Текст книги "The White Tiger Extrapolation (СИ)"
Автор книги: sister of night
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
У Пенни же то и дело были какие-то кастинги, на которые она неслась, сломя голову и сияя от радости. А если она не ходила по студиям, то проводила свое время, как правило, в торговых центрах, и Леонард сильно подозревал, что если так будет продолжаться, то она потратит все состояние Родстейна на свои шмотки, что бы он ни болтал по поводу того, что его богатства не знают предела.
Словом, каждый из них наслаждался жизнью, как мог, и Леонард чувствовал, что и сам начинает привыкать к такой жизни. Работа была интересной, его друзья были счастливы, они все жили в роскошном особняке, где с легкостью могло быть исполнено практически любое их желание, и Леонард не мог не признавать, что к хорошему привыкалось быстро.
В пятницу Шелдон был в ударе. Он всю неделю работал с анти-протонами и теперь покрывал сложнейшими формулами огромную доску в своем новоприобретенном кабинете, выделенном Родстейном специально для него. Шелдон даже попросил Леонарда помогать ему, неохотно признав, что каким бы Леонард не был дилетантом в области физики, остальные сотрудники лаборатории Родстейна и того меньше походили на роль ученых, так что честь ассистировать Шелдону в его гениальных исследованиях по умолчанию переходила Леонарду. Как всегда, его комплимент скорее походил на оскорбление, поэтому Леонард все еще был раздражен, наблюдая, как Шелдон с сумасшедшей скоростью выводит на доске свои формулы, беззвучно шевеля губами.
Он вышел в коридор к автомату с напитками, чтобы налить себе кофе, и заметил в коридоре странное оживление. Эван Родстейн, доносилось отовсюду, сегодня он собирается посетить лабораторию, он едет сюда! По какой-то причине все были этой новостью весьма взволнованы, и Леонард подумал, что, должно быть, Родстейн не дает своим ученым спуску. Леонард налил себе кофе в автомате, перекинувшись парой слов со встрепанной лаборанткой, которая пробегала мимо и на ходу объяснила ему, что, если верить слухам, Родстейн выразил желание посетить лабораторию сразу же после того, как его самолет приземлится в Майами, и сделал это совершенно внезапно, так что им нужно было как можно скорее подготовиться. Он иногда устраивал им внезапные инспекции, пояснила она.
Пребывая в легком недоумении, Леонард вернулся обратно в кабинет и присел на подоконник, наблюдая за Шелдоном. Тот стремительно перемещался возле доски, полностью сосредоточенный, и не то чтобы Леонарду хотелось его отвлекать, но все же…
– Ты знал, что Родстейн собирался приехать сегодня в лабораторию? – спросил он.
Шелдон обернулся к нему, на мгновение отрываясь от доски.
– Леонард, ты думаешь совершенно не о том, о чем следует, – возмущенно заметил он. – Пожалуйста, сосредоточься. Может быть, ты принимаешь участие в научном прорыве… – Шелдон на мгновение замолк, а потом добавил: – Ну, принимаешь участие – это, пожалуй, сильно сказано. Но может быть, ты являешься первым свидетелем. Если однажды ты будешь писать мою биографию, то можешь очень сильно пожалеть, что отвлекался на всякую ерунду в такой значительный момент.
Леонард закатил глаза и ничего ему не ответил.
Что бы там ни говорил Шелдон, но прибытие Эвана Родстейна в лабораторию вовсе не было ерундой. Скорее, оно являлось фактом, который было невозможно игнорировать. Он ворвался в кабинет Шелдона, словно вихрь, и они оба оторвались от работы, удивленно уставившись на него.
Родстейн был растрепан и слегка небрит, что, по наблюдениям Леонарда, было ему несвойственно. Когда он приблизился к ним, Леонард уловил исходящий от него легкий запах алкоголя и удивленно вскинул брови.
– Эван, у тебя что-то случилось? – осторожно спросил он.
Родстейн запустил руку в волосы, приводя их в еще больший беспорядок, и устремил на него рассеянный взгляд.
– Случилось? – переспросил он. – Нет, Лео, у меня ничего не случилось. Это мой отец, он всегда оказывает на меня такой эффект. Старый мерзавец полагает, что я делаю недостаточно, чтобы оправдать сам факт своего существования в глазах многоуважаемого семейства.
Он презрительно фыркнул, дернув уголком красиво очерченного рта, и Леонард почти против воли испытал к нему сочувствие.
– Можешь не рассказывать, я представляю, на что это похоже, – невесело хмыкнул он, подумав о своей матери.
– Это неважно, я давно перестал волноваться по поводу того, как он ко мне относится, – отмахнулся Родстейн, а затем перевел на Шелдона беспокойный, ищущий взгляд. – Послушай, мы можем выйти ненадолго? Я хотел бы поговорить с тобой наедине, если ты, конечно, не возражаешь.
В темно-карих, почти черных глазах Родстейна в этот момент было что-то такое, что Леонарда охватило иррациональное желание удержать Шелдона и никуда его не отпускать.
– Конечно, полагаю, я могу прерваться на какое-то время, – кивнул Шелдон, ничего не заподозрив. – Только сниму лабораторный халат.
– Оставь, на это нет времени, – торопливо сказал Родстейн, перехватывая растерявшегося Шелдона под руку и направляясь с ним в сторону двери. – Так даже лучше, оставь.
Леонард какое-то время стоял, тупо уставившись на закрывшуюся за их спинами дверь. Удушливое беспокойство все поднималось в нем, как тошнота, хотя Леонард не мог бы сказать наверняка, что именно во всем произошедшем показалось ему таким неправильным. Он знал только, что Родстейн был на взводе и хотел заполучить Шелдона, а еще он знал, что и понятия не имеет, на что способен Родстейн на взводе.
Он выбежал за дверь, но в коридоре уже никого не было, они успели скрыться из виду, и Леонард не представлял себе, куда они могли пойти. Он помчался вперед по коридору, спрашивая у встречных людей, не знают ли они, куда направился Эван Родстейн, но они только провожали его странными взглядами и не могли дать ни одного дельного ответа.
В конце концов, после долгих минут безрезультатных поисков, Леонард сдался и вернулся обратно в кабинет. Там он попытался продолжить работу, но отчего-то волновался так сильно, что едва мог сосредоточиться.
Прошло, наверное, не менее получаса, прежде чем Шелдон вернулся.
Он ввалился в кабинет, закрыв за собой дверь, и окинул все вокруг, включая сидящего за столом Леонарда, диким взглядом. Он был совершенно не по-шелдоновски растрепан и одет кое-как: лабораторного халата на нем больше не было, его футболка была наполовину заправлена в брюки, а другая половина выбивалась наружу, спадая на ремень. Не помня себя от беспокойства, Леонард вскочил на ноги и сделал несколько шагов по направлению к Шелдону, но тот шарахнулся от него так, словно Леонард был по меньшей мере морлоком из «Машины времени».
Леонард остановился и тяжело сглотнул, при более внимательном взгляде на Шелдона его руки сами собой сжались в кулаки: губы Шелдона были красные и опухшие, совершенно зацелованные, и не требовалось быть гением, чтобы понять, чем он только что занимался.
– Что он сделал, Шелдон? – спросил Леонард звенящим от гнева голосом, и Шелдон упрямо опустил взгляд и сжал губы, ничего не ответив. – Что он, черт подери, сделал?!
Он прокричал это Шелдону в лицо, не сдержавшись, и тот вздрогнул так, словно Леонард его ударил. Леонард почувствовал себя виноватым.
– Прости меня, – пробормотал он, отступая на несколько шагов.
Ему потребовалось спрятать лицо в ладонях и сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы взять себя в руки. Когда он снова поднял голову, то увидел, что Шелдон сполз по стене вниз, сев на корточки и сцепив руки в замок.
Он поднял на Леонарда беспомощный взгляд, и тот вздохнул и снова подошел ближе, опускаясь на пол рядом с ним.
– Ты расскажешь мне, что случилось? – спокойнее повторил он.
Шелдон покачал головой и промолчал.
– Я так понимаю, что вернуть отношения с Эваном обратно во второй квадрат не получилось? – предположил он.
– Я не хочу это обсуждать, Леонард, – негромко сказал Шелдон, отводя взгляд, и Леонард вздохнул.
– И что теперь? Снова притворишься, что ничего не было? Все забудешь?
– О, нет, – расстроено пробормотал Шелдон. – Ты же знаешь, этот блестящий разум ничего не забывает.
Он сокрушенно покачал головой, и Леонард запустил руку в волосы, чувствуя беспомощность.
– Что происходит у тебя в голове, Шелдон? – спросил он. – Ты не должен потакать ему. Мы можем вернуться в Калифорнию, убраться отсюда, в любой момент, как только захочешь. Ты не обязан это терпеть.
– Я бы хотел, чтобы все было так просто. Но не думаю, что уехать отсюда будет правильной вещью. Полагаю, все, что мне требуется сделать – это найти какой-то компромисс, учитывающий общие интересы.
Он уставился в пространство, задумавшись, и Леонард невесело фыркнул.
– Родстейн не идет на компромиссы, тебе пора бы это понять. Единственное, что ты по-настоящему можешь сделать – это уехать.
– Ты совершенно меня не слушаешь, верно? – раздраженно спросил Шелдон. – Я сказал тебе, это не подлежит обсуждению. Если ты действительно хочешь помочь, то тебе лучше придумать способ все исправить, не уезжая из Майами.
Леонард уставился на Шелдона, едва веря своим ушам.
– Это лаборатория, не так ли? – спросил он почти разочарованно. – Ты не хочешь бросать лабораторию, в этом все дело? Не хочешь терять свои плюс двадцать девять процентов к Нобелевской премии? Тогда я скажу тебе, что ты можешь сделать, Шелдон, чтобы остаться в Майами. Ты можешь пойти прямиком к Родстейну и позволить ему проделать с тобой все, что ему заблагорассудится, даже если это будет включать почти запредельное количество интенсивного тактильного взаимодействия. Ты даже мог бы, к примеру, отсосать ему, чтобы его ублажить, и я не знаю, что еще, Шелдон. Я не знаю, что ты должен сделать, я не знаю, как далеко ты готов зайти, это ты мне скажи!
Он уже кричал на Шелдона, но тот будто бы не слушал его. Он вдруг перевел ошеломленный взгляд на свою одежду, неопрятную и мятую, на футболку, наполовину заправленную в брюки, и у него сделалось такое выражение лица, словно ему стало дурно.
– О, Боже, – пробормотал он, сглатывая и прикрывая глаза, будто бы даже смотреть на свою одежду было для него невыносимым. – Я надеюсь, ты меня извинишь, Леонард. Мне необходимо посетить уборную.
Он пулей выскочил за дверь, и Леонард прислонился спиной к стене в том же самом месте, где прислонялся Шелдон только что, и обессилено прикрыл глаза.
– Этот чертов псих сведет меня с ума, – пробормотал Леонард самому себе, главным образом для того, чтобы убедиться, что его голос при этом не дрогнет.
Он раздраженно хватанул рукой по полу, о чем, впрочем, тут же пожалел, когда кулак пронзила резкая боль, и спросил себя, какого черта Шелдон делает. Казалось очевидным, что происходящее было для него чересчур, и Леонард отказывался понимать, почему он продолжал принуждать себя к чему-то, к чему не был готов настолько, что это вызывало у него физическую тошноту. Шелдон Купер, который не мог даже обнять кого бы то ни было, не испытывая отвращения, по какой-то причине подвергал себя чему-то, что с опасной стремительностью приближалось к сексу. Возможно, Леонард был просто недостаточно непредубежденным, но происходящее ему совершенно не нравилось.
Четверть часа спустя он осторожно стучался в дверь уборной.
– Шелдон, ты еще там? У тебя все в порядке?
– Дай мне минуту, – приглушенно ответил Шелдон из-за двери. – Я еще не закончил.
Какое-то время из-за двери не раздавалось ничего, кроме плеска воды, и Леонард облокотился о стену рядом с уборной, нетерпеливо поглядывая на часы. Потом дверь все-таки отворилась, и на пороге появился Шелдон. Он, вероятно, умывался, потому что его лицо и ворот футболки были мокрыми, а с волос стекала вода, падая на пол увесистыми каплями.
– Ты отвезешь нас куда-нибудь поужинать? – спросил он и с явным усилием улыбнулся, словно эта жалкая улыбка могла кого-то обмануть.
Поколебавшись, Леонард решил тем не менее не давить на Шелдона. Если он сам пытался сделать вид, что все в полном порядке, то и Леонард не собирался больше надоедать ему разговорами про Родстейна.
Вместо этого он внимательно посмотрел на Шелдона и вскинул брови.
– Ты действительно собрался в ресторан в таком виде? Тебе нужно высушиться, Шелдон. Я помогу, иди сюда.
Он развернул Шелдона, заводя его обратно в уборную, и подвел к сушилке для рук. Повинуясь движениям Леонарда, Шелдон послушно наклонил голову, подставляя ее под поток теплого воздуха, и Леонард несколько раз прошелся по его коротким волосам рукой, согнув пальцы на манер расчески, чтобы помочь им скорее высохнуть.
Шелдон стоял неподвижно, послушно ожидая, когда Леонард закончит, его волосы были мягкими и пахли детским шампунем, и это оказалось неожиданно трогательным. Леонард поймал себя на том, что его губы помимо его воли начинают расползаться в совершенно неуместной улыбке, и поспешно одернул самого себя.
– Вот так вот, с головой мы закончили, – заключил он, и Шелдон выпрямился, приглаживая волосы. – Теперь рубашка. Ты мог бы… встань под сушилку и отклонись немного назад, хорошо? Попробуем так.
Шелдон выполнил его указания, но оказался слишком долговязым: ему пришлось ухватиться за раковину, чтобы не упасть, однако поток воздуха упрямо дул ему главным образом в живот, никак не желая попадать на сырой воротник футболки, плечи и грудь.
– Ради Бога, мы так никогда не закончим! – раздраженно воскликнул Леонард, вконец замаявшись. – Просто сними футболку, мы приведем ее в порядок за минуту.
Шелдон пожал плечами и стянул футболку через голову, протянув ее Леонарду. Тот потянулся вперед, чтобы взять ее и подставить под сушилку, но так и замер, с вытянутой наполовину рукой. Он уставился на свежий засос на груди Шелдона, крупный, пурпурно-розовый, который смотрелся почти непозволительно непристойным на фоне бледной кожи, и на три небольшие красные полоски слева на животе, которые выглядели так, словно их оставили ногтями.
– Шелдон… – почти беззвучно выдохнул Леонард, не находя слов, чтобы выразить, насколько ему жаль, и все-таки протянул руку до конца, касаясь пальцами яркого пятна на его груди, словно хотел стереть его.
Кожа Шелдона в этом месте была просто невыносимо горячей, даже по сравнению с бледным участком кожи прямиком под засосом, куда Леонард упирался ладонью, от этой точки исходил почти неестественный, прямо-таки чудовищный жар, и Леонард на секунду замер, захваченный этим ощущением.
Сердце Шелдона под его ладонью билось гулко и часто, словно пойманный в клетку зверек, и Леонард поднял голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Шелдон так ничего и не сделал: он не отодвинулся в сторону, избегая прикосновения, не попытался закрыться руками, даже не перестал протягивать ему чертову футболку, просто зажмурился, напрягшись всем телом, не желая смотреть, он вел себя почти по-детски.
Леонард отдернул руку, будто бы наконец обжегся о его раскаленную кожу, и судорожно втянул в себя воздух, неожиданно осознав, что все это время забывал дышать. Он выхватил из руки Шелдона футболку и, больше не глядя на него, поднес ее к сушилке, пытаясь скрыть смущение.
Шелдон ничего не сказал, только облокотился бедрами о раковину и сложил худые руки на груди, внимательно наблюдая за тем, как Леонард расправляет его футболку и встряхивает ее, подставляя под поток теплого воздуха. Футболка пахла кондиционером для белья, немного детским порошком, и чем-то еще, присущим только Шелдону, и Леонарда снова охватила злость на Родстейна, которая вставала ему поперек горла, мешая дышать. Потому что они с Шелдоном были друзьями уже много лет, им было комфортно друг рядом с другом все эти годы, до того, как этот подлый мерзавец ураганом ворвался в их жизнь буквально из ниоткуда, чтобы перевернуть ее с ног на голову, словно имел на это право. И Леонард не представлял себе, что можно было сделать теперь, чтобы все вернулось на круги своя. Он так скучал по их прежней жизни.
– Спасибо, – сказал Шелдон, когда Леонард протянул ему высушенную футболку, по-прежнему избегая встречаться с Шелдоном глазами.
Леонард кивнул, не доверяя своему голосу, и все-таки проследил взглядом за тем, как Шелдон натягивает футболку. Он наблюдал, как просторная ткань падает, скрывая непристойный розовый засос на коже и три царапины от ногтей на животе, эти отметины, молчаливые свидетельства обладания. Словно Леонард каким-то образом смог бы перестать думать о них и о том, каким образом их оставили, если их спрятать под футболкой.
– Пойдем, Шелдон, время перекусить, – натянуто улыбнулся он, когда Шелдон закончил и выжидающе на него уставился.
Тот ответил ему не менее неестественной улыбкой, и они вдвоем поехали в тот же китайский ресторан, что и неделю назад, когда Леонард пытался втолковать Шелдону, куда все двигалось с Родстейном, а Шелдон ему не верил. Они снова заказали китайскую лапшу, как в тот раз, и Шелдон вяло ковырялся вилкой в тарелке до самого конца ужина, почти ничего не съев. Он был притихшим и совсем не напоминал того Шелдона, который доказывал ему еще совсем недавно, что Эван Родстейн искренне восхищался его теориями и что его тяга к интимности была продиктована выдуманной Шелдоном гаптофилией.
Внезапно Леонарду захотелось вернуться назад во времени на эту неделю и придумать что-нибудь, что заставило бы Шелдона уехать. Он фыркнул чуть слышно, сообразив, что не мог сделать этого даже теперь, когда до Шелдона наконец дошло. Теперь все разваливалось на куски, а Леонард до сих пор не мог найти правильных слов, он не мог даже до конца понять, почему Шелдон так уперся на том, чтобы остаться, и это сводило его с ума.
– Если ты не будешь доедать, мы можем вернуться в машину, – в конце концов предложил Леонард, бросив взгляд на почти полную тарелку Шелдона, и тот рассеянно кивнул.
Подъезжая к дому Родстейна, они еще издалека увидели, что широкие окна сияют огнями, а подъехав ближе, услышали неизменный грохот музыки.
– О, только не снова, – пробормотал Шелдон, отстегивая ремень безопасности и выходя из машины. – Это когда-нибудь прекратится?
– Ты сам знаешь ответ на свой вопрос, – пожал плечами Леонард, и Шелдон бросил на него хмурый взгляд.
Они вошли в дом, привычно обходя тех, кто уже был слишком пьян, чтобы стоять на ногах. Шелдон держался на полшага позади Леонарда, явно чувствуя себя неуютно. Но не успели они пересечь и половины гостиной, как откуда-то из толпы им навстречу вынырнул Эван Родстейн, который был заметно более пьян, чем когда приезжал в лабораторию, но казался гораздо более расслабленным. Из его взгляда и фигуры пропало напряжение, сменившись привычной ленивой самоуверенностью, и он приветливо улыбнулся им обоим.
– Шелдон, Лео, рад, что вы наконец присоединились! – сказал он так, словно у них действительно был выбор. – Не стесняйтесь, выбирайте себе напитки, и мы будем танцевать!
Он взял Шелдона за руку, притягивая к себе одним слитным стремительным движением, и тот на мгновение обернулся, бросив на Леонарда растерянный взгляд. Леонард стиснул руки в кулаки, не желая больше этого терпеть. Он сделал твердый шаг вперед, вклиниваясь между ними, вынуждая Родстейна отпустить руку Шелдона, и сказал:
– Эван, мне жаль, но я и Шелдон работали сегодня весь день. Мы очень устали и хотим спать. Это ведь не будет проблемой, если мы не станем оставаться на вечеринке, а пойдем в свои комнаты?
Родстейн перевел долгий взгляд с Леонарда на Шелдона и обратно, но в конце концов кивнул.
– Разумеется, почему бы и нет. Вы не обязаны торчать на вечеринке, если не хотите.
Леонард, конечно же, знал, что это было лишь отсрочкой неизбежного, если Шелдон действительно намеревался остаться здесь, и Родстейн знал об этом тоже, Леонард видел это по его глазам.
– Пойдем, Шелдон, – тем не менее сказал Леонард, взяв его под руку и увлекая за собой.
Уходя, он оглянулся на Родстейна, но тот уже потерял к ним интерес, общаясь с кем-то из своих приятелей.
Некоторое время спустя Леонард ворочался в своей кровати, не в силах уснуть под грохот музыки внизу, когда в его дверь раздался знакомый повторяющийся стук.
– Леонард! Леонард! Леонард!
Он поднялся и открыл дверь, беспокоясь, что что-то случилось. На пороге стоял Шелдон в своем клетчатом халате, он держал подмышкой ноутбук.
– Не могу уснуть, – пояснил он. – Ты сыграешь со мной в World of Warcraft?
Леонард молча сделал шаг в сторону, пропуская Шелдона вперед, и полез за собственным ноутбуком.
Они продолжили играть даже тогда, когда окончательно стихла музыка внизу. Леонард украдкой наблюдал за Шелдоном, но тот вел себя почти нормально, в смысле, нормально по шелдоновским меркам. Пожалуй, он был только чуть более рассеянным, чем обычно, но в остальном все было в порядке, и Леонард понемногу успокоился. Делая привычные для себя вещи, Шелдон выглядел расслабленным и почти умиротворенным, и Леонард позволил этому образу заменить того Шелдона из лаборатории, напряженного, с колючими глазами и вызывающим ярким засосом на груди, потому что тот, другой Шелдон, по-прежнему казался ему слишком неправильным.
В конце концов, они оба начали засыпать прямиком посреди грандиозной битвы против Короля Личей, и Леонард объявил, что пора заканчивать. Шелдон сонно кивнул ему на прощанье, прежде чем выйти в коридор, и Леонард провожал его взглядом до тех пор, пока он не скрылся в своей комнате.
*
В субботу днем Родстейн устроил им поездку на ипподром, чтобы посмотреть на скачки. Пенни, которая обожала лошадей всем сердцем, буквально таяла от восторга. Что касалось Леонарда, то для него приятным моментом было то, что Майкл Дауэлл с ними не поехал, и пока они пробирались к своим местам на ипподроме в VIP секции, Пенни держала Леонарда под руку, оживленно разъясняя, как можно вычислить фаворита скачек.
– Я говорю тебе, что вычислить главного фаворита – это уже половина выигрыша, – со знанием дела говорила она. – Мой кузен Чарли зарабатывает неплохие деньги на скачках только потому, что умеет верно подмечать, куда дует ветер общественного мнения.
Шелдон презрительно фыркнул, но промолчал. Пенни устремила на него мрачный взгляд.
– Давай, сладкий, если тебе есть, что сказать, не молчи, – подбодрила она. – Я выросла на ферме в Омахе, и, поверь моему слову, я знаю пару-другую вещей о конных бегах.
– Очевидно, ты знаешь пару-другую бесполезных вещей, – высокомерно заявил Шелдон. – Я вырос в Техасе и тоже знаю кое-что о лошадях. И могу тебе сказать, что если верить не ветрам общественного мнения, а статистике, то фавориты скачек проигрывают намного чаще, чем принято считать. Так, ярким примером игры против фаворита можно назвать розыгрыш Всемирного Кубка Дубая, прошедший в этом году. Примечательно, что в результате забега фавориты остались ни с чем, а лидирующее место в гонке занял шестилетний мерин из Калифорнии, который до этого никогда не был чемпионом, и ставки против него составляли десять к одному. Кроме того, если даже фаворит выиграет, на него будет столько ставок, что ты не получишь практически ничего. Для того чтобы правильно сделать ставку, не нужно знать фаворита. Достаточно определить тех лошадей, которые вероятнее всего проиграют, а остальное – это дело техники.
– Так вы будете делать ставки? – спросил Эван Родстейн, обведя их взглядом.
– Мы уже прошли кассы, разве нет? – обернулся к нему Леонард.
– Да, мы прошли кассы, но с этой трибуны вы можете сделать ставку в любой момент, тут есть электронные регистраторы, – он указал на небольшие электронные панели рядом с сидениями.
Они неуверенно переглянулись между собой.
– Я пас, – сразу же сказал Шелдон. – Я не играю в азартные игры, дал обещание маме. Фактически, она вытянула из меня это обещание еще в младшей школе, после одного случая в салоне игровых автоматов, когда я нашел ошибку в их технике, а они решили, что я мошенничаю, и вызвали полицию.
Он досадливо поцокал языком, припомнив тот случай, и Пенни устремила на него вызывающий взгляд.
– Так значит, ты все-таки струсил? – спросила она, выгнув бровь.
– Ничего подобного. Я не могу играть в азартные игры, потому что дал обещание, я же сказал, – терпеливо повторил Шелдон.
– По-моему, Шелдон трусит, что скажете, ребята? – Пенни обернулась к ним.
– Да, как по мне, так очень похоже, что трусит, – подтвердил Воловитц.
– Стопроцентно трусит, – рассмеялся Кутраппали, отхлебнув своего пива.
Шелдон потихоньку начинал выходить из себя, его лицо напряглось до такой степени, что задергалась щека.
– Я не трушу! – воскликнул он и обернулся к Леонарду. – Леонард, скажи им!
Леонард пожал плечами, сочувствуя Шелдону и в то же время не желая портить веселье остальным.
– Ты мог бы сделать символическую ставку, – в конце концов предложил он. – Не думаю, что это будет означать, что ты играешь в азартные игры. Ты же сделаешь это не ради денег.
– Хорошо, – кивнул Шелдон. – Полагаю, я могу поставить один доллар.
Он повернул к себе электронное табло возле своего кресла и защелкал кнопками, изучая кандидатов.
– Один доллар? – удивленно переспросила Пенни. – Точно, ты слабак, Шелдон Купер. Я покажу тебе, как играют в Небраске.
Она тоже защелкала кнопками с сосредоточенным видом, но через некоторое время повернулась к Леонарду и сердито сказала:
– Не стой столбом, Леонард, мы теряем время! Лучше покажи, как пользоваться этой штукой!
Леонард поспешно подсел к ней, помогая разобраться в сложностях электронного регистратора.
– Они спишут сумму ставки с твоей карты, ты должна просто ввести номер, – подсказал он.
– С моей карты? – Пенни замялась, закусив губу, а потом обратилась к Родстейну: – Эван, я могу одолжить у тебя пять сотен баксов? Это только на время, я уже вычислила, что Эскалибур – фаворит этих скачек, моя ставка просто не может не окупиться.
– Без проблем, – равнодушно пожал плечами Родстейн, и Пенни сделала свою ставку.
Они были захвачены скачками все, кроме Шелдона, который со скукой в голосе бормотал, что для выигрыша на бегах достаточно просто выбрать стратегию и рассчитать коэффициенты, с чем справится даже ребенок, и вследствие этой предсказуемости игра не представляет ни малейшего интереса.
Впрочем, если результат забега и был предсказуемым для Шелдона, то он явно не был таковым для всех остальных.
– Не могу поверить! – сокрушалась Пенни после того, как стали известны результаты. – Этот чертов Экскалибур не вошел даже в тройку лучших, ума не приложу, как его могли считать фаворитом? Подумать только, из-за него я потеряла пять сотен баксов!
– Не расстраивайся, Пенни. Говард, Радж и я тоже проиграли, в этом нет ничего, из-за чего стоит так убиваться. Кстати, – он обернулся к Шелдону, – как дела у тебя, Шелдон?
– Если верить сообщению, которое пришло на мой электронный регистратор, я только что выиграл девятьсот баксов, – сухо сообщил он и сокрушенно добавил: – Пожалуй, теперь это может считаться азартными играми.
– Ты поставил один бакс и выиграл девять сотен? – переспросила Пенни, безрезультатно пытаясь вернуть отвисающую челюсть в прежнее положение. – Черт возьми, это просто немыслимо!
– В этом нет ничего немыслимого, – возразил ей Шелдон. – Немыслимым был Энтони Спильман, который на скачках в Санта-Ане в одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году выиграл более полутора миллионов долларов, сделав ставку в шестьдесят четыре доллара в заезде из девяти лошадей. Я же всего лишь использовал мозги.
– Это только я, или все остальные тоже после этой фразы почувствовали себя как-то неполноценно? – угрюмо пробормотал Воловитц.
– О, ты не должен так говорить, Говард, – с жаром заверил его Шелдон. – Вынужден согласиться, отсутствие докторской степени, должно быть, внушает определенное чувство неполноценности, но я полагаю, к этому времени уже пора бы и смириться. Кстати, ты никогда не задумывался о смене профессии?
Неожиданно Родстейн, который сидел позади Шелдона, наклонил голову и коротко поцеловал его в шею. Шелдон замер, мигом напрягшись, все остальные уставились на Родстейна в явном потрясении. Воловитц промахнулся стаканом с колой и вылил его себе на рубашку, тут же принявшись яростно чертыхаться и отряхиваться, но Родстейн не обратил на все это никакого внимания.
– Ты неподражаем, ты знаешь это? – спросил он, обращаясь к Шелдону. – Пойдем, нужно забрать твой выигрыш.
Он взял Шелдона за плечо, поднимая его с места, и все остальные молча двинулись за ними.
– Какого черта только что произошло? – шепотом спросила Пенни у Леонарда, округлив глаза, но он пожал плечами и сделал вид, что ему известно об этом не больше, чем всем остальным.
*
Тем вечером Родстейн предсказуемо закатил вечеринку. На этот раз усталостью было уже не отговориться, поэтому Леонард против воли оказался втянут во всеобщее веселье, равно как и Шелдон. Стоило отметить, все кроме них двоих, казалось, веселились от души: Воловитц снимал девочек у барной стойки, Кутраппали отплясывал с Беатрис с таким неистовством, что казалось, он вот-вот либо взлетит в воздух, либо его прикончит внезапный приступ такихардии, а Пенни довольно-таки откровенно любезничала с Майклом Дауэллом в укромном уголке.
Весь вечер Родстейн предпочитал не выпускать Шелдона из поля зрения, преимущественно держа его недалеко от себя. Ненавидевший вечеринки Шелдон явно чувствовал себя ниже среднего от всего происходящего, но по какой-то причине терпел и это. Леонард и понятия не имел, почему Шелдон продолжал играть в игры Родстейна, но он не выразил протеста даже тогда, когда Родстейн протянул ему стакан «Маргариты» и проследил, чтобы тот сделал несколько глотков. Этого хватило, чтобы Шелдон дошел до того состояния, когда был совершенно спокоен к танцам, обниманиям и поцелуям, чем Родстейн не преминул воспользоваться.
– Ты прожжешь взглядом дыру в своем ненормальном приятеле, – прошептала ему Пенни, остановившись рядом с ним. – Если бы я не знала лучше, то могла бы подумать, что ты ревнуешь.
Она многозначительно подняла брови, а потом, не выдержав, все-таки фыркнула от смеха, и Леонард с досадой сообразил, что Пенни тоже была пьяна.
– Я не ревную, – возразил он. – Меня просто выводит из себя, что он ведет себя с Шелдоном подобным образом.
Пенни бросила на Родстейна с Шелдоном оценивающий взгляд.
– Тебе не приходило в голову, что Шелдон может быть не против? – спросила она. – Вдруг в его жизни наконец-то появилось что-то, что взволновало его пониже пояса, ты не задумывался об этом? Может быть, крошка-Шелли наконец-то вступил в переходный возраст.
– Тут нечто другое, – покачал головой Леонард, в сотый раз задавая себе вопрос, что лежало в основе поведения Шелдона на самом деле. – Он позволяет Родстейну делать это с собой, но черта с два ему это нравится, достаточно посмотреть, как его коробит. И я дорого заплатил бы, лишь бы понять, почему он до сих пор не хочет убраться отсюда.
