Текст книги "The White Tiger Extrapolation (СИ)"
Автор книги: sister of night
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Пенни еще раз взглянула на Шелдона, который как раз в этот момент попытался отвернуть голову от Родстейна, но тот все равно взял его за подбородок и развернул к себе, как считал нужным, а потом поцеловал в губы, словно Шелдон был его собственностью. У Леонарда промелькнула мысль, что точно с таким же лицом, вероятно, Родстейн оставлял Шелдону засосы.
– Ты думаешь, ему на самом деле не нравится, что происходит? – обеспокоенно переспросила Пенни, и Леонард кивнул. – О, Боже. Но зачем тогда он это делает?
Леонард пожал плечами:
– Откуда я могу знать? Пора признать, в голове Шелдона обычно творится такой бардак, что это не поддается никакому здравому объяснению.
– Возможно, мы должны с ним поговорить, – предположила Пенни.
Леонард хотел рассказать ей, как он пытался и как не мог найти правильных слов, но тут к ним подошел Майкл Дауэлл, неторопливо уплетающий на ходу королевских креветок, запивая их пивом.
– Я повсюду тебя ищу, детка, – сказал он, обращаясь к Пенни. – Я хотел сказать, что наконец-то нашел того парня, режиссер от Бога, и он показался заинтересованным в моем проекте. Он сейчас блюет в сортире, но, возможно, будет не против пообщаться, когда закончит. Ты со мной?
– У меня будет свой фильм, Леонард, ты можешь себе представить? – восторженно сказала ему Пенни, на секунду сжав его руки в своих теплых ладонях, прежде чем умчаться вслед за Дауэллом.
Леонард проводил ее взглядом, а потом повернулся к танцполу, чтобы снова отыскать в толпе Шелдона с Родстейном, но их уже и след простыл.
И тогда Леонард сделал то, что счел для себя совершенно необходимым в этот момент: он подошел к барной стойке и заказал двойную текилу. Некоторое время спустя он каким-то образом сошелся с компанией приятных парней и девушек, которых он никак не мог запомнить по именам, но с которыми оказалось чрезвычайно весело проводить время. Еще одну текилу спустя он пробормотал им, что ему нужно отойти в сортир и что он к ним вернется, а когда дошел до сортира, то понял, что плохо запомнил их лица.
Как бы там ни было, он толкнул дверь сортира и вошел внутрь, и уже успел сделать несколько шагов по направлению к унитазу, когда обнаружил, что был не один. Возле раковины стоял Радж, который почему-то выглядел испуганным и будто бы пытался спрятать что-то от Леонарда у себя за спиной.
– Радж?
Леонард не совсем твердой походкой подошел к нему, а в следующую секунду остановился, ощущая почти физически, как нейроны его мозга медленно, но упорно пытаются пронести импульсы шока сквозь окутавшую все его сознание молочно-белую пелену алкогольного отупения.
– Раджеш, какого черта?
Радж виновато пожал плечами и наконец отступил в сторону, так что Леонард увидел, что порошка на раковине было больше, чем ему показалось вначале.
– Серьезно, кокаин? – Леонард фыркнул, но заставил себя успокоиться. Каким-то образом он знал, что если позволит себе рассмеяться по-настоящему, то уже не сможет остановиться.
– Ты не понимаешь, Леонард, – сказал Кутраппали, сложив руки на груди в оборонительном жесте. – Мне нужно было… я должен был найти способ оставаться нормальным, функционирующим человеком рядом с Беатрис, способным говорить с ней, не напиваясь перед этим до потери эрекции. Я просто сходил с ума, боялся, что она все-таки одумается и бросит меня, никчемного, и оставит умирать в одиночестве. Но однажды она показала мне это, и все оказалось так просто, Леонард, ты знаешь? Всего на один ноготь этой штуки – и ты свободен, как ветер в Гималаях. Это словно сама Америка в твоем кармане, ты понимаешь, о чем я говорю?
Его зрачки были неестественно расширены, глаза лихорадочно блестели, и Леонард прекрасно понимал, о чем он говорит.
– Убирайся, Радж, я не хочу обсуждать это сейчас, – пробормотал он, и Кутраппали в мгновение ока сложил вчетверо прямоугольник бумаги, на котором лежал порошок, затолкал его в карман и скрылся за дверью.
Леонард подошел к раковине и тяжело облокотился на нее руками, уставившись в зеркало на свое отражение.
– Что с нами происходит? – спросил он вслух, хотя где-то в его сознании настойчиво билась мысль, что разговоры с самим собой – еще один признак того, что он медленно сходит с ума.
Наверное, текилы было слишком много, потому что собственное отражение двоилось у Леонарда в глазах и вдобавок глупо улыбалось, и Леонард отвернулся в сторону, вспомнив, собственно, о первоначальных целях своего похода в сортир.
Затем он снова пробирался сквозь толпу танцующих, его то и дело заносило из стороны в сторону, он наталкивался на людей и непрестанно извинялся. От грохочущей музыки закладывало уши, от выпивки начинало мутить, но Леонард упорно продвигался к барной стойке, чтобы продолжить, потому что слишком устал беспокоиться за всех один. Пенни была права: всем было хорошо здесь. Сама Пенни получила свой собственный фильм и нового любовника, Кутраппали обзавелся подружкой и бесплатным кокаином, Воловитц получил безлимитный секс, о котором мог разве только мечтать, ну а Шелдон получил бойфренда, его супер-лабораторию и плюс двадцать девять процентов к будущей Нобелевской премии. И на этой точке Леонард решил, что ему плевать. Он был сыт этим по горло, он сказал себе, пускай делают, что им заблагорассудится, почему он один непременно должен видеть во всем этом катастрофу?
Леонард отправился к себе в комнату только когда музыка начала играть медленнее и тише, а ди джей отрубился прямиком на ковре. И, как это даже слишком часто случалось с Леонардом в последнее время, уже почти у самой лестницы он неожиданно столкнулся с девушкой достаточно приятной внешности, которая втянула его в медленный танец, и разноцветные вспышки закружились перед нетрезвым взором Леонарда.
Девушка прижалась к нему в танце своим гибким горячим телом, на котором было слишком мало одежды, а потом он уже вел ее в свою комнату, и девушка, судя по всему, была не в лучшем состоянии, чем он сам, потому что то и дело спотыкалась, хватаясь за Леонарда и пьяно хихикая. Проходя мимо комнаты Пенни, он заметил на ручке ее двери галстук, как в студенческих общагах, и презрительно фыркнул.
Леонард был настолько пьян, что когда он и эта девушка, чьего имени он даже не спросил, добрались до кровати, он, наверное, все-таки не показал класс, несмотря на всю свою умелость в прелюдиях, но и это его не волновало. Едва закончив и отвалившись от нее, он отрубился, уткнувшись носом в подушку, и ему снились сны, вязкие и затягивающие, как болото, хотя наутро он не мог вспомнить, о чем именно были эти сны.
*
– Леонард?
Он отвернулся в сторону и издал страдальческий стон. Голова гудела просто дико, единственное, что ему по-настоящему хотелось – это оказаться в полной тишине и темноте. Но сквозь легкие шторы уже вовсю проникал дневной свет, да и о тишине, судя по всему, оставалось только мечтать.
– Леонард?
– Ну что? – Леонард наконец повернулся и открыл глаза, водрузил на переносицу очки и зло уставился на незваного гостя.
Кутраппали виновато отвел взгляд, нервно сжимая стиснутые в замок руки между коленей.
– Я хотел поговорить с тобой. Я хотел спросить, ты отчетливо помнишь вчерашний вечер, или все смутно и ты едва можешь вспомнить, где ты был и что с тобой происходило?
Леонард сел на кровати и сложил руки на груди.
– Я помню, что ты принимал наркотики, если ты об этом.
Кутраппали вздохнул.
– Я своего рода надеялся, что ты не вспомнишь. Но раз уж с этим мы проскакиваем, я перейду к следующему пункту. Ты не мог бы не говорить об этом никому? И в особенности – моим родителям?
Леонард поверить не мог, что Раджеш дошел до такой наглости.
– Радж, поверь мне, это не самая лучшая идея: прийти к человеку, страдающему похмельем, разбудить его и попросить об одолжении, которое он не был расположен оказывать в любом случае, – зло сказал он.
– Я принес тебе лекарство от похмелья, – заискивающе улыбнулся Кутраппали, указывая ему на прикроватную тумбочку, где в самом деле оказалась таблетка и стакан воды.
Леонард совершенно не поощрял Раджа в его новом увлечении кокаином, но сохранить отстраненный вид и гордо отвергнуть предложенное подношение Леонарду помешала чудовищная головная боль. Он проглотил таблетку и запил ее водой, а затем перевел взгляд на Кутраппали, который смотрел на него с выражением надежды и мольбы.
Леонард вздохнул.
– Радж, так не может продолжаться, – сказал он. – Ты не можешь продолжать принимать наркотики, чтобы общаться с Беатрис, это безумие.
– Послушай, Леонард, ты же знаешь, что у меня психологическое расстройство, – протестующе начал Кутраппали. – А кокаин – то лекарство, которое помогает с этим расстройством справляться. Лекарство, ничего больше. Между прочим, раньше его было принято использовать в медицинских целях, а не для того, чтобы уйти в отрыв.
– Мне плевать, что было раньше, – отрезал Леонард. – Сейчас это вне закона, ты понимаешь? Ты совершаешь преступление, принимая его, неужели это тебя совершенно не беспокоит?
– Что меня по-настоящему беспокоит, это необходимость выбирать между тем, чтобы сказать Беатрис, что я люблю ее, или чтобы на самом деле заняться с ней любовью, – огрызнулся Радж. – Я не могу говорить с ней, когда трезв, но когда я пьян, у меня просто не стоит – вот, что на самом деле представляет собой проблему, Леонард.
– Любишь ее? – поднял брови Леонард. – Не слишком ли поспешно для двухнедельного знакомства?
– Ну, верно, я не ждал два года, чтобы поцеловать ее, но, в конце концов, я – это не ты, а она – не Пенни, что я могу еще добавить? – пожал плечами Радж.
Леонард нахмурился.
– Это тоже не лучшая фраза, которую можно сказать человеку, которого ты просишь сохранить свою тайну, – заметил он.
– Леонард, ну пожалуйста! – взмолился Раджеш. – Если это дойдет до моих родителей, они достанут меня откуда угодно и вернут обратно в Индию, навсегда разлучат меня с Беатрис, и я умру несчастным. Это то, чего ты на самом деле хочешь?
– Я хочу, чтобы мой друг завязал с наркотиками, – отрезал Леонард.
– А как насчет того, чтобы твой друг был счастливым? Потому что я скажу тебе кое-что. До того, как оказаться здесь и встретить Беатрис, я даже не знал, что такое счастье. Я никогда прежде не был по-настоящему счастлив, за все двадцать семь лет своей жизни. Пожалуйста, не разрушай это.
Он смотрел на Леонарда умоляюще, и тот вздохнул.
– Хорошо, это не моя тайна, – в конце концов сказал он, хотя решение далось ему нелегко, – поэтому я не стану никому рассказывать о том, что видел. Но Радж, пожалуйста, задумайся о себе. Неужели это похоже на истинное чувство – когда для того, чтобы поддерживать его, приходится прибегать к употреблению алкалоидов?
– Может быть, и нет, – согласился Радж. – Но это ближе к истинному чувству, чем все, что у меня когда-либо было.
Леонард хмуро посмотрел на него исподлобья, и Раджеш вздохнул.
– Ладно-ладно, я попробую! – раздраженно воскликнул он. – Больше никакого кокаина, только пиво, и даже если мы с Беатрис больше не будем чувствовать себя ветром в Гималаях, мы все равно будем любить друг друга.
– Вот так бы сразу, – облегченно выдохнул Леонард, улыбаясь, и Радж натянуто улыбнулся в ответ.
*
Леонард бесцельно шатался по дому, размышляя о том, что, в сущности, это было первое воскресенье, когда они были просто предоставлены самим себе. Как правило, Родстейн придумывал для них развлечения на выходные, но на этот раз его нигде не было видно, равно как и Шелдона. Леонард усилием воли подавил поднимающееся беспокойство, напомнив себе, что во что бы ни вляпался Шелдон, он выбрал это сам, так что это было исключительно его проблемой, а никак не проблемой Леонарда. Он должен был придерживаться такого хода мыслей, если хотел перестать изводить себя бесполезными переживаниями.
Так что покуда он не лез больше в чужие дела, единственной проблемой Леонарда на данный момент была скука. Он налил себе стакан свежевыжатого сока с кусочками льда, вышел на просторную веранду, спускавшуюся к бассейну, присел на комфортный шезлонг, окинул взглядом восхитительный вид вокруг, и ему пришло в голову, что он понемногу начинал понимать те слова Родстейна, сказанные, казалось, вечность назад, что нет ничего хуже скуки богачей. В Майами их уютная компания словно развалилась на части, предоставив каждого из них самому себе, и Леонард неожиданно осознал, что не оставался вот так вот проводить свободное время в одиночестве уже, наверное, годы и что совершенно от этого отвык.
Небольшая проверка показала, что Пенни направилась в спа-центр, что Радж уединился в своей комнате с Беатрис и они не желали, чтобы их беспокоили, и что Шелдон куда-то запропастился и не отвечал на звонки. В конце концов, в столовую спустились Говард и Джефф, и Леонард с облегчением подсел к ним, обменявшись утренними приветствиями.
– Леонард, тебя совсем не видно, ты упускаешь все веселье в своей лаборатории, – отчитал его Говард, и Леонард виновато пожал плечами. – Ну ничего, у тебя еще есть возможность наверстать. Сегодня я и Джефф собираемся на пляж, укромное местечко, только для своих, выпивка и девчонки на уровне. Что скажешь?
– Я за, – быстро сказал он. – Пляж, выпивка, девчонки – звучит просто отлично!
– То-то же, – усмехнулся Воловитц, хлопнув его по плечу.
Пляж на самом деле оказался что надо. Когда они приехали на место, Леонард немного опасливо покосился на крепких широкоплечих парней, играющих в волейбол неподалеку, привыкший к тому, что от таких громил ботаникам вроде них не следовало ждать ничего хорошего. Но потом он бросил взгляд на Джеффа, который казался более мускулистым и широкоплечим, чем большинство из них, и успокоился.
Они с комфортом расположились на шезлонгах почти у самой воды. Леонард водрузил на переносицу солнцезащитные очки и уставился на воду, которая странным образом успокаивала. Говард и Джефф почти сразу же засобирались в бар, который находился буквально в нескольких метрах от них.
– Ты с нами? – спросил у него Говард.
– Нет, мне и так отлично, – покачал головой Леонард. – Не хочу выпивать, я слишком сильно перебрал вчера. Но вы можете захватить мне колы на обратном пути.
Говард кивнул, и Леонард расслабленно растянулся на шезлонге.
Леонард отказывался понимать, каким образом это постоянно происходило в Майами, но через какое-то время к нему подошла стройная длинноногая брюнетка, которая обворожительно улыбнулась ему и спросила:
– Прошу прощения, вы не поможете намазать мне спину солнцезащитным кремом? Обещаю не остаться в долгу.
Она подмигнула ему, и Леонард ответил, слегка заикаясь:
– Д-да, без проблем, в смысле, буду рад! Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее.
Он вскочил со своего шезлонга и сделал девушке пригласительный жест рукой, и она с улыбкой улеглась на шезлонг, а Леонард принялся старательно втирать в ее стройное загорелое тело солнцезащитный крем.
– Готово, – сообщил он, закончив.
Девушка, разомлевшая на солнце, подняла на него взгляд.
– Теперь твой черед, – сообщила она, лукаво ему улыбаясь и поднимаясь с шезлонга.
Они поменялись местами, и теперь была очередь Леонарда млеть от прикосновений умелых рук.
– Перевернись, – приказала ему девушка, закончив. – Ты совсем бледный, думаю, твой живот тоже не помешает намазать кремом.
Леонард не без смущения обнаружил, что столкнулся со своего рода деликатной проблемой.
– Нет, я в полном порядке, – с наигранной жизнерадостностью ответил он, продолжая лежать на животе в ожидании, что проблема, возможно, уйдет сама по себе. – Но спасибо за предложение.
– Пойдем со мной, красавчик, – неожиданно прошептала она, наклоняясь к самому его уху, и потянула его за руку, так что Леонарду поневоле пришлось подняться с шезлонга и последовать за ней.
Плавки не скрывали совершенно ничего, так что ему пришлось в своем роде спрятаться за девушкой, чтобы его затруднение не стало общеизвестным. Какая-то его часть беспокоилась, что она решила сыграть с ним злую шутку и ведет его сейчас к каким-нибудь своим приятелям, чтобы как следует над ним посмеяться, но к счастью, она вела его совсем в другое место: в приземистый бетонный домик, который бы ничем иным, как душевой.
Оказавшись внутри, она заперла дверь и повернулась к Леонарду, двумя неуловимыми движениями сбрасывая с себя бикини. Леонард оторопело уставился на ее высокую грудь с темными бусинками сосков, на секунду забыв, как дышать. Затем она жестом фокусника вывела из-за спины свою правую руку, демонстрируя ему зажатый в руке презерватив, и Леонард словно в трансе сделал несколько шагов вперед.
Потом они ритмично и быстро занимались любовью на жесткой деревянной скамье, и Леонарду оказалось неожиданно легко отпустить все, что его беспокоило до этого, в кои то веки сосредоточившись на здесь и сейчас, потому что здесь и сейчас он был почти счастлив. Врываясь в ее тело в последний раз и содрогаясь в предоргазменном блаженстве, Леонард всеми силами пытался изгнать из своих мыслей слово «почти», чтобы сделать момент совершенным, но вот это каким-то образом все не удавалось, и в конце концов Леонард остановился на мысли, что чувствовать себя почти счастливым было тоже, в сущности, неплохо.
Когда они вернулись обратно к шезлонгам, то обнаружили, что людей там прибавилось: Говард и Джефф уже вышли из бара, прихватив каких-то девчонок, и теперь веселились от души.
– Леонард, знакомься, это Майя и Кэтрин, они студентки Центрального Университета Живописи, – представил девушек Говард. – Живопись – потрясающе, не правда ли? – Тут он перевел взгляд на девушку рядом с ним и ухмыльнулся: – А как зовут твою очаровательную подругу?
Леонард замялся, неожиданно осознав, что так и не спросил ее имени.
– Элиза, – представилась девушка, избавляя его от неловкости. – Я профессиональный фотограф. А вы – друзья Эвана Родстейна, верно?
Говард и Леонард переглянулись между собой.
– Я, вообще-то, хотел сказать, что мы большие ученые, но да, помимо этого, мы друзья Эвана Родстейна, – сказал Говард и сияюще ей улыбнулся.
Эта девушка знала, что они друзья Родстейна, осознал Леонард, и ее поведение внезапно обрело для него смысл. Было очень похоже, что Родстейн продолжал каким-то образом устраивать его личную жизнь, даже находясь на расстоянии. Но Леонард чувствовал себя слишком расслабленным, чтобы раздражаться и негодовать по этому поводу, так что он просто развалился на шезлонге со стаканом колы, а Элиза расположилась рядом с ним, заведя с ним ни к чему не обязывающий разговор о красотах Майами.
Они провели на пляже пару часов в восхитительном безделье, купаясь и греясь на солнце. Когда Леонард в очередной раз вышел из воды, а Элиза, смеясь, провела руками по его влажному телу, собирая воду, чтобы протереть ею свой живот и шею, Джефф повернулся к нему и сказал:
– Эвану наскучило сидеть в особняке, он захватит остальных и приедет сюда.
– Шелдон тоже приедет? – уточнил Леонард.
Джефф пожал плечами:
– Да, наверное. Эван ничего не говорил насчет того, что кто-то останется.
– Вряд ли, – покачал головой Леонард, еще раз обдумав эту идею. – Шелдон ненавидит пляжи.
Как бы там ни было, Леонард оказался неправ. Когда на пляже появились Родстейн, Радж, Беатрис, Пенни и Майкл Дауэлл, позади них исправно тащился Шелдон с огромной сумкой наперевес, осторожно переставляя ноги в пляжных шлепанцах на раскаленном песке.
При появлении Родстейна на пляже началось некоторое оживление: напитки из бара стали подносить прямиком к их шезлонгам, и, кроме того, несколько человек подошли к их увеличившейся компании, чтобы поприветствовать Родстейна и обменяться с ним парой фраз. Он отвечал им приветливо, но не без своего вечного самодовольства, которое он излучал, казалось, совершенно неосознанно. Леонард отвернулся в сторону, не желая смотреть, как он будет выпендриваться.
Шелдон тем временем расположился на шезлонге под зонтом, надев шляпу от солнца, солнечные очки и вдобавок укутавшись в халат. Люди бросали на него странные взгляды, но он вел себя, как ни в чем не бывало.
– Шелдон, зачем ты напялил халат? – не выдержал Говард, оглядев его с головы до ног. – Так что, принято одеваться на пляж на твоей родной планете?
– Нет, это техника спасения от жары, применяемая в Средней Азии, – снисходительно пояснил Шелдон. – Если температура окружающей среды поднимается выше девяноста шести градусов по Фаренгейту, из трех обычных способов отвода тепла – конвекции, излучения и испарения, остаются только два последних. Считается, что плотная одежда в жару способствуют активизации потоотделения, которое является ничем иным, как естественным механизмом защиты человеческого организма от жары. Кроме того, плотная одежда является преградой для тепла, проникающего к телу извне. – Он обернулся к официанту из бара, предлагающему напитки, и спросил: – У вас есть горячий чай? Мне нужен зеленый. Градусов двести пятнадцать будет оптимальной температурой.
Если официант и удивился, то не повел бровью. Он кивнул и испарился из виду, а через некоторое время уже протягивал Шелдону чашку с дымящимся чаем. Их всех передернуло, когда закутанный в теплый халат Шелдон принялся осторожно прихлебывать обжигающий чай, дуя на край чашки.
Леонард отвернулся в сторону, только чтобы увидеть по другую сторону от себя Пенни и Майкла Дауэлла, который наносил на ее тело солнцезащитный крем. Точнее, к этому моменту с кремом, видимо, было уже покончено, но Дауэлл все еще уделял повышенное внимание ее бедрам, с увлечением их массируя.
– Майкл, по-моему, уже хватит, можешь отпустить мою задницу, – прошипела ему Пенни, не выдержав, но тот только рассмеялся.
– Ух, кто-то у нас сегодня встал не с той ноги? – спросил он и звучно шлепнул ее по правой ягодице, прежде чем отойти за прохладительным напитком.
Пенни обернулась, чтобы наградить его яростным взглядом, и неожиданно столкнулась глазами с Леонардом.
– Неприятности в раю? – невинно поинтересовался он, подняв брови, и вместо Дауэлла Пенни окатила яростным взглядом его.
Леонард подозвал к себе Элизу под каким-то глупым предлогом, просто чтобы воспользоваться возможностью и поцеловать ее на глазах у Пенни. Но если Пенни и ревновала его, то виду совершенно не показала, и вскоре Леонарду наскучило ее дразнить.
Затем Эван Родстейн закончил разговаривать с группой незнакомых людей, у которых был, судя по всему, нарасхват, и неторопливой походкой вернулся к ним. Он приподнял свои солнцезащитные очки, окинув взглядом Шелдона, который обливался потом в своем халате с горячим чаем в руках.
– Какого черта ты делаешь? – спросил он.
– Это техника спасения от жары, применяемая в Средней Азии… – начал Шелдон, но Родстейн неожиданно сделал шаг к нему, кладя ладонь ему на лоб, и тот замолк.
– Ты доведешь себя до теплового удара, – констатировал Родстейн. – Если тебе жарко, то пошли в воду.
– Хотелось бы напомнить, что я не плаваю.
– Никто и не просит тебя плавать, – отмахнулся Родстейн. – Ты просто зайдешь в воду и выйдешь обратно.
Шелдон бросил взгляд на воду, где люди ныряли в ластах и масках с трубками, плавали на надувных матрасах, а у самого берега дурачились дети, поднимая вокруг тучи брызг.
– Я так не думаю, – сдержанно сказал он. – Полагаю, люди в Средней Азии знают, что делают.
– Люди в Средней Азии до сих пор существуют главным образом за счет скотоводства и натурального хозяйства, поверь мне, они ни черта не имеют понятия, что делают, – сказал Родстейн, забирая у Шелдона чашку с чаем и передавая ее обратно официанту.
После этого он потянул Шелдона за руку, заставляя его подняться на ноги, улыбаясь, развязал его пояс и стянул с Шелдона халат, оставив его в одних плавках, и потащил к воде. Шелдон вяло отбивался, но Родстейн не обратил на это жалкое сопротивление совершенно никакого внимания.
Когда они отошли на достаточно большое расстояние, Воловитц склонился к Леонарду и спросил:
– Тебе не кажется, что Шелдон стал каким-то… – он замялся, подбирая нужное слово.
– Я думаю, слово, которое ты ищешь – ручным, – подсказал ему Леонард, и тот, поколебавшись, кивнул.
– Не обязательно значит, что он несчастлив, правда? – спросил Воловитц наигранно бодрым голосом несколько секунд спустя, наблюдая, как Родстейн тянет Шелдона за руку, подводя его линии прилива.
Леонард проследил за тем, как Шелдон дрожит, заходя в море, и как Родстейн пригоршнями собирает воду и поливает его спину и плечи, чтобы тот скорее привык к перепаду температур, и ничего не ответил.
– Сыграем в карты на желания? – предложил им Джефф, и Леонард был рад отвлечься на что-то, от чего у него не возникало чувства, словно в его груди ворочался гигантский слизняк.
*
Шелдон начал раньше уезжать в лабораторию, чтобы проводить за работой больше времени. Леонард обнаружил это в понедельник, когда проснувшись утром, не нашел Шелдона ни в столовой, ни в ванной, ни в его комнате, а когда спросил об этом у одного из сотрудников обслуживающего персонала, который принес ему завтрак, тот ответил, что один из ученых уехал с водителем в лабораторию еще в половину седьмого. Это, конечно же, не мог быть никто другой, кроме Шелдона.
Когда Леонард подъехал в лабораторию, то Шелдон действительно оказался там. Он как ни в чем не бывало работал в своем кабинете и едва одарил Леонарда взглядом, когда тот вошел.
– Почему ты не дождался меня, чтобы поехать вместе? – спросил Леонард.
Шелдон пожал плечами:
– Ты еще спал, я решил добраться с водителем. В этом не было большой разницы.
Леонард немного потоптался на пороге, отчего-то чувствуя себя уязвленным последним замечанием.
Шелдон вскинул на него взгляд.
– Ты что-то хотел? Я работаю.
– Н-нет, в общем-то, нет, просто зашел сказать привет, – ответил Леонард. – На самом деле, я собирался пойти к тем лазерам в отделе экспериментальной физики, взглянуть, на что они способны в действии.
– Хорошо, – лаконично отозвался Шелдон и вернулся к своим делам.
Леонард отправился проверять лазеры, и в следующий раз они увиделись только тогда, когда пришло время возвращаться домой.
Это стало своего рода системой: Шелдон уезжал в лабораторию с водителем чуть свет, пока Леонард еще спал, так что сам Леонард добирался до работы один, затем они трудились весь день, пересекаясь только в кафетерии, да и то не всегда, а после этого возвращались домой, и все чаще дорога проходила в молчании. Вечерами Шелдон, как правило, пропадал в компании Родстейна, и Леонард старался не думать о том, как эти двое проводили время.
Сказать по правде, Леонард устал от этой ситуации. Он устал думать о том, что заставляло Шелдона поступать так, как он поступал, что продолжало удерживать его в Майами рядом с Родстейном, было ли все дело в лаборатории, или за этим стояло что-то еще, и был ли ему, в конце концов, так уж неприятен Родстейн, раз он до сих пор не захотел сбежать от него, куда глаза глядят. Так или иначе, он решил не вмешиваться. Леонард предложил Шелдону свою помощь, причем, стоило отметить, не один раз, Шелдон ее отверг, и Леонард просто не видел смысла и дальше двигаться в этом направлении. Он решил подождать и посмотреть, куда их это в конце концов приведет, а до тех пор не рыпаться и просто плыть по течению.
Поскольку Пенни по-прежнему проводила большую часть своего времени с Майклом Дауэллом, а Кутраппали – с Беатрис, Леонарду ничего не оставалось, кроме как найти пристанище в обществе Говарда и Джеффа, которые неплохо сошлись на почве своей любви к женщинам. Так что вечера в компании Говарда, Джеффа и знойных красоток стали привычными для Леонарда. Иногда им удавалось даже превратить это в некое отдаленное подобие их прежних задротских вечеров в Пасадине, когда они занимали время просмотром фильмов на огромной плазме в гостиной или даже доставали из шкафа одну из старых добрых приставок, чтобы начистить друг другу физиономии на виртуальном ринге. Чем эти вечера отличались от вечеров в Пасадине, так это тем, что на них неизменно присутствовали красивые девушки, которые в большинстве своем были не прочь заняться групповым сексом. От последнего Леонард раз за разом вежливо отказывался, мотивируя это тем, что ему с утра нужно в лабораторию. Впрочем, стоило отметить, что если кто-то из красоток выражал желание разделить постель с ним одним, Леонард не видел причин отказываться.
В четверг вечером случилось кое-что, что несколько выбило Леонарда из его привычной рутины. Тем вечером он зашел в туалет рядом со столовой, чтобы помыть руки перед ужином, и обнаружил там Кутраппали, который сосредоточенно втягивал носом через соломинку ровную полоску белого порошка с небольшого карманного зеркала.
Леонард быстро закрыл за собой дверь и подошел к нему.
– Радж, ты обещал завязать с этой дрянью! – прошипел он, не помня себя от возмущения.
Кутраппали выпрямился, поворачиваясь к Леонарду, и неожиданно улыбнулся ему во весь рот.
– Расслабься, Леонард, – сказал он и бесцеремонно потрепал Леонарда по щеке. Тот оттолкнул его руку, донельзя возмущенный. – Я это контролирую.
– Черта с два ты это контролируешь! – воскликнул Леонард. – Ты бы не принимал эту дрянь, если бы действительно что-либо контролировал.
Радж шмыгнул носом, стирая с лица ладонью мельчайшие остатки белого порошка, и посмотрел на Леонарда стеклянным взглядом.
– Ты не понимаешь, – немного нечетко произнес он. – Когда я говорю, что контролирую это, я имею в виду, что контролирую вообще все. Даже Беатрис, ты знаешь, Леонард? Она так прекрасна, и она моя. Иногда мне кажется, я мог бы контролировать даже Эвана, – сказал он, затем на секунду задумался и изумленно вздохнул, вскинув на него взгляд. – Пожалуй, я мог бы контролировать тебя.
Внезапно он щелкнул пальцами совсем близко к лицу Леонарда, и тот отшатнулся.
– Я контролирую тебя, Леонард, – повторил Радж. – Ты больше не будешь нести всю эту расистскую чушь о том, как я должен и как не должен жить. Я контролирую все.
Он неожиданно рассмеялся, а потом вышел из уборной, пританцовывая, а Леонард только ошеломленно смотрел ему вслед, прокручивая в голове их разговор в тщетных попытках понять, какая часть его слов показалась Раджу расистской.
В тот вечер Леонард напился так, что на следующий день смог проснуться только глубоко за полдень и приехал в лабораторию к обеду. Он сразу же пошел проверять один из своих экспериментов, запущенных накануне. Пару часов спустя эксперимент подошел к своему логическому, но неудовлетворительному завершению. Несмотря на то, что Леонард был ученым не первый год и знал, что в физике нет такого понятия, как поражение, он все равно чувствовал себя расстроенным и не был готов переключиться на новый эксперимент. Вместо этого он направился к Шелдону, чтобы проверить, как продвигались дела у него.
