отпихнула Мая и сама принялась сосать. Май молча облизал губы, встал, снял штаны, обнял Дина и опять надолго припал к нему с поцелуем. Потом зашел ему за спину, плюнул на пальцы, смазал слюной Дину между булками и ввел в него член.

Зажатый с двух сторон между Маем и Таей, Дин застонал и, схватив Таю за волосы, кончил ей в рот. Поплыл и, не удержавшись, осел на землю. Май, тяжело дыша, подошел к Тае, грубо поставил ее на четвереньки, примостился сзади и начал трахать ее, держа за кожаную куртку на спине, словно лошадь за узду.

Тая только-только разогрелась, разошлась, прочувствовалась, как Май застонал, вжался в нее, двинул тазом, со всей силы вгоняя в нее член поглубже, дернулся и кончил.

Замерев, он завалился на ковер рыжих сосновых иголок.

Тая затихла, оглядела валяющихся вокруг нее парней и выпрямилась, встав на колени:

– Эй! Ну вы чего?! Так не честно!

Все было тихо в этой сырой осенней темноте.

– Дин! Май! Ну, ребята! А я-то как?! Сами кончили, а я?!

Она стала тормошить Мая.

– Нет – вставай! Ну я обижусь, в самом деле! Май!

Май самодовольно улыбнулся, не открывая глаз.

– Какая ты сволочь все-таки! – Тая хлестанула его по груди. – Я так ненавижу твою улыбающуюся рожу! Если бы ты только знал! Вот так бы и надавала тебе!

– Не ругайся, синеглазка! Я уже отдохнул! – полез на нее Дин.

– Да ну вас! – она пихнула его в бок локтем.

– Все будет хорошо, не расстраивайся!

Дин завалил ее на спину, закинул ноги Таи себе на плечи, и вскоре ее недовольное бурчание сменилось хихиканьем, а потом и вовсе жалостливым горячим постаныванием.

Ники было ужасно скучно со взрослыми ребятами. Он еще раз облазил весь скелет в поисках мяса, но ничего существенного не нашел.

Охи и ахи, чмоканье и хлюпанье не вызывали у него ничего, кроме скукотени, и он, взяв три шишки, принялся жонглировать.

Странное бледное пятно среди черных стволов он увидел почти сразу. Он подумал, что это кто-то из общины их ищет, и уже хотел подать голос, но тут же осекся. Запах у незнакомца был необычный. Он такого запаха не знал, а он хорошо помнил запахи всех стальных в общежитии. Он бы испугался, но золотоволосая бледность была такая худенькая и плоская, что он решил его не бояться.

Пятно прошло в стороне мимо него, направляясь прямо к взрослым у обглоданного скелета. Ники нахмурился и осторожно побежал за незнакомцем.

Они уже спали, все трое, в обнимку: Дин, Тая и Май. Выйдя из леса, золотоволосый встал, наклонив голову, и, приоткрыв рот, смотрел на них своими огромными скучающими глазами. Потом бесшумно подошел, опустился на колени к спящему на спине Дину, сжал тонкую бледную ручку в кулачок и с одного удара пробил Дину грудь и вогнал кулак в землю.

Тая закричала первая. Бледный поднял на нее плаксивые глаза и наотмашь двинул ей по лицу. Тая пролетела несколько метров, ударилась об сосновый ствол, вскочила и с криком бросилась бежать.

Увидев мертвого друга, Май взревел диким голосом и кинулся на золотоволосого. Но тут же получил удар в лицо. Такой быстрый, что он даже не заметил его, и такой сильный, что его откинуло на несколько шагов и он поплыл. Шатаясь и рыча, Май поднялся и опять кинулся на бледного. Но бледный выставил ручонку вперед и схватил его за горло. Май почувствовал, что словно бы налетел со всего разбегу горлом на бревно – так сильна была эта рука.

Пальчики сжимались все сильнее и сильнее, и Май с ужасом понял, что это конец.

Но тут из темноты прилетел острый камень, ударив бледного в глаз. Хватка ослабла, и Май завалился на землю.

– Беги! Беги! – заверещал Ники.

Хрипя и шатаясь, держа себя за горло, Май бросился в ночной лес.

Бледный дернулся, но тут же опять ему прилетел камень в тот же глаз. А когда он оправился от удара и осмотрел лес, то никого из компании уже давно не было. Только тело Дина лежало в темноте, истекая кровью.

========== Глава 31 ==========

Весь песчаный овраг у самого начала соснового леса был завален трупами. Дородные омеги, молодухи, доростки и даже альфы – все это превратилось в серую догнивающую массу.

Тим, сжав губы, выцветшими глазами смотрел на кучу потемневшего мяса и проглядывающие белые кости. Если бы не осенний холод, тут стоял бы невыразимый смрад.

– Ну и что ты молчишь? – громко спросила Инга. – Скажи хоть что-нибудь!

Тим молчал.

– Что ты думаешь делать? Ответь мне!

Тим глядел на мертвую массу внизу, никак не реагируя на ее слова.

– Это последние гиганты в округе! У нас больше нет еды! – вскрикнула она. – Ты слышишь меня?! Мы сдохнем с голоду!

– Значит, сдохнем… – тихо прошептал Тим.

Инга набросилась на него, но он даже не отбивался от нее.

– Это ты во всем виноват! Это ты подсадил меня на это мясо! Что нам сейчас жрать?!

– Я не знаю…

Инга толкнула его и опять заглянула в яму.

– Ну, их же всегда было так много… – плача проговорила она. – Что с ними стало?! – обхватив голову руками, она опустилась на землю. – Я не смогу… Я не вытерплю ломки!

– У них мор какой-то. Я думаю, многие ушли на Соленые озера. Можно пойти за ними…

– Какие Соленые озера?! Ну какие?! Туда ходу неделя, а ломка начнется этой ночью! О чем ты вообще говоришь?!

Тим молчал. Сказать ему было нечего.

Великаны исчезли моментально. Еще несколько месяцев назад их было полно в округе, и вдруг тишина. Конечно, у них были небольшие запасы крови и вяленого мяса, но они ушли моментально, и сейчас он всем телом чувствовал приближение удушающего ужаса ломки и голодной смерти.

Они были на высоком крутом речном берегу, в мрачном, предзакатном сосновом лесе, недалеко от стоянки коммуны. Фио, Инга и Тим.

Тим лежал на земле скрючившись, всем существом своим уйдя в боль.

Эта голодная ломка была несравнима ни с чем другим. Ледяная боль дрожала в самой сердцевине его тела, от головы и до паха. Она не спеша по-садистки выворачивала его, рвала нервы, вытягивала суставы, сжимала до хруста кости.

Но и этого было мало, ломка заползала в самую душу, вызывая удушливый панический страх. Ужас, которому не было ни названия, ни спасения.

– Девочка моя! Девочка! Моя доченька! Подойди ко мне!

В перерыве между наплывами Инга собрала все свои силы и полезла к Фио. Девушка сидела рядом и плакала.

– Ты же любишь свою маму? Мы же всегда с тобой были вместе!

В руках у Инги появился черный нож.

– Помоги мамочке! Мамочка тебя просит!

Фио заплакала еще больше и сжалась.

– Разве тебе не жаль матери? Помоги мне! Ты видишь, как мне плохо?

– Нет! – плакала Фио.

– Помоги мне! – закричала Инга. – Я твоя мать! Ты обязана слушаться, дрянь! – и она начала лупить Фио, но та только еще больше сжималась и громче плакала.

Тут к обрыву из леса вышел Май. Дикий и растрепанный.

– Майчик! – оставив рыдающую Фио в покое, выдохнула Инга. – Мальчик мой, сыночек, подойди к мамочке!

Лицо Инги почернело от боли. Глаза были пугающе пустыми и дикими. В них не было ничего, кроме страха и боли. За этот день она похудела, осунулась, черты лица ее заострились, рыжие волосы потемнели.

– Мой единственный, любимый сынок! – вцепилась в него Инга. – Ты же любишь мамочку?! Ты поможешь своей мамочке?! – она вложила ему в руки нож. – Ты всегда был умничкой! Ты всегда…

Она не договорила. Ее выгнуло, скрючило, и с пеной на губах она забилась на земле.

Тяжело дыша, Май сжал нож.

– Нет! – вскрикнула Фио.

Огромными глазами Май смотрел на умирающую мать. Вздохнув, он занес над ней нож.

– Не смей! – обливаясь слезами, Фио кинулась к брату, но Инга схватила его за руку и вогнала нож себе в грудь.

Фио налетела на Мая с кулаками.

Тело Инги наконец-то ослабло, словно из него вытащили стальную проволоку. Лицо ее побелело, стало спокойным, и глаза закрылись.