Текст книги "The White Tiger Extrapolation (СИ)"
Автор книги: sister of night
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Пенни пожала плечами, безразличная к его умозаключениям, и попросила у проходящего мимо официанта «Секс на пляже» и фруктовые канапе.
Шелдон посмотрел в сторону берега, неторопливо проплывающего по правому борту, пока яхта выплывала из залива, и оживленно ткнул пальцем куда-то вдаль.
– Посмотрите, там мангровые заросли, – увлеченно сообщил он. – Любопытный факт: это единственные деревья, способные произрастать в соленой морской воде, потому что в результате эволюционной конвергенции они смогли выработать набор физиологических адаптаций против бедного содержания кислорода, анаэробных почв, солености и даже приливов. Немного жаль, что такие изумительные растения сдаются под натиском каких-то крабов…
– Леонард, ты не мог бы помочь мне нанести на спину крем от солнца? – попросила его Пенни, которая лежала на шезлонге в своем эффектном бирюзовом бикини, и дальше про крабов Леонард уже не слушал.
Они ушли так далеко в море, что берег был тонкой исчезающей полоской на горизонте, и там окончательно заглушили двигатели и задрейфовали. Погода была безветренной, солнце стояло высоко в небе и жарило не на шутку, они все принялись щедро мазать себя защитным кремом, чтобы не сгореть. Пенни оказала Леонарду ответную услугу и тщательно намазала его спину, а Кутраппали хватанул мохито и теперь нес всякую ерунду, бодро заливая кремом прекрасную Беатрис. Та лежала на шезлонге, прикрыв глаза от удовольствия, пока Кутраппали втирал крем в ее лопатки и плечи так бережно, словно Беатрис была хрустальной.
Джефф, Говард и девушки уже нырнули в воду, сбросив туда же надувной матрас, и теперь устроили за него шуточную борьбу, брызгаясь и отплевываясь от воды. Шелдон наблюдал за ними с яхты с отстраненным видом исследователя, изучающего поведение приматов.
Родстейн тронул его за плечо и, когда Шелдон обернулся, указал ему на солнцезащитный крем.
– Тебе тоже нужно намазаться, тут очень сильное солнце, – сказал он.
Шелдон кивнул и взял у него из рук бутылочку с защитным кремом, открыл ее, понюхал и поморщился, на секунду отвернув голову в сторону, затем вздохнул и все-таки выдавил немного крема на кончики пальцев, прежде чем провести ими по своему лбу и носу, затем так же осторожно намазал руки и плечи.
Родстейн усмехнулся, наблюдая за ним какое-то время, а потом выхватил у него крем.
– Позволь мне, – сказал он, прежде чем нанести на свою ладонь солидное количество крема и несколькими решительными движениями мазануть им по рукам, шее и лицу Шелдона. Затем он присел на корточки и нанес крем на его ноги, пользуясь тем, что Шелдон замер от шока, а закончив, выпрямился и улыбнулся.
– Сними жилет, – приказал он.
Шелдон заколебался, и Родстейн добавил:
– В этом жилете полно просветов, ты сгоришь в нем отдельными пятнами, как леопард. Это ненадолго, я только помогу тебе намазаться кремом, и ты наденешь его обратно.
Немного обдумав эту идею, Шелдон кивнул и подчинился. Родстейн небрежно отбросил его жилет на шезлонг и выдавил из бутылочки еще немного крема, а потом опустил ладони на грудь Шелдона, очень тщательно втирая крем медленными круговыми движениями и разминая мышцы, продолжая гладить его по груди, рукам и плечам даже после того, как крем полностью впитался в кожу. Шелдон следил за ним внимательным взглядом, наверняка уверенный, что Родстейн делал все это лишь для того, чтобы он не обгорел на солнце, что за всем этим не стояло ровным счетом ничего постороннего, и Леонард не выдержал на это смотреть.
Он ушел с палубы в каюту, закрыв за собой дверь, и там со злости пнул новомодный кожаный диван, выругавшись от души.
Дверь мягко приоткрылась, и в каюту вошла Пенни.
– Леонард, пожалуйста, – сказала она, – не нужно так остро на все реагировать.
Леонард недоверчиво посмотрел на нее.
– Хочешь сказать, то, что я только что видел, мне просто померещилось? Хочешь сказать, Родстейн всего лишь спасал Шелдона от солнца по доброте душевной? – ехидно спросил он.
– Должна признать, если он и спасал Шелдона от солнца, то делал это довольно… горячо, – осторожно произнесла Пенни. – Но, ты знаешь, Эван неплохой. Ничего страшного ведь не происходит.
– Ты так думаешь?! – воскликнул Леонард, едва веря своим ушам. Тут до него дошло, и он хлопнул себя по лбу, рассмеявшись. – О, ну конечно, Эван просто парень что надо. Замечательный парень, особенно после того, как позволил тебе оставить все те горы вещей, которые ты набрала в магазинах, верно?
Пенни уперла руки в бока, прищурившись, ее глаза метали молнии, и Леонард запоздало подумал, что погорячился.
– Вот, значит, как ты считаешь, – сказала она ледяным голосом. – Ты стоишь здесь и заявляешь, что Эван купил меня с потрохами за несколько платьев и пар обуви? Ну, знаешь ли, такого мне еще никто не говорил.
Леонард без сил рухнул на диван и спрятал лицо в ладонях.
– Нет, Пенни, это совершенно не то, что я имел в виду, – устало сказал он. – Я просто пытаюсь сказать… неужели только я один вижу, что то, как Родстейн подбирается к Шелдону – недопустимо?
Пенни села рядом с ним на диван, смягчившись, и ободряюще положила руку ему на колено.
– А вдруг Воловитц прав? – негромко спросила она. – Что, если для Шелдона это не так уж плохо? Помнишь, как ты сам говорил, еще тогда, в самолете, что не можешь отвечать за Шелдона, что он достаточно взрослый, чтобы нести ответственность самостоятельно. Почему, в таком случае, ты так беспокоишься?
Леонард поднял голову и посмотрел на Пенни.
– Я помню, что говорил раньше, – неохотно признал он. – Но теперь, глядя на Родстейна, на то, что он делает, я просто не могу, Пенни. В смысле, ты знаешь Шелдона. Он ведет себя как робот большую часть времени, но он не робот. У него есть свои странные шелдоновские эмоции, и определенные вещи он воспринимает намного острее, чем другие люди. Ему неприятно даже то, что кто-то находится с ним в одной комнате, как, по-твоему, ему понравится, если кто-то окажется с ним в одной кровати?
Пенни вздохнула, но ничего не сказала, только взяла Леонарда за руку, чтобы поддержать.
– И есть еще одна вещь, – продолжил он, переводя дыхание, потому что вдруг осознал, что говорит очень быстро и эмоционально. – Тебе проще рассуждать обо всем этом, Пенни. Тебе, Говарду и Раджу, вам всем проще, потому что это я живу с ним в одной квартире. И когда что-нибудь пойдет не так, именно я буду тем, кто примет на себя все последствия. Потому что когда происходит что-то такое, что выбивает Шелдона из колеи, он слетает с катушек. И поверь мне, Шелдон, слетевший с катушек – это не та милая немного сумасшедшая версия Шелдона, которая раздражает тебя каждый день. Это будет хуже, Пенни, намного хуже, уверяю тебя. Шелдон будет вести себя безобразно, он будет эмоционально неуравновешен, вспыльчив и раним, он будет часами валяться в своей комнате, пялясь в потолок, и именно я стану человеком, который будет вытаскивать его из всего этого и восстанавливать его реальность обратно по кусочкам.
Пенни внимательно посмотрела на него и спросила всего одну вещь. Она спросила:
– Нечто такое уже случалось раньше?
Леонард неопределенно передернул плечами.
– Ты знаешь Шелдона, с ним постоянно что-то случается. И я просто вынужден, мне приходится быть рядом, потому что, ты знаешь, он совершенно невыносим. И если меня не будет рядом с ним, то кто будет вместо меня?
Неожиданно Пенни подалась вперед и порывисто обняла его. Леонард растерялся и немного помедлил, а затем обнял ее в ответ, чувствуя ладонями теплую бархатистую кожу и узкую полоску бикини. Он закрыл глаза, стараясь удержать это ощущение подольше и сохранить воспоминание.
– Ты действительно очень хороший друг, Леонард, – выдохнула Пенни ему в ухо.
Когда она отстранилась от него, ее глаза немного блестели, и Леонард растерялся окончательно.
– Мне нужно в уборную, – пробормотала Пенни, и прежде, чем он успел сообразить, что сказать, она поспешно вышла из каюты.
Леонарду не хотелось возвращаться наружу, к остальным, и в особенности к Родстейну, так что он оставался в каюте еще достаточно долгое время, но затем снаружи послышался непонятный шум. Движимый любопытством, Леонард выглянул наружу и застал весьма странное зрелище: пьяный Джефф оттеснял Шелдона к корме яхты, полный решимости сбросить его в воду, а Шелдон отчаянно сопротивлялся, хватаясь за все попадающие под руку предметы.
– Тебе нужно охладиться, парень, ты увидишь, что это весело, – приговаривал Джефф, уверенно приближаясь к краю палубы с Шелдоном за шкирку.
В воде, на некотором расстоянии от яхты, по-прежнему были девушки, которые цеплялись за надувной матрас и махали Джеффу руками, подбадривая его криками и уговаривая скинуть Шелдона к ним. Говард и Радж стояли на борту яхты и увлеченно наблюдали за происходящим, Пенни выглядела недовольной и просила Джеффа, чтобы он перестал быть ублюдком и отпустил Шелдона, ну а Родстейн как назло куда-то запропастился.
– Тревога! – вопил Шелдон. – Тревога! Я не плаваю, потому что это неугодно эволюции. Тревога! Человек за бортом!
В его лице был самый настоящий ужас, и последнюю фразу он прокричал, уже кувыркаясь в воздухе на пути к воде. Леонард бросился вперед, не помня себя от потрясения, и схватился за перила яхты, глядя в воду, в которую Шелдон плюхнулся с оглушительным всплеском. Шелдон был в жилете, напомнил Леонард самому себе, вглядываясь в воду, едва к нему вернулась способность связно мыслить. Шелдон был в спасательном жилете, когда его скинули за борт, а это значило, что он в безопасности.
Но то ли Шелдон плохо закрепил завязки внизу жилета, то ли они расстегнулись, пока Джефф тащил его к воде, но теперь Шелдон бултыхался, захлебываясь, а жилет свободно поднялся у него над головой и плавал над поверхностью, ничем не препятствуя Шелдону тонуть.
Леонард будто бы онемел, у него в голове наступил какой-то вакуум, он совершенно не представлял себе, что делать, да и все остальные просто растерянно пялились в воду, ничем не помогая. И в этот момент Эван Родстейн пробежал мимо него и стремительно прыгнул с яхты, войдя в воду красивым клином, двинулся к Шелдону, разрезая воду сильными, уверенными гребками. Джефф прыгнул следом секунду спустя, почти такой же испуганный, каким был Шелдон, когда он тащил его к борту, и через минуту они вдвоем затащили Шелдона обратно на яхту.
Все суетливо сгрудились вокруг, растерянные и бесполезные, и у Леонарда внутри что-то оборвалось, когда он заметил, что глаза Шелдона закрыты, а грудь не поднимается и не опускается. Но Родстейн, казалось, знал совершенно точно, что нужно делать. Он приложил ухо к груди Шелдона, и, не паникуя ни секунды, несколько раз надавил руками на его грудную клетку, отчего у Шелдона изо рта и носа хлынула вода. Затем Родстейн разомкнул его губы и прижался к ним своим ртом, вдыхая в грудь Шелдона воздух, и уже через несколько секунд Шелдон закашлялся, выплевывая воду и дико оглядываясь кругом.
Эван Родстейн облегченно рассмеялся и приподнял Шелдона в вертикальное положение, прижав его спиной к своей груди и уткнувшись губами ему в макушку, и только тогда Леонард почувствовал, что и сам снова может дышать. Он облегченно облокотился спиной о борт яхты, потому что колени у него подгибались, и Леонард не думал в тот момент абсолютно ни о чем.
– Прости меня, Шелдон, – с трудом выдохнул Джефф, очевидно, не зная, куда ему деться от стыда. – Это было дурацкой затеей, я поступил просто как осел, мне ужасно жаль, что все так вышло.
Шелдон все еще задыхался и едва ли понимал, что происходит вокруг, так что на извинения Джеффа он не отреагировал совершенно. Родстейн тоже ничего не сказал, он обернул Шелдона полотенцем и увлек его в каюту, коротко извинившись перед всеми, и закрыл за ними обоими дверь. После этого происшествия веселиться всем расхотелось, и яхта двинулась обратно к берегу, плавно рассекая воду.
*
Вечером того же дня Леонард стоял напротив двери в комнату Шелдона, не решаясь войти. Шелдон заперся в комнате сразу же, как они приехали. Он не спустился на ужин, и Джефф чувствовал себя просто ужасно из-за произошедшего, он то и дело перед всеми извинялся, но Леонард не мог перестать злиться на него.
Эван Родстейн успел созвониться с Гейблхаузером и наладить все с Калифорнийским институтом, отрезая им пути к отступлению, но Леонард подумал, если Шелдон все-таки передумает оставаться в Майами после того, что случилось, ничто не помешает им вернуться обратно в Пасадину. Родстейн сдержал свое обещание, и на этот раз шумной вечеринки не было. Леонард знал, что несколько человек все-таки собралось, и все они развлекались в одном из дальних помещений, стилизованных под бар, и до гостевых комнат шум не доносился.
Леонард понадеялся, что Шелдон еще не уснул. Вздохнув, он осторожно постучался и приоткрыл дверь, заглядывая внутрь.
– Шелдон, к тебе можно?
Шелдон лежал на кровати, плотно завернувшись в одеяло, но не спал. Ночник на его тумбочке рассеивал вокруг мягкий желтоватый свет, и в этом свете было хорошо видно, что его глаза открыты. Немного поколебавшись, Шелдон молча кивнул в ответ на его вопрос, и Леонард вошел в комнату, прикрыв за собой дверь. Он прошел вперед и присел на край кровати.
Приглядевшись внимательнее, Леонард понял, что Шелдон был не совсем в норме. Его дыхание было немного затруднено, на лбу выступила испарина, и он все-таки умудрился обгореть на солнце: щеки Шелдона были неестественно красными, не считая окружностей глаз, которые прикрывали солнечные очки. Это придавало ему сходство с пандой и, пожалуй, выглядело бы даже смешным, не будь Шелдон таким несчастным.
– Я не слишком хорошо себя чувствую, – прошелестел он.
Леонард протянул руку, прикасаясь к его лбу, чтобы проверить температуру, и Шелдон расслабленно прикрыл глаза. Леонарда часто удивляло, что Шелдон, который всегда старался избегать прикосновений, не испытывал неприязни, когда к нему прикасались вот так вот, в медицинских целях. Напротив, казалось, ему это даже нравилось.
– У тебя жар, – констатировал Леонард, убирая руку с его разгоряченного лба. – Я принесу лекарство, чтобы сбить температуру.
Леонард прошел в ванную комнату и открыл шкафчик над раковиной, ожидаемо обнаружив там баночки с разнообразными лекарствами, которые Шелдон всегда таскал с собой, когда куда-то ехал. Он отыскал тайленол в сиропе и вернулся к Шелдону, заставил его проглотить одну ложку и дал запить водой. Шелдон скривился, но выпил лекарство без возражений и утомленно откинулся на подушки спиной.
– Шелдон, ты не хочешь уехать домой? – напрямую спросил Леонард через несколько минут, нарушая молчание.
Шелдон посмотрел на него и покачал головой:
– Мы ведь уже обсуждали это. У Эвана прекрасная лаборатория, мы с тобой оба можем достичь здесь большего, чем в Калифорнийском институте, я не понимаю, почему ты не желаешь этого признать.
У Леонарда тоже была пара вопросов по поводу того, что не желал признать сам Шелдон, но вместо этого он спросил:
– Ты не хочешь уехать даже после того, что случилось на яхте?
– Это был несчастный случай, – сказал Шелдон после секундной паузы. – Теперь я буду избегать открытых водных пространств, и, следуя этому элементарному правилу, буду в безопасности.
Леонард вздохнул.
– Что насчет Родстейна? – спросил он, все-таки возвращаясь к этому вопросу. – Ты по-прежнему не замечаешь, что он ведет себя странно?
– Охарактеризуй определение «странно».
– Эван поцеловал тебя, – выпалил Леонард, не выдержав, и Шелдон вскинул на него ошеломленный взгляд.
– Он делал мне искусственное дыхание! Эта методика уходит корнями в глубокое прошлое человечества, ради Бога, Леонард, я бы еще понял, если бы нечто подобное сказала Пенни. Но уж ты-то должен знать разницу между искусственным дыханием и поцелуем!
Шелдон выглядел донельзя возмущенным и вместе с тем слишком слабым для спора, так что Леонард не решился ему возражать. Когда негодование Шелдона сошло на нет и он немного успокоился, то посмотрел на Леонарда и добавил:
– И, если хочешь знать, я уже сам спросил обо всем Эвана, так что тебе не о чем беспокоиться.
Леонард не поверил своим ушам.
– Ты спросил его? Спросил о чем?
– Я поделился с ним твоими опасениями касательно того, что он якобы может питать ко мне физиологический интерес, и он заверил меня со всей ответственностью, что это не так, – многозначительно произнес Шелдон, и у Леонарда возникло желание выйти в коридор и хорошенько побиться головой о стену.
*
В понедельник Шелдон болел. Он целый день не выходил из своей комнаты, но при этом вел себя не слишком назойливо и раздражающе, что обеспокоило Леонарда не на шутку, поскольку означало, что Шелдону было по-настоящему плохо. Но уже к вечеру он немного оклемался и начал капризничать, требуя самых разнообразных вещей для своего скорейшего выздоровления, начиная с какао со строго определенным количеством кусочков зефира и заканчивая пением «Soft Kitty» в исполнении сначала Леонарда, затем Пенни, а потом дуэта из Леонарда и Пенни, и Леонард вздохнул с облегчением, зная, что это верный признак того, что Шелдон шел на поправку.
Вечером он в очередной раз заглянул к Шелдону, чтобы проверить его самочувствие, и остолбенел в дверях, потому что Шелдон был не один. С ним в комнате был Эван Родстейн, и Шелдон лежал в своей кровати, голый по пояс, а Родстейн растирал его тело круговыми движениями, медленными и почти чувственными. Родстейн был в белой рубашке с закатанным рукавом, и его сильные загорелые руки смотрелись на бледной и тощей груди Шелдона так, словно им там было совершенно не место.
Первым побуждением Леонарда было извиниться и убраться вон, плотно закрыв за собой дверь, как он сделал бы, если бы наткнулся на кого-либо другого в подобной ситуации. Но это был Шелдон Купер, в личном словаре которого отсутствовало понятие сексуальной прелюдии как таковое, поэтому Леонард сделал уверенный шаг вперед и закрыл за собой дверь.
Родстейн нисколько не смутился его вторжения. Он поднял насмешливый взгляд на Леонарда, не прекращая своих действий, словно дразнил его.
Леонард вопросительно посмотрел на Шелдона.
– Что здесь происходит? – сухо осведомился он.
– Эван предложил мне свою помощь в лечении, – сообщил ему Шелдон с непосредственностью, на которую был способен, наверное, он один. – Он втирает в мои мышцы лечебный бальзам, чтобы облегчить жар.
Родстейн едва заметно улыбнулся уголками губ, наблюдая за игрой эмоций на лице Леонарда.
– Эван, можно тебя на минутку? – спросил Леонард, стараясь удержать голос ровным, потому что на самом деле ему больше всего хотелось наорать на Родстейна и запустить чем-нибудь в его голову, но он знал, что это явно не пошло бы на пользу Шелдону. – Уверен, что Шелдон сможет закончить самостоятельно.
Шелдон обиженно поджал губы, когда Родстейн бросил ему извиняющийся взгляд, пожал плечами, отставляя баночку с бальзамом на прикроватную тумбочку, и поднялся на ноги.
– Конечно, Лео, буду рад с тобой пообщаться.
Они вышли из комнаты Шелдона вместе и не сказали друг другу ни слова, пока не вышли из дома на веранду, освещенную мягким светом декоративных уличных фонариков. Леонард глубоко вдохнул влажный и сладкий воздух тропической ночи, успокаиваясь и выравнивая дыхание, посмотрел вверх, на звезды, которые в Майами казались просто огромными, и перевел взгляд на Родстейна. Тот зубами вытянул из пачки сигарету и закурил, улыбнулся Леонарду своей сияющей белоснежной улыбкой, ожидая, когда тот начнет разговор.
– Пожалуйста, оставь его в покое, – выдохнул Леонард неожиданно для самого себя, и сразу же замолчал, потому что просьба была жалкой и неубедительной, и Леонард самому себе показался жалким и неубедительным в этот момент.
Родстейн опустился на деревянные ступени, и Леонард, поколебавшись, сел рядом с ним.
– Я не могу, ты же знаешь, – мягко сказал он, затягиваясь сигаретой и стряхивая пепел куда-то вниз, крошечные искорки осыпались на ступени и медленно догорали, обращаясь в прах. – Пойми меня правильно, я мог бы попытаться и отпустить его, может быть, у меня даже хватило бы сочувствия или Бог знает чего еще, если бы только ты просил его для себя. Но ты не сделаешь этого, не так ли, Лео? Ты с ума по нему сходишь, наверное, даже больше, чем я, и вместе с тем никогда этого не сделаешь, даже если он будет на расстоянии вытянутой руки от тебя целые годы, потому что каким-то абсурдным образом не можешь решиться ни на что, пока он не сделает первый шаг.
Леонард ничего не ответил, слишком ошеломленный, чтобы говорить, и Родстейн продолжил все так же рассудительно, словно объяснял Леонарду нечто само собой разумеющееся:
– А он никогда этого не сделает, ты должен понимать. И знаешь, я могу сказать тебе, чем это закончится. Он будет разрушать любые твои отношения, потому что для каждой девушки, которая станет с тобой встречаться, он будет лишь досадной и непонятной помехой, которая является такой большой частью твоей жизни, что едва ли какие-либо отношения способны вынести такое. И ты будешь оставаться один, раз за разом, и ты будешь задаваться вопросом, что с тобой не так, суждено ли тебе умереть в одиночестве, но все равно не оставишь его, потому что это невозможно для тебя – оставить Шелдона Купера, ты скорее разорвешь отношения с любимой девушкой. Может быть, в конце концов, ты найдешь как раз такую девушку, которая тебе нужна, которая примет Шелдона почти так же, как принял его ты. Тогда вы окружите его заботой и вниманием и станете потакать его нуждам, и оба превратитесь в родителей еще до того, как ваш первенец увидит свет. Но неужели ты не видишь, какой это будет растратой? Шелдон Купер – поразительный человек, и раз уж мы оба так сильно его хотим, неужели будет честным, если в конце концов он не достанется ни одному из нас? То, что ты делаешь – это все равно, что… я не знаю, Лео, это все равно, что купить игрушку и никогда не открыть коробку, ты понимаешь, что я имею в виду?
Леонарду пришло на ум, что у него дома была масса игрушек, которые он никогда не открывал, чтобы не повредить упаковку, но он не собирался озвучивать эту мысль Родстейну. По правде сказать, Леонард был в таком шоке от услышанного, что едва ли вообще мог что-либо на это ответить.
– Ты ошибаешься. Господи, ты так чудовищно ошибаешься, – в конце концов выдохнул он. – Между мной и Шелдоном все совершенно не так. Он мой коллега и мой друг, лучший друг, если угодно, но мне никогда и в голову бы не пришло… – он запнулся и замолчал, не в силах озвучить то немыслимое, что предполагал о нем Родстейн.
– Возможно, ты можешь убедить в этом самого себя, – улыбнулся Родстейн. – Но я в это не верю, увы, я продолжаю настаивать на своем.
Повисла пауза. Родстейн слегка наклонился к нему и заговорщически понизил голос:
– Итак, ты все-таки сказал ему о моих намерениях?
Леонард поморщился, потому что Родстейн спросил об этом так, словно все это было лишь игрой.
– Я своего рода догадался, когда он спросил меня, нахожу ли я его привлекательным, – пояснил тот, пожав плечами.
– И ты солгал ему, – вырвалось у Леонарда.
– Скорее, уклонился от ответа, – поправил его Родстейн. – Прости, но я предупреждал тебя еще тогда, в клубе, что это не сработает. И, кроме того, в сравнении с теми, кто обычно находится в моей постели, он не такой уж привлекательный.
– Тогда зачем он тебе?
– Ох, да как же тебе объяснить? – Родстейн слегка рассмеялся, снова обнажая зубы, и запустил руку в густые волосы, и Леонард отчего-то отметил, что уж сам Родстейн внешне был очень привлекательным, даже красивым, таким красивым, каким никогда не был сам Леонард. – Дело не во внешности, ты знаешь? Физически совершенные люди, как правило, скучные. Боже, по правде сказать, ты даже не представляешь себе, насколько они скучные. Они порхают по жизни, вечно в восторге от своей красоты и от восхищения окружающих, которого никогда не бывает слишком много, и они стараются получить больше, и еще больше, и еще, пока их красота не увядает, оставляя их пустыми, разочарованными и еще более скучными, чем прежде. Шелдон, с другой стороны… – он ненадолго замолк, подбирая верное слово. – Шелдон – это вызов. Я потерял голову с того дня, как впервые его увидел, я говорил тебе.
Леонард ничего не ответил, сбитый с толку непонятной откровенностью Родстейна и его кажущейся дружелюбностью, и вместе с тем полнейшим отказом уступить Леонарду то единственное, о чем он так просил, и оставить Шелдона в покое.
– Это я подстроил ту неприятность на яхте, – неожиданно сказал ему Родстейн, рассеянно туша сигарету о ступеньку, и Леонард на секунду онемел, подумав, что ослышался.
– Ты подстроил – что? – переспросил он, борясь с желанием похлопать себя по ушам, чтобы убедиться, что слух его не обманывает.
– Я попросил Джеффа, чтобы он сбросил Шелдона в воду, – рассеянно повторил тот, прицеливаясь и отправляя погасший окурок в пепельницу у дверей. – По правде сказать, я не планировал, чтобы все зашло так далеко, думал, что жилет будет исправен, и он просто побарахтается там некоторое время, прежде чем я втащу его на борт.
– Зачем ты это сделал? – ошеломленно спросил Леонард.
– Брось, ты же умный парень, ты должен знать психологию, – отозвался Родстейн. – Тебе должно быть известно, что между спасителем и спасенным формируется особое доверие. И посмотри, сегодня Шелдон уже позволил мне прикоснуться к себе без малейшего проявления тревоги. Разве это не чудо, на что способна психология?
Леонард почувствовал дурноту.
– Он позволил тебе, потому что думал, что ты его лечишь, – негромко сказал он, испытывая в этот момент к Родстейну такое отвращение, какого не испытывал, наверное, еще никогда и ни к кому в своей жизни. – Он позволил, потому что доверяет тебе, а ты, мать твою, его едва не утопил!
Он сорвался на крик, и Родстейн шикнул на него, приложив палец к губам.
– Не нужно так шуметь, ты распугаешь птиц. Да, он пострадал по моей вине, но, в конце концов, я же и был тем, кто спас его. И, Лео, если ты вздумаешь болтать об этом, я буду все отрицать, и Джефф подтвердит мои слова. Надеюсь, это понятно, – сообщил он Леонарду таким голосом, словно говорил о погоде.
После этого Родстейн поднялся на ноги и с наслаждением потянулся, широко зевнул и двинулся обратно в дом, рассудив, видимо, что на этом разговор окончен.
– Приятных снов, – сказал он, прежде чем закрыть за собой дверь.
Леонард еще некоторое время продолжал сидеть неподвижно, совершенно ошеломленный, не в силах свыкнуться с тем, что только что узнал, а потом поднялся на ноги с вполне определенной целью.
Ему нужно, просто необходимо было поделиться этим с кем-нибудь, рассказать хоть кому-то, что Эван Родстейн едва не угробил Шелдона преднамеренно, только чтобы втереться к нему в доверие. Ему было плевать на предупреждения Родстейна о том, что в случае необходимости он будет все отрицать. Он был намерен рассказать обо всем своим друзьям прямо сейчас, а там уж они найдут способ вытащить Шелдона из этой западни, которая становилась попросту опасной.
Он подошел к двери, ведущей в комнату Пенни, и постучал. Никто не ответил, и он попробовал еще раз.
– Пенни! – позвал он. – Пенни, я знаю, что уже поздно, но нам нужно поговорить, это важно. Пожалуйста, открой мне.
Дверь распахнулась, и на пороге возникла Пенни, завернутая в одну простыню, которую она придерживала рукой на груди. Она окинула его раздраженным взглядом, и Леонард отступил назад, смутившись.
– Прости, я понимаю, что это не самое лучше время… – начал он.
– Да, Леонард, это не самое лучшее время, – подтвердила Пенни, натянув на лицо улыбку, вежливую и совершенно неправдоподобную. – Это может подождать до утра?
– Какие-то проблемы?
Рядом с Пенни появился Майкл Дауэлл в одних трусах с большой эмблемой Calvin Klein спереди, и Леонард уставился на него ошеломленным взглядом.
– Прошу прощения, – пробормотал он. – Ты права, Пенни, это может подождать до завтра.
Дверь захлопнулась перед его носом еще до того, как Леонард закончил говорить, и он на автомате пошел дальше по коридору.
Обнаружить, что Пенни спит с продюсером, которого подсунул ей Родстейн, было крайне неприятным открытием, которое наверняка лишало Леонарда его радужных надежд на счастливое совместное будущее с ней. Возможно, подумал Леонард с толикой нездоровой черной самоиронии, после этого ему действительно оставалось разве что последовать совету Родстейна и приударить за Шелдоном, потому что с девушками у него из раза в раз как-то не складывалось, и это приводило Леонарда в отчаяние.
С этими безрадостными мыслями он уперся в дверь, ведущую в комнату Кутраппали, и постучал.
К его изумлению, дверь открыла прекрасная Беатрис Льюттон. Она предстала перед Леонардом в одном шелковом нижнем белье, которое открывало больше, чем скрывало, и обворожительно ему улыбнулась.
– Я могу чем-то помочь? – спросила она свои красивым грудным голосом, и Леонард невольно сглотнул.
– Да, да, пожалуйста, – сказал он, с усилием отводя взгляд от ее пышного бюста, чтобы посмотреть ей в глаза. – Я хотел поговорить с Раджем, он сейчас где-то здесь?
– Он в ванной комнате, – сказала Беатрис, махнув рукой в нужном направлении. – Ему немного нездоровится, но возможно, он будет не против поговорить.
С этими словами она легла на кровать и уставилась в широкий плазменный телевизор, потеряв к Леонарду всякий интерес. Он проследовал к двери, на которую указала ему Беатрис, и вошел внутрь.
Кутраппали оказался на полу возле унитаза. Он сидел, обхватив руками колени и облокотившись о бортик унитаза щекой, и вид у него при этом был принесчастный.
– Радж, ты в порядке?
Леонард опустился на пол рядом с ним, устремив на Кутраппали обеспокоенный взгляд. Тот поднял на него глаза, которые, как мгновенно отметил Леонард, были заметно не в фокусе, и печально шмыгнул носом.
– Как я могу быть в порядке? – спросил он совершенно пьяным голосом, с очевидной жалостью к себе. – В соседней комнате меня ждет самая прекрасная женщина в мире, готовая принять копье моей любви в лоно своей женственности, а я? Только посмотри на меня. Половину времени я слишком трезв, чтобы говорить с ней, а другую половину времени я слишком пьян, чтобы заниматься с ней любовью. Иногда я задаюсь вопросом, к чему Вишну было создавать кого-то, столь несчастного?
– Ты мог бы, ты знаешь, не говорить с ней, – попробовал найти выход из ситуации Леонард. – Ты же не можешь быть постоянно пьяным, ведь так?
– Может быть, ты прав, – печально согласился Радж. – Потому что от выпивки просто чудовищно тошнит.
Он склонил голову над унитазом, печально взывая к богам своего народа, и Леонард поспешно выскочил за дверь, не желая видеть, как будут разворачиваться дальнейшие события.
